CC BY
225
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (119) 2013
УДК 338.2(571.1/5):342.5(09)
М. К. АЛАФЬЕВ
Омский государственный университет путей сообщения
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ СИБИРИ В АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКЕ КОРОННОЙ ВЛАСТИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА
Обосновываются основные факторы возросшего интереса самодержавной власти к проблемам хозяйственного развития Сибири в первой половине XIX века. Приводятся некоторые подходы правовой, управленческой и хозяйственной деятельности коронной власти по развитию производительных сил в промышленном и аграрном секторах в преддверии отмены института крепостного права в Центральной России. Ключевые слова: административно-правовая политика самодержавия, Сибирский регион, промышленное развитие, аграрное хозяйство, переселенческая политика, первая половина XIX века.
Со времени приобретения статуса российской территории в практике хозяйственного освоения Сибири всегда доминировали интересы социальноэкономического развития Европейской России. На протяжении веков порядок и методы управления окраинами формировались и совершенствовались в процессе складывания территории Российского государства, прираставшего этими окраинами. Как отмечают многие исследователи, «высшие иерархи столичной элиты обращаются к Сибири каждый раз, когда возникают проблемные, кризисные ситуации в этнической России, в её традиционных демографических и экономических центрах» [1, с. 10].
Правительственный взгляд на Сибирь обусловливался, в основном, решением таких задач, как самообеспеченность региона, удобством его управления и охраной азиатских рубежей российской империи. Осложнение какой-либо из этих задач заставляло самодержавие вспоминать о своей далекой окраине и в спешном порядке принимать решения, которые могли хоть как-то стабилизировать ситуацию. Такой подход в управленческой политике к Сибири придавал административно-правовой деятельности царизма непоследовательный характер.
В первой половине XIX века интерес к восточной окраине заметно возрастает. Самодержавная власть вынуждена была считаться не только с европейскими веяниями, но и с новыми объективными реалиями в экономической, социальной и управленческой сферах России. Достаточно сказать, что к началу XIX века Россия имела сложный хозяйственный механизм. Во-первых, она представляла собой огромную континентальную страну, занимавшую обширную территорию Восточной Европы, Северной Азии (Сибирь, Дальний Восток). Кроме того, в течение первой половины XIX века территория России увеличивается с 16 до 18 млн кв. км за счет присоединения Финляндии, Царства Польского, Бессарабии, Кавказа, Закавказья, Казахстана, Приамурья и Приморья, на которой проживало около 43 млн человек.
Во-вторых, в экономической жизни продолжает возрастать роль самого государства. Это выражалось не только в мерах регулирования, контроля и поощрения промышленности, но и в развитии самого государственного хозяйства. Крупная промыш-
ленность со времен Петра I создавалась государством исключительно для казённых нужд. Казённые предприятия продолжают активно основываться и в XIX веке, даже многие частные предприятия учреждались и функционировали при поддержке государства и работали преимущественно на нужды казны.
Вся транспортная система — проведения каналов, шоссейных дорог и т.д. также строились исключительно государством. Финансово-кредитная система была прерогативой исключительно государственной, вплоть до второй половины XIX века в России не было частных банков [2, с. 5 — 22].
В-третьих, усложнилось управление империей. В части административного управления к началу XIX века европейская Россия делилась на 41 губернию и две области. В дальнейшем численность губерний увеличивалась за счет присоединения новых территорий и административного преобразования прежних. В 1822 году новое административное деление было проведено и в Сибири: она была поделена на пять губерний. В итоге к середине века Россия состояла из 69 губерний и областей, а некоторые группы губерний, преимущественно на окраинах (в том числе в Сибири), объединялись в генерал-губернаторства и наместничества с наделением последних большими управленческими полномочиями [3, с. 136—137]. О системе государственного управления начала XIX века можно сказать одно: эволюция государственной системы управления, получившая начало в эпоху складывания абсолютной монархии при Петре Первом, не была завершена и в XIX веке. В этом вопросе определенно продолжала просматриваться тенденция централизации и бюрократизации государственного аппарата с параллельно углубляющейся специализацией отдельных органов власти и управления.
О возрастающем внимании к сибирскому краю свидетельствуют учащённые взоры представителей правящей династии, сибирские проблемы занимают высшие органы власти и главных государственных деятелей. Так, Александр I строил планы побывать в Сибири, однако его смерть в 1825 году не позволила этого сделать. В 1837 году, впервые за всё предшествующее время, Сибирь посещает цесаревич, будущий император Александр II. В 30 — 40 гг. XIX века
приходит осознание, что прежняя беспечность в сибирской политике больше не может сохраняться. В 1835 году министр финансов Е. Ф. Канкрин отдает распоряжение сибирским властям затребовать от сибирских предпринимателей сведения о возможных промыслах в крае и мерах по их развитию. Всё чаще от государственных мужей, знакомых с Сибирью, поступают предложения по развитию промышленности и сельского хозяйства, торговли, транспортных коммуникаций, устройству ссыльных и переселенцев [4, с. 18 — 22].
Министерская реформа 1802 года, Сибирские учреждения 1822 года заметно повлияли на структуру административной власти в Сибири, которая, по существу, оставалась без изменений с времён губернской реформы 1775 года Екатерины II. По узаконениям М. М. Сперанского Сибирь разделялась на два генерал-губернаторства — Западно-Сибирское и Восточно-Сибирское. Генерал-губернатор Западной Сибири представлял интересы верховной власти государства, являясь органом надзора. Особенностью генерал-губернаторского правления являлось учреждение Советов главных управлений, губернских и окружных Советов при территориальных начальниках как коллегиальных совещательных органов, которые своим существованием корректировали действия единоличной власти. Главное управление Западной Сибири осуществляло связь с высшими центральными государственными учреждениями и являлось как бы частью министерского установления на местах. Аналогично главному, модель управления устанавливалась на губернском и окружном уровнях, структуре городского управления [5, с. 237 — 239].
Усовершенствование системы управления в центре и на местах заметно усиливало вертикаль государственной власти, её централизацию, что предполагало усиление исполнительной дисциплины подвластных структур. В ходе процесса интеграции Сибири в имперскую систему России царское правительство вынуждено было учитывать особенности сибирского региона при разработке экономических, административных и юридических мероприятий власти по имперскому строительству, не забывая о средствах решения стратегических задач внутренней и внешней политики.
Значимым законодательным фактором для интеграционных процессов Сибири стали узаконения М. М. Сперанского: «Устав об управлении инородцев», «Устав об этапах», «Устав о сухопутных сообщениях», «Положения о земских повинностях», «Положения о хлебных запасах» и другие. Комплексное законодательство империи в отношении Сибири сочетало политические принципы функционирования империи и Сибирскую специфику с решением общегосударственных задач упрочения национальной государственности [6, с. 4 — 8].
Административно-правовая деятельность Центра благотворно повлияла на экономическое оживление региона. В частности, начало XIX века стало заметным этапом в развитии золотодобычи в Сибири. В условиях тяжелого финансового положения и упадка золотопромышленности на Урале государство было вынуждено отказаться от монополии на добычу драгоценных металлов, а в 1812 году разрешило добычу рудного золота частным лицам. В 1826 году вступают первые узаконения на поиски золота в Тобольской губернии, с конца 20-х гг. в Сибири стала активно разворачиваться деятельность поисковых партий. Богатство сибирских недр, нали-
чие местных продовольственных ресурсов и рабочей силы в лице ссыльных поселенцев, большие прибыли первых золотопромышленников вызвали приток капиталов в Сибирь и бурное развитие капиталистической золотопромышленности. Численность золотопромышленников быстро увеличивалась: в 1841 году их было 326, а в 1862 году в Сибири насчитывалось 459 золотопромышленных компаний. На первых порах основную роль в золотопромышленности играли сибиряки: Ф. И. Попов, С. Е. Сесулин, Г. Ф. Машарин и др. Однако они стали вытесняться более состоятельными российскими купцами и дворянами. Добыча золота в Сибири стремительно росла: в 1831 году — 45 пуд., в 1850 — до 1296 пуд., в 1860 — 23506 пуд. золота. Всего же с 1829 по 1861 гг. было добыто около 584 тонн драгоценного металла, что само по себе являлось колоссальным богатством и основой развития других отраслей хозяйства [4, с. 23-25].
В первой половине XIX века получают дальнейшее распространение и развитие скорняжные, кирпичные, свечные, салотопленные, мыловаренные, пивоваренные заводы. Частная промышленность Сибири в середине XIX века насчитывала около 800 предприятий. Если в европейской части страны в годы начала промышленного переворота мануфактурная промышленность стала превращаться в фабричную, то в Сибири, несмотря на рост числа частных предприятий, продолжали доминировать заведения ремесленного типа. Одним из немногих исключений являлось винокурение, которое по размерам производства и уровню его организации занимало в сибирском крае особое место. Однако в целом, несмотря на оживление, сибирская промышленность находилась в зачаточном состоянии. По мнению известного сибирского исследователя П. Словцова, основную причину медленного роста промышленности он видел в отсутствии квалифицированных специалистов и медленном обороте капиталов. Сибирская администрация главную причину отставания видела в том, что промышленность не может привлекать капиталы, главным образом, в силу того, что здесь нельзя ожидать столь скорых и значительных барышей, как от торговых оборотов или от золотого промысла. К этому следует добавить и такие причины, как медленное заселение и освоение сибирских окраин в силу господствующего института крепостных отношений в европейской России. Кроме того, полученные от золотодобычи деньги реализовывались преимущественно в центре страны, и в меньшей степени влияли на развитие экономики в Сибири. Нередко чинила препятствие развитию частной промышленности и сама администрация. К примеру, на Алтае горнозаводские власти препятствовали промышленному предпринимательству, пользуясь монополией царской династии на земли и недра Алтайского горного округа. Как следствие, в Барнауле, например, в течение всей первой половины XIX века действовало не более четырех мыловаренных и кожевенных мастерских, крупнейшие из которых производили в год 400 кож и 300 пудов мыла. В других городах Алтайского округа уровень промышленности был еще ниже. Царское правительство, видимо, исходило из мысли, что «едва ли возможно сделать Сибирь стороною мануфактурной, её прямое назначение быть стороною земледельческой».
Перед Сибирью коронной властью выдвигаются новые задачи в аграрном вопросе. К началу XIX века более 90 % населения России составляло крестьян-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (119) 2013 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (119) 2013
ство, а сельское хозяйство оставалось основной отраслью экономики. Аграрный сектор развивался преимущественно экстенсивно, за счёт расширения посевных площадей. С 1802 по 1860 гг. запашка возросла с 38 до 58 млн десятин. Прирост посевных площадей происходил за счёт сокращения лесов и распашки пустошей в центральных губерниях, но более всего за счёт освоения новых земель Степного Юга, Среднего Поволжья и Сибири. Налицо стремление правительства сместить акцент в переселенческой политике в сторону хозяйственного освоения сибирского региона, чтобы попытаться снять остроту земельного вопроса в российской деревне. В законе 1799 года «О заселении Забайкалья» прямо говорится, что сибирский край из-за слабой заселённости «не приносит той пользы, какую бы государству от него получать долженствовало» [4, с. 21].
На активизации переселения в Сибирь настаивал в 1822 году М. М. Сперанский, в 1830-е годы министерство финансов изучает колонизационные возможности Сибири, а принятый в 1843 году закон
0 переселении стал первым шагом коронной власти в решении проблемы малоземелья за счет переселения государственных крестьян в Сибирь.
В итоге это привело к значительному усилению переселенческого потока за Урал: за полвека сибирское население увеличилось вдвое — с 595 тыс. до
1 млн 211 тыс. душ мужского пола [7, с. 293 — 294].
Особую категорию переселенцев составляли ссыльные. По подсчетам Н. Ядринцева, с 1823 по 1888 гг. в Сибирь прибыл 784901 ссыльный. Ссылка в Сибирь на «полное усмотрение» местной администрации и надзор полиции рассматривалась правительством как средство «предупреждения преступлений, замышленных против государства». Прикрепляясь к сибирской земле, ссыльные поселенцы через 10 лет переводились в сословие государственных крестьян и обязывались платить полный оклад податей. Центральная власть, заинтересованная в дешевых закупках зерна у крестьян, требовала от сибирской администрации увеличения земельной запашки. По «Положению о распространении хлебопашества» 1812 года сибирские крестьяне обязывались засевать не менее двух десятин на ревизскую душу. Время от времени земские исправники производили контрольные проверки, которые обнаруживали дворы, нарушившие предписания властей. Для учёта и контроля ежегодно составлялись данные о посевах в десятинах, о количестве посеянного и снятого с полей зерна, собирались сведения о количестве лошадей, рогатого скота, заготовленного сена. Все случаи падежа скота становились известными в канцеляриях всех уровней губернской власти. Через земскую полицию волостные старосты постоянно получали от вышестоящих инстанций указания «понуждать крестьян расширять своё хозяйство» [8, с. 186, 177-178].
В целом, в Сибири в этот период наблюдалось динамичное развитие крестьянского хозяйства. Посевные площади, по сравнению с концом XVIII века, к середине XIX века выросли в два раза. Более вы-
сокими, чем в среднем по России, были показатели товарности сибирского зернового производства — 20-25 %, тогда как по России в 1860-е гг. — 17-18 %. Росла и районная специализация производства [9, с. 23].
Таким образом, первая половина XIX века отмечена возросшим интересом коронной власти к проблемам хозяйственного развития сибирского края, вызванного новыми социально-экономическими реалиями страны. Модернизация управленческой сферы, заметное оживление промышленного предпринимательства и крестьянского хозяйства сопровождалось ростом производительных сил, подготавливало базу капиталистического промышленного производства в преддверии отмены крепостного права. Повышала роль восточного региона в экономической жизни европейской части России, что, в свою очередь, способствовало процессу ускоренного перехода страны к индустриальному обществу в рамках догоняющего развития.
Библиографический список
1. Старцев, А. В. История предпринимательства в Сибири (XVII — начало XX вв.) : учеб. пособие / А. В. Старцев, Ю. М. Гончаров. — Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 1999. — 268 с.
2. История России XIX — начала XX вв. — М.,1998. —752 с.
3. Предтеченский, А. В. Очерки общественно-политической истории России в первой четверти XIX в. / А. В. Предтеченский. — М-Л.,1957. — 456 с.
4. Ремнев, А. В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. / А. В. Ремнев. — Омск : Изд-во Омского ун-та, 1995. — 237 с.
5. Алафьев, М. К. Формирование городской административно-полицейской системы Западной Сибири в конце
XVIII — первой четверти XIX вв. / М. К. Алафьев // Западная Сибирь и сопредельные территории: демографические и социально-исторические процессы (XVII — XX вв.) : материалы Всерос. науч.- практ. конф. — Омск : СибАДИ, 2009. — 496 с.
6. ГАОО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 228.
7. Алафьев, М. К. Участие земской полиции Западной Сибири в переселенческой политике самодержавия в первой половине XIX века / М. К. Алафьев // Катанаевские чтения : материалы Седьмой Всерос. науч.-практ. конф. — Омск, 2008. — 484 с.
8. Алафьев, М. К. Полицейские функции органов крестьянского самоуправления Западной Сибири в первой половине
XIX века / М. К. Алафьев // Материалы Междунар. юридич. чтений. — Омск, 2006. — 386 с.
9. Мамсик, Т. С. Крестьянское движение в Сибири. Вторая четверть XIX в. / Т. С. Мамсик. — Новосибирск, 1987. — 270 с.
АЛАФЬЕВ Михаил Константинович, кандидат исторических наук, доцент (Россия), доцент кафедры «Безопасность жизнедеятельности».
Адрес для переписки: 644046, г. Омск, пр. Маркса, 35.
Статья поступила в редакцию 05.12.2012 г.
© М. К. Алафьев
