CC BY
198
ББК 87
ЭКЗИСТЕНЦИЯ ЧЕЛОВЕКА: ФИЛОСОФСКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ РЕФЛЕКСИЯ
А.М. Руденко
Важнейшим методологическим принципом исследования смыс-ложизненной интенциональности является ориентация на экзистенцию человека. Философско-методологическая рефлексия экзистенции человека частично представлена в работах классиков философской антропологии, экзистенциализма, иррационализма, феноменологии и философии жизни, прежде всего С. Кьеркегора, М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра,
A. Камю, Х. Ортеги-и-Гассета, Х. Плеснера,
B. Дильтея, Ф. Хейнемана, М. Штирнера, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, Э. Гуссерля. Тем не менее данное понятие, которое оказалось одним из наиболее ценных и емких в экзистенциальной философии, в современных условиях подвергается переосмыслению. Поэтому в последнее десятилетие наблюдается существенный рост научного интереса к изучению человеческой экзистенции в работах современных исследователей, в том числе М.В. Заковоротной, Е.А. Скляровой, Е.В. Золотухиной-Аболиной, Л.В. Шукшиной, Р.Х. Лукмановой, В.В. Ильина, И.Т. Касавина, М. Вартофского и др.
Как подчеркивает М. Хайдеггер, «имя "экзистенция"... употребляется исключительно как обозначение бытия человека» и «из правильно понятой "экзистенции" поддается осмыслению "сущность" присутствия, в чьей открытости само бытие дает о себе знать и таится, дарит себя и ускользает...» [1]. Под экзистенцией мы понимаем континуум целостного человеческого существования, внутренне ощущаемого и воспринимаемого как индивидуально-личностное собственное бытие в его единстве, непрерывности и уникальности. Таким образом, понятие экзистенции человека тесно связано с понятием его идентичности. В этой связи М.В. Заковорот-ная указывает: "Интуитивно каждый человек сознает, что у него должно быть свое Я, свой
Руденко Андрей Михайлович - кандидат философских наук, доцент кафедры философии и истории ЮжноРоссийского государственного университета экономики и сервиса, 346500, г Шахты, ул. Шевченко, 147, е-шай: [email protected], т. 8(8636)237222 (доб. 20-44).
собственный путь развития, свои идеалы, цели, устремления. Это личное, собственное для человека... Когда человек или народ теряет такое чувство, происходит кризис идентичности" [2]. Но понятие экзистенции также близко и к понятию самости. "Экзистенция проявляет одну из возможностей человека: возможность принять себя всерьез. В моральном смысле это означает достижение той точки, в которой человек собирает себя воедино и становится самостью, самим собой", - отмечает Х. Плеснер [3].
Мы также считаем, что ориентация на исследование экзистенции человека всегда предполагает глубокое познание самых предельных основ человеческого бытия, т.е. смыс-ложизненной проблематики, поскольку человеческая экзистенция имеет четкие рамки, ограниченные рождением и смертью. Ее сущностью является сама человеческая жизнь. А что значит жизнь? Что значит жить? «Жить - значит очутиться в кругу обстоятельств - или в мире, - замечает Х. Ортега-и-Гассет. - Таков изначальный смысл понятия "мир". Это совокупность наших жизненных возможностей - и не что-то отделенное и стороннее нашей жизни, но ее внешний контур» [4]. Именно поэтому мы убеждены в том, что адекватный философско-антропологический анализ человеческой экзистенции должен быть тесно связан и с социокультурным анализом. Именно в контексте философско-антропологического и социокультурного анализа вскрывается истинная ценность и уникальность человеческой экзистенции. "Так уж случилось, - пишет Е.А. Склярова, - что мы отчетливо помним только то, что дано нам в этой жизни. Именно поэтому для каждого из нас наша жизнь одна..." [5].
Если в когитально ориентированной науке истины мысли и знания стоят рангом выше истин жизни и существования, то в
Rudenko Andrew - Ph.D. of philosophy, the senior lecturer of Philosophy and History Department in the South-Russian State University of Economics and Service, 147 Shevchen-ko Street, Shakhty, 346500, е-mail: [email protected], ph. +7(8636)237222 (20-44).
экзистенциально ориентированной антропологии все наоборот. По словам Е.В. Золоту-хиной-Аболиной, «экзистенциальные проблемы рождаются в ходе повседневной жизни каждой личности, в процессе развертывания индивидуального бытия... Повседневная жизнь - это не только привычное, спокойное, "накатанное" существование, при котором изо дня в день и из года в год воспроизводятся одни и те же эмоционально-нейтральные ритуалы. Это и открытия, и потрясения, и разочарования, и восторги. "Высшие точки" нашего бытия, наиболее сильные страсти посещают нас в том же повседневном мире.» [6, с. 12-13].
Термин "экзистенциализм" был предложен Ф. Хейнеманом в 1929 г. Новая философия явилась реакцией на искажение "перспектив человечества", неподлинное существование и ложные ценности, на отказ человека от самого себя ради "ничто". Экзистенциализм появился как противовес рационалистической экспансии, засилью абстрактной мысли, омассовлению, технизации и тоталиризации жизни. Как верно отмечает Л.В. Шукшина, "важнейшей категорией, в значительной мере определяющей проблематику экзистенциализма, является гамма сложнейших человеческих чувствований." [7, с. 351]. Экзистенциализм исходит из уверенности в том, что философия должна быть в первую очередь философией человека, ориентированной именно на человека и на проблемы человеческого существования. Он возник потому, что рационалистическая философия, претендующая на статут научности, ничего не могла сказать человеку о его жизненных нуждах. Э. Гуссерль по этому поводу заявил: "Она в принципе исключает вопросы, наиболее животрепещущие для человека, брошенного на произвол судьбы в наше злосчастное время судьбоносных преобразований, а именно вопросы о смысле или бессмысленности всего человеческого существования" [8].
Целью же философии, ориентированной на экзистенцию, является «не поиск "вечных сущностей", а помощь человеку в его самоопределении, в выборе себя, в отыскании смысла индивидуального человеческого существования. Вернуть человеку утраченную душевную гармонию, целостность и полноту, помочь ему услышать мелодию мира, дыхание слившихся в объятии земли и моря, постичь смысл истинной славы и истинного
избранничества. - в этом состоит смысл экзистенциальной философии» [7, с. 351]. Понятно, что всего этого не могла и не может дать рационалистически ориентированная философия, далекая от постижения как прелести, так и трагизма человеческого бытия. Иными словами, именно экзистенциальная философия оказалась, по крайней мере по тем задачам, которые она перед собой поставила, кульминационным этапом в философско-антропологическом осмыслении природы человека и смысла человеческой жизни.
"Смысл человеческой жизни, - отмечает Л.В. Шукшина, - не вытекает из законов природы или смысла всего мира. Для конкретного человека умение быть и оставаться собой гораздо важнее порядка мира или структуры мироздания..." [7, с. 351]. А исследовать отдельное человеческое существо можно только в связи с миром и другими людьми, причем такие связи зачастую являются нерационали-зируемыми. Поэтому экзистенциализм подходит к человеку именно с позиции "жизненного разума", что связано с крушением чисто рационалистических установок решить проблему человека.
А. Шопенгауэр одним из первых заявляет, что у жизни вообще нет цели, что она - бездумное движение, управляемое слепой, иррациональной, безрассудной волей. "Существует только одно врожденное заблуждение, - пишет А. Шопенгауэр, - и состоит оно в том, будто мы живем для того, чтобы быть счастливыми. Оно является врожденным потому, что совпадает с самим нашим существованием, и все наше существо - только парафраза, и даже тело наше - его монограмма: ведь мы - ничто иное, как воля к жизни, а последовательное удовлетворение нашего воления и есть то, что мыслится в понятии счастья" [9]. И ни философия, ни религия не в силах помочь человеку, они лишь накапливают иллюзии, освобождение от которых, а также созерцание чужих страданий и созерцание произведений искусства, - все это может дать человеку некоторое временное облегчение.
Ф. Ницше развивает шопенгауэровскую идею трагичности человека: "Нам надлежит познать, что все, что возникает, должно быть готово к гибели; нас принуждают бросить взгляд в ужасы индивидуального существования..." [10]. Он считает, что только иллюзия может дать некоторое спасение человеку.
В "Рождении трагедии из духа музыки", в одном из первых иррационалистических трудов, Ницше провозгласил необходимость мифов эпохи, которые бы позволили не только сплотить нацию, но и скрыть для каждого человека бессмысленность собственного существования. Не случайно М. Хайдеггер, комментируя ницшеанские слова "Бог умер", скажет: "Ницше в известном смысле отнимает у себя свои собственные сущностные возможности. Низложение сверхчувственного устраняет и то, что просто чувственно. Низложение заканчивается бессмысленностью" [11].
Ведь именно таким бессмысленным и абсурдным воспринимался мир экзистенциалистами, в чем, на наш взгляд, проявилась слабость этого философского направления, несмотря на силу и значительность тех задач, которые они поставили. Иначе говоря, правильная постановка проблемы была решена неправильными средствами, что и привело (за редким исключением) к ложным выводам, чрезмерному, тупиковому пессимизму, который, как и иная крайность, безрассудный оптимизм, далек от реальности. Все же А. Камю пишет: "Чувство абсурда подкарауливает нас на каждом углу. Оно неуловимо в своей трагичной обнаженности, в тусклом мерцании своей атмосферы" [12]. В то же время Ж.-П. Сартр также отстаивает пессимистический тезис о постоянной пропасти между намерением и результатом, между мечтой и реальностью, что порождает не только неудовлетворенность, но и тревогу: "Конечно, мы не можем ее устранить, поскольку мы являемся тревогой" [13]. Не случайно Л.В. Шукшина приходит к выводу о том, что "в современной философии нет другого направления, в котором саморазрушительные тенденции ее основных зачинателей проявились так сильно" [7, с. 350]. С этим трудно спорить, но несмотря на это, следует еще раз подчеркнуть, что само понятие экзистенции человека, которое мы положили в основу нашего философско-антропологического и социокультурного исследования и под которым мы понимаем континуум целостного человеческого существования, продолжает играть ключевую роль в научном дискурсе соременности.
Кроме того, экзистенциализм актуализировал очень широкий спектр экзистенциальных проблем: жизнь, смерть, свобода и др. "Важнейшая - это сама жизнь, ее онтологическая укорененность в других измерениях
действительности, выходящих за рамки повседневного мира.", - пишет Е.В. Золотухина-Аболина [6, с. 13].
Экзистенциальное знание, в отличие от теоретико-логического знания, интегрирует весь комплекс наиважнейших фундаментальных ценностей и идеалов существования человека, которые придают ему смысло-жизненную интенциональность. Некоторые исследователи подобные когнитивные пласты называют экзистенциальными истинами, образующими нечто вроде духовного базиса эпохи. Мы склонны согласиться с данной позицией, потому что истина экзистенции, как еще отмечал С. Кьеркегор, есть не то, что ты знаешь, а то, что ты есть. А Ж.-П. Сартр по этому поводу отметил: "В действительности субъективная жизнь именно постольку, поскольку она переживается, никогда не бывает объектом знания; она по самой своей сути ускользает от познания. эта субъективность, открытая по ту сторону языка как личная участь каждого перед другими и пред Богом, и есть то, что Кьеркегор назвал экзистенцией" [14].
Если наука главной ценностью объявляет истину, хотя обретение истины не является исключительной прерогативой науки, то экзистенция имеет дело с континуумом, "где правда и неправда - крайние точки, между которыми находится много промежуточных" [15, с. 54]. То есть мы видим, что речь идет не об отказе от истины, а о совершенно новом содержательном наполнении этого понятия, которое, впрочем, понятием в строго научном смысле слово не является, поскольку характеризуется не степенью предельной сущностной формализованности, а, наоборот, ценностной полнотой неопределенности. "Истина cogito, - совершенно справедливо подчеркивает В.В. Ильин, - соотносится с нечеловекоразмерным бытием самим по себе, потому что она несет независимое от субъекта объективное содержание. Истина existenz соотносится с человекоразмерным бытием для нас, потому она несет субъективно значащее содержание. Истина первого рода передает причастность к реальности. Истина второго рода передает причастность к жизненной полноте" [16]. Кроме того, натуралистичная истина науки сугубо рационалистична, а одухотворенная истина экзистенции достигается не только с помощью разума, но и инстинкта, чувств, сверхчувств, интуиции.
Что касается научной истины, то хотя она возможно, более других заслуживает доверия, все же является аспектом более многомерной и многозначной истины. В этой связи И.Т. Касавин считает, что магическое знание содержит не только заблуждения и иллюзии, и трактует его как "социальный проект экстремальной ситуации, как эмоционально и рационально оправданный проект деятельности в условиях принципиальной неопределенности и смертельной угрозы." [17]. На наш взгляд, подобное можно утверждать и о других формах так называемого ненаучного знания, в том числе астрологического и мифологического, которые, по мнению многих исследователей, обладают значительным прогностическим потенциалом и содержат информацию о том, "что должно быть и чего не должно быть" [18].
Конечно, не должно создаться впечатление, что экзистенциальная истина строится на околонаучных знаниях и совершенно не придерживается критерия соответствия знания и действительности. Место, где рождается истина, - это, по Хайдеггеру, место бытия человека, который, выбирая и останавливаясь на определенном векторе бытия, несколько отстраняется от истины, если не властен над этим процессом, если это происходит в сфере обыденного сознания и он приближается к ней, если метафизическая мудрость сохраняет в нем память о "тайне". Вектор-выбор оказывается обреченным на высвечивание истины. Данное сложное состояние единства, "расплавленного в тайне" бытия и "выбранного места", и есть та человеческая точка, где рождается истина [19]. Таким образом, человек становится тем, кто высвечивает истину. Следовательно, экзистенциальные истины всегда индивидуально прочувствованы, личностно окрашены, выстраданы. Именно поэтому мы склонны предположить, что всякие философские истины почти всегда так или иначе экзистенциальны.
Подведем итоги нашей статьи.
Основой философско-антропологической экспликации смысложизненной интенциональ-ности человека является методологическая ориентация на экзистенцию - континуум целостного человеческого существования, внутренне ощущаемого и воспринимаемого как индивидуально-личностное собственное бытие в его единстве, непрерывности и уникальности. Понятие экзистенции человека тесно связано с понятием идентичности, самости, жизни.
В контексте философско-антропологи-ческого и социокультурного анализа вскрывается истинная ценность и уникальность человеческой экзистенции. Исследовать отдельное человеческое существо можно только в связи с миром и другими людьми, причем эти связи зачастую оказываются нерациона-лизируемыми.
Слабость философии экзистенциализма, несмотря на силу и значительность тех задач, которые она поставила, в восприятии мира бессмысленным и абсурдным. Правильная постановка проблемы была решена неправильными средствами, что и привело (за редким исключением) к ложным выводам.
Ориентация на исследование экзистенции человека предполагает глубокое изучение самых предельных основ человеческого бытия, т.е. смысложизненной проблематики, поскольку человеческая экзистенция имеет четкие рамки, ограниченные рождением и смертью. Ее сущностью является сама человеческая жизнь. Поэтому в экзистенциально ориентированной антропологии истины мысли и знания стоят рангом ниже истин жизни и существования. Экзистенциальное знание интегрирует весь комплекс наиважнейших фундаментальных ценностей и идеалов существования человека.
ЛИТЕРАТУРА
1. Хайдеггер М. Что такое метафизика? / Пер. с нем. В.В. Бибихина. М.: Академический Проект, 2007. 303 с. С. 54.
2. Заковоротная М.В. Идентичность человека. Социально-философские аспекты. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 1999. 175 с. С. 5.
3. Плеснер Х. Ступени органического и человек: Введение в философскую антропологию: Пер. с нем. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. 368 с. С. 15.
4. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс: Сб.: Пер с исп. М.: ООО "Издательство АСТ", 2001 509 с. С. 41.
5. Склярова Е.А. Экзистенциальные размышления на тему: "Кто ты - человек III тысячелетия?" // Человек и общество: на рубеже столетий: Междунар. сб. науч. тр. / Под ред. О.И. Кирикова. Вып. 37. Воронеж: ВГПУ, 2007. 493 с. С. 51-52.
6. Золотухина-Аболина Е.В. Философия обыденной жизни (экзистенциальные проблемы). Ростов н/Д: Изд-во ЛРНЦ "Феникс", 1994. 140 с.
7. Шукшина Л.В. Истины и иллюзии экзистенциализма // Человек и общество: на рубеже столетий. С. 350-356.
8. Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. Минск: Харвест; М.: ACT, 2000. 752 с. С. 548.
9. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление: В 2 т. Т. 2: Пер. с нем. Минск: ООО "Поппури", 1998. 832 с. С. 796.
10. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки // Соч.: В 2 т. Т. 1. Литературные памятники. М.: Мысль, 1990. 512 с. С. 121.
11. Хайдеггер М. Ницше и пустота / Сост. О.В. Селин. М.: Алгоритм; Эксмо, 2006. 304 с. С. 9.
12. Камю А. Миф о Сизифе; Бунтарь / Пер. с фр. О.И. Скуратович. Минск: ООО "Попурри", 2000. 544 с. С. 24.
13. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто. Опыт феноменологической онтологии / Пер с фр. В.И. Колядко. М.: АСТ Москва, 2009. 925 с. С. 116.
14. Сартр Ж.-П. Проблемы метода. Статьи / Пер. с фр. В.П. Гайдамака. М.: Академический Проект, 2008. 222 с. С. 15-16.
15. Санников В. Конъюнкция и дизъюнкция в естественном языке // Вопросы языкознания. 1990. № 5. С. 51-56.
16. Ильин В.В. Философская антропология. 2-е изд. М.: КДУ, 2008. 232 с. С. 132-133.
17. Касавин И.Т. Магия: ее мнимые открытия и подлинные черты // Критический анализ ненаучного знания. М.: Политиздат, 1989. 250 с. С. 45.
18. Вартофский М. Модели. Репрезентация и научное понимание. М.: Прогресс, 1988. 256 с. С. 135.
19. Хайдеггер М. О сущности истины // Философские науки. 1989. № 4. С. 102-104. С. 102.
5 мая 2010 г.
БКК 87.22
ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ В ФИЛОСОФИИ ЧАНЬ-БУДДИЗМА И СУФИЗМА В КОМПАРАТИВИСТИКЕ
З.М. Муртузова
Великое множество трудов посвящено изучению религиозного мистицизма, общие проблемы которого в общекультурном процессе разработаны достаточно глубоко. Так, всестороннему анализу суфизма - мистико-аскетического течения в исламе посвящен ряд работ, из которых, в первую очередь, следует отметить труды А. Шиммель, А.Д. Кныша. Дж.С. Три-мингэма, Массэ Анри [1]. В них рассматриваются проблемы становления и развития исламского мистицизма, его идеология и ритуальная практика.
Безусловно, для понимания сути исламского мистицизма важное значение имеют труды великих суфийских мыслителей, мусульманских теологов - Аль-Газали, Аверроэ-са (Ибн Рушд), Ибн аль-Араби [2]. Первоисточником для знакомства с суфийской теорией стала хрестоматия по исламу Абу Наср ас-Сарраджа ат-Туси [3], признанная "классическим" учебником по "суфийской науке".
Теоретические аспекты, аскетическая идеология, психотехническая практика суфизма
рассматривается в трудах М.Т. Степанянц,
A.Д. Кныша, А.А. Хисматулина, М.В. Ва-габова, К.М. Ханбабаева, А.К. Аликберова, М.А. Абдуллаева [4] и др.
Основополагающие принципы, философские аспекты буддийской традиции изложены в трудах выдающихся классиков-буддологов: Ф.И. Щербатского, С.Ф. Ольденбурга [5] и др. Теоретико-методологические вопросы классического буддизма рассматриваются в работах
B.И. Рудого, Е.П. Островской, Т.В. Ермаковой [6].
Анализ разнообразной литературы по суфизму и чань-буддизму показывает высокую разработанность общих и локальных проблем мистицизма в обеих мистических системах. Несмотря на значительные успехи в изучении суфизма и чань-буддизма, практически отсутствуют компаративистские исследования мистицизма в рамках этих учений. Справедливости ради следует отметить, что при обсуждении одного из самых сложных и спорных вопросов ориенталистики - проблемы генезиса исламского мистицизма - ученые
Муртузова Заира Магомедовна - кандидат философских наук, доцент кафедры философии Дагестанского государственного технического университета, 367015, г. Махачкала, ул. Шамиля, 70, e-mail [email protected], т. (8722)624511.
Murtuzova Zaira - Ph.D. of philosophy, the assistant professor of Philosophy Department in the Daghestan State Technical University, 70 Shamil Street, Makhachkala, 367015, e-mail: [email protected], ph. +7(8722)624511.
