CC BY
45
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 15 (306). Экономика. Вып. 41. С. 35-42.
институциональные проблемы и региональная экономика
Д. А. Плетнев
экономика для человека как нетривиальная цель развития современного хозяйства
Рассмотрен альтернативный подход к формированию стратегии развития современного хозяйства, в центре которого находится концепт «экономики для человека». Обосновано, что позитивные трансформации в природе хозяйства могут осуществляться только на основе формирования новых типов экономических субъектов. Эти субъекты должны преодолеть утилитарный подход, характерный для индустриального общества и современного общества потребления. Особое внимание уделено обоснованию возможности работоспособной научной альтернативы «экономическому человеку» на примере «буддистской экономики» Э. Шумахера
Ключевые слова: экономика для человека, буддистская экономика, Э. Шумахер, homo economicus, методология экономической науки.
Современное общество — это общество превращенных форм, производных экономических отношений. Современная экономика — это экономика, в которой люди заменены на «экономических агентов», имеющих одну утилитарную цель, и механистически встроены в общую схему разделенного труда. И в этом нет ничего нового: еще К. Маркс отмечал важнейшую дисфункцию капиталистической экономики, ее основу основ, а именно — отчуждение труда от человека и человека от результата своего труда [1]. И в этом смысле труд преподавателя, учителя — исключение, мы можем наблюдать его прямые результаты, быть сопричастными им. Однако для большинства современных работников это непозволительная роскошь. И даже крупные бизнесмены сегодня мыслят в категориях «проектов», то есть ограниченных во времени действий: строительство дома, организация нового дела, «раскрутка» звезды. И этот «проектный характер» экономической деятельности также ведет нас к отчуждению от результатов нашего труда.
В настоящей статье предпринята попытка предложить альтернативный взгляд на экономику как социальную науку, как основу для социального действия, основу для жизни человека и тем самым преодолеть дихотомию «человек — максимизатор полезности» и «человек — разумное и одушевленное существо», способствующее глобальному «раздвоению личности», шизофре-ничности современного общества.
Начать необходимо с достаточно большой по объему, но необходимой цитаты из работы Эрнеста Шумахера, друга Дж. М. Кейнса, консуль-
танта по экономической политике Национального каменноугольного совета (Великобритания), правительств Замбии и Бирмы [2].
«Современный человек, опьяненный могуществом, которое открыли перед ним наука и техника, создал систему производства, которая насилует природу, и общество, которое калечит человека. Он думает, что нужно только все больше и больше богатства, и все станет на свои места. Деньги он считает всемогущими: с их помощью, если и нельзя купить нематериальные ценности, такие как справедливость, гармония, красота или даже здоровье, то можно обойти потребность в них или компенсировать их утрату. Развитие производства и обладание богатством стали высшими целями современного мира, по отношению к которым все остальные цели, сколько бы внимания им не уделялось на словах, стали второстепенными. Высшая цель не нуждается в оправдании; все второстепенные цели должны быть, в конечном счете, оправданы своим служением высшей цели. Такова философия материализма, и ныне эта философия... оспаривается самим ходом истории» [2. С. 346]. Это фраза из книги, написанной в 1973 г. С тех пор прошло сорок лет, но под каждым предложением можно подписаться. И хотя современный капитализм находится в глубоком системном кризисе и даже самые рьяные сторонники конкуренции и рынка готовы обсуждать «компромиссные решения»1, практика
1 Так, классик теории конкуренции М. Портер сегодня предлагает концепцию CSV (creating shared value) — «создания распределенной стоимости», предполагающей изначальную установку на «комму-
такова, что глобальных сдвигов в экономической политике, в самой глобальной экономике нет. Богатые становятся богаче, а бедные — беднее.
Вернемся к Марксу. Со станиц учебников истории и книг по менеджменту звучит стройный хор голосов: важнейшим «организационным» изобретением человечества стало разделение труда (а также его следствия — конвейер, массовое производство). Однако сейчас практически ничего не говорится о том, что прямым следствием разделения труда является интеллектуальное обнищание работника, лишенного индивидуальной воли и воображения и обреченного на выполнение рутинных операций на протяжении всей своей трудовой жизни. Между тем мысль не нова — ее высказал еще К. Маркс в «Капитале» [1. С. 383-385]. Более того, Маркс справедливо отмечает, что человек при капитализме утрачивает свободу и возможность творить в самом важном — в работе, вместо этого реализуя свой творческий потенциал в наиболее «животных» проявлениях: еде, уюте, сексе и т. п. Удивительно, насколько актуальны эти слова и сегодня. И есть исследования, говорящие о том, что возрастание материального благополучия в странах «развитого капитализма» не делает жителей этих стран счастливее [3].
Скептики могут возразить, что капитализм изменился, что сегодня он повернулся лицом к человеку. Но нет! Дело в том, что капитализм «приспособился», «мимикрировал» с учетом критики и угроз со стороны социалистов, сохранив свою суть на новом витке эволюции. Капитализм сегодня — «с человеческим лицом», с широкой американской улыбкой и с последней моделью айфона в дающей руке. Но за ярким фасадом скрываются, как писали еще советские идеологи, «звериный оскал», стальные мускулы и железные нервы. Работник все также отчужден от труда и его результатов, прибавочная стоимость все так же присваивается владельцами капитала [4]. Но формы присвоения стали гораздо более изощренными и разнообразными: через тотальное кредитование, через «посредничество» в процессе реализации продуктов и услуг, через фантом «интеллектуального капитала» [5]. Все направлено на то, чтобы вогнать человека в строгие институциональные рамки общества потребления, чтобы
нальный» характер производимого в обществе продукта и результатов его производства. Он говорит об «общих разделяемых ценностях» и работника, и управляющего, и владельца корпорации.
человек перестал чувствовать, перестал думать1. И эти рамки становятся туннелем, побег из которого сродни подвигу. И не случайно сегодня «герой нашего времени» — не рыцарь, не боец, не мечущийся интеллектуал, а «аутсайдер», человек, сумевший выйти из системы, и живущий вне ее законов, «нетакойкаквсе».
Возникает резонный вопрос: какое отношение эти мировоззренческие, общечеловеческие проблемы имеют к экономике, к производству материальных благ? В том-то и беда, что самое прямое. Человеку удобно мыслить категориями современной экономики: я максимизирую благо, фирма максимизирует прибыль, и всем хорошо от того, что я поступаю так, как хорошо мне. Но любая удачная абстрактная экономическая модель: «экономического человека», «невидимой руки», «совершенной конкуренции», да и «человеческого капитала», имеет тенденцию очень быстро становиться императивом поведения, подменять собой сами основы человеческой деятельности. И в результате мы имеем дело с неуправляемой глобальной экономикой, напичканной «канцерогенными» экономическими теориями. Эти теории обосновывают загрязнение окружающей среды, нещадную эксплуатацию населения развивающихся стран, вопиющее, не объяснимое с позиций здравого смысла неравенство, использование непроверенных генномодифицированных продуктов, новых лекарств и материалов. Экономика постоянно балансирует на краю пропасти: «фискальный обрыв», «дефолт», «банковский кризис», «экологическая катастрофа», «рукотворное (разве?) изменение климата». Экономика не работает, она бьется в конвульсиях. И эти конвульсии возносят на вершину современную «аристократию» — банкиров, высших чиновников. О каком развитии и экономики, и человеческого общества в целом может идти речь, если результатом этого развития является все что угодно, но только не человек? История из настоящего — сланцевый газ2. Еще пару лет назад его превозносили, говорили об «энергетической революции», о том, что
1 Даже очевидные «помощники» человека, такие как система набора текстов Т9 или подсказки в поисковой строке Гугла, в конечном счете лишают работы мозг, и человек со временем утрачивает (или не приобретает) способность самостоятельно выражать свои мысли.
2 Подробнее см.: Попов, Е. США: сланцевая революция обернулась провалом [Электронный ресурс] // Vesti.ru : портал. URL: http://www.vesti.ru/doc. htmШd=Ю73259
«сланцевый газ — это лучшая энергетическая новость за последние 50 лет». Вместо этого оказалось, что его себестоимость в пять раз выше, чем у обычного газа, а экологические последствия выглядят просто ужасающе: подземные водоемы загрязняются, почва отравляется. При этом общедоступность такого производства обрушила рынок, превратив это производство в нерентабельный бизнес даже без учета экологических последствий. Ценой краткосрочной эйфории стало подорванное на десятилетия «здоровье» территории. По сути, речь идет о некоторой аналогии с наркотической зависимостью. Америка, влезши в долги и передравшись с ближними и дальними соседями, подсаживается на «сланцевую иглу». И убеждает, что в этом и есть счастье других: Латвия, Ирландия, Украина уже готовы вовсю добывать сланцевый газ на своей территории. Однако «похмелье» будет тяжелым.
Деформирована и управленческая парадигма. Вне зависимости от того, что написано в умных учебниках и научных трудах последних десятилетий о необходимости трансформации системы управления, утилитаризм и здесь делает свое дело: можно говорить о том, что наиболее часто практикуется концепция «кнопки», согласно которой всегда есть готовый рецепт решения любой проблемы: «нет потребителей — плохое качество — плохо организован производственный процесс — нужна система TQM» или «нет потребителей — потребителям неизвестен товар — нет маркетинговой поддержки — нужны грамотный маркетинг, раскрутка и позиционирование»; «высокие издержки — наймите работников, которые меньше просят»; «высокие налоги — уходите в офшор». Любая производственная система — это система предписаний, инструкций, явных или неявных. А между тем жизнеспособность любой экономической системы, возможность ее самоорганизации и самовоспроизводства напрямую зависят от ее способности воспринимать неожиданное (быть готовой к изменения среды), создавать неожиданное (изменяться самой). А этому не научишь инструкциями.
С момента массовой индустриализации и «гонки НТП», не менее разрушительной, чем гонка вооружений, человек последовательно и все явственнее утрачивает основу своего развития — и как биологического вида, и как социума. Человек взаимодействует с компьютером, а не с другими людьми, он постоянно куда-то спешит, куда-то опаздывает, кому-то что-то дол-
жен. Квинтэссенцией этой трансформации человека может считаться недавно вышедший фильм «Время»1, в котором люди обрели возможность генетического бессмертия, но право на эту возможность, время для оставшейся жизни — единственная валюта. Люди работают, чтобы жить — в прямом смысле. И фраза «у меня нет времени» приобретает свое прямое значение. При этом экономические отношения капитализма сохраняются: новая валюта принадлежит узкой группе «аристократов», которые эксплуатируют неимущих, живущих в прямом смысле под каждодневным страхом смерти. Фантастика? Удивительно, но сама схема, сама структура экономики как нельзя более реальна. Урбанизация, переселение в города лишило людей возможности воспринимать особый «социальный код», хранящий традиции, культуру, социальные связи. Общество стало дискретным и в пространстве, и во времени, и экономика способствует этому больше, чем что-либо. Человек как единственная ценность цивилизации, провозглашенная гуманистами в XV-XVI вв., был антитезисом к отрицающей индивидуальное начало средневековой парадигме. В то время это был необходимый прорыв. Но сегодня диалектика развития такова, что требуется переход к синтезу, к возврату холистического начала общества, возврату без революций, без насилия. «Не-индивидуалистическая экономика», как бы она не называлась — «постиндустриальная», «креативная», «социально-демократическая»,— стучится в дверь современного общества, и важно не упустить момент, когда потребность в ней совпадет с технологическими возможностями ее реализации. Возможно, именно такой момент уже настал.
Отдельно стоит сказать и о защитной функции современной ортодоксальной экономической теории: все, что ставит под сомнение ее основу основ — утилитаризм, как бы само собой вытесняется в смежные области — психологию, социологию, философию, даже культурологию. Любая «острая» экономическая теория «затаптывается» одноименной теорией, но согласующейся с мейнстримом: вместо политической экономии появляется «новая политическая экономия», изучающая процесс принятия политических решений в довольно-таки примитивном, абстрактном виде; вместо институционализма возникает неоинституционализм, рассматривающий институты как
1 В оригинале «In time» (New Regency Pictures, USA, 2011. Режиссер и автор сценария Э. Никкол).
ограничения и неприятные, не неизбежные источники издержек; вместо теории корпоративной социальной ответственности возникает теория «создания распределенной стоимости», обосновывающей выгодность для капиталиста учитывать интересы связанных с ним групп. Все, к чему прикасается ортодоксальная экономика, превращается в товар1, имеющий цену и возможность замены. Некоторые противоречия в экономической науке настолько явны, что удивительно, почему они не бросились до сих пор в глаза всем и каждому: подавляющее большинство экономистов принимают для себя ту абстракцию, что «любая фирма максимизирует прибыль».
Но что есть прибыль? Разница доходов и расходов. Доходы прямо зависят от производительности труда работников, то есть от степени интенсивности их труда, а расходы — от величины заработной платы. По этой причине непреложным правилом современной западной экономики становится следующее: «Чтобы выжить и процветать, заставь людей работать больше, а плати им меньше». Отказ от следования этому правилу расценивается в среде предпринимателей как форменное самоубийство. Одновременно работник рассматривает свой отчужденный труд как повинность, как неизбежность, как дурную карму, которую он несет ради самой возможности своего существования в «своей» социальной группе, где все траты и действия расписаны: ипотека, машина, школа, детский сад, отдых в Турции, кино, ремонт, коммуналка, ресторан... Для него девизом становится: «Работай меньше, а получай больше». Те, кому это удается, становятся объектом зависти окружающих. Основная же масса находится в молчаливом противостоянии с владельцами и распорядителями капитала, и действительное равновесие в экономике наступает там, где возникает компромисс работы и оплаты. Это равновесие холодной войны контрпродуктивно, оно отрицает саму возможность человека созидать, творить, «заниматься любимым делом», как ни банально это звучит.
Одним из важнейших форпостов, и даже цитаделей капитализма стало образование. Никакие новомодные концепции — компетенций, индивидуальных траекторий, индивидуальных проектов, обучения всю жизнь — не способны изменить главной дисфункции современного обра-
1 Нельзя пройти мимо аналогии с царем Мидасом, получившим «дар» превращать все в золото и из-за этого погибшим от голода.
зования: мы учим «как?», но начисто отбиваем у студентов интерес к «зачем?». Иными словами, вопрос о смысле и цели деятельности выносится за скобки и по умолчанию принимается равным «удовлетворению потребностей». Здесь есть о чем задуматься. Хотели бы вы, чтобы ваши близкие жили, удовлетворяя потребности? Или чтобы вашей эпитафией было: «Он удовлетворил потребности...»? Хотя сегодня многие могут сказать, что то, что будет после их смерти, мало их интересует. И это тоже следствие утилитаризма, породившего тотальный гедонизм и даже нарциссизм в обществе. Известный философ, основатель экзистенциализма С. Кьеркегор выделял три стадии человеческого существования — эстетическую, этическую и религиозную [6]. Эти стадии могут последовательно, посредством переживания человеком внутренних кризисов сменять одна другую2, но человек может не «прожить» и одной стадии, навсегда оставаясь на «доэстети-ческом», обывательском уровне3. На мой взгляд,
2 Наличие трех стадий «взросления» человека как личности предполагает у С. Кьеркегора четыре типа людей: 1) обыватель — делает все, как все, плывет по течению, не осознает возможности выбора, не испытывает экзистенциальных страданий; 2) эстетик — осознает возможность выбора и выбирает путь удовольствия: в еде, сексе, хобби. При этом вопросы
о смысле, справедливости, долге перед ним не возникают, а удовлетворение индивидуальных потребностей сегодняшнего дня рано или поздно наталкивается на проблему утраты интереса: все уже было, все скучно. И возникает чувство пустоты, ведущее к отчаянию, через переживание которого можно превратиться в третий тип — «этика», и перейти на следующую стадию — 3) этическую, на которой человек внутренне для себя принимает когнитивную рамку добра, справедливости, верности, ответственности. На этой стадии человек задает для себя вопросы о смысле жизни, правильности тех или иных действий. Однако и эта стадия может привести к кризису-отчаянию, когда разум не в состоянии объяснить каких-то вещей, когда представления о добре и зле не выдерживают столкновения с реальностью, когда и вопрос «зачем?» не спасает. Это означает переход к четвертому — религиозному, или духовному типу, и этот переход — удел избранных (на востоке это гуру, у нас в России — святые старцы). Здесь человек отрешен от страданий, его слова и поступки управляются сердцем, он признает свое несовершенство и принимает Бога всем сердцем. Такова теория.
3 Не зря у М. Ульбека [7] можно встретить концепцию «вечных kids» — «вечных детей», современных взрослых, живущих от удовольствия к удовольствию и изо всех сил стремящихся «не стареть». Этот тренд ведет «в никуда», в безбрачие, бездетность, утрату
образование должно и может помочь человеку сначала перейти на эстетическую, а затем — на этическую стадию своего существования, с тем чтобы дальнейшая жизнь и деятельность стала осмысленной. В этом — высшая цель самого образования.
Современное образование утратило большую часть своего потенциала потому, что выбрало для себя удобный путь развития. Из двух возможных типов проблем, которые можно научить решать человека, современное образование выбрало легкий: оно «заточено» под решение «конвергентных»1 проблем, существующих как результат абстрагирования от реальности, как удобная логическая уловка: «допустим, что человек максимизирует полезность», или «предположим, что в фирме нет разнонаправленных интересов...» Конвергентные проблемы имеют решение, оно может фиксироваться в удобной форме и транслироваться. Но по большей части это знание ради знания, тренировка ума, имеющая лишь слабый выход на решение практических, жизненных проблем. Эти проблемы относятся ко второму, «дивергентному» типу. Они решаются всю жизнь, человек приходит с ними в этот мир и с ними же уходит. И главная ценность человеческой жизни — именно в самом процессе решения, то есть в преодолении внутренних вопросов каждого о добре и зле, об истине и лжи, о справедливости, о долге, о границах свободы. И хорошее — образование должно помочь человеку начать задавать такие вопросы, не бояться их, не закрывать на них глаза. В противном случае в обществе «конвергентного» типа никакая «экономика для человека» не нужна. «Конвергентная» экономика абстрагирована от людских страданий, от проблем отчуждения труда, от этических вопросов. В ней «для человека» означает «для абстракции человека», имеющего детерминированные ожидания, детерминированные намерения и набор возможных альтернатив. И с этих позиций рынок и демократия (две удобные конструкции, которыми прикрывается капитализм) — самые что ни на есть «экономики для человека». Почему же тогда современное хозяйство переживает системный кризис? Именно потому, что без артикуляции, без укоренения в сознании людей, и экономистов
человеческим обществом способности к самовоспро-изводству даже на биологическом уровне.
1 Первенство в выделении двух типов стоя-
щих перед человечеством проблем принадлежит Дж. Тиррелу, на что указывает Э. Шумахер [2. С. 114].
в первую очередь (коль скоро мы живем в мире экономики), существования и необходимости решать дивергентные проблемы невозможно выйти на траекторию устойчивого развития, «саморазвития» ни обществу в целом, ни отдельным его подсистемам — корпорациям.
Между тем, есть множество примеров того, что капитализм — не единственный способ «смотреть на мир», не единственный способ организации материального производства, а лишь один из многих, причем не самый удачный. Приведем несколько примеров. Э. Шумахер [2. С. 326-335] приводит кейс Содружества «Scott Bader & Co. Ltd.»2 (Великобритания), в основу которого положен принцип совместного собственничества. Это успешное предприятие основано не просто на участии работников в прибыли, но и на отказе создателя и первоначального владельца С. Бадера от прав собственности на корпорацию и разделение ее поровну между всеми работниками, при этом статус работника и есть источник права собственности. Никаких наследуемых или передаваемых «внешних» прав нет. Деструктивная функция крупной собственности, легитимность которой зиждется на очень слабом, но необходимом капитализму фундаменте — незыблемости частной собственности,— здесь устранена. Никто не забирает себе дохода сверх меры (максимальная разница в доходах работников — семикратная), сохранение небольшого размера позволяет каждому работнику мысленно «объять» все предприятие, почувствовать себя его частью. Так же и механизм принятия решений, назначения руководства полностью демократичен. Люди работают, предприятие устойчиво, внешние кризисы обходят его стороной: чем не модель для воспроизводства?! Важно, что это предприятие сумело «пережить» своего основателя, то есть предложенная модель оказалась внутренне устойчивой, независимой от воли, авторитета или харизмы руководителя. По похожей схеме идет в германской экономике развитие так называемых «скрытых чемпионов», описанное Г. Саймоном [8]. Множество фирм находят «второе лучшее решение», ограничивая свой рост одной нишей, в которой за счет заинтересованности персонала
2 Следует отметить, что это и сегодня, спустя сорок лет после описанного Э. Шумахером состояния, успешное химическое предприятие, на котором работает около шестисот человек и которое сохраняет провозглашенные в 1950-х гг. принципы управления (см.: http://www.scottbader.com/governance.html).
добиваются впечатляющих результатов по качеству и инновациям.
Еще один пример совместного собственничества — самый крупный сырьевой трейдер в мире — Glencore. Несмотря на формальное сохранение частной собственности и использование акционерного капитала, фактически собственность распределяется между 300 трейде-рами-работниками компании, и возможность владения ограничена временем работы в компании. При этом даже топ-менеджмент не получает сверхпремий и внутрифирменное неравенство даже меньше, чем в Scott Bader. И не в последнюю очередь именно решение проблемы личной заинтересованности позволило этой компании за сорок лет состояться в профессиональном плане, поднявшись практически с нуля.
Известным примером преодоления капитализма является также Мондрагонская кооперативная ассоциация — корпорация «Мондрагон», объединяющая множество кооперативов в испанской провинции Мондрагон, совладельцами которой являются свыше 80 000 человек. Это модель самодостаточной производственной системы, устойчивой к внешним шокам и кризисам, являющейся своеобразным «источником счастья» для своих участников1.
Однако это все примеры. Нет ли некой общей когнитивной рамки, которую обсуждают в научном мире и которая могла бы помочь двигаться нам к «экономике для человека»? Есть, и даже не одна. Первая обязана своим появлением Э. Шумахеру, который открыл для западного мира возможность альтернативной, «буддистской экономики», обосновал концепцию «промежуточных технологий», а также выдвинул гипотезу о самоценности малых форм в экономике. Рассмотрим «кирпичики» его подхода. Первое — его концепция буддистской экономики, поддержанная во многих странах и систематизированная Л. Жолнаи [9]. В то время как на Западе развивалась «я-номика»2, остальной мир продолжал существовать и развиваться в иной системе координат, которую можно назвать «мы-номика». Она в корне отличается от той, что мы открыли для себя в последние 25 лет. Отличия приведены в таблице.
1 Подробнее о Мондрагоне можно прочитать на их официальном сайте: http://www.mondragon-corporation.com
2 Игра слов на английском языке: economics — ego-nomics.
Одним из смежных и важных вопросов экономики для человека является концепция «промежуточных технологий», введенная Э. Шумахером. Далеко не всегда научно-технический прогресс несет благо людям. Особенно сильно это проявляется в странах вне «золотого миллиарда», где 10-15 % населения обслуживают интересы развитых стран, работая на современном оборудовании, а остальные находятся в позапрошлом веке с точки зрения уровня жизни и условий работы. И этот разрыв, между «мотыгой» и высокоточным приборостроением, могут преодолеть так называемые промежуточные технологии, основанные на частичной механизации, автоматизации производственных процессов. Благодаря им степень индустриализации, вовлечения в прогрессивный труд в странах «третьего мира» будет гораздо выше.
Важной проблемой является также доминирование в экономике «крупных форм»: транснациональных компаний, холдингов, банков. При осуществлении деятельности по всему миру и штате в 50 000 сотрудников чрезвычайно сложно добиться сохранения структуры корпорации, следования единой воли и единым принципам. По этой причине при внешнем единстве управления и корпоративной культуры в действительности наблюдается хаос, порожденный столкновением центральной воли и местного «колорита». Так, в 2008 г. одна уважаемая транснациональная компания, имеющая производственное предприятие в Челябинске, предприняла единую по всей корпорации «меру» защиты от кризиса — дала распоряжение сократить по одному работнику в каждом отделе. И при этом пострадали те, кто работал больше других, а получал меньше, то есть молодые специалисты. В результате для компании эффект был обратным: при незначительном сокращении расходов потери общей производительности труда оказались значительными. И это один из примеров отрицательного эффекта масштаба, когда «на местах» интерпретируют распоряжения «центра» так, что провозглашенная цель оказывается далеко от предпринимаемых действий. Крупные формы, таким образом, стремясь к структуре и порядку, порождают хаос. Реальные же структуры могут выстраиваться там, где существует не только формальное, юридическое, но и культурное и идеологическое единство. А это возможно только в малых формах. Об этом сегодня применительно к западной
Различия между капиталистической и буддистской экономикой
Критерий Западная экономика Буддистская экономика
Образное название «Я-номика» (<^о-пот^») Мы-номика («по^е^-тт^»)
Цель субъектов (людей) в экономике Максимизация прибыли и благо -состояния Минимизация страдания
Отношение к потребностям и желаниям Поощрение их расширение Поощрение их обуздание
«Рецепт» успеха Максимизация развития рынков (то есть возможность проявлять личный интерес, оппортунизм) Минимизация насилия в любых формах
Отношение к научно-техническому прогрессу и его результатам Максимизация Минимизация
Отношение к личному интересу Требует наиболее полного удовлетворения Игнорирует
Движущая сила поведения Личный интерес Щедрость и подлинная забота о ближнем
Модель поведения индивида Ното есопотюш Ното геаргосаш (от «реципрок-ности — понятия для обозначения взаимного обмена дарами»)
Девиз «Больше — значит лучше» «Лучше меньше, да лучше»
экономике говорится много. Наиболее известные работы принадлежат Стокгольмской школе экономики ([10; 11], есть также интересное исследование атомарных корпораций Р. Камрасса и М. Фарнкомба [12]). Будущее — за малыми корпорациями, объединенными общим духом и стремлением к творчеству, «созидательному разрушению», саморазвитию, а не только к росту и максимизации прибыли.
Проблема альтернативной экономики широко обсуждалась на Московском экономическом форуме. А. В. Бузгалин, Р. С. Гринберг и другие видные ученые говорили о том, что современная экономика может и должна быть более справедливой к человеку труда, развивать в нем лучшие качества, быть экономикой созидания, а не экономикой перераспределения и разрушения [13; 14]. И сегодня возникают технологические предпосылки к трансформации существующих отношений. Способ производства позволяет создавать множества благ с издержками, на порядок меньшими, чем два десятка лет назад. Через 20-30 лет проблема редкости благ при эволюционном развитии будет решена. И в экономике будущего единственным капиталом должно стать не время, не интеллектуальный капитал, «замороженный» в патентах и авторских правах, а труд, свободный творческий труд. И такую экономику можно назвать «экономикой
для человека». Но для того чтобы наша экономика стала такой, одновременно, а может даже и раньше, должно произойти еще одно превращение — «человека экономического», кем мы, с подачи неоклассической науки и современных масс-медиа, становимся, в человека разумного, доброго. И именно такой человек будет достоин «экономики для человека», которую нам вместе предстоит построить.
Список литературы
1. Маркс, К. Капитал: критика политической экономии. Т. 1. М. : Эксмо, 2012. 1200 с.
2. Шумахер, Э. Ф. Малое прекрасно. Экономика, в которой люди имеют значение. М. : Изд. дом ВШЭ, 2012. 352 с.
3. Дэйард, Р. Счастье: уроки новой науки. М. : Изд. Ин-та Гайдара, 2012. 416 с.
4. Болтански, Л. Новый дух капитализма / Л. Болтански, Э. Кьярнелло. М. : Новое лит. обозрение, 2011. 976 с.
5. Плетнев, Д. А. Эволюция корпорации и ее среды: попытка неколичественного прогноза // Вестн. Тамб. ун-та. Сер. Гуманитар. науки. Вып. 12 (116). Тамбов, 2012. С. 46-57.
6. Кьеркегор, С. Или-или. СПб. : Изд-во Рус. христиан. гуманитар. акад. : Амфора, 2011. 823 с.
7. Уэльбек, М. Возможность острова : роман. М. : Иностранка, 2007. 624 с.
8. Саймон, Г. Скрытые чемпионы : пер с нем. М. : Дело, 2005. 288 с.
9. Zsolnai, L. Buddhist Economics for Business // Ethical Prospects / eds. L. Zsolnai, Z. Boda, and L. Fekete. Springer, 2009.
10. Нордстрем, К. А. Бизнес в стиле фанк. Капитал пляшет под дудку таланта / К. А. Норд-стрем, Й. Риддерстрале. СПб. : Изд-во Стокгольм. шк. экономики в СПб., 2002. 280 с.
11. Нордстрем, К. А. Караоке-капитализм. Менеджмент для человечества / К. А. Нордстрем, Й. Риддерстрале. СПб. : Изд-во Стокгольм. шк. экономики в СПб., 2008. 328 с.
12. Камрасс, Р. Алхимия корпорации. Как реформировать структуру бизнеса в соответствии с реалиями завтрашнего дня / Р. Камрасс, М. Фарнкомб. М. : Секрет фирмы, 2005. 256 с.
13. Стенограмма первой пленарной дискуссионной панели Московского экономического форума [Электронный ресурс]. М., 2013. URL: http:// me-forum.ru/upload/iblock/375/3752331a7c6e94900a 7260d16e85c795.pdf
14. Глазьев, С. Об альтернативной политике устойчивого социально-экономического развития России // Мир перемен. 2013. № 1.
