Экстрасоциальные феномены российской политики: неформальные партии и гражданские инициативы Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Г.М. Михалева

ЭКСТРАСОЦИАЛЬНЫЕ ФЕНОМЕНЫ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ: НЕФОРМАЛЬНЫЕ ПАРТИИ И ГРАЖДАНСКИЕ ИНИЦИАТИВЫ

Политическое противостояние властных и оппозиционных сил в период после думских и президентских выборов 2011-2012 гг. характеризуется эскалацией конфликтного взаимодействия. Обострение конфликта связано с формальной имитацией правящей элитой развития демокра-тизационных процессов при объективном сохранении авторитарных тенденций, что определяет рост значимости неформальных структур как в сфере политической, так и в сфере гражданской активности. В данной связи как никогда ранее становится актуальным реальный выбор власти между «закручиванием гаек» и началом новой волны демократической трансформации.

Ключевые слова: толерантность, стабильность режима, неформальные партии, неформальная активность граждан, массовая мобилизация, политизация протестов, неформальные институты.

В период стабилизации российского политического режима1, который можно фиксировать начиная с конца первого президентского срока В. Путина и заканчивая периодом подготовки к новому избирательному циклу выборов в Государственную Думу в декабре 2011 г. и президентских выборов 2012 г., политическое поле было существенно ограничено, число акторов, действующих в рамках формальных институтов партийной системы и электоральной формулы, не отражало ряда значимых

© Михалева Г.М., 2014

Статья подготовлена в рамках исследований, проводимых по «Инновационным научно-исследовательским практико-ориентированным проектам в области социальной толерантности, пропаганды здорового образа жизни, борьбы с наркоманией».

общественных интересов, их представительство было вытеснено в неформальную сферу.

После думских и президентских выборов 2011-2012 гг. в столицах и крупных городах прошла массовая протестная мобилизация, сохранявшаяся несколько месяцев подряд. В ответ было изменено законодательство. С одной стороны, имитировалась демократизация (законы о партиях, выборах в Госдуму и губернаторов), с другой - «закручивались гайки»: были ужесточены законы о массовых акциях, об НКО и др. На практике власть перешла к массовым задержаниям, обыскам известных оппозиционеров и составлению «списков экстремистов». Кульминаций были заключение под стражу участников протестного шествия на Болотной площади 6 мая 2012 г. и приговор по делу панк-группы «Pussy Riot».

Несмотря на стремительный рост числа партий, при сохранении доминирующих игроков гражданские протесты сохраняли непартийный и неформализованный характер. Деятельность правозащитных и экологических НКО продолжала расцениваться законодателем как «политическая».

Режим начал терять признаки стабильности, разворачивалась «пружина политического кризиса»2, о чем свидетельствует и снижение рейтингов - рост недоверия к В.В. Путину, Д.А. Медведеву и «Единой России», неспособность или нежелание обеспечить электоральные результаты, необходимые для устойчивости режима, непрекращающиеся массовые протесты в Москве, Санкт-Петербурге и крупных городах. В ответ на эти, работающие в режиме резонанса вызовы, внутренние и внешние факторы поражений, неудач и катастроф власть наряду с демонстрацией силы к лету 2013 г. стала использовать и стратегию уступок. Видные оппозиционные кандидаты были допущены на первостепенно значимые выборы мэра Москвы и губернатора Подмосковья, более того, власть помогла им пройти муниципальный фильтр и закрыла глаза на нарушения, за которые ранее снимали с выборов. Были допущены к выборам и оппозиционеры в других городах. При наличии неравных условий конкуренции привычные нарушения в день голосования были почти исключены. Результатом стали неожиданно высокий процент голосов и даже победа ряда оппозиционеров.

Власть и общество до выборов 2011-2012 гг.: формализация исключения и уход в «неформальность». Состояние современного российского общества, как убедительно показали исследования Левада-Центра3, на протяжении периода стабилизации отличали: апатия, аполитичность, ориентация на потребление, отсутствие солидарности и глубокое недоверие ко всем политическим ин-

ститутам и организациям за исключением двух политических субъектов - Путина и Медведева. У подавляющего большинства населения сохранялось патерналистское представление о государстве, обязанном заботиться о них, и государство-центричное представление о месте человека и страны в мире.

Но ростки неформальной гражданской активности в различных сферах и различных регионах все же существовали на протяжении всего этого периода. Это было нелегкое и противоречивое развитие, а не безнадежный упадок4.

Одновременно происходили процессы, связанные с инсти-туционализацией исключения значительной части общества из процесса влияния на властные решения. Это - изменение норм законодательства, регулирующих деятельность негосударственных организаций (НГО), законодательства о партиях и избирательного законодательства. Эти изменения были направлены на создание практически непроницаемых институциональных рамок. Режим стремился в рамках преобразования существующих институтов минимизировать любые возможности действия акторов, не подчиненных правящей группе.

Работа значительной части организаций, защищавших гражданские и политические права, была свернута или заморожена, стали рассыпаться выстроенные годами сети коммуникаций, стал теряться опыт работы, голос НГО, независимых от власти, особенно в регионах, стал почти не слышен. В свою очередь, граждане, защищающие свои права, в том числе - гражданские и политические, стали использовать неинституциональные формы воздействия на власть и взаимодействия друг с другом.

В период президентства Медведева усилились разновектор-ность и существование противоположных тенденций политики власти в отношении групп гражданской активности и оппозиционных НКО.

С одной стороны, был создан Совет при Президенте Российской Федерации по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, в который вошли те, кто довольно жестко критиковал власть, в том числе Людмила Алексеева (МХГ), Ида Куклина («Солдатские матери»), Ирина Ясина, ранее игравшая ключевую роль в проекте ЮКОСа «Открытая политика», и другие5. В ряде случаев власть начала реагировать на требования общества и протестные формы: после многотысячных митингов отправлен в отставку калининградский губернатор Боос; остановлено строительство башни «Газпромсити» (так называемого «Газоскреба») в историческом центре Петербурга. На время было приостановлено

строительство и проведены общественные слушания по строительству трассы Москва - Санкт-Петербург через Химкинский лес6.

Но в то же самое время представители тандема неоднократно высказывали уничижительное мнение об оппозиции, на массовых акциях (в том числе разрешенных) активистов продолжали задерживать, пропаганда на двух первых телевизионных каналах становилась все массивней и агрессивней. Были приняты и поправки и новые законы, продолжающие ограничивать права и свободы (поправки в закон о ФСБ, Закон о полиции и т. д.).

Новые формы неформальной активности граждан. Неформальная гражданская активность - протесты, проходящие вне рамок и вопреки существующему ограничительному законодательству, начинают с 2009 г., после финансового кризиса, приобретать систематический характер и становиться массовыми.

Кроме того, становится заметной самоорганизация так называемых инициативников для взаимопомощи в решении жизненно важных проблем и обмене информацией через сайты, а также акции солидарности в поддржку задержанных на митингах или - бастующих. Е. Белокурова и Д. Воробьев называют такие локальные протесты «проблематизацией» политических решений, принимаемых или принятых ранее в рамках локальных режимов7. А. Лехтман называет такие движения городскими8, а протесты - NIMBY (not in my backyard)9. Впрочем, часть из таких протестов, начинаясь как локальные, вызывают «эффект домино» и выходят за границы одного населенного пункта или региона, обретают межрегиональный характер или даже охватывают большое число регионов10.

Характерно, что наибольшая активность инициативных групп наблюдается в крупных поселениях с высоким уровнем жизни. Крупные города выступают центром модернизации экономики и человеческого капитала11, включая появление точек роста и консолидацию структур гражданского общества.

Среди массовых уличных протестов, которые начиная с 2008 г. приобретают систематический характер, важное место занимают экологические: против застройки природоохранных зон, вырубки реликтовых лесов, парков и скверов, загрязнения озер и рек, незаконного участия чиновников в охоте на редких животных. Конкретные действия региональной или местной власти мобилизуют активных граждан12.

Начиная с 2010 г. учащаются случаи насильственных действий и со стороны граждан, для примера можно назвать разгром антифашистами Химкинской администрации, столкновение протестующих с ОМОНом при перекрытии железнодорожной ветки в Меж-

дуреченске, драки жителей с милицией в Имеретинской долине и беспорядки на Манежной площади.

Участники таких акций все чаще выдвигают политические требования. Лозунгом митингующих в Подмосковье дольщиков в мае был «Подмосковье без Громова!» Протестующие против роста тарифов ЖКХ в апреле в Екатеринбурге призывали к отставке мэра. В Иркутске в октябре митингующие держали лозунг «Мэра - за решетку!».

Увеличивается число участников акций. Если в 2008-2009 гг. их было обычно несколько десятков, в лучшем случае - сотен человек, то в 2009-2010 гг. они становятся многосотенными и даже многотысячными, особенно это касается экологических протестов.

Изменение норм избирательного законодательства и Закона о партиях: сужение политического спектра и появление неформальных партий. В период стабилизации режима Путина был принят пакет законодательных актов, изменивших закон о партиях и избирательное законодательство, максимально благоприятных для партии, призванной, по словам замглавы Администрации Президента РФ, архитектора нынешней российской политической системы Вячеслава Суркова, стать «доминирующей» в политической си-стеме13, и максимально неблагоприятных - для всех остальных14. Иными словами, создавалась полностью подконтрольная партийная система.

Сначала к 2007 г. система выборов в Государственную Думу меняется с двойной несвязанной на выборы по партийным спискам, а в субъектах Федерации - с мажоритарной на двойную несвязанную или же (в ряде регионов) также на выборы по партийным спискам. К 2010 г. эта же система начинает вводиться и на уровне местного самоуправления. При этом партии, имеющие фракции в парламенте, регистрировались как участники выборов на всех уровнях автоматически. А те, кто не имел представительства в Думе, вынуждены были собирать подписи, и на основании «недействительности» подписей регулярно не допускались к выборам, что ослабляло их с каждым избирательным циклом.

Несмотря на декларации о необходимости либерализации системы, в период президентства Медведева были сделаны лишь минимальные шаги для ослабления давления группы, находящейся у власти, на институты гражданского общества, избирательную и партийную систему (снижение требования к численности с 50 до 45 тысяч человек, гарантии присутствия в Думе представителя партии, набравшей более 5% на выборах в Государственную Думу).

Следствием ужесточения партийного и избирательного законодательства и искусственного сокращения числа партий стали актуализация периферийных феноменов неполитического и вытеснение появившихся неформальных партий из сферы принятия политических решений. Это проявлялось:

- в радикализации неформальных партий, как либеральных, так и левых, сближении их позиций, вплоть до объединения (совместное участие в акциях 31-го числа в защиту 31-й ст. Конституции и митингах протеста, объединения «Другая Россия» и «Национальная ассамблея»);

- в ослаблении системных оппозиционных партий (КПРФ, «ЯБЛОКО»), последовательном вытеснении их с политического поля путем административного давления, недопуска на выборы и открытия уголовных дел;

- в активности псевдооппозиционных партий, называющих себя оппозицией, но поддерживающих президента и курс правительства на практике, а часто - и в декларациях (ЛДПР, «Справедливая Россия»);

- в сохранении и появлении новых искусственных образований, не имеющих четкой программатики и декларированной идеологической направленности, либо имеющей спойлер-ские функции («Патриоты России»), либо созданной под лидеров («Правое дело»), которые также заявляли о себе как об оппозиции.

Неформальные партии превратились в несистемную оппозицию и сосредоточились на протестных и (зачастую) несанкционированных акциях противостояния режиму, т. е. использовали провокативные социально-политические технологии и практики. Особенность всех этих групп - доминирование лидера, малая значимость других членов, отсутствие и малочисленность заявленных региональных организаций. Лидеры и группы вокруг них находятся в постоянном процессе объединений и расколов и чуть ли не ежегодно создают новые организации: движения, неформальные партии, коалиции со сходными составами и пересекающимся членством.

В эту группу попали даже, казалось бы, относительно умеренные и ранее встроенные во власть лидеры и сохранившиеся вокруг них группы (например, В. Рыжков, Б. Немцов или М. Касьянов).

Власть и общество: алгоритмы взаимодействия. В 2010 г. власть оказалась в сложной ситуации выбора между рисками потери власти и влияния в случае либерализации в ответ на требования граждан и неконтролируемых, возможно, насильственных, протестов

в случае дальнейшего «закручивания гаек». Первый вариант при этом публично предлагал Институт современного развития, второй - Агентство политических и экономических коммуникаций15.

Готовность властей к отступлению, когда они сталкивались с неформальной активностью, связана со следующим факторами:

- относительно ограниченный характер требований, когда смена власти не является основным содержанием протеста (в отличие, например, от «Стратегии 31» и «Дня гнева»);

- возможность отказаться от решения без глобальных финансовых потерь;

- несвязанность проблемы с интересами узкого круга близких к тандему лиц;

- «градус» и длительность гражданского протеста.

Власть надеялась «небольшими подачками» успокоить активных граждан, «купировать» протесты или подавить их силой, чтобы не осложнять ситуацию в условиях нового этапа частичной, но неизбежной трансформации режима в преддверии необходимости решения вопроса о конструкции власти в соответствии с необходимостью проводить (или имитировать) федеральные выборы.

После выборов в Государственную Думу - 2011: массовая мобилизация и политизация протестов. Многотысячные протесты «рассерженных горожан» после думских и президентских и выборов 2011-2012 гг., как и массовая мобилизация наблюдателей были подготовлены нарастанием неформальной гражданской активности и гражданского протеста предшествующего периода.

«Спусковым крючком» существенного изменения общественных настроений стало объявленное решение о перемене мест в тандеме в сентябре 2011 г. Граждане, казалось бы, привыкшие к невозможности повлиять на политические решения и фальсификации выборов, возмутились тем, что в этот раз им еще до выборов преподнесли, даже не делая вид, что интересуются результатами голосования, персональное решение по ключевым постам в государстве.

Следствием стала массовая мобилизация наблюдателей-волонтеров в столицах и крупных городах - совершенно новое явление для российского политического процесса. (Во всех предыдущих избирательных циклах в наблюдении, помимо специализирующегося на этом НКО «Голос», участвовали почти исключительно оплачиваемые наблюдатели от партий). Только в Москве на участках работали несколько тысяч наблюдателей. В первый раз такое большое количество людей собственными глазами увидели механизм фальсификаций: «карусели», вбросы, перерисовывание

протоколов в ТИК и т. д., и вышли на улицы после объявления результатов выборов.

По данным социологических служб, состав акции был пестрым, но среди них выделялась новая группа: образованные благополучные молодые люди, позже названные «рассерженными горожанами». При этом большая часть из них ранее не принимала участия в протестных акциях, не участвовала в работе партий и НКО. Зимой, несмотря на холода, участие в протестных акциях стало модным среди молодежи. Так, например, по результатам опроса Левада-Центра на проспекте Сахарова 24 декабря 2011 г.16 участвовали 56% людей в возрасте до 40 лет, 25% - до 24 лет, 62% имели высшее образование, 25% были владельцами собственного бизнеса или руководителями, 46% - специалистами17.

Отличие этой волны массовых протесов состоит в отсутствии единого политического вектора, участии в них, помимо «рассерженных горожан», различных политических сил, демократических («ЯБЛОКО» и неформальные либерально-демократические партии - «ПАРНАС», «Солидарность»), левых неформальных партий и групп («Левый фронт», антифашисты), националистов18, правозащитных и экологических НКО и незарегистрированных групп активистов (например, представителей групп ЛГБТ). В соответствии с этим составом на ряде шествий выстраивались даже колонны и планировались выступления.

Системные партии, за исключением «ЯБЛОКА», в протестных акциях не участвовали. Депутаты - «справороссы», входившие в Оргкомитет (старший и младший Гудковы, И. Пономарев), ситуацию не меняли.

В пестром составе организаторов акций - Оргкомитета - парадоксальным образом присутствовали и те, кто ранее призывал к бойкоту выборов (например, А. Рыклин и С. Удальцов). Сам оргкомитет, проводивший свои заседания с трансляцией в Интернете, состоял в значительной степени из журналистов и писателей, опытных политиков там было немного. Характерно, что роли главных организаторов стали играть те, кто предлагал самую радикальную стратегию (С. Удальцов) или был популярен в Интернете (В. Рыжков, Е. Чирикова).

После президентских выборов характер протестных акций поменялся. Со стороны властей и со стороны организаторов эти ситуации характеризовалась как «провокационные». С одной стороны, стали звучать требования не уходить, разбить палатки, двигаться на Кремль (чаще всего - со стороны Удальцова). С другой стороны, власти начали с марта использовать ОМОН для устрашения

и задерживать всех, кто что-то нарушил или просто попался под руку. Пика конфликт достиг 6 мая, начавшись «сидячей забастовкой» участников, протестовавших против ограничения прохода на Болотную площадь и закончившись столкновениями с полицией, избиениями и возбуждением уголовных дел, приговор по которым не вынесен и через полтора года после событий. Обвиняемые, все это время находящиеся в СИЗО и под домашним арестом, - зримая угроза для всех «протестантов».

В этот период возникают и укореняются новые стили и формы протеста: «белоленточная» символика, протестный креатив - от плакатов и констелляций до «кричалок» и хлопанья в такт19.

Появляются, как реакция на репрессивную политику властей, новые формы протеста: «гуляния» писателей, художников по бульварам, лагеря протеста (ОккупайАбай, ОккупайБарри-кадную, ОккупайОкуджаву), «опросы» (в Екатеринбурге в июле 2012 г.), чтение стихов у памятников и т. д. Несмотря на жесткую реакцию властей, задержания, обыски у оппозиционеров и их дискредитацию, ужесточение законодательства, волна протестов не спадает, приобретая новые формы. Массовой мобилизацией после «Социального марша» 12 июня 2012 г. отличался и осенний марш против так называемого антисиротского закона (закона Димы Яковлева). Очевидно, что сформировался новый слой активных граждан, готовых участвовать в протестных акциях. Наряду с политической и идеологической дифференциацией протестных акций наблюдается видимая демобилизация. Последним (для 2013 г.) всплеском был несанкционированный сход (хотя число его участников было на порядок меньше, чем в период всплеска протестной активности) на Манежной площади в день объявления приговора Алексею Навальному и его заключения под стражу.

Сам протест, требования которого трансформировались за полгода - от «Нам нужны честные выборы!» в декабре 2011 г. до «Путин! Лыжи! Магадан!» в июне 2012 г., консолидировал участников только на неприятии существующей власти. Ответы на вопрос: какой должна быть новая власть, и что нужно делать, чтобы ее сменить, естественным образом расходились. Требования «объединения оппозиции» участников и заинтересованных наблюдателей не могли быть реализованы. Избранный, в том числе с помощью социальных сетей, Координационный совет оппозиции показал к лету 2013 г. свою недееспособность.

Важно отметить готовность части участников протестов перейти от митинговой активности к конкретной политической

работе - от наблюдения до участия в муниципальных выборах. Формируются инициативные группы по контролю над выборами и мобильные группы наблюдателей, где участвуют и даже могут победить кандидаты, альтернативные власти.

Наконец, именно эта активная и политизированная группа стала решающим фактором, определившим ход и результаты выборов осени 2013 г., ставшие крупной неожиданностью для властей, которые, лишь начав ослаблять жесткое давление, получили неожиданно низкие результаты для всех инкумбентов, в особенности - на выборах мэра Москвы.

В целом протестная активность конца 2011-2012 гг. и первой половины 2013 г. показала:

1) спящее гражданское общество проснулось20, существенно повысился уровень солидарности и доверия;

2) несмотря на репрессивную реакцию властей, нет оснований ожидать, что протесты затихнут;

3) у значительной части граждан сформировался негативный консенсус в отношении власти;

4) партии, как формальные, так и неформальные, не смогли стать ядром кристаллизации нового гражданского протестного движения;

5) позитивные политические требования и политическая программа протестов не были определены;

6) лидеры играют несравнимо большую роль, чем организации в ходе протестов;

7) из состава «протестантов» выделилась группа, готовая и имеющая ресурсы разного типа собственно для занятия политической деятельностью - участия в выборах, включая партийные списки.

Власть: переход к формализации неформальных институтов и ужесточение режима. Власть, очевидно, испугал масштаб протеста, и в декабре 2011 г. было решено не использовать силовые стратегии до президентских выборов. Реакция властей на новый феномен до весны 2012 г. оставалась разнонаправленной - либерализация законодательных норм и изменение практики взаимодействия с оппозицией сочетались с репрессиями. После думских выборов появилась практика участия гражданских активистов и представителей оппозиции в ранее закрытых обсуждениях в органах власти, включая совещания с президентом и возможность выступления на заседаниях комитетов и Думы, впрочем, уже весной активисты партий и недовольные граждане со своими протестами вновь оказались на улице.

Продолжались дискредитация организаторов и участников протестов в СМИ с разного рода (привычными) обвинениями: в стремлении к развалу государства и работе на западные деньги. С другой стороны - используется знакомая по деятельности «Наших» искусственная массовая мобилизация для организации не менее многочисленных, чем митинги оппозиции, «путингов» - в поддержку власти с агрессивными обвинениями оппозиции.

Появляются и новые стратегии, в основе которых - опора на недовольство рабочей глубинки «сытыми москвичами»: организовываются «митинги рабочих» на Уралвагонзаводе и в Екатеринбурге, на которых звучит обещание начальника цеха Игоря Хол-манских «приехать с мужиками и разогнать митинги оппозиции», за что он после выборов получает место полпреда в Уральском федеральном округе21.

Православная церковь начиная с 2012 г. участвует в организации «антилиберальных православных стояний» - практически массовых митингах православных - с поддержкой власти и агрессивной критикой оппозиционеров. Эта активность свидетельствует о переходе РПЦ от роли идеологической опоры режима к роли самостоятельного политического актора. При этом православные активисты, как показали стычки со сторонниками панк-группы «Pussy Riot», совсем не чураются и использования насилия.

Пакет законодательных актов, названных «политической реформой», изменил условия существования партий, электоральную формулу и даже (формально) возвратил выборность губернаторов. Особенность этого пакета - во внешней либерализации правил при сохранении неформальных возможностей правящей группы по удержанию за собой доминирующей позиции и сохранению контроля. Можно согласиться с Григорием Голосовым, что в этом случае власти стремятся создать российскому авторитаризму более эффективную оболочку, а отнюдь не демонтировать его22. Формализация существования сотни партий, большинство из которых неизвестны не только избирателю, но и специалистам, не может существенно изменить ситуацию, укрепляя демократические институты. Новые карликовые партии станут, по термину В. Гельмана, «подрывным» институтом23, не укрепляющим, а разрушающим партийную систему.

В области, где ставки были наиболее высоки - выборы губернаторов, - власти на реформы просто не решились, добавив для страховки, кроме президентского фильтра, еще и очень жестко оговоренные правила необходимости сбора подписей муниципальных депутатов. Учитывая, что подавляющее большинство из

них - единороссы, то участие кандидатов из других партий (без санкции сверху) становится почти невозможным. Это отчетливо продемонстрировали выборы глав регионов осенью 2013 г.

Изменение формальных институтов не изменило их инструментальный для власти характер и сохранило экстрасоциальные практики политического. Выбор власти между «закручиванием гаек» и началом новой волны демократической трансформации стал еще актуальнее, чем до последней избирательной кампании.

Примечания

9 10

«Второго цикла советской истории», по определению Кирилла Рогова. См.: Рогов К. Гипотеза третьего цикла // Pro et contra. № 4-5, 2010. С. 6-22. Рогов К. Границы власти Путина // Ведомости. 2012. 11 июля. С. 4. См.: Гудков Л., Дубин Б., Зоркая Н. Средний класс as it: мнения и настроения высокодоходной молодежи в России // Вестник общественного мнения. 2008. № 95 (8). С. 27-41.

См.: Якобсон Л., Санович С. Смена моделей российского третьего сектора: фаза импортозамещения // ОНС. 2009. № 4. С. 21.

Состав Совета по правам человека и развитию гражданского общества на 2011 год: http://www.sovetpamfllova.ru/

Слушания были инсценированы и проведены администрацией г. Химки с заведомо известным результатом.

См.: Белокурова Е., Воробьев Д. Общественное участие на локальном уровне в современной России // Неприкосновенный запас. 2010. № 2. С. 83-91. См.: Лехтман А. Городские движения в 2009 году: от локальных акций к общегородским кампаниям. http://www.ikd.ru/node/12336 См.: Белокурова Е., Воробьев Д. Указ. соч. С. 89.

Примером может служить начавшееся в Москве движение «Синих ведерок» -борьбы с мигалками на машинах чиновников или борьбы с запретом на ввоз праворульных машин, начатое во Владивостоке движением «ТИГР». См.: Зубаревич Н.А. Города как центры модернизации экономики и человеческого капитала // ОНС. 2010. № 5 С. 5-9.

Ворожейкина Т. Самозащита как первый шаг к солидарности // Pro et contra. 2008. № 2-3. С. 6-3.

Сурков потребовал от «Единой России» обеспечить доминирование партии на 15 лет // Lenta.ru [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://lenta.ru/ news/2006/02/27/dominate/, свободный.

См.: Гельман В. Трансформация российской партийной системы: монополизация политического рынка // Российские элиты в условиях консолидации власти. Пермь, 2006. С. 27-47.

4

5

6

7

8

12

13

Об этом см., например: Нужна ли младенцам демократия // НГ. 2010. 27 августа. С. 2.

С политологической точки зрения категоризация политических взглядов вызывает большие вопросы, однако общее представление о составе участников опрос все же дает.

См. данные Левада-центра: http://www.levada.ru/26-12-2011/opros-na-pros-pekte-sakharova-24-dekabrya

Это касается не всех националистических групп, часть из них отказалась участвовать в мероприятиях вместе с либералами, на разных акциях были представлены «Русские» и РОД. См.: Альперович В., Верховский А., Юдина Н. Между Манежной и Болотной: Ксенофобия и радикальный национализм и противодействие им в 2011 году в России. М.: Центр «Сова». Февраль 2012. С. 21-24.

Подробный анализ характера и стилистики протестных акций см. в монографии Миши Габовича: Gabowitsch M. Putin kaputt? Russlnds neue Protestkultur. Berlin: Edition Suhrkamp, 2013.

Кстати, об этом же свидетельствует активность волонтеров в помощи и благотворительности, например после затопления Крымска или в тушении пожаров уже в 2011 году.

Путин не забудет тех, кто поддержал его в трудный период // РБК: http://top. rbc.ru/politics/18/05/2012/651059.shtml

Голосов Г. Партийная реформа Дмитрия Медведева. http://politru/article? 2012/06/21/ref/

См.: Гельман В. «Подрывные» институты и неформальное управление в современной России. СПб., 2010.

15

16

17

18

19

20

21

22

23