Научная статья на тему 'Экспроприации в Сибири в начале XX В. : деятельность эсеров и псевдоэсеров'

Экспроприации в Сибири в начале XX В. : деятельность эсеров и псевдоэсеров Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
247
54
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ЭСЕРЫ / СОЦИАЛИСТЫ-РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ / БОЕВАЯ РАБОТА / ЭКСПРОПРИАЦИИ / ТЕРРОР / РЕВОЛЮЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ / СИБИРЬ / SRS / SOCIALIST-REVOLUTIONARIES / COMBAT WORK / EXPROPRIATION / TERROR / REVOLUTIONARY MOVEMENT / SIBERIA

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Кадиков Э.Р.

Рассматривается экспроприаторская деятельность социалистов-революционеров в Сибири в начале XX в. На основе анализа протоколов III съезда Сибирского союза ПСР выявляется позиция местных эсеров по данному вопросу. Определены и охарактеризованы основные способы экспроприации материальных средств. Особое внимание при этом обращено на проблему наличия в революционной среде людей «нового типа», весьма близких к уголовным элементам.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Expropriation in Siberia in the Early 20th Century: The Work of the Socialist-Revolutionaries and Pseudo-SRs

The expropriation activity of the Socialist-Revolutionaries in Siberia at the beginning of the 20th century is considered. Based on the analysis of the protocols of the Third Congress of the Siberian Union of PSR, the position of local Socialist-Revolutionaries on this issue is revealed. The main ways of expropriating material resources have been identified and characterized. Particular attention is paid to the problem of the presence in the revolutionary environment of people of a “new type”, very close to criminal elements.

Текст научной работы на тему «Экспроприации в Сибири в начале XX В. : деятельность эсеров и псевдоэсеров»

Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 4 (16). С. 64-72. УДК 940.3(571.1)

DOI 10.25513/2312-1300.2017.4.64-72

Э. Р. Кадиков

ЭКСПРОПРИАЦИИ В СИБИРИ В НАЧАЛЕ XX в.: ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЭСЕРОВ И ПСЕВДОЭСЕРОВ

Рассматривается экспроприаторская деятельность социалистов-революционеров в Сибири в начале XX в. На основе анализа протоколов III съезда Сибирского союза ПСР выявляется позиция местных эсеров по данному вопросу. Определены и охарактеризованы основные способы экспроприации материальных средств. Особое внимание при этом обращено на проблему наличия в революционной среде людей «нового типа», весьма близких к уголовным элементам.

Ключевые слова: эсеры; социалисты-революционеры; боевая работа; экспроприации; террор; революционное движение; Сибирь.

E. R. Kadikov

EXPROPRIATION IN SIBERIA IN THE EARLY 20th CENTURY: THE WORK OF THE SOCIALIST-REVOLUTIONARIES AND PSEUDO-SRs

The expropriation activity of the Socialist-Revolutionaries in Siberia at the beginning of the 20th century is considered. Based on the analysis of the protocols of the Third Congress of the Siberian Union of PSR, the position of local Socialist-Revolutionaries on this issue is revealed. The main ways of expropriating material resources have been identified and characterized. Particular attention is paid to the problem of the presence in the revolutionary environment of people of a "new type", very close to criminal elements.

Keywords: SRs; Socialist-Revolutionaries; combat work; expropriation; terror; revolutionary movement; Siberia.

Одной из форм боевой работы членов партии социалистов-революционеров в начале прошлого столетия являлось осуществление экспроприаций денежных средств и иных ценностей, казённых и частных. Отношение к ним в революционном подполье было весьма неоднозначным и вызывало зачастую ожесточённые споры. Большинство членов партии, испытывая явный диссонанс между нравственными идеалами и грубой, циничной жестокостью и аморальностью данного метода, пробуждавшего нездоровые инстинкты, безусловно, осуждали поражавшую организации «экспроприаторскую заразу », способствовавшую в конечном итоге дискредитации революционеров и самой социалистической идеи, во имя которой неред-

© Кадиков Э. Р., 2017

ко совершались самые гнусные мероприятия откровенно уголовного характера. «Крёстный отец» эсеровского террора Г. А. Гершуни жаловался, что девять десятых всех экспро-приаций были случаями обычного бандитизма [1, с. 227]. В годы первой русской революции социалисты-революционеры официально признали возможность изъятия лишь государственных средств, категорически отвергнув эксы частных лиц [2, с. 341; 3, с. 107-108]. На II съезде ПСР (12-15 февраля 1907 г.) страсти накалились до предела. Е. К. Брешко-Брешковская, поддерживаемая представителями многих крупных, особенно рабочих, партийных организаций, яростно нападала на экспроприаторскую практику, требуя «отсечь гангрену». Однако жёсткие

требования противников экспроприаций, вызванные желанием избежать морального разложения партийных рядов, натолкнулись на ожесточённое неприятие со стороны местных комитетов. В сложившихся условиях отвергавший в принципе экспроприации ЦК ПСР, не имея возможности их уничтожения, тем не менее, увидел потенциал сужения пагубной практики в требованиях передачи эксов под свой контроль [4, с. 57, 265]. В конечном итоге была принята компромиссная резолюция: ввиду наблюдавшегося «эпидемического распространения» всякого рода экспроприаций, вследствие деморализующего воздействия данной практики на её участников, по причине появившейся у «множества недоброкачественных элементов» возможности «совершать в видах личной выгоды самые возмутительные деяния, маскируясь революционными целями и прикрываясь именем партии», что неминуемо ведёт к подрыву престижа ПСР среди населения и компрометации самого дела революции, II съезд партии признал экспроприации частных иму-ществ и капиталов абсолютно недопустимыми. Их участники безоговорочно исключались из партии. Экспроприации казённых сумм допускались «лишь под строгим контролем и руководством исключительно Ц.К.», причём в план организованных таким образом экс-проприаций не должны были входить человеческие жертвы [5, с. 51].

Подобные меры, предпринимаемые центральными партийными органами, дали определённый результат. Отдельные представители ПСР, как правило, беспокойные молодые люди, не способные усмирить свой бунтарский дух и подчиниться правилам и дисциплине структурированной политической организации, предпочитали перейти к анархистам, часто попросту махнув рукой на все вопросы идеологии и тактики. Именно в рядах последних «революционный бандитизм» стал весьма распространённым явлением, так как при желании анархизм давал удобное оправдание поведению и возвышенные объяснения преступлений, объявлявшихся прогрессивными шагами, способствующими дестабилизации социально-политического строя. Любая уголовщина, таким образом, могла стать частью революционной борьбы, а потому, как отметил американский историк

и политолог Уолтер Лакер, «разделительная черта между политикой и преступлением далеко не всегда была определённой и всем видной» (цит. по: [1, с. 193]). Многие из таковых анархистов и эсеров представляли собой совершенно новый тип революционера-террориста, по крайней мере в вопросах теоретического обоснования своих действий. Сами революционеры не отрицали того факта, что довольно часто лица, называвшие себя анархистами, реже эсерами, под возвышенной риторикой «борьбы за свободу» скрывали уголовный характер своих действий и по существу являлись подонками общества, разбойниками и грабителями, совершавшими убийства, экспроприации в преступных целях. Побывавший в ссылке в Восточной Сибири социалист-революционер В. М. Зензинов, например, характеризуя в воспоминаниях количественный и качественный состав ссыльных, особое внимание обратил на немалую долю среди них обычных «экспроприаторов» - людей, которые часто под видом «революционных экспро-приаций» отбирали деньги в винных казённых лавках, в банках и лавках в собственную пользу. Некоторые из них, отмечал мемуарист, называли себя «анархистами-коммунистами». Последние вызывали у В. М. Зен-зинова исключительно неприятные эмоции и являлись, по его мнению, свидетельством деградации революционного движения: «...люди без всяких устоев и твёрдых убеждений, накипь революции, её вырождение. Они называли себя политическими, но вернее их следовало бы назвать уголовными» [6, с. 210]. Безусловно, подобное дискредитирующее социалистов явление способствовало усугублению наступившего после поражения первой русской революции кризиса революционного движения и социалистической идеологии. Однако, поскольку боевая работа по-прежнему оставалась на вооружении у радикальных организаций, то и случаи использования её в сомнительных целях продолжали происходить.

В Сибири «эксизм» принял довольно широкие размеры в 1906-1910 гг. Вопрос об экспроприациях был поднят на проходившем в апреле 1907 г. III съезде Сибирского союза ПСР. Следуя решениям II съезда партии, региональный съезд высказался против поста-

новки в регионе экономического террора и частных экспроприаций. Основной же проблемой, вызвавшей серьёзные прения, стал вопрос о передаче эксов в ведение Центрального или Областного комитетов. С докладом об экспроприациях выступил представитель Томской организации ПСР, обратив при этом внимание на постановление Томской конференции социалистов-революционеров о передаче эксов местного значения под контроль Областного комитета, а имеющих общегосударственное значение - под ЦК ПСР [7, л. 111]. В ходе обсуждения проблемы целый ряд делегатов, солидаризировавшись с жёсткой критикой экспроприаций со стороны своего товарища, присутствовавшего на съезде под кличкой «Михаил», признавая их серьёзное деморализующее влияние, высказался за их передачу под строгий контроль Центрального комитета, указав на неизбежность этого «зла» («они вызваны духом времени»). На сохранении контроля над эксами в регионе со стороны Областного комитета настаивал красноярский делегат, акцентировав внимание на проблеме «затяжки во времени в случае передачи эксов под контроль ЦК». Иркутский представитель, признавая желательным передачу экспроприаций в ведение ЦК партии, тем не менее рекомендовал в сложившейся ситуации считаться с условиями жизни и сохранить эксы в сфере компетенции Областного комитета. Среди доводов адептами данного подхода отмечалось, что передача экспроприаций в ведение ЦК ПСР слабо отразится на «местной периферии» вследствие весьма отдалённого от центра расположения региона [7, л. 111 об.-112]. В целом за делегирование функций контроля над экспроприациями Центральному комитету выступили прежде всего представители эсеровского подполья Западной Сибири. Член Областного комитета «Андрей» при этом обращал внимание присутствовавших на съезде функционеров, что «О.К. не может стоять на высоте призвания в этом деле» [7, л. 111 об.]. Противниками центрального контроля оказались преимущественно социалисты-революционеры крупнейших партийных организаций Восточной Сибири (Красноярской и Иркутской). В конечном итоге выработка итоговой резолюции была поручена соответствующей комиссии, вопрос же о пе-

редаче эксов в ведение Центрального комитета ПСР или Областного комитета Сибирского союза ПСР был внесён на баллотировку, в результате чего большинством голосов (13 против 6) принято предложение о передаче экспроприаций в ведение ЦК [7, л. 112].

Однако на местах решения как III съезда Сибирского союза ПСР, так и общепартийных съездов и конференций часто нарушались. Более того, само руководство эсеровского подполья в регионе, с одной стороны, критиковало практику экспроприаций, но с другой - всё-таки не желало отказываться от данного способа пополнения партийной кассы. В мае 1909 г., например, жандармская секретная агентура сообщала, что члены Областного комитета дали понять Читинской организации ПСР о необходимости экспроприации: «Значение добытых таким путём денег велико именно в настоящий момент и приобретение таковых благоприятно отразится не только на Сибирской организации, но и на всей партии». В результате полученной информации властью были приняты «меры усиленной охраны при каждой перевозке денег и золота» [8, л. 61 об .-62].

Экспроприировать материальные средства можно было тремя основными способами: 1) путём вооружённого нападения, грабежа; 2) посредством проникновения в помещение (банк, казначейство) с помощью подкопа; 3) через банальное вымогательство. Последний метод являлся в рассматриваемый период весьма распространённым видом революционного хулиганства. Подтверждением тому служит масса сохранившихся в жандармском делопроизводстве писем с угрозами жизни и одновременно с требованием выплаты определённой суммы денег. Немалый интерес в этом отношении представляет письмо жителю посёлка Башмачного Степного края А. И. Коломникову с девизом «смерть мироедам» от имени «Омского комитета Боевой организации бомбистов» [9, л. 282282 об.]. Авторы письма извещали своего адресата, что 17 мая 1907 г. на закрытом заседании комитета в составе 8 человек ему был вынесен «обвинительный вердикт», по которому он «приговаривался к смертной казни». Далее шло объяснение причин подобного решения: «Обирание местных жителей, пользуясь их темнотой, обирание ино-

родцев, также пользуясь их темнотой и слабостью, снимая с них последнюю рубашку и тем самым пуская их буквально по миру» [9, л. 282]. Данные сведения, по мнению «бомбистов», были достаточными для объявления А. И. Коломникова «типичным образчиком кулака и мироеда, которого не должна земля носить». Приговор должен был быть приведён в исполнение в период между 30 мая и 10 июня 1907 г. Вместе с тем члены «боевой организации» уведомляли «милостивого государя», что он имел шанс «устранить от себя этот приговор», т. е. при желании мог получить отсрочку, время исправиться. «Условия для исправления, - откровенно и недвусмысленно заявляли авторы письма, - следующие (эти условия были даны вашему односельчанину Горелову в прошлом году): 1) Вы обязуетесь дать письменное обещание, что оставите грабить жителей. 2) Вы уплатите в кассу комитета 1 000 р.» [9, л. 282-282 об.]. В целях устрашения «бомби-сты» апеллировали к известным и нашумевшим эсеровским террористическим актам. В частности, напоминали об убийствах Московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, Петербургского градоначальника генерал-майора В. Ф. фон дер Лауница, генерал-адъютанта В. В. Сахарова, командира лейб-гвардии Семёновского полка генерал-майора Г. А. Мина, графа А. П. Игнатьева, о покушениях на генерал-майора Д. Ф. Трепова и адмирала Ф. В. Дубасова. «Эти личности, - отмечали члены "боевой организации", - имели охрану действительно хорошую, к ним уже никто не мог приблизиться, кроме князей да графов, а потребовалось убрать - убрали в один миг, так что повторяем - защищаться и не думайте, так как это ни к чему не поведёт, а если Вы хотите жить, то примите те условия, которые мы Вам предлагаем, вот видите мы сдержали своё слово - Горелов до сих пор жив» [9, л. 282 об.]. Документ и деньги А. И. Колом -ников, согласно требованиям вымогателей, должен был спрятать в условленном месте на Семипалатинском тракте. В конце письма стояла подпись: «Омский комитет Боевой организации Бомбистов Автономное учреждение. Отделение С.-Револ.». Стиль, содержание и характер письма наряду с подобным весьма громоздким и неуклюжим названием

организации ставит под сомнение принадлежность его авторов к Партии социалистов-революционеров. Наличие же в письме орфографических, пунктуационных и стилистических ошибок позволяет сделать вывод о достаточно невысоком уровне грамотности его составителей. Так, одно только слово «комитет» было написано в трёх вариантах: «ком-митет», «камитет» и, собственно, «комитет».

Наряду с вымогательством широкий размах получили вооружённые нападения с целью изъятия казённых и частных средств. Утром 21 февраля 1907 г. иркутскими социалистами-революционерами было ограблено Глазковское почтовое отделение. Довольно быстро полиция установила, что одним из участников данного ограбления был бывший разъездной почтово-телеграфный чиновник П. Синельников, который в декабре 1906 г. подвергался аресту, будучи застигнутым в квартире Ров вместе с другими членами местного эсеровского подполья. При этом тогда же жандармами были получены указания агентуры, что задержанные в квартирах Ров и Берлянчиковых лица принадлежали к «группе экспроприаторов ПСР» [10, л. 28]. Арестованные после ограбления П. Синельников, И. Сидоренко и И. Берлянчиков с целью опознания были предъявлены чинам Глазковского почтового отделения. В результате двое первых были опознаны ими как участники ограбления (И. Сидоренко с уверенностью, П. Синельников не утвердительно). По сведениям политической полиции, к делу был причастен и И. Берлянчиков, исполнивший роль кучера [10, л. 22].

Прокурор Читинского окружного суда в Обзоре революционного движения в Забайкальской области за 1902-1907 гг. обращал внимание на деятельность наряду с революционерами «шаек грабителей», состоящих из «бывших сахалинцев, массы пришлых безработных и местного порочного элемента». Шайки эти иногда «прикрываются именем революционных обществ и именуют себя анархистами-коммунистами, максималистами и т. п.» [11, л. 83 об.]. Такими бандами производились дерзкие экспроприации денежных сумм в разных учреждениях и торговых фирмах. 19 апреля 1907 г., например, в Чите было совершено вооружённое нападение на магазин Сапунова, когда там нахо-

дились хозяин, приказчики и много публики. Были ранены сам Сапунов и несколько покупателей. Помимо грабежей имелись и случаи мошенничества. В частности, в том же Обзоре в числе выдающихся преступлений прокурор отметил получение 16 апреля 1907 г. из читинского казначейства по подложной ассигновке 14 000 руб. Причём, излагая подобные факты, чиновник искренне признавался, что «точно установить, где действуют эти шайки, и где революционные организации, не всегда представляется возможным» [11, л. 83 об .-84].

В самом деле, как жандармам тогда, так и по понятным причинам историкам сегодня порой довольно трудно определить, кто совершал те или иные экспроприации - революционеры либо грабители. Так, в 1907 г. в Омске была произведена целая серия «эксов»: подрядчика Печенина, Страхового общества, владельца гостиницы «Россия», аптеки, почты в Тюкалинске и на Семипалатинском тракте, магазина Ганшина, конторы Спивака и почтово-телеграфной конторы. Исследователи приписывали совершивших их лиц к революционерам - анархистам и эсерам [3, с. 106; 12, с. 99; 13, с. 22; 14, с. 17]. Однако весьма примечательно, что начальник Омского жандармского управления полковник Н. А. Иелита-фон-Вольский не считал их революционерами. Сообщая 10 декабря 1907 г. Департаменту полиции подробности дела, он резюмировал: «...эксы, до сих пор производившиеся в Омске, по-моему, вряд ли имеют что-либо общее с революционными организациями и должны быть отнесены к разряду грабежей для личной наживы грабителей, которым, к слову сказать, дорого обходятся грабежи, так как виновные в них почти всегда обнаруживаются и несут за это заслуженно жёстокое наказание» [9, л. 268268 об.]. Подтверждением высказанного взгляда жандарма, которого придерживалась и местная прокуратура, служило изданное омскими революционерами объявление, в котором они просили жителей не считать их участниками имевших место «эксов» [9, л. 268 об.].

Выявить и обезвредить омских экспроприаторов позволило тогда дело о разбойном нападении на контору лесных складов омского мещанина Я. Л. Спивака. 30 октября

1907 г. около 6 часов вечера трое «злоумышленников», убив в передней двумя выстрелами из револьверов хозяина дома Я. Л. Спива-ка, открывшего им парадную дверь, вошли в приёмную, где находились пришедшие к нему в гости Пенткман и Фишман. Произведя выстрел в воздух, грабители приказали присутствующим молчать и стали обыскивать ящики письменного стола, а затем, взяв из кармана убитого ключи, отперли несгораемый шкаф и перерыли находившиеся в нём бумаги. По имевшимся у экспроприаторов сведениям, Я. Л. Спивак в тот день в конторе Государственного банка должен был получить 4 000 руб. Однако в действительности он их не получил. Поэтому похитив всего лишь «десятка три рублей и часы», экспроприаторы скрылись [9, л. 268 об .-269]. Благодаря розыску 6 ноября 1907 г. полицией были задержаны мещане П. А. Кругликов, Н. Я. Бочаров, Г. В. Новохатский (состоявший помимо прочего под следствием за участие в убийстве директора Омской фельдшерской школы Мариупольского), почтово-телеграфный чиновник Н. П. Касенков, А. Свинцов и неизвестный под кличкой «Мишка», отказавшийся назвать свое истинное имя. П. А. Кругликов и Н. Я. Бочаров сразу сознались, признав себя виновными, причём первый и выдал поголовно всех своих товарищей-экспроприаторов.

Дело об убийстве и ограблении Я. Л. Спивака было выделено из общей подсудности и направлено на рассмотрение Омского военно-окружного суда для суждения виновных по законам военного времени [9, л. 269-269 об.]. В итоге Г. В. Новохатский и назвавшийся «Мишкой» были повешены, остальные получили разные сроки каторжных работ и тюремного заключения [9, л. 272 об.].

Перед казнью экспроприаторы выразили желание дать показания. «Мишка» заявил, что он 19-летний крестьянин Уфимской губернии Златоустовского уезда В. С. Тесни-цын, по своим политическим убеждениям анархист-коммунист. В партию анархистов вступил в июне 1907 г., ранее же являлся социалистом-революционером, состоя почти всё время в боевой организации. Он полностью признал себя виновным в экспроприа-циях у Печенина, Ганшина, в гостинице Зай-

цева, у агента Русского страхового общества и в убийстве Я. Л. Спивака. Г. В. Новохацкий также назвался анархистом-коммунистом и признал себя участником экспроприаций у Печенина, в гостинице Зайцева, в конторе Русского страхового общества, однако категорически отрицал свою вину в убийстве Я. Л. Спивака [15, л. 158].

Более развёрнутую характеристику казнённых экспроприаторов дал их 21-летний товарищ Н. П. Касенков. По его словам, «Мишка» прибыл в Омск как террорист в 1906 г. и был тесно связан с неким И. Л. Ян-келевичем, возглавлявшим в тот период всю боевую работу в городе [15, л. 176 об.-177]. Тогда же он устроился на службу к Я. Л. Спиваку. Местная организация ПСР предоставила «Мишке» конспиративную квартиру с наказом никого к себе не принимать. Вместе с тем с июня 1907 г. начали ходить слухи о его переходе к анархистам и приблизительно в сентябре того же года между ним и омскими социалистами-революционерами произошёл окончательный разрыв, причиной которого послужили разногласия в вопросе о допустимости проведения экспроприаций частных лиц. «Мишка предложил устроить экспроприацию в частной квартире, - пояснил Н. П. Касенков, - но этому воспротивилась партия и Мишка вышел из неё, перейдя в партию анархистов-коммунистов» [15, л. 174]. Анархист Г. В. Новохацкий, как указывал его товарищ, непосредственно перед арестом «как-то изменил свои взгляды», став одним из инициаторов бурных дискуссий «из-за дела Спивака и других». «Он, - свидетельствовал Н. П. Ка-сенков, - соглашался идти с нами на экспроприацию, но при условии передачи денег партии только в размере 50 %, остальные же 50 % должны были по его требованию идти на лиц, принимавших участие в экспроприации» [15, л. 176]. Показания Н. П. Касенкова содержали небезынтересные детали относительно судьбы изъятых средств в ходе проведённых в Омске эксов: «Деньги, взятые у Пе-чинина, в организацию не пошли, а были разделены по 62 руб. на каждого участника, а 6 000 руб. были взяты или Новохацким, или Мишкой... Из гостиницы Зайцева деньги были полностью переданы в организацию на покупку шрифта и оружия. От агента же Рус-

ского страхового общества деньги были разделены между собой» [15, л. 176-176 об.].

Рассмотренный пример наглядно демонстрирует наличие в революционной среде людей «нового типа», выступавших не только в интересах революции, но и не гнушавшихся предпринимать действия в личных целях. Хотя они зачастую и оправдывали свои действия громкими фразами об освобождении угнетённых, настоящие мотивы их были не столь возвышенны, а действия не соответствовали поведению бескорыстных борцов за свободу. Поэтому омские жандармы вполне справедливо квалифицировали данных экспроприаторов не как анархистов или эсеров, а как преступное сообщество, поставившее своею целью вооружённые грабежи.

Помимо вымогательств и вооружённых нападений имелся ещё один способ получить денежные средства, причём, как правило, немалые - проникновение в банковские здания и казначейства путём подкопов. В Иркутске 30 мая 1907 г., например, начальником губернского жандармского управления полковником Л. Н. Кременецким были получены сведения о ведущемся неизвестными лицами подкопе под Государственный банк с приблизительным указанием места подкопа. Кроме того, начальник местного охранного отделения ротмистр М. Л. Гаврилов имел указания агентуры о подготовке членами местной эсеровской организации экспроприации одного из казённых финансовых учреждений. Установленным за социалистами-революционерами наблюдением выяснилось, что конспиративная квартира посещалась ночами «подозрительными лицами». В ночь на 3 июня, а также 4 и 5 июня 1907 г. у членов Иркутской организации ПСР были произведены обыски, в результате которых у С. Катникова, М. Рябкова и М. Потапова обнаружены два плана внутреннего расположения помещений отделения Государственного банка. Правда, ввиду нахождения кладовых банка на втором этаже подкоп социалистов-революционеров, по предположению полковника Л. Н. Креме-нецкого, мог служить только для тайного проникновения внутрь и вооружённого нападения на караул [10, л. 72]. В ночь на 7 июня в окружавших банк домах произведены обыски. Однако ничего указывавшего на подкоп полицией обнаружено не было, за ис-

ключением оказавшейся во дворе одного из домов земли, выбранной из-под фундаментов внутренних флигелей с целью их просушки [10, л. 92-92 об.]. Угроза подкопа, таким образом, была ликвидирована в самом начале.

Примерно в то же время, в марте 1907 г., жандармам стало известно о намерении Центрального комитета ПСР произвести на последней неделе Великого поста или во время праздников Св. Пасхи ограбление Читинского губернского казначейства, где к тому времени должно было сосредоточиться свыше полутора миллиона рублей (по свидетельству военного губернатора Забайкальской области, там имелось свыше 12 млн руб. [16, с. 6]). Для осуществления этого замысла из расположенной в районе казначейства квартиры социалиста-революционера В. А. Соловьёва, в которой, кроме самого хозяина, под видом квартиранта проживал товарищ по партии К. Г. Данилов, были организованы подземные работы с целью создания подкопа: через прорез в потолке блоками поднималась и высыпалась на чердак земля [16, с. 14; 17, л. 15 об.-16]. Однако дальность расстояния до кладовой казначейства, находившейся в отдельном каменном строении, требовала, как впоследствии выяснили чины политической полиции, не менее двух месяцев работы при условии прорытия одной сажени в день. Имелись также определённые трудности вентиляции подкопа на таком протяжении. Поэтому прибывший из Петербурга для руководства операцией специалист-инженер А. М. Свежинский (32-летний дворянин Минской губернии) забраковал этот подкоп и начал работу над новым проектом подземной галереи, «оборудовав её с большим знанием дела» - из расположенной по соседству с казначейством мелочной лавки, владельцем которой также был В. А. Соловьёв, а приказчиком являлся К. Г. Данилов [16, с. 14-15, 17, 21; 17, л. 11-11 об., 25]. Старый же подкоп эсерами был ликвидирован. В ночь на 14 апреля 1907 г. в окружавших казначейство усадьбах были проведены обыски [17, л. 11 об.-12; 18, с. 72]. В результате в мелочной лавке В. А. Соловьёва и был обнаружен подкоп: «опускной колодец» глубиной в две сажени, из которого шла подземная галерея по направлению к кладовой казначейства. В помещении имелись и все необходимые

для работы инструменты: два лома, лопаты, корзинка с буравами и коловоротами для разрушения железных и каменных стенок, разного рода пилки и свёрла, компас, уровень, сантиметр, карманные электрические фонарики и т. д. Кроме того, полицией были изъяты заряженные трёхлинейные винтовки и револьверы систем Браунинга и Маузера. Хозяин лавки был арестован [16, с. 7; 17, л. 12 об.-14].

Одновременно в местной гостинице был задержан А. М. Свежинский, предъявивший паспорт на имя одесского мещанина П. Н. Серчанского. В ходе обыска у него были обнаружены несколько революционных книг, руководство для подкопных работ, несколько коробок с патронами для револьверов систем Браунинга и Маузера, запасные обоймы для револьверов системы Браунинга, а также записная книжка с конспиративными записями, указывающими на принадлежность к ПСР, и жёлтый бумажник с несколькими визитными карточками, на которых был сделан оттиск печати Одесской группы ПСР [17, л. 12-12 об.]. По итогам изучения найденных у А. М. Свежинского записей политическая полиция выявила причастность к делу воспитанника Читинской учительской семинарии Н. Наумова и приказчика лавки К. Г. Данилова [17, л. 14 об.-15]. Исследование же захваченного в процессе работы подкопа позволило специалистам утверждать, что на его окончание, при условии непрерывной работы, требовалось 8-10 дней, освещение в подземной галерее было электрическим, технически он был оборудован более совершенно, чем первый [16, с. 15]. В квартире В. А. Соловьёва, из которой эсеры первоначально намеревались добраться до казначейства, хранились корзина со значительным количеством патронов для трёхлинейной винтовки и револьверов систем Браунинга и Маузера, 64 бумажных свёртка, наполненных «гремучим студнем», весом около 10 фунтов, коробка с капсулами гремучей ртути и несколько аршин бикфордова шнура [16, с. 14; 17, л. 15 об.-16].

В целом по делу подкопа под Читинское казначейство помимо В. А. Соловьёва и связанного с ЦК ПСР А. М. Свежинского, руководившего устройством подземной галереи, были арестованы ещё шесть человек, частью

принимавших непосредственное участие в мероприятии, частью прикосновенных к нему [17, л. 25]. К суду же оказались привлечены четверо, получившие в итоге: В. А. Соловьёв - 8 лет каторги, А. М. Све-жинский - 6 лет, К. Г. Данилов - 4 года, Н. А. Наумов - ссылку на поселение. Только после разоблачения Е. Ф. Азефа участники подкопа поняли, кто их выдал, поскольку А. М. Свежинский виделся с ним в Петербурге и получал от него явки [16, с. 25]. Однако социалистам-революционерам в известной мере удалось ввести жандармов в заблуждение. В действительности, как сообщил уже после революции 1917 г. К. Г. Данилов, над проектом работало 15 человек: И. П. Бо-цяновский (В. А. Соловьёв), К. Г. Данилов, М. Г. Станиславский, два брата Миронова, два брата Леонтьева, П. Номоконов, И. Сида-кин, Золотухин, два матроса, бежавших с каторги, А. М. Свежинский, Н. А. Наумов и несколько семинаристов учительской семинарии. А. М. Свежинский впоследствии вспоминал, что они условились с участниками дела в случае неудачи подкопа отрицать всякую причастность к «политике», т. е. «идти под фирмой уголовной», так как не считали необходимым квалифицировать мероприятие как партийное. Выезжая в Сибирь, социалисты-революционеры, по свидетельству А. М. Свежинского, имели поручение на выполнение трёх дел: казнь иркутского генерал-губернатора А. Н. Селиванова, подкоп под казначейство и освобождение из Акатуя Е. С. Созонова и ещё нескольких лиц [16, с. 27-28].

Таким образом, направленные на улучшение материального положения партийных организаций в условиях резкого снижения добровольных пожертвований на этапе отступления Первой российской революции и в период политической реакции, экспроприации серьёзным образом сказывались на физическом и психологическом состоянии эсеровского подполья в Сибири. Данный метод боевой работы самой логикой своего развития, стараниями не только революционе-

ров, но и активно прикрывающихся «социалистическим знаменем» уголовных элементов, разрушал морально-нравственный облик членов партии социалистов-революционеров, дискредитировал её в глазах местного населения и в конечном итоге в последующие годы сошёл на нет.

ЛИТЕРАТУРА

1. Гейфман А. Революционный террор в России, 1894-1917. - М. : Крон-пресс, 1997. - 448 с.

2. Спиридович А. И. Революционное движение в России в период империи: Партия социалистов-революционеров и её предшественники. 1886-1916. - Пг., 1918. - X, 623 с.

3. Штырбул А. А. Политическая культура Сибири: Опыт провинциальной многопартийности (конец XIX - первая треть XX в.). - Омск : Изд-во ОмГПУ : Наука, 2008. - 612 с.

4. Леонов М. И. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. - М. : РОССПЭН, 1997. - 512 с.

5. Памятная книжка социалиста-революционера. Вып. 1. - Б. м., 1911. - VIII, 81 с.

6. Зензинов В. М. Пережитое (1880-1908). -Нью-Йорк, 1953. - 239 с.

7. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. ДП ОО. 1907. Д. 9. Ч. 63.

8. ГАРФ. Ф. ДП ОО. 1909. Д. 9. Ч. 17. Лит. А.

9. Государственный исторический архив Омской области (ГИАОО). Ф. 270. Оп. 1. Д. 389.

10. ГАРФ. Ф. ДП ОО. 1907. Д. 9. Ч. 17.

11. Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. 245. Оп. 1. ОЦ. Д. 77.

12. Штырбул А. А. Анархистское движение в Сибири в 1-й четверти ХХ века. Антигосударственный бунт и негосударственная самоорганизация трудящихся: теория и практика. Ч. 1. (1900-1918). - Омск, 1996. - 203 с.

13. Толочко А. П., Курусканова Н. П. О роли террора в деятельности эсеровского подполья в Сибири (1905 - февраль 1917 гг.) // Исторический ежегодник. Специальный вып. : Общественное движение в Сибири в начале XX века. - Омск, 1997. - С. 14-24.

14. Циндик А. А. Военная и боевая работа революционного подполья в Западной Сибири в 1907-1914 гг. : автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Омск, 2002. - 22 с.

15. ГИАОО. Ф. 270. Оп. 1. Д. 398.

16. Пирогова А. Подкоп под Читинское казначейство. - М., 1928. - 30 с.

17. ГАРФ. Ф. ДП ОО. 1907. Д. 9. Ч. 76.

18. Серебренников И. П. Революционный террор в Восточной Сибири (1900 - февраль 1917 гг.) : дис. ... канд. ист. наук. - Иркутск, 2002. - 234 с.

Информация о статье

Дата поступления 14 сентября 2017 г.

Article info

Received

September 14, 2017

Дата принятия в печать 30 октября 2017 г.

Сведения об авторе

Кадиков Эльдар Рашитович - канд. ист. наук, доцент кафедры дореволюционной отечественной истории и документоведения Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (Омск, Россия)

Адрес для корреспонденции: 644077, Россия,

Омск, пр. Мира, 55а

E-mail: elikkadikov@rambler.ru

Для цитирования

Кадиков Э. Р. Экспроприации в Сибири в начале XX в.: деятельность эсеров и псевдоэсеров // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 4 (16). С. 64-72. DOI: 10.25513/2312-1300.2017.4.64-72.

Accepted October 30, 2017

About the author

Kadikov Eldar Rashitovich - Candidate of Historical sciences, Associate Professor of the Department of Pre-Revolutionary Russian History and Documentation of Dostoevsky Omsk State University (Omsk, Russia)

Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, 644077, Russia

E-mail: elikkadikov@rambler.ru For citations

Kadikov E. R. Expropriation in Siberia in the Early 20th Century: the Work of the Socialist-Revolutionaries and Pseudo-SRs. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2017, no. 4 (16), pp. 64-72. DOI: 10.25513/23121300.2017.4.64-72 (in Russian).

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.