CC BY
36
О. А. Верещагин
Нижегородский государственный университет
им. Н. И Лобачевского (Арзамасский филиал)
ЭКОДИСКУРС И ЕГО НОМОЛОГИЧЕСКИЕ КОРРЕЛЯТЫ В СОЦИОГУМАНИТАРИСТИКЕ
Статья посвящена анализу современных форм философской рефлексии, институционализированных в границах экоцентричной модели теоретизирования. На фундаменте обновленного («экоцентричного») мышления, по-мнению автора, вырастает целостная программа оздоровления всей гуманитарной культуры, которая характеризуется широкой экспансией экоментальных принципов в различные когнитивные, социальные и культурные контексты. В результате происходит обратный процесс фрагментации и дробления научных практик, но теперь уже в рамках единой «экоцентричной» метапарадигмы. Возникает ряд дисциплин и научных направлений сознательно эксплуатирующих экопроблематику и экометодологию для обоснования собственных оригинальных взглядов и идей. Стратегия преодоления границ отдельных дисциплинарных онтологий формирует трансгрессивный интеллектуальный опыт в создании альтернативных областей знаний, таких как эколингвистика, визуальная экология, медиаэкология и т.п. Как полагает автор, можно констатировать наличие в социогуманитаристике особой среды проблематизации - экодискурсивного пространства идей, связанного общими методологическими принципами и критериями. В статье последовательно отстаивается авторская позиция относительно коррелятивности «экоцентричной» парадигмы современным стандартам постнеклассической рациональности, которые находят в экопроблематике корректное теоретическое воплощение.
Ключевые слова: визуальная экология, коэволюция, медиаэкология, междисциплинарность, экодискурс, эколингвистика, эстетизация.
O. A. Vereshchagin
Lobachevsky University (Arzamas branch) (Arzamas, Russia)
ECODISCOURSE AND ITS NOMOLOGICAL CORRELATES IN SOCIOHUMANITARISTICS
This article analyses the modern forms of philosophical reflection, institutionalized within the boundaries of ecocentric theorizing model. According to the author, a holistic program of rehabilitation of all human culture grows on the foundation of the updated ("ecocentric") thinking; it is characterized by wide expansion of ecomental principles in a variety of cognitive, social and cultural contexts. The result is the reverse process of fragmentation and deconstruction of scientific practice, but now within a single "egocentrical" metaparadigm. There are a number of disciplines and scientific fields consciously taking advantage of eco-issues and eco-metodology to justify their own original views and ideas. Strategy to overcome the boundaries of individual disciplinary ontology forms transgressive intellectual experience in the creation of alternative areas of expertise, such as ecolinguistics, visual ecology, mediaecology, etc. As the author assumes, it is possible to ascertain the presence of a particular problematization environment in socio-humanistic studies - ecodiscursive idea space associated by common methodological principles and criteria. The article consistently defends the author's position on the correlation of the "ecocentric"
paradigm to the modern standards of post-non-classical rationality, which find the correct theoretical embodiment in eco-issues.
Keywords: visual ecology, coevolution, mediaecology, interdisciplinary, ecodiscourse, ecolinguistics, aestheticization.
DOI 10.22405/2304-4772-2018-2-3-76-86
Экопроблематика занимает особое место в развитии современных практик рефлексии, очерчивая перспективные направления научного поиска в фокусе междисциплинарных исследований. Собственно говоря, сам экологический дискурс активно развивается и множится в рамках стратегии преодоления границ отдельных дисциплинарных онтологий, это по большей части трансгрессивный интеллектуальный опыт в создании альтернативных областей знания и релевантных ему типов мировоззрения.
Говоря об альтернативности экознания, мы имеем в виду, прежде всего, претензии современной междисциплинарной эконауки на универсализм и всеобщность своих методологических принципов и объяснительных моделей в очевидном стремлении создать новый «экоориентированный» тип мировоззрения в области социогуманитарных исследований.
Актуализация экоцентричной модели теоретизирования, как нам представляется, обусловлена современными культурными и технологическими вызовами, задающими общий вектор изменений в развитии смежных интеллектуальных практик. Антропологизация техники и технизация мышления, эстетизация науки и сциентизация культуры - эти и другие пересекающиеся тренды в развитии современной инфосферы создают необходимые предпосылки становления нового типа ментальности и научной культуры. Экомировоззрение вырастает из осознания фундаментальной связанности всех процессов неорганической, органической и сверхорганической природы, их коэволюционной взаимообусловленности, содержательной слитности и смысловой нераздельности. Вполне уместно говорить о метапарадигмальном статусе экознания в его способности глубокой аналитики физико-ментального единства эволюционных процессов.
В этой связи чрезвычайно важно проследить этапы формирования и укоренения «экоориентированной» доктрины в различных социально -гуманитарных практиках, дабы оценить их возможный эвристический потенциал и прогностическую ценность в качестве перспективного направления междисциплинарной науки. Даже незначительные извлечения из истории современного научного знания позволяют сделать вывод о существующей устойчивой филиации идей по распространению «экоцентричного» мировоззрения в разноплановых областях социогуманитаристики. Затрагивая основы гуманитарной культуры, экомировоззрение становится фундаментом значительной части теоретических реконструкций, последовательно расширяя сферу своего влияния в таких сопредельных областях научного дискурса как экология разума, экология знания, социальная экология и т.п.
Движение к необходимому единству разума и природы, инициированное британо-американским исследователем Грегори Бейтсоном [3], призвано было восполнить лакуны схоластизированной метафизики и вульгаризированного естествознания через деконструкцию «картины человеческого духа» [3, с. 9] в версиях ортодоксального материализма и ортодоксальной религии. Базовая интуиция Бейтсона возникает в контексте осознания существования в универсуме двух онтологических систем различия, которые естественным образом соподчинены и противопоставлены друг другу. В первой системе различия, наиболее фундаментальной в онтологическом плане, оказываются противопоставлены «мир плеромы» (абиотическая реальность), «где для объяснений достаточно сил и столкновений», и «мир креатуры» (биотическая реальность), «где ни в чём нельзя разобраться, не прибегая к понятиям разницы и различия» [3, с. 10]. Система «двух пакетов» Бейтсона, куда он складывал свои первоначально разрозненные представления о мире природы и мире культуры, постепенно превратилась в комплексное междисциплинарное направление «экологии разума», в рамках которого ставилась задача исправления, говоря словами автора, «эпистемологической ошибки», породившей ряд соответствующих эпистемологических аномалий в представлении первоначального единства и эстетической красоты природы. Речь идет, прежде всего, об изменении соразмерной человеку оптики восприятия мира, которая позволила бы ему увидеть специфическую разумность природы, ее эстетически-организованный характер, понять, что «прекрасное, несмотря ни на что существует» [3, с. 9].
Присутствующая, хотя и со значительными деформациями, в большинстве эпистемологий идея всеобщего единства разума и природы, дополняется Бейтсоном в его тезисе об эстетической составляющей подобного единства. Построенный на системе различий и различений «мир креатуры», тем не менее, оказывается иерархически связанной системой экологических паттернов, которые опять же предполагают выявление некой более глубокой связи на метасистемном уровне. «Мой основной тезис, пишет Бейтсон, можно теперь формулировать так: связующий паттерн - это метапаттерн. Это паттерн паттернов. Этот метапаттерн представляет собой широкое обобщение: то, что объединяет - это паттерны» [3, с. 14]. Поиск указанного метапаттерна и есть реализации интенций эстетической наполняемости научного знания, в его качественном развороте в направлении формирования экомировоззренческих принципов и стандартов. По-мнению Смирнова Д. Г. [13], концепция Бейтсона, органично вписывается в общий контекст ноосферной истории в качестве глобального экопроцесса, в котором «эстетическое единство, или эстетическое чувство...есть единство биосферы и человечества, которое как раз и укрепляется «утверждением» красоты» [13, с. 315].
Речь в действительности идет об эстетизации научных представлений [11] как о важнейшем тренде постнеклассической науки в целом. С одной стороны, эстетическое субстанциально представлено в самом «естественном порядке вещей», в предустановленной гармонии и красоте природы. С другой
стороны, эстетический модус с необходимостью является частью рефлексивного опыта современной междисциплинарной науки, поэтому подобно бейтсоновскому метапаттерну или паттерну паттернов оказывается релевантен нынешним интенциям и стандартам научно-исследовательской деятельности. В этом смысле «экология разума» - есть сознательный рефлексивный акт по санации мышления, лежащий в основании конструктивистской гипотезы о непреходящей роли мыследеятельности по созданию и воссозданию человеческой реальности.
На фундаменте обновленного («экоцентричного») мышления вырастает целостная программа оздоровления всей гуманитарной культуры, которая характеризуется широкой экспансией экоментальных принципов в различные когнитивные, социальные и культурные контексты. В результате происходит обратный процесс фрагментации и дробления научных практик, но теперь уже в рамках единой экоцентричной метапарадигмы. Возникает ряд дисциплин и научных направлений сознательно эксплуатирующих экопроблематику и экометодологию для обоснования собственных оригинальных взглядов и идей.
Можно констатировать наличие в социогуманитаристике особой среды проблематизации - экодискурсивного пространства идей, связанного общими интенциями качественного роста гуманитарного знания, повышением его социальной значимости, совершенствованием его методологических принципов и критериев.
Особым метапредметным статусом в ряду «экоцентричных» дисциплин обладает социальная экология, которая одной из первых прошла процедуру институционализации в качестве самостоятельной отрасли научного знания. Центральная для социоэкологии идея коэволюции общества и природы задала принципиальный вектор социально-экологических исследований в направлении междисциплинарной кооперации и сотрудничества естествознания, обществознания, техноведения и человековедения. В результате, социальная экология оказалась одновременно связана как с «подсистемой естественных наук, так и подсистемой социальных наук» [12, с. 10]. Социальная экология, фундированная эволюционно-универсалистскими представлениями и категориями, развивалась в широком диапазоне интердисциплинарных связей и последовательно реализовывала идею междисциплинарного диалога в имманентном стремлении объяснения существующего в природе и обществе порядка вещей.
Исследование иерархически соподчиненных систем организации, начиная от экологического порядка природы и заканчивая культурным порядком современного общества, приводит Р. Парка к идее естественной (органической) связи всех абиотических, биотических и ментальных процессов. В этом смысле теория рационального природопользования и экономика природопользования, наиболее тесно связанные с естественной средой обитания, не могут быть без существенных изъятий рассмотрены и проанализированы вне проблематики социокультурной эволюции (экодемография, этноэкология, экология города, эколингвистика, политическая
экология, медиаэкология и т.п.). Характеризуя урбанистическую среду прежде всего как пространство взаимовлияния различных факторов и ресурсов развития, Парк настаивает на целостной аналитике города, который изначально является воплощением единства материального и ментального, он есть «нечто большее, чем скопление отдельных людей и социальных удобств, зданий, узлов электросвязи, трамвайных путей и телефонных линий.город не является просто физическим механизмом и искусственной конструкцией.это продукт природы, и особенно человеческой природы» [16, р. 239].
Включенность «естественного» в «искусственное» и опосредованность культурных и социальных практик, особенностями окружающей материально-предметной среды, стало определяющим императивом эколого-ориентированного типа мировоззрения и комплементарного ему способа социокультурного существования. Социально-экологическая парадигма, возникшая на фундаменте «экоцентричной» ментальности, сфокусировала исследовательский интерес на глубокой аналитике наиболее значимых мировоззренческих комплексов, таких как Язык, Этнос, Политика, Медиа и др., отрефлексировав их в новом формате «экоориентированной» мысли.
Критическое осмысление роли языка с одной стороны, как формы культурного существования и как активного средства социального самопознания с другой стороны, характеризует такое направление социогуманитаристики как эколингвистика или экология языка [17]. По-мнению Ионовой С. В. [5], эколингвистика является автономной интеллектуальной практикой, развивающейся на стыке родственных дисциплин (социолингвистика, психолингвистика, этнолингвистика, лингвистическая антропология, социология языка и т.п.) и ставящей методологические цели по разработке принципов «экологичности жизнедеятельности человека в текстовой информационной среде» [5, с. 91].
В целом, эколингвистика воспроизводит базовые для современной западной лингвофилософии [8] максимы относительно имманентной текстуализации (контекстуализации) сознания, мышления и бытия. В рамках воссоздаваемой эколингвистами языковой картины мира «лингвистический аргумент» ложится в основу особой лингвонтологии мира культуры. По утверждению Р. Харре [14], язык представляет собой «базисный инструмент мышления и социальной деятельности» [14, с. 195], стихия же языка поливариантна, релятивна и контекстуальна, а существующие «языковые конвенции речи и деятельности.изменчивы, оспоримы и преходящи» [14, с. 197], то есть в значительной степени зависят от активного взаимодействия эндогенных и экзогенных факторов лингвогенеза.
Таким образом, язык и его различные структурные образования (фонемы, морфемы, лексемы и т.д.) представляются эколингвистам не в качестве самозамкнутых автаркичных элементов лингвистического пространства, но как система единичных структур, тесно взаимодействующих с окружающим миром. Язык в этом смысле всегда интерактивен и интертекстуален, ибо с одной стороны, существует в логике активного
межъязыкового взаимодействия, а с другой стороны, обнаруживает в себе самом внутренний диалог текстов и лингвистических протоколов.
Один из основателей эколингвистики Э. Хауген [17] специально эксплицирует ментальную природу языка, истинной средой которого является «общество, которое использует его в качестве одного из своих культурных кодов» [17, р. 57]. Язык, имея различные формы материального закрепления и опосредования, тем не менее, бытийствует только « в сознании своих пользователей» и его функциональность проявляется «только в отношении этих пользователей друг с другом и с окружающим миром» [17, р. 57].
Артикуляция имманентной вовлеченности и включенности языкового сегмента в ментальные структуры социума является знаковым положением эколингвистической теории, в рамках которой эколингвисты исследуют принципы «экологичности использования языка в разных сферах общения: в сфере современной электронной коммуникации, в политическом и медийном дискурсах» [5, с. 91]. Не случайно поэтому, что сфера исследования феномена «экологизации» экстенсивно растет, охватывая все новые и новые области научного знания.
В целом, как уже было заявлено ранее, можно говорить об «экологизации» научного мировоззрения как генеральном тренде или основополагающей тенденции в развитии современной методологической культуры. В орбиту внимания социоэкологов вовлекаются разнообразные феномены культурной жизни, такие как визуальный образ, медиа-среда, политический дискурс-анализ и т.п.
В рамках новой перспективной области, такой как визуалистика (иконистика) [1] формируется специфическая научная дисциплина - визуальная экология [7], ориентированная на исследования визуальных и медиальных сред в их влиянии на процессы динамических трансформаций в культурном окружении. «Визуальные экологи» прежде всего, озабочены деградацией визуальной среды, к которой ведет как «её бедность (предельно функциональная жилая и промышленная застройка, бесконечные заборы, стерильные зеркальные плоскости офисов), так и избыточность визуальной информации» [7, с. 43]. Парадоксально, но именно избыточность визуальной среды является главным фактором деградации ее содержательных и формообразующих компонентов. Визуальная среда выхолащивается и упрощается, становится навязчиво-суггестивной и репрессивной по отношению к ее потребителям. Имеет место «угнетение зрительного восприятия», которое становится «нечувствительным не только к информационным, но и к чувственным образам» [7, с. 43]. Происходит прогрессирующая утрата перцептивных навыков, которая в свою очередь оборачивается общей регрессией визуальной культуры. Как отмечают современные отечественные исследователи Колесникова В. А. и Савчук В. В., «избыточность восприятия вызывает привыкание, а привыкание ведет к зависимости, к визуальной булимии и, в конечном итоге, к «перееданию» визуальной информации» [7, с. 43].
Современная урбанистическая среда мегаполиса как раз и является наиболее рискогенной и небезопасной для визуального существования ее обитателей и требует соответствующих мер по оздоровлению и коррекции, в том числе и в плане «разработки адекватных стандартов визуального загрязнения и реализации эффективных проектов взаимодействия» [7, с. 45] в городских пространствах инфообмена.
Тесно связанной и с визуальной экологией и с эколингвистикой областью исследований является медиаэкология или экология СМИ [4], предлагающая расширить сферу влияния экологических стандартов в коммуникативном пространстве медиасреды [15].
Медиаэкология является не просто одним из этапов в становлении экоцентричной парадигмы. Учитывая влияние и роль СМИ в современном обществе, интегративный потенциал медиа распространяется в экологии СМИ на сопредельные области экологии истории, экологии политики, экологии религии и т.п.
Основные интеллектуальные интенции медиаэкологии можно проследить уже в творчестве Г. М. Маклюэна [9], предложившего холистический подход в отношении связи современных коммуникативных технологий, когнитивных процессов и феноменов социальной жизни. По-сути, Маклюэн продолжил в своей работе шекспировский опыт написания «полного исчерпывающего руководства по изучению расширений человека» [9, с. 13], раскрывая нам логику технологических сдвигов и бифуркаций в их антропологическом и социально-культурном измерениях. Маклюэн не устает повторять, что любая технологическая инновация как ординарная или экстраординарная форма «человеческого расширения» «оказывает воздействие на весь психический и социальный комплекс» [9, с. 6], поэтому невозможно элиминировать проблему соотнесенности технологических изменений с качественными трансформациями человеческой природы. Человек из «Галактики Гутенберга» [10] и человек из «Галактики Интернет» [6] не тождественны друг другу, поскольку принадлежат как различным технологическим мирам, так и альтернативным семантическим мирам.
В данном случае, можно говорить об особом антиуниверсалистском проекте в понимании природы и сущности человека. Социальная природа человека в целом несамотождественна, поэтому необходимо признать релятивность социального опыта, изменяющегося вместе с изменением технологического контекста, и трансгрессивность этого же опыта в качестве способности человека и человечества в целом «устремляться за пределы известного к неизведанному, открывать новое, создавать нечто, ранее не виданное, чего нет в природе» [2].
Очевидно, что экоцентричная парадигма коррелятивна нынешним стандартам и критериям постнеклассической рациональности, найдя корректное теоретическое воплощение в релевантных науковедческих моделях и программах. Весь совокупный опыт экологизации научного знания можно признать значительным явлением в реализации идей междисциплинарности и
трансдисциплинарности как атрибутов науки постнеклассического типа. Экодискурс же и его номологические проекции («номологические корреляты») в социогуманитаристике, как нам представляется, удачно вписываются в общий социоментальный контекст эпохи постмодерна как одного из поздних этапов в развитии современного научного знания. Пресловутая эстетизация научного знания, «экологизация» понятийно-категориального аппарата, холистические интерпретации целостности и взаимосвязи всех процессов надорганической, органической и сверхорганической природы, как собственно и идея междисциплинарного синтеза и диалога, являются смысловыми маркерами того типа научной культуры, который активно популяризируется в современной научной среде и имеет очевидные точки роста в дальнейшем прогрессе научных знаний и представлений.
В качестве конструктивной критики экознания и экометодологии можно высказать несколько замечаний относительно нынешнего статуса подобных исследований в системе парадигмальной науки. Как нам представляется, существенным недостатком всей совокупности «экоориентированных» методологий является во многом декларативный характер их теоретических положений, недостаточная проработанность понятийно-категориального аппарата и в целом незавершенный процесс институционализации указанного типа знания. По большей части экопроблематика функционирует в границах междисциплинарного научного дискурса («экодискурса»), на уровне академического обсуждения, вне четких стандартов номологизации. Превращение экологического дискурса в устойчивую форму научного мировоззрения, то есть трансформация дискурсивного производства в собственно интеллектуальный продукт, соответствующий четким критериям научной рациональности, является, по нашему мнению, первостепенной задачей современных междисциплинарных исследований.
Литература
1. Батаева Е. В. Социальная визуалистика и медиа-визуальность // Научные ведомости БелГУ. Сер.: Философия. Социология. Право. 2013. Вып. 26. № 23 (166). С. 196-204.
2. Бачинин В. А. Социология : учеб. пособие. Харьков: Консум, 2003.
576 с.
3. Бейтсон Г. Разум и природа. Необходимое единство / пер. с англ. А. И. Фета. Новосибирск: Ин-т семейн. терапии, 2005. 187 с.
4. Воробьев В. П., Степанов В. А. Проблемное поле медиаэкологии: опыт демаркации научного направления // Весшк Беларускага дзяржаунага ушверсггэта. Сер. 4: Фшалопя. Журналютыка. Педагопка. 2011. № 2. С. 86-90.
5. Ионова С. В. Основные направления эколингвистических исследований: зарубежный и отечественный опыт // Вестник Волгогр. гос. ун -та. Сер. 2: Языкознание. 2010. № 1 (11). С. 86-93.
6. Кастельс М. Галактика Интернет: размышления об Интернете, бизнесе и обществе. Екатеринбург: У-Фактория, 2004. 328 с.
7. Колесникова Д. А., Савчук В. В. Визуальная экология как дисциплина // Вопросы философии. 2015. № 10. С. 41-50.
8. Котлярова В. В., Руденко А. М., Сербиновская Н. В. Дискурсивно-когнитивная парадигма лингвофилософии в контексте философии и методологии гуманитарных наук // Гуманитарные и социальные науки. 2017. № 1. С. 11-19.
9. Маклюэн Г. М. Понимание Медиа: внешние расширения человека / пер. с англ. В. Николаева. М.; Жуковский: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 2003. 464 с.
10. Маклюэн Г. М. Галактика Гутенберга: сотворение человека печатной культуры. Киев: Ника-Центр, 2003. 432 с.
11. Маньковская Н. Б. Париж со змеями (введение в эстетику постмодернизма). М.: ИФРАН, 1994. 222 с.
12. Новгородцева А. Н. Социальная экология : учеб.-метод. пособие. Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2015. 76 с.
13. Смирнов Д. Г. «Экология разума» Г. Бейтсона: поиски семиотических оснований ноосферной истории // Вестн. высш. учеб. заведений. Сер.: Гуманит. науки. 2011. Т. 2, № 4. С. 314-319.
14. Харре Р. Теория позиционирования // Вестник Удмурт. ун-та. Сер.: Философия. Психология. Педагогика. 2007. № 9. С. 193-203.
15. Экология медиасреды: проблемы безопасности и рационального использования коммуникативных ресурсов : матер. II Междунар. науч.-практ. конф. М.: МГУ, 2016. 170 с.
16. Park R. E., E. W. Burgess, McKenzie R. D. The City: Suggestions for the Investigation of Human Behavior in the Urban Environment. Chicago: University of Chicago Press, 1925. 239 p
17. Haugen E. The ecology of language // The Ecolinguistics Reader: Language, Ecology and Environment / ed. by A. Fill, P. Muhlhausler. L.; N. Y.: Continuum, 2001. P. 57-67.
References
1. Bataeva E. V. Sotsial'naya vizualistika i media-vizual'nost' [Social visualistics and media-visibility] // Nauchnyye vedomosti BelGU. Ser.: Filosofiya. Sotsiologiya. Pravo [Philosophy. Sociology. Law. 2013. Vol. 26. No. 23 (166). P. 196-204.
2. Bachinin V. А. Sotsiologiya [Sociology]: tutorial. Kharkov: Konsum, 2003. 576 p.
3. Bateson G. Razum i priroda. Neobkhodimoye yedinstvo [Mind and Nature. Necessary unity] / trans. from English by А. I. Fet. Novosibirsk: In-t semeyn. terapii, 2005. 187 p.
4. Vorob'ev V. P., Stepanov V. А. Problemnoye pole mediaekologii: opyt demarkatsii nauchnogo napravleniya [Problem field of media ecology: the experience of demarcation of scientific direction] // Viesnik Bielaruskaha dziarzaunaha univiersiteta. Ser. Four: Filalogiya. Zhurnalistyka. Pedagogika. 2011. No. 2. P. 86-90.
5. Ionova S. V. Osnovnyye napravleniya ekolingvisticheskikh issledovaniy: zarubezhnyy i otechestvennyy opyt [Main directions of ecolinguistic research: foreign and Russian experience] // Vestnik Volgogr. gos. un-ta. Ser. 2: Yazykoznaniye [Linguistics]. 2010. No. 1 (11). P. 86-93.
6. Castells M. Galaktika Internet: razmyshleniya ob Intemete, biznese i obshchestve [Internet Galaxy. Reflections on the Internet, business and society]. Ekaterinburg: U-Factoria, 2004. 328 p.
7. Kolesnikov D. A., Savchuk V. V. Vizual'naya ekologiya kak distsiplina [Visual ecology as a discipline] // Voprosy filosofii [Issues of Philosophy]. 2015. No. 10. P. 41-50.
8. Kotlyarova V. V., Rudenko A. M., Serbinovskaya N. V. Diskursivnaya i kognitivnaya paradigma lingvo-filosofii v kontekste filosofii i metodologii gumanitarnykh nauk [Discursive and cognitive paradigm of linguistic philosophy in the context of philosophy and methodology of the humanities] // // Gumanitarnyye i sotsial'nyye nauki [Humanities and social sciences]. 2017. No. 1. P. 11-19.
9. McLuhan H. M. Ponimaniye Media: vneshniye rasshireniya cheloveka [Understanding Media: External Human Extensions] / trans. from English by V. Nikolayev. Moscow; Zhukovskiy: KANON-press-TS, Kuchkovo pole, 2003. 464 p.
10. McLuhan H. M. Galaktika Gutenberga: sotvoreniye cheloveka pechatnoy kul'tury [Galaxy Gutenberg: creation of human print culture]. Kiev: Nika-Tsentr, 2003. 432 p.
11. Man'kovskaya N. B. Parizh so zmeyami (vvedeniye v estetiku postmodernizma) [Paris with snakes (introduction into postmodernism aesthetics). Moscow: IFRAN, 1994. 222 p.
12. Novgorodtseva A. N. Sotsial'naya ekologiya [Social ecology]: tutorial. Ekaterinburg: Publishing House of the Ural University Press, 2015. 76 p.
13. Smirnov D. G. «Ekologiya razuma» G. Beytsona: poiski semioticheskikh osnovaniy noosfernoy istorii ["Ecology of mind" by G. Bateson: search for the semiotic foundations of noospheric history] // Vestn. vyssh. ucheb. zavedeniy. Ser.: Gumanit. nauki [Humanities]. 2011. Vol. 2, No4. P. 314-319.
14. Harre R. Teoriya pozitsionirovaniya [Positioning theory] // Vestnik Udmurtskogo universiteta [Bulletin of Udmurt University]. Ser.: Filosofiya. Psihologiya. Pedagogika [Philosophy. Psychology. Pedagogy]. 2007. No. 9. P. 193203.
15. Ekologiya mediasredy: problemy bezopasnosti i ratsional'nogo ispol'zovaniya kommunikativnykh resursov [Media environment ecology: issues of security and rational use of communicative resources]: Proceedings of II International scientific and practical conf. Moscow: Moscow State University, 2016. 170 p.
16. Park R. E., Burgess E. W., McKenzie R. D. The City: Suggestions for the Investigation of Human Behavior in the Urban Environment. Chicago: University of Chicago Press, 1925. 239 p
17. Haugen E. The ecology of language // The Ecolinguistics Reader: Language, Ecology and Environment / ed. by A. Fill, P. Muhlhausler. L.; N.Y.: Continuum, 2001. P. 57-67.
Статья поступила в редакцию 2.08.2018 Статья допущена к публикации 30.09.2018
The article was received by the editorial staff2.08.2018 The article is approved for publication 30.09.2018
