CC BY
159
УДК 18:001.11 ББК 87.8
А.Ю. Гусева
экологическая эстетика как превращенная форма эстетики природы
Обосновывается возможность применения концепта «превращенная форма» в рамках эстетики природы и экологической эстетики; обоснована интерпретация экологической эстетики как своего рода превращенной формы эстетики природы.
Ключевые слова:
гуманитарно-экологический дискурс, экологическая эстетика, эстезис, эстетика, эстетика природы.
Актуальность изучения проблем экологической эстетики обусловлена, с одной стороны, важностью экологических проблем в целом; с другой - сегодняшней популярностью того, что можно назвать «гуманитарно-экологическим дискурсом». Частью этого стиля размышления, мировоззренческой установки и практик высказывания является экологическая эстетика. (О распространенных терминах «дискурс» и «дискурсивный» иронично высказался И.С. Кон в публичной лекции 19.11.2010 г. на Днях петербургской философии, указав, что само понятие дискурса сегодня неточно, поскольку чаще всего используется, если речь идет о некой неопределенной или даже неопределимой в принципе попытке построения высказывания; проще говоря, мы называем дискурсивным такое проявление деятельности, о котором не знаем, как сказать иначе).
Задача статьи - аргументировать тезис, согласно которому экологическая эстетика представляет собой превращенную форму эстетики природы, и предпринять попытку изучить причины популярности экологической эстетики. Для этого необходимо определиться с терминологией: рассмотреть, что такое эстетика природы, экологическая эстетика, превращенная форма, а также определить возможности применения концепта «превращенная форма» в рамках эстетического исследования.
Понятие превращенной формы пришло из философского словаря К. Маркса, и этот концепт, сегодня, пожалуй, нельзя считать часто и продуктивно применяемым, особенно в отечественной философской традиции, которая в настоящее время все еще находится в состоянии рессенти-мента по отношению к господствовавшей в советские годы «марксистско-ленинской философии». Однако подробный анализ этого понятия, проведенный М.К. Мамар-дашвили, заставляет задуматься о его актуальности и возможностях применения
в эстетических исследованиях, поскольку, по утверждению философа, «понятие и проблема превращенной формы являются фундаментальным элементом развития современной логики и методологии гуманитарных наук».
Если Маркс, говоря о превращенной форме в связи с проблемой прибавочной стоимости, провоцирует у читателя, по крайней мере, читающего «Капитал» в переводе на русский, скорее негативное эмоциональное наполнение понятия, поскольку речь идет об эксплуатации капиталистом рабочего и экспроприации собственности [10], то в работе М.К. Ма-мардашвили речь идет о более сложной интерпретации концепта, у него превращенная форма рассмотрена как необходимый для описания сложных систем иррациональный оператор, выполняющий функцию восполнения и замещения элементов системы. «Превращенные формы регулируют систему путем восполнения отсеченных ее звеньев и опосредований, замещая их новым отношением, которое и обеспечивает “жизнь” системы», - пишет философ [6, с. 275]. Отсюда следует вывод о возможности продуктивного приложения понятия превращенной формы к социально-историческим, социологическим, культурологическим исследованиям, построенным на основе феноменологической установки. В связи с этим можно указать на правомерность концепта «превращенная форма» также и в эстетических исследованиях. Хотя здесь есть некая не сразу осознаваемая опасность - слишком широкая интерпретация понятия «превращенная форма» позволяет применять его по отношению практически к любому феномену и, тем самым, опустошает концепт.
Проблема превращенной формы оказывается ключевой для всей философии Ма-мардашвили; его докторская диссертация была посвящена изучению взаимосвязи форм и содержания мышления. Приведем
Среда обитания
Terra Humana
цитату: «В общем “форма” и “содержание” - это одно образование, одно целое, но внутренне различающееся в разных связях: содержание, абстрагируемое познанием из предметов действительности и зависящее от характера их свойств и отношений, составляет вместе с ними (т.е. взятое со стороны этих предметов) объективную основу формального процесса мысли, а последний выявляется в понятии формы уже со всеми субъективными его свойствами (т.е. в контексте мышления как субъективно-человеческого явления)» [7, с. 32].
В некотором смысле «превращенная форма» - разновидность модели, однако более точный концепт, который помогает прояснить интересующее нас понятие - гуманитарное понятие метафоры (прежде всего литературоведческое и культурологическое) как особой логической формы. Метафора в ее когнитивном и гносеологическом значении - как основа концептуального мышления - подробно изучена в книге американского когнитивиста Дж. Лакоффа [4]. Метафора понимается как взаимодействие когнитивной структуры источника знания и когнитивной структуры цели высказывания; это взаимодействие происходит как «метафорическая проекция» (или «когнитивное отображение») - частичное воспроизведение структуры источника в структуре цели; таким образом, речь идет о «превращенной форме» первоначальной когнитивной структуры. (В отечественных исследованиях сходную концепцию разрабатывает В.Л. Рабинович [13; 14])
Опираясь на аналогию понятий превращенной формы и метафоры, мы можем обратиться к анализу экологической эстетики. Лакофф уделяет специальное внимание роли метафоры для эстетического опыта. Утверждая, что метафора не просто есть феномен языка, но относится и к понятийной структуре, связанной с естественными измерениями нашего опыта, что «дает возможность понимать опыт одного вида в терминах другого», исследователь также указывает, что «эстетический опыт не ограничивается миром официального искусства. Он может возникать в любой момент нашей повседневной жизни - когда мы замечаем новые связи, не относящиеся к стандарту восприятия и мышления, или создаем их для себя» [4, с. 252].
Как показало развитие эстетики в последнем столетии, эстетика - не просто «философия искусства», но, скорее, философская наука о чувственно воспринимаемой выразительной форме. Другими словами, эстетика - «наука о чувственно-ценност-
ном отношении человека к миру и способах его духовно-практического освоения». Таким образом, предмет эстетического изучения - не только искусство, но и вся сфера ценностного освоения человеком мира, если оно ориентировано на оценку через категорию прекрасного. При таком понимании эстетики следует рассматривать как эстетически значимые объекты все многообразные выразительные формы окружающего мира. И если Баумгартен имел в виду, говоря об эстетике, своего рода «низшую гносеологию», то расширение ее предмета сближает эстетику скорее с онтологией. В этом ключе высказывается, например, В.В. Бычков: эстетика - это наука о гармонии человека с Универсумом.
Понимание эстетики как философской науки о выразительных формах предполагает, что, несмотря на некоторую архаичность противопоставления формы и содержания для неклассических эстетических исследований, на уровне первичных интуитивных представлений о предмете эстетики эта оппозиция наличествует; принимается как нечто само собой разумеющееся, что наиболее выразительна та форма, которая более точно и полно воплотила содержание, смысловые установки автора этой формы.
Но тут мы оказываемся перед важным для эстетики природы вопросом об авторстве. Массовое сознание понимает под эстетикой природы некие прекрасные природные формы, то есть вопрос авторства решается вполне однозначно - красота природных форм не имеет автора, она просто есть, и ее следует ценить саму по себе, как таковую. Или же в качестве некоего анонимного «автора» принимается некая высшая сила, в таком случае обычно дискурс выстраивается вокруг концепта «божественной красоты» - в этом смысле весьма показательны эстетические рассуждения киевской гуманитарно-экологической школы.
Однако есть иная эстетическая позиция: эстетика природы возможна лишь постольку, поскольку природные явления как эстетически значимые оценивает человек. Известная полемика «природников» и «общественников» является, в сущности, обсуждением именно этого вопроса в одной из его вариаций. «Природники» указывают на существование прекрасного «самого по себе» и зачастую иллюстрируют эту идею ссылкой на существование в природе прекрасного, недоступного человеческому восприятию и оценке (цветок «в глуши лесной»). «Общественники» утверждают, что
прекрасное существует только как феномен человеческого отношения к миру, то есть, в природе нет красоты «самой по себе». Эта дискуссия выражает в эстетическом ключе обсуждение онтологической проблемы -спор эссенциалистов и сторонников феноменологической установки: «природники», обозначая «субстанциальность» красоты, представляют первую точку зрения; общественники, связывая концепт прекрасного с активностью сознания, близки к феноменологической позиции.
В связи с этим приведем довольно обширный, но и очень показательный фрагмент из классического отечественного исследования по эстетике природы: «Может представиться неясным сам термин “эстетика” в применении к природе. Природу все понимают, прежде всего, как некую естественную данность, не требующую для себя никакого искусства и никакой эстетики. С другой стороны, однако, все искусства без исключения, не говоря уже об обыденном человеческом сознании, упорно говорят о красоте природы, о существующих в ней гармонии, ритме, о лирических или грозных моментах, характерных для тех или иных картин природы. Такого рода явления свидетельствуют о том, что эстетика природы безусловно существует, что она бесконечно разнообразна, способна вызывать в человеческой психике моменты возбуждения и успокоения, чувства величия и огромности, ощущение покоя и умиротворения. Эстетическое воздействие природы на человека несомненно. Но эстетика природы не может строиться на случайных впечатлениях, личных вкусах и, как всякая наука, нуждается в логических определениях, категориях и принципах. <...> Природа, взятая вне человеческой интерпретации, т.е. не как модель, а только как объективная организованность вещей, - это то, чем занимаются механика, физика, химия, биология, но отнюдь не эстетика. Такого рода интерпретация, не модельная, есть просто совокупность законов природы, которые человек продумал и на основании которых так или иначе ориентировал себя в мире. Модель природы не сводится ни к математическим, ни к механическим формулам. Это одухотворенная структура, вызывающая в человеке свой пафос, свои жизненные идеалы, свое творческое движение вперед. Эстетика природы и должна показать, что в такой эстетически данной природе есть творческого или одухотворенного, что в ней есть человеческого или исторического, и что в ней есть живого, разумного или неразум-
ного, но всегда становящегося, развивающегося» [5, с. 6-7].
Как представляется, подобная интерпретация эстетики природы также приближается скорее к феноменологической, нежели к субстанциалистской позиции, поскольку речь идет об эстетическом моделировании природы в человеческом восприятии. Иначе говоря, эстетика природы оказывается формой философской антропологии.
Взаимосвязи эстетики природы и экологической эстетики посвящена статья Стенфордского философского словаря. Статья начинается с рассмотрения истоков экологической эстетики, в качестве которых обозначены эстетические теории XVIII и XIX вв. и идеи охраны природы, возникшие у биологов рубежа ХК-ХХ вв. [16]. Экологическая (точнее, энвайронмен-тальная) эстетика понимается широко -как эстетика среды обитания; в эту среду включены не только природные элементы, но и артефакты. Этот факт показателен: современный человек вряд ли различает «дикую» природу и природно-культурную среду его обитания, поскольку никакой «дикой», «девственной», «нетронутой», не преобразованной человеком природы в доступных непосредственному наблюдению масштабах планеты не осталось.
В отечественной исследовательской традиции экологическая эстетика рассматривается как направление эстетики, которое «специфическими средствами исследует глобальную проблему взаимосвязей человека и природы в контексте культуры» [8, с. 200]. Н.Б. Маньковская отмечает, что современный этап развития экологической эстетики есть не просто традиционное изучение темы природы в искусстве, а попытка выстроить концептуальную философскую модель эстетики природы. В связи с этим можно выявить три круга проблем: онтологический, критический и прикладной. Онтологическая проблематика предполагает теоретическое изучение окружающей среды как эстетического объекта. Критический подход (экологическая метакритика) исследует категории эстетического идеала, эстетической ценности, гармонии, связанные с эмпирическим описанием, интерпретацией и оценкой эстетических феноменов в окружающей среде [9]. Практическая эстетика природы рассматривает проблему взаимосвязей эстетики и этики, эстетики и научно-технического прогресса, а также вопросы экологического и эстетического воспитания.
Среда обитания
Terra Humana
Таким образом, в экологической эстетике подчеркнуто проявляется тенденция к онтологизации эстетического и к построению некоего синтетического знания, о чем наглядно свидетельствует и сам термин «экологическая эстетика», в котором причудливо сочетаются «биологический» предикат и «философский» субъект.
В том же духе дается дефиниция в словаре Российской Академии художеств: «Экологическая эстетика (от греч. oikos -дом, жилище, местопребывание) - область эстетической науки, изучение взаимосвязей человека и его техносферы с окружающей природой, биосферой, а также и с заново созданной средой обитания человека. <...> Цель Э. э. - выработка оправданных в экологическом, социальном, культурологическом и эстетическом отношении норм поведения, рекомендаций и предпочтений, касающихся природы и человека как органической его части. Задачи Э. э. формулируются и реализуются в процессе комплексного художественного проектирования среды с учетом экологических факторов - сохранения баланса между живым миром, природой и историко-культурными общечеловеческими и национальными ценностями. Это вносит новые черты в программу эстетической организации среды и синтеза природы, науки и искусства: основополагающим в Э. э. является гармоническое, комплексное представление о среде, интеграция всех ее равноправных элементов. Планетарный характер воздействия человека на окружающую среду побуждает оценивать человеческую деятельность, исходя из критериев органической целостности и эстетической значимости организуемой среды» [15].
Применение понятия «превращенная форма» в таком подходе также возможно, а именно - для прояснения взаимосвязи эстетики природы и экологической эстетики. Возникает вопрос, если связь экологической эстетики и эстетики природы не есть связь исходной и превращенной форм, то тогда в экологической эстетике обязательно должно присутствовать нечто принципиально новое по сравнению с эстетикой природы в ее «классическом варианте». Есть ли это новое содержание?
Общекультурный контекст провоцирует к отрицательному ответу. Из особенностей постмодернистской культуры, представляющей собой, прежде всего, игру цитат, рекомбинирование наличных смыслов, пусть и иронически окрашенное, но вряд ли новаторское, следует, что и экологическая эстетика лишь переоформляет
содержание уже существующего эстетического опыта - как в виде теоретической рефлексии, так и в виде практики. Чем, собственно говоря, отличаются декора-тивистские разработки рисунков обоев У Морриса, построенные на изображениях английских растений, от серийных предложений современного дизайна, кроме тиражей воспроизведения изображений? В связи с возможностью поставить такой вопрос становится совершенно очевидно, что экологическая эстетика, как и вообще любая эко-идеология, формируется именно в массовой культуре. Экологический (экологически-дружественный) способ поведения, в том числе и эстетического, пропагандируется как новая идеология. Эта идеологическая направленность общественных экологических движений проанализирована А.М. Пятигорским [12, с. 369-372].
В чем же состоит «превращенность» формы экологической эстетики по отношению к эстетике природы? Эстетика природы, говоря о прекрасном, возвышенном, живописном в природе, «вписывает» в природные феномены такие качества, которые замечены человеком, но не задается вопросом о том, откуда они появляются, принимает их как нечто само собой разумеющееся; для эстетики природы вопрос о субъекте и объекте эстетической оценки, сложности их взаимосвязей еще не стал неким центральным, невероятно существенным и важным, противоречием. Возможно, что для этого есть социальные предпосылки и причины, - в эпоху романтическую (и близкую к романтической) человечество лишь начинает осознавать себя господином природы, и ресурсный потенциал пока что представляется неограниченным. В экологической эстетике ситуация иная -она появляется именно как реакция на недостаточность, ущербность природного, формируется как попытка теоретически обосновать необходимость и возможность «продления» жизни природы внутри культурной и технической среды; в экологической эстетике очевидно, что человек выступает как абсолютный субъект, а природная реальность - как преобразуемый объект, как нечто чрезвычайно глубокое и мудрое, но слабое, нуждающееся в защите и культивировании. В связи с этим для экологической эстетики характерен также этический пафос. Представляется, что такой антропоцентризм экологической эстетики, свойственный и всему «гуманитарно-экологическому» дискурсу, имеет оборотную сторону. По К.С. Пигрову, «причины эко-
логического кризиса видятся буржуазному сознанию не во внутренних отношениях капиталистической системы, а вовне - в природе. Вещи наделяются “чувственносверхчувственными или общественными” свойствами, становятся превращенными формами. Экологическая проблема предстает как роковая неудача человека, связанная с особенностями вещей природы и вещей цивилизации. По сути дела, это фетишизм того же рода, что и рассмотрение земли и природы в качестве источника земельной ренты» [11, с. 72].
Другими словами, эстетика природы в отношении природы застывает в восхищенном недоумении, природа представляется бесконечно сложной и таинственной, и эта тайна сохраняет ее красоту. Экологическая эстетика (как и экологическая этика) как будто «расколдовывает» природу, представляя ее недостаточной, ослабленной, нуждающейся в защите и культивировании. Отсюда мотивация к созданию природно-подобных предметов дизайна, лишь внешне напоминающих о природной реальности.
Подводя итог, следует указать, в каких аспектах реализуется «превращенность» экологической эстетики по отношению к эстетике природы. В формальном и со-
держательном аспектах происходит следующая метаморфоза: эстетика природы «вчитывает» некие смыслы (красоту или безобразие, живописность или графич-ность и т.п.) в формы естественных, природных объектов; экологическая эстетика стремится к поддержанию природных форм, имитируемых внутри человеческой техногенной среды. Иначе говоря, даже те естественные объекты, которые сохранились внутри такой среды, продолжают существовать только как своего рода «протез» природы, поскольку их существование специально поддерживается, «разрешается» человеком (в соответствии с идеей
В.И. Вернадского о ноосфере как преобразованной человеческой деятельностью поверхности планеты). В связи с этим в аспекте инструментальном «превращен-ность» экологической эстетики проявляется именно через попытки «сохранить» или «восстановить» некую «первичную» природную реальность, в сочетании с достаточно очевидным пониманием того, что это «исходное состояние» не просто невосстановимо, но и представляет собой некую утопию. Вероятно, именно подобная противоречивость прикладных установок экологической эстетики может оказаться импульсом для ее развития.
список литературы:
[1] Борейко В.Е. Эстетика древних деревьев. - Интернет-ресурс. Режим доступа: http://ecoethics.ru/ estetika-drevnih-derevev/ (12.04.2011)
[2] Бычков В.В. Эстетика. - М.: Гардарики, 2004. - 556 с.
[3] Валицкая А.П., Исупов К.Г. Эстетика. Программа дисциплины. - Интернет-ресурс. Режим доступа: http://aesthetics-herzen.narod.ru/method/aest_prog.htm (12.06.2011)
[4] Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. - М.: Едиториал УРСС, 2004. - 256 с.
[5] Лосев А.Ф., Тахо-Годи А.М. Эстетика природы (природа и ее стилевые функции у Р. Роллана). - Киев, Collegium, 1998. - 242 с.
[6] Мамардашвили М.К. Превращенные формы (о необходимости иррациональных выражений) // Ма-мардашвили М.К. Как я понимаю философию. - М.: Прогресс, 1992. - 415 с.
[7] Мамардашвили М.К. Формы и содержание мышления. - М.: Высшая школа, 1968. - 192 с.
[8] Маньковская Н.Б. «Париж со змеями» (Введение в эстетику постмодернизма). - М.: ИФРАН, 1995. -220 с.
[9] Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. - СПб.: Алетейя, 2000. - 347 с.
[10] Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 3. Кн. 3. Процесс производства капитала, взятый в целом. Ч.2. - М.: Политиздат, 1978. - 1082 с.
[11] Пигров К.С. Оборачивание метода и превращенные формы в процессе исторического творчества // Материалистическое учение К. Маркса и современность. Ученые записки кафедр общественных наук ВУЗов Ленинграда. Филос. и социол. исследования. Вып. XXIII. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. -С. 64-74.
[12] Пятигорский А.М. Является ли будущее «зеленых» розовым? (Утопия и демократия) // Пятигорский А.М. Избранные труды. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - С. 369-372.
[13] Рабинович В. Л. Имитафоры Рабиновича, или Небесный закройщик. - М.: Захаров, 2010. - 780 с.
[14] Рабинович В.Л. Человек в культуре. Введение в метафорическую антропологию. - М.: «Форум», 2008. - 336 с.
[15] Экологическая эстетика. - Интернет-ресурс. Режим доступа: http://www.rah.ru/content/ru/main_ menu_ru/section-science_activity/section-term_dictionary.html?filterByLetter=%FD&wordId = 4094 (12.06.2011)
[16] Carlson A. Environmental Aesthetics. - Интернет-ресурс. Режим доступа: http://plato.stanford.edu/ entries/environmental-aesthetics/ (20.04.2011)
Среда обитания
