CC BY
73
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 23 (352). Филология. Искусствоведение. Вып. 92. С. 43-50.
Н. А. Курашкина
ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ИНФОРМАТИВНОСТЬ НАУЧНЫХ НАЗВАНИЙ ПТИЦ (на примере орнитонимов отряда воробьеобразных)
Анализируются научные названия воробьеобразных птиц латинского, русского, английского и французского языков с целью раскрытия их экологического потенциала, необходимого для поддержания тесной взаимосвязи человека и природы и постепенного формирования экоантро-поцентрического мировоззрения. Рассматриваются мотивирующие признаки орнитонимов, дающих цельное представление об экологической нише, занимаемой данными видами птиц, их питании и гнездовании.
Ключевые слова: эколингвистика, орнитоним, мотивирующий признак, экологическая мотивированность, эколого-этологическая мотивированность, бионим, фагоним, эргоним.
Экологическое направление в лингвистике, активно развиваемое в последние десятилетия отечественными языковедами, оказывается все более востребованным в силу сложившихся обстоятельств. Во-первых, к экологизации сознания подталкивает сама действительность: природа всегда стимулировала человека к развитию, но, двигаясь по пути прогресса науки, образования, техники и технологии, в середине XX в. человечество оказалось в сложной ситуации. «Природа стала выходить из равновесия, и ее реакции не замедлили сказаться на качестве жизни современного человека» [7. С. 98]. Изучением языковых явлений, способствующих раскрытию экологических проблем в самом широком контексте, занимается языковая (лингвистическая) экология (М. Халлидей [19] и его последователи).
Во-вторых, человеческий язык как уникальный феномен нуждается в определенной защите, которую могут обеспечить только его пользователи, бережно сохраняя и передавая последующим поколениям все накопленные в нем знания об окружающем мире. Это сфера приложения сил экологии языка (лингвоэколо-гии), начавшаяся с работ Э. Хаугена [20].
При двух основных бытующих подходах к экологизации лингвистического знания представляется проблематичным подобрать такой научный термин, который объединил бы оба ответвления. Рациональное обоснование сосуществующим поднаправлениям базируется на аналогии с термином социолингвистика: «если в качестве исходного принимаются лингвистические факты - языковые знаки, то это социолингвистический подход» [8. С. 61]. Сходным образом: «термин эколингвистика можно было
бы закрепить за тем разделом лингвистической науки, в котором в качестве исходного принимаются лингвистические факты - языковые знаки; и, напротив, термин лингвоэкология следовало бы закрепить за тем разделом экологической науки, в котором в качестве исходного принимаются экологические факты, воздействующие на функционирование языковых знаков» [8. С. 61].
Вместе с тем, видится возможность объединения фактически двух экологических направлений в одно - эколингвистическое, объектами изучения которого стали бы 1) биосфера («поле существования жизни» в понимании В. И. Вернадского [1. С. 365]), куда как одна из живых аутопоэзных систем относится и естественный человеческий язык, призванный освещать окружающий мир и его проблемы,
2) этносфера как подсистема биосферы в интерпретации Л. Н. Гумилева,
3) социосфера (сфера искусственно создаваемых человеком средств деятельности и способов их применения, частично совпадающая с понятием ноосферы В. И. Вернадского) как основная окружающая среда для языка в понимании М. Халлидея,
4) семиосфера (семиотическое пространство, равное культуре, условие существования и работы языков в понимании Ю. М. Лотмана [См.: 11. С. 250]), позволяющие транслировать знания в кросс-культурном пространстве и заниматься проблемой экологии, то есть чистоты языка, в меняющемся вследствие глобализации мире. Надо сказать, что в трактовке А. Филла эколингвистика предстает как единый термин для всех областей исследований, объединяющих экологию и лингвистику [18].
Однако вопрос о терминологическом наименовании нового лингвистического направления может составить предмет отдельной научной дискуссии.
Современные экофилософы выступают с императивным требованием сохранения красоты как единства многообразия животного и растительного мира планеты. Выдвижение такого императива обусловлено тем обстоятельством, что «структурное и функциональное состояние генетического аппарата человека определяется и находится в соответствии с состоянием его окружающей среды, с условиями его жизни в ней. <...> Без богатства и разнообразия мира внешнего оскудеет и внутренний мир человека, начиная с его генома, которым формируется внешний вид его» [16. С. 78]. А сохранение красоты и разнообразия окружающего мира, отраженного в языке, должно, в первую очередь, находить свою реализацию в эколингвистических исследованиях.
В настоящей статье речь пойдет об экологии одного из самых красивых представителей класса животных - птиц. Решение задач происхождения их научных названий немыслимо без привлечения биологической информации. В свою очередь, непонимание «экологических корней значений названий объектов живой природы» [10. С. 7] приводит к тому, что носители языка перестают использовать их в речи, а это прямой путь к обеднению языка, потере его национальной самобытности, чему также способствует активное вторжение иноязычных заимствований и появление новообразований-примитивизмов в этой области. В полном соответствии с высказыванием К. Линнея - Nomina si nescis, perit et cognito rerum (если не знаешь названий, пропадает и понимание вещей), целью настоящего исследования становится раскрытие того экологического потенциала, который, безусловно, заложен во всех научных названиях птиц, но в особенности в тех орнитонимах, которые ориентированы на огкод (греч. дом) птицы как место обитания, питания и гнездования.
Анализируемый материал составили 102 научных названия воробьеобразных птиц на латинском, русском, английском и французском языках, вошедшие в сравнительный словарь орнитонимов [9]. Верификация лексикографических данных [4; 10; 12; 13; 21; 24] производилась с опорой на специализированную орнитологическую литературу [2; 3; 5; 6; 14; 15; 17; 22].
Завоевание птицами воздушной среды открыло огромные возможности для распространения этого класса позвоночных животных по земному шару. Будучи животными подвижными, птицы встречаются в самых разнообразных ландшафтах, отдавая предпочтение тем или иным средам обитания в зависимости от питания и способа гнездования. Этим обусловлена высокая частотность названий, связанных с биотопической приуроченностью, которые в терминах Дж. Джоблинга характеризуются как бионимы (от греч. жизнь) [См.: 21. С. 15]. Исходя из предпочитаемых типов ландшафтов и особенностей передвижения, орнитологи выделяют следующие основные экологические группы птиц: 1) древесно-кустарниковые, 2) наземно-древесные, 3) наземные, 4) околоводные, 5) водные, 6) охотящиеся на лету [См.: 6. С. 72-82]. Однако следует отметить несовершенство данной экологической классификации, поскольку довольно большое количество видов занимает промежуточное положение, и отнесение их к какой-либо определенной группе оказывается в достаточной степени условным [См.: 6. С. 72].
С учетом содержания мотивирующих признаков в составе научных названий номинации, характеризующие ландшафтную приуроченность птиц и предпочитаемые ими места обитания и гнездования, относятся к орнито-нимам с экологической мотивированностью. Мотивами номинации выступают: 1) биотоп (горы, пустыня, степь, луг, лес и т. п.); 2) вид растительности, избираемый для обитания или гнездования (дерево, кустарник, тростник, камыш и т. п.); 3) место обитания или гнездования, отличное от вида растительности (дом, амбар, земля, камни, песок и т. п.); 4) способ постройки гнезда.
Питание птицы, включающее в себя добывание пищи и ее переваривание, во многом определяется средой обитания (экологией) и связано с особенностями строения (морфологией) и поведения (этологией) различных видов, а также с количеством, распределением и биологическими свойствами кормов [См.: 17. С. 22]. По разнообразию потребляемой пищи птицы подразделяются на стенофагов (от греч. атжод узкий и фауод пожиратель), в рацион которых входит ограниченный набор кормов, и эврифа-гов (от греч. еЪрдд широкий), то есть всеядных птиц [См.: 5. С. 15]. Примерами стенофагов среди воробьеобразных служат ласточки или же представители семейства вьюрковых -
клесты. В противовес узкой кормовой специализации эврифаги (например, представители семейства врановых) легко переходят с растительных кормов на животные и наоборот, что способствует повышенной жизнеспособности таких видов. Между тем, основная масса птиц по своему рациону занимает промежуточное положение, чередуя при необходимости один вид пищи с другим. Следует добавить, что кормовой режим птиц, оставаясь в целом стабильным, все же подвержен сезонным, географическим и годовым изменениям, что наблюдается даже у стенофагов. Например, у ласточек в зависимости от сезона, года или района обитания меняется соотношение отлавливаемых видов насекомых, а у клестов в зависимости от урожая в рационе преобладают то семена ели, то сосны [См.: 17. С. 22-24].
Квалифицируя научные названия птиц, отражающие разнообразие их питания, как фаго-нимы (термин J. Jobling), отнесем их к орнито-нимам с эколого-этологической мотивированностью по содержанию мотивирующих признаков. Мотивами номинации в данном случае выступают: 1) особенности рациона (вид пищи или добычи, зависящий от экологии и морфологии птицы) и 2) способ добывания пищи, находящийся в зависимости от морфологии и отражающий этологию вида.
Существует небольшая группа орнитони-мов, связанных с миграциями птиц, которая в основном фиксирует время появления тех или иных видов в местах гнездования или зимовок. Эти орнитонимы также имеют эколого-этоло-гическую мотивированность, так как миграции и кочевки птиц тесно связаны с условиями их обитания и питания. В тех частях света, где времена года и количество пищи более стабильны (как, например, в умеренных широтах), миграции приурочены к определенным сезонам [См.: 17. С. 28]. Данные орнитонимы составляют часть эргонимов (от греч. ¿руоу труд, занятие, работа), хотя большинство названий этой категории относятся к демонстративному и гнездовому поведению, типичным повадкам, характеризуют особенности полета, паразитические наклонности и другие поведенческие модели [См.: 21. С. 15].
Компоненты-бионимы, фагонимы и эрго-нимы в научном названии птицы могут быть представлены видовым прилагательным (эпитетом) и родовым именем или его частью.
В соответствии с обозначенными мотивами номинации можно выделить орнитонимы
с компонентом-бионимом, указывающим на: 1) биотоп, или ландшафтную приуроченность вида: (лат.) Parus montanus = горный; 2) вид растительности, избираемый для обитания или гнездования: (франц.) pinson des arbres (древесный) или (англ.) pine grosbeak (сосновый); 3) место обитания или гнездования, отличного от вида растительности: (рус.) обыкновенная каменка или (франц.) choucas des tours (обитающая в башнях); 4) способ постройки гнезда: (лат.) Remiz pendulinus, (англ.) Eurasian pendu-line tit = подвешивающий гнездо на ветвях.
К орнитонимам с эколого-этологической мотивированностью относятся научные названия: 1) с компонентом-фагонимом, указывающим на особенности рациона птицы: (лат.) Turdus viscivorus < лат. vîscum, I, омела; птичий клей = поедающий омелу; 2) с компонентом-фагони-мом, указывающим на способ добывания пищи: (франц.) pie-grièche écorcheur < écorcher = сдирать кожу, терзать = птица-живодер; 3) с ком-понентом-эргонимом, указывающим на время прилета птицы в места гнездования или зимовки: (рус.) пеночка-весничка (вторая часть составного имени) < весна - в районах гнездования эта пеночка появляется ранней весной.
Анализ языкового материала показывает следующее:
1) Видовые прилагательные в большей степени специализированы на экологической информации о представляемом виде птицы, следствием чего является количественный перевес орнитонимов с компонентом-бионимом, выраженным эпитетом, по сравнению с таковыми, выраженными родовыми именами (англ. 25:3, лат. 21:13, рус. 21:8, франц. 21:2). Что касается компонента-фагонима в рассматриваемых языках, то он чаще предстает в виде родового имени (лат. 14:9, рус. 10:0, франц. 9:6, англ. 7:3). В русском, английском и французском языках преобладает указание на биотоп в целом по сравнению с английским языком, в котором приблизительно в равной степени присутствуют общая характеристика ландшафта и конкретизируется вид растительности, выбираемый птицей для постройки гнезда (рус. 17:3, лат. 13:5, англ. 10:9, франц. 9:6).
Видов, тяготеющих к растительности как месту обитания, среди воробьиных птиц оказывается больше, нежели тех, кто отдает предпочтение антропогенным ландшафтам или гнездится среди камней и песка. Этим обусловлено количественное превосходство эпитетов, конкретизирующих тип зеленых насаждений, с ко-
торым тот или иной вид ассоциируется согласно научному названию (англ. 9:5, франц. 6:5, лат. 5:1, рус. 3:1). Также выявлено, что среди представителей отряда воробьеобразных незначительное количество видов отличается оригинальным способом постройки гнезда, потому доля эпитетов, связанных с этим искусством, невелика (лат. - 2, франц. - 1, англ. - 1,
рус. - 0).
2) Способ добывания пищи, составляющий один из мотивов номинации орнитонимов с компонентом-фагонимом, тесно связан с поведенческими моделями характеризуемого вида птицы, потому в родовом имени или видовом прилагательном находят отражение типичные движения или действия, совершаемые при кормодобывании, например: (лат.) Lanius < lanio, are = разрывать, рвать на части; (франц.) cincle plongeur = ныряющий; (англ.) European dipper
< dip = погружаться, нырять.
Номинируя способ добывания пищи, некоторые орнитонимы с компонентом-фагони-мом одновременно указывают и на вид корма, как например, (лат.) Corvus frugilegus = подбирающий плоды; (англ.) Eurasian nuthatch = птица, разбивающая орехи на куски; (франц.) gobe-mouche = тот, кто глотает мух, (рус.) мухоловка.
3) В научных названиях воробьиных птиц, содержащих компонент-фагоним, прослеживается связь с определенным растением, семена или плоды которого составляют приоритетный вид питания. Образуются данные орнитонимы большей частью по принципу метонимии, как например, (рус.) кедровка < кедр - питание семенами кедровой сосны; (лат.) Miliaria calandra
< milium, ï = просо - питание семенами этого растения; (франц.) geai des chênes < chêne = дуб - питание плодами дуба (желудями) и т.п. Встречается и непосредственное указание на источник питания, например, (лат.) Garrulus glandarius < лат. glans = желудь или (англ.) carrion crow, где carrion = падаль.
К метонимическому способу номинации тяготеют и орнитонимы с компонентом-био-нимом, характеризующие места обитания и гнездования птицы и устанавливающие взаимосвязь между животным и определенным ландшафтом, например, (рус.) береговушка, камышовка; (англ.) brambling; (франц.) phrag-mite.
4) Ряд научных названий образуются метафорическим путем. Для анализируемых орни-тонимов этот способ номинации отмечен во
французском языке, куда относятся: 1) орнитонимы, отражающие искусство гнездострои-тельства, например, (франц.) troglodyte mignon = троглодит < лат. Troglodytae, полудикое племя в Эфиопии, обитающее в пещерах -крапивник строит шарообразное, с боковым входом гнездо, больше похожее на пещеру; (франц.) sittelle torchepot = замарашка - поползень обмазывает глиной или грязью дупло, подгоняя леток под свой размер; 2) орнито-нимы с компонентом-фагонимом, указывающим на способ добывания корма, например, (франц.) bergeronnette = маленькая пастушка - привычка трясогузок в поисках насекомых следовать за земледельцами, пастухами и овцами; 3) орнитонимы с компонентом-бионимом, обозначающим ландшафт, например, (франц.) tarier pâtre = пастушок - тяготея к пустырям с редкими кустарниками, черноголовый чекан является постоянным спутником пастуха.
5) Если учесть принадлежность обладателей исследуемых научных названий к семействам отряда воробьеобразных, то получается, что взаимосвязь орнитонима с источником питания чаще прослеживается для представителей семейства вьюрковых, мухоловковых и овсянковых. Отражение мест обитания и гнездования птиц данного отряда чаще встречается в научных названиях представителей семейства славковых, воробьиных, ласточковых и трясогузковых. Время прилета маркируется в небольшом количестве орнитонимов: это единичные названия птиц семейства свиристеле-вых, славковых, вьюрковых и овсянковых. Полученные наблюдения свидетельствуют, во-первых, о ярко выраженной кормовой специализации отмеченных семейств или отдельных их представителей; во-вторых, о варьировании местообитаний у видов, принадлежащих одному семейству, что имеет значение для их идентификации (например, в английском языке названия многих видов семейства славковых отличаются только эпитетом, указывающем на их ландшафтную приуроченность: marsh warbler, reed warbler, garden warbler, willow warbler, wood warbler); в-третьих, о важных для человека сроках миграции указанных видов, несоблюдение которых приводило в древности к рождению суеверий (так, например, свиристель именовался в Швейцарии птицей смерти по причине его появления в стране каждые 7 лет, что совпадало с войнами, эпидемиями чумы, голодом и другими напастями [См.: 23. С. 48]).
Данные обстоятельства должны учитываться при разработке научной номенклатуры, тем не менее, встречаются видовые эпитеты и родовые имена, заключающие в себе настолько формализованные признаки, что в итоге научное название оказывается неспособным верно отразить действительные экологические особенности птиц. Это можно показать на следующих примерах: (лат.) Anthus campestris = равнинный, полевой и (рус.) полевой конёк, в которых эпитет полевой не отражает действительности, так как птица связана не с полями, но со степью [См.: 3. С. 653]; (лат.) Acrocephalus palustris = болотный, (рус.) болотная камышовка, (англ.) marsh warbler, где marsh = болото, топь - эпитет болотная является переводным с латинского, а потому формальным показателем принадлежности птицы к указанному биотопу; по месту преимущественного обитания этот вид следовало назвать кустарниковым (на эту особенность указывает второй русский эпитет болотная, или кустарниковая, камышовка). Вообще, имя камышовка, или камышевка, не вполне точно характеризует местообитание этого рода птиц: все птицы рода Acrocephalus держатся в зарослях кустарников или среди стеблей тростника, рогоза и других густых высоких болотных трав [См.: 2]; из четырех рассмотренных видов, имеющих название камышовка, меньше всего соответствует экологии обитания имя камышовки-барсучка - на пролете обычен в зарослях камыша, где не гнездится или гнездится сравнительно редко, преимущественно в тех местах, где среди невысоких тростников (не камышей!) встречаются отдельные кустики ивы [См.: 15. С. 262-263].
6) Излишняя формализация научных названий птиц, ведущая к генерализации существенных признаков, необходимых для определения вида, граничит с детализацией отдельных особенностей, положенных в основу номинации, в связи с чем один и тот же представитель орнитофауны в разных языках характеризуется различными экологическими предпочтениями. В качестве иллюстраций можно представить следующие орнитонимы с компонентом-био-нимом: (англ.) sedge warbler, где sedge = осока, и (франц.) phragmite des joncs, где phragmite < лат. phragmites, -is, сорт тростника, а joncs, мн. ч < jonc, тростник, камыш - возможно, на территории Великобритании камышовка-барсу-чок отдает предпочтение гнездованию в осоке, а во Франции ее чаще встречают в тростнико-
вых зарослях, хотя, согласно орнитологическим описаниям, птица может обитать в широком спектре болотных растений. Аналогичным образом конкретизируются разные составляющие единого ландшафта: (рус.) горная трясогузка и (франц.) bergeronnette des ruisseaux = мн. ч. < ruisseau = ручей - летом населяет берега чистых, поросших деревьями рек и более открытые пространства по берегам горных рек и ручьев [См.: 22. С. 287]. В случае с русским и английским эпитетами для горного конька (water pipit, где water = вода, водоем) зимние миграции вида в более суровые в климатическом отношении регионы (например, в Англию) отмечены его прочной связью с водными объектами, тогда как места гнездования немыслимы без альпийских горных ландшафтов.
Другие иллюстрации: (лат.) Parus montanus = горный, родом с гор, поскольку предполагают горное происхождение пухляка, и (англ.) willow (ивовый) tit, что отражает предпочтение птицей мест, поросших низким кустарником и зарослями ивняка над торфяными болотами [См.: 22. С. 346]; (лат.) Passer montanus - птица холмистой местности; при наличии соответствующего биотопа довольно высоко поднимается в горы [См.: 3. С. 356, 358], (рус.) полевой воробей - предпочитая городские окраины и сельскую местность, живут и в естественных местообитаниях - в рощах и перелесках, среди полей [См.: 14. С. 555], (англ.) Eurasian tree sparrow - по происхождению полевые воробьи птицы древесные [См.: 14. С. 552]. Последние два примера показывают, что расхождения в эпитетах могут быть обусловлены, с одной стороны, фиксацией происхождения вида, а, с другой стороны, наименованием биотопа, с которым он связывается в современном представлении.
7) Интересны примеры незначительного расхождения мотивирующих признаков, обнаруживаемых в орнитонимах исследуемых языков, что обеспечивает более точное и цельное представление об экологической нише, занимаемой отдельно взятым видом, например, (лат.) Delichon urbica (городская) и (рус.) городская ласточка, в которых эпитеты указывают на урбанистическую среду обитания этих птиц, в то время как (англ.) house martin (домовый) и (франц.) hirondelle de fenêtre (оконная) конкретизируют места их гнездования - городская ласточка лепит свои земляные гнезда над окнами городских домов. Аналогичным образом происходит в номинациях деревенской
ласточки: (лат.) Hirundo rustica (деревенская) и (рус.) деревенская ласточка - ландшафт обитания; (англ.) barn swallow (амбарная) и (франц.) hirondelle de cheminée (ласточка из дымовой трубы) - места гнездования птиц. Подмечено в орнитонимах и разнообразие в рационе питания, например, (лат.) Acanthis cannabina < лат. cannabis, конопля, (рус.) коноплянка - орни-тоним возникает в результате наблюдений за птицами, кормящимися на посевах конопли; в то время как английское и французское названия птицы указывают на несколько иное пищевое предпочтение - семена льна: (англ.) Eurasian linnet, (франц.) linotte mélodieuse.
8) Прослеживается тенденция к утрате мотивированности у ряда научных названий вследствие накапливающихся изменений экологического свойства. Так, например, кедровка, чьи научные названия в языках исследования ориентированы на пищевое предпочтение птицы и способ, при помощи которого излюбленный корм добывается (nucifraga, nutcracker, casse-noix - птица, которая разбивает орехи), кроме орехов питается насекомыми и другими беспозвоночными, птичьими яйцами и птенцами; охотно ест падаль, навещает таежные поселки, помойки, т.е. проявляет всеядность, свойственную всем врановым [См.: 14. С. 419]. В результате значительных изменений таежных ландшафтов, происходящих в настоящее время, кедровка расселяется по другим территориям и «практически существует вне связи с местами произрастания кедра, переходя на питание другими объектами» [10. С. 220]. Таким образом, возрастает вероятность того, что данный орнитоним может со временем перейти в разряд символов.
Если до середины XX в., по сведениям И. Г. Лебедева, зимние миграции снегирей и некоторых других птиц, таких как свиристель, пуночка, чечетка были заметны и происходили с ярко выраженной регулярностью, то в последнее время из-за «значительной трансформации ландшафтов явление миграций не наблюдается столь обязательно и в заметной степени проявляется лишь в суровые зимы» [10. С. 264]. Таким образом, постепенно стирается мотивированность орнитонима снегирь как птицы, появляющейся с первым снегом. Способствует этому и просторечное использование данного орнитонима для обозначения других видов птиц-мигрантов, как например, пуночки, лапландского подорожника, свиристеля и др.
9) Нередки случаи присвоения имени одному из представителей семейства, отражающем в полной мере тот или иной характерный признак вида, и впоследствии перенос данного имени на других членов семейства, а иногда на все семейство в целом. Тогда становится понятной более слабая мотивированность имени у других его обладателей. Это подтверждается биологическими фактами, например, русский, английский и французский орнитонимы мухоловка, flycatcher, gobe-mouche представляют собой кальку с латинского Muscicapa, являющимся родовым именем серой мухоловки. Именно для этого вида название оказывается в большей степени мотивированным (при обилии корма предпочтение отдается мухам), нежели для двух других рассматриваемых видов (пеструшки и малой мухоловки). Русский орнитоним овсянка < овес - первоначально возник для характеристики обыкновенной овсянки, являющейся преимущественно зерноядной птицей и известной своим пристрастием к овсу. В связи с тем, что «по типу питания все овсянковые относятся к зерноядным и большую часть года кормятся главным образом семенами трав и некоторых культурных растений» [14. С. 587], название овсянка перешло на другие виды семейства и на все семейство овсянковые в целом. Еще один пример касается латинского родового имени Sylvia = silvia < silva, ae, лес; парк, сад - полагают, что имя изначально относилось к серой славке [См.: 21. С. 375-376], но сейчас присвоено всему роду славок и семейству славковых, что вполне оправдано, потому как эти птицы преимущественно населяют леса и сады.
10) Отдельного внимания заслуживают ор-нитонимы с утраченной мотивированностью, или орнитонимы-символы. Выявленные в них признаки, связанные с биотопом, местом гнездования или способом питания, могут выступать только в качестве одной из восстанавливаемых основ номинации. При этом реконструируемая экологическая мотивированность может соседствовать с эколого-этологической или какой-либо другой мотивированностью вследствие полной или частичной символизации рассматриваемых орнитонимов. В качестве примеров подобных этимологических реконструкций, не противоречащих экологии видов, можно привести научные названия, родовые имена в составе которых квалифицируются и как компоненты-бионимы, и как компоненты-
фагонимы: (лат.) Emberiza, (англ.) yellowham-mer - как птица, обитающая среди вересковых зарослей или другого густого кустарника, и питающаяся зерновыми культурами; (англ.) hawfinch - птица, питающаяся плодами боярышника и обитающая в огороженных местах. Или же имена, в которых можно восстановить такие компоненты, как компонент-бионим и компонент-эргоним: (франц.) tarier - птица, гнездящаяся на земле, и птица, как сверло, проникающая в густые заросли; (лат.) Sylvia curruca - птица, живущая в кустарниковых зарослях и являющаяся воспитателем кукушат; (лат.) Anthus spinoletta - птица, обитающая в терновнике и поющая во время полета (сочетание с фононимом).
Есть научные названия, в которых мотивами номинации могут одновременно выступать способ постройки гнезда (компонент-бионим), способ пищедобывания (компонент-фагоним) и особенность полета (компонент-эргоним): (лат.) Hirundo, (франц.) hirondelle - ласточка как птица, прикрепляющая свои гнезда; птица, ударяющая или рассекающая воздух крыльями, или убивающая насекомых в полете; или же вид растительности как место обитания (компонент-бионим), воспроизведение голоса птицы средствами языка или с помощью семантики звукоподражательных корней (компо-нент-фононим) и особенность полета (компо-нент-эргоним): (франц.) bruant характеризует овсянку как обитателя вересковых зарослей, который продуцирует монотонные песни и характеризуется шумным полетом.
Как пример ошибочного присвоения имени обнаруживается для (лат.) Hippolais, (франц.) hypolaïs - камни или земля как место гнездования и питания - гнездование зеленой пересмешки и северной бормотушки среди камней, равно как поиски пропитания на земле не находят подтверждения в орнитологической литературе, отсюда возникает несоответствие научного названия экологии вида.
11) Среди исследуемых научных названий есть примеры ремотивации орнитонимов-сим-волов, например, русский орнитоним крапивник получает мотивированность, связанную с видом растения, пригодного для гнездования, как результат переосмысления при утрате исходного мотива номинации (окраска оперения птицы): кропшник (кротть, кротва) ^ крáпинник (крáпинный) ^ кратвник (кратва), где взаимосвязь с крапивой как местом обитания вторична, поскольку появляется с измене-
нием написания слова кропива и утратой ассоциации с глаголом кропити.
В заключение необходимо подчеркнуть, что орнитонимы являются носителями важной информации об окружающей среде, о нашем общем доме (огкод) и одновременно культурными индикаторами социума, определяющими степень взаимосвязи человека и природы. Экологические знания, накопленные многими поколениями и прочно закрепившиеся в языке, не должны быть потеряны, напротив - владение ими способно стимулировать постепенное формирование экоантропоцентрического мировоззрения.
Список литературы
1. Вернадский, В. И. Биосфера // Вернадский, В. И. Живое вещество и биосфера. М., 1994. С. 315-401.
2. Второв, П. П. Определитель птиц фауны СССР / П. П. Второв, Н. Н. Дроздов [Электронный ресурс]. М., 1980. 254 с. URL: http://www.zoomet.ru/metod_ptica.html.
3. Дементьев, Г. П. Птицы Советского Союза / Г. П. Дементьев, Н. А. Гладков. М., 1954. Т. 5. 808 с.
4. Дворецкий, И. Х. Латинско-русский словарь. 11-е изд. М., 2008. 843 с.
5. Жизнь животных : в 7 т. / гл. ред. В. Е. Соколов. Т. 6. Птицы / под ред. В. Д. Ильичева, А. В. Михеева. 2-е изд. М., 1986. 527 с.
6. Ильичев, В. Д. Общая орнитология / В. Д. Ильичев, Н. Н. Карташев, И. А. Шилов : учебник. М., 1982. 464 с.
7. Кальнер, В. Д. Экологический императив выживания / В. Д. Кальнер, В. А. Полозов. Кн. 1. М., 2012. 324 с. (Серия «XXI век сквозь призму экологии»).
8. Коровушкин, В. П. Основные атрибуты лингвоэкологии как автономной междисциплинарной отрасли языкознания // Вестн. Череповец. гос. ун-та. 2011. № 28, т. 1. С. 60-64.
9. Курашкина, Н. А. Сравнительный словарь орнитонимов: латинские, русские, английские и французские названия птиц отряда воробьи-нообразных : словарь. Уфа, 2013. 290 с.
10. Лебедев, И. Г. Значение и происхождение русских названий животных России и сопредельных территорий (эколого-этимологи-ческое исследование). М., 2009. 419 с.
11. Лотман, Ю. М. Семиосфера. Внутри мыслящих миров. СПб., 2000. 704 с.
12. Мюллер, В. К. Англо-русский словарь. 17-е изд. М., 1978. 888 с.
13. Новый французско-русский словарь / В. Г. Гак, К. А. Ганшина. 13-е изд. М., 2008. XVI, 1160 с.
14. Рябицев, В. К. Птицы Урала, Приуралья и Западной Сибири : справ.-опред. 3-е изд. Екатеринбург, 2008. 634 с.
15. Симкин, Г. Н. Певчие птицы : справ. пособие. М., 1990. 399 с.
16. Ханжин, Б. М. Философия природного естества (экофилософия) / Б. М. Ханжин, Т. Ф. Ханжина, В. Н. Лыгин, Н. М. Боровков, Г. Ф. Филин. Астрахань, 2008. 208 с.
17. Энциклопедия для детей. Птицы и звери / ред. коллегия: М. Аксенова, В. Володин, Г. Вильчек и др. М., 2008. 448 с.
18. Fill, A. Ökolinguistik. Eine Einführung. Tübingen, 1993.
19. Halliday, M. A. K. New Ways of Meaning: The Challenge to Applied Linguistics // The
Ecolinguistics Reader: Language, Ecology and Environment. London, N.-Y., 2001. Р. 175-202.
20. Haugen, E. I. The ecology of language: essays by Einar Haugen / Selected and Introduced by Anwar S. Dill. Stanford. California, 1972. 368 p.
21. Jobling, James A. The Helm Dictionary of Scientific Bird Names [Электронный ресурс]. London, 2010. 432 p. URL: http://nature.baikal. ru/files/605/1408125013.pdf.
22. PSPB Complete Birds of Britain and Europe. London, 2002. 480 p.
23. Swainson, Ch. The Folk Lore and Provincial Names of British Birds. [Электронный ресурс]. London, 1886. 243 p. URL: http://www.archive. org/details/folkloreprovinciOOswaiuoft.
24. Trésor / Etymologie // Lexilogos: Dictionnaires, Cartes, Documents en ligne [Электронный ресурс]. URL:http://www.lexilo-gos.com/etymologie.htm.
