CC BY
90
К у л ь т у р А, и с К у с с т в о
УДК 069.5(474.2) С. Карм
Эхо урала в эстонском национальном музее, или музеологический аспект эстонского концепта «финно-угорский мир»
В рамках строительства нового здания Эстонского национального музея (ЭНМ) и подготовки музейных экспозиций, автор статьи знакомит читателя с концепцией будущей финно-угорской экспозиции. Музеологический аспект эстонского финно-угроведения рассматривается в контексте идей культурной идентичности.
Ключевые слова: музейная экспозиция, музей как транслятор культурных идентичностей, история исследования финно-угорских культур.
На пороге своего музейного здания
Эхо Урала / Uurali kaja / Echo of the Urals - такое рабочее название носит готовящаяся финно-угорская экспозиция Эстонского национального музея (Eesti Rahva Muuseum) [1], которая станет доступной с открытием специально построенного для него здания. Экспозиция будет развернута в трех залах на двух этажах и займет 1100 м2. Она будет работать параллельно с эстонской экспозицией Диалоги Эстонии / Eestimaa kahekoned / Estonian Dialogues, в объективе которой -история культуры Эстонии и народов, ее населявших и населяющих; история обычных людей в постоянном диалоге с прошлым, общественными нормами и правилами, а также с процессами, формировавшими мировую историю. В новом здании музея предполагаются также залы для экспонирования временных тематических выставок.
Пока же на месте бывшего советского военного аэродрома, там, где должно развернуться строительство нового музейного здания (31800 м2), ведутся землеустроительные работы. Весь музейный комплекс Раади (здание, фондохранилище на территории бывшей усадьбы фон Липхардов с историческим парком и прудом, тема-парк с экспериментальными лабораториями и т.п.) раскинется на площади 415000 м2 и станет крупнейшим научно-культурным центром и туристическим объектом Южной Эстонии [2]. Предполагается, что финансирование
этого крупномасштабного проекта будет осуществляться из бюджета Эстонской Республики и фондов Евросоюза.
Концепция финно-угорской экспозиции: основные моменты
Называя будущую экспозицию «Эхо Урала», авторы концепции [3] акцентируют гамму разных выражений и значений, содержащихся в этих двух словах: Урал / уральское - это единый маркер финно-угорских народов (вместе с самодийскими народами они входят в уральскую языковую семью; в научно-популярном дискурсе слова «уральские» и «финно-угорские» часто синонимичны). Уже в ранних научных исследованиях именно Урал и его окрестности называли прародиной финно-угорских народов. Эхо - это отзвук, отклик, отголосок, отражение, ответ. Но это и воссоздание, проявление, раскрытие, истолкование, интерпретация, рефлексия, диалогичность...
Цель финно-угорской экспозиции - посредством музейных предметов и современной технологии дать посетителю возможность прикоснуться к культурам языковых родственников эстонцев; заглянуть в визуально-реконструированную окружающую среду, служившую основой формирования их своеобразия и этнической идентичности; окунуться в так называемый «финно-угорский мир», -неважно, найдет он его мифологизированным, реальным или воображаемым (следует заметить, что концептуальная группа ни в коем случае не сосредоточивается на поисках архаического «финно-угорского единства», а связывает концепцию/идею национального музея с принципами культурного многообразия и культурного диалога).
В центре внимания экспозиции - интерпретация финно-угорских культур через призму обыденного, бытового. Обращение к культуре повседневности обусловлено, прежде всего, характером финно-угорской коллекции ЭНМ, сформировавшейся в 1960-е - начале 1990-х гг. [4]. Одновременно, повседневная культура - это «жизненный континуум, непрерывность опытов, практик, восприятий, а главное - переживаний, реализующих субъективность» [5. С. 91], это именно то, на чем зиждутся картина мира, мифология, а также эстетические практики самореализации людей. В своей экспозиции мы пытаемся показать финно-угров в их ежедневных взаимоотношениях и занятиях, в окружении того «вещного мира», в котором протекает их обыденная жизнь. Пытаемся выявить и показать (насколько это возможно с помощью музейных технологий) их ментальный склад, в немалой степени связанный с локальным аспектом, подверженным климатическим условиям, социальным окружением, культурно-бытовыми традициями и другими факторами.
В основе научной концепции экспозиции лежит извечный вопрос взаимоотношений мужчин и женщин. Внимание авторов обращено на то, какие возможности предоставляют финно-угорские общества для самореализации мужчин и женщин, какова связь специфики роли мужчин и женщин с образом жизни отдельных народов и какова динамика их роли в русле общекультурных изменений. Исторически в этнографической репрезентации женщины выступают в роли хранителей и носителей традиционной культуры (женская повседневность связывается со сферой приватного); роль же мужчины в социокультурном
контексте видится в расширении границ жизненного мира и модернизации общества. Одновременно, в диалоге между исследователем и исследуемыми обычно активными, видимыми собеседниками/партнерами этнологов являются именно женщины, мужчины же по воле случая или их деятельности (чаще за пределами дома) остаются вне обозрения или выступают как пассивные наблюдатели этого диалога, лишь изредка вступая в него. Однако это ни в коей мере не умаляет роли мужчины в самой культуре - случайные реплики, меткие оценки и красноречивые иносказания создают интригующую картину взаимоотношений между мужчиной и женщиной, родителями и детьми, индивидом и обществом.
В экспозиции отводится также место истории финно-угорских исследований и культурной рефлексии в широком смысле, иначе говоря - тому, каким образом складываются наши знания и представления о коренных народах. А это означает, что экспозиция создается в диалоге с представителями финно-угорских народов. Учитывая коллективные и индивидуальные представления и понятия носителей культуры, мы пытаемся найти то, что сами финно-угры считают важным в своей культуре, и показать, какими увидели их эстонские исследователи в длящемся десятилетиями этнографическом диалоге [6. С. 3-4].
В основу архитектурной планировки главного экспозиционного помещения положен знак-символ «освещенной реки», изображение которой соединяет в себе мотивы реки и дерева, а потому может истолковываться и как языковое дерево и др. Разветвление русла реки подразделяет зал на 4 небольших островка-зала, где экспонируются культуры носителей пермских, волжских, прибалтийско-финских и угорских языков. В «воде» пульсируют слова и выражения, указывающие посетителю направление по экспозиционным залам и входы в культурно-тематические отделы. Двигаясь по освещенной реке-туннелю, посетитель поднимается на другой уровень: обозрение большого зала возможно также со смотровых площадок, расположенных над экспозицией.
В дизайн-решении экспозиции предполагается использование разных подходов: в двух первых залах эффект создается с помощью передовых технологий, графического дизайна и отдельных экспонатов-символов, которые призваны заинтриговать посетителя финно-угорской тематикой. В третьем зале экспозиции преобладает сюжетно-сценический подход, дополняемый местным нарративом, и каждый экспонат является здесь частью научно-драматургической идеи и эмоции. Видео- и мультимедийные проекты, специально создаваемые для экспозиции, призваны расширять и углублять информационно-научное поле каждой отдельной темы или тематического блока.
Авторский коллектив надеется, что новая экспозиция ЭНМ, посвященная культуре финно-угорских народов [7], станет настоящим магнитом и сможет ответить интеллектуальным и духовным запросам различных категорий музейных посетителей.
Финно-угорская тематика в музее: только ли преемственность?
Первая финно-угорская экспозиция ЭНМ (называемая финно-угорским отделом [8. Lk. 227-234]) была открыта для посетителей в конце декабря 1928 года. В двух залах музея, расположенного тогда на бывшей мызе фон
Липхардов в Раади, было представлено на общее обозрение (по разным данным) от 300 до 545 предметов культуры и быта финно-угорских народов, в том числе 14 манекенов в народной одежде [9. Lk. 255] «Отдел родственных народов в Э. Н. Музее небольшой: мы не можем сравнить его, например, с финно-угорским отделом Финского национального музея, как по размерам фондов, так и помещения, однако он дает для зрителя определенную картину культуры родственных народов, - писал в 1929 г. об открывшейся экспозиции Густав Рянк в газете Postimees. - <...> О расширении помещений отдела мы не можем даже думать до тех пор, пока музей находится в мызе Раади - однако через десятки лет должна открыться возможность для строительства достойного под музей здания, тогда, несомненно, и финно-угорские коллекции музея вырастут настолько, что найдут там достойное представительство» [10. Lk. 8-1]. (Наконец-то, спустя более 80 лет, ЭНМ стоит на пороге исполнения своей заветной мечты!).
Открытая в декабре 1928 г. финно-угорская экспозиция стала первой ласточкой, заявившей широкой общественности о ЭНМ как «огромной мастерской, посвященной делу исследования финно-угорских народов» [11. Lk. 230]. При этом в начале XX в. исследование родственных (и соседних) народов являлось неотъемлемой частью программы изучения и познания своей истории и культуры, лежавшей в основе идеи Музея, неразрывно связанной с национальной идентичностью [12. Lk. 781-782]. Следовало «уже вначале думать еще об одном широком и культурном задании. В Эстонском музее должен быть планомерно хранимый и расширяющийся финно-угорский отдел для тех родственных племен, которые еще не выросли до культурной нации. Перед наукой открывается исследовательское поле, географически простирающееся за Уральские горы и до Ледовитого океана. Наука станет колонией, где поля деятельности ей хватит на сотни лет. Малый народ почувствует стимулирующее и разгорающееся чувство величия, фантазия молодежи, ищущая широкие перспективы, найдет то, что ищет и что реально имеется» [13]. Предлагая широкое исследовательское поле, финно-угорская этнография [14. Lk. 255] стала для ЭНМ также средством, с помощью которого можно было заявить о себе научному миру [15], эта преемственность сохраняется по настоящее время.
Музеи и сегодня остаются связующим звеном между культурным наследием и обществом, хранителями, создателями и трансляторами социальных идентич-ностей. Вместе с тем перед музеями как учреждениями памяти стоит сложная про -блема определения границ музейного пространства и поисков своей идентичности, дефиниции понятия Музей и др. [16]. Под сомнение также ставится необходимость самого существования национальных музеев («забудьте national, ее уже нет, у нас позитивная глобализация!» [17. Lk. 33]). В связи с этим вполне оправдан вопрос уместности создания постоянной экспозиции, конструирующей единое культурное пространство «финно-угорский мир», или сообщество, основанное на языковом родстве и подчеркивающее этническое происхождение, и уже потому изначально противостоящее общему направлению глобального развития [18].
Насколько актуальна и привлекательна сегодня в Эстонии финно-угорская тематика? Не проще ли было бы в музейном контексте готовить временные выставки по финно-угорским культурам? Что мы хотим сказать музейному посетителю постоянной финно-угорской экспозицией? И вообще, кому она адресована [19]?
Эти и многие другие вопросы стояли и стоят перед ЭНМ с тех пор, когда еще только планировалось помещение нового здания [20] и началась подготовка к составлению исходных материалов для объявления Международного конкурса эскизов нового музейного здания (конкурс был объявлен 22.06.2004, итоги оглашены 16.01.2006). Но уже тогда, в 2004 г., у музея не было сомнений в том, что рядом с эстонской экспозицией в новом музейном здании будет отведено место для экспонирования финно-угорских культур (предлагался, например, вариант с небольшой базовой обзорной экспозицией и периодическими тематическими экспедициями по отдельным финно-угорским культурам). За редким исключением, в пользу постоянной экспозиции высказались и участники проведенного в музее в октябре 2006 г. открытого семинара «Нужна ли вообще (если да, то какая) финно-угорская экспозиция на Раади?» - ученые и общественные деятели Эстонии, занимающиеся финно-угорской тематикой (этнологи, лингвисты, художники, писатели и др.). Наравне с уловимыми намеками на особую миссию и роль музея (а в его лице - и эстонского народа) «оказывать чувство локтя родственникам по языку в деле сохранении своей культуры» [21], «кто, если не мы (сами финно-угры), будет изучать финно-угров?» [22], в высказываниях участников семинара ясно прозвучала мысль, что будущая финно-угорская экспозиция ЭНМ концептуально связана с эстонской культурой.
В связи с этим, в рамках подготовки экспозиции, вправе еще раз проанализировать некоторые аспекты эстонского финно-угроведения. Важный аргумент (без чего не могло быть и речи о финно-угорской экспозиции) - это наличие богатой музейной финно-угорской коллекции, представленной этнографическими предметами, фотографиями, этнографическими рисунками, рукописными и аудиовизуальными материалами. Оставить невостребованной в новом здании музея эту коллекцию - значит оставить не акцептированным одно из направлений научной деятельности, ставшее визитной карточкой ЭНМ [23].
Одновременно, экспонируя культуру уральских народов, музей расширяет свое культурологическое поле, выходя за границы узкого, локального, и привносит тем самым в свое пространство контекст мировой культуры (в том числе актуальной сегодня культуры коренных малочисленных народов).
Чем объяснить тот феномен, что в течение своей столетней истории, несмотря на изменения политической и научной парадигм, ЭНМ продолжал исследовательскую и собирательскую работу среди финно-угорских народов? Почему со второй половины 1960-х гг., когда в советской музейной политике активно претворялось в жизнь документирование современности и конкретно в регионе велось исследование балтийско-славянских контактов и составление Историко-этнографического атласа Прибалтики (в которое было вовлечено большинство научного персонала ЭНМ) [24], наравне с исследованием соседних культур был снова обращен взгляд ближним и дальним финно-угорским народам и их традиционной культуре?
Если в начале 1920-х гг. идейными вдохновителями финно-угорского направления в эстонской этнографической науке стали финские ученые профессор археологии Тартуского университета Аарне Микаэль Талльгрен (1885-1945) и первый директор ЭНМ, доцент этнографии Тартуского университета Ильмари Юстус Маннинен (1894-1935) [25], то судьбу финно-угорских этнографических
изысканий ЭНМ в советское время во многом предопределила деятельность местных лингвистов и фольклористов. К 1950-м гг. кафедра финно-угорских языков Тартуского университета во главе с Паулем Аристэ (1905-1990), в будущем профессором и академиком, стала одним из ведущих центров советского финно-угроведения. Вскоре здесь сформировалась своя научная школа, которую прошли многие будущие известные ученые, представители финно-угорских народов [26]. По инициативе и под редакцией П. Аристэ с 1965 г. в Таллинне начал издаваться научный журнал «Советское финно-угроведение» (с 1990 г. -"Lingüistica Uralica"), ориентированный в основном на языковедение, но печатавший также материалы по фольклору, истории и этнографии уральских народов. Участвуя вначале в составе исследовательских проектов языковедов и фольклористов, ЭНМ вскоре стал организатором этнографических комплексных экспедиций. Во многом пригодились и контакты, оформившиеся в ходе научных конференций и международных конгрессов финно-угроведов - принимающей стороной чаще всего становились местные университеты, научно-исследовательские институты и музеи.
Приоритетные в советской этнографической науке 1960-1980-хх гг. направления - вопросы этногенеза и исследования вопросов современной советской интеграции [27] - были на руку финно-угорской деятельности ЭНМ. Вероятно, в случае с финно-угорским направлением деятельности ЭНМ можно также говорить о благоприятном совпадении исследовательских интересов и людей, занимавших в то время руководящие посты в музее. Так, научные интересы тогдашнего (1958-1992) директора музея Алексея Петерсона и занимавшего в 1956-1986 гг. посты ученого секретаря, заместителя директора по научной работе и заведующего финно-угорским отделом [28] Юри Линнуса (1926-1995) были тесно связаны с финно-угорскими культурами, и свои позиции им удалось отстоять как в самом музее, так и на уровнях местных и московских властей (по словам А. Петерсона, вызывала разногласия организация научных экспедиций к финно-угорским народам, высказывались сомнения в надобности собирательской работы у дальних родственников по языку, особенно широко развернувшейся в 1970-1980 гг. В полевых исследованиях музея и выступлениях-призывах директора в защиту культуры и языка исследуемых народов видели проявления национализма, о чем «докладывали» местным властям еще до возвращения экспедиции в Эстонию [29. Lk. 40]), хотя в принципах собирательской работы их взгляды не всегда совпадали [30].
Вполне возможно, что для тогдашних музейных руководителей и сотрудников изучение финно-угорских народов было в какой-то степени и вызовом на идеи советского музееведения, пропагандирующего передовую роль социалистического образа жизни (колхозное строительство, советские праздники и др.), и своего рода продолжением научной традиции, заложенной еще основателями музея [31]. С 1990-х гг. масштаб финно-угорских исследований музея начинает постепенно уменьшается, полевые работы проводятся в рамках проектов отдельных ученых, финансируемых научными грантами и фондами. В перспективе своего нового здания и новых экспозиций, в музее в последние годы снова активно разрабатывается финно-угорская тематика [32].
Научно-музеологический контекст эстонского финно-угроведения тесно связан с идеей культурной идентичности (можно даже говорить о политике идентичности [33]). Культурная идентичность постоянно возникает и перестраивается внутри определенных практик и отношений, существующих символов и идей. Культурные идентичности конструируются не только исторически, но также под влиянием интересов и мировоззрения определенных социальных групп, под воздействием множества социальных институтов общества [34].
Для Эстонии, в силу географических и исторических причин занимавшей и занимающей пограничное положение между разными «мирами» [35], проблема культурной идентичности на заре XXI в. кажется решенной. Сегодня никто из известных эстонских ученых, политиков или публицистов не сомневается в принадлежности эстонской культуры к Западному миру, - это залог самоопределения народа в своей принадлежности к культурному пространству Европы. Идея Европы является для Эстонии синонимом открытости, рациональности и модернизма, а также носителем традиций и ценностей этнического многообразия. Одновременно, приняв европейские ценности и прочно определяя свое место в Европе, Эстония продолжает искать корни своей идентичности в финно-угорских культурах, видя в них своеобразный культурный тыл, основу своей традиционной культуры [36. Lk. 91]. Согласно П. Анттонену, глобализация и сохранение традиционной культуры - это две стороны одного и того же процесса, хотя с первого взгляда может показаться, что они находятся в оппозиции друг к другу. В действительности, сама «традиционность» как категория является глобальной конструкцией, - особенно то, что относится к международному туризму, мировому рынку и созданию символов через традиционную музыку, искусство и рукоделие [37]. Финно-угризм - это один из многих символов Эстонии (а также Финляндии и Венгрии), активно вводимый ею в контекст единой Европы и мировой культуры в целом.
В конструировании культурной идентичности Эстонии немаловажна прочно укрепившаяся в общественной мысли идея «малого народа», которому исторически суждено бороться и осваивать свое место между большими соседями, - идея, ставшая консолидирующей силой эстонской национальности [38]. По мнению идеологов эстонского финно-угорского движения, взаимная поддержка финно-угорских народов - это залог сохранения своего культурного пространства, своего языка и национальной идентичности.
Еще в 1920-х гг. член Эстонского Учредительного собрания, языковед, общественный и политический деятель Виллем Эрнитс (1891-1982) писал: «Что мы имеем в виду под финно-угорской деятельностью? Самый простой ответ прозвучал бы: Всякую деятельность, направленную на сближение родственных племен друг к другу. <.. > На чем основывается финно-угорская деятельность? На родственном чувстве, которое психологически и по реальным предпосылкам своего возникновения находится в близкой связи с национальным чувством, вернее, с более широким «национальным чувством, перенесенным на родственных народов; это какая-то сверхнациональность, <...> какая-то переходная ступень между чувством национализма и "всечеловечностью". Это чувство наполняет чувством самодостоинства и силы, тем самым давая жажду к жизни, и потому
достойно того, чтобы его культивировали и развивали. Родственное чувство может и должно стать реальным источником духовности» [39. Lk. 89-90]. Кажется, эти слова не потеряли актуальность и сегодня.
К заключению
Музею как учреждению, призванному сохранять, исследовать и интерпретировать культурное наследие, принадлежит полифункциональная роль в создании и закреплении местных идентичностей. В новом здании ЭНМ наравне с эстонской культурой будет экспонироваться и культура финно-угорских народов. Готовящаяся экспозиция - это прекрасная возможность конструирования мультикультурности в современном музейном пространстве. Одновременно, это и один из многих возможных подходов к интерпретации культур финно-угорских народов, созданный авторским коллективом, где каждый, в свою очередь, привносит в единую концепцию собственное видение. Насколько она ответит ожиданиям посетителей музея, покажет время.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Название музея Eesti RahvaMuuseum переводится как Эстонский народный музей или Музей эстонского народа (сравни: национальный музей - rahvusmuuseum), но уже в русскоязычной литературе и музейных документах начала XX в. используется вышеназванный вариант (ЭНМ не имеет официального статуса Национального музея). Созданный в 1909 г., ЭНМ в советское время назывался этнографическим музеем (с 1952 г. - Этнографический музей Академии наук ЭССР, 1963-1988 - Государственный этнографический музей ЭССР), историческое название было возвращено музею в 1988 году.
2. Подробнее о проекте см.: Eesti Rahva Muuseumi avalik rahvusvaheline arhitektuuri-voistlus. Kataloog // Estonian National Museum open International Architecture Competition. Catalogue. Tartu, 2006; Eesti Rahva Muuseumi uus hoone // The new building of Estonian National Museum. Tartu, 2009.
3. Автор идеи концепции: Арт Леэте; научная разработка: Марлеэн Ныммела, Индрек Яатс, Светлана Карм (ЭНМ), Арт Леэте, Мадис Арукаск, Пирет Кооса (Тартуский университет) и др. Дизайн: архитектурная студия Jan&Ken OU (Ян Грапс, Кен Руут, Анне Мяэрманн) и агентство Velvet OU (Март Ланкотс, Кристиан Кирсфельдт, Янно Сиймар, Лийна Якобсон и др.).
4. С первых лет существования ЭНМ одной из важнейших задач был сбор предметов традиционной культуры. Вместе с тем «бытовые предметы и орудия труда собирали раньше, прежде всего, исходя с точки зрения народного искусства. Только в последнее время стали обращать внимание также на сбор предметов, связанных с бытовой обстановкой». Цит. по: Soome-ugri rahvaste kogud. Kataloog / Koostanud I. Jaagosild. Tallinn, 1971. Lk. 3.
5. Белова А. В. Женская повседневность как предмет истории повседневности // Этнографическое обозрение. 2006. № 4. С. 85-97.
6. По мнению Алексея Загребина, истоки ментального единства финно-угорского сообщества можно искать в истории самого научного направления. «Финно-угроведение (финно-угристика), зародившись как исследовательское направление филологического характера, довольно скоро приобрело полифункциональную, этнографическую (в широком понимании термина) сущность. <...> Результаты научных поисков, складываясь на страницах газет, журналов и школьных учебников, формировали чувство финно-
угорского родства». Цит. по: Загребин А. Е. Финно-угорские этнографические исследования в России (XVIII - первая половина XIX в.). Ижевск, 2006.
7. Культуры финно-угорских народов представлены в экспозициях Российского этнографического музея (РЭМ, Санкт-Петербург, http://www.ethnomuseum.ru/) и Музея культур Национального музея Финляндии (Хельсинки), которому, к сожалению, грозит опасность закрытия в 2013 г., а это означает, что финно-угорские коллекции уже не будут там представлены в постоянной экспозиции (http://www.nba.fi/fi/kumu., http://www.nba.fi/ tiedostot/cf3af901.pdf). В Национальных и центральных музеях финно-угорских регионов России представлена в основном культура титульных наций.
8. О первых годах ЭНМ и создании финно-угорского отдела см.: Linnus J. Eesti Riikliku Etnograafiamuuseumi soome-ugri rahvaste etnograafilised kogud // Làànemeresoom-laste rahvakultuurist. Tallinn, 1970. Lk. 226-245.
9. E.R. Muuseumi hôimurahvaste osakond avati // Pàevaleht. 29.12.1928. Nr. 353. Lk. 6; Raadi muuseum suureneb // Postimees. 28.12.1928. Nr. 352. Lk. 5; Linnus J. Ilmari Manninen ja Eesti Rahva Muuseum // Làànemeresoomlaste rahvakultuurist. Tallinn, 1970. Lk. 247-258. Финно-угорская экспозиция на Раади оставалась открытой для посетителей до 1936 г.
10. Rank G. Postimees 1929, 8. jaan., lk. 7, nr. 7. О начальных годах собирательской работы и первой экспозиции, в т.ч. полный текст газетной заметки Густава Рянка: Auasi. Eesti etnoloogide jàlgedes / A Matter of Honour. In the footsteps of Estonian ethnologists / Дело чести. По следам эстонских этнологов. (Koostajad Svetlana Karm, Marleen Nommela, Piret Koosa). Tartu: Eesti Rahva Muuseum, 2008.
11. Из годового отчета директора Ильмари Маннинена о деятельности ЭНМ за 1922 г.: Цит. по: Linnus J. Eesti NSV Riikliku Etnograafiamuuseumi soome-ugri rahvaste etnograafilised kogud // Làànemeresoomlaste rahvakultuurist. Tallinn, 1970. Lk. 226-246. Первый директор ЭНМ, приглашенный из Финляндии, этнолог И. Маннинен тогда не мог и предположить, что со временем к этой мастерской активно присоединятся и другие научные и общественные организации Эстонии: Тартуский университет, Эстонский фольклорный архив, Эстонский литературный музей, Эстонская художественная академия, объединение «Фенно-Угрия» и др.
12. В контексте Эстонии под нацией/национальностью предполагается, прежде всего, культурно-этническое понятие, нежели политическое (это ярко проявляется и в названии музея; ср.: Eesti Rahva Muuseum - Eesti Rahvusmuuseum, о чем говорилась уже выше). Об идее Музея и о музейном пространстве Эстонии в XIX-XX вв. см.: Raisma M. Muuseumi môte. Eesti muuseumite identiteedimuutustest 19.-20. sajandil // Akadeemia. 2009. № 4(241). Lk. 774-796, и другие статьи этого специального номера журнала, посвященного Году музея.
13. "...peaksime juba alguses motlema ühe veel laiema ja kultuurilisema ülesandepeale. Eesti muuseumil peaks olema kavakindlalt hoitud ja laiendatud soome-ugri osakond eriti nende suguharude jaoks, kes kultuurrahvaiks pole tousnud. Sellega voimaldab siin teaduselle uurimisala, mis geograafiliselt ulatub üle Uurali magede kuni Jaamereni. Teadus saab koloo-nia, kus tal tootamisala aastasadadeks ees on. Vaike rahvus tunneb stimuleerivat ja sütitavat suurusetunnet, alati laiu perspektiive otsiv noorsoo fantaasia leiab seda mida otsib ja mis reaalselt olemas". Tallgren A. M. Eesti muuseum ja soome-ugri teaduse alad // Odamees. 1923. Nr. 2. Lk. 41-43.
14. Решение о создании доцентуры этнографии при кафедре эстонского и сравнительного языкознания Тартуского университета было принято уже в 1921 г., однако преподавать этнографию как научную дисциплину здесь начали только в 1923 году. Читать лекции по этнографии стал И. Маннинен, сначала в качестве исполняющего обязанности преподавателя и с осени 1924 до 1928 г. - доцента этнографии. В отличие
от Хельсинкского университета, где открытая в 1921 г. профессура была названа профессурой финно-угорской этнографии, руководство Тартуского университета, несмотря на предложение первого доцента и первого директора ЭНМ И. Маннинена назвать ее по образцу финнов, предпочла оставить обычное название «этнография». См.: Linnus J. Ilmari Manninen ja Eesti Rahva Muuseum // Läänemeresoomlaste rahvakultuurist. Tallinn, 1970. Lk. 247-258; Tartu Ülikooli ajalugu. III. 1918-1982 (Koostanud Karl Siilivask ja Hillar Palamets). Tallinn: Eesti raamat, 1982. Lk. 98-99.
15. Особенно в советское время, когда благодаря проводимым с 1960 г. Международным конгрессам финно-угроведов для сотрудников музея появилась реальная возможность выезжать на международные научные форумы.
16. См., например, материалы круглого стола: Форум: Этнографические музеи сегодня // Антропологический форум. 2007. N° 6. С. 6-132. http://anthropologie.kunstkamera. ru/06/2007_6_rus/ (дата обращения 05.05.2011).
17. Цит. по: Öunapuu P. Museoloogia ja ajalugu. ICOFOMi aastakonverents Argentiinas // Muuseum. № 2 (20). 2006.
18. Надо отметить, что отношение к понятию «финно-угорский мир» сегодня весьма противоречиво - для одних это реальность, для других - виртуальное пространство, романтический миф или политический инструмент. Активизировавшийся особенно на рубеже XX-XXI вв. процесс «воссоздания» финно-угорского сообщества рассматривается как поиск новых идентичностей, как некий символический капитал, форма культурной интеграции и инструмент политической мобилизации этнических общностей, или как стремление отдельных людей, групп, движений, этнических элит разыграть финно-угорскую карту с целью обеспечения привилегий и политической поддержки извне. См.: Шабаев Ю. П. «Новые идентичности» у финно-угров как политические инструменты // Этнографическое обозрение. № 1. 2006. С. 13-27; Шабаев Ю. П., Чарина А. М. Финно-угорский национализм и гражданская консолидация в России (особенно гл. 5 «Об идеях «Финно-угорского мира»). Санкт-Петербург, 2010. С. 147-170 (308) - http://www.rapn. ru/partner/files/shabaev,_charina.PDF (просмотрено 10.03.2011); Никитина Г. А. Финно-угорское сообщество в глобализирующемся мире // Этнография восточно-финских народов: история и современность. Материалы Всероссийской конференции, посвященной 150-летию со дня рождения профессора И. Н. Смирнова. Ижевск, 17-18 октября 2006 г. Ижевск, 2007. С. 73-82; Загребин А. Е., Никитина Г. А. Финно-угорские народы России в социальных трансформациях XX века: опыт и проблемы адаптации // Congressus XI Internationalis Fenno-ugristarum Piliscsaba, 9-14. VIII. 2010. Pars I. Orationes plenariae. Ol. 328-329 (297-331); Сануков К. Финно-угорские народы и культуры в период глобализации // Congressus XI Internationalis Fenno-ugristarum Piliscsaba, 9-14. VIII. 2010. Pars II. Summaria acroasium in sectionibus. Ol. 298-299.
19. Для меня как неэстонки (хотя и финно-угра) кажется особо актуальным сегодня вопрос: «Не способствует ли музей своей насквозь финно-угорской тематикой культурно-этнической сегментации эстонского общества (хотя в эстонской экспозиции в какой-то степени предполагается экспонирование культур не только эстонцев, но и русских, шведов, остзейских немцев и т.д.)?». Мнение автора статьи может не совпадать с мнениями концептуальной группы экспозиции и ЭНМ в целом.
20. Благодарю Терье Анепайо, тогдашнего заместителя директора ЭНМ по научной работе, за предоставление рабочих материалов обсуждения тем, касающихся помещений нового здания ЭНМ (2004), а также Арта Леэте - за материалы семинара и студенческие работы-размышления по финно-угорской экспозиции.
21. Комментарий участницы семинара Кадри Махла.
22. Комментарии Хено Сарва (1954-2010) и Флориана Зигля.
23. ЭНМ, перешагнувший за столетний рубеж, и сегодня позиционирует себя как учреждение, собирающее, хранящее, исследующее и интерпретирующее культурное наследие эстонского и финно-угорских народов, деятельность музея направлена на упрочение эстонской национальной идентичности, эстонского языка и народной культуры, на мудрое и уравновешенное развитие общества и усиление коллективной памяти. - (Eesti Rahva Muuseum (edaspidi ERM) on eesti ja soome-ugri rahvaste kultuuri ja selle arenguloo allikmaterjale koguv, sailitav, uuriv ja vahendav asutus, mille tegevus toetab eesti rahvusliku identiteedi, eesti keele ja rahvuskultuuri pusimist, targa ja tasakaalustatud uhiskonna arene-mist ning kollektiivse malu tugevnemist). - Eesti Rahva Muuseumi strateegiline arengukava, 2008-2013. - http://www.erm.ee/files/arengukava.pdf (последнее посещение 30.03.2011).
24. Подробнее об идеологических направлениях в советской музейной политике и деятельности ЭНМ в 1960-1990 гг. См.: Konksi К. Etnograafia muuseumina Noukogude Eestis 1957-1991 // Eesti Rahva Muuseumi 100 aastat. Tartu: Eesti Rahva Muuseum, 2009. Lk. 250-355. Научные исследования ЭНМ проходили в русле общего направления развития советской этнографической науки и музееведения; для сравнения: Шангина И. И. Российскому этнографическому музею - сто лет. Хроника событий // Музей. Традиции. Этничность. XX-XXI вв. Материалы Международной научной конференции, посвященной 100-летию Российского этнографического музея. Санкт-Петербург, Кишинев, 2002. С. 12-23.
25. См., например, ссылки 11, 13, 14.
26. Vaari E. Akadeemik Paul Ariste fennougristikakoolkond // Tartu Ulikooli ajaloo kti-simusi XIX. Humanitaarteaduste koolkondade, ideede ja teooriate areng Tartu Ulikoolis. Tartu: Tartu Riiklik Ulikool, 1987. Lk. 16-23; Kunnap A., Rajando H. Tartu Ulikooli fennougristide kontaktid Venemaa soome-ugri rahvastega // Hoimusidemed 1997, http://www.suri.ee/hs/ago. html (последнее посещение 14.04.2011).
27. Konksi К. Ibid. Lk. 287.
28. Отдел финно-угорской этнографии вновь появился в структуре музея в 1982 г., в 1992 г. он был переименован в отдел финно-угорской и сравнительной этнологии. В 1997 г. произошла реорганизация структуры, и остался один отдел научной работы ЭНМ, объединяющий всех научных сотрудников, а также редакцию, фотолабораторию, кино- и видеостудию.
29. Peterson A. Eesti Rahva Muuseum 1960. aastatel, tema room ning valu ja vaev // Muuseum. 2000. № 1 (8). Lk. 39-42; Peterson A. Eesti Rahva Muuseum 1970. aastatel. Mee-nutusi // Muuseum. 2000. № 2 (9). Lk. 39-42.
30. Так, А. Петерсон был руководителем полевых исследований у вепсов, удмуртов и коми, Ю. Линнус неоднократно выезжал к ливам. В отношении принципов музейного коллекционирования, для А. Петерсона комплектование коллекций и их хранение были приотритетом музейной деятельности, что приводило порой к «повальному» (безвыборочному) собиранию предметов старины. Для Ю. Линнуса же целью «собирательской работы являлось комплектование хороших выборочных коллекций по всем имеющимся финно-угорским народам». См.: Peterson A. Varaait. Ulevaade etnograafiamuuseumi ajaloost ja kogudest. Tallinn, 1986. Lk. 23; Linnus J. Eesti NSV Riikliku Etnograafiamuuseumi soome-ugri rahvaste etnograafilised kogud // Laanemeresoomlaste rahvakultuurist. Tallinn, 1970. Lk. 245; Leete A. Soome-ugri kultuuride etnoloogilise talletamise tanapaevaseid probleeme Eesti Rahva Muuseumis // ERMi Aastaraamat. XLII. Tartu, 1998. Lk.12-14.
31. О роли науки в финно-угорском движении советского периода говорит и Андрес Хейнапуу: «В то время, когда финно-угорское движение в Советском Союзе находилось под запретом, его можно было развивать под тенью науки. Например, конференции финно-угорской музыки в Таллинне всегда сопровождали концерты представителей этих народов, в которых могла принять участие и широкая общественность, а не только
этномузыкологи. В восстановлении Фенно-Угрии [некоммерческая общественная организация, координирующая работу по сотрудничеству финно-угорских народов, см. подробнее: http://www.fennougria.ee/?lang=ru, последнее посещение 21.04.2011; далее в статье в квадратных скобках приводятся авторские дополнения] большую роль сыграли наши филологи и другие финно-угристы, которые видели в родственных народах не только [исследовательский] материал и орудие труда, но и ценности. Еще раньше этого стали использовать научные исследования во благо служения живой культуре финно-угорских народов и авторитет ученых для улучшения положения малочисленных финно-угорских народов. Ведь эстонские финно-угристы чувствовали это лучше. <.. .> Особенно сейчас, когда «интересы и требования» политиков России, Евросоюза и даже Эстонии начинают оттеснять идею финно-угорского культурного сотрудничества, надобность в первоначальной и продолжавшейся до сих пор идее финно-угорской солидарности и в подчеркивании ее причин сегодня больше, чем когда-либо раньше». Цит. по: Heinapuu A. Hoimusolidaarsus aitab jaada iseendaks // Fenno-Ugria. Horisondi lisavaljaanne. 2007. Lk. 1.
32. Комплектование этнографических (предметных, фото, рукописных описаний, рисунков, аудиовизуальных) коллекций родственных по языку народов и сравнительно-типологическое изучение «вещного мира», попытки выявления традиционного, общего и особенного в своей культуре и культуре соседних и других финно-угорских народов; миграционные процессы, обрядовая и религиозная культура; аудиовизуальная фиксация уходящих элементов так называемой традиционной культуры (прежде всего, некоторых видов хозяйственной деятельности и религиозной ритуальности) и документирование повседневности - вот лишь некоторые объекты исследовательского поля сотрудников ЭНМ в разные годы. О финно-угорском направлении в работе ЭНМ см.: Linnus J. Eesti Riikliku Etnograafiamuuseumi soome-ugri rahvaste etnograafilised kogud // Laanemeresoom-laste rahvakultuurist. Tallinn, 1970. Lk. 226-245; Linnus J. Eesti NSV Riiklik Etnograafiamuu-seum ja fennougristika // Paul Ariste fennougristikakoolkond ja selle sidemed. Fenno-ugristica 13. Tartu Ulikooli Toimetised. Tartu, 1986. Lk. 89-97; Soome-ugri rahvaste kogud. Kataloog (Koostanud I. Jaagosild). Tallinn, 1971; Peterson A. Eesti Rahva Muuseumi etnograafiline kogumistoo soome-ugri rahvaste asualadel // Eesti Rahva Muuseumi XXXII teaduskonverentsi teesid. Tartu 12.-13. aprill 1990. a. Lk. 5-6; Sikka T. Eesti Rahva Muuseum ja soome-ugri rahvad. Ulevaade kogudest, ekspeditsioonidest, konverentsidest ja naitustest. // Hoimusidemed. SURI 1997, http://www.suri.ee/hs/sikka.html (просмотрено 11.03.2011); Leete A. Soome-ugri kultuuride etnoloogilise talletamise tanapaevaseid probleeme Eesti Rahva Muuseumis // ERMi Aastaraamat, XLII, Tartu, 1998. Lk. 11-33; Auasi. Eesti etnoloogide jalgedes. A Matter of Honour. In the footsteps of Estonian ethnologists. Дело чести. По следам эстонских этнологов (Koostajad Svetlana Karm, Marleen Nommela, Piret Koosa). Tartu, 2008.
33. Не останавливаясь подробнее на рассмотрении данной проблемы, хотелось бы отметить как один из примеров политизации финно-угорской тематики официальное провозглашение Парламентом Эстонии (Рийгикогу) 17.02.2011 Дня родственных народов, которое будет отмечаться в каждую третью субботу октября: «Целью Дня родственных народов является повышение осведомленности эстонцев об их принадлежности к финно-угорской семье народов, научить ценить свое собственное происхождение, родной язык и культурное наследие. В этот день уместно думать о других финно-угорских народах, знакомиться с их языками и культурами и говорить о насущных проблемах родственных народов». - http:// www.fennougria.ee/index.php?id=22349 (последнее посещение 22.03.2011).
34. Ларрейн Й. Идеология и современность // Контексты современности I. Хрестоматия. Казань, 2000. С. 128-129 (http://window.edu.ru/window_catalog/files/r56384/ cont_sovr1.pdf, последнее посещение 18.03.2011); Jurgenson A. Eessona // Aeg ja lugu. Esseid eesti kultuuriloost. Tallinn, 2003. Lk. 5.
35. О вопросах исследования геополитического расположения и геополитики Эстонии см.: KantE. (1931) Eesti geopoliitilisest ja geookonoomilisest asendist, eriti Venemaa suhtes //Akadeemia. 1996. № 1. Lk. 1229-1250; KantE. Eesti kuuluvus Baltoskandiasse (1934) // Akadeemia. 1996. № 2. Lk. 354-396; Kurs O. Politgeograafia Eestis // Akadeemia. 1996. № 1. Lk. 137-151. Об идеологических поисках культурной идентичности см., например: Karjaharm T. The Image of Russia According to Estonian Movement Leaders (until 1917) // Ethnic Images and Stereotypes - Where is the Border Line (Russian-BalticCross-Cultural Relations. Studia Humaniora et Pedagogica Collegii Narovensis II. Narva, 2007. Lk. 189-204 (Summaries, lk. 371-373); Jurgenson A. Eessona // Aeg ja lugu. Esseid eesti kultuuriloost. Tallinn: Ajaloo Instituut, 2003. Lk. 5-9; Palang, Urmas Vessin, Ulle Liiber. Eesti kooliopilaste Euroopa-kujutlusest // Akadeemia. 1996. № 2. Lk. 240-266.
36. Kirch M. Eesti ja Euroopa identiteet // Eesti ja eestlased vordlevas perspektiivis. Kultuuridevahelisi uurimusi 20. sajandi lopust. (Koostanud Aune Valk). Tartu: Tartu Ulikooli Kirjastus, 2002. Lk. 87-101; Heinapuu A. Ibid.
37. Anttonen P. Mis on globaliseerumine? (ajakirjast Norveg 1/1999) - http://www. folklore.ee/seminar, ISBN 9985-867-11-4 (последнее посещение 26.04.2011).
38. См., например: KarjaharmT. Ibid. LennartMeri. Eesti maletab. Vabariigi President Valgu Kroogi talus 10. juunil 2001. - Vabariigi Presidendi koned, http://vp1992-2001.vpk.ee/ est/k6ned/K6ne.asp?ID=390 (просмотрено 5.05.2011).
39. Ernits V. Hoimutoo pohiktisimusi // Eesti ja Soome tiliopilaskondade hoimualbum I / Suomen ja Eestin ylioppilaskuntien heimoalbumi (toimetus Villem Ernits jt.). Tartu: Postimees. 1926. Lk. 89-103.
Поступила в редакцию 5.05.2011
S. Karm
Echo of Ural at the Estonian national museum or museological aspect of the Estonian concept «Finno-Ugric world»
As part of construction of the new building of the Estonian national museum (ENM) and preparation of the museum expositions, the author of the article shows a reader the conception of the future Finno-Ugric exposition. Museological aspect of Estonian Finno-Ugric study is considered in the context of cultural identity ideas.
Keywords: museum exposition, museum as a translator of cultural identities, research history of Finno-Ugric cultures.
Карм Светлана,
научный сотрудник, Эстонский национальный музей г. Тарту
E-mail: svetlana.karm@erm.ee
Karm Svetlana,
research associate, Estonian national museum Tartu
E-mail: svetlana.karm@erm.ee
