CC BY
959
УДК 339.564
ЭКСПОРТНО-СЫРЬЕВАЯ ОРИЕНТАЦИЯ ЭКОНОМИКИ РОССИИ: РОЛЬ ГОСУДАРСТВА И ИНТЕГРИРОВАННЫХ БИЗНЕС-ГРУПП
EXPORT-RAW ORIENTATION OF RUSSIAN ECONOMY:
THE ROLE OF THE STATE AND INTEGRATED BUSINESS-GROUPS
П.Г. Г абайдулин P.G. Gabaydulin
Омский государственный университет им Ф.М. Достоевского
Статья анализирует эволюцию экономики России с 1999 г. по настоящее время и специфичные проблемы развития на основе специализации на добыче и экспорте энергоресурсов. Создание и развитие современной эффективной экономики, используя ресурсную базу страны, вполне выполнимо. Но прогресс будет зависеть от политических, экономических и институциональных преобразований, которые выберет страна. Без изменения структуры экономики, принципов управления и роли государства и частного бизнеса в ней экономики России рискует и дальше оставаться в «жесткой» зависимости от цен на природные ресурсы на мировых рынках.
This article briefly examines the evolution of Russia's economy during the period from 1999 to the present time, and specific problems of development on the basis of specialisation in production and export of energy resources. Although Russia, with export-commodity economy, faces with risks and challenges, resource curse is not inevitable. It is alleged that the establishment and development of modern and efficient economy, using the resource base of the country, is quite feasible. But progress will depend on the political, economic and institutional reforms, which will choose the country. Without a change in economic structure, principles of governance and the role of state and private business in it, Russia's economy runs the risk of further staying in the “hard” dependence on the pricing of natural resources on world markets.
Ключевые слова: экспортно-сырьевая ориентация, интегрированные бизнес-группы, государство, природные ресурсы, кризис.
Keywords: resource export-oriented, integrated business-groups, government, natural resources, crisis.
В последнее время перед Россией встает вопрос: сможет ли она, имея экспортно-сырьевую ориентацию, обеспечивать стабильный темп развития в будущем. Если экономисты в 1950-х и 1960-х гг. утверждали, что обильные финансовые поступления от продажи природных ресурсов, безусловно, облегчают экономическое развитие страны, то в последние два десятилетия многие рассматривают наличие богатых запасов как препятствие этому. История изобилует примерами стран, богатых ресурсами, которые столкнулись с незначительным экономическим ростом и отсталостью в техническом развитии. Однако в некоторых странах изобилие природных ресурсов не препятствовало успешному экономическому развитию: как в больших, таких как Австралия и Канада, так и в небольших, как Норвегия и Финляндия. Следовательно, не видно причин, почему Россия, при условии обеспечения комфортной экономической и политической среды, не сможет последовать примеру этих стран.
Российская посткризисная (после финансового кризиса 1998 г.) экономическая история
приблизительно может быть разделена на четыре периода. В период, непосредственно после финансового кризиса 1998 г., экономический рост достигался в основном временным повышением конкурентоспособности, возникшем вследствие резкой девальвации рубля. Ко времени, когда эффекты девальвации практически сошли на нет, ресурсный сектор стал своего рода локомотивом экономики, и в 2001-2004 гг. Россия испытала бум добычи и экспорта полезных ископаемых. В то время как рост добычи замедлился к 2004 г., экономический рост обеспечивался потребительским бумом, поддерживаемом улучшениями во внешнеторговой конъюнктуре.
I период (1999-2001 гг.).
Можно сказать, что в посткризисный период экономика России стала довольно быстро восстанавливаться. Наиболее быстрый и сильный рост наблюдался в тех отраслях, которые находились в наихудшем положении до кризиса - «нересурсных» с ориентацией на внутренний рынок. Кардинальная перемена была вызвана в основном падением реальной зара-
ботной платы и цен на ресурсы. В обоих случаях повлияла девальвация рубля. Спад в производственных издержках позволил значительной доле российской промышленности стать снова конкурентоспособной и прибыльной, в то время как значительный рост рублевых цен на импортные товары облегчил их замену отечественными. Улучшение экономической ситуации в «реальном секторе» также отразилось в неуклонно снижающемся уровне бартера, задолженности и неплатежей. Начальные пост-кризисные годы характеризовались волной иногда очень агрессивной консолидации собственности теми субъектами экономики, которые рассматривали кризис как возможность приобретения активов по дешевке, используя в основном неразбериху как последствие кризиса, для того чтобы безнаказанно не выполнять обязательства в отношении наиболее уязвимых кредиторов или сжать долю миноритарных акционеров (держателей небольших пакетов акций) путем разбавления ее или перевода активов из одной компании в другую. Некоторые сегодняшние лидеры эффективного корпоративного управления были одними из наиболее агрессивных субъектов экономики, кто применял вышеперечисленные схемы в посткризис-ный период. Российские компании также стали умело использовать слабости закона о банкротстве от 1998 г. с целью проведения враждебных корпоративных слияний по дешевке, и на практике крупные экономические субъекты превратили это в своего рода искусство. Многие крупные интегрированные бизнес-группы (ИБГ) также проявили свои таланты в «реструктуризации» терпящих бедствие банков в таком виде, чтобы вывести как можно больше активов в другие структуры, оставляя государство и других кредиторов с пустыми руками [1]. Этот процесс получил развитие через механизм относительно широкого применения в российской промышленности механизмов банкротства. ИБГ стали формироваться путем введения на предприятиях на длительный срок процедуры внешнего управления и назначения на должность внешнего управляющего представителя кредиторов. По состоянию на 1999 г. наибольшее число предприятии из ТОР200, входящих в ИБГ, представляют нефтяную и химическую промышленность, а также черную и цветную металлургию [2].
Очевидно, что девальвация существенно изменила условия функционирования экономики страны, однако низкий обменный курс рубля сам по себе не являлся единственной причиной посткризисного восстановления. В 1994 г.
во многом схожая комбинация факторов (слабый рубль, дешевые внутренние цены и сравнительно высокие экспортные цены на нефть) не смогли предотвратить 12-процентное падение ВВП и более чем 20-процентное падение в промышленном секторе. К 1999 г., тем не менее, либерализация и приватизация, противоречивые и незавершенные, такие, какими они по факту являлись, облегчили появление экономической системы, в которой частные корпорации (ИБГ) могли и реагировали на возможности, которые давала им девальвация. Ответ экономики на девальвацию и на последующее восстановление цен на нефть был в немалой степени результатом структурных изменений, проведенных в 1990-е гг. Следует отметить, что экономика начала расти до того, как цены на нефть начали восстанавливаться.
II период (2001-2004 гг.).
Если в период, следующий сразу за кризисом 1998 г., рост был особенно сильным в производственных отраслях, ориентированных на внутренний спрос, то ситуация совершенно изменилась в период с 2001 по 2004 г., сделав экспортно-сырьевые отрасли основным локомотивом экономической экспансии. Восстановление производства по секторам экономики в эти годы определялось такими параметрами, как:
^ эффект девальвации рубля (см. рис.);
^ длительный период высоких цен на нефть на мировых рынках;
^ степень улавливания регионами доходов своих предприятий (роль ИБГ).
Если скорректировать данные отечественной статистики и отбросить влияние такого фактора и явления, как трансфертное ценообразование [3], то мы увидим, что экспортно-сырьевые отрасли давали приблизительно 70 % роста промышленного сектора за период 2001-
2004 гг., из которого нефтяной сектор - приблизительно 45 %. Это означает, что ресурсный сектор непосредственно составлял более одной трети роста ВВП России за этот период, а нефтяной сектор закрывал около четверти [4].
В отношении нефтяного сектора можно выделить два момента. Во-первых, компании, контролируемые государством, совсем незначительно увеличили выпуск и экспорт нефти. Российские частные нефтяные ИБГ отвечали почти за весь рост, приходившийся на этот период. Это значит, что доля частных поставщиков нефти в росте ВВП составляла от 20 до 25 %. Во-вторых, частные компании, те которые внесли наибольший вклад в этот рост, контролировались большинством ИБГ, и их
вклад был больше, нежели тех компаний, ко- левых» предприятий, занимавшихся добычей
торые находились под контролем «одноотрас- и экспортом нефти [5].
Долл.
Рис. 1. Динамика цены на нефть (правая шкала) и реального курса рубля, взвешенного по торговому обороту (левая шкала) [6]
В значительной мере продолжительный период восстановления экономики после 2001 г. был обязан буму в добыче и экспорте нефти, но и другие факторы, такие как структурные изменения в экономике и макроэкономическая политика также были весьма значимы. Глубокая реструктуризация и высокие производственные доходы в корпоративном секторе были получены на фоне быстрой консолидации собственности как следствие кризиса. В структуре промышленности стали доминировать относительно небольшое число больших ИБГ [7], большинство из которых образовались вокруг бизнеса, связанного с экспортом каких-либо товаров, и впоследствии провели стратегии вертикальной интеграции. В частности, нефтяная промышленность была почти полностью поделена между различными ИБГ. Однако ни одна из ИБГ не контролировала более 25 % отраслевого производства и потенциала и не контролирует в настоящее время [2].
III период (2004-2008 гг.).
Потребительский бум начал нарастать с конца 2003 г., в связи с тем, что власти серьезно увеличили долю поступлений от продажи нефти по высокой цене, направляемую в бюджет, для подпитки экономики с целью увеличения внутреннего спроса. Возникший потребительский бум стимулировал активность в сфере услуг. Начиная с 2005 г., увеличившийся внутренний спрос, содействовавший началу строительного бума, и поступления с начала 2006 г. также повлияли на весьма ускоряющуюся инве-
стиционную деятельность за пределами строительства, стимулируя в свою очередь активность в производственных отраслях, ориентированных на внутренний спрос. Особенно в 2004-
2005 гг. экспансия секторов, ориентированных на внутренний спрос, противодействовала нефтяному сектору, приводя к снижению экономического роста в промышленном секторе. В то время как нефтяной сектор не был в состоянии обеспечить двухзначный рост добычи и экспорта, его снижение было главным образом следствием острого снижения объема инвестиций в условиях ухудшения в бизнес климате, которое произошло в результате юридических и политических кампаний, направленных государством против частной нефтяной компании ЮКОС и ее основных владельцев, в комбинации с существенным ростом в налогообложении нефтяного сектора и ужесточения инфраструктурных ограничений.
Рост экономики России в 2004-2007 гг., составлявший в среднем чуть более 7 %, что является впечатляющим в абсолютном выражении, должен рассматриваться в сравнении со средним ростом в 9 % в других странах СНГ и в контексте внешней среды, которая была на редкость благоприятна для России.
IV период (2008 г. - настоящее время).
Данный период для российской экономики начался сравнительно недавно. Именно в России, в отличие от Запада, кризис начался в августе-сентябре 2008 г. с паники на западных фондовых рынках и снижения цены на нефть.
Первое привело к оттоку западного капитала с российского рынка и снижению стоимости акций, второй - к снижению стоимости акций напрямую (около 70 % акций, торгующихся на фондовых биржах России, - это акции компаний экспортно-сырьевой направленности). На сегодня есть более или менее достоверные оценки по первому кварталу и по пяти месяцам 2009 г. Цифры в разных источниках расходятся, но не значительно. Округленно падение, по сравнению с соответствующим периодом 2008 г., составляет по ВВП - 10 %, по основным отраслям материального производства - 15 %, по обрабатывающей промышленности - 20 %. Падение ВВП за 2009 г. по прогнозам Министерства экономического развития и торговли (МЭРТ) составит 8-10 %. Прогнозы международных финансовых организаций и ведущих мировых банков менее пессимистичны, но меньше 6 % падения сегодня не прогнозирует никто [8].
Налицо влияние экспортно-сырьевой направленности экономики России, а именно зависимость от цены на нефть на мировых рынках; импорт внешних шоков в отечественную экономику и т. д.
Если прогнозы МЭРТ сбудутся, это означает, что суммарный объем производства товаров и услуг в стране (иначе говоря, уровень экономической активности) в 2009 г. будет немного ниже, чем в 2008 г., но выше, чем в 2007 г. То есть в кризис мы потеряем 2-2,5 года, и это по самым оптимистичным прогнозам.
Потенциальные преимущества и проблемы экспортно-сырьевой экономики России.
Наличие богатой ресурсной базы имеет некоторые очевидные преимущества. Эксплуатация природных ресурсов обеспечивает страну достаточно высоким экспортным доходом, и, в свою очередь, дает возможность потенциального наращивания инвестиций и улучшения жизненного уровня населения. Более того, несмотря на контрдоводы, специализация на добыче полезных ископаемых не обязательно приводит к низкому уровню технологического развития. Доходы от добычи полезных ископаемых могут использоваться более интенсивно для развития специфичных высоких технологиях [9]. России, в частности, вполне в силу, при условии грамотной экономической политики, потенциально стать глобальным поставщиком высоких технологий, используемых в добыче полезных ископаемых.
Низкая экономическая эффективность также, возможно, вызвана не только избытком натуральных ресурсов, но и тем, что в последние десятилетия многие ресурсные отрасли стра-
ны контролировались компаниями, находящимися в государственной собственности либо под контролем государства. Это особенно явно для капиталоемких добывающих отраслей, таких как нефтедобыча. Опыт показывает, что частные компании больше склонны к инновационной деятельности и функционируют в рыночной экономике более эффективно, чем государственные. Соответственно, по крайней мере в какой-то степени, низкая мобильность и развитие экономики являются следствием контроля государством больших долей в уставном капитале компаний в ключевых добывающих отраслях, а не просто наличием природных ресурсов как таковых. Государственная собственность может быть особенно разрушительной для компаний в странах, где административные возможности неограниченны и существует высокий уровень коррупции. Более того, вероятно, что само по себе увеличение государственной собственности не уменьшает эффективности государственных компаний: потенциально контролируя область экономической деятельности, государство может вовремя предотвратить развитие концентрированных отраслей как таковых. Контраст в развитии между практически полностью находящейся в государственной собственности газовой отраслью и в основном полностью (до 2005 г.) частным нефтяным сектором наводит на размышления. В то время как в период с 2000 по 2004 г. нефтяной сектор процветал, газовая отрасль продолжала стагнировать.
Тем не менее развитие, основанное на добыче природных ресурсов, очевидно, приводит к серьезным проблемам. Они включают в себя возросшую уязвимость к внешним шокам, риск возникновения «голландской болезни» и институциональные проблемы. Эти проблемы на самом деле очень серьезны, но и они могут быть преодолены или в значительной степени смягчены с помощью соответствующих институтов и политических мер.
Угроза развития «голландской болезни» признается многими. «Голландской» она названа в экономической науке потому, что наиболее ярким образом проявилась именно в Нидерландах после открытия там огромных запасов углеводородов и стремительной экспансии на этой основе мощного экспортно-сырьевого сектора. Последствия этого, казалось бы, стопроцентно благоприятного события оказались противоречивыми. Огромный приток нефтедолларов привел к сильному повышению реального курса местной валюты. А в результате этого - к ослаблению конкурентоспособности национальной обрабатывающей промышлен-
ности и углублению экспортно-сырьевой специализации экономики страны.
Такая же опасность, как полагают многие эксперты, грозит и нашей стране при ее опоре на экспорт углеводородов. А поскольку возможности быстро изменить в России соотношение между сырьевыми и обрабатывающими отраслями пока не видно, родилась идея перейти к искусственному подавлению симптомов «голландской болезни». Во-первых, посредством пусть медленного, но неуклонного понижения реального курса рубля по отношению к доллару. Во-вторых, уменьшением «долларового навеса» посредством форсированной выплаты внешних долгов и инвестирования валютных доходов за рубеж.
По мнению группы других экономистов, в рассуждения сторонников понижения реального курса рубля вкралась принципиальная ошибка. Феномен конкурентоспособности рассматривается ими только в ракурсе высоких или низких издержек производства. Они приводят такую цепочку зависимости факторов: рубль слабее, национальные издержки меньше, конкурентоспособность выше, и наоборот. Однако в экономике конкуренция происходит не только по издержкам производства, но также по ассортименту и качеству продукции. Одно не менее значимо, чем другое или третье. Те, кто не учитывает этого, не принимают во внимание технологический уровень нашей обрабатывающей промышленности. Голландцы, как известно, оказались подверженными болезни, названной в их честь, потому, что ко времени создания у них мощного экспортно-сырьевого сектора их промышленность была уже полноценно конкурентоспособной по всем трем названным критериям. Повышение производственных издержек в их обрабатывающей промышленности снизило уровень ее конкурентоспособности только по одному из них. Наша обрабатывающая промышленность неконкурентоспособна вообще. За некоторыми исключениями она может поставлять только ограниченный ассортимент низкокачественной продукции, рассчитанной на слабый платежеспособный спрос бедных людей. Парадокс заключается в том, что «голландской болезнью» могут страдать только достаточно высокоразвитые индустриальные системы. Нашей экономике до утраты иммунитета к ней надо еще дорасти. Конкретнее говоря, поднять технологический уровень своей обрабатывающей промышленности до международного стандарта. Решить такую задачу невозможно без масштабного переноса на отечественную почву передовых иностранных технологий. А это, в свою
очередь, требует крупных иностранных инвестиций при достаточно высоком реальном курсе рубля. И значит, проблема его регулирования в период технологического переоснащения промышленности будет носить тактический, а не стратегический характер. Поэтому многие экономисты говорят о том, что можно смело развивать экспортно-сырьевой сектор и ожидать, что он, в свою очередь, даст сильные импульсы развитию других отраслей экономики. Однако какая из точек зрения ближе к истине покажет время.
Вследствие того, что экспортно-сырьевые экономики особенно подвержены влиянию внешних шоков, возникающих от колебаний цен на товары, эффективное макроэкономическое управление, таким образом, становится необходимым условием для избежания цикличности взлетов и падений. В этом отношении сложно преувеличить важность налоговой политики. России нужна налоговая политика, нацеленная на преодоление цикличности в отношении цен на нефть, основанная на консервативном предположении о цене на нефть и удержание разумного баланса между расходуемыми поступлениями от высоких цен на нефть и стерилизацией «золотого дождя» поступлений в стабилизационный фонд.
Для избежания «голландской болезни» и помощи в развитии «нересурсным» отраслям вдобавок к стабилизационному фонду, который инвестирует доходы, полученные от циклических колебаний цен на сырье, в активы, выраженные в иностранной валюте, необходимы изменения в налоговой системе. Прямое налогообложение секторов, связанных с природными ресурсами, должно ограничивать ресурсную ренту, но в то же время должно гарантировать, что эти сектора смогут оставаться достаточно прибыльными, чтобы позволить себе дальнейшее развитие. Тем не менее налогообложение других экспортно-сырьевых отраслей, в отличие от нефтедобычи и экспорта нефти (например, добыча и экспорт газа), остается низким.
Институциональные проблемы, возникающие в связи с избытком ресурсов, обычно включают в себя высокий уровень коррупции, нарастающее неравенство в распределении доходов, а также переток талантливых менеджеров и предпринимателей в ресурсный сектор, а не на создание успешного бизнеса в других секторах. Сбор значимой доли от ресурсной ренты в пользу государства через налоговую систему является длительным путем в разрешении этих вопросов и требует довольно эффективного и некоррупционного администрирования [10]. Примечательно, что все экспортно-сырьевые
экономики, которые удачно справились с этими проблемами, имели сильное гражданское общество, сравнительно хорошо действующую и независимую судебную власть и высокий уровень свободы средств массовой информации.
Ну и, наконец, положение о том, что более диверсифицированные экономики менее склонны к рискам, перечисленным выше, подтверждается мировым опытом. Но здесь не существует чудесного рецепта достижения диверсификации за один день, универсального для всех стран. Диверсификация экономики есть долгий, затянутый процесс и необходимы соответствующие политические, экономические и институциональные преобразования во многих областях. Нет недостатка в примерах провальной политики диверсификации, и в области международного опыта. Экономисты, наверное, больше осведомлены о том, какие меры неэффективны, чем о тех мерах, которые действительно эффективны в этих условиях.
В любом случае не должно быть никаких иллюзий в отношении ресурсной структуры экономики России в ближайшие годы. Не только нефть, нефтяные продукты и газ составляют около двух третей российского экспорта. В последние годы обнаружены сравнительные преимущества России во внешней торговле, связанные с экспортом товаров, основанных на использовании природных ресурсов, в частности продуктами энергоемких отраслей (сталь, алюминий, никель и др.). Следовательно, очевидно, что в краткосрочной и среднесрочной перспективе, данные товары будут продолжать доминировать в российском экспорте, независимо от того, будут ли меры, направленные на диверсификацию, успешными или нет. Даже если Россия направит все усилия на увеличение экспорта товаров более сложного производства, их вклад в общий прирост экспорта будет оставаться довольно скромным в ближайшие годы просто потому, что они будут начинать с практически нулевой технологической и экономической базы.
Россия, как экспортно-сырьевая экономика, сталкивается с рисками и проблемами, однако ресурсное проклятие не является неизбежным злом. Экономики с сильным частным предпринимательством в ресурсных секторах (например, Канады, Австралии, Скандинавских стран) показывают, что, применяя правильные институциональные и политические меры, развитие успешной современной экономики, основанной на экспорте природных ресурсов, возможно. В принципе нет причин, по которым Россия не в состоянии последовать их примеру, но прогресс будет зависеть от правильного политического выбора. В противном случае эко-
номика России рискует и дальше оставаться своего рода «производной» от цены нефти на мировых рынках.
В заключение хотелось бы привести цитату из лекции Якова Шаявича Паппэ (доктора экономических наук, главного научного сотрудника Института народно-хозяйственного прогнозирования), наиболее значительного специалиста по крупному бизнесу новой России (в частности, ИБГ), прочитанной 4 июня 2009 года в рамках проекта «Публичные лекции Полит.ру»:
«При благоприятной внешнеэкономической конъюнктуре средние темпы нашего роста (после окончания кризиса) могут увеличиться до 5-6 %. Рост с темпом более 7 % можно себе представить лишь при сверхвысоких ценах на все экспортируемые Россией сырьевые товары (а не только на энергоносители) и возвращении эпохи «очень дешевых денег» в мире. Так было в 2005-2007 гг., но едва ли будет продолжаться в будущем. Я выступаю здесь в качестве эксперта и потому не хочу даже пытаться отвечать на вопрос, устраивают ли нас темпы экономического роста в 2-6 % при жесткой зависимости от конъюнктуры внешних сырьевых рынков. Если нет, то совершенно необходимо менять и структуру экономики, и принципы управления, и место и роль в ней государства. То есть страна должна ставить задачу не только роста, но и экономического развития. Со всеми вытекающими отсюда шансами и рисками» [8].
1. Tompson W., Afanas'ev M., Kuznetsov P. The Price of Everything and the Value of Nothing? Unraveling the Workings of Russia’s Virtual Economy // Economy and Society. - 1999. -Vol. 28. - P. 256-280.
2. Крупные российские интегрированные бизнес-группы (общая характеристика) - Олигархи (Паппэ Я.Ш.). - URL: http:/www.liber-tarium.ru/lib_oligarches_01/
3. World Bank Russia: Transition Meets Development, Country Economic Memorandum for the Russian Federation (Moscow: The World Bank). - 2004. - URL: http://siteresources. worldbank.org/Intrussianfederation/Resources/cem _eng_290620 05.pdf
4. Гурвич Е.Т. Макроэкономическая оценка роли российского нефтяного сектора // Вопросы экономики. - 2004. - № 10. - С. 4-32.
5. OECD OECD Economic Surveys: Russian Federation, Paris. - 2004. - URL:
http://www.oecd.org/document/62/0,3343,de_2649 _34111_32474302_1_1_1_1,00.html
6. Григорьев Л.М., Урожаева Ю.В. Влияние экономического подъема на региональное развитие // Материалы V Международной на-
учной конференции по проблемам развития, Москва. - 2004. - URL: www.hse.ru/data^W бб9/1234/Григорьев .pdf
7. Dynkin A.A. Integrated Business Groups in the Russian Economy, Moscow: PSI Foundation. - 2004. - URL: http://proquest.umi.com (электронная библиотека ProQuest).
8. Паппэ Я.Ш. Российский крупный бизнес в период кризиса // Лекция в рамках проекта «Публичные лекции Полит.ру». - 2009. - URL: http://www.polit.ru/lectures/2009/07/30/pappe.html
9. Wright G., Czelusta J. Exorcising the Resource: Minerals as a Knowledge Industry, Past and Present // Stanford University Economics Department Working Paper, 2002. - URL: http://www-econ.stanford.edu/faculty/workp/swp02008.pdf
10. OECD OECD Economic Surveys: Russian Federation. - Paris. - 2006. - URL: http://www.oecd.org/document/55/0,2340,en_264 9_201185_37664695_1_1_1_1,00.html
