CC BY
14О.Ю. Малинова
ЭКСПЕРТНО-АНАЛИТИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ И ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ КОНКУРЕНЦИЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Как отмечалось во введении к настоящему сборнику, развитие экспертно-аналитических сообществ, их взаимоотношения с властью и обществом уже давно являются предметами внимания исследователей публичной политики в России. В меньшей степени изучена другая сторона их деятельности - их участие в производстве общественно-значимых идей и символической борьбе за смыслы, или идеологической конкуренции1. Данный аспект нередко ускользает от внимания наблюдателей, не в последнюю очередь потому, что высокий социальный статус экспертного знания определяется его «объективностью». Тем не менее в тех случаях, когда результаты экспертно-аналитических разработок открыты для широкой публики, они потенциально включены в поле идеологической конкуренции, ибо заявляются в структурированном смысловом пространстве, где имеет место борьба за власть и доминирование. Это не означает, что идеологическая функция экспертно-аналитических сообществ во всех случаях проявляется достаточно отчетливо. Однако при определенных условиях эксперты оказываются значимыми выразителями конкурирующих мировоззрений, что не может не влиять на их роль в формировании общественной повестки дня.
1 В данном случае оба понятия равно правомерны: речь идет об артикуляции представлений о социальном мире, разделяемых некими группами и обусловливающих определенный способ видения его проблем. Особенности экспертного дискурса, имеющего преимущественно вербальную и рационально-логическую форму, позволяют описывать его в как в логике более общей категории «символической политики», так и в традиционном смысле «идеологической конкуренции».
Можно предположить, что, с одной стороны, «идеологическая окраска» повышает шансы экспертного дискурса на общественное влияние, поскольку способствует его восприятию в логике борьбы идейно-политических «партий» и тем самым делает его более «понятным» для широкой публики и более привлекательным для освещения в СМИ. Но с другой стороны, слишком очевидная идеологизация подрывает символический капитал экспертно-аналитических сообществ, основанный на «объективности», а значит - их авторитет в глазах общественности.
В настоящей статье мы попытаемся продемонстрировать рост идеологической составляющей в публичной деятельности ряда московских экспертно-аналитических организаций в 20082016 гг. и выделить факторы, способствовавшие развитию данной тенденции. Материалами для нашего анализа послужили аналитические доклады, подготовленные различными экспертными организациями в контексте обсуждения политического курса президентов Д.А. Медведева и В.В. Путина, а также публикации СМИ, посвященные этим докладам.
Начиная с первого президентского срока В. В. Путина сотрудничество власти с экспертно-аналитическими организациями носило достаточно систематический характер. Администрация президента выражала заинтересованность в привлечении экспертов к обсуждению готовящихся решений, прежде всего - экономических, чем в определенной мере стимулировала предложение на рынке консалтинговых услуг и аналитических разработок. В разные годы с федеральной исполнительной властью активно сотрудничали Фонд эффективной политики (ФЭП), Центр политических технологий (ЩИ), ИнОП, Центр политической конъюнктуры России (ЦПКР), позже - ИнСОР и др. При этом экспертное сообщество изначально рассматривалось в качестве не только поставщика аналитических продуктов, но и авторитетного агента публичной коммуникации, полезного для легитимации действий власти.
Однако по-настоящему благоприятные условия для превращения экспертно-аналитических сообществ в игроков символического / идеологического поля возникли лишь в 2008-2011 гг., когда власть оказалась представлена двумя лидерами, точнее - в контексте дискуссий о заявленном Медведевым курсе на «модернизацию».
Экспертно-аналитические организации как выразители конкурирующих подходов к «модернизации» (2009-2010)
Подготовка программы «модернизации» началась уже после того, как идея нового курса была заявлена. Это не только создавало запрос на экспертную проработку вариантов его реализации, но и стимулировало внимание общества к их обсуждению. Причем власть, по-видимому, была заинтересована в развитии дискуссий -разумеется, в определенных пределах, - ибо обсуждение с участием экспертов рассматривалось как действие, направленное если не на решение проблемы, то на легитимацию самой власти [см.: Ма-линова, 2012]. Это побудило ряд московских экспертных центров к организации широких РЯ-кампаний вокруг своих аналитических продуктов. Результатом стало не только тиражирование ключевых идей подготовленных ими докладов средствами массовой информации, но и публичное «противостояние» экспертных позиций, которые порой интерпретировались журналистами в качестве отражения точек зрения действующих политиков. Пресса пестрила заголовками «Дуэль докладов», «Война круглых столов», «ИнОП против ИнСОРа» и т.п.
В пересказе СМИ собственно исследовательская, аналитическая составляющая докладов редуцировалась, и на первый план выступали идеологические аспекты предлагаемых системных решений - их ценностно-символическая направленность, связь с конкретными субъектами политического действия и главное - их диалогическая соотнесенность с позициями других спикеров. Тем самым экспертные организации вольно или невольно становились игроками идейно-символического поля, вовлекаясь в борьбу за доминирование определенных способов интерпретации социальной реальности. Их включение в эту роль облегчалось тем, что в силу ряда причин российские политические партии не слишком сильны в производстве идеологий [см.: Толпыгина, 2011]. Нельзя сказать, чтобы последние вовсе не участвовали в дискуссии о модернизации; однако их позиция была скорее реактивной, а интеллектуальное качество их предложений заметно уступало докладам, представленным непосредственно экспертными организациями [см.: Малинова, 2012, с. 57-60]. В результате в отдельные моменты дискуссии именно идеи, высказываемые экспертами, оказывались точками кристаллизации конкурирующих альтернатив.
Разумеется, публичная активность экспертно-аналитических центров едва ли вызвала бы такое внимание широкой обществен-
ности, если бы не режим «тандемократии». Хотя президент Медведев и премьер-министр Путин настойчиво твердили о «полном согласии», их публичные высказывания давали основание предполагать различия в понимании целей политического курса [Шесто-пал, 2011; Малинова, 2012]. В силу особенностей сложившейся властной конструкции такие различия не могли быть отчетливо артикулированы самими лидерами или поддерживающей их «Единой Россией». Эту функцию при благожелательной поддержке сверху взяли на себя экспертные структуры, аналитические продукты которых послужили «точками кристаллизации» конкурирующих подходов к модернизации. Прежде всего - ИнСОР и ИнОП (предполагалось, что за первой организацией «стоит» Д. Медведев, а за второй - В. Путин); однако в «войне круглых столов» участвовали и другие команды экспертов, в том числе и со своими докладами [Демократия... 2008; Ежегодный доклад ИнОП, 2009; Россия XXI века. 2010; Модернизация России. 2009 и др.].
Кроме того, столь заметный идеологический эффект РЯ-кампаний, организованных экспертно-аналитическими центрами, в немалой степени определялся общим состоянием политического и медийного полей. И то и другое в 2000-х годах подверглось трансформации, обеспечившей переход от «полицентризма» 1990-х годов к «моноцентризму» [Зудин, 2003], что существенно сузило возможности для кристаллизации идеологических альтернатив [Идейно-символическое пространство. 2011, с. 274-283]. В этих условиях выступления спикеров, более или менее системно заявлявших такие альтернативы, должны были иметь заметный резонанс.
Эксперты, участвовавшие в подготовке докладов, несомненно видели в своей деятельности возможность повлиять на решение общественных проблем через политиков, которым были адресованы их рекомендации1. Не случайно многие не скрывали разочарования, убеждаясь, что результаты не оправдали ожиданий. Вместе с тем сам процесс публичной дискуссии воспринимался как важное и полезное дело, в котором участники обретают некую политическую субъектность. Как выразился И. Юргенс, «Рубикон убе-
1 Пример такой установки - эмоциональное заявление лидера ИнСОРа И. Юргенса: «Мы можем и должны сделать какую-то консенсусную программу модернизации, мы ее сделаем. Ты, президент, заявил о модернизации, найди в себе силы и волю, выдвигайся и реализовывай! А мы будем полностью и ответственно помогать» [Юргенс, 2010].
жденности, что идеология разрабатывается только там, наверху, и это не наше дело, по-моему, сейчас преодолен» [Юргенс, 2010]. Отсюда - не только решимость «готовить альтернативные предложения и настаивать на их реализации», о которой сообщается на сайте ЦСР [О Центре], но и представление о том, что публичная экспертная дискуссия может рассматриваться в качестве одного из способов изменения ситуации. Именно так ставил вопрос экс-министр финансов, лидер созданного в апреле 2012 г. Комитета гражданских инициатив А. Л. Кудрин: «...мы хорошо помним, что в прошлом вполне разумные программы оставались на бумаге либо претворялись в жизнь, но не приносили ожидаемых результатов. В силу этого считаю, что сформулированные предложения по экономической политике на новом этапе следует рассматривать как основу для обязательной широкой общественной дискуссии» [Кудрин, 2012, с. 60]. Эти высказывания свидетельствуют о двойственности установок той части экспертного сообщества, которая с готовностью откликнулась на призыв к модернизации. С одной стороны, надежды на изменения связывались с властью и ее способностью реализовать предлагаемые программы. С другой же стороны, по мере разочарования в намерениях контрагента акцент все больше смещался в сторону собственно публичной деятельности - формирования общественного мнения в пользу необходимых реформ.
Роль экспертных центров в формировании общественной повестки дня в 2011-2013 гг.
В контексте избирательной кампании 2011-2012 гг. эта активность приобрела новое качество: если обсуждение темы модернизации в 2009-2010 гг. было начато президентом Д. Медведевым, то теперь убежденные в необходимости реформ эксперты попытались взять на себя инициативу в определении общественной повестки. Первой ласточкой стал доклад ЦСР «Политический кризис в России и возможные механизмы его развития», опубликованный в марте 2011 г. Опираясь на данные социологических исследований, его авторы фиксировали «неожиданные» сдвиги в политическом сознании населения и констатировали, что «политический кризис в России уже идет полным ходом, хотя еще и не выплеснулся на поверхность политической жизни» [Белановский, Дмитриев, 2011].
Выводы этого документа очевидным образом контрастировали с основной идеей опубликованного несколькими неделями
ранее доклада ИнОП, опровергавшего тезис о том, что «только немедленная демократизация социальной жизни решит все российские проблемы». По заверению ИнОПовцев, не только реализация, но даже обсуждение этого тезиса приносит «вред», ибо «смещает общественную повестку дня от насущных проблем к ложному политическому выбору, ослабляя тем самым политические и общественные институты» [Оппозиции. 2011, с. 1].
Таким образом, мартовский доклад ЦСР не только поддержал линию ИнСОРа (который, по мнению журналистов, подразумевался авторами доклада ИнОП в числе тех, кто навязывает «немедленную демократизацию» в качестве «основы государственной политики» [см., напр.: Липский, 2011]), но и подкрепил ее данными о наличии общественного запроса на перемены. Примечательно, что оппоненты из «Русского журнала» (сетевой проект Г. Павловского) тут же обвинили авторов доклада ЦСР в стремлении сочетать позиции экспертов и идеологов: «Они попеременно выступают то в роли ученых социологов и экономистов, то в роли представителей среднего класса, имеющих определенные причины для беспокойства в связи с нынешним положением дел в стране» [Мартынов, 2011]. При этом корреспондент «Русского журнала» безошибочно определил в анализируемом тексте признаки идеологического дискурса: Белановский и Дмитриев стремятся направить политический кризис в эволюционное русло «плавной трансформации», и «эта наука плавности рассматривается авторами как нечто аксиоматическое и в доказательствах не нуждающееся (выделено нами. - О.М.)» [Там же; ср.: Бук, 1998, р. 263-277].
Как известно, прогноз ЦСР подтвердился - сентябрьское решение о «рокировке в правящем тандеме» и фальсификации при определении результатов декабрьских выборов в Государственную думу спровоцировали массовые протестные акции в Москве, Санкт-Петербурге и ряде крупных городов. Это обстоятельство еще больше подогрело общественный интерес к жанру экспертных докладов, и в последующие месяцы презентации аналитических продуктов различных центров стали регулярными новостными поводами.
После президентских выборов кампания докладов не прекратилась, а лишь набрала обороты: шла борьба за содержание нового политического курса, и активность экспертно-аналитических центров отражала публичную часть этого «айсберга».
Примечательно, что в 2012 г. пул экспертно-аналитических центров пополнился сразу несколькими новыми организациями, имевшими вполне отчетливый идеологический профиль.
В апреле 2012 г. по инициативе А. Л. Кудрина был создан Комитет гражданских инициатив (КГИ), задуманный в качестве «объединения профессионалов, совокупный авторитет которых поможет донести гражданские инициативы до любого уровня власти» [О Комитете]. Комитет не только занимается подготовкой докладов и обзоров по актуальным вопросам общественной и политической жизни, но и систематически заказывает такого рода исследования другим экспертным организациям и социологическим центрам. Очевидно, что для самого Кудрина, федерального политика с огромным опытом и сложившейся репутацией, этот проект - хорошая форма «перезарядки батарей» перед возможным возвращением в «большую политику».
В ходе реорганизации после выборов в Администрации президента было принято решение вынести на аутсорсинг аналитическую работу, для чего были созданы новые центры, призванные проводить исследования и взаимодействовать с экспертным сообществом. Первоначально планировались четыре новых центра, однако запущены оказались лишь два - Фонд развития гражданского общества (ФоРГО, председатель правления К. Костин, учрежден 4 июня 2012 г.) и Институт социально-экономических и политических исследований (ИСЭПИ, председатель совета директоров Д.В. Бадовский, учрежден 8 июня 2012 г) [см.: Костенко, 2012; Кашеварова, 2013].
Наконец, в сентябре 2012 г. в качестве «интеллектуальной альтернативы либеральному проекту» был создан Изборский клуб (председатель - А. Проханов). Одну из своих задач члены клуба видят в «создании и представлении власти и обществу России аналитических докладов, направленных на формирование обновленной патриотически ориентированной государственной политики во всех сферах национальной жизни» [Об Изборском клубе].
Таким образом, в начале нынешнего политического цикла к уже существующим экспертно-аналитическим структурам добавились новые, ориентированные на поддержку как правительствен-ной1, так и оппозиционной линии.
1 Следует уточнить, что в рамках проправительственного лагеря сосуществуют разные подходы: здесь есть свои «реформисты» и «консерваторы». По-
В 2012-2013 гг. прореформистски настроенная часть экспертного сообщества активно использовала общественную трибуну, чтобы повлиять на курс вновь избранного президента В. В. Путина. Не углубляясь в содержательный анализ этого дискурса (он заслуживает самостоятельного исследования), мы попытаемся на нескольких примерах проиллюстрировать его идеологические эффекты. Таковые, на наш взгляд, возникают, во-первых, в результате перестановки акцентов и упрощения содержания аналитических текстов в медийном пересказе; во-вторых, в силу того, что публичные дискуссии экспертов очевидным образом отражают борьбу разных подходов к решению общественных проблем, за которыми стоят те или иные ценностные установки; в-третьих, за счет того, что идеи связываются с конкретными субъектами политического действия.
Вскоре после инаугурации В.В. Путина, в мае 2012 г. был опубликован доклад «Общество и власть в условиях политического кризиса», подготовленный ЦСР по заказу КГИ1, в котором уточнялись перспективы развития ситуации после президентских выборов. В докладе утверждалось, что несмотря на спад интереса граждан к активным протестам, недовольство властью и запрос на перемены продолжают устойчиво нарастать. Причем запрос этот имеет прагматичный, неидеологизированный характер: требования недовольных сводятся, в основном, к исправлению ситуации в сфере образования, здравоохранения, ЖКХ, безопасности и правосудия. Согласно выводу авторов, политический «кризис приобрел необратимый характер» [Общество и власть. 2012, с. 4] и вне зависимости от того, какой из четырех описанных в докладе сценариев (политическая реакция, ускоренная модернизация, радикальная трансформация и инерционное развитие) окажется реализован, страну ждут «системные политические изменения» [там же, с. 97]. Хотя авторы доклада воздерживались от прямых рекомендаций, было очевидно, что их симпатии - на стороне второго сценария, предполагающего диалог «между сторонниками модернизации во власти и среди протестующих с целью формирования коалиции и
этому было бы неверно рассматривать спектр позиций, артикулируемых экспертами, по принципу «двух лагерей».
1 Это третий по счету «политический доклад» ЦСР. Второй - «Движущие силы и перспективы политической трансформации России» - опубликован в ноябре 2011 г. [см.: Движущие силы. 2011], накануне парламентских выборов. Четвертый доклад «Возможно ли новое электоральное равновесие» был представлен на заседании КГИ 11 июля 2013 г., когда дописывалась эта статья.
частичной кооптации оппозиционных сторонников модернизации во власть», что «помогло бы сдержать эскалацию протестного насилия и сохранило бы перевес на стороне сил модернизации» [Общество и власть. 2012, с. 4]. Однако они честно признавали наличие факторов, препятствующих такому варианту развития событий.
В медийном пересказе доклад утратил нейтрально-констатирующую тональность. Он был представлен как «интеллектуальное давление на власть», подкрепляющее «уличные формы протестной активности» [Ваньков, 2012; ср.: Кудрин побаловал «Болотку»... 2012]. Пресса изображала подготовленный по заказу Кудрина и КГИ доклад как «черную метку» вновь избранному президенту, подчеркивала вероятность негативных сценариев, и намекала на политические амбиции экс-министра финансов [см.: Артемов, 2012; Граник, 2012 и др.]. Таким образом, имела место очевидная перестановка акцентов. Впрочем, и сами авторы доклада в общении с прессой не воздерживались от более определенных оценок описанных ими сценариев [Дмитриев, 2012].
Примечательно, что инициативы прореформистских аналитических центров побудили их оппонентов из пропутинского крыла экспертного сообщества определить «правильные» рамки для деятельности такого рода. В статье, опубликованной в «Известиях» 10 мая 2012 г. (т.е. после инаугурации Путина, но до представления доклада ЦСР) руководитель Научного совета Центра политической конъюнктуры России А. А. Чеснаков писал: «"На стороне" писать спецплан лично для Путина нет особой необходимости -способность самостоятельно формулировать политические цели и механизмы их достижения он продемонстрировал в недавних статьях. На реализацию этих целей он получил полноценный мандат на общенародных выборах, и вряд ли большинство советов тут могут что-то радикально изменить. (...) Гораздо более эффективно было бы, опираясь на актуальные публичные дискуссии, определить перечень приоритетных задач, в которых заинтересовано само общество и без решения которых оно не признает позитивными результаты работы власти через шесть лет» [Чеснаков, 2012]1.
1 В том же духе позже высказался директор Института социально-экономических и политических исследований (ИСЭПИ) Д. Бадовский. В интервью «Московскому комсомольцу» он заявил: «Сейчас много говорят о важности диалога между властью и обществом. Но еще более важным является диалог внутри самого общества. Сейчас такого диалога практически нет». Причину такого положения вещей человек, незадолго до того отвечавший за идеологическую
Другими словами, рекомендовалось советовать не власти, но обществу, у которого пока нет ясного понимания собственных потребностей.
Тем не менее Комитет гражданских инициатив оказался тверд в своем намерении «доносить до власти» экспертную оценку общественных запросов. Первую годовщину своей деятельности Комитет отметил презентацией доклада «Власть - элиты - общество: Контуры нового общественного договора», подготовленного по его заказу Центром политических технологий. Доклад содержал анализ реакции общества на консервативные и либерализующие инициативы власти и по существу - критику осуществляемого политического курса. Авторы доказывали, что «консервативная волна», т.е. комплекс уже принятых или готовящихся мер, призванных представить власть в роли «главного хранителя традиций» и «гаранта справедливости», не достигает цели, ибо патерналистское и авторитарное большинство, на основе которого прежде строился «путинский консенсус», становится более сложным и разнородным. Вместе с тем стремление власти поддержать консервативные настроения «стратегически. входит в противоречие с. широким общественным запросом на демократизацию», выявленным в ходе проведенного исследования [Власть - элиты - общество. 2013]. Несмотря на то что население не видит возможности влиять на ситуацию, а власть не хочет ни с кем заключать общественный договор, именно в этом направлении авторы доклада усматривали выход из возникшего тупика. Отвергая упреки в том, что сторонники либерализации политической жизни якобы «хотят «второй горбачевской перестройки», чреватой хаосом и распадом», они заявляли: «Мы верим, что еще не упущен момент начать реформы эволюционным путем и избежать столь страшных сценариев» [там же]. Таким образом, в отличие от предыдущих докладов, ограничивавшихся описанием возможных сценариев, в апрельском докладе ЦПТ для КГИ была заявлена вполне определенная политическая и идеологическая позиция, оппонирующая актуальному правительственному курсу, и предлагалась конкретная программа действий («контуры нового общественного договора»). Доклад
работу в Администрации президента, видит в том, что в «нашей политике совершенно гипертрофированную роль играют медийные, пропагандистские и контрпропагандистские технологии», причем сильные либеральные СМИ не имеют противовеса в виде «серьезных, общенациональных консервативных СМИ» [Ба-довский, 2013].
можно рассматривать в качестве развития той «либеральной, умеренной, призывающей к эволюционному, а не революционному развитию страны линии», на которой ранее настаивал И. Юргенс [Юргенс, 2012 Ь]. Таким образом, есть основания говорить об оформлении пула экспертных организаций, которые, компенсируя отсутствие сильной «правой партии»1, публично артикулируют либерально-реформистскую повестку.
В то же время представители многих аналитических структур в 2012-2013 гг. оказывали идеологическую поддержку «консервативному» курсу Путина и тем самым прямо или косвенно выступали против сторонников либерализации. Например, президент Фонда «Политика» В. Никонов, комментируя создание Общероссийского народного фронта, говорил о необходимости противостоять «силам сопротивления» курсу Путина - «активным и пассивным, сознательным и невольным». В числе «вероятных противников» Фронта он называл не только внешних врагов, но и «оппозицию, готовую вцепиться власти в глотку за любой ее шаг в сторону», а также «часть правительства, ориентированную исключительно на бухгалтерские показатели и уверенную в том, что государство должно уходить в тень, предоставив судьбу страны невидимым силам рынка» [Никонов, 2013]. Выступающему за изменение курса «меньшинству» противопоставлялось проголосовавшее за Путина «большинство». Так, руководитель научного совета ЦПКР А. Чеснаков, рассуждая о необходимости «ликвидировать идеологическое противостояние "двух России'», представлял требования оппозиции как «идеологию социального неравенства, основанную на требовании наделить "активное меньшинство" особыми правами по сравнению с "пассивным большинством"». По мнению эксперта, «власти необходимо найти разумный компромисс между желающими немедленно стать хоть кем-нибудь и интересами тех, за счет кого они хотят этим кем-нибудь стать. Иначе это сделают другие» [Чеснаков, 2012]. Таким образом, достраивалась картина идеологического противостояния: споры «политоло-
1 Примечательно, что название «либеральная» в этом контексте звучит редко, и, согласно данным, опубликованным Центризбиркомом, среди зарегистрированных политических партий, которые смогут принять участие в сентябрьских выборах в регионах, нет ни одной, в названии которой значилось бы это прилагательное. Либерально-демократическая партия России официально сменила название на «Партия ЛДПР» [см.: Корня, 2013].
гов» представлялись как отражение позиций путинского «подавляющего большинства» и «креативного меньшинства».
Вместе с тем имела место и экспертная идеологическая поддержка «реформистской» составляющей официального курса. Например, подкрепляя линию на разделение социальных и гражданских функций организаций «третьего сектора», ФоРГО опубликовал в марте 2013 г. «Доклад о развитии институтов гражданского общества в России», в котором доказывалось, что «развитие "третьего сектора" невозможно без активного участия и поддержки со стороны государства», и в то же время утверждалось, что доля НКО, занятых контролем и экспертизой, в России существенно выше, а НКО, работающих «непосредственно в социально значимой сфере», - ниже, чем в других странах1 [Доклад. 2013]. Из этого следует, что государственная помощь должна быть адресована преимущественно НКО второго типа. Разумеется, в либеральной прессе этот вывод доклада был подвергнут критике [см.: Никольский и др., 2013]. Однако дальнейшее развитие событий - волна проверок НКО со стороны прокуратуры и Минюста, последовательное ужесточение закона об «иностранных агентах» - показало, что возможен и более жесткий вариант развития событий. На этом фоне доклад ФоРГО выглядит действительно куда более либеральным.
Наконец, свою лепту в «войну докладов» в 2012-2013 гг. внесли и «социальные консерваторы» из Изборского клуба. В октябре 2012 г. был опубликован его первый доклад «Стратегия большого рывка», в котором рассматривались четыре сценария «временного или окончательного преодоления внутреннего системного кризиса» - «три плохих или очень плохих» и один «позитивный», связанный с «долгосрочной системной стратегией», которую можно осуществить «при соответствующем харизматическом лидере и ответственной элите». Предлагая стратегию «Большого рывка» в качестве «особого мобилизационного проекта», необходимого в условиях «вползания России в глобальную войну», авторы доклада уповали на «уникальный опыт форс-мажорного системного мобилизационного проектирования и осуществления мобилизационного проекта, каким обладает Россия как наследница Советского Союза». Этот проект предполагает модернизацию в
1 Именно этот тезис в интервью К. Костина по поводу доклада сочли нужным акцентировать на сайте ФоРГО [ср.: Константин Костин о перекосе. 2013; Никольский и др., 2013].
условиях авторитарного режима, консолидированного на основе «общенациональной мобилизационной идеологии "общего дела"» [Стратегия Большого рывка, 2012].
Чтобы замкнуть спектр идеологических позиций, артикулируемых экспертами, нужно упомянуть, что у «либеральных реформистов» есть оппоненты не только справа, но и слева (правда, менее многочисленные). Так, ведущий научный сотрудник Московского Центра Карнеги Л. Шевцова в «Новой газете» подвергла критике «влиятельных экспертов, публицистов, писателей и общественных деятелей», которые, «будучи антипутинистами и борцами с путинским Кремлем. поддерживают правила игры, которые должны обеспечить монополию на власть одной силы, которая, как они надеются, должна реформировать Россию». По мнению автора, тем самым «самодержавники-интеллектуалы» «затрудняют обсуждение того, что сейчас важно: . как создавать альтернативу самодержавию» [Шевцова, 2013]1. Таким образом, в 2013 г. наиболее решительные сторонники либеральной альтернативы считали правильным не возлагать надежды на нынешнюю власть и готовить программу для тех, кто придет ей на смену.
В 2012-2013 гг. публичная деятельность экспертно-аналити-ческих организаций по инерции продолжала набирать обороты. Хотя общие контуры нового политического курса определились в первые же месяцы после инаугурации В.В. Путина, какое-то время перспективы его гипотетической корректировки продолжали стимулировать активность экспертно-аналитических организаций. Налаженные модели взаимодействия со СМИ позволяли организовывать эффективные РЯ-кампании вокруг готовящихся докладов, которые стали привычными информационными поводами. Формат аналитического доклада позволял критиковать правительственный курс, не выходя за границы дозволенного, резко ужесточившиеся в контексте борьбы с «уличной» оппозицией. Наиболее серьезные риски для экспертно-аналитических сообществ были связаны с принятием в июле 2012 г. так называемого «закона об иностран-
1 Как ни странно, тот же упрек «либеральной экономической фронде» выдвинул и отнюдь не симпатизирующий ей Б. Межуев. Обсуждая эмиграцию С. Гуриева, он писал: «В прежние годы ему надо было, наверное, не бичевать госкапитализм и рекламировать модернизационный опыт Южной Кореи, а говорить одну и только одну вещь: России нужен наконец нормальный и дееспособный парламент, который мог бы реально ограничивать исполнительную власть. Потому что только с этого шага - с парламентских свобод - и начинается современность и приходит к своему завершению Старый порядок» [Межуев, 2013].
ных агентах» - поправок в федеральный закон, регулирующий деятельность общественных организаций, согласно которым НКО, участвующие в «политической деятельности» и получающие финансовую помощь из-за рубежа, обязаны регистрироваться в качестве «иностранных агентов» и указывать данное обстоятельство во всех своих публикациях. Однако для экспертно-аналитических организаций, работающих для российских заказчиков, эта проблема не стояла столь остро.
Публичная активность
экспертно-аналитических сообществ «после Крыма»
В 2014 г., после принятия Республики Крым в состав России, которое повлекло за собой серьезное ухудшение международного положения РФ, контекст для публичной деятельности экспертно-аналитических сообществ резко изменился. Правительственный политический курс приобрел определенность, которая не оставляла иллюзий относительно возможностей влияния на него экспертов. Главным пунктом внешнеполитической повестки стала борьба против международной изоляции России. Внутренняя же политика оказалась еще больше сосредоточена на консолидации ресурсов в условиях углубляющегося экономического кризиса и мобилизации массовой поддержки президента В. В. Путина. И позитивные (массовый энтузиазм по поводу присоединения Крыма), и негативные (антизападная пропаганда) составляющие кампании мобилизации способствовали безусловному доминированию в публичной сфере «патриотического большинства» и резкой маргинализации критиков политики Путина, их стигматизации в качестве «национал-предателей» и «пятой колонны Запада». Такое изменение конфигурации публичного идейно-символического пространства вкупе с ужесточением законодательства о деятельности общественных организаций и персональными гонениями отдельных «несогласных»1 создавало качественно иной контекст для публичной дея-
1 Широко освещавшиеся СМИ личные истории ректора РЭШ С. Гуриева, под угрозой уголовного преследования по «третьему делу ЮКОСа» уехавшего из России, М. Дмитриева, лишившегося поста президента ЦСР, профессора МГИМО А. Зубова, уволенного за неполиткорректную критику присоединения Крыма, и др. безусловно играли «знаковую» роль и справедливо интерпретировались как
тельности экспертно-аналитических сообществ. У тех из них, чьи идеи находились в русле «посткрымского» политического курса, открывались новые возможности для влияния на общество и власть. Тем же, кто был склонен критиковать политику Путина, приходилось проявлять осторожность в выборе тем и выражений.
Наилучшие шансы появились у «социал-консерваторов» и имперских националистов из Изборского клуба, ибо никогда еще правительственный курс не был столь близок к их идеалам. С начала 2013 г. по июнь 2016 г. эксперты Изборского клуба опубликовали 36 аналитических докладов, подготовленных видными интеллектуалами консервативно-националистической ориентации - С. Глазьевым, М. Делягиным, В. Аверьяновым, А. Дугиным, С. Черняховским, А. Фурсовым и др. Эти доклады обсуждались на заседаниях клуба и публиковались на его сайте1. Тематика аналитических докладов Изборского клуба охватывает широкий спектр проблем внутренней и внешней политики и очевидным образом сфокусирована на мобилизации ресурсов для противостояния Западу. Название одного из докладов С. Глазьева - «Предотвратить войну - выиграть в войне»2 - могло бы послужить эпиграфом ко всей серии. Эксперты Изборского клуба обсуждали перспективы новой холодной войны и интеграцию в Евразии, реформу российской армии, проблемы социальной структуры российского общества, проблемы безопасности и современные практики ведения войны («сетевые», «цифровые», «информационные» войны) и многое другое. Претендуя на роль «чего-то вроде штаба патриотических сил современной России» [По ту сторону. 2013], Изборский клуб особое внимание уделял их консолидации. В 2013 г. его экспертами был подготовлен доклад «По ту сторону "красных" и "белых"», посвященный перспективам примирения двух лагерей российских «патриотов» -сторонников «социальной справедливости» («патриотов» советского образца) и приверженцев «традиционных», т.е. православных и отчасти «монархических ценностей». Авторы доклада утверждали, что разжигание вражды между этими лагерями -
изменение границ дозволенного [см.: Экспертное сообщество. 2013; От редакции: Суверенная экспертиза, 2013].
1 Доклады Изборского клуба. - Режим доступа: Шр://шигиг.кЬогек-club.ru/esovet/
2 Автор доклада на основе анализа длинных циклов утверждает, что региональные военные конфликты, в которых США и их союзники будут противостоять России, наиболее вероятны в 2015-2018 гг., и предлагает программу мер для противостояния грядущим вызовам [Глазьев, 2014 а].
результат интриг Запада против России [По ту сторону. 2013]. Следует признать, что систематическая активность Изборского клуба действительно является важным фактором интеграции национал-патриотической части российского идеологического спектра. Деятельность клуба широко освещается СМИ. Подсчеты в базе данных Интегрум показывают, что в «посткрымский» период количество упоминаний о нем в центральных печатных и интернет-изданиях выросло вдвое по сравнению с 2013 г. (см. рис. 1).
Рис. 1.
Количество упоминаний экспертно-аналитических организаций в центральных печатных и электронных СМИ (по данным базы Интегрум)
Очевидно, что доклады Изборского клуба адресованы не только широкой публике, но и властям. То обстоятельство, что один из ведущих его экспертов - экономист С. Глазьев - с 2012 г. занимает пост советника президента, может рассматриваться как знак готовности кремлевской администрации включать идеи Из-борского клуба в свой идеологический арсенал - пусть и не в столь радикальной форме. Впрочем, собственный идеологический проект Кремля - заказ на экспертную проработку перспектив консерватизма в современной России - был отдан не Изборскому клубу, а ИСЭПИ, возглавляемому бывшим сотрудником Администрации президента Д. Бадовским.
Новые политические обстоятельства дали «патриотическим» и антизападническим кругам более широкие возможности для борьбы с оппонентами. К сожалению, ими не преминули воспользоваться и в экспертно-аналитической среде. В марте 2014 г. Российский институт стратегических исследований (РИСИ) совместно с Центром актуальной политики опубликовали доклад «Методы и технологии деятельности зарубежных и российских исследовательских центров, а также исследовательских структур и вузов, получающих финансирование из зарубежных источников» [Методы. 2014]. Авторы доклада (на основании весьма неполной и отчасти недостоверной информации) анализировали работу ряда экспертных и исследовательских структур, получавших финансовую поддержку зарубежных фондов, в том числе - Московского центра Карнеги, Российской ассоциации политической науки, Российской ассоциации международных исследований, ПИР-центра, «Левада-центра», Института социологии РАН, Российской экономической школы и др., - и пытались доказать наличие признаков «политической деятельности», дающих основания для признания данных организаций «иностранными агентами». Многие наблюдатели не без оснований определили «доклад» РИСИ как донос [см. Горбачев, 2014; Трушков, 2014]. Этот документ вызвал множество опровержений; спустя некоторое время его текст исчез с сайта РИСИ, и в настоящее время доступен на сайте Общественной палаты Федерального Собрания РФ. Тем не менее аргументы экспертов РИСИ оказались «в струе» правительственного курса: уже в мае 2014 г. были приняты поправки к «закону об иностранных агентах», заменившие инициативный принцип регистрации на принудительный, что открыло путь для его широкого применения. Таким образом, независимые экспертно-аналитические центры,
когда-либо получавшие зарубежное финансирование, оказались под угрозой стигматизации в качестве «иностранных агентов».
Изменения политического курса, последовавшие за возвращением В.В. Путина на пост президента, коснулись и сферы идеологии. Фраза о «дефиците духовных скреп», включенная в его первое послание Федеральному собранию РФ, не без оснований была воспринята как знаковая: что бы Путин ни говорил о неприемлемости «тоталитарного» вторжения государства «в сферу убеждений и взглядов людей» [Путин, 2012 Ь], поставленная им задача «укрепления прочной духовно-нравственной основы общества» предполагала целенаправленную работу именно в этой сфере. Экспертная проработка оснований подходящей идеологии, с самого начала названной «консервативной», была поручена ИСЭПИ. Институт Д. Бадовского получил грант на организацию серии экспертных конференций, названных Бердяевскими чтениями1, и издание журнала «Тетради по консерватизму».
Впрочем, деятельность ИСЭПИ не сводилась к «консервативной» теме: институт выступал оператором грантов Президента РФ на социальные и политические исследования и проводил свои собственные исследования выборов и избирательных систем, местного самоуправления, состояния политических партий на региональном и местном уровнях; вел рейтинг перспективных политических и общественных лидеров и др. В 2015 г. ИСЭПИ развернул широкую РЯ-кампанию вокруг доклада «Демократии XXI века: смена парадигмы». Подготовленный совместно с группой зарубежных экспертов доклад о состоянии и перспективах демократии в мире имел отчетливую критическую направленность. Его авторы разоблачали привычные мифы о преимуществах данного типа политического режима и призывали к переоценке «концепции демократии, подлинная история которой только в последнее время стала активно исследоваться социальными науками» [Демократии. 2015, с. 7]. Таким образом размывались границы между российскими политическими практиками и тем, что принято считать «демократическими нормами» «на Западе». Деятельность ИСЭПИ широко освещалась СМИ (подсчеты на основе данных базы Интегрум показывают, что институт Д. Бадовского - наиболее часто упоминаемая в печатных и интернет-СМИ экспертная организация, см. рис. 1).
1 В 2013-2015 гг. прошли четыре такие конференции - в Подмосковье, Ялте (со второй частью в Москве), Калининграде и Владивостоке.
Усилия второго экспертно-аналитического центра, созданного в 2012 г. по инициативе Администрации президента, ФоРГО, были в большей степени сосредоточены на анализе политической жизни в регионах. В частности, фонд регулярно публикует Индекс эффективности губернаторов, о котором подробнее рассказывается в статье В. Н. Ефремовой в этом сборнике, и рейтинги социального самочувствия регионов; занимается анализом региональных выборов. Как уже упоминалось, ФоРГО готовил доклады о развитии институтов гражданского общества и о перспективах российской медиа-системы. Кроме того, одной из областей его специализации является изучение общественных настроений. В мае 2015 г. ФоРГО представил результаты исследовательского проекта «Путинское большинство», в котором доказывалось, что «ядерный электорат В. В. Путина» устойчив, «обладает потенциалом для дальнейшего расширения и оказывает существенное влияние на политику и общественную жизнь в России» [Путинское большинство. 2015]. Деятельность ФоРГО также активно освещается центральными СМИ (см. рис. 1).
В наиболее трудном положении оказались «либеральные» экспертно-аналитические организации. Им приходилось проявлять осторожность при выборе предметов исследований и публичных выступлений, дабы избежать обвинений в «антипатриотизме». Наиболее значимую роль на этом идеологическом фланге играл Комитет гражданских инициатив (КГИ) А. Кудрина, который не только сам готовил аналитические доклады, но и выступал в роли заказчика, привлекая к сотрудничеству другие экспертные организации. Список тем, разрабатывавшихся КГИ и его партнерами, включал программу реформ судебной и правоохранительной системы, анализ потенциала гражданского участия, перспективы России в глобальной экономической системе, изучение общественных настроений в «посткрымской» России, анализ региональных и парламентских выборов и многое другое. Основываясь на данных официальных сайтов государственных департаментов и агентств, КГИ проводит мониторинг организации государственных расходов (проект «ГосЗатраты»). Оказалось, что и в условиях самоцензуры «экспертный» формат дает определенные возможности для критического анализа текущей политики и ее результатов. Более того, КГИ неплохо удается привлекать внимание СМИ - по количеству упоминаний в центральных печатных и интернет-СМИ он уступает только ИСЭПИ (см. рис. 1).
Вместе с тем не сложили «оружия» и некоторые более старые экспертно-аналитические организации того же идеологического фланга, вроде «Либеральной миссии». В июле 2014 г. этот фонд представил аналитический доклад «Основные тенденции политического развития России в 2011-2013 гг.: Кризис и трансформация российского авторитаризма», выводы которого контрастировали с публиковавшимися в тот же период докладами ИСЭПИ и ФоРГО. Авторы анализировали логику кризиса российской политической системы, который отчасти и спровоцировал «крымский поворот российской истории» [Основные тенденции. 2014]. Деятельность «Либеральной миссии» тоже достаточно систематически освещается СМИ (см. рис. 1).
Таким образом, несмотря на очевидное изменение условий для публичной деятельности в «посткрымском» контексте, «война докладов» продолжается, пусть и не с прежним размахом и с оглядкой на границы дозволенного, и интерес к ней СМИ остается неизменным.
Заключение
Подведем некоторые итоги. Результаты нашего анализа относятся к узкому, но весьма влиятельному сегменту экспертного сообщества, с которым благодаря СМИ слово «политологи» нередко ассоциируется в сознании обывателей. Именно применительно к этому сегменту, на наш взгляд, можно говорить о тенденции усиления идеологических функций. В силу скудости предложения внятно сформулированных политических альтернатив, слабости партий, сложившихся медийных практик и особенностей установок власти и экспертного сообщества на взаимодействие начиная с 2008 г. экспертные организации в России превращаются в ведущих игроков идейно-символического поля, способствуя его более четкому структурированию. Учитывая, что наличие более или менее ясного спектра альтернатив является условием публичной политики, данное обстоятельство следует оценить позитивно.
Проблема, однако, в том, что экспертные организации не могут в полной мере компенсировать недостаток активности других акторов идеологического поля, и прежде всего - политических
партий1. Они не только имеют ограниченные возможности влияния и зависят в реализации своих предложений от тех, кто наделен властью или участвует в борьбе за власть. Будучи зависимыми от конъюнктуры рынка консалтинговых услуг, они не всегда могут обеспечить последовательность своих политических установок, что является важным условием формирования идеологий. Экспертные организации могут артикулировать идеи, но они не борются за власть.
Вместе с тем гипертрофия идеологических функций вредит самим экспертным организациям: их общественный авторитет покоится на объективности научного знания. И хотя их публичный дискурс всегда имеет идеологическую составляющую, ее открытая демонстрация подрывает их символический капитал.
1 Наиболее ярким проявлением вторжения экспертных организаций в «епархию» политических партий было «номинирование» Д.А. Медведева в качестве предпочтительного кандидата в президенты в докладе Института современного развития, опубликованном за три недели до объявления о «рокировке» внутри правящего «тандема». Авторы доклада, указывая, что «реальный запуск модернизации» может осуществить «только лидер, обладающий. политической волей к двум разным, но взаимодополняющим вещам: решительным институциональным реформам и открытому диалогу, если потребуется - спору с обществом», прямо заявляли: «Видя в словах и делах Дмитрия Медведева именно такой модернизационный посыл, ИнСОР считает перспективным и многообещающим его выдвижение на второй срок» [2011 год. 2011].
