CC BY
124
Н.Г. МИТИНА
Экология женщины в философской концепции А. Платонова
Рассматриваются литературно-философские произведения А. Платонова как пример исканий в области изучения природы женщины. Философ предлагает свое видение решения проблемы пола - с помощью переустройства человеческого общества. Его концепция трансформируется от идей технократизма и рационализма к идее познания природы посредством чувства любви.
Специфичность русской философии стала причиной появления большого числа «литературных» философских произведений, ставящих своей целью художественно переосмыслить проблемы классической философии, среди которых выделяется вопрос взаимоотношения Природы и Разума. Литературные произведения А. Платонова представляют собой яркий пример исканий в области природы женщины и попыток предложить свое решение проблемы пола с помощью переустройства человеческого общества.
В философском наследии Платонова можно выделить два периода создания утопических проектов общественного переустройства. В начале творчества ему были близки идеи рационализма, технократизма и символизма начала ХХ в., что и нашло выражение в «Рассказе о многих интересных вещах». Город Новая Суржа из «Рассказа...» своим строго упорядоченным устройством напоминает классические утопии Т. Кампанеллы, Т. Мора и других философов Нового времени. В Новой Сурже воплощаются мечты о пролетарском рае, который будет создан в результате коммунистических преобразований.
Начальный период в творчестве философа характеризуется стремлением к преобразованиям с помощью разума и отказом от всего чувственного. Достижение идеалов, по его мнению, возможно путем уничтожения плоти. Этот принцип обращен прежде всего к мужчинам как к классу. Целомудрие, считает Платонов, позволит сменить плотскую любовь на творческий потенциал мужчины и направить его на созидание нового общества. Проводником в будущее станет духовная невеста, символом которой в «Рассказе.» является Каспийская Невеста - «первая сестра и миру всему и человеку в одно время». Именно «через нее мы слушаем мир., через нее можно со всем побрататься. Будет везде, что видимо и невидимо, братство. Будет
братство звезд, зверей, трав и человека.». «Невестой» намерены назвать жители утопический город Новая Суржа, устроенный «новой земной нацией большевиков» [18, с. 63, 65]. Философ показывает рождение царства духа, которое становится возможным только после преодоления плотских чувств и плотской любви между полами, ведущими к гибели самого человека. Невестой Платонов называет и невозможное: «Надо любить ту вселенную, которая может быть, а не ту, которая есть. Невозможное - невеста человечества, и к невозможному летят наши души. Невозможное - граница нашего мира с другим» [9, с. 534]. Таким образом, «невеста» - это утопия, это то, к чему надо стремиться, но чего достичь невозможно.
Идеал аскетизма во взаимоотношениях полов в новом создаваемом обществе присутствует во многих работах Платонова. В публицистике 1920-х годов, в частности в статье «Но одна душа у человека», он заявляет о том, что половой инстинкт должен быть изгнан благодаря сознанию, постигшему «сущность революции духа». «Пол - душа буржуазии. Сознание - душа пролетариата, - пишет он. -Буржуазия и пол сделали свое дело жизни - их надо уничтожить. Наша общая задача - подавить в своей крови древние горячие страсти, освободить себя и родить в себе новую душу - пламенную победившую мысль. Пусть не женщина - пол со своей красотою-обманом, а мысль будет невестой человеку. Ее целомудрие не разрушит наша любовь» [12, с. 519].
Как у мужчин целомудрие, так у женщин особую роль в уничтожении полового инстинкта играет девственность. Этому вопросу философ уделяет значительное внимание, особенно в начале своего творчества. В «Эфирном тракте» Платонов, рисуя картину будущего, говорит о девственности как о социальной норме. Чтобы подчеркнуть особую ее ценность в антиутопии «Чевенгур», Платонов, сторонник технократизма, использует образное сравнение железного механизма и женщины, что является принципиально важным для философа. С помощью такого странного сравнения он обосновывает необходимость преодоления личностного во имя общего дела - коммунизма. Главным препятствием для индивида на этом пути является семья, пол, а символом духовного перерождения становится машина.
У Платонова создаваемая цивилизация, отличающаяся аскетизмом и целомудрием, предполагает формирование нового, бесполого человека. Современные биотехнологии позволяют решить проблему «непорочного зачатия», к которому стремится в своей концепции Платонов и на что указывает в утопии «Путь в Высшее общество»
А. Аверкин [1, с. 6-7]. Любовь в таком обществе «была редким чувством, но считалась признаком высокого интеллекта» и «времена полового порока угасли в круге человечества, занятого устроением общества и природы» [23, с. 217]. Соответственно, душа человека проявится не в отношении к женщине и любви к ней, а в работе (не только физической, но и мыслительной), которая закончится перестройкой
вселенной, где не будет самого понятия работы. «Человеку уже нечего будет тут делать, для него наступит вечное воскресенье» [13, с. 521522]. Эти мысли предвосхищают антиутопию «Чевенгур».
Урегулировать сферу пола, а вместе с ней и сферу духа может ЛпйзехиБ, особый аппарат, созданный воображением философа в рассказе «Антисексус». Благодаря техническому прогрессу появилась возможность уничтожить «сексуальную дикость человека и призвать его натуру к высшей культуре покоя и к ровному, спокойному и плановому темпу развития». Когда будет устранен элемент пола из человеческих отношений и освобождена дорога «чистой душевной дружбе», появится возможность решить «мировую проблему пола и души человека», превратить половое чувство в благородный механизм и дать миру нравственное поведение [7, с. 3-4]. Таким образом, будет осуществлена победа разума над природой, духа над плотью. Как подчеркивает С.Г. Семенова, Платонов обличает «решительную утопичность попыток гармонизировать природу человека, построить “рай на земле” на непреображенной натуральноприродной основе» [27, с. 16]. А это в итоге приведет к уничтожению самого человека.
Рассматривая вопросы пола в работах Платонова, А.Г. Дугин считает, что революционный большевистский пол обнажил затаенную и противоразумную почву полового вопроса, он не направлен ни на себя, ни на другого, он бестелесен. Не русские погружаются в пол, а пол погружается в Русское, растворяясь в нем. Дугин дает точную характеристику пола у Платонова: «Это особый, бесстыдный и аскетический, децентрированный и вынесенный в вопросительное безумие, не раскладывающийся на составляющие комплексы, пол. Таким полом обладают, видимо, ангелы. Неопределенным, смазанным, бурно неясным, томительно темным - не имеющим ни ясного объекта, ни ясного субъекта. Пол как процесс вне диалектики, вне подавления или свободы» [3, с. 25-26].
Платонов считает, что начало процесса решения полового вопроса, уничтожающего гендерные различия, а вместе с ними и дискриминационные отношения, положено в Советской России, где социализм создает почву для формирования умственного человека. В работе «Питомник нового человека» он пишет: «Растущее сознание социалистического человека незаметно, так сказать, демобилизует порочные страсти тела. Сила, которая шла на питание этих страстей, всасывается вверх для мозговой деятельности, оставляя внизу пустое место. Таким образом, разрубаются и решаются вопросы пола, быта, искусства, неразрешимые при капитализме. Социалистическое общество открыло шлюзы для потока сознания - этого достаточно для сотворения нового человека». Новый человек - унисекс - это не Святой Дух, а некое фантастическое существо будущего, действующее уже сегодня. Оно отрицает половую любовь как чувство, губительное для разума, для формирования полноценного человека. Что же касается поло-
вого влечения, то рациональный человек гасит его искусственно при помощи сексуальных игрушек “для большого человека”» [16, с. 3-4].
Как в «Питомнике нового человека», так и в «Антисексусе» Платонов близок к идее постыдности телесного, что отражает его первоначальную концепцию «женского». Логика всех рассуждений Платонова приводит к отождествлению чувственно-природного с «женским», а значит, с подавляемым. Чувственность, природность, должна быть подавлена и минимизирована. С этим не согласен А.Г. Дугин. Он приходит к выводу, что решение проблемы пола у философа заключается не в уничтожении, а в возвращении его в исходное место: «Он почти излишен, но, как и всякая вещь, требует не столько уничтожения, сколько искусного обратного ввержения вовнутрь, в исходную матрицу, томительно ожидает засовывания в причинное, цельное, солнечно-антикапиталистическое, обобществленное, вечное время, в центральные закоулки и тупики красной сахарной смерти» [3, с. 26-27].
Дальнейшие антиутопии Платонова «Чевенгур» и «Котлован», созданные им в период зрелого отношения к коммунистической идее, резко отличаются от его же рационализированных схем построения нового общества. Более того, они не имеют аналогов. Идеальному порядку противопоставляется хаос и разрушение. А.Г. Дугин характеризует коммунизм А. Платонова как «начало особого, изъятого из заразных объятий материи обнаженного цикла солнечной Вечности» [3, с. 10]. Здесь своеобразно переплетаются идеи христианства и диктатуры пролетариата. Осуществление мечты о социализме выглядит как пришествие Спасителя в лице большевиков и создание земного рая, куда попадают избранные, пребывающие в блаженном бездействии. В процессе странствий трансформируется их отношение к жизни, происходит духовное вырождение, изменяется система ценностей, в результате создается антиобщество, в котором разрушается физическая любовь и уничтожается все живое.
В таком «обществе социального счастья» Платонов пытается через соотношение Природы и Разума рассмотреть вопросы социального устройства и взаимоотношения полов. При этом природная составляющая пола выходит у Платонова на первый план. Особое внимание он обращает на женское начало природы. Во многих его работах постоянно используется образ рождающей стихии Земли, трактуемый как символ материнства и отношений между полами [22, с. 159, 246-247, 304]. Прикосновения к ней персонажей романа выглядят как символический сексуальный контакт [19, с. 22-25]. Земляная пещера-могила ассоциируется в работах Платонова с материнским лоном, в котором стремится укрыться от одиночества несчастный индивид [22, с. 41-43]. Близость к земле приносит покой, тождественный смерти [10, с. 1-65]. В рассказе «Неодушевленный враг» уход в лоно земли (котлован) символизирует смерть, выход из него - новое рождение [11, с. 59-68]. Рождение и смерть равны в платоновском понимании, а земля дарует и то и другое каждому, кто стремится жить или
умереть. Попытку Платонова понять тайну рождения и смерти можно рассматривать как стремление показать родство людей и природы через стихию земли, подчеркнуть ее рождающий характер, а значит, понять загадку «женского».
Постоянное сравнение «женского» и «природного» в воззрениях Платонова наводит на мысль о том, что проблема гендерного равенства в его философских размышлениях рассматривается как традиционная схема господства-подчинения Разума и Природы. Это и сравнение земли, теплоты неба с матерью, и проявление природного начала в желании женщины рожать цветы [22, с. 95, 98, 239]. Платоновская концепция «женского» явно наследует традиции русских философов Соловьева, Бердяева и др., связывавших женщину с родовой, природной стихией и признаваемую поэтому ущербным «вторым полом».
В романе Платонова понятие ущербности пола как проявление сексизма рассматривается также и через годность или негодность индивида для коммунизма. Т. Осипович, исследуя идеи русских утопистов, приходит к выводу, что «победа над природой и женщиной были главным условием осуществления их мечты» [5, с. 27]. Именно такого рода идея лежит в основе коммунизма, пришествие которого ожидается в антиутопиях Платонова. Как отмечает С.Г. Семенова, «регуляция природы (выделение автора), имевшая в виду новый, сознательно направляемый этап эволюции, одухотворение природы, обернулась насилием над ней, всякого рода проектами ее технизированного покорения.; братотворение - неистовством все усиливающейся классовой борьбы (согласно верховной теории); свет разумного и свободного развития, которого так не хватало низким лбам душевных чевенгурцев, так и не воссиял, а сталинские “Вопросы ленинизма” утвердились альфой и омегой знания и понимания» [26, с. 5].
Но так ли проста схема построения коммунизма с позиций самого Платонова? Его отношение к природе, женщине, ее возможностям и роли, занимаемой в обществе, далеко не однозначно. С одной стороны, антиутопия соотносит любовь к женщине и связанное с ней воспроизводство человека с чуждой, природной стихией. Чувства к женщине не могут быть людскими и коммунистическими, ведь «женщины - люди с пустотой» [22, с. 262]. Как утверждают лидеры Чевенгура, она вредна для «первоначального социализма». Андроцентрист-ские тенденции выражены и в других работах Платонова: «Питомник нового человека», «О любви», «О социалистической трагедии» [16, с. 1-4; 14, с. 1-3; 15, с. 1-2] и т. д. В них мужчина рассматривается как полноценный человек вселенной, как полное бытие, имеющее сверхзадачу, а чувственный аспект во взаимоотношении полов как гибельный для общества: «женщина - путь и средство, сын ее - цель и смысл пути» [20, с. 547].
С другой стороны, Платонов высказывает опасение, что насилие над природой и женским, чувственным началом погубит саму коммунистическую идею и коммунизм. Это и отталкивает Платонова от ком-
мунистических идеалов. Он постепенно приходит к мысли о пагубности коммунистических гендерных идеалов и в конечном счете осознает односторонность рационалистических сухих схем, которыми большинство утопий старалось заменить реальный мир и многообразие реальных отношений. Платонов осмеливается заявлять, что в основе понимания мира и пола лежит чувственное познание, рождающее гармонию и полноту бытия: «Она засмотрелась на небо, полное греющего тепла, покрытое живыми следами исчезающего солнца, словно там находилось счастье, которое было сделано природой изо всех своих чистых сил, чтобы счастье от нее снаружи проникло внутрь человека» [21, с. 140]. Женское природное начало заполняет вселенную, захлестывает своим буйством человеческое существование, вытесняет разумное, рациональное мужское начало. Во всех социальных проявлениях видит Платонов проблему расхождения чувственного и природного с рациональным. В «Эфирном тракте» любовь противопоставляется научному творчеству, а наука становится «жизненной физиологической страстью, такой же неизбежной у человека, как пол» [23, с. 209-210].
Для Платонова важно, чтобы человек не только ощущал «пол», но одновременно чувствовал и осознавал, чтобы «любовь стала мыслью». Он, в отличие от многих рационализированных утопистов, склонен признавать, что рациональное познание, логика не являются главными качествами индивида. Они лишь часть его пола, а потому смысл, задачи и возможности индивида определяются из его отношения к миру. Значит, независимо от принадлежности к полу индивид понимает простую, но важную истину: «единственно нужно человеку -душа другого человека.». Проблема души становится основной в воззрениях Платонова, а осмысление ее происходит через взаимоотношения между полами.
Преодоление их противостояния как души (чувства) и сознания происходит через интуицию, определяющую ход мысли, логику размышлений. Причем речь идет не о научной интуиции, а о тех будничных, интуитивных ощущениях, которые ассоциируются с «женским», с чувственностью [17, с. 40; 22, с. 135]. Платоновские коммунары не мыслят, а чувствуют и пытаются сформулировать эти чувства, их души томятся от незнания истины, смысла жизни [10, с. 7-8]. «Люди хотят понять ту первичную силу, ту веселую, буйную мать, из которой все течет и рождается, откуда вышла и где веселится сама эта чудесная бессмертная жизнь, откуда выросла эта маленькая веточка -религия, которая теперь засыхает, и на месте ее, на одном с ней стволе вырастает другой цветок - наука, память» [14, с. 3]. Стремясь к истине, человек открывает величие и бесконечность мира в любви к Афродите, чувствует «тоскующую радость, словно кто-то любящий его позвал за собою в сияющее пространство неба и земли, а он не мог еще пойти за ним вослед» [8, с. 189]. Любви отводится главная роль в труде души, постигающей тайну бытия. Царство сознания сменяет
царство любви, любовь становится способом постижения мира и осознанием полноты социалистического бытия. В идеальном обществе и могут слиться воедино чувство любви к женщине и идеи коммунизма.
Однако чувственной гармонии бытия, к которой стремится Платонов, противостоит иной мир в виде «прочих», чьи интересы межличностных отношений сводятся не к любви, а к сексу. Платонов никак не может разрешить дихотомию идеального мира чистых отношений между полами и реальностью. Он подчеркивает «некоммунистическую», буржуазную сущность сексуальных потребностей, если они не облагорожены любовью. Но, к сожалению, чувственная природа мужчины нарушает идеал аскетизма, являющийся одним из главных принципов антиутопии. Платонов принимает данное обстоятельство во внимание и находит ему оправдание - отсутствие духовности в сексуальных контактах не может нарушить аскетических ценностей создаваемого мира. Для удовлетворения физиологических потребностей «в коммунизме» допускается присутствие женщин, но их должно быть «еле-еле, лишь бы в них разница от мужика была, - без увлекательности», одна «сырая стихия» [22, с. 213]. А еще лучше, по мнению руководителей создаваемого в Чевенгуре «коммунизма», желательно, чтобы в нем были лишь омраченные «грустью бедности и старостью труда» женщины, пригодные только для товарищества. Здесь «люди только нелюбовно дружат». Соответственно, и семейные союзы имеют характер «товарищеских браков». Женщины - не супруги, а сподвижницы, потому что «женщина без революции - одна полубаба.» [22, с. 250]. Они признают «только классовую ласку., как близкое увлечение пролетарским однородным человеком» [22, с. 152]. Пришедшие в «коммунизм» женщины, «будущие супруги, доставленные в Чевенгур маршевым порядком», отказываются от любви «не только в идее, но даже чувстве».
В антиутопии Платонова семью заменяет безотцовщина, трансформируемая в особый институт. Отношения в нем строятся на основе классового товарищества, уничтожения личных привязанностей и сведения чувств к удовлетворению сексуальной физиологической потребности. «Безотцовщину» составляет огромное количество сирых странников, безродных и беспризорников («прочих»), не имеющих даже «классового отца» и бредущих по земле в поисках лучшей жизни. Платонов дает им точную характеристику: «Многие мы - с начала жизни определенная безотцовщина. Мы не братья, мы товарищи . » [22, с. 169-171].
Проблеме отцовства Платонов придает особое значение. Поскольку в антиутопическом рае большинство коммунаров не имеют корней, не знают семьи, то отцовство из реального явления превращается в символ. В Чевенгуре образ «кровного отца» замещается теми, кто может его заменять и олицетворять. Анализируя феномен отцовства в советский период, Е. Здравомыслова и А. Темкина отмечают
искаженный характер отношений «отцов» и «детей», формируемый в условиях тоталитарного режима. Они связывают его с кризисом маскулинности, который приводит к изменению половых ролей в советской семье. Роль «отца», таким образом, в советской семье «замещает», т. е. выполняет женщина-мать, заключающая прямой контракт с государством, основанный на идее ее биологического предназначения и мобилизации ее продуктивной и репродуктивной силы. Женщина становится независимой от мужчины, способной к управлению другими, в том числе и собственным мужем. Однако в итоге процесс преодоления кризиса маскулинности обернулся доминирующим дискурсом, где «мужчина становится тем самым либеральным субъектом, который является основой “настоящего” патриархата, никогда не достигаемого в советское время» [4, с. 9-19].
В «Чевенгуре» Платонова, как и в советском обществе, замещение производится личностью, имеющей властные или символически властные полномочия. Так, персонаж романа «почувствовал Ленина, как своего умершего отца», а ранее «признал бога заместителем отца» [22, с. 97]. Понятие отцовства приобретает в философии Платонова идеологический, даже религиозный оттенок и вытесняет родственные отношения. Лишь отдельные индивиды, в отличие от большинства, не теряют связи с отцом, хотя и они в целом принадлежат к «безотцовщине».
Материнство, соотнесенное в платоновской концепции с природной стихией, подчиняется рациональному Отцу-Богу. Это подтверждает и желание «прочих», взрослея, «променять природу на людей», заменить природную материнскую стихию отцом, который становится «первым другом-товарищем» [22, с. 172-173]. Приоритет отца можно рассматривать как проявление маскулинизма в социальной утопии Платонова. В то же время для «безотцовщины» отсутствующий отец воспринимается как враг и ненавистник матери. С одной стороны, это человек, нарушивший и осквернивший ее чистоту, девственность, а с другой - исчезнувший из ее жизни и тем самым лишивший ее и будущего ребенка защиты и поддержки.
Разрешение противоречий между чувственным и рациональным Платонов усматривает в идеализированной женщине будущего, которая сможет преодолеть дихотомию пола путем создания высоких духовных отношений. Он восхищается образованными женщинами, имеющими «особое искусство личности» и являющимися «женщинами», а нисколько не бабами [22, с. 196]. Огромное значение в связи с этим он придает образу Розы Люксембург, олицетворяющей в романе светлое будущее, и платонической любви к ней мужчин Чевенгура. В ней романтизируется революционный идеал и культ матери: «Копенкин любил мать и Розу одинаково, потому что мать и Роза было одно и то же первое существо для него, как прошлое и будущее живут в одной его жизни. Роза - продолжение его детства и матери.» [22, с. 366].
Таково же отношение чевенгурцев к единственной женщине, живущей в общине, - Клавдюше, представительнице будущего царства, какой считает ее один из героев. Она является «сырьем для общей радости» [22, с. 145]. Интересна в этом плане сцена первой встречи героя с главными чевенгурцами на заседании ревкома, проходящем в церкви. Он видит под образом Бога «троицу»: Прокофия, Чепурного и Клавдюшу, предстающую в образе девы Марии, «невесты». Так же относятся к ней и некоторые чевенгурцы, уважающие Клавдюшу «за товарищеское утешение всех одиноких коммунистов в Чевенгуре» и не верящие в ее «страсть к размножению» [22, с. 139]. Этим объясняется ее жизнь в особом доме - предполагается, что она будет «коммунисткой будущего».
Но по сравнению с Розой Люксембург образ этот не отличается чистотой и непорочностью, что очень огорчает чевенгурцев, отрицающих возможность существования в «коммунизме» плотской любви. Чевенгурская «невеста» Клавдюша земная, чувственная, в противоположность Каспийской Невесте, являющейся символом целомудрия и чистоты.
Чевенгур обнаруживает изменение взглядов философа на возможность создания «будущего большевистского рая». «Подлинная» женщина должна быть матерью, а не женщиной для «безотцовщины». По сути, речь идет о лишении выбора для женщины. Она поднимается в своем предназначении до религиозного культа Богоматери, лишенной сексуальности, но наделенной материнскими добродетелями и телесным аскетизмом. Платонов отмечает: «Сознание женщины - сама мать» [20, с. 549]. С.Г. Семенова вследствие этого делает вывод: «Каждая женщина-роженица для Платонова - потенциальная богоматерь, несущая надежду, что именно она родит такого сына, который “искупит мир и себя”» [27, с. 5].
Другая крайность, в которую впадает Платонов, - «женщина для безотцовщины», т. е. женщина, обреченная на «общность жен». Противоречия во взглядах А. Платонова связаны с традициями патриар-хатной культуры, где женщина одновременно является образом Богоматери, лишенным телесного аспекта, и низшим природным существом, занимающим по отношению к мужчине подчиненный статус. Полярность ролей, предназначенных для женщин, сродни ее средневековому статусу, в рамках которого всякая женщина, не походившая в своем образе жизни на святую, относилась к другому полюсу - проститутке. Святая или женщина легкого поведения - третьего ей не дано даже в райском Чевенгуре. Поэтому и отношение Копенкина к Розе Люксембург подобно отношению Дон Кихота к Дульцинее. Роза для него является идеалом будущего, но это не любовь к женщине как к плотскому существу. Роза для него «товарищ-женщина», «барышня» [22, с. 184-186]. А в определенных случаях в ней проявляются и отцовские качества защиты, твердости, опоры. Во всяком случае, так ее воспринимают некоторые жители Чевенгура [22, с. 263].
Сочетание двух начал в женщине дает основание Платонову заявить, что она способна изменить мир. Одно начало - природное, чувственное, лишающее мужчину-творца способности творить, другое - Вечная женственность, влекущая его к высотам творчества. Женское начало - ипостась Святого Духа изначальной Троицы - осуществляет соединение творца с высокой энергетикой, «она - всегда лестница восхождения в небо», заключает А. Рекуненко [24, с. 2].
Но восхождение к духовному совершенству требует от человека неимоверных жертв. И речь идет не только о положительных качествах, вырабатываемых на этом пути: долге, совести, ответственности и др. Необходимо научиться не подавлять природу, а жить с нею в гармонии. Духовное совершенство, достигаемое за счет унижения природы, а значит, за счет подавления своей и «Другой» чувственности, эмоциональности, лишает человека полноты, т. е. делает неполноценным субъектом. Именно таковы женщины и мужчины в Чевенгуре. Они асексуальны и лишены способности любить. Отношение мужчины к женщине, лишенной сексуальности, здесь предполагает отказ от свободы выражения чувств. Если вспомнить, что аналогичные требования предъявлялись к женщинам и марксистскими популяризаторами, такими как А. Б. Залкинд, то становится ясно, что Платонов лишь переносит в антиутопическое общество патерналистские принципы подавления феминности и аскетического воспитания женщин. Образование, культура, отрицаемые некоторыми персонажами в «коммунистической утопии», изменяют, облагораживают и воспитывают личность, считает он.
В целом с гуманистическими принципами воспитания личности можно было согласиться, если бы они не включали элементы сек-сизма. Андроцентристский характер культуры порождает неприятие ценностей женской культуры в созданном антиутопическом рае. Платонов показывает значение чувств, личности женщины, говорит о ценностях любви и взаимопонимания, потерянных в утопическом проекте «коммунистического рая», и выражает сожаление по этому поводу. Гибель Чевенгура воспринимается в его романе одновременно и как надежда на изменение мира. Платонов показывает, как соединение мужчины и женщины приводит к пробуждению в мужчине чувства, и теперь женщина, а не коммунизм становится для него смыслом жизни. Платоновская утопия рушится, когда человек находит для себя что-то более важное, чем общее дело.
В последующих работах позитивное отношение Платонова к роли чувств, любви усиливается. Любовь становится главным смыслом жизни в романе «Счастливая Москва», где женщина предстает любовной стихией. С.Г. Семенова отмечает ее двойственность: «Она и бежит от стихии пола, и невольно порабощает ею героев романа. Ее эрос, как эрос падшей природы, земли, но несущей в себе софий-ную искру.» [25, с. 2]. Это сближает концепцию любви философа с концепцией Платона о двух типах любви: небесной Афродиты и Аф-
родиты пошлой [6, с. 89]. В женщине для влюбленных в нее смыкается «природа - все, что потоком мысли шло в уме, что гнало сердце вперед и открывалось перед взором, всегда незнакомо и первоначально». Москва - это «женственная человечность», которая благодаря гулу жизни «в ее могущественном и теплом теле» способна «регулировать теченье событий», если «можно было бы соединить с этим сердцем весь мир». Борьба между рациональным и чувственным началом выражена Платоновым в словах: «Уйди, оставь меня опять одного, скверная стихия! Я простой инженер и рационалист, я отвергаю тебя как женщину и любовь. Лучше я буду преклоняться перед атомной пылью и перед электроном!» [19, с. 6, 20-21, 22].
В «Счастливой Москве» происходит постепенный переход от одного типа любви к другому, от любви творческой к любви милосердной, что в свою очередь говорит о сближении концепции Платонова и Бердяева [2, с. 135-136, 142-143]. Здесь происходит окончательный разрыв Платонова с преобразованиями большевиков. Он приходит к выводу, что любовь не может быть коммунизмом, «любовь это не коммунизм (будущее), и страсть грустна» [19, с. 37, 42]. В философии Платонова происходит трансформация от любви к дальнему, связанной с любовью к будущему и преобразовательным эросом, к любви к ближнему. Платонов осознает, что любовь к машине-паровозу не может быть выше любви к отдельному человеку. «. Любовь есть соединение любимого человека со своими основными и искреннейшими идеями - осуществление через него (люби-мого-любимую) своего смысла жизни» [20, с. 549].
Любовь в концепции Платонова приобретает гносеологическое значение, т. к. через нее осуществляется органичная и интимная связь человека с миром. Это позволяет философу прийти к концепции цельного знания, вырастающего из природы. Извечная борьба добра и зла, разума и природы - теперь главная проблема философии Платонова, захватывающая и взаимоотношения полов. Победа природного начала над механическим у Платонова становится преобразованием зла, претворением его в добро.
Отличительной чертой антиутопии Платонова является своеобразное переплетение идей христианства и диктатуры пролетариата. Основой взаимоотношения полов признаются целомудрие и аскетизм, победа духа над плотью, что сближает его философию с концепциями русских философов. Большое внимание Платонов уделяет связи человека и природы, природный аспект пронизывает и отношения между полами. Его концепция трансформируется от идей технократизма и рационализма к идее познания природы посредством чувства любви.
Литература
1. Аверкин А. О семье и браке / А. Аверкин // Путь в Высшее общество. - 10 с. - Режим доступа: http://rusmif.narod.ru/ephir/#9 [Дата обращения: 09.12.2004].
2. Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека / Н.А. Бердяев // Царство Духа и царство Кесаря. М.: Республика, 1995. С. 4-162.
3. Дугин А.Г. Магический большевизм Андрея Платонова / А.Г. Дугин // Русская Вещь. 1999. - 30 с. - Режим доступа: http://arctogaia.org.ru/modules. php?name=News&file=article&sid =214 [Дата обращения: 10.06.05].
4. Здравомыслова Е. Кризис маскулинности в познесоветском дискурсе / Е. Здравомыслова. - 22 с. - Режим доступа: http://www.ecsocman.edu.ru/db/msg/10713.html [Дата обращения: 14.0В.05].
5. Осипович Т. Победа над рождением и смертью, или женофобия русской утопической мысли на рубеже XIX-XX веков / Т. Осипович // Вестник проекта «Новые возможности для женщин». Женщина и культура. 199В. № 14. С. 21-29.
6. Платон. Пир / Платон // Федон, Пир, Федр, Парменид. М.: Мысль, 1999. С. В1-134.
7. Платонов А.П. Антисексус / А. Платонов // OCR & spellcheck by HarryFan. 2000. 2В July. - 10 с. - Режим доступа: URL: http://lib.ru/PLATONOW/antisexus.txt [Дата обращения: 17.01.05].
В. Платонов А.П. Афродита / А.П. Платонов // Собр. соч.: в 3 т.
М.: Советская Россия, 19В5. Т. 3. С. 1В4-199.
9. Платонов А.П. Из писем к жене / А.П. Платонов // Собр. соч.: в 3 т. М.: Советская Россия, 19В5. Т. 3. С. 531-540.
10. Платонов А.П. Котлован / А.П. Платонов. - М.: Im Werden Ver-lag, 2003. - 65 с. - Режим доступа: URL: http://www.imwerden. de/pdf/platonov_kotlovan.pdf [Дата обращения: 17.01.05].
11. Платонов А.П. Неодушевленный враг / А.П. Платонов // Собр. соч.: в 3 т. М.: Советская Россия, 19В5. Т. 3. С. 59-бВ.
12. Платонов А. П. Но одна душа у человека / А. П. Платонов // Собр. соч.: в 3 т. М.: Советская Россия, 19В5. Т. 3. С. 519-520.
13. Платонов А. П. О культуре запряженного света и познанного электричества / А.П. Платонов // Собр. соч.: в 3 т. М.: Советская Россия, 19В5. Т. 3. С. 521-522.
14. Платонов А.П. О любви / А.П. Платонов. - М.: Im Werden Ver-lag, 2003. - 3 с. - Режим доступа: URL: http://www.imwerden. de/pdf/platonov_schastlivaj a_moskva.pdf [Дата обращения: 17.01.05].
15. Платонов А.П. О социалистической трагедии / А.П. Платонов. -М.: Im Werden Verlag, 2003. - 2 с. - Режим доступа: URL: http:// www.imwerden.de/ pdf/ platonov_o_ socialisticheskoj_ tragedii.pdf [Дата обращения: 17.01.05].
16. Платонов А.П. Питомник нового человека / А.П. Платонов. -М.: Im Werden Verlag, 2004. - 4 с. - Режим доступа: URL: http:// www.imwerden.de/pdf/platonov_pitomnik_novogo_cheloveka.pdf [Дата обращения: 17.01.05].
17. Платонов А.П. Потомки солнца. (Фантазии) / А.П. Платонов // Собр. соч.: в 3 т. М.: Советская Россия, 1984. Т. 1. С. 32-40.
18. Платонов А.П. Рассказ о многих интересных вещах / А.П. Платонов // Собр. рассказов: в 8 т. М.: 1т Werden Уег1а§, 2004. Т. 6.
С. 50-79. - Режим доступа ИКЬ: ЬйрУ/іт-^^еМеп. de/pdf/platonov rasskazy_tom6.pdf [Дата обращения: 17.01.05].
19. Платонов А.П. Счастливая Москва / А.П. Платонов. - М.: 1т Werden Уег1а§, 2003. - 54 с. - Режим доступа: ИКЬ: http://www.imwerden.de/pdf/platonov_schastlivaja_moskva.pdf [Дата обращения: 17.01.05].
20. Платонов А.П. «Труд есть совесть». Из записных книжек разных лет / А.П. Платонов // Собр. соч.: в 3 т. - М.: Советская Россия, 1985. Т. 3. С. 541-550.
21. Платонов А.П. Фро / А.П. Платонов // Собр. соч.: в 3 т. М.: Советская Россия, 1985. Т. 2. С. 128-148.
22. Платонов А.П. Чевенгур / А.П. Платонов. - М.: Советская Россия, 1989. - 384 с.
23. Платонов А.П. Эфирный тракт / А.П. Платонов // Собр. соч.: в 3 т. М.: Советская Россия, 1984. Т. 1. С. 151-220.
24. Рекуненко А. Женское начало - ипостась Святого Духа изначальной Троицы / А. Рекуненко. - 2 с. - Режим доступа: http://rekunenko.inc.ru/frticle3.htm [Дата обращения: 11.11.04].
25. Семенова С.Г. Влечение людей в тайну взаимного существования / С.Г. Семенова. - 10 с. - Режим доступа: Ы^У/НЬ. userline.ru/1307?page=2 [Дата обращения: 1.05.05].
26. Семенова С.Г. Где у Андрея Платонова искать его философию? / С.Г. Семенова. - 5 с. - Режим доступа: Ы^У/НЬ. userline.ru/1308?page=5 [Дата обращения: 1.05.05].
27. Семенова С.Г. «Тайное тайных» Андрея Платонова (смерть, эрос, пол) / С.Г. Семенова. - 36 с. - Режим доступа: ЫАр://НЬ. userline.ru/1310?page=16 [Дата обращения: 1.05.05].
© Митина Н.Г., 2008 г.
