CC BY
14
КНИЖНАЯ ПОЛКА. РЕЦЕНЗИИ
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ЛАНДШАФТ РОССИИ В РЕГИОНАЛЬНОМ РАЗРЕЗЕ1
К этой превосходно изданной книге многократно применима характеристика "впервые". Коллектив авторов во главе с академиком РАН А.Г. Гранбергом впервые осуществил столь комплексный и всесторонний анализ экономического пространства постсоветской России. Впервые при этом так широко применены современные методы статистического анализа. Впервые предпринят сравнительный анализ региональной политики РФ и Европейского Союза.
В результате получилась отличная книга, позволяющая увидеть Россию по-новому, как бы изнутри. Увидеть и задуматься над многими вопросами, которые обычно заслоняются текущими внутриполитическими и внутри-экономическими событиями, а также внешнеполитическими процессами.
Центральной частью книги является вторая глава "Региональное развитие Российской Федерации", остальные разделы дополняют или развивают ее. Объект предпринятого исследования чрезвычайно сложен. Прежде всего, из-за громадных размеров российского экономического пространства, расположенного в разных почвенно-климатических зонах и в двенадцати часовых поясах. В демографическом и экономическом планах это пространство очень неоднородно. В европейской части РФ, занимающей лишь 1/4 всей территории страны, в 1990 г. проживало 78% всего населения, тогда как на азиатских 3/4 территории - лишь 22%. По плотности населения вторая часть уступала первой в 10,6 раза! Западнее Урала сконцентрировано 4/5 всей обрабатывающей промышленности, восточнее его -преобладающая доля природных ресурсов и почти 2/3 всей добывающей промышленности
(с. 19).
Еще сильнее контраст между северной и южной половинами страны. Границу между ними авторы проводят по линии Санкт-Петербург - Киров - Екатеринбург - Омск -Томск - Красноярск - Иркутск - Чита - Хаба-
ровск. В южной части РФ, занимающей около 26% территории, проживает 95% населения, в северной - только 5%. Вместе с тем на севере расположены основные месторождения полезных ископаемых и предприятия по добыче газа, нефти, алмазов, золота, выплавке цветных и редких металлов, дающих стране львиную долю экспортных доходов (с. 19-45).
Природно-климатические и геологические контрасты усугубились существовавшей в СССР практикой размещения производительных сил. С одной стороны, так называемая социалистическая индустриализация, а по сути милитаризация экономики в относительно отсталой стране требовала первоочередного развития тяжелой промышленности: добычи топлива, сырья, выплавки черных и цветных металлов в ущерб гражданским отраслям обрабатывающей промышленности. Необходимое для предприятий военно-промышленного комплекса (ВПК) импортное оборудование и технологии приобре-тались тоже в основном в обмен на топливно-сырьевые и аграрные товары, поскольку большинство отечественных готовых изделий (кроме военной техники) оставались перманентно неконкурентоспособными на мировом рынке.
С другой стороны, командно-распределительная система хозяйствования с ее виртуальными плановыми нормативами издержек производства, ценами и транспортными тарифами не позволяла определять реальную рентабельность производства. Это лишало его стимулов к интенсификации и толкало на путь вовлечения в оборот все новых и новых материальных и трудовых ресурсов. Сочетание того и другого вынуждало постоянно расширять масштабы добычи полезных ископаемых и продвигаться все дальше на север в труднодоступные и непригодные для жизни регионы. Если к этому добавить дармовой труд сотен тысяч заключенных, а также принудительное выселение в Сибирь и на Край-
1 Региональное развитие: опыт России и Европейского Союза. М., «Экономика», 2000.
ний Север миллионов раскулаченных крестьян и других политически неблагонадежных граждан, станет, понятно, как могла сложиться такая структура экономического пространства РФ, трудно совместимая с условиями рыночной экономики.
Переход к такой экономике, как отмечают авторы, существенно повлиял на положение различных регионов страны и придал региональным проблемам особый драматизм. Во-первых, распад СССР радикально изменил геоэкономическое положение многих регионов. Одни из них оказались отрезанными от традиционных выходов к морским портам и даже от сухопутных магистралей, связывавших их напрямую с внешним миром. Другие столкнулись с нарушением прежних хозяйственных связей с бывшими союзными республиками. Кроме того, 26 субъектов РФ неожиданно стали приграничными регионами с их специфическими инфра-структурными, производственными и переселенческими проблемами. Все это потребовало существенной перестройки транспортной инфраструктуры, перераспределения грузопотоков, а нередко даже изменения отраслевой структуры производства. Возникло немало гуманитарных проблем в связи с наплывом сюда русскоязычных иммигрантов из ближнего зарубежья. Социально-экономические результаты всех этих перемен весьма неоднозначны: одним регионам они пошли на пользу, другим - во вред.
Во-вторых, быстрый переход от командно-распределительной экономики к рыночной для многих регионов оказался крайне болезненным. Те из них, где сконцентрированы предприятия ВПК и гражданского машиностроения, лишившись госзаказа, остались почти без рынков сбыта. Регионы, отдаленные от европейской части страны, пострадали из-за опережающего роста транспортных тарифов (с 1990 г. по 1997 г. железнодорожные тарифы возросли в 22,1 тысяч раз, тогда как цены промышленной продукции - в 8,9 тысяч раз). В результате многие экономические связи с центральными районами страны стали нерентабельными. Наконец, регионы Крайнего Севера лишились традиционных бюджетных дотаций и оказались не в состоянии самостоятельно встать на ноги. Правда, есть и такие, которые выиграли от стремительных реформ: Москва, Санкт-Петербург и другие, где сконцентрирована финансово-
посредническая деятельность, а также топ-ливно-сырьевые регионы, получившие возможность экспортировать свою продукцию на мировой рынок (Тюменская область, Якутия, Камчатка, Магаданская область).
В-третьих, сопряженный с переходом к новой модели хозяйствования длительный экономический кризис затронул различные регионы в разной степени. Инфляционный взрыв в начале 1992 г. наибольший ущерб причинил тем из них, которые из-за концентрации производств с длительным циклом и сезонного завоза грузов должны иметь значительные оборотные средства. Более всех от этого взрыва пострадало и само население регионов Севера и Дальнего Востока, где традиционно высока норма личных денежных сбережений.
Авторы подробно, с привлечением огромного статистического материала исследуют, как все эти факторы повлияли на межрегиональную миграцию, на динамику производства и инвестиций, на занятость и доходы населения. Расчеты показывают, что дифференциация регионов РФ по уровню валового регионального продукта (ВРП) на душу населения возросла с 11 раз в 1988 г. до 18,7 раза в 1998 г. (с. 42). Это уникальная для одной страны степень дивергенции экономического пространства. Она многократно превышает показатели дивергенции между экономическими регионами Евросоюза (там разрыв составляет 4,6 раза). Более того, она превышает разрыв уровней ВВП на душу населения между европейскими странами (13 раз) и даже между группой развитых стран и беднейшими странами мира (16 раз). Беспрецедентная дивергенция экономического пространства России продолжает нарастать, что, по мнению авторов, может привести к "краху национальной экономики как целого" (с. 45).
Правда, они признают, что объем ВРП на душу населения - показатель не идеальный, так как уровни цен потребительских товаров в разных регионах существенно различаются. Например, при высоком уровне этого показателя в северных регионах остальные социально-экономические условия оказываются далеко не лучшими. Поэтому авторы применили интегральные оценки положения отдельных регионов и получили совсем иную картину: разрыв между наивысшим рейтингом Москвы (0,857) и самым низким в Ингушетии (0,231) составил в 1997 г. лишь 3,7 раза (с. 418).
Чтобы уменьшить дивергенцию экономического пространства России, нужно повысить уровень развития отсталых регионов. Для этого потребуются немалые усилия как региональных, так и федеральных властей в течение многих лет. Подсчеты авторов показывают, что Кабардино-Балкарии, например, при ежегодном 6-процентном приросте ее ВРП на душу населения понадобится от 32 до 96 лет, для того чтобы достичь по этому пока-
зателю среднероссийского уровня. Северной Осетии - от 38 до 115 лет, а Дагестану - от 54 до 116 лет (с. 55). Но ежегодный 6-процентный прирост ВРП на душу населения - очень высокий и маловероятный темп. В 1990-1998 гг. такой или чуть более высокий темп оказался под силу лишь пяти развивающимся странам, в среднем же по 156 таким государствам он не превышал 3,1%. Поэтому региональная головная боль России - это всерьез и надолго, а оптимистическая нота, на которой завершается анализ, звучит неубедительно.
Вызывает сомнение, в частности, уверенность авторов, что глобализация мировой экономики будет не столько отрывать азиатскую часть российского экономического пространства от европейской, сколько укреплять их связи. Такой прогноз строится на предположении, что Россия как единственная крупная евроазиатская держава "становится сочленением евро-атлантической и азиатско-тихоокеанской группировок", которые "на российском пространстве будут стягиваться" (с. 83). Такой вывод не вяжется с расчетами самих авторов, свидетельствующих, что в условиях свободной внешней торговли доля внешнеэкономических связей в конечном потреблении Западной, Восточной Сибири и Дальнего Востока составляет 78-79%, тогда как на межрегиональные связи, в первую очередь с европейскими регионами РФ, остается 21-22% (с. 77).
Рассчитывать на существенное изменение этих пропорций благодаря "умеренному тарифному регулированию внешней торговли" (с. 78) не приходится, в силу того что приоритеты внешнеторговой политики РФ определяются не азиатской, а европейской составляющей российской экономики. А она заинтересована скорее в открытости, чем в закрытости внутреннего рынка страны. Предстоя-
щее вступление России в ВТО будет действовать в том же направлении.
Надежды на то, что РФ станет основным транзитным коридором для Западной Европы и стран Азиатско-Тихоокеанского региона, тоже весьма шатки, если учесть быстрое формирование альтернативного транспортного коридора в рамках проекта ТРАСЕКА, который будет на 1300 км короче Транссибирской магистрали. В создании этого "нового Шелкового пути" заинтересованы по геополитическим соображениям и США, и Китай, и Южная Корея, и государства Центральной Азии и Закавказья. Поэтому вполне вероятно, что "стягиваться" России придется собственными силами, а развитие приграничной торговли и других внешнеэкономических связей ее регионов будет не столько содействовать этому, сколько противодействовать.
Книга задумывалась как сопоставление опыта решения региональных проблем в России и в Евросоюзе. К сожалению, разделы, касающиеся ЕС, значительно уступают по глубине и качеству анализа разделам о российских регионах. К тому же экономико-географическое положение 15 стран Западной Европы далеко не идентично российскому. Скажем, районы крайнего севера даже в Швеции и Финляндии не играют столь важной экономической и политической роли, как в РФ. С этой точки зрения, хорошо было бы изучить региональную политику США и Канады.
В целом же книга представляет собой, несомненно, крупный шаг в развитии российской регионалистики, ставит острые проблемы как перед теоретиками, так и перед практиками. Хотелось бы надеяться, что с ней внимательно ознакомятся и в Правительстве, и в Федеральном Собрании, и в Администрации президента РФ.
Ю.В. Шишков доктор экономических наук, профессор, зав. сектором ИМЭМО РАН
