CC BY
13ЭКОЛОГО-ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ РАЗРАБОТКИ МОДЕЛИ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ В ЗАВОЛЖСКО-УРАЛЬСКОМ
СТЕПНОМ РЕГИОНЕ
C.B. Левыкин*, Р.Ш. Ахметов**, A.A. Чибилёв*
'Институт степи УрО РАН 460000 Оренбург, улица Пионерская, 11, Россия "Оренбургский государственный университет 460352 Оренбург, проспект Победы, 13, Россия
Развитие земледельческой культуры позволило резко увеличить численность человечества до современного уровня, в то же время земледелие явилось основной причиной значительного сокращения биологического и ландшафтного разнообразия биосферы, а понто-каспийские степи оказались на грани полного уничтожения. Общепризнанный факт утраты понто-каспийских степей можно объяснить своеобразным культом земледелия, зародившимся в глубокой древности у славянских народов, с большим трудом отвоевавших пахотные угодья в лесных ландшафтах. Земледелие «вышло» из леса на просторы степей после упадка кочевых культур, специализирующихся на отгонном скотоводстве сравнительно недавно, вероятно на рубеже XVIII и XIX веков. Однако, «культ пашни» на генетическом уровне, хроническая социально-правовая необустроенность сельского уклада жизни привели к тому, что за сравнительно короткий исторический срок понто-каспийские степи оказались полностью распаханными.
Историко-географический анализ землепользования в России свидетельствует о том, что общественно-политические изменения в стране всегда оборачивались очередным всплеском экстенсивного земледельческого освоения степей. Достаточно вспомнить колонизацию юга России в первой половине XIX века. Аграрная реформа 1861 года, давшая крестьянам свободу без должного передела помещичьих землевладений, по мере развития товарно-денежных отношений вынудила безземельных крестьян допахать оставшиеся целинные земли в европейских степях. Это спровоцировало первый социально-экологический кризис в степной зоне России. Видный российский политик и реформатор П.А. Столыпин пытался сформировать средний класс крестьян-собственников за счет массового переселения последних на «свободные» целинные земли Западной Сибири и Южного Урала, не трогая при этом устои помещичьего землевладения уже в освоенных регионах Европейской России: В советское время идеология распашки целинных земель, как способ решения продовольственной проблемы, стала поистине культовой.
Сокращение объемов производства сельскохозяйственной продукции, вызванное социалистическим переустройством в аграрной сфере и уничтожением зарождающегося слоя эффективно работающих собственников, было компенсировано в середине 30-х годов расширением посевов зерновых в Сальских степях - последней целине Восточной Европы. Социально-экономические последствия войны, неэффективность колхозно-совхозной формы организации крестьянского труда привели к возникновению и реализации целинной доктрины. Альтернативная точка зрения, предусматривающая организационно-правовое реформирование сельского хозяйства путем его эффективной интенсификации, не получила поддержки. Таким образом, вместо поэтапной реформы, государство мобилизовало массы людей на распашку последних целинных земель азиатской части степной зоны Северной Евразии, создав в зоне рискованного земледелия, не имеющую'аналогов в мире, систему сотен государственных зерновых хозяйств. Практически исключительной формой использования земель степной зоны стала распашка без учета экономической целесообразности и, тем более, экологической безопасности. Эта губительная для степей идеология на десятилетия стала определяющей при формировании структуры использования земельного фонда в степях Северной Евразии. Насколько пагубны ее последствия, говорит факт катастрофического обеднения ландшафтного разнообразия степей, при так и не решенной продовольственной проблеме. Зерновой кризис 1953 года, обусловленный экстенсивным развитием сельского хозяйства, сплошной коллективизацией, последствиями войны, по времени совпал со сменой власти в стране и
приходом нового партийного лидера Н.С. Хрущева. Новому руководству страны необходимо было в очередной раз показать, что пришла эпоха не только новых людей, но и новых свершений. В ходе пересмотра экономической политики новое руководство осознало тот факт, что общее повышение благосостояния народа невозможно без поднятия сельского хозяйства. На состоявшемся в сентябре 1953 года Пленуме ЦК КПСС была дана реальная оценка состояния дел в сельском хозяйстве и намечен комплекс мер по его стабилизации. Из приведенного анализа было ясно, что для достижения намеченных целей нужны годы, последовательность осуществления реформ, увеличение производства удобрений, развитие ирригации, освоение новых технологий. Вместо этого была сделана ставка на резкое расширение пахотного клина, путем повсеместного освоения целинных и залежных земель. Многие эксперты высказывали сомнения в целесообразности подобной кампании. Вначале по согласованию с экспертами предполагалось за 2-5 года освоить не менее 13 млн. га новых земель. Это и был тот разумный научно-обоснованный экологический предел распашки новых земель, который могла себе позволить страна, не создавая напряженных экологических ситуаций. Однако в условиях жесткой административной системы было принято решение увеличить распахиваемые площади вдвое (30 млн. га), а с учетом освоения технологий «сухого земледелия», когда до 25% пашни необходимо «паровать» эта цифра увеличилась еще на 10 млн. га. Так возник план распашки 40 млн. га целинных земель, выполнение и перевыполнение которого и привело в дальнейшем к целому ряду негативных геоэкологических последствий. Движение по освоению целины стало общенародным и вовлекло огромные массы людей. Образовавшиеся хозяйства испытывали недостаток кадров, а главное - специалистов. Концепция освоения целины не предусматривала времени на подготовку специалистов, разработку научных рекомендаций, В связи с этим в целинные районы были направлены люди, не имеющие представления об агроэкологических особенностях целинных районов, и не имеющие навыков степного земледелия. Уже в начале акции была допущена стратегическая ошибка по отбору земель для распашки. Нехватка ученых-почвоведов привела к тому, что освоение многих земель началось без предварительного обследования. Совхозы приступали к распашке целины, не дожидаясь окончания почвенного обследования. Только за 1954-1956 годы в России и Казахстане было распахано свыше 36 млн. га новых земель - таких темпов и объемов мировая практика еще не знала. В дальнейшем темпы распашки несколько снизились, в 1956-1963 гг. было распахано 9 млн. га целинных земель. Таким образом, всего за 1954-1963 гг. было распахано 45,2 млн. га новых земель, из них в России - 19,7 млн. га, в Казахстане -25,5 млн. га (Развитие сельского хозяйства..., 1994).
Оренбургская область расположена в центре целинного пояса России, поэтому на ее примере возможно более детально проанализировать геоэкологические последствия целинной кампании. В Оренбургской области к началу 50-х годов в силу естественно-исторических причин сложилась контрастная картина сельскохозяйственного освоения. Интенсивно заселявшиеся на протяжении двух столетий западная и центральная части области были заселены и земледельчески освоены. Основные массивы целины в Оренбуржье располагались в южных и восточных районах области. Восточная часть области, отличающаяся более континентальным климатом, в основном принадлежала Адамовскому государственному земельному фонду и использовалась в качестве отгонных пастбищ. К целинным относятся 9 районов: Адамовский, Беляевский, Гайский, Домбаровский, Кваркенский, Новоорский, Первомайский, Светлинский, Ясненский. За годы освоения целины были созданы 43 совхоза, из них 10 новые, на базе целинных земель, остальные - на базе уже имеющихся колхозов, подсобных хозяйств и хозяйств заготскота.
Столь обширный объем распашки требовал участия многочисленных переселенцев. Только в 1954 году в область прибыло 11270 человек, в том числе 8058 - в совхозы и 3212 - в МТС (Газ. «Чкаловская коммуна», 11 декабря 1954 г.), а всего за годы освоения целины в совхозы области по путевкам комсомола было направлено 21176 человек (Оренбургский областной архив). В короткий срок было возведено множество поселков, проложены транспортные коммуникации и полевые дороги.
До массовой распашки степей в целинных районах области существовало большое количество аулов, равномерно размещенных по всей территории - такое расселение отвечало животноводческой специализации хозяйств. За время освоения целины произошло сокращение
количества населенных пунктов путем их укрупнения. Население крупных центральных усадьб совхозов составляло 800-1200 человек, а их отделений - от 300 до 500 человек. За первые годы освоения целины общее количество жителей целинных районов значительно выросло за счет переселенцев, достигнув своего пика в 1970 году, затем стало неуклонно сокращаться до 1993 года из-за оттока сельского населения в развивающиеся промышленные центры. В настоящее время наблюдается стабилизация численности населения, наметился небольшой рост за счет переселенцев из стран СНГ, в первую очередь, из республики Казахстан.
Негативные социально-экономические последствия освоения целины проявили себя не только в период активной фазы этого процесса, когда распахивались огромные массивы земель, создавались новые населенные пункты, реорганизовывались и укрупнялись сельскохозяйственные предприятия. Шлейф негативных процессов протянулся на десятилетия и продолжался и в 70-е и в 80-е годы. Так с 1970 г. по 1989 г. сокращение числа сельских населенных пунктов и увеличение их средних размеров в целинных районах шло более высокими темпами, чем на остальной территории области. В итоге к 1989 г. средний размер сельского населенного пункта в целинных районах даже превысил аналогичный показатель для области и составил 436 человек против 425 человек соответственно. Это явление носит иррациональный характер, т.к. вследствие более низкой плотности сельского населения и большей экстенсивности сельского хозяйства в целинных районах средний размер сельского населенного пункта здесь должен быть существенно меньше, в том числе и среднеобластных показателей. Такой лавинообразный процесс разрушения традиционной системы сельского расселения стал следствием распада связей населения с ландшафтом, утрата навыков жизни и хозяйствования в нем. Причиной последнего является не только значительная доля в населении переселенцев из других регионов, но и разрушение традиционного образа жизни коренного населения.
Основным фактором уничтожения степных экосистем явилась массовая распашка целины. Согласно первоначальному плану в области предполагалось освоить всего 700 тыс. га целинных и залежных земель. Однако, состоявшаяся 12-13.02.1954 года в Оренбурге областная партийная конференция единодушно решила за два года освоить не менее 1 млн. га новых земель. Но даже и этот завышенный план был перевыполнен уже в первые годы освоения целины за счет принятия встречных планов на местах. Дело доходило до того, что повышенные объемы распашки новых земель определяли бригадиры тракторных бригад, а порой и сами механизаторы.
Таким образом, только в 1954 году в области было освоено 1,13 млн. га новых земель, что на 430 тыс. га больше государственного задания. Колхозы распахали 580 тыс. га, совхозы - 550 тыс. га. Наибольшие площади были распаханы в районах: Адамовском - 408 тыс. га, Первомайском - 108 тыс. га, Домбаровском 80 тыс. га, Новоорском - 71 тыс. га, Кваркенском -61 тыс. га, Беляевском - 60 тыс. га (Статистический сборник «40 лет освоению...», 1994).
Несмотря на такие объемы распашки, наступление на целину продолжалось. Так, к 1961 году было распахано 1,67 млн. га новых земель, распашкой лучших пастбищ был нанесен удар по животноводству, монокультура зерновых лишала скот полноценного травяного белка. Этот факт был официально признан уже после массовой распашки, и вместо повсеместного травосеяния на целине упор был снова сделан на полевое кормодобывание через культивирование однолетних пропашных культур, в частности, кукурузы. В марте 1961 года в г. Свердловске на совещании передовиков сельского хозяйства областей и республик Урала первый секретарь Оренбургского обкома КПСС В.А. Шурыгин обозначил новую задачу - в ближайшие два года освоить в области дополнительно 200 тыс. га новых земель. Убедительно иллюстрирует необдуманное отношение к степным ландшафтам выдержка из доклада В.А. Шурыгина на съезде специалистов сельского хозяйства целинных районов: «Надо распахать все малопродуктивные луга и пастбища, поймы рек, которые дают очень низкие урожаи трав, и все это засеять кукурузой, сахарной свеклой, зернобобовыми культурами. Именно это, а не сенокосы и выпасы, которые в середине лета выгорают, позволит создать обилие кормов для общественного животноводства, резко увеличить количество скота на целине» («Южный Урал», 25.07.1961 г).
Но и этот планируемый количественный показатель был перевыполнен, как по срокам,
так и по объему. В 1961 году было распахано 204,7 тыс. га, из них в Адамовском районе -свыше 70 тыс. га. В 1962 году было распахано дополнительно 14,5 тыс. га, а в 1963 году еще 21,2 тыс. га. Таким образом, вместо планируемых 700 тыс. га распашки новых земель, в области фактически за 1954-1963 гг. было освоено 1813,8 тыс. га (Статистический сборник «40 лет освоению...», 1994).
Оказались распаханными эрозионно-опасные и низкопродуктивные земли, преимущественно легкого механического состава, карбонатные, каменистые, а также с наличием до 30% солонцов (Климентьев, 1997). По свидетельству очевидцев, нередко борозды протягивались на многие километры, так длина гона тракторов для вновь созданного совхоза им. XIX партсъезда составляла 20 км (от р. Буруктал и до границы с Казахстаном). Следствием подобной практики стала массовая эрозия вновь освоенных земель. Особенно активно эрозионные процессы протекали в 1965 году и имели место преимущественно в целинных районах. Вскоре партийные руководители стали осознавать, что при освоении целины были допущены непоправимые ошибки: «Известно, что в последние годы освоения целинных и залежных земель были вовлечены в пашню без всякого почвенного обследования десятки тысяч малопродуктивных угодий, на которых получали очень низкие урожаи зерновых, не покрывающие данные затраты на их обработку, посев и уборку урожая...» (Из выступления первого секретаря Адамовского райкома КПСС Власюка А.Е. на II пленуме обкома КПСС, 24.06.1966).
Борьба с эрозией ограничилась полумерами, в виде применения почвозащитных технологий и развития агролесомелиорации. Основные массивы эрозионно-опасных земель остались в обработке и продолжают эксплуатироваться в ряде районов области. Активизация эрозионных процессов привела к тому, что почвы области потеряли до 30% исходного гумуса; суммарная площадь таких земель составляет в области 1,2 млн. га (Климентьев, 1997).
Расчет экономически оправданной урожайности показал, что на конец 80-х годов она составляла 7,5-8,5 ц/га (Соколенко, Аханов, 1990), а к концу 90-х, по данным агропромышленного департамента, увеличилась до 9,5-10 ц/га, в связи с ростом цен на энергоносители и сельхозтехнику. В целинных районах, хотя и наблюдался незначительный рост урожайности зерновых культур, урожайность остается в целом на грани экономической рентабельности. С учетом же все еще существенно заниженных внутренних цен на энергоносители в стране и перспективы их постепенного выравнивания с мировыми, земледелие на значительной части целинных земель окажется нерентабельным.
Помимо резкого увеличения производства зерна, на целине планировалось и увеличение продукции животноводства. Однако, о развитии животноводства на целине заговорили только в 1956 году, когда уже практически все лучшие пастбища и сенокосы были распаханы. В связи с этим, кормовой базой на целине для развития животноводства стала продукция полеводства и изначально низкопродуктивный травостой солонцов, солонцово-степных комплексов и каменистых степей. Без должного учета кормовой емкости пастбищ в целинных районах административными мерами удалось многократно увеличить поголовье всех видов скота. Пик поголовья пришелся на 1980 год, временная стабилизация продолжалась до 1991 года, а затем произошел резкий спад, в связи с чем пастбища целинных районов в настоящее время находятся на стадиях восстановительных сукцессий. Восстановление травостоя происходит на отдаленных неиспользуемых пастбищах; выгоны у населенных пунктов и участки у водопоев повсеместно подвержены скотосбою ввиду отсутствия системы рационального пастбищеоборота.
Проводимые в стране экономические реформы только усугубили существующие противоречия в степном природопользовании. Увеличилось количество убыточных хозяйств, нарушились технологии возделывания зерновых культур, перестали вноситься удобрения. Началось стихийное сокращение посевных площадей, вследствие чего возникло большое количество краткосрочных 2-3 летних залежей. Так, в 1999 году зерновыми и техническими культурами в области засеяно 2,9 млн. га, кормовыми - 1 млн. га. Образовавшиеся «мягкие» краткосрочные залежи нерентабельны в кормовом отношении, являясь эпицентром расселения сорняков и вредителей. Согласно данным агроэкологического анализа, за десятилетие непрерывной эксплуатации 1,2 млн. га пахотных угодий области утратили свое плодородие и
подлежат консервации (Климентьев, 1997). Однако из-за отсутствия средств и нормативной базы в области с 1990 года залужено всего 133,997 тыс. га пашни.
Существовавшая до начала освоения целины структура землепользования способствовала сохранению степного биоразнообразия. На востоке области были представлены разнообразные степные ландшафты; доминировали зональные степи с комплексом бессточных степных озер. Эти земли были плотно заселены стрепетом, дрофой, сурком, ежегодно кочевали сайгаки. На степных озерах в изобилии водились утки и гуси, на прибрежных солончаковатых отмелях - кулики. В тростниковых зарослях обитала изолированная популяция кабана. Количественные данные поголовья дичи на тот период отсутствуют, однако имеются общие библиографические сведения. Характеризуя природу Восточного Оренбуржья, Я.Н. Даркшевич (1950, с.11) пишет: «На сотни верст простираются плодородные Чкаловские степи, и кажется -нет им конца. С каждым годом все больше меняется их облик. Лишь вдалеке от железной дороги, местами по водоразделам, да за «далекой» Адамовкой, сохранились не тронутые хозяйственной рукой человека земли». Автор подчеркивает обилие дичи (там же, с.28): «Ежегодно весной и осенью, в течении нескольких дней, а иногда и недель, здесь останавливаются тысячи гусей и уток, причем в отдельные годы пролеты бывают настолько интенсивными, что, по выражению охотников, на озерах для дичи не хватает места. Несомненно, обилие пролетных видов и многочисленность остающихся на гнездовье водоплавающих, при богатстве озер рыбой, позволяют говорить о возможности организации здесь специального охотничье-промыслового хозяйства».
Антропогенные преобразования в целинных районах привели к катастрофическому сокращению степного ландшафтного и биологического разнообразия. Степной тип растительности на зональных почвах стал самым редким в стране. Наиболее значительно пострадали плакорные степи на полнопрофильных почвах, обладающие повышенным агроэкологическим потенциалом (Левыкин, 2000).
Широко распространенные в прошлом основные доминанты степных растительных сообществ в настоящее время занесены в Красные книги России и отдельных степных регионов (Красная книга Оренбургской области, 1998 и др.). Этому способствовал комплекс геоэкологических процессов на целине: 1) доминирование пашни в структуре угодий; 2)деградация пастбищ; 3) нерегламентируемый сбор населением декоративных видов. Таким образом, была утрачена эстетическая привлекательность степного ландшафта и, вместе с ней, возможности его использования в оздоровительных и рекреационных целях (Паршина, 1994).
Значительно сократились, а местами и полностью уничтожены запасы ценных охотничье-промысловых видов животных и птиц, а вместе с ними и возможность их промыслового освоения. Сегодня целинные районы представляют собой «страну жаворонков и коньков» (Рябов, 1982). Сегодня на востоке области 3 вида жаворонков (полевой, малый, черный) составляют около 60% численности всех видов птиц. Вместе с еще 8 видами птиц (белокрылый жаворонок, полевой конек, желтая трясогузка, обыкновенная каменка, степной лунь, грач, черноголовый чекан и береговая ласточка) они составляют более 90% орнитофауны целинных районов. Видовое разнообразие основных степных авикомплексов значительно сократилось к 80-м годам, при постоянной тенденции уменьшения общей биомассы птиц. В то же время произошло некоторое увеличение суммарной численности птиц за счет экологически пластичных видов, преимущественно мелких воробьиных (полевой, черный, малый и белокрылый жаворонки, полевой конек, обыкновенная каменка, каменка-плясунья, черноголовый чекан), расширился их ареал (Рябов, 1982). Виды птиц, консервативные в отношении местообитаний и неустойчивые к изменениям условий среды, не выдержали антропогенного пресса и их численность катастрофически уменьшилась, резко сократилась площадь гнездований. К ним относятся, в первую очередь, охотничье-промысловые виды и крупные хищники, в частности - перепел, серая куропатка, большой кроншнеп, кречетка, дрофа, стрепет, журавль-красавка, степная пустельга, степной орел, курганник, болотная сова.
Дрофа была в первые годы освоения целины поголовно истреблена переселенцами, к 80-м годам отмечались единичные особи за пределами целинных районов. Наступил период, когда трудность обнаружения партнера из-за низкой плотности популяции стала препятствием к нормальному размножению. Произошло уменьшение средних размеров и веса птиц. Если
раньше дрофы характеризовались как очень крупные птицы, достигающие веса 10-20 кг, то сегодня наиболее крупные самцы весят 7-9 кг, а самки - 4-6 кг. Изменилось и поведение дрофы, она стала значительно пугливее. При встрече с автомобилем птица уже не затаивается, а поспешно поднимается на крыло. В последние годы, в связи с общим кризисом сельскохозяйственного производства, наблюдается небольшое увеличении числа дрофы и мест ее гнездований, в первую очередь на Урало-Илекском междуречье и в крайних западных районах области (Чибилёв, 1995). В конце 80-х годов символ целинных степей - стрепет находился в еще худшем положении, чем дрофа. До освоения целины он был обычной птицей, в наиболее характерных стациях злаковых степей. Его плотность составляла 0,74-0,93 особи на 1 км2 (Рябов, 1982). После освоения целины этот вид долгое время находился на грани полного вымирания, так как он, в отличие от дрофы, консервативен в отношении стаций гнездования и кормовой базы. Для нормального воспроизводства стрепета важную роль играет плотность популяции, обеспечивающая установление слухового контакта. Крики токующего стрепета, его «свистящий полет» далеко слышны в степи и дают возможность обнаруживать партнера (Рябов, 1949). Слуховой «механизм обнаружения» партнеров обеспечивает контакт между парами только при определенном обилии стрепетов на гнездовой территории. В настоящее время угроза вымирания стрепета миновала, он увеличивает свою численность по всему ареалу, в том числе и в целинных районах. Наиболее высока его численность на Урало-Илекском междуречье, в частности - в «Донгузской степи» (Чибилёв, 1995). Согласно новым данным в Адамовском районе стрепет вновь появился только в 1994 году, в Светлинском - в 1995, в Новоорском - в 1998 году.
За годы освоения целины произошли изменения и в комплексе водных и околоводных птиц. У ряда видов наблюдается повсеместное увеличение численности: обыкновенной чайки, черной, малой и обыкновенной крачек, малого зуйка, плавунчика, поручейника, береговой ласточки, черноголового чекана. Однако для околоводных птиц характерно угнетенное состояние на большинстве степных водоемов. Общая численность птиц водолюбивого авикомплекса резко уменьшилась. Наиболее пострадали крупные птицы и, в первую очередь, -охотничье-промысловые виды. Перестал гнездиться серый гусь, многократно сократилось количество выводков местных уток разных пород, в том числе огаря и пеганки. Лысуха гнездится на отдельных, как правило охраняемых водоемах, в других местах она почти истреблена. В последние годы отмечен рост численности большого баклана, что связано с появлением открытых водных пространств на степных озерах.
Распашка целины несомненно повлияла и на состав степных млекопитающих. Крупные копытные были истреблены еще до освоения целины. К середине XX столетия в Адамовском районе имелись промысловые запасы сурка и сайгака, кочевые стада последнего насчитывали тысячи голов. В камышовых зарослях степных озер обитала уникальная популяция кабана, отличающегося более светлой окраской и меньшими размерами. Был многочисленен барсук и корсак. Численность зайца-русака из-за суровых зим всегда была невысокой.
В результате распашки степей некогда сплошной ареал сурка, распался на ряд изолированных очагов. Поселения сурка в очень ограниченном количестве сохранились только в местах, неудобных для распашки (солонцы, каменистые склоны) (Машкин, 1997). Распашка целины вела к непосредственной гибели части популяций сурков, а выжившие особи мигрировали на границу пахоты или на неудобья. В Оренбургской области в последние годы наблюдается некоторое восстановление поголовья. По материалам Всесоюзного учета 1984 года в области насчитывалось 76,9 тыс. сурков (Машкин, 1989). За прошедший период в целом по области увеличение запасов сурков не отмечено (Руди, 1990; Машкин, 1997) из-за браконьерской охоты.
Вопрос промыслового освоения казахстанского подвида байбака, не внесенного в Красную книгу РФ (в отличие от европейского подвида), необходимо решать крайне осторожно, учитывая мозаичность ареала и медленный рост поголовья. Говорить об охотничьем освоении запасов сурка в области сегодня, по-видимому, преждевременно, исходя из сопоставления былых запасов сурка и сегодняшних. Только в Адамовском районе в первые годы освоения целины были уничтожены распашкой поселений сурков на площади свыше 5000 км2 при их плотности 70-90 особей на 1 км2 (Румянцев, 1991), это составило численность в 400 тыс. голов.
В результате распашки целины лишился мест обитаний, традиционных мест массовых отелов и сайгак, что с возрастающим охотничьим прессом отодвинуло его ареал далеко на юг в полупустынную зону. Заходы сайгака отмечались в летнее время на востоке области вплоть до 90-х годов. Последний крупный заход сайгаков отмечался на территории «Ащисайской степи» в 1989 году в количестве нескольких тысяч особей (Чибилёв, 1992). В 90-е годы в область заходов не было, что объясняется истребительской охотой в Казахстане" и общей депопуляцией вида. По опросам местного населения имеются данные о заходе в апреле-мае 1999 года групп сайгаков в районе озера Айке. Уникальная популяция камышового кабана была уничтожена к середине 60-х годов.
Наименее пострадали от распашки мышевидные грызуны, местами даже увеличили свою численность, что объясняется их высокой плодовитостью и экологической пластичностью. Сегодня наиболее массовыми видами млекопитающих степных ландшафтов являются обыкновенная полевка и степная мышовка. Вместе с тем, численность хищников (лисица обыкновенная, корсак, степной хорь) остается стабильной, а местами уменьшается из-за преследования человеком. Повлияла распашка целины и на степные энтомокомплексы -монокультурные поля гораздо беднее по видовому составу насекомых, чем целинная степь (Бей-Биенко, 1961). В тоже время численность насекомых почти вдвое больше, преобладают единичные виды, в том числе - вредители сельскохозяйственных культур. Из-за уничтожения мест обитаний многие виды насекомых внесены в Красную книгу (Немков, 1995; Красная книга Оренбургской области, 1998).
Таким образом, в результате освоения целинных земель в области степному биоразнообразию был нанесен урон, сопоставимый с экологической катастрофой на биосферном уровне.
Обобщая негативные геоэкологические последствия освоения целины, необходимо отметить, что: во-первых, произошло значительное сокращение ландшафтного и биологического разнообразия степной зоны, зональные степные экосистемы оказались на грани полного уничтожения. Ранее доминирующие и характерные виды степной флоры и фауны стали редкими и вымирающими. Это, в первую очередь, относится к основным зональным степным фитоценозообразователям и крупным, как правило, охотничье-промысловым видам животного мира. Выжили и укрепили свои позиции менее ценные и. синантропные виды растений и животных; во-вторых, максимально возможная в техническом плане распашка земель, в том числе низкопродуктивных, вызвала активизацию эрозионных процессов; в-третьих, культивирование сплошной монокультуры зерновых на больших площадях, при уничтожении степной биоты привело к глубокому нарушению экологического равновесия в природе, в результате чего сорняки и вредители стали серьезной угрозой для существующего экстенсивного земледелия.
Таким образом, главное противоречие целинного природопользования носит ярко выраженный двойственный характер и заключается в практически полном уничтожении зональных степных ландшафтов в сочетании с убыточностью производства зерна на эродированных и низкопродуктивных землях (рис. 1).
На основании вышесказанного можно сделать вывод о том, что сложившийся в советское время в целинных районах аграрно-производственный комплекс существовал до последнего времени лишь благодаря беспрецедентным темпам ограбления накопленных биосферой природных ресурсов и командным методам управления экономикой и поэтому при проведении реальных экономических реформ обречен (Чибилёв, 1994). Обречена и антиэкологическая аграрная политика, направленная на максимально возможную распашку земель степной зоны, что является одним из негативных пережитков тоталитарной системы. Большие объемы пахотных угодий в стране не являются достижением, а напротив считаются экологическим невежеством. Государство производит своеобразный «экспорт» неповторимых степных ландшафтов. За право считаться экспортирующей зерно областью, Оренбуржье утратило рекреационный, туристический, охотничье-промысловый потенциал степного ландшафта, который мог бы приносить не меньшую прибыль, чем вывоз сельхозпродукции. Из-за суровых почвенно-климатических условий среднегодовая урожайность в области находится на грани экономической целесообразности, а в целинных районах она еще ниже. При этом адаптивный
ареал, позволяющий культурам наиболее эффективно использовать биоклиматический потенциал каждой агрозоны, далек от оптимального размещения (Миркин и др., 1999). Редкие урожайные годы в целинных районах не приносят достаточной экономической прибыли, адекватной затратам. Таким образом, сельское хозяйство целинных районов остается экономически неустойчивым.
Развитие устойчивого сельского хозяйства должно базироваться на комплексе научно-обоснованных мероприятий по трансформации низкопродуктивных земледельческих угодий в иные категории землепользования с учетом традиций аборигенных народов. Достичь этого можно только в том случае, если на целине сложится устойчивое население со своей культурой, традициями, общностью экономической жизни, которые будут соответствовать вмещающему их степному ландшафту (Чибилёв, 1994).
1. Социально-демографические и нравственные 2. Экономические 3. Геоэкологические
- разрушение традиционных этнически-адаптированных укладов хозяйствования; - несоответствие численности трудовых ресурсов объему распаханных земель; - отгок населения в промышленные центры; - утверждение в общественном сознании синдрома «покорения природы». - фактическая нерентабельность производства товарного зерна на больших площадях; - сокращение удельного веса пастбищ и сенокосов, структурный кризис животноводства, - глобальная неустойчивость сложившейся системы сельскохозяйственной деятельности - обеднение ландшафтного и биологического разнообразия степной зоны; - развитие эрозионных процессов, изменение структуры почв под воздействием глубокой распашки; - нарушение экологического равновесия в результате потери степной биотой возможностей для саморегулирования и регенерации
Рис. 1 Последствия освоения целинных земель и направления создания региональной модели
устойчивого развития
Следствием такого подхода должна была бы стать новая аграрная политика, отвечающая интересам устойчивого регионального развития. В ее рамках необходимо создание механизма адекватной экономической оценки земельных ресурсов и платы за землепользование. Это актуальная задача не только с точки зрения пополнения бюджета, но и важный инструмент эффективной территориальной организации общества. Чем больше соответствует плата за
пользование землей величине ее дифференциальной ренты, тем более структурированным становится землепользование, поляризуются, в смысле «поляризованного ландшафта» Б.Б. Родомана (1999), различные его виды и тем естественнее среди других видов землепользования находят свое место различные виды заповедания территории и охраны ландшафта. Такая поляризация хозяйственной и природоохранной деятельности облегчит задачу создания экологического каркаса территории.
Заниженная и неадекватная ее реальной ценности плата за землю, существующая в настоящее время, в значительной мере определяет низкий уровень территориального разделения труда и специализации в сельском хозяйстве, приводит к чрезмерной площади пашни и вообще сельхозугодий. Более эффективные экономические механизмы землепользования, например, в странах Западной Европы, привели к тому, что в последние десятилетия в этих странах устойчиво сокращаются площади сельхозугодий и освобождающиеся земли занимают леса.
Выше названная причина определяет в нашей стране и неэффективную организацию городской территории, когда в центре располагаются районы индивидуальной застройки с садово-огородными участками (!), а многоэтажная застройка вытесняется на окраины.
Под рациональным использованием земельных ресурсов понимается обычно неистощающая, противостоящая процессам эрозии и обеднения почв их эксплуатация. Однако не менее важным, по нашему мнению, аспектом рационального землепользования является минимизация площадей, вовлекаемых в хозяйственный оборот земельных ресурсов. Игнорирование последнего, как неотъемлемой части оптимизации землепользования, является следствием господствующей не только среди практиков, но и части научной общественности гипертрофии восприятия земельных ресурсов исключительно как агроэкономического ресурса. Это проявляет себя, в частности, в широком распространении фактического отождествления и подмены понятия «земельные ресурсы» почвенными ресурсами или сельскохозяйственными ресурсами. На самом деле земельные ресурсы представляют собой комплексный, системный ресурс (рис. 2).
Агроэкономический компонент Геоэкологический компонент Пространственный компонент Культурно-информационный и эстетический компонент
Рис. 2. Ценностная структура земельных ресурсов
Функция средства производства в сельском и лесном хозяйстве и источника соответствующих видов продукции не единственная и, рискнем утверждать, не главная для земельных ресурсов. Вовлечение в хозяйственный оборот дополнительных земельных ресурсов или необдуманное изменение исторически сложившихся форм землепользования на освоенных территориях даже при восстановлении агроэкономической ценности земельных ресурсов может приводить к необратимому нарушению экологического равновесия и утрате или снижению качества других компонентов интегральной оценки земельных ресурсов. Поэтому оценка эффективности землепользования исключительно с позиций аграрного природопользования (что практически имеет место в действительности) нельзя признать удовлетворительным. Необходима интегральная оценка, учитывающая и другие компоненты, в частности и биоресурсные имеющие большую научную, познавательную и культурную ценность.
Земельные ресурсы это также и территориальные ресурсы. Они являются пространственным базисом функционирования и развития общества. Территория имеет собственную ценность вне зависимости от плодородия ее почв, или, например, ценности расположенных на ней биоресурсов.
Чрезмерное использование территориальных ресурсов, экстенсивное развитие отдельных видов землепользования за счет расширения используемой площади является расточительным,
т.к. «неиспользуемых» в широком смысле территорий не существует. На самом деле в этой ситуации один вид землепользования вытесняет (а часто безвозвратно разрушает) другие его виды, природные биогеосистемы, сложившуюся среду обитания людей, культурно-исторический ландшафт.
Важной частью оценки земельных ресурсов, в том числе и стоимостной их оценки как пространственного ресурса должен, по нашему мнению, являться учет качества географического положения территории. Для территории как ресурса важен учет таких ее свойств, как протяженность, взаиморасположение объектов на ней, их связность. Выбор оптимальной схемы использования земельных ресурсов невозможен без учета культурно-информационной, культурно-исторической и эстетической функции ландшафта. На протяжении всей своей истории человечество накапливало и развивало навыки гармоничного существования на конкретной территории, в конкретном ландшафте.
«Культурная рекультивация» разрушенной или резко измененной традиционной модели жизнедеятельности населения в ландшафте или отдельных ее элементов не менее сложная и длительная задача, чем восстановление истощенного плодородия почвы. Задача сохранения культурного ландшафта исключительно важна, так как именно ландшафт интегрирует в себе, и в нем живут исторические, природные, культурные и производственные элементы, определяющие уровень развития и самосознания нации.
Попытка сохранить традиционные трудовые навыки сельского населения, народные промыслы вне их естественной среды подобны в лучшем случае каменной бабе с древнего кургана, экспонирующейся в музейном зале, или куртине ковыля, растущей в ботаническом саду. Эти элементы, изъятые из вмещающего их ландшафта, можно считать сохранением природного и культурного наследия в такой же мере, как сохранение вместо древнегреческой мозаики камешков из нее, ссыпанных в коробку.
На основании вышеизложенного считаем, что региональная модель устойчивого развития сельского хозяйства степной зоны России в XXI в., должна базироваться на следующих концептуальных положениях:
• Создание региональной юридической базы, регулирующей землепользование, с целью восполнения пробелов в федеральном законодательстве и преодоления «разноголосицы» в ведомственных нормативных актах
• Создание единого регионального механизма оценки земли с использованием как рыночных, так и нормативных элементов, адекватно учитывающий фактор географического положения. Адекватная, а не символическая плата за землю позволит преодолеть экстенсивное ее использование и поляризовать, развести хозяйственный и экологический каркас территории за счет более высокой концентрации хозяйственной и селитебной активности на лучших с точки зрения географического положения участках территории.
• Совершенствование отраслевой структуры сельского хозяйства, повышение доли животноводства. (Порог рентабельности зернового хозяйства будет расти в связи с неизбежным ростом цен на энергоносители, транспортных тарифов и т. д.).
• Совершенствование системы расселения в направлении разукрупнения, возрождения мелких населенных пунктов. Восстановление природосообразного территориального масштаба расселения и хозяйствования.
Идея необходимости коренного поворота в сторону рационального, бережного отношения к использованию земельных ресурсов хотя и крайне медленно, но находит распространение в общественном сознании. Однако в действующих и предлагаемых механизмах экономической оценки земельных ресурсов пока еще недооцениваются весьма существенные, по нашему мнению, вышеупомянутые аспекты. Их недооценка присуща и широкому общественному мнению, и г осподствует в умах тех, кто принимает решения в области природопользования.
Работа выполнена при поддержке программы «Университеты России» (1998-2000), проект № 3658.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аханов Ж.У., Соколенко Э.А. Агроэкологический потенциал Северного Казахстана //Вестник академии наук Казахской ССР. Вып.4, 1990. - С.48-50.
2. Бей-Биенко Г.Я. О некоторых закономерностях изменения фауны беспозвоночных при освоении целинной степи. //Этномол. обозрение, 1961. Т. 15, Вып.4. - С.99-110.
3. Бибиков Ф.И. Сурки. М.: Агропромиздат, 1989. - 255 с.
4. Даркшевич Я. Птицы и звери Чкаловской области и охота на них. Чкалов: Чкаловское изд-во, 1959,- 189 с.
5. Климентьев А.И. Почвенно-экологические основы степного землепользования. Екатеринбург: УрО РАН, 1997. - 248 с.
6. Чибилёв A.A., Левыкин C.B. Ландшафтно-экологические последствия освоения целины в Заволжье и Казахстане. // Сб. тез. науч.-практ. конф. «40-летие освоения целины». Оренбург: Изд-во ВНИМС, 1994. с. 52-54. (соавт.)
7. Чибилёв A.A., Левыкин C.B. Социально-экономические аспекты освоения целинных земель в Урало-Казахстанских степях. // Сб. тез. науч.-практ. конф. «40-летие освоения целины». Оренбург: Изд-во ВНИМС, 1994. с. 23-25.
8. Левыкин C.B. Стратегия сохранения и восстановления эталонных плакорных ландшафтов степной зоны Южного Урала. Автореферат. Оренбург, 2000. с. 18
9. Машкин В.И. Европейский байбак: экология, сохранение и использование. Киров: Областная типография, 1997. - 156 с.
10. Машкин В.И., Челинцев Н.Г. Инструкция по организации и проведению учета сурков в СССР. М.: Наука, 1989.-26 с.
11. Миркин Б.М. и др. Экологический императив сельского хозяйства Республики Башкортостан. Уфа: «Гилем», 1999 - 165с.
12. Немков В.А. Редкие виды насекомых Оренбургской области и их охрана. Екатеринбург: УИФ «Наука», 1995. - 60 с.
13. Паршина В.П. Ландшафтно-рекреационные ресурсы Оренбургской области. //Сб. География, экономика и экология Оренбуржья. Оренбург, 1994. - С.82-85.
14. Развитие сельского хозяйства в основных районах освоения целинных и залежных земель: Статистический сборник. Госкомстат России.- М.: Республиканский информационно-издательский центр, 1994. -32 с.
15. Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. -Смоленск: Ойкумена, 1999,- 256 с.
16. Руди В.Н. Структура южно-уральской популяции байбака// Материалы XXV съезда Всесоюзн. териологического общества АН СССР, 1990. Т.2. - С.106-107.
17. Румянцев В.Ю. Картографический анализ размещения степного сурка в Казахстане //Вест. МГУ. Серия географ., 1988. № 6.М.: Высшая школа-С.90-96.
18. Румянцев В.Ю., Бибиков Д.И., Дежкин В.А., Дубкин О.В. Сурки Европы: история и современное состояние //Бюлл. МОИП. Отд. биол. 1966, Т.101, Вып.1. - С.3-18.
19. Рябов В.Ф. Авифауна степей северного Казахстана. М.: Наука, 1982. - 175 с.
20. Рябов В.Ф. К экологии некоторых степных птиц Северного Казахстана по наблюдениям в Наурзумском заповеднике. //Тр. Наурзум. гос. заповедника. М.: Изд-во Гл. упр. по заповедникам при Сов. Мин. РСФСР, 1949а, Вып.2. - С.153-232.
21. Сборник документов и материалов «Из истории освоения целинных и залежных земель в Оренбургской области», Оренбург, 1988. - 264 с.
22. Статистический сборник «40 лет освоению целинных и залежных земель Оренбургской области» (1954-1993 гг.). Оренбург: Оренбургское областное управление статистики, 1994. - 106 с.
23. Чибилёв A.A. Историко-этнографические аспекты земледельческого освоения степных ландшафтов Евразии в середине XX века. //Тез. докл. научно-практич. конф., посвященной 40-летию освоения целины. Оренбург: изд-во ВНИИМС, 1994. - С.54-56.
24. Чибилёв A.A. Птицы Оренбургской области и их охрана. Екатеринбург: УИФ
«Наука», 1995.-68 с.
25. Чибилёв A.A. Экологическая оптимизация степных ландшафтов. Екатеринбург: Наука, 1992.- 172 с.
26. Чибилёв A.A., Юдичев E.H., Симак C.B. Млекопитающие Оренбургской области и их
охрана. Екатеринбург: УИФ «Наука», 1993. - 64 с.
ECOLOGY-GEOGRAPHICAL REASONS FOR ELABORATION OF MODEL OF STEADY DEVELOPMENT IN ZAVOLZHSKO-URALS
STEPPE REGION
S.V. Levykin*, R.Sh. Akhmetov", A.A. Chibilyov*
'institute of Steppe of the Urals Branch of RAS 460000 Orenburg, Pionerskaya St., 11, Russia "Orenburg State University 460352 Orenburg, Pr. Pobedy, 13, Russia
The geoecological and socio-econimical consequences of ploughing of virgin soil in steppes of Northern Eurasia on the example of the Orenburg region as a basic factor of improverishment of steppe landscape and biological diversity is being examined in the article.
It is offered the conceptual directions of the model of stable development of agriculture of steppe zone proceeding from the integral estimation of land resources.
