CC BY
115
К 280-летию со днярождения Екатерины II
Т. Г. Фруменкова,
доцент кафедры русской истории
ЕКАТЕРИНА II И И. И. БЕЦКОЙ (1764-1767 гг.)*
В сотрудничестве И. И. Бецкого и Екатерины II самым плодотворным было десятилетие, открывавшееся принятием «Генерального плана» воспитательного дома 1763 г. В рамках этого периода можно различить два этапа. Первый из них продолжался до 1767 г., завершился принятием второй и третьей частей плана и отличался активным законотворчеством, связанным с реализацией планов И. И. Бецкого. Ряд частных указов императрицы 1763-1766 гг. был направлен на увеличение доходов воспитательного дома1 и свидетельствовал о поддержке его первого детища. В некоторых законодательных актах имена Екатерины и ее сподвижника не упоминаются, в других И. И. Бецкой является только адресатом распоряжений, но участие обоих в их появлении было значительным.
В январе 1764 г. вышел указ Синода «Об увещании чрез проповедников простый народ к милосердию и сохранению живота неповинных младенцев». Он сопровождался рассылкой манифеста Екатерины и «Генерального плана». Со ссылкой на священное писание Синод подтверждал богоугодный характер воспитательного дома и объявлял духовенству, что предлагает всем сынам церкви с благодарностью принять «высокомонаршее о несчастливорожденных младенцах сердоболие» и проповедовать о нем «не для послабления ко греху, но для избежания сугубого». Архиереям рекомендовалось «народ к милосердию... увещать» и «крепко смотреть», чтобы их подчиненные «под видом строгости исполнения закона Божия скверноприбытчества не касались». Подброшенных в храмы детей священникам полагалось крестить, отдавать «для вскормления честным. людям», а затем отсылать в воспитательный дом: «А еще бы и богоугоднее было, если бы всяк в своей епархии потщался... для таковых сиропитательницу устроить, как. покойный митрополит Иов. в Великом Новегороде устроил»2. Указ имел большое значение: современники и историки считали духовенство одним из главных виновников гибели детей, рожденных вне брака. Между тем отношение многих духовных лиц к организации домов оставалось отрицательным.
6 марта 1766 г. Сенат выпустил указ «О содержании незаконнорожденных младенцев в Казанской губернии», устанавливающий преемственность призрения подкидышей. Любопытно, что дети в указе именуются «незаконнорожденными», хотя «Генеральный план» ввел в официальный обиход эпитет «несчастнорожденные». В богадельнях Казанской губернии за счет губернской канцелярии в это время продолжали содержать «зазорных младенцев». «Пришедших в возраст» мальчиков отдавали в школу, а девочек раздавали «партикулярным людям (очевидно, в услужение — Т. Ф) с заплатою в казну денег». В 1765 г. «наличных. младенцев показано. 11 человек». В том же году по указу Сената на их содержание решили отпускать суммы из Коллегии экономии. Изучив материалы, Сенат приказал отпускать деньги на «наличных» детей, а затем «помянутых ныне в Казани . и впредь будущих младенцев в. воспитательный дом. доставлять»3. Выходит, кое-где в России призрение сирот по петровским постановлениям продолжалось, но, видимо, в немногих местах, раз уж по поводу Казани потребовалось принять специальный указ.
Императрица принимала активное участие и в практической работе по организации дома. К тексту плана, присланному в Москву в сентябре 1763 г., был приложен доклад И. И. Бецкого, утвержденный Екатериной. Согласно ему, первым главным надзирателем дома стал профессор Московского университета Ю. Рост. В докладе также говорилось о пожаловании дому «каменных материалов» и «об отдаче» под строительство его нового здания Васильевского сада и «торговых
Продолжение. Начало см.: Фруменкова Т. Г. Екатерина II и И. И. Бецкой (1762-1763 гг.) // Вестник Герценовского университета. 2009. № 4. С. 70.
бань». Примерно в те же дни И. И. Бецкой известил московских коллег: императрица сообщила ему, что главнокомандующий Москвы граф П. С. Салтыков «о пользах воспитательного дома стараться не оставит»4. Первыми опекунами в 1763 г. были назначены лица, хорошо известные как главному попечителю, так и Екатерине, с которой, вероятно, он советовался. Их отправляли из Петербурга в Москву5. При посредничестве И. И. Бецкого Екатерина присвоила опекунам следующие чины. В начале 1765 г. она подписала указ об увольнении Ю. Роста и назначении главным надзирателем дома историка академика Г. Ф. Миллера. В марте 1766 г. по своему желанию и по указу императрицы историограф был отправлен «к Московскому архиву иностранных дел»6. До начала 1770-х гг. кандидатуры главного надзирателя и опекунов утверждались Екатериной или согласовывались с ней.
Императрица до конца дней ежегодно делала самые значительные пожертвования в пользу воспитательных домов. Согласно итоговой ведомости, Екатерина пожаловала на воспитательные дома 2 000 050 руб.7 Она побуждала к деятельной благотворительности лиц из своего ближайшего окружения. Под ее влиянием многие из них перечисляли дому большие суммы, стали его первыми попечителями, а в 1763 г. даже вызвались принимать брошенных детей в своих столичных усадьбах8.
Совместная законотворческая и законодательная деятельность Екатерины и И. И. Бецкого в 1764-1766 гг. была посвящена общим проблемам воспитания, созданию новых учебно-воспитательных учреждений и реформированию уже действовавших. 22 марта 1764 г. императрица утвердила доклад И. И. Бецкого «О воспитании юношества обоего пола», значительную часть которого автор представил в виде записанных им устных распоряжений и размышлений самой Екатерины.
Доклад утверждал, что петровские реформы в сфере образования не имели успеха, и «Россия до сего времени и произвести не смогла» людей, которые «в других местах третьим чином или средним называются». В нем говорилось, что «один только... просвещенный науками разум не делает еще доброго и прямого гражданина; но паче во вред бывает, если кто от самых нежных юности своей лет воспитан не в добродетелях». В таких условиях государство не может ожидать успехов в науках и искусствах и появления «третьего чина людей». «Корень всему добру и злу воспитание», — вслед за императрицей заявлял И. И. Бецкой. Во исполнение этого «неоспоримого правила» предполагалось «произвести сперва способом воспитания, так сказать, новую породу, или новых отцов и матерей, которые б детям своим те же. воспитания правила в сердце вселить могли, какие получили сами», и так происходило бы из рода в род. Сложности задачи осознавались Екатериной и И. И. Бецким: «Преодолеть суеверие веков, дать народу своему новое воспитание и, так сказать, новое порождение, есть дело, совокупленное с невероятными трудами, а прямая оных польза остается вся потомству»9.
«Генеральное учреждение» предполагало создание в России воспитательных училищ для произведения «способом воспитания. новой породы» людей и появления в государстве «третьего чина» или сословия. Его формированию Екатерина уделяла в 1760-х гг. особое внимание. В апреле 1766 г. она сообщала г. Жоффрен в письме, в котором много говорилось о сотрудничестве с И. И. Бецким: «Среднее сословие будет существовать, если бы даже пришлось ему носить ваше имя, так как вы убеждены по опыту, что это сословие — самое счастливое. Нужно будет создать его; это соображение меня скоро побудит действовать, так как я считаю осуществление его непременным долгом моего сана»10.
В закрытых, изолированных от внешней среды училищах дети должны были находиться с 5-6 до 18-20 лет. В воспитательный дом принимали новорожденных, а изоляцию от внешнего мира сирот осуществить было гораздо проще. Одной из главных целей дома как раз и стало воспитание «новой породы» и формирование людей «третьего чина». «Интерес императрицы к такому пути расширения социальной структуры общества есть лишь часть более широкого плана, — пишет французский историк Э. Каррер Д'Анкосс. — В 1764 г., когда она безуспешно пытается разжать тиски рабства, именно в распространении образования она видит решающий фактор изменения социального порядка, находившегося в полном противоречии с духом эпохи Просвещения»11.
«Генеральное учреждение» открывает серию законопроектов середины 1760-х гг., в ходе обсуждения которых меняется характер отношений И. И. Бецкого с Екатериной. В 1763-1764 гг. И. И. Бецкой в первую очередь чтец императрицы. В письме г. Жоффрен от 6 ноября 1764 г. она описывает свой распорядок дня. По будням после обеда, сообщает Екатерина, является «le vilain General (гадкий генерал, так императрица, по сообщению самой г. Жоффрен, называла «своего любимца генерала Бецкого»), чтобы читать мне наставления; он берет книгу, а я свою работу. Чтение наше, если его не прерывают пакеты с письмами или другие помехи, длится до пяти часов с половиною». В том же письме она обращается к адресату со следующими словами: «Не сердитесь так на генерала, которого вы браните; он действительно ужасно занят, не только своею должно-
стью, но и множеством новых заведений и проектов. Мы зовем его детским магазином. Он заведует воспитательным домом, академиею художеств и воспитанием девиц»12.
16 октября 1765 г. Екатерина кокетливо благодарила г. Жоффрен за подаренный стол: «Я постараюсь, чтоб этот красивый столик не подвергся участи остальных, поставленных в моей комнате и разваливающихся почти под тяжестью нагроможденных на них вещей... Ваш же я постараюсь содержать незаваленным, но это напрасный труд, в чем я убеждена (курсив автора письма. — Т. Ф.): через несколько дней и он будет завален, ибо весь мир старается об этом, и прежде всех генерал. Начнет он с того, что положит свою книгу и увеличительное стекло; потом план, какой-нибудь сверток бумаги, конверты, письма, наконец, камни обработанные или необработанные, или какие найдет под ногами на улице, а кончит тем, что мне скажет: "Ах, у Вас нельзя найти и уголка, куда бы поставить что-нибудь"»13.
5 мая 1764 г. Екатерина подписала указ «О воспитании благородных девиц в Санкт-Петербурге» и устав воспитательного общества. Воспитание и обучение дворянок должно было иметь сословный характер, но содержание этого устава, как и принятых позже уставов других учебных заведений, перекликалось с законодательными актами о воспитательном доме. Все они были сочинены И. И. Бецким, рассмотрены коллегией из приближенных императрицы и согласованы с ней. Все училища были закрытыми, получали коллегиальное управление. Детей разделяли на несколько возрастов, обучать их следовало по способностям. Автор уставов заявлял, что «праздность почитается источником всех пороков», предполагал возбуждать в воспитанниках, включая дворянских девочек, «охоту к трудолюбию». Повсюду не рекомендовались «строгости» и запрещались телесные наказания учеников и служителей, «дабы юношество не видело ни малого примера суровости».
Указ «О воспитании благородных девиц» заявлял о необходимости воспитывать и обучать не только мальчиков, но и девочек. Это положение будет с еще большей определенностью раскрыто в третьей части «Генерального плана». Наконец, устав обещал особенное покровительство сиротам14. Так «Генеральное учреждение» впервые было использовано в качестве источника педагогических идей. Результатом их реализации стало создание первого в России и второго в Европе женского учебного заведения.
4 ноября того же 1764 г. Екатерина II подписала «Устав Императорской академии. художеств. с воспитательным при оной академии училищем». Его также многое объединяло с законодательными актами о создании воспитательного дома. Манифест Екатерины заявлял о преемственности традиций, унаследованных от Елизаветы Петровны, и подчеркивал антикрепостнический характер учреждения. Выпускников училища императрица жаловала с «потомками в вечные роды» свободой. Поступать в него могли выходцы из всех сословий, кроме крепостных, не имеющих «от господ своих увольнения». В устав Академии впервые вошла ссылка на «особо сочиненные физические примечания», по которым в училище следовало учредить для детей «всякие невинные забавы, игры и гуляния»15.
Те же принципы легли и в законы 1765-1766 гг., посвященные кадетскому корпусу16. На них базировался и утвержденный императрицей 11 сентября 1766 г. новый устав корпуса. Его антикрепостнический характер проявился в том, что «ни под каким видом никому в корпусе», как и во всех прочих воспитательных заведениях, не разрешалось иметь крепостных слуг. Устав дополнялся «Рассуждениями, служащими руководством к новому установлению Шляхетского кадетского корпуса». Автор рассуждений не назван, но им явно был И. И. Бецкой. Текст написан от первого лица, наполнен отсылками к заграничным путешествиям, а также сведениями, полученными из трудов античных авторов и сочинений просветителей.
Автор обстоятельно рассуждает о физическом воспитании будущих офицеров, целью которого должно стать появление красивых и крепких дисциплинированных людей. Часть размышлений он посвящает системе наказаний для кадетов. И. И. Бецкой вновь исключает возможность телесных наказаний и возражает против педантичного соблюдения «маловажных правил», наказаний «за всякие погрешности, шутки и неосторожности», не учитывающих возрастных особенностей детей, которые могут вселить в них «ненависть к повиновению». «Особливое примечание» к «Рассуждениям» возвращает читателя к главной идее Екатерины II и И. И. Бецкого тех лет: к стремлению «завести третий или средний чин народа». Помочь этому должны были новые методы воспитания дворян. Задачей Шляхетского корпуса становилась подготовка не только грамотных офицеров, но и знатных граждан, «искусных в политической экономии и в законах своего отечества»1 . Считалось, что появление новой породы дворян будет способствовать формированию третьего сословия.
16 ноября 1766 г. Екатерина подписала указ о распространении по «присутственным местам» страны «Краткого наставления, выбранного из лучших авторов с некоторыми физическими примечаниями о воспитании детей от рождения до юношества». В примечании к «Наставлению», вкпю-
ченному в Полное собрание законов, сообщалось, что оно было утверждено по рапорту И. И. Бецкого в силу уже принятых уставов Воспитательного общества благородных девиц, Академии художеств и Сухопутного шляхетского корпуса18.
Первое упоминание о «физических примечаниях», как уже отмечалось, попало в устав Академии, опубликованный в 1764 г. Их появление, видимо, было связано с высочайшей смертностью детей в Московском воспитательном доме летом и осенью 1764 г., в первые же месяцы их приема. 11 октября 1764 г. опекуны составили 16 вопросов, «касающихся до питомства детей и о спасении их жизни», чтобы обсудить их с «господами докторами». Врачи представили письменный отзыв. Половина жизненно важных вопросов не получила ответа, консультанты оставили их на усмотрение «доктора, который дом смотрит»19. Подобные рекомендации не удовлетворили опекунов и главного попечителя. Тогда И. И. Бецкой попросил доктора Р. Санхеса составить правила физического воспитания детей. Когда сочинение Р. Санхеса было прислано в Россию, точно неизвестно, но дело под заголовком «Предложения, каким образом надлежит вскармливать и воспитывать найденных ребят в России», датировано 1764 г. В начале февраля 1765 г. было «переведено через вексель во Францию к... доктору Саншесу за его для воспитательного дома труды триста рублев»20.
В декабре 1765 г. И. И. Бецкой писал опекунам: «Физические мои примечания о вскормлении детей в опекунский совет уже сообщены, предлагаю перевод с полученного из Парижа от. Санше-са рассуждения о том же»21. К письму прилагались подлинник и копия перевода документов. Они открываются сочинением, заглавие которого почти полностью совпадает с законодательным актом 1766 г.: «Краткое наставление. о воспитании физическом детей от их рождения до отрочества». Второй частью перевода были «Предложения» о вскармливании «найденных ребят». «Физические примечания» И. И. Бецкиого, если они вообще существовали, пока не обнаружены. Сравнение печатного текста «Краткого наставления», которое по указу Екатерины поступило в государственные учреждения, с рукописным переводом труда Р. Санхеса подтверждает, что в основу правил, ставших законом, было положено сочинение известного врача.
И. И. Бецкой изменил композицию разделов «Краткого наставления» и переставил некоторые статьи. Отдельные формулировки переработаны, добавлено несколько статей. Так, статья 90 предписывала не наказывать детей за ушибы и ссадины, полученные во время игр, что должно было избавить их «от многих бед и болезней». По мнению ее автора, примеры показывали, что дети, опасаясь наказания, могли скрывать свои травмы «иногда до неизлечимости»22. Наконец, Р. Санхес излагал правила физического воспитания детей «до отрочества», а опубликованное «Краткое наставление» — «до юношества». Дополнительные статьи об особенностях физического воспитания подростков от 12 до 15-16 лет, по-видимому, подготовил И. И. Бецкой. Впрочем, в них он вновь ссылается на Р. Санхеса, рекомендовавшего использовать русские бани в оздоровительных целях «для детей воспитательного дома». Итак, «Краткое наставление» своим появлением обязано проблемам воспитательного дома. Среди учреждений, которые должны были применять новые правила, дом не значился. В 1767 г. ряд их положений войдет в третью часть «Генерального плана» дома.
Во второй половине 1760-х гг. — в 1766 или в 1767 г. — И. И. Бецкой, скорее всего, побывал в отпуске за границей23. В «Проекте указа Сенату с собственноручными приписками Екатерины II об увольнении Бецкого за границу», датированном 1766 г., императрица сообщала, что «Бецкой отпущен для излечения в чужие края к водам» и давала распоряжения о временном порядке управления подведомственными ему учреждениями. О воспитательном доме говорилось: «Хотя в Московском воспитательном доме преемник ему по плану в должность вступит, однако ж опекунскому совету переписки с ним чинить и советами его пользоватьсямогут» 4. Документы свидетельствуют, что с марта по декабрь 1767 г. И. И. Бецкой с опекунским советом не переписывался25. В пользу того, что пребывание за границей пришлось на время утверждения второй и третьей частей «Генерального плана», говорит и одно из примечаний к его тексту. Во время своего путешествия И. И. Бецкой обещал употребить все силы, чтобы «снабдевать дом сей людьми достойными» для организации при нем «мануфактур, фабрик, до художеств и ремесла касающихся»26. Впрочем, вопрос об отпуске И. И. Бецкого в 1766-1767 гг. нуждается в дальнейшем исследовании.
Вторая и третья части плана по-прежнему именовались «Генеральный план Московского воспитательногодля приносных младенцевдома» и были подписаны Екатериной II 11 августа 1767 г. Закон открывался письмом И. И. Бецкого членам опекунского совета. По его мнению, которое разделяла и императрица, опекуны нуждались в специальном стимулировании. Автор письма обратил внимание на то, что новое учреждение уже стало «вечным знаком. государствования» Екатерины. «Надобно только, — писал он, — 1, чтоб уставы и узаконения во всем наиточнейше исполняемы были; 2, знать, как в последующее время производить в действие данные сему дому привилегии». Автор косвенно признавал недостаточность законодательных рамок деятельности дома и по повелению императрицы дополнил свой план. Его вторая часть, согласно пояснениям И. И. Бецко-
го, излагает то, «к чему обязаны начальники сего дома и коим образом узаконения точно исполнены быть могут». В третьей части раскрываются «должности (здесь: обязанности. — Т. Ф) подчиненных и способ воспитания, сходного с намерением, с которым сие учреждение последовало». Обращаясь к опекунам, И. И. Бецкой не раз ссылался на авторитет Екатерины и призывал подчиненных с «ревностию» приступить к познанию нового закона, в котором излагались ее истинные намерения. Появление конкретизированных разделов плана было выстрадано годами становления воспитательного дома.
Далее по сложившейся традиции следует доклад одобривших законопроект «знатных персон». Тексту предшествует доклад И. И. Бецкого, обращенный к Екатерине. Автор называет «снисхождение «ко младенцам, от людей зверски отверженным» высшей добродетелью монарха. Опыты подобного благодеяния и проявила императрица, подписав законы, положенные в основание дома. «Но сего не довольно, — продолжал И. И. Бецкой. — Ваше императорское величество хощете, чтоб с изящным разумом изящнейшее еще соединялося сердце: ибо качество разума не занимает первой степени в достоинствах человеческих, украшает оные, а не составляет». Таким, в его изложении, был предмет наставлений, полученных от императрицы и положенных в основу дополнений к плану. По сообщению И. И. Бецкого, Екатерина не только ознакомилась с текстом, но и собственноручно поправляла его. Старый придворный закончил свой доклад изысканным комплиментом в ее адрес: «Петр Великий создал в России людей: Ваше Величество влагаете в них душу».
Первая глава второй части получила название «О должности опекунского совета» и напоминала его членам, что им «над всем воспитательным домом поручено правление». Опекунам полагалось действовать «по праву естественному и человеколюбию», признавать себя «отцами многих тысяч детей» и радеть об их добром воспитании. Вторая глава регламентировала собрания опекунского совета. Третья была посвящена администраторам дома, в которых законодатели хотели видеть совершенных людей эпохи европейского Просвещения.
Третья часть «Генерального плана» является квинтэссенцией педагогических взглядов И. И. Бецкого, разделяемых Екатериной. Она адресовалась учителям и «приставникам» в то время, когда перед сотрудниками дома в полный рост встали задачи обучения и воспитания.
В разделе «О содержании детей» кратко повторялись и развивались рекомендации «физических примечаний» о пище, одежде, постелях и сне, правилах гигиены и основных занятиях малолетних детей. И. И. Бецкой вновь полемизировал с традиционным презрительным отношением к игре и представлением, согласно которому требовалось, чтобы малыши были «тихи, постоянны и рассудительны».
Подросшим питомцам по закону полагалось давать расширенное несколькими предметами начальное образование. И. И. Бецкой разразился целой тирадой против схоластических методов обучения детей. Образование должно было носить практический характер. К примеру, воспитанникам полагалось уметь считать, сколько «меновщику надобно» и особенно иметь навыки ведения приходо-расходных книг «по италианскому обряду».
В полемическом стиле отвечал законодатель и на вопрос, нужно ли в воспитательном доме учить девочек тому же, что и мальчиков. В возвышенных и трогательных выражениях он напоминал всем читателям плана, что «за первое предводительство, оказанное нам, как на свет вышли, за первую помощь и сбережение, за первое пропитание, за первые наставления и за первую дружбу, которою в жизни своей пользуемся» все обязаны «одному женскому полу. Но мы, человеки, столь тщеславимся превосходством в крепости сил своих, столь горды, и при том столь упрямы и неправосудны, что и в приобретении наставлений, к просвещению разума потребных, препятствуем такому полу, которому мы ... за все одолжены».
Главным средством воспитания служили, как многократно подчеркивал И. И. Бецкой, добрые примеры. Образцом для подражания должны были стать наставники, обладающие «добродетелью, трезвостью, крепостью, снисхождением и любовью». Всем учителям, надзирателям и «приставникам» полагалось иметь собственную семью. Признавалось полезным, чтобы в доме служили оба супруга. Законодатель считал, что замужние женщины или вдовы проявляют «больше искусства нежности и соболезнования» при воспитании детей, а женатые мужчины работают «исправнее и прилежнее».
Наставление питомцев должно было иметь и наглядный характер. Над дверями всех помещений дома главный попечитель предлагал большими буквами написать «общие правила нравоучения:
1. Не делай другим, чего себе не желаешь.
2. Поступай сдругими, как хочешь, чтоб с тобою поступали.
А в залах на стене, которая виднее прочих, также большими буквами:
1. Не делай зла и не досаждай никому.
2. Не вреди никакому животному и не озлобляй его.
3. Не лги.
4. Не будь никогда празден».
Учителям полагалось объяснять питомцам эти правила.
В состав третьей части плана И. И. Бецкой включил «Опыт о способе сочинения... краткой нравоучительной книги для питомцев». Автор признавался, что «много отваживается», намереваясь показать «искусному сочинителю», под которым, надо думать, имелась в виду Екатерина, свой скромный труд, излагающий те нравственные понятия, которыми должен руководствоваться питомец дома от 8-9 до 14-15 лет. Детям, прежде всего, полагалось иметь представление о Боге, государе и «высокоматернем призрении» правящей императрицы. Им рекомендовалось внушать, что государство, общество и каждый подданный обязаны помогать «друзьям своим, согражданам и иноземным» в случае стихийных бедствий. Предлагалось участвовать и в «благополучии» соседей и иноземцев, по законам страны оказывать им благодеяния. Сказанное ранее автор изложил в форме вопросов и ответов. На вопрос о том, как можно оказать благодеяние, он ответил: «1. Странноприимством, 2. Миролюбием, 3. Терпением, 4. Непрерывными трудами и приобретаемым от оных опытом». Далее следовало ответить на вопросы детей о том, в чем состоит каждое из благодеяний. Питомцам полагалось также внушать правила справедливости, уважение к собственности, напоминать, что у древних «гражданские законы заключались в сих трех: не лгать, не быть праздну, не быть должным».
Возвращаясь к наставлениям для руководителей педагогов, И. И. Бецкой обратился и к проблеме наказаний. Он предупреждал, что внедрить новые принципы наказания будет непросто. В доме работали люди, воспитанные в патриархальной традиции «под строгим наказанием и ударами мучительными», и им особенно трудно обращаться с детьми ласково и «без суровости». Руководителям нужно внимательно наблюдать, чтобы кормилицы, няньки, «приставники» и учителя не обходились с питомцами так, как с ними поступали их воспитатели. Если с младенчества обходиться с детьми по предложенным принципам, то наказания будут редкими, считал автор. Предписывалось «единожды навсегда ввести в сей дом неподвижный закон и строго утвердить, никогда и ни за что не бить детей, ибо не удары в ужас приводят, но страх умножается в них от редкости наказаний, что есть самое действительное средство к их поправлению».
Вместо этого, в качестве наказания И. И. Бецкой предлагал, во-первых, заставлять детей стоять на одном месте, ни на что не опираясь, час или два; во-вторых, не пускать их гулять вместе с другими; в-третьих, делать выговор наедине, побуждая провинившихся к раскаянию; в-четвертых, переводить на хлеб и воду на 12 или 24 часа, что казалось ему посильным для детей 5-10 лет; в-пятых, заставлять их поститься, то есть лишать завтрака, иногда — обеда, но никогда не отнимать ужина.
Завершали третью часть плана рассуждения о том звании, к которому готовили питомцев. В закон были включены размышления о социальном составе российского общества. Упрощенно изображая его структуру, И. И. Бецкой утверждал, что в государстве к тому времени были утверждены только два «чина»: дворяне и крепостные. По привилегии, данной императрицей, воспитанники и их потомки сохраняли «вольность», а значит, составляли «третий чин в государстве». Ему представлялось, что получившие профессиональную подготовку питомцы легко могли найти себе пропитание в сообществе купцов, художников, торговцев и фабрикантов. Из сирот собирались готовить людей «третьего чина», но общая цель воспитания состояла в «произведении новых людей», поэтому следовало выявлять детей, одаренных «проницательным разумом и отменными понятиями», способных к искусствам, «вовсе отличным от того звания», к которому их назначили. Педагогам следовало развивать их способности, чтобы «произвести и превосходных людей по превосходству разума их и качества»27.
Итак, в воспитательном доме Екатерина и И. И. Бецкой предполагали растить питомцев «здоровых, крепких, бодрых, способных служить отечеству художествами и ремеслом». Достигать цели полагалось в первую очередь правильным физическим и нравственным воспитанием на основе «постоянного закона, которого бы ни под каким видом не нарушать».
Примечания
1. ПСЗ. Т. 16. № 11922, № 11963, № 12120.
2. Там же. № 12033.
3. Там же. Т. 17. № 12591.
4. ЦИАМ. Ф. 127. Оп. 1. Д. 1. Л. 2-2об.; РГИА. Ф. 759. Оп. 10. Д. 332. Л. 36.
5. РГИА. Ф. 759. Оп. 10. Д. 355. Л. 5.
6. РГИА. Ф. 759. Оп. 10. Д. 334. Л. 14; Д. 335. Л. 187.
7. Там же. Ф. 758. Оп. 26. Д. 370. Л. 1-2об.
8. См. подробнее: Фруменкова Т. Г. Воспитательные дома и начало светской благотворительности и общественного призрения в России в царствование Екатерины II // Благотворительность в России. Исторические и социально-экономические исследования. СПб., 2003. С. 273-274.
9. ПСЗ. Т. 16. № 12103.
10. Письма императрицы Екатерины II к г-же Жоффрен. Сообщ. А. Ф. Гамбургером // Сб. РИО. Т. 1. М., 1867. С. 285.
11. КаррерД'АнкоссЭ. Екатерина II. Золотой векв истории России. М., 2006. С. 231.
12. Сб. РИО. Т. 1. М., 1867. С. 261-263.
13. Там же. С. 278-279.
14. ПСЗ. Т. 16. № 12154.
15. Там же. № 12275.
16. Там же. Т. 17. № 12481, № 12670.
17. Там же. № 12741.
18. Там же. № 12785.
19. РГИА. Ф. 759. Оп. 10. Д. 356. Л. 38об.-39об., 50об.-51об.
20. Там же. Д. 334. Л. 70об.
21. Там же. Д. 335. Л. 1.
22. ПСЗ. Т. 17. № 12785.
23. Челобитная И. И. Бецкого // Русский архив. 1866. № 11-12. Стлбц. 1568-1569; Сб. РИО. Т. 10. СПб., 1872. С. 158.
24. Сб. РИО. Т. 10. СПб., 1872. С. 159. Курсивом в проекте выделены слова, написанные Екатериной.
25. РГИА. Ф. 759. Оп. 10. Д. 359. Л. 12; Д. 336. Л. 10, 126; Д. 360. Л. 1.
26. ПСЗ. Т. 18. № 12957.
27. Там же. Курсив издателей ПСЗ.
