CC BY
26
ростом больше в странах, близких к своим технологическим пределам. Согласно этому подходу, к 2030 г. Китай достигнет точки продуктивности (приблизительно в 30% ВВП), и слабость институтов демократии станет серьезным препятствием дальнейшему развитию. Хотя на сегодняшний момент большая часть мирового ВВП производится недемократичными государствами, ни одна из этих стран не сумела выстроить свою экономику на основе инноваций.
M.Ä. Положихина
2018.04.003. И.Ю. ЖИЛИНА, H.A. МАКАШЕВА. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ НАУКА, ЭКОНОМИСТЫ, ОБЩЕСТВО И ВЛАСТЬ ВО ФРАНЦИИ. (Обзор).
Ключевые слова: экономическая паука; ученые-экономисты; власть; общество; средства массовой информации.
Современная экономическая наука сформировалась в XX в., хотя, как мы знаем, история политической экономии гораздо длиннее. Многие методологические установки современной науки были сформулированы еще в XIX в., однако их утверждение и уточнение произошло в XX в. Главная задача науки - производство и распространение экономического знания - сохранила свое значение, но изменились представления о сущности экономического знания, возникли новые способы его производства, изменилась роль экономической науки в обществе. Не менее важными явлениями были профессионализация и институционализация экономических исследований, формирование профессионального сообщества экономистов и новых форм взаимодействия внутри него, а также между экономистами, обществом и властью; создание исследовательских организаций и профильных научных изданий.
Все эти процессы не были ни прямолинейными, ни однонаправленными: в разных странах они происходили с различной скоростью и принимали различные формы. Рост научного знания -универсальный и объективный процесс поиска истины. Однако производство научного знания, развитие экономической науки как научной дисциплины и как профессиональной деятельности, взаимодействие научного сообщества экономистов с властными структурами и обществом - эти процессы имели и имеют социальную, историческую, культурную и национальную окраску. Более того,
даже сам процесс поиска «экономической правды» порой трудно отделить от действия этих «внешних» факторов.
В отличие от представителей естественных дисциплин экономисты не являются сторонними наблюдателями, они - часть общества и в определенной степени являются творцами своего предмета исследования - экономической системы. Как ученые, экономисты формируются под влиянием национальной интеллектуальной традиции, в рамках существующей в той или иной стране системы образования, политической системы, наконец, системы ценностей. Национальные черты проявляются в организационных формах деятельности экономистов, способах взаимодействия экономистов внутри профессии, а также с обществом и государством, наконец, даже в образе экономиста в глазах общества. В данном случае мы будем рассматривать особенности взаимодействия и взаимоотношений ученых-экономистов со структурами власти, средствами массовой информации и обществом в целом во Франции в контексте процессов в других странах, учитывая историческую и национальную специфику.
Методологические основы современной экономической науки сложились в последней трети XIX в., когда была предложена схема разграничения экономической науки на теоретическую составляющую, практическую составляющую и искусство. Эта схема предполагала, что ученые-экономисты должны быть заняты теоретическими исследованиями, т.е. выяснением объективных закономерностей, а применение результатов этих исследований - дело практиков и политиков. Именно эту схему имел в виду Л. Вальрас, ее же сформулировал Джон Нейвил Кейнс. Конечно, она никогда не работала в чистом виде: можно ли четко разграничить деятельность экономиста-ученого от его деятельности как практика? Этот вопрос по-прежнему актуален.
Весьма показательна в этом отношении позиция одного из самых известных современных французских экономистов, нобелевского лауреата Ж. Тироля, который видел задачу экономической науки шире, а экономистов считал не только исследователями, но и преобразователями экономической реальности. Он, в частности, писал, что «экономическая наука не ограничивается сбором данных и анализом коллективного и индивидуального поведения, но стремится сделать мир лучше, предлагая рекомендации
в области экономической политики... у экономики та же цель, что и у медицины: экономист, как онколог, ставит диагноз, предлагает при необходимости наилучший при имеющихся у него (неизбежно несовершенных) знаниях способ "лечения" и рекомендует отказаться от него, если в нем нет необходимости» (цит. по: 3, с. 754). В этой фразе отчетливо формулируется практическая функция экономистов.
В наше время есть понимание того, что экономисты являются не только «производителями» знания, но и участниками процесса его использования, и даже участвуют в определении задач, для решения которых полученное ими знание должно использоваться. От экономистов ожидают, что они не только помогут понять, как победить бедность в развивающихся странах, повысить эффективность политики в области образования и здравоохранения и т.д., но и будут участвовать в парламентских слушаниях, взаимодействовать с исполнительной властью, принимать участие в работе различных комиссий и др.
Более того, сегодня поставлено под вопрос само существование единственной «экономической правды», а экономисты представляют скорее не монолитное сообщество единомышленников, а конгломерат групп, придерживающихся различных точек зрения. Не случайно институциональный, социологический, идеологический и политический аспекты экономической науки как научной дисциплины и как области профессиональной деятельности привлекают внимание исследователей.
Основные вопросы, которые возникают в этой связи: кого можно считать экономистом; как становятся экономистами. Простой ответ на первый вопрос дают А. Бенасси-Кере, О. Блан-шар и Ж. Тироль. По их мнению, экономист - это человек, повседневно использующий свои компетенции и знания для понимания и разъяснения экономических явлений (4, с. 2). Насколько «звание» экономиста связано с полученным образованием и дипломом? Оказывается, что в разных странах ситуация различна. Если в США экономистами себя считают, как правило, люди, получившие экономическое образование, и заметим, они, как правило, и занимаются экономическими исследованиями, преподают экономику, работают в правительственных структурах или бизнесе, то во Франции самоидентификация экономиста гораздо меньше связана с наличи-
ем диплома. К экономистам себя может относить кто угодно вне зависимости от наличия формального образования.
В то же время многие руководящие работники предприятий и представители властных структур, имеющие дипломы экономистов, считают себя финансовыми, административными, стратегическими директорами, а отнюдь не экономистами. Они могут иметь докторскую или магистерскую степени в определенной области, принадлежать к академической среде, частному или государственному сектору (администрация, министерства, центральные банки, европейские и многосторонние институты). Подобная свобода профессиональной самоидентификации отчасти объясняется характерным для Франции преобладанием административного подхода к управлению, а также высоким престижем менеджеров различных уровней управления. Вместе с тем организация и практика управления экономикой наложили отпечаток на профессиональную и интеллектуальную деятельность экономистов, а взаимоотношения между экономической наукой и государственной властью в значительной степени определили социальные цели соответствующей научной дисциплины и самоидентификацию ее представителей.
Вплоть до 1950-х годов институциональная база экономических исследований и экономического образования во Франции была достаточно слабой по сравнению с американской или британской. Традиционно экономические дисциплины преподавались либо на факультетах права университетов, либо в специализированных школах (Grandes écoles). Первая кафедра политической экономии была создана в 1819 г. по инициативе Ж.-Б. Сэя в Национальной школе искусств и ремесел (Conservatoire des arts et métiers), a первая университетская кафедра была основана в 1864 г. на факультете права Парижского университета. Преподавание в школах было более практически ориентировано. Университеты же были ориентированы на более гуманитарное и широкое образование, преподавание экономических предметов имело нарративный характер, экономические вопросы рассматривались в историческом, социальном и культурном контекстах. При этом и в специализированных школах, и в университетах экономические предметы долгое время оказывались маргинальными; более того, часто их преподавали представители других дисциплин, которые не имели достаточной подготовки. При этом школы в большей степени, чем
университеты, оказались поставщиками кадров для властных структур1. Статусное различие между образовательными структурами во Франции принципиально отличалось от иерархии университетов в других странах, например в США.
После Второй мировой войны, по мере того как расширялись управленческие функции государства, происходило формирование институциональной и организационной структуры экономической науки. Последняя была включена в управленческую профессию в качестве элемента подготовки администраторов широкого профиля, одновременно происходила институционализация экономического знания в рамках государственного аппарата. Управленческая ориентация и связь с государством оказались значимыми факторами, когда в 1950-е годы было осознано отставание французской экономической науки от американской и была поставлена задача преодолеть это отставание. Именно благодаря организациям и структурам, связанным с управлением, часто привлекавшим математиков и статистиков из соответствующих организаций, был сделан решительный шаг на пути трансформации экономической науки во Франции в высокотехническую и математизированную область (7, с. 246-247).
Экономисты и общество. Отношения между экономистами и обществом, т.е. между «производителями» и «потребителями» экономического знания, являются весьма сложными в силу ряда обстоятельств: специфики экономической науки и существующих способов производства экономического знания, с одной стороны, и высокой степени заинтересованности общества в качестве экономического знания и различной способности потребителей этого знания правильно его использовать, - с другой.
Экономика не относится к точным наукам, а изучаемые ею явления характеризуются неопределенностью, на что обращали внимание еще Дж.М. Кейнс и Ф. Найт. Прогноз так называемой истинной неопределенности даже теоретически невозможен; сего-
1 Так, в частности, в 1899-1936 гг. 97% новых членов Государственного совета (Conseil d'Etat) и Инспекции финансов (Inspection des finances), 88% членов Счетной палаты (Cour des comptes) и Дипломатического корпуса (corps diplomatique) были выпускниками основанной в 1871 г. Свободной школы политических наук (сейчас - Institut d'études politiques de Paris, или Sciences Po) (7, c. 190).
дня эта тема находит отражение и в популярных изданиях1. Но даже и там, где экономист имеет дело не с неопределенностью, а с риском, прогноз представляется делом достаточно сложным, хотя бы в силу ограниченности данных. Экономисты работают с теми данными, которыми располагают, и их модели улавливают «видимую» часть явлений, хотя во многих случаях определяющей является скрытая часть. Например, «забалансовую деятельность» банков очень трудно учитывать, но именно она является основным источником рисков финансовой нестабильности в мире (4, с. 4-5).
Экономиста-ученого прежде всего интересуют причинно-следственные связи между экономическими явлениями (например, между дефицитом баланса и экономическим ростом, между заработной платой и безработицей, государственными расходами и инфляцией и т.д.). Строя модели, экономисты четко обозначают условия, при которых получены те или иные результаты. Однако «потребителей» экономического знания, как правило, не интересуют подобные «подробности» или логика рассуждений экономистов. Проблема и в том, что во многих случаях, опять-таки в силу специфики науки, среди экономистов существуют заметные разногласия по одному и тому же вопросу, понять суть которых неспециалист не может, и более того, люди воспринимают утверждения экономистов сквозь призму собственных интересов. Классический пример подобной ситуации - оценка влияния на занятость в развивающихся странах снятия торговых ограничений и открытия национальных рынков. Большинство экономистов считают подобную меру имеющей положительный эффект, тогда как общественность оценивает ее отрицательно. При этом согласие среди экономистов совсем не обязательно прибавляет доверия к их выводам простых людей (4, с. 4).
Экономисты обращены к обществу далеко не всеми гранями своей деятельности. Общество вспоминает об экономистах, прежде всего, в плохие времена, когда случается кризис. Достаточно вспомнить волну критики в адрес экономистов, поднявшуюся в связи с кризисом 2008-2009 гг. Их прямо обвиняли в том, что отчасти из-за чрезмерной увлеченности абстрактными моделями они
1 См., например: ТалебН.Н. Черный лебедь. Под знаком неопределенности. - М.: КоЛибри, 2009. - 528 с.
не увидели признаков кризиса тогда, когда он фактически уже начался1. Однако, как показывает опыт, экономисты успешно «отбились» от обвинений. Более того, в отличие от Великой депрессии Великая рецессия не породила принципиально новых идей ни в экономической теории, ни в практике регулирования. В развитии макроэкономики в целом сохранились намеченные ранее тренды, хотя прозвучали призывы уделять больше внимания поведенческой экономике и включать в модели финансовый сектор.
Экономисты не принимают упреков в неспособности давать надежные прогнозы и использовании нереалистичных моделей. Они воспринимают себя скорее врачами или дантистами, по известному выражению Кейнса, чем метеорологами. Прогнозирование занимает далеко не главное место в их деятельности, они в большей степени ориентированы на аналитические исследования, создание новых инструментов и баз данных.
Следует также учитывать, что специфика предмета, в частности наличие феномена самореализации прогнозов и эндогенный характер прогнозируемых величин, а также особенности организации экономических исследований (наличие исследовательских школ, институциональные связи с крупным бизнесом и государством), - всё это объективно осложняет как получение надежных прогнозов, так и их восприятие обществом.
Как уже отмечалось, экономист является частью системы, которую он изучает, более того, он является активным и, как правило, ангажированным членом общества. Его взгляд на мир неизбежно подвержен влиянию его личной истории, а также среды, в которой он сформировался (например, получил образование), а также организации, в которой работает. Исследования показывают,
1 О масштабах недовольства общественности экономистами свидетельствует, например, тот факт, что состоянию экономической науки было посвящено специальное заседание комиссии Конгресса США. На это заседание были приглашены несколько ведущих американских экономистов, которым были заданы вопросы, касающиеся способности экономической науки дать ответы на реальные проблемы экономики и оценивать мероприятия фискальной и денежной политики. О необычности этого мероприятия прямо заявил выступавший там Р. Солоу: «Должно быть, это необычно для Комитета устраивать слушания, которые посвящены аналитическому вопросу. В данном случае это вопрос о макроэкономике, экономическом росте и колебаниях макроагрегатов - национального дохода, занятости, уровня цен и др.» (6, с. 12).
что даже будучи «экспертом», любой ученый склонен отбрасывать информацию, которая не соответствует его культурным ценностям и политическим предпочтениям. Эти когнитивные аспекты делают почти невозможным сближение всех экономистов в рамках единой «научной истины» (4, с. 5). Осознавая эту трудность, экономисты прибегают к определенным «страховочным» мерам: получают оценки своей работы от авторитетных коллег, публикуют работы в Интернете, а также информацию о том, кто финансирует исследования, о политических связях членов исследовательских коллективов.
Сегодня многие выдающиеся ученые-экономисты являются публичными фигурами, непосредственно обращающимися не только к представителям власти, но и к широкой публике. Это важно как для повышения экономической грамотности людей и поддержания авторитета конкретного экономиста и экономической науки в целом, так и для убеждения общества и власти в правильности соответствующей точки зрения. Весьма показательна в этом отношении судьба нобелевского лауреата П. Кругмана, который ведет колонку в американской ежедневной газете The New York Times, где регулярно выступает по вопросам состояния экономической науки, и является автором нескольких популярных книг и статей1. В конечном счете, от авторитета экономиста и убедительности его высказываний зависит финансовая поддержка проводимых исследований со стороны как властей, так и частного сектора. Особенно заметна была подобная активность после кризиса 2008-2009 гг., когда обвинения в адрес экономистов способствовали большей публичности дискуссии между различными школами2.
Сегодня экономисты высказываются по широкому кругу вопросов, часто выходящих за рамки их специальности, но высокий профессиональный статус придает вес этим высказываниям, одно-
1 См., например: 8; 9.
2 В связи с этим можно вспомнить публикацию в 2010 г. в еженедельнике The New Yorker серии интервью с ведущими представителями чикагской школы, которые попытались убедить читателя в незыблемости для экономической науки предпосылок об эффективности рынка и рациональности. Широкой публике были адресованы книги нобелевских лауреатов Дж. Стиглица и Дж. Акерлоффа, которые обсуждали пробелы и ошибки экономической теории и поставили вопрос о переориентации теоретических исследований и реформировании экономической науки (2; 1).
временно порождая подозрения (иногда вполне обоснованные) в отстаивании ими своих личных или групповых интересов (4, с. 5).
Экономистов часто упрекают в том, что они никогда не соглашаются друг с другом. На практике большинство экономистов все-таки «улаживают свои разногласия». Понять суть разногласий между экономистами, а также условия достижения консенсуса -очень трудная задача для неспециалиста. Тем более что консенсус, как правило, является временным, он меняется по мере накопления знаний или появления новых аналитических приемов и методов.
Теоретические исследования, как правило, отстают от требований практики. В результате лица, принимающие решения, не могут воспользоваться академическими работами, т.е. экономисты не выполняют возлагаемую на них задачу (определение ориентиров и сил сопротивления при обсуждении экономической политики), что усиливает враждебность властных структур по отношению к ученым, выглядящим в их глазах слишком оторванными от важных на конкретный момент проблем.
Поскольку экономисты являются одновременно наблюдателями и членами общества, они эволюционируют на «рынке» идей по отношению к «клиентам», цель которых не обязательно состоит в развитии знания. Это явление бросается в глаза, когда мы обращаемся к средствам массовой информации, которые часто стремятся столкнуть точки зрения, ставя их на одну доску независимо от научной обоснованности каждой из них. В то же время, лица, принимающие решения, предпочитают получать от своих советников четкие и однозначные ответы. И в том и в другом случае экономисты вынуждены, не всегда отдавая себе в этом отчет, прибегать к упрощениям, замалчивать неопределенность результатов, тогда как в некоторых случаях это необходимо прямо признавать. По этой причине обсуждение часто сводится к конфронтации аргументов «за» или «против» тех или иных мероприятий экономической политики. Всё это усиливается существованием специфических интересов как у экономистов, так и у представителей средств массовой информации.
Если экономисты, работающие в частном секторе, ориентируются на обсуждение в печати актуальных вопросов экономической политики, то представители академического сообщества сосредоточены на исследованиях и публикациях в «хороших» журналах. Эти различия приводят к тому, что первые занимают непропорционально большое место в прессе по сравнению со вто-
рыми, которым тем труднее «отметиться» в прессе, чем специфичнее разрабатываемая ими проблема. Это разделение задач усиливается определенной самоцензурой со стороны академических ученых. В этой связи медиа обращаются к экономистам, занимающимся общими вопросами (generalistes), которые способны доходчиво объяснить суть проблемы, но не всегда учитывают или даже понимают последние результаты, полученные специалистами.
Преподаватели-исследователи также имеют определенную специализацию (исследовательская работа, консалтинг, написание административных докладов, педагогика или популяризация экономических знаний), что объясняется как сравнительными преимуществами индивидов, так и необходимостью управлять ограниченными временными ресурсами с учетом учебной и административной нагрузки. Хотя специализация преподавателей-исследователей не является проблемой, поскольку академическое и образовательное сообщества взаимно дополняют друг друга, существует риск расхождения между анализом «видимого» сообщества экономистов и научными достижениями.
Экономисты и политика. Как уже отмечалось, сегодня экономисты не ограничиваются производством знания, они могут прямо (занимая должности в государственных ведомствах) или косвенно (готовя доклады, осуществляя экспертизу) участвовать в принятии решений. По сравнению с другими странами во Франции прямая форма участия развита весьма слабо. Об этом свидетельствуют, в частности, следующие факты. Так, с 1980 г. ни один из 16 управляющих и заместителей управляющих Банка Франции и 11 директоров Казначейства не имел докторской степени ни по экономике, ни по праву (4, с. 8). Между тем в тот же период 12 из 14 председателей Совета управляющих ФРС США и их заместителей имели докторскую степень по экономике (5, с. 7).
Сравнительный анализ Великобритании, Германии и Италии, основанный на анализе Curriculum vite (CV) 100 первых экономистов каждой страны, включенных в интернет-проект RePEc1, пока-
1 RePEc (Research papers in economics) («Исследовательские статьи по экономике») - интернет-проект, посвященный систематизации исследовательских работ в области экономики. Основой проекта является децентрализованная база данных по рабочим документам, статьям, книгам (главам) и программным продуктам. - Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/RePEc
зывает, что во Франции прямо участвуют в принятии государственных решений 9 экономистов из 100, в Италии - 12, в Великобритании -13, Германии - 16, в США - 30. В то же время косвенное участие французских экономистов в принятии решений (51 из 100) сопоставимо с американским уровнем (53 из 100) и намного выше немецкого (29 из 100) (5, с. 5). Институционально этот род деятельности представлен различными консультативными организациями при высших органах власти. Самыми значимыми являются: в США - созданный в 1946 г. Совет экономических консультантов при президенте (Council of economic advisers), состоящий из выдающихся независимых профессоров-экономистов; во Франции в 1997 г. был создан Совет по экономическому анализу при премьер-министре Франции (Conseil d'analyse économique, CAE), также состоящий из профессоров-экономистов1.
В настоящее время развитие получило такое направление научной деятельности, как оценка мероприятий государственной политики. Результаты работ в этой области включаются в административные доклады, обсуждаются в рабочих группах и используются при обосновании проектов реформ. Можно говорить о возможном в будущем усилении влияния экономистов на принятие решений за счет этого «внешнего» канала во Франции. Но, несмотря на определенный прогресс, оценки государственной политики в основном ограничивается контролем и аудитом (4, с. 8).
Влияние ученых на государственные решения осуществляется также через различные медийные каналы, включая блоги и социальные сети. Анализ географического распределения авторов публикаций на портале Vox-eu2, показал, что среди 5399 экономи-
1 Председателем CAE является премьер-министр, делегирующий свои полномочия одному из членов совета, который обеспечивает его текущую деятельность. Деятельность CAE подчинена принципу плюрализма: членами CAE назначаются университетские экономисты и известные ученые, придерживающиеся различных взглядов. Программа работы CAE согласовывается с кабинетом премьер-министра, министром экономики и финансов и президентом Республики. Результаты работы CAE после двойного обсуждения (первоначально в присутствии только членов совета, а затем и премьер-министра) обязательно публикуются в форме докладов, за содержание которых несут ответственность только их авторы (10). Mode of access: http://www.cae-eco.fr/spip.php7article4).
2 Vox-eu - портал Европейского центра экономических исследований (Center for economic policy research (CERP), созданный в июне 2007 г. для содействия
стов, учтенных на сайте в феврале 2017 г., 39% работают в США, 13,2 - в Великобритании, 7,2 - в Германии 5,7 - во Франции, 4,6% -в Италии (5, с. 8).
Однако анализ количества публикаций 100 первых экономистов каждой страны, включенных в RePEc, дает несколько иную картину. Хотя первое место среди пяти рассматриваемых стран как по количеству публикаций (565), так и по количеству авторов (76 из 100) занимают США, Франция по количеству публикаций (187) перемещается на последнее место, но опережает Италию по количеству авторов (53 против 50), немного отставая от Германии (61) и Великобритании (64 из 100) (5, с. 9).
Одним из каналов участия экономистов в общественном обсуждении является использование социальных сетей, в частности социальной сети Twitter, наличие активного аккаунта в которой свидетельствует о стремлении участвовать в общественных дебатах вне академических рамок или традиционных медиа. Анализ индивидуального присутствия в сети Twitter уже упомянутых 100 первых экономистов показал, что французские экономисты меньше представлены, чем их итальянские, немецкие, британские и американские коллеги. Самые высокие показатели по количеству твитов (коротких сообщений) у британских экономистов (медианное значение 14,5 твитов в месяц против 4,7 у французских экономистов), американские же экономисты занимают первое место по числу подписчиков (188,8 в месяц). Различия между Германией, Италией и Францией по этим показателям не столь значительны (5, с. 10-11).
Определенное представление о присутствии экономистов в средствах массовой информации дает количество ссылок на научные исследования в газетных статьях. Как показало исследование структуры ссылок на научные работы, содержащихся в 3947 статьях, опубликованных в двух еженедельных газетах различной ориентации во Франции, Германии, Великобритании и Италии в период с января 2015 по март 2017 г., наибольшее число ссылок содержится в немецкой прессе: в 20,4% от всех статей, второе ме-
«анализу политики иа основе исследований и комментариям ведущих экономистов». Аудитория портала состоит из экономистов, работающих в государственном и частном секторе, научных кругах и средствах массовой информации, а также студентов экономики в широком смысле. Сайт получает около полумиллиона просмотров в месяц. - Прим. авторов.
сто принадлежит Великобритании (16,1%), затем идут Франция и Италия (по 12,7% в каждой) (5, с. 15).
Поскольку Франция в целом отстает от других стран по степени влияния экономистов на принятие политических решений, некоторые исследователи рекомендуют укреплять доверие общества к исследовательским работам с помощью таких мероприятий, как: разработка и распространение хороших практик, предполагающих предотвращение конфликта интересов; создание группы экспертов, каждый месяц отвечающих на какой-либо практический вопрос по экономике или экономической политике; систематическое привлечение университетских экономистов к оценке эффективности осуществляемых мероприятий; облегчение перехода университетских экономистов в министерства и другие властные структуры (4, с. 10-12).
В целом можно ожидать, что развитие отношений между экономистами, властью и обществом во Франции в будущем будет в большей степени соответствовать общим тенденциям, хотя национальная специфика сохранится.
Список литературы
1. Акерлофф Дж., Шиллер Р. Spiritus Animalis, или как человеческая психология управляет экономикой и почему это важно для мирового капитализма. - М.: ООО «Юнайтед Пресс», 2010. - 273 с.
2. Стиглиц Дж. Крутое пике. Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса. - М.: Эксмо, 2011. - 512 с.
3. Bélanger G. Réflexions à propos du livre de Jean Tirole, Économie du bien commun, au moment d'un départ à la retraite // Rev. d'analyse écon. - Montréal, 2016. - Vol. 92, N 4. - P. 753-758. - Mode of access: http://expertise.hec.ca/actua liteeconomique/wp-content/uploads/2017/06/92_4_2016_Belanger_753_759.pdf
4. Bénassy-Quéré A., Blanchard O.J., Tirole J. Les économistes dans la cité // Notes du CAE. - P.: CAE, 2017. - N 42. - 12 p. - Mode of access: http://www.cae-eco.fr/IMG/pdf/cae-note042v2.pdf
5. Beuve J., Renault T., Schurich-Rey A. Les économistes universitaires dans le débat et la décision publics. - P.: CAE, 2017. - 19 p. - (CAE. Focus du CAE; N 0172017). - Mode of access: http://www.cae-eco.fr/IMG/pdf/cae-focus017.pdf
6. Building a science of economics for the real world. Hearing before the Subcommittee on investigations and oversight. House of representatives. Second session. July, 20, 2010. - Wash.: US Government printing office, 2010. - III, 66 p.
7. Fourcade M. Economists and societies: discipline and profession in the United States, Britain, and France, 1890's to 1990's. - Prinston: Prinston univ. press, 2009. -XX, 388 p.
8. Krugman P. End this depression now! - N.Y.: W.W. Norton & Co, 2012. - VIII, 260 p.
9. Krugman P. Good enough for government work? Macroeconomics since the crisis // Oxford rev. of econ. policy. - 2018. - Vol. 34, N 1-2. - P. 156-168. - Mode of access: https://doi.org/10.1093/oxrep/grx052
10. Muet P.-A. Les économistes dans la cité: Un retour sur la création du CAE. - 2017. -04.07. - Mode of access: http://www.pierrealainmuet.fr/item/786-les-%C3%A9 conomistes-dans-la-cit%C3%A9-un-retour-sur-la-cr%C3%A9ation-du-cae
2018.04.004. САЛВАК. ФРАНЦУЗСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ И ПОЗИТИВИЗМ (ИЛИ КАК ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ СТАНОВИТСЯ МЕЙНСТРИМОМ). SALVAT C. French political economy and positivism (or how history of economic thought became mainstream economics) // Iberian j. of the history of econ. thought. - 2017. - Vol. 4, N 2. - P. 157-169. - Mode of access. http://dx.doi.org/10.5209/IJHE.58093
Ключевые слова: позитивизм; романтизм; сенсимонизм; экономическая мысль Франции XIX в.
Сотрудник Высшей нормальной школы Лиона (ENS Lyon) исследует особенности французской политической экономии в период Второй империи Наполеона III (1851-1870), который большинство историков и экономистов считают одним из самых сложных и неоднозначных в истории экономической мысли Франции.
Проведенный анализ позволил автору утверждать следующее:
- интеллектуальные идеи Ж.В. Дюрюи, Л. Воловски, Ш. Дю-найе способствовали модернизации и адаптации устаревшей политической экономии, унаследованной от Ж.-Б. Сэя и А. Сен-Симона;
- политическая экономия стала предметом, преподававшимся во французских университетах (к 1877 г. на всех юридических факультетах);
- французская система образования (по инициативе Дюрюи) была реформирована; это способствовало продвижению позитивизма, противостоящего сенсимонизму и романтизму, которые отвергали идею исторического прогресса, и утверждавшего, что история есть «непрерывное движение к совершенству»;
