CC BY
47
Вестник Института экономики Российской академии наук
3/2017
ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
М.Г. ПОКИДЧЕНКО доктор экономических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института экономики Российской академии наук
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ: ИСТОРИКО-ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ДОМИНАНТЫ
В статье рассматривается история применения основных вариантов экономической политики. Делается вывод о том, какая концепция экономической политики наиболее соответствует экономике современной России.
Ключевые слова: экономическая теория, экономическая политика, неолиберализм, кейн-сианство, дирижизм.
JEL: B25, B52, E61, P11, P51, O23, N10.
...не вернее ли, не основательнее ли справиться с историей? Она удивительно как скоро отрезвляет.
И.К. Бабст, профессор Московского университета, середина XIX в.
В настоящее время в нашей стране идет бурная дискуссия, подогреваемая недавним экономическим кризисом и падением цен на нефть. Речь идет о необходимости для России более совершенной экономической политики, которая позволила бы не только выйти из кризиса, но и достигнуть достаточно высоких темпов роста производства. Падение цен на нефть требует также изменения отраслевой структуры российской экономики. В рамках дискуссии обозначились две основные позиции - неолиберала А. Кудрина и государственников С. Глазьева и Б. Титова. [2], [4]. Сторонники различных концепций в России и за рубежом отстаивают обычно их «абсолютную правильность». В теоретическом плане это заводит дискуссию в тупик, а в практическом плане выбор какой-либо из этих концепций и разработка на ее основе экономической политики становится скорее политическим, а не экономическим решением. Я предлагаю на основе исторического анализа обозна-
Вестник ИЭ РАН. №3. 2017 С.7-17
чить в общем виде координаты для решения вопроса о том, какая экономическая политика необходима России на данном этапе развития.
В начале следует посмотреть, в каких исторических условиях сформировались три основные современные концепции государственного регулирования экономики - неолиберализм, кейнсианство и дирижизм. Иначе не избежать механического переноса политических, социальных и экономических систем из одной страны (как правило, успешной) в другую без учета исторических, культурных и национальных особенностей обеих стран. Наглядным примером является попытка переноса американской модели демократии в арабские страны.
Всем трем указанным концепциям государственного регулирования капиталистической экономики предшествовала концепция экономического либерализма, предполагающая полное невмешательство государства в экономику. Концепция сформировалась в Западной Европе, в Англии и Франции (являвшихся тогда лидерами в мировой экономике) на рубеже XVII и XIX вв. и господствовала в экономической науке до середины 30-х годов XX в. На практике же государственное регулирование экономики в той или иной степени присутствовало в Европе и США в течение всего указанного периода. Оно касалось отдельных отраслей или секторов народного хозяйства, например, железнодорожного строительства или внешней торговли. Следует отметить также возникновение и развитие с конца XIX в. особенно в Западной Европе социально-экономической политики, нового направления государственной региональной экономики, а именно ее социальных аспектов.
Начало всестороннего государственного регулирования экономики в новейшей истории относится ко времени Первой мировой войны. Предшествующие европейские войны продолжались год - два, поэтому у всех участников Первой мировой войны ресурсы были заготовлены именно на этот срок. По мере исчерпания ресурсов все воюющие страны вынуждены были срочно, не прекращая военных действий, пополнять воинские, продовольственные, транспортные ресурсы на фронте и обеспечивать снабжение производства и населения в тылу. Эту срочность не мог обеспечить свободный рынок. Формировалась система всестороннего государственного регулирования и регламентирования экономики. Например, в России была введена «продразверстка», но не та, которая потом практиковалась большевиками во время Гражданской войны. Речь шла об обязательных поставках государству зерновых по фиксированным ценам, которые разверстали по губерниям. Эти поставки составляли лишь часть общего урожая, а другая часть продавалась частным лицам по свободным ценам. Правда, это создавало большие трудности при расчете и организации «продразверстки» и негативно повлияло на оставшуюся часть формально сво-
бодного рынка. Подобные мероприятия осуществлялись и в других отраслях и секторах экономики. Однако после окончания войны эта система прекратила свое существование, т. к. в мирное время в ней не было необходимости.
Второй опыт всестороннего государственного регулирования экономики был приобретен во время «Великой депрессии» 1930-х годов. «Великая депрессия» тоже не была обычным экономическим кризисом. Сам кризис, т.е. падение производства, продолжался очень долго - с конца 1929 г. до начала 1933 г., - и был значительно глубже обычных экономических кризисов. Выход из него начался далеко не сразу. В целом это была часть фазы спада «большого экономического цикла» Кондратьева, на которую пришлось три кризиса среднего цикла - 1921, 1929, 1937 гг. Первый кризис (1921 г.) был не очень заметен, особенно в США, экономика которых получила мощный импульс развития во время Первой мировой войны, когда США были поставщиком и кредитором воюющих стран. Поэтому экономика США была на подъеме до осени 1929 г. Необычная же продолжительность и глубина кризиса 1929 г. была связана со значительной монополизацией экономик развитых капиталистических стран. Крупные корпорации обладали более устойчивым положением в деловом мире, у них были большие финансовые и кредитные возможности, и поэтому они могли дольше сопротивляться надвигающемуся кризису. Но эта отсрочка привела затем только к большей глубине и продолжительности кризиса.
Наиболее всесторонними и последовательными антикризисные программы государственного регулирования были во время «Великой депрессии» в США и в Германии. В обоих случаях в них следует различать собственно антикризисные, временные меры и экономические реформы, действие которых продолжилось после окончания кризиса. Например, в «Новом курсе» Рузвельта собственно антикризисными мерами были компенсации фермерам за сокращение производства, разрешение раздела рынков временно созданным отраслевым союзам производителей, строительство государством дорог и других объектов инфраструктуры. А изменение биржевых правил, ужесточение антимонопольного законодательства, расширение прав профсоюзов относились уже к экономическим реформам. Экономические кризисы всегда являются стимулом к обновлению капиталистической экономики - обновлению технологическому, организационному и институциональному.
Хотя антикризисное государственное регулирование экономики в 1930-х годах было временным явлением, «Великая депрессия» произвела такое впечатление на экономистов-теоретиков, что у них возникла идея о необходимости постоянного всестороннего государствен-
ного регулирования экономики, а не только во время войн и кризисов. В результате в середине 1930-х годов в экономической науке появились две основные концепции государственного регулирования капиталистической экономики - кейнсианство и неолиберализм, которые существуют и до настоящего времени.
Кейнсианство предлагало более активную роль государства в экономике, а именно воздействие на предпринимательскую активность с помощью кредитной и налоговой политики, а также самостоятельную предпринимательскую деятельность государства в виде заказов готовой продукции и инвестиций. Эта государственная деятельность может финансироваться, по мнению кейнсианцев, за счет дефицита бюджета, а возникающую при этом инфляцию кейнсианцы считают приемлемой платой за оживление в экономике. Сам Кейнс рассматривал только ситуацию спада в экономике, когда спрос отстает от предложения и его надо стимулировать. После Второй мировой войны кейнсианцы уже рассматривали и ситуацию экономического спада, и ситуацию экономического подъема, в равной степени трактуя их как отклонение от экономического равновесия, которое нужно исправлять. Поэтому на фазе спада они предлагали политику «дешевых денег» (снижение налогов, удешевление кредитов, увеличение государственных заказов и инвестиций), а на фазе подъема («перегрева конъюнктуры») - политику «дорогих денег», т. е. те же мероприятия, но с обратным знаком.
По мнению неолибералов, государство должно только вернуть утраченный из-за монополизации экономики механизм ее саморегулирования. Другими словами, само государство не является хозяйствующим субъектом, но обеспечивает частному бизнесу комфортные институциональные условия предпринимательской деятельности.
Во время Второй мировой войны в экономике воюющих стран снова была создана система государственного регулирования и регламентирования, еще более мощная, чем во время Первой мировой войны. После окончания войны государственное регулирование экономики сохранилось, хотя некоторые черты «военной экономики» ушли в прошлое. Во всех развитых капиталистических странах, кроме ФРГ, в основу экономической политики после Второй мировой войны была положена концепция кейнсианства, во Франции - концепция дирижизма (о ней речь пойдет ниже), а в западной Германии - концепция неолиберализма. Это было связано с тем, что с 1933 по 1945 г. в Германии было значительное национал-социалистическое регулирование экономики, и после войны маятник общественных настроений качнулся в другую сторону.
Первые двадцать послевоенных лет (1945-1965 гг.) в развитии мировой экономики пришлись на фазу подъема большого экономического
цикла. Этот экономический подъем правительства всех развитых капиталистических стран трактовали как результат их «правильной» экономической политики, хотя надо помнить, что в большей части стран в основе этой политики было кейнсианство, а в ФРГ - неолиберализм. Но в следующие двадцать лет (1965-1985 гг.) происходила уже фаза спада большого цикла, во время которой выделялись три кризиса среднего цикла - 1968/69, 1975 и 1981/82 гг. Кроме того, в период первого послевоенного «большого спада» случились и другие «болезни» капиталистической экономики. Это валютный кризис второй половины 1960-х годов, в результате которого был навсегда прекращен размен на золото фунта и доллара, и энергетический кризис 1973 г., и появление в 1970-е годов хронической инфляции. В результате существовавшая до этого времени экономическая политика была раскритикована, и во всех развитых и капиталистических странах прежняя политика была заменена на альтернативную. В тех странах, где было кейнсианство, его сменил неолиберализм, а в ФРГ неолиберализм заменили на кейн-сианство (правда, просуществовало оно в Западной Германии всего восемь лет, а затем и здесь воцарился неолиберализм).
Первые победные фанфары о «правильности» именно неолиберальной экономической политики начались в 1980-е годы, т. е. в период перехода от фазы спада к фазе подъема большого цикла в мировой экономике. Примерами успешной, а следовательно, «правильной» экономической политики были объявлены «рейганомика» в США и «тетчеризм» в Англии. Последовавшая за тем фаза подъема большого цикла (1985-2005 гг.) послужила еще большим «доказательством» правильности неолиберализма и его торжества в экономической науке всего мира. Кейнсианцы ушли в глухую оборону.
В экономической же теории неолибералов с 1970-х годов произошли некоторые изменения. Поскольку, как уже говорилось выше, с этого времени в мировой экономике началась хроническая инфляция, сохраняющаяся до сегодняшнего дня, школа монетаристов во главе с М. Фридманом, ставшая в 1970-е годы лидером среди неолибералов, выдвинула для государства еще одну задачу. Наряду с обеспечением свободной конкуренции монетаризм должен был ликвидировать инфляцию. Это необходимо потому, говорили монетаристы, что инфляционные цены, как и монопольные, не отражают реального соотношения спроса и предложения и делают невозможным механизм саморегулирования экономики. Фридман утверждал, что государство должно бороться за стабилизацию денежной массы в экономике столько лет, сколько потребуется. Когда эта задача будет решена, сам собой начнется подъем в народном хозяйстве. Начавшийся в 1989-е годы подъем мировой экономики, явившийся закономерной фазой большого экономического цикла, «подтвердил» пра-
вильность утверждений Фридмана (не напоминают ли идеи Фридмана позицию нашего Центробанка?)
Однако экономический цикл, независимо от желаний теоретиков и политиков, сменяет периоды подъема на периоды спада. Наступила очередная фаза спада большого цикла (2005-2025 гг.), в который вошли кризисы среднего цикла (2008/09, 2015 гг.) и войдем в кризис 2021/22 гг.). Одним из отличий этой фазы спада от предыдущей было то, что с ее началом не произошел резкий поворот в экономической теории и политике, какой наблюдался в 1970-е годы. Тогда кейнсиан-ство после кризиса 1968/69 гг. сменилось на неолиберализм. Теперь, после кризиса 2008/09 гг., кейнсианцы захотели взять реванш. Уже в 2009 г. Нобелевский лауреат П. Кругман писал в своей книге «Возвращение Великой депрессии?»: «... я верю не только в то, что мы живем в новую эпоху депрессивной экономики, но также и в то, что идеи Джона Мейнарда Кейнса, экономиста, проанализировавшего сущность Великой депрессии, в настоящее время более значимы, чем когда-либо» [3, с. 295-296]. В другом месте книги он писал: «... необходимо предпринять два шага: опять запустить в действие поток кредитов и повысить объем расходов» [3, с. 286]. Однако борьба неолибералов и оживившихся кейнсианцев, начавшаяся после кризиса 2008/09 гг., идет до сегодняшнего дня без явного преимущества одной из сторон.
В России в настоящее время ключевые экономические ведомства -Центробанк, Министерство финансов и Министерство экономического развития - по-прежнему возглавляют представители «старой неолиберальной гвардии». «Новую экономическую политику» также разрабатывает неолиберал А. Кудрин. Правда, за последние годы в нашей стране критика неолиберализма со стороны представителей концепции более активной роли государства в экономике усилилась. Кто победит в этой дискуссии, пока не ясно. Здесь следует обратить внимание на два момента. Во-первых, надо иметь в виду, что абстрактная концепция неолиберализма или кейнсианства отличается от реальной экономической политики. Например, в российской экономической политике, базирующейся, на мой взгляд, в целом на неолиберальной основе, предпринимаются определенные государственные расходы по программам поддержки отдельных отраслей, что скорее напоминает кейнсианство. Во-вторых, следует различать либерализм в политике и либерализм в экономике, хотя определенная близость между ними имеется. К сожалению, как в России, так и за рубежом, идет дискуссия сторонников «абсолютной правильности» неолиберализма и сторонников «абсолютной правильности» кейнсианства. Это тупиковая ситуация, т. к. обе концепции по-своему логичны. Следовательно, речь может идти только о применимости их в нужное время в нужном месте.
Обратимся теперь еще к одной концепции государственного регулирования экономики - дирижизму. Термин «дирижизм» возник во Франции после Второй мировой войны. Фактически система государственного регулирования экономики, которую можно назвать дирижизмом, существовала также в Советской России в 1920-е годы. Дирижизм по сравнению с кейнсианством предполагает еще более активное вмешательство государства в рыночную экономику. Это, в частности, прямое административное воздействие на некоторые экономические процессы, например, на ценообразование, создание значительного государственного сектора в экономике и индикативное планирование.
Индикативное планирование большевики начали осуществлять не сразу. В первые три года после революции они стали строить социалистическую экономику, как она представлялась им в теории, т. е. полностью централизованную, с прямым и неэквивалентным распределением материальных и трудовых ресурсов и готовой продукции. Для этого к 1920 г. была национализирована вся промышленность, включая мелкую, ликвидированы торговля, кредитная и денежная системы, в сельском хозяйстве сохранилась собственность крестьян, но их продукция изымалась в виде продразверстки безвозмездно. Эта социально-экономическая система получила название «военный коммунизм». (Не следует думать, что «военный коммунизм» был обусловлен спецификой военного времени: указанные мероприятия были намечены в новой программе партии большевиков сразу после революции). Крестьяне терпели продразверстку и другие нововведения большевиков, т. к. не хотели победы «белых», за которой последовало бы возвращение помещичьих земель и наказание за разграбленные усадьбы. Но как только Гражданская война стала заканчиваться, в 1920 г. начали ширится крестьянские восстания, а в начале 1921 г. восстали кронштадтские матросы - опора революции. Большевикам пришлось срочно вводить «новую экономическую политику», которая трактовалась ими как временное, тактическое отступление от коммунистических принципов [1]. Для осуществления НЭПа потребовалось снова разрешить торговлю, частную и государственную, вернуть денежную и кредитную систему, приватизировать мелкую и половину средней промышленности, а предприятия оставшейся государственной промышленности объединить в тресты, которым предоставили относительную хозяйственную самостоятельность. Крестьянам после уплаты налога разрешили продавать свою продукцию.
Одновременно с введением НЭПа в 1921 г. началось формирование системы планирования. Создание плановой экономики происходило постепенно. В первой половине 1920-х годов осуществлялись годовые отраслевые планы, во второй половине - годовые народнохозяйственные, а с осени 1929 г. началась первая «пятилетка». Для
разработки этих планов в 1920-е годы в Советской России были созданы первые в мировой экономической науке модели экономического роста и межотраслевого баланса. Поскольку нэповская экономика (за исключением военно-промышленного комплекса) была рыночной, осуществление планов было индикативным. Частных хозяйствующих субъектов стимулировали к определенным действиям с помощью налогов, кредитов и государственных заказов. Даже государственные тресты жили по общим рыночным правилам. Правда, государство иногда влияло на их ценовую политику (особенно в 1922-1923 гг.). Однако с 1926 г. в Советском Союзе началось свертывание рыночных отношений, а с начала 1930-х годов индикативное планирование было заменено на директивное. Тем не менее первый опыт индикативного планирования оказал определенное влияние на мировую экономическую мысль (не исключено, что Дж. М. Кейнс, побывавший в 1920-е годы в Советской России, получил здесь определенный теоретический импульс). Опыт «нэповского дирижизма» 1920-х годов не всегда был удачен. Например, в 1923 г. из-за субъективистской, подогреваемой «левыми» взглядами некоторых хозяйственных руководителей народно-хозяйственной политики произошел экономический кризис, который чуть было не перерос в политический. Тем не менее изучение дирижизма в советской экономике 1920-х годов может быть полезным в настоящее время.
Второй опыт дирижизма начался после Второй мировой войны во Франции [5]. Его введение во многом было связано с тем, что у власти во Франции в это время был левый Народный фронт. В целом более активное государственное регулирование всегда применяется более левыми политическими партиями. Например, в паре ведущих центристских партий в каждой развитой капиталистической стране по этому принципу выбирается одна из двух ведущих концепций государственного регулирования экономики. В США демократы являются кейнсианцами, а республиканцы - неолибералами. В Англии лейбористы - кейнстианцы, консерваторы - неолибералы. В ФРГ социал-демократы - кейнсианцы, христианские демократы -неолибералы. Теоретическое обоснование французского дирижизма в значительной степени опиралось на разработки французских институционалистов, в первую очередь Ф. Перру (Кстати, «Новый курс» Рузвельта тоже разрабатывали преимущественно институ-ционалисты). В отличие от классиков и неоклассиков, которые при формировании своих теорий исходят из равенства конкурирующих хозяйствующих субъектов и общего экономического равновесия, Перру считал, что основополагающим принципом экономической жизни является неравенство и неравновесие. Соответственно среди хозяйствующих субъектов существуют «доминирующие единицы»,
которые осуществляют в отношении других определенное принуждение. К таким доминирующим хозяйствующим субъектам относится и государство.
Среди отраслей и секторов народного хозяйства, по мнению Перру, тоже существует неравновесие. Некоторые устаревающие отрасли обладают тормозящим эффектом, и наоборот, так называемые «отрасли-моторы» увлекают всю экономику вперед. Главной задачей государства и является поощрение этих «точек роста». Таким образом, государственное регулирование экономики, по мнению Перру, не должно иметь целью достижение сбалансированного экономического роста, закрепляющего существующую структуру народного хозяйства. Наоборот, поощряя «точки роста», государство должно изменять, совершенствовать структуру экономики и таким образом стимулировать экономический рост.
Непосредственным отцом-основателем экономической политики дирижизма во Франции был Ж. Монне. В дополнение к кейнсиан-ским методам регулирования дирижизм, во-первых, активно использует индикативное планирование. Первая французская «пятилетка» пришлась на 1947-1953 гг., а всего во Франции было осуществлено 11 пятилетних и четырехлетних планов. Каждый план имел конкретную «сверхзадачу» - послевоенное восстановление экономики, модернизацию отраслевой структуры, активизацию французского экспорта. Во-вторых, французское правительство увеличивало после войны государственный сектор в народном хозяйстве. В-третьих, иногда оно применяло прямое административное вмешательство в экономику, вводя, например, завышенные или заниженные цены на определенные товары. Это осуществлялось на основе договоренностей с частным бизнесом, так называемых «контрактов стабильности». Следует отметить, что французский дирижизм развивался не изолированно, а в общемировом контексте развития экономической мысли. Так, переход от лидерства кейнсианства к лидерству неолиберализма в 1970-е годы проявился в том, что шестая французская «пятилетка» (1971-1975 гг.) уже приобрела определенные неолиберальные признаки (в частности, с 1973 г. началась либерализация ценовой политики), а во время седьмой «пятилетки» (1976-1980 гг.) неолиберальные тенденции еще более усилились.
Экономическую политику Японии и Китая тоже можно назвать дирижизмом. Особенно это касается Китая, где присутствует много-укладность в рыночной экономике, различные варианты ценообразования, индикативное планирование на год, пять и десять-двадцать лет. Поскольку в Китае, в отличие от России, не любят разрушать старые традиции и начинать каждый раз с чистого листа, современный китайский дирижизм называется «социализмом с китайской специ-
фикой». Специфика Китая действительно велика, и анализ китайской экономики и экономической политики требует отдельного исследования. Однако, следует уточнить, что высокие темпы роста китайской экономики нельзя считать исключительно результатом «правильной» экономической политики. Известны примеры, когда «правильность» кейнсианства или неолиберализма пытались доказывать успешным экономическим развитием отдельных стран в определенные периоды истории, тогда как в действительности это развитие происходило под влиянием объективных причин. И речь идет не только о фазах большого экономического цикла. История мировой экономики знает примеры, когда некоторые страны делали не совсем объяснимый экономический рывок. Например, во второй половине 1890-х годов в России были самые высокие в мире темпы экономического роста, хотя Россия не выделялась в то время какой-то особой экономической политикой. Можно, конечно, вспомнить о положительной роли Витте в этот период российской истории, но в мировом масштабе экономическая политика Витте не была чем-то уникальным.
Обратимся, наконец, к современной России. Как уже отмечалось выше, сейчас у нас экономической блок правительства опирается в основном на неолиберальную концепцию, хотя и подвергается усиливающейся критике со стороны государственников. Дискуссия на эти темы в мировой экономической науке не дает пока преимущества ни одной из сторон. Поэтому можно просто порассуждать о проблеме государственного регулирования экономики, опираясь на историю.
Если посмотреть на историю развития капитализма, то мы увидим, что на начальной стадии развития (для каждой страны она приходилась на в разное время: в Англии - на XVII в., а в Японии - на рубеж Х1Х-ХХ вв.), когда капитализм был еще слаб, помощь и покровительство государства были значительными. Затем, по мере того как капиталистическая экономика набиралась сил, государство все больше уступало место частной инициативе. Когда же классический капитализм свободной конкуренции в середине XX в. исчерпал себя, опять появилась необходимость в государственной поддержке и стимулировании капиталистической экономики. Государственная поддержка требовалась также во время войн и послевоенного восстановления, во время кризисов и послекризисных депрессий. Таким образом, можно сделать вывод о том, что более активное государственное вмешательство требуется «слабому» капитализму.
Другой фактор, который необходимо учитывать при сравнительном анализе разных вариантов государственного регулирования экономики, это политические и национальные особенности развития капитализма. Например, если сравнить социально-экономическую политику развитых регионов мировой экономики, то в США государ-
ственная поддержка населения представлена в наименьшей степени, в Японии она осуществляется преимущественно не на уровне государства, а на уровне фирм и корпораций, а в наибольшей степени социально-экономическая политика развита в Западной Европе. Можно утверждать, что это связано с историческими и национальными традициями.
Что же мы имеем в России? У нас капитализм еще очень молод (для истории 25 лет - не срок, а традиции российского капитализма конца XIX - начала XX в. прочно забыты и сохранились только в книгах). А молодому, несформировавшемуся окончательно организму требуется помощь. Кроме того, в России с конца XV в., когда была создана Московская Русь, и до конца ХХ в. было централизованное государство, традиции которого во многом обусловили менталитет русского народа. Его тоже надо учитывать при формировании институциональной среды, в том числе в сфере экономики.
Поэтому я склоняюсь к мысли, что на данном историческом этапе развития России ее экономике больше соответствует значительное государственное регулирование и стимулирование, предположительно, на основе концепции дирижизма.
ЛИТЕРАТУРА
1. Вагина Е.Ю., Покидченко М.Г. Хозяйственный механизм: проблемы прошлого и настоящего. М.: Знание, 1990.
2. Глазьев С.Ю. Экономика будущего. Есть ли у России шанс? М.: Книжный мир, 2016.
3. Кругман П. Возвращение Великой депрессии? М.: Эксмо, 2009.
4. Кудрин А., Гурвич Е. Новая модель роста для российской экономики // Вопросы экономики. 2014. №12.
5. Одинцова А.В. Теоретические основы французского регуляцио-низма // Экономическая наука современной России. 2010. №2.
M.G. POKIDCHENKO
doctor habilitatus in economics, professor, leading research fellow of the Institute of economics of the Russian academy of sciences, Moscow, Russia pokidchenko@yandex.ru
THE ECONOMIC POLICY OF RUSSIA: HISTORICAL AND INSTITUTIONAL DOMINANCE The paper is devoted to the history of application of the main variants of economic policy. The conclusion about what concept of economic policy most corresponds to the economy of contemporary Russia is drawn.
Keywords: economic theory, economic policy, neoliberalism, Keynesianism, dirigisme. JEL: B25, B52, E61, P11, P51, O23, N10.
