CC BY
306
2 (191) - 2013
ПРОБЛЕМЫ. ПОИСК. РЕШЕНИЯ
УДК 338.23
экономическая безопасность России в системе макроэкономических инвестиционных критериев
Л. Л. игонина,
доктор экономических наук, профессор, заведующая кафедрой финансов E-mail: igoninall@mail. ru Институт экономики, права и гуманитарных специальностей, г. Краснодар
В статье рассмотрено содержание экономической безопасности. Раскрыт воспроизводственный характер ее взаимосвязи с инвестиционной составляющей. Конкретизирован состав макроэкономических инвестиционных критериев экономической безопасности. Исследованы тенденции экономической безопасности России через призму указанных критериев, обоснована необходимость их учета при разработке инвестиционной политики.
Ключевые слова: экономическая безопасность, инвестиционные критерии, угрозы, риски, инвестиционная активность, инвестиционная политика.
В ходе финансово-экономического кризиса 2008—2009 гг. мировое сообщество столкнулось со сложными экономическими проблемами, обусловленными ростом многообразия рисков и угроз в условиях глобализации, что актуализировало фундаментальную проблему экономической безопасности. Преодоление накопившихся дисбалансов требует формирования новой модели общественного развития, ориентированной на рост социально-экономического благосостояния общества, диверсификацию структуры экономики, расширение высокотехнологичных форм воспроизводства основного капитала на инновационной основе, основным инструментом которого становится новая инвестиционная политика.
Страны, способные сформировать и реализовать инвестиционную политику, обеспечиваю-
щую концентрацию инвестиционных ресурсов для освоения и внедрения новой волны базисных технологических инноваций, получают существенные преимущества, возможность совершить качественный рывок в своем развитии и решить тем самым важную задачу повышения экономической безопасности.
Целями статьи являются обоснование воспроизводственного характера взаимосвязи экономической безопасности страны как системной характеристики национального хозяйства с ее инвестиционной составляющей, анализ в конкретно-историческом контексте степеней экономической безопасности России с позиций ее инвестиционных критериев, аргументация необходимости их учета при разработке инвестиционной политики.
Понятие экономической безопасности вошло в активный научный оборот во второй половине ХХ в., чему способствовали глобализация экономических отношений, переход к инновационному типу воспроизводства и накопление рисков, угроз и предпосылок конфликтов в процессе интенсификации социально-экономических преобразований.
Исследование экономической безопасности реализуется в научной литературе с использованием различных подходов, базой для которых стали, в частности:
• теории упорядочивания и самоорганизации систем [12, 13], нацеленные на поиск обще-49
системных и специфических закономерностей безопасного функционирования и развития сложных системных образований, установление внутренних ресурсов выхода из кризиса и развития;
• теории неопределенности и риска [5, 6, 17, 18], обосновывающие универсальность проблемы безопасности вследствие того, что неопределенность имманентна каждой экономической системе. В качестве основополагающей категории концепции безопасности рассматривается риск, что обусловливает необходимость идентификации рисков, инициирующих вхождение экономических систем в режим кризисного функционирования и деструкции;
• конфликтологическая парадигма современной науки [19, 21, 22], в основе которой лежат представления о формировании, развитии и разрешении конфликтов между индивидами, группами, организациями, структурами власти. Общество обладает генетической структурой, задающей как потенциал его конфликтности (опасности), так и уравновешивающий потенциал безопасности. Безопасная система способна распознавать конфликты, регулировать их течение и разрешать их, оптимизируя при этом соответствующие издержки;
• теории катастроф [20, 23, 24], ключевой идеей которых выступает положение о том, что катастрофические процессы происходят в ситуации, когда системное образование близко к полному исчерпанию собственных ресурсов, не обладает необходимым потенциалом или соответствующими инструментами нейтрализации возникающих опасностей и угроз, теряет устойчивость и может разрушаться даже при незначительных колебаниях параметров его функционирования;
• теории потребностей и экономических интересов [8, 16], согласно которым потребность в безопасности является первостепенной для хозяйствующих субъектов, действующих на различных уровнях организации общественно-хозяйственной жизни, что определяет необходимость согласования их экономических интересов, а также максимального удовлетворения совокупности потребностей этих субъектов;
• теории воспроизводства [1, 2, 3, 14]. На основе выделения фундаментальных воспроизводственных циклов безопасности ее сущность
трактуется как обеспечение динамического равновесия между возникающими среди определенной совокупности хозяйствующих субъектов рисками и угрозами и формируемыми силами указанных субъектов инструментами нейтрализации и преодоления этих рисков и угроз. Одни векторы исследования экономической безопасности сформировались в рамках общих методологических подходов, применяемых в различных сферах знания (общая теория систем и теория воспроизводства), другие — вследствие взаимодействия современной экономической науки с естествознанием (теория катастроф), математикой (теория рисков) и социологией (теория конфликтов). Благодаря такой междисциплинарности, характерной для науки на рубеже XX—XXI вв., обеспечивается комбинирование различных научных ресурсов, адекватное синергетической природе многих современных проблем.
Категориальные определения экономической безопасности в экономической литературе весьма многообразны, что, на взгляд автора, свидетельствует о сложности и динамичности исследуемого феномена в пространственно-временном, струк-турно-уровневом и функциональном аспектах. Вместе с тем при всей разноплановости имеющихся теоретических конструкций и их методологического инструментария можно проследить тенденцию к обобщению локальных подходов (исследования отдельных рисков, угроз и конфликтов) и переходу к системному отражению общих устойчивых, существенных, объективных характеристик экономической безопасности.
С позиций системного подхода экономическая безопасность выступает как эмерджентное свойство хозяйственной системы, возникающее на основе взаимодействия хозяйствующих субъектов на различных структурных уровнях, которое позволяет обеспечить путем поддержания динамического равновесия между возникающими угрозами и ресурсным потенциалом безопасного экономического развития его целостность, устойчивость и эффективность. Именно на этой основе создаются необходимые условия для обеспечения способности экономики к функционированию и поступательному движению.
Поддержание экономической безопасности с учетом системных принципов развития предполагает, таким образом, способность экономической системы к устойчивому и расширенному воспроиз-
водству. Предпосылки и условия такого воспроизводства лежат в сфере активизации инвестиционной деятельности и формирования благоприятного инвестиционного климата. От масштабов и эффективности использования инвестиций зависят обновление и расширенное воспроизводство основного капитала, выступающего базовой основой инвестирования и распространения инноваций.
Положение о ведущей роли инвестиций в функционировании экономики и наличии прямых и обратных системных связей между инвестициями и экономической динамикой широко известно. Воздействие прироста инвестиций на экономический рост при прочих равных условиях, в частности, выражает эффект мультипликатора инвестиционных расходов, описанный Дж. М. Кейнсом [5]. Теоретически динамику чистых инвестиций можно рассматривать как индикатор состояния экономики и фазы делового цикла: положительная величина чистых инвестиций свидетельствует о расширенном воспроизводстве и стадии подъема; нулевая — о простом воспроизводстве и отсутствии экономического роста; отрицательная — о суженном воспроизводстве и экономическом спаде.
Однако применение этого теоретического положения на практике в целях определения инвестиционных критериев экономической безопасности сталкивается с ограничениями, обусловленными вероятностью искажения величины амортизационных вложений как ресурса восстановления основного капитала вследствие учетной политики, а также сохранения высокой доли полностью изношенных, но еще функционирующих основных фондов, отсутствием возможностей их своевременной замены, нецелевого использования российскими предприятиями амортизационных отчислений и пр.
В отечественной экономической литературе инвестиционные критерии экономической безопасности рассматриваются в связи с исследованием инвестиционной (инвестиционно-экономической) безопасности как подсистемы экономической безопасности, нацеленной на рост экономических результатов, увеличение эффективности производства, повышение качества выпускаемых товаров, оказываемых услуг и имеющихся социальных условий [10, 11].
Так, С. Нарышкин, определяет инвестиционную безопасность как «способность национальной хозяйственной системы генерировать инвестиционный процесс, поддерживающий устойчивый
рост и стратегическую конкурентоспособность экономики», указывает на необходимость формирования системы пороговых индикаторов по трем направлениям реализации политики инвестиционной безопасности: 1) обеспечение общей достаточности инвестиций для устойчивого развития экономики; 2) оптимизация отраслевой и территориальной структуры инвестиций; 3) наполнение инвестиционного процесса, всех реализуемых инвестиционных проектов инновационным содержанием [10, с. 26]. При этом автор формулирует требования к системе критериев и их конструированию (по принципу относительной самостоятельности) на каждом структурном уровне экономики. Причем в качестве наиболее важного макроэкономического индикатора, отражающего общую достаточность инвестиций, автор выделяет показатель доли накопления в ВВП с минимальным пороговым значением 25 %. К сожалению, иные макроэкономические инвестиционные критерии не рассматриваются.
Н. Новицкий указывает, что в качестве критериев инвестиционно-экономической безопасности принимаются индикаторы, характеризующие предельные значения инвестиционной деятельности, при превышении которых невозможно обеспечить стабильность развития экономики в соответствии с целями социального развития и задачами обеспечения национальной безопасности страны. В состав макроэкономических индикаторов предлагается включить показатели доли накопления валовых инвестиций в ВВП, соотношения темпов прироста инвестиций и ВВП, уровня обновления и модернизации основного капитала [11, с. 158].
Отметим, что приведенные показатели могут иметь фактические значения, по которым предельные (пороговые) значения устанавливаются не только как максимальные, но и как минимальные. Поэтому речь должна идти не о превышении этих значений, а об отклонении от них. Следует также уточнить состав и конкретизировать систему ключевых индикаторов, характеризующих предельные значения инвестиционной деятельности. Анализ этих индикаторов и сопоставление фактических значений с пороговыми (установленными исходя из стратегических приоритетов, международной и отечественной практики) позволит обеспечить реализацию новой инвестиционной политики.
Инвестиции в реальный сектор (инвестиции в нефинансовые активы) являются основой валового накопления, которое (согласно статистической сис-
теме национальных счетов) включает валовое накопление основного капитала, а также изменение запасов материальных оборотных средств и чистое приобретение ценностей. Базой валового накопления основного капитала служат инвестиции в основной капитал. Валовое накопление финансируется из валового сбережения — части валового располагаемого дохода, которая не используется для конечного потребления. В России за период рыночного реформирования сложилась существенная асимметрия рассматриваемых показателей (рис. 1), что накладывает достаточно жесткие ограничения на активизацию инвестиционной деятельности.
Таким образом, целесообразно включить в состав макроэкономических индикаторов, характеризующих предельные значения инвестиционной деятельности, помимо показателя доли валового накопления основного капитала в ВВП и такие параметры: соотношение доли валового накопления основного капитала в ВВП и нормы валового сбережения, доля инвестиций в основной капитал в ВВП. Индикатор соотношения темпов прироста инвестиций и ВВП следует, по мнению автора, конкретизировать и рассчитывать как эластичность инвестиций в основной капитал по ВВП.
Индикаторами уровня обновления и модернизации основного капитала могут служить коэффициент обновления основного капитала и соотношение показателей ввода и износа основных фондов. На взгляд автора, они позволят получить более корректную оценку, чем показатель уровня обновления основного капитала, путем инвестирования выбытия основных фондов, который предлагается рассчитывать как отношение инвестиций в обновление основного капитала к инвестициям в выбытие [11, с. 172]. Дело в том, что даже при более высоких значениях коэффициента обновления по сравнению с коэффициентом выбытия, как показывает анализ имеющихся статистических данных, степень износа и возраст основных фондов в России растут. В итоге из-за нехватки средств на обновление предприятия имеющиеся основные фонды используются до полной физической изношенности.
Макроэкономические индикаторы, характеризующих предельные значения инвестиционной
^ ^ / /- ^v / /
Рис. 1. Валовое сбережение, валовое накопление основного капитала
и инвестиции в основной капитал в 1990—2011 гг., в % к ВВП [25]: 1 — валовое сбережение; 2 — валовое накопление основного капитала; 3 — инвестиции в основной капитал
деятельности, должны также охватывать показатели масштаба инвестиций в инновации, диверсификации инвестиций (структуры инвестиций в основной капитал по источникам финансирования, функциональной и видовой структуре) и результативность (эластичность прироста производства от инвестиций в основной капитал).
Рассмотрим в конкретно-историческом контексте степень экономической безопасности России в разрезе ее инвестиционных критериев.
На первом этапе рыночных преобразований (1990—1997 гг.) выбранные приоритеты экономической политики определили «вторичность» задач развития реального сектора по отношению к финансовым целям. Официальная концепция рыночного реформирования российской экономики строилась на упрощенно-монетаристских принципах, не учитывающих специфики сложившихся в стране условий, что во многом объясняет эффект перерождения импортируемых рыночных институтов и провал институциональной модернизации [9]. Следствием либеральных преобразований явилась диффузия кризисного потенциала: экономический спад, почти пятикратное снижение объема инвестиций, критическое состояния производственной базы, негативные сдвиги в структуре экономики за счет ускоренного развития торгово-посредничес-кого сектора и закрепления сырьевой ориентации, возникновение существенных различий в уровнях доходности различных секторов экономики, деформация денежной массы, платежной системы, утечка капитала за рубеж, дефицитность бюджета, накопление социальных проблем и др.
Отток капитала из реального сектора в финансовый, обусловленный различием уровня доходности вложений, приводил, с одной стороны, к сокращению финансовых ресурсов производства, а с другой стороны — к усилению неустойчивости финансового сектора, разрастание которого не опиралось на стабильную воспроизводственную основу. Доля долгосрочных кредитов в общем объеме активов банков колебалась в пределах 3—4 %, процентные ставки по кредитам превышали уровень рентабельности промышленной продукции в 5—16 раз. Банки, аккумулируя до 90 % организованных сбережений населения и средств предприятий, вкладывали их преимущественно в государственные ценные бумаги как наиболее привлекательные с позиций доходности, надежности и ликвидности инструменты. Российская экономика все в большей степени становилась долговой. Усиливалась ее внешняя зависимость: у иностранных инвесторов к 1997 г. было сосредоточено около 30 % портфеля государственных ценных бумаг и более 70 % корпоративных ценных бумаг. При этом капитализация российского фондового рынка более чем на 80 % формировалась акциями топливно-энергетических компаний.
В 1999—2000 гг. после затяжного и глубокого спада в российской экономике сформировались предпосылки оживления, ключевыми факторами которого явились благоприятная конъюнктура на мировых рынках энергоносителей и девальваци-онный эффект. Эти факторы обеспечили развитие экспортно ориентированных и импортозамещающих производств, значительный приток валютной выручки, расширение платежеспособного спроса на продукцию сопряженных производств, постепенное расширение денежного предложения и снижение процентных ставок. Одновременно в экономике накапливались внутренние риски и угрозы, обусловленные воспроизводством модели, основанной на концентрированной собственности, олигополис-тической структуре производства, вывозе сырьевых ресурсов — модели, объективно подверженной высоким конъюнктурным колебаниям цен на эти ресурсы на мировом рынке.
Рис. 2. Темпы прироста валового внутреннего продукта к предыдущему году, % [26]
В силу сложившихся структурно-функциональных характеристик российская экономическая система явилась весьма чувствительной к внешним шокам: снижению темпов роста мировой экономики, ухудшению ценовой конъюнктуры на рынках нефти, падению ликвидности мировых финансовых рынков. Темпы спада в России оказались более существенными, чем в других странах (рис. 2), в силу чего задачи восстановления и наращивания экономики весьма усложнились.
В настоящее время международные сопоставления свидетельствуют, что фактические темпы посткризисного роста российской экономики очень близки к средней динамике мирового производства в целом. Восстановление произведенного ВВП до докризисного уровня в России, по данным Росста-та, было обеспечено в существенной мере за счет топливно-энергетического комплекса (ТЭК), он же внес наибольший вклад в рост инвестиций в основной капитал по итогам 2011 г. Прирост инвестиций в основной капитал ТЭК (без трубопроводного транспорта) составил 11,6 %, в том числе в добычу нефти и природного газа — 9,1 % [24].
В целом же в настоящее время показатель инвестиций в основной капитал пока не достиг докризисного уровня ни по абсолютным значениям, ни по темпам роста. Как показывает анализ, инерционно воспроизводится старая экономическая модель, основывающаяся на наличии инвестиционных ресурсов, источником которых остается ресурсно-сырьевой потенциал. Анализ эффективности использования инвестиций показал, что наибольшая отдача от них наблюдается на предприятиях, производящих продукцию с высокой добавленной стоимостью. Так, в среднем за 2005—2010 гг. прирост инвестиций на 1 % вызывал рост производства на 0,52 % в обрабатыва-
ющих производствах, на 0,21 % — в добывающих производствах.
Воспроизводственные процессы, происходящие в стране, и характер накопления пока не обеспечивают модернизацию российской экономики и усиление в ней инновационной составляющей. Россия, имея долю валового накопления в ВВП, практически аналогичную уровню развитых стран, имеет иную структуру накопления, что обусловлено как спецификой сложившейся структуры экономики, так и соотношениями в рентабельности производства. Так, по данным Росстата, в 2010 г. рентабельность добычи полезных ископаемых составляла 31,9 %, производства кокса и нефтепродуктов — 25,5, металлургии — 21,3, производства электрооборудования, электронного и оптического оборудования — 9,1, производства машин и оборудования — 6,9 % [25]. В этих условиях сложно обеспечить рост инвестиций в высокотехнологичные и наукоемкие сферы, что значительно сдерживает развитие экономики и создает прямую угрозу ее безопасности.
Очевидно, что норма валового накопления о сновного капитала имеет тенденцию к ро сту, однако ее уровень недостаточен для обеспечения экономической безопасности (особенно с учетом слабого уровня развития многих секторов и сильной физической изношенности накопленного основного капитала). В качестве предельных значений нормы валового накопления основного капитала может быть принят уровень, существовавший в отечественной экономике 1980-х гг. и в новых индустриальных странах Азии, успешно осуществивших быструю модернизацию своей экономики — не менее 28—31 %. Соотношение валового накопления основного капитала и валового сбережения в ВВП должно приближаться к 100 %. В 1970—1980-х гг. рост нормы валового сбережения способствовал росту накопления основного капитала, накопление
следовало за сбережением, в основном совпадая с ним, однако в период рыночного реформирования между ними образовался большой разрыв (табл. 1).
В 2005—2010 гг., как видно из анализа данных табл. 1, норма валового накопления основного капитала была почти в два раза ниже нормы валового сбережения. В 2006—2009 гг. данный разрыв имел тенденцию к уменьшению (вследствие сокращения нормы валового сбережения под воздействием падения мировых цен на основные товары российского экспорта в кризисный период). В последующие два года рассматриваемое соотношение ухудшилось. Возобновившийся разрыв между валовыми национальными сбережениями и валовым накоплением основного капитала означает, что процесс сбережения в России обеспечивает не только накопление капитала в стране, но и в значительных масштабах кредитование остального мира, поскольку сбережения, не использованные на валовое накопление, уходят за рубеж в форме экспорта капитала. По имеющимся оценкам участия России в международном движении капитала, основная масса вывезенного за рубеж российского капитала (в значительной части в нелегальной форме) осела в офшорах и офшоропроводящих странах, что свидетельствует не столько о транснациональной зрелости российского бизнеса, сколько о кругообороте российского капитала между Россией и офшорными территориями [4]. Таким образом, задачи увеличения инвестиций внутри страны и рост нормы валового накопления основного капитала требуют принятия эффективных мер по сокращению экспорта капитала из России, связанных не столько с корректировкой валютного законодательства, сколько с улучшением инвестиционного и делового климата в стране.
В 2012 г. в международном инвестиционном рейтинге Doing Business Россия заняла 120-е место
Таблица 1
Динамика ключевых макроэкономических индикаторов, характеризующих инвестиционные критерии экономической безопасности в 2000—2011 гг.
Наименование индикатора 2000 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011
Валовое накопление основного капитала, в % к ВВП 16,9 17,8 18,5 21,0 22,3 22,0 21,8 22,0
Валовое сбережение, в % ВВП 34,2 33,6 30,7 31,3 30,2 20,8 25,0 27,8
Соотношение доли валового накопления основного 49,4 53,0 60,3 67,1 73,8 105,8 87,2 79,1
капитала и валового сбережения в ВВП, %
Эластичность инвестиций в основной капитал по ВВП 2,6 1,7 2,1 2,7 1,9 0,5 1,4 1,9
Коэффициент обновления основных фондов, % 1,3 3,0 3,3 4,0 4,4 4,1 3,7 3,9
Соотношение ввода основных фондов к начисленному 2,7 2,6 2,4 2,7 2,9 2,7 2,3 2,3
износу, во сколько раз
Доля расходов на НИОКР в ВВП, % 1,05 1,07 1,07 1,12 1,04 1,24 1,16 1,10
из 183 возможных, а в рейтинге страновых инвестиционных рисков, присвоенных журналом Еиготопеу — 60-е место среди 187 исследуемых стран [15]. Критическими являются позиции по налогообложению, регистрации предприятий и защите инвесторов, кредитованию, разрешению неплатежеспособности, регистрации собственности, инфраструктурной обеспеченности, информационной прозрачности и пр. Согласно данным выборочного обследования инвестиционной активности организаций, проведенного Росстатом в 2011 г., к числу основных факторов, лимитирующих инвестиционную деятельность, по-прежнему были отнесены: недостаток собственных финансовых средств (60 % организаций) и неопределенность экономической ситуации в стране (31 % организаций). Следующим по значимости стал фактор инвестиционных рисков (27 % организаций), который по сравнению с прошлым периодом переместился с четвертого на третье место.
Создание надежного инвестиционного потенциала для устойчивого роста ВВП требует поддержания устойчивой инвестиционной деятельности. Между тем анализ показывает, что показатель темпа роста инвестиций в российской экономике и его соотношение с темпом роста ВВП характеризуется высокой волатильностью (рис. 3). При положительной экономической динамике темпы прироста инвестиций должны превышать темпы прироста ВВП (эластичность инвестиций в основной капитал по ВВП должна быть больше 1). В 2000—2011 гг.
2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011
Рис. 3. Темпы роста ВВП и инвестиций в основной капитал в 2000—2011 гг, % [25]: 1 — валовой внутренний продукт; 2 — инвестиции в основной капитал
эластичность инвестиций в основной капитал по ВВП колебалась от 0,5 (в кризисном 2009 г.) до 2,7 (в относительно успешном 2007 г.). Частный коэффициент эластичности, по расчетам автора, за этот период составил 1,85.
Анализ структуры источников финансирования инвестиций в основной капитал (табл. 2) свидетельствует о том, что собственные средства предприятий и организаций не достигают 50 % от общего объема источников (минимального порогового значения). В 2011 г. собственные средства (прибыль и амортизация) составили 42,1 % от общего объема источников финансирования.
Доля кредитов банков и инструментов фондового рынка в финансировании инвестиций в основной капитал, как показывает анализ данных табл. 2, остается незначительной, в 2011 г. она не восстановилась до предкризисного уровня. Это свидетельствует о сохраняющейся актуальности задачи формирования эффективных механизмов трансформации сбережений в инвестиции.
Таблица 2
Структура инвестиций в основной капитал по источникам финансирования в 2000—2011 гг., % [25
Источник финансирования 2000 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011
Собственные средства предприятий В том числе: 47,7 45,1 42,1 40,4 39,5 37,1 41,0 42,1
— прибыль 23,4 20,6 19,9 19,4 18,5 16,0 17,1 17,9
— амортизация 18,1 21,3 19,2 17,6 17,3 18,2 20,5 20,4
Привлеченные средства В том числе: 52,3 54,9 57,9 59,6 60,5 62,9 59,0 57,9
— кредиты банков 2,9 8,3 9,5 10,4 11,8 10,3 9,0 8,5
— кредиты иностранных банков — 1,0 1,6 1,7 3,0 3,2 2,3 1,7
— средства от выпуска корпоративных облигаций — 0,3 0,04 0,1 0,1 0,1 0,01 0,00
— средства от эмиссии акций 0,5 3,1 2,3 1,8 0,8 1,0 1,1 1,0
Бюджетные средства 22,0 20,7 20,2 21,5 20,9 21,9 19,5 18,9
Недостаточная инвестиционная активность обусловливает низкий уровень индикаторов уровня обновления и модернизации основного капитала. Коэффициент обновления основного капитала в целом по экономике в исследуемый период колебался от 1,3 % в 2000 г. до 4,4 % в 2008 г., причем в 2010—2011 гг. он составил 3,9 % [25]. Эти значения явно незначительны для обновления основных фондов, при таком темпе обновления основные фонды должны работать до их замены более 25 лет. Между тем в настоящее время степень износа основных фондов в экономике уже составляет 47,1 %. Ухудшились значения и показателя соотношения ввода и износа основных фондов — с 2,7 раза в 2000 г. до 2,3 раза в 2011 г. Очевидно, что предельное значение рассматриваемых индикаторов (коэффициентов обновления основного капитала и соотношения ввода и износа основных фондов) не может быть ниже уровня 1970— 1980-х гг., когда они составляли соответственно 10 % и 3 раза.
В стратегическом отношении одной из ключевых угроз экономической безопасности России является возможность отставания в реализации инновационных задач экономического развития, что во многом зависит от масштаба инвестиций в инновации. Пока доля затрат на НИОКР в ВВП в России (1,1 %) вдвое ниже, чем в Евросоюзе и других развитых странах при явно недостаточной результативности. Так, доля продаж российской наукоемкой продукции на мировом рынке составляет около 1 % (США — 39 %, Япония — 30, ФРГ — 16 %), доля товаров с высокой добавленной стоимостью в экспорте промышленной продукции в страны ОЭСР не превышает 1 %.
В целом проведенный анализ свидетельствует о необходимости корректировки инвестиционной политики в целях ее активного содействия устойчивому экономическому росту и модернизации российской экономики, что предполагает ряд оперативных мер.
Во-первых, следует провести настройку инструментов инвестиционной политики (в увязке с инструментами промышленной, структурной, бюджетно-налоговой и денежно-кредитной политик) на расширенное воспроизводство и усиление в нем инновационной составляющей. Структурные приоритеты такой политики должны быть сформулированы с учетом комплекса инвестиционных критериев экономической безопасности, встроенных в систему целевых и
инструментальных критериев социально-экономического развития.
Во-вторых, следует инициировать улучшение делового и инвестиционного климата, прежде всего по критическим направлениям (институциональная среда, защита прав собственности, инфраструктурное обеспечение, проблемы взаимодействия государства и бизнеса, зрелость финансового рынка, снижение организационных, информационных, регулятивных и технологических барьеров).
Список литературы
1. Абалкин Л. И. Вызовы нового века. М., 2006.
2. Абалкин Л. И. Логика экономического роста. М.: ИЭ РАН, 2002.
3. Абалкин Л. И. Экономическая безопасность России: угрозы и их отражение // Вопросы экономики. 2006. № 12.
4. Булатов А. С. Воздействие экспорта и импорта капитала на валовое накопление в Российской Федерации // Деньги и кредит. 2011. № 9.
5. Бурцев В. В. Факторы финансовой безопасности России // Менеджмент в России и за рубежом. 2001. № 1.
6. Ершов М. Как обеспечить стабильное развитие в условиях финансовой нестабильности? // Вопросы экономики. 2007. № 12.
7. Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. М.: Гелиос АРВ, 2002.
8. Львов Д. С. Экономика развития. М., 2001.
9. Лисин В. С., Яновский К. Э. и др. Институциональные ограничения современного экономического роста. М.: Изд. дом «Дело», РАНХиГС, 2011.
10. Нарышкин С. Инвестиционная безопасность как фактор устойчивого экономического развития // Вопросы экономики. 2010. № 5.
11. Новицкий Н. А. Условия безопасности перехода на инновационный путь развития экономики России // Экономическая безопасность России: общий курс: учебник / под ред. В. К. Сенчагова. 3 изд., перераб. и доп. М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2009.
12. Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1998.
13. Пригожин И. С., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М.: Прогресс, 1986.
14. Сенчагов В. К. Экономическая безопасность: производство — финансы — банки. М.: ЗАО «Финстатинформ», 1998.
15. Текущее состояние инвестиционного климата и бизнес-среды в России. URL: http://www. economy. gov. ru/wps/wcm/connect.
16. Экономическая безопасность: геополитика, глобализация, самосохранение и развитие / Кн. 4. М.: ЗАО «Финстатинформ», 2002.
17. Arrow K. Essays in the theory of risk bearing. Chicago, 1971.
18. Burton J., Dukes F. Conflict: Practices in Management, Settlement and Resolution. N. Y., 1990.
19. Burton J., Sandole D. Generic theory: The basis of conflict resolution // Negotiation Journal, 1986.
20. Casetti E. A. Catastrophe model of regional dynamics: Ann. Assos. Amer. Geog., 1998.
21. Coser L. Masters of Sociological Thought. N. Y., 1971.
22. Darendorf R. Class and Class Conflict in Industrial Society. Stanford, 1959.
23. LaszloE. The Age ofBifurcation. N. Y.: L., 1991.
24. Zeeman E. C. Catastrophe theory. Addison — Wesley, 1997.
25. URL: http://www. gks. ru.
26. URL: http://www. oecd. org/document.
