CC BY
177
ИСТОРИЯ
А. А. Воронков
ЕДИНЫЙ СЕМАНТИЧЕСКИЙ КОМПЛЕКС ДРЕВНИХ НАЗВАНИЙ
КАСПИЙСКОГО МОРЯ
В статье производится этимологический анализ и реконструкция некоторых названий Каспийского моря, что позволяет выделить общие смысловые закономерности в образовании этих гидронимов.
Ключевые слова: этимология названия Каспийского моря, палеобалканские языки, иранские языки, киммерийцы, Афанасий Никитин, Хвалисьское море, Хопужьское море, Хорезм, Ворукаша.
I. Названия моря: проблема оси «юг-север»
Каспийское море - крупнейшее озеро нашей планеты - известно в письменных источниках под множеством названий, число которых достигает семидесяти. Большая часть из них происходит от названий отдельных регионов или племён, которые занимали один из участков побережья. Преимущественно это участки южного побережья, и это закономерно, так как именно культуры, примыкающие к южному побережью, имели письменные источники. Название Каспий производно от иранского племени каспиев (этимология названия означает «всадники»), которое жило на южном берегу моря в I тыс. до н. э. Под таким названием море обозначается в европейских источниках, начиная, по меньшей мере, с книги Гекатея «Объезд земли» (VI в. до н. э.) и «Истории» Геродота. В различных античных источниках море называется также Киммерийским, Скифским, Сарматским и даже Понтийским морем. Чешский палеолингвист Б. Грозный предположил, что Каспий может быть ещё более ранним названием, которое производно от народности кушитов, о проживании которых в этом регионе сообщают ассирийские хроники. В Древней Персии море называлось чаще всего Гирканским. Но в любом случае, Каспий остаётся названием, передающим реалии, характерные для южного побережья, и не отвечает на вопрос, как могло называться море у племён, населяющих северные берега моря. Большим «белым пятном» в истории можно считать вопрос о том, как называли Каспийское море киммерийцы, скифы, сарматы, аланы и другие племена, жившие в Северном Причерноморье и на перешейке между Чёрным и Каспийским морями. Между тем, не вызывает сомнений, что для племён, населяющих территории, прилегающие к Каспию с севера, море должно было иметь какое-то название, и, очевидно, не связанное с южным племенем каспиев.
Ничего достоверно неизвестно о том, каким наименованием пользовались населявшие эти территории в последующий период тюркские племена - болгары, а затем хазары и кипчаки. В средневековье арабы называли Каспий Бахр-аль-Хазар, Гирканским, Хорасанским, Джурджанским морем. Турецкое название моря Ак-дениз («Белое море»), туркменское Кёккюз (букв. «Зелёный глаз»), азербайджанское Хэзэр-дениз. На Востоке известны также такие названия моря как Гульсум, Гурезм, Сальянское и Муганское. Из них название Гурезм и Джурджанское море уже ближе к топонимике северных берегов. Джурджанью арабы назвали город Ургенч - столицу Хорезма в низовьях Амударьи, а Гурезм довольно близко к названию Хорезма.
О названиях, которые употреблялись на севере, определённое представление дают древнерусские летописи и более поздние русские письменные источники. Древнейшее название в «Повести временных лет» (1113 г.) - Хвалисьское море (Лаврентьевская летопись, 1305, 1377 гг., владимирско-суздальская), Хвалийскоеморе (Ипатьевская летопись,
XIII в., галицко-волынская), а также Хвалимское (Радзивилловская летопись XV в., возможно копия более раннего списка). По географическому описанию «Повести временных лет» можно понять, что «Хвалиссы» ещё и название страны (племени, народа). Из Руси в Хвалиссы можно попасть, идя вниз по Волге. В более поздних источниках оно называется Хвалижским, Хвалынским морем («Взятие Азова»). В разное время море называлось также Хазарским, Дербентским, Хопужьским морем. У Афанасия Никитина названо Хвалитьской дорией.
II. Каспий - Хорезм
Особый интерес вызывает наименование, приведённое Афанасием Никитиным. Тверской купец пишет в начале своего сочинения: «Се написах своё грешное хожение за три моря. Пръвое море Дербеньское, дория Хвалитьская, второе море Индъийское, дория Гондустаньскаа, третье море Чёрное, дория Стемъбольскаа». «Дория», слово иранского происхождения, в персидском языке ему соответствует слово дарйа - «море, большая река». Б. А. Успенский справедливо отмечает, что в данном случае А. Никитин приводит два варианта названия море - русское и иноземное [21. С. 285-286]. В самом деле, трудно представить, что Афанасий Никитин искусственно соединил незнакомое ему слово «до-рия» с привычным русским названием, да и по всем нормам русского языка синонимы обязательно должны были связаны наречием «или». Значит, А. Никитин приводит название «дория Хвалитьская» как иноземное. А из этого следует, что неизбежно должен быть поставлен вопрос о происхождении гидронима «Хвалисьское море» в древнерусском языке как о возможной транскрипции какого-то более древнего названия моря. Конечно, ни в одном персидском источнике нет никаких указаний, которые хотя бы отдалённо могли быть связаны с таким названием. Принятые теперь в фарси названия моря - Хазарское или Мазендеранское - не могли возникнуть раньше средневековья, поскольку только тогда появились соответствующие географические области. Впрочем, не обязательно именно персидский язык стал источником для употреблённого А. Никитиным названия.
Основной маршрут путешественника пролегал по побережью моря через Дербент, Ширван, Баку. В этом регионе имеет распространение татский язык, сформировавшийся как закавказский диалект персидского и другие иранские языки. О степени распространенности татского языка говорит тот факт, что на нем говорит целый ряд этнографических групп - собственно таты (закавказские персы), часть армян, горские евреи. Татский язык в средневековье широко был распространён на западном побережье Каспия, наряду с другим иранским языком - азери, адери, который сближается с современным талыш-ским языком. С талышским языком А. Никитин мог контактировать и по прибытии на южное побережье в Мазендеране, где компактно проживают талыши. Вполне возможны были контакты и с гилянским языком. Можно предполагать, что название, близкое к Хвалитьской дории, Афанасий Никитин мог зафиксировать в процессе контактов с местным населением, во время своего перехода через западный берег моря. И это может означать, что вариант названия Хвалисьское море использовался за пределами древнерусского языка, являясь одним из названий моря, которое циркулировало вокруг него с древнейших времён.
Историк Е. И. Козубский пересказывает одну из старинных дербентских легенд, опубликованную им в 1906 году. Она повествует о создании знаменитой Дербентской стены, которая уходит в море. В этой легенде, приписывающей строительство стены Александру Македонскому, море называется Калпиас. «Александр посредством вала с металлическими столбами так запрудил море Калпиас (Каспийское), что ни одному кораблю нельзя было войти в море, а по сухому пути он заградил проход из Таракунты (Дербент) в Кал-пиас, ибо не оставалось другого прохода, как через возвышавшуюся до неба гору» [11. С. 20]. Это название вряд ли можно считать просто вариантом от «Каспийского моря». Не стоит забывать и то, что Каспий - название, употребляемое преимущественно в евро-
пейской географии. Есть основания считать, что вариант Калпиас может быть сближен с вариантом «Хвалисьское море», возможность чего будет рассмотрена ниже.
Важно отметить возможный хронологический период возникновения подобных легенд. Строительство Дербентского комплекса укреплений, которые включали в себя цитадель и двойной ряд стен, перекрывших трёхкилометровый по ширине проход между горами и морем, относится к VI веку н. э., то есть к той эпохе, когда город входил в состав Сасанидской державы (III-VII вв. н. э.). Часть этих укреплений оказалась под водой в результате последующего поднятия уровня моря, произошедшего через 300 лет после строительства. Представления о том, что основателем города Дербента является Александр Македонский, исторически необоснованны. Однако они широко и устойчиво распространены в средневековой мусульманской литературе и в некоторых источниках поздней античности. Об этом пишут Помпей Трог, Евсей Иероним, великий азербайджанский поэт Низами Ганджеви, дербентская хроника «Тарихи-Дербенд-намэ» и другие источники. Как отмечает историк А. А. Кудрявцев [11], в основе этих представлений лежит переосмысление деяний Александра Македонского применительно к реалиям времени. В период первой половины I тыс. н. э. определяющим для региона событием были римско-парфянские войны, а затем византийско-сасанидские войны. На этом фоне события прошлого и настоящего объединялись в легендах об Искандере.
Таким образом, возникновение данных легенд восходит к середине I тыс. н. э. Именно в этот период татское наречие и язык адери широко распространены в Закавказье. Связывая воедино все эти факты, можно придти к выводу о том, что существующее в дербентской легенде названия моря Калпиас должно восходить, по меньшей мере, к началу новой эры.
Однако в «Повести временных лет» говорится, что «Хвалиссы» - это ещё и страна (или народ) где-то на севере Каспийского моря. Летопись не даёт конкретных указаний, а лишь примерное географическое направление. Целый ряд конкретных указаний позволяет прочно идентифицировать хвалиссов русской летописи с хорезмийцами, жителями страны Хорезм, расположенной в низовьях Амударьи у Аральского моря. Этой версии придерживались Я. Потоцкий, В. В. Бартольд, М. Фасмер, М. И. Артамонов, Л. Н. Гумилёв. Детальный разбор аргументов этой версии приведён С. П. Толстовым в его труде, посвящённом этнографии средневекового Хорезма в контексте хорезмийско-хазарских отношений. В частности, в списке епископий Доросской (Крымско-Готской) митрополии, датируемом VIII в., одна из семи епископских кафедр носит название Хои^п? [16. С. 91]. Топоним с таким названием мог относиться только к Хорезму, где имелась значительная христианская община. Низовья Волги в документе относятся к Итильскому (в списке - АогщХ) епископству. С. П. Толстов приводит также детальный разбор византийских и венгерских источников, где упоминаются этнические названия, которые можно сопоставить с «хвалиссами» - «халисиев» Иоанна Киннама (Caliz - венгерских хроник) и «каваров» Константина Багрянородного. И те, и другие отождествляются с одной из групп поверхностно юдаизированных хорезмийцев, переселившихся в Хазарский каганат и сыгравших важную роль в его религиозно-политической истории.
Хорезм в средние века имел непосредственное отношение к каспийским торговым связям. Как видно, арабы тоже называют море Джурджанским по названию столицы Хорезма. Однако нельзя полностью исключить, что и само название Хорезма происходит от древнейшего названия моря, к которому оно прилегало. И в данном случае отправной точкой рассуждений должна стать закономерность перехода корневой основы образующей этноним «Хорезм» в «Хвалисс». Как отмечает С. П. Толстов, в этнониме «хвалиссии» может передаваться аланская форма, закономерно отражающая особенности восприятия имени «хорезм» у восточно-европейских народов. Явный пример такого перехода можно выделить в закономерности перехода персидского «г» в алано-осетинское «1», как в паре alan - iran (iron). Подобную закономерность можно выделить и в предлагаемом здесь объяснении названия Хвалисьского моря.
Вариант, который передаёт А. Никитин, может быть основан на некой лексеме, близкой к корню гилянского глагола hslacin xorden - «качаться» + darya и родственной персидскому yalayan - «кипение».
Таким образом, можно предположить, что древнее название моря передаёт смыслы «волнистое», «бурное» море.
Вариант названия моря Калпиас, записанный в дербентской легенде исторически правильно можно сблизить с гилянским словом 1эрэ - «волна». Однако здесь возникают определённые фонетические затруднения, поскольку звукосочетание ka- не может быть префиксом, а принадлежит к корневой основе. В равной степени апеллятив Калпиас может передавать значение от древнеиндийского слова capalas - «качающийся». Второе может указывать на хронологически более древнюю, чем западно-иранская, связь этого названия с индоарийскими языками, вероятно с наречием малоазийских ариев государства Миттани в верховьях Евфрата (II тыс. до н. э.). Однако никаких прямых доказательств для такой удалённой хронологии не имеется. Тем не менее, этот факт следует отметить как гипотетическое допущение.
Для корневой основы *1ap существуют, несомненно, переходные формы, которые указывают на её тождество с индийской формой. Отчетливо эта переходность закреплена в литовском языке, в слове clabeti - «шататься»1.
Кроме того, перегласовка в этой корневой основе между апеллятивом Калпиас и словом capalas наблюдается в схожем случае закономерной метатезы в названии реки Эльба (Лаба) в Польше и Германии. Название этой реки происходит от древнескандинавского слова elv - «река» (предположительно от и.-е. основы *alb - «течь»).
Далее западно-иранская лексема laps также смыкается с кавказской лексемой ghelva (груз.) - «волноваться, буря, волна». Интересно, что М. Фасмер предполагал возможность происхождения от одной общей индоевропейской основы названий реки Лабы, впадающей в Балтийское море, и реки Лабы - притока Кубани на Северном Кавказе2.
Подобные взаимосвязи могут прослеживаться в осетинской лексеме goylf | gulf со значением «сильное течение», «сильная волна» (goylf кжпуп - «набегать волной, хлынуть»).
В. И. Абаев обращает внимание на сходство этой лексемы с греческим хоАлод - «залив» [1. С. 530]. Возможно, что это случайное созвучие, но нельзя полностью исключить и то, что имеет место разделение одного первоначального корня по значениям. Таким образом, название моря Калпиас, которое возникло в зоне контактов западно-иранских и кавказских языков, по-видимому, передаёт один из древних апеллятивов Каспийского моря. Для этого предположения есть определённые основания. В. И. Абаев отмечает наличие существенных схождений между осетинским и рядом индоевропейских языков Европы. Они не принадлежат восточно-иранскому наследию осетинского и являются вкладом из других иранских диалектов. По мнению Э. А. Грантовского, приводимые В. А. Абаевым примеры свидетельствуют о контактах различных иранских диалектов в областях к северу от Чёрного моря не позже II тыс. до н. э. [6. С. 357].
В свою очередь в осетинском языке есть ещё один синоним для лексемы «волна». Слово ^qal - «волна, струя», по мнению В. И. Абаева, имеет очевидную связь с грузинским c'qali - «вода», однако по ряду признаков не является прямым заимствованием, а представляет старое субстратное отложение [1. С. 302]. Более точная его этимология затруднительна. Но представляется, что синонимичность осетинских лексем goylf - ^qal с ближайшими значениями «сильная волна - волна, струя», свидетельствует о циркулировании на кавказском побережье Каспийского моря кавказских и индоевропейских основ, которые можно сопоставить как родственные формам «Калпиас» и «Хвалисьское море».
Ещё одно древнерусское название - Хопужьское или Хупожьское море. М. Фасмер предположил его как кальку названия «Дербентское море», от значения названия города Дербента («дер» - дверь», «бенд» - «преграда»), через посредство тюркского *kapug -«ворота» [19. Т. IV. С. 229]. Однако необходимо учитывать, что это название употребля-
лось исключительно в Псковско-Новгородской земле («Житие Александра Невского», Псковская 2-я летопись 1242 г.). Именно в северных русских говорах имеется наречие «копоско» - «беспокойно», существительные копосной, копостный в значении «беспокойный» распространены в псковском и тверском говорах [14. С. 294.]. Новгородско-вологодское прилагательное «копоский» или «копоской» [7. Т. II. С. 158] наилучшим образом объясняет возможность перехода «к<х», и полностью соответствует объяснению названия Хопужьское море как «беспокойное, бурное море». Эти северорусские слова близки к слову «чапать» - «качаться», которое рассматривается М. Фасмером в родстве с древнеиндийским сара^ - «качающийся» [19. Т. IV. С. 315]. Выражение «копосская лошадь» значит «беспокойная, шарашливая». Последнее прямо производно от морского вала, поскольку «шарашиться» означает «сильно ударяться с грохотом», что М. Фасмер считает звукоподражательным глаголом. К тому же ряду, должно быть, относится и ги-лянское слово сэре - «вверх дном».
Рассматриваемое объяснение названия моря самым непосредственным образом может быть связано и с названием древней страны Хорезм, которое известно с VII в. до н. э. Термин «Хвар» (сияние, солнце) + «зам» - «земля» традиционно принято считать основой названия Хорезма. В современном произношении эти формы легко складываются в понятную картину, но это не означает, что такова была исходная ситуация. Формы, от которых происходит современное название, - авестийское Hvamzэm, древнеиранское Uvarazmiya. Как отмечает М. Фасмер, в древнейших вариантах произношения некоторые фонетические детали остаются отчасти неясными [19. Т. IV. С. 229].
Прежде всего, представим себе картину географических реалий первой половины
I тыс. до н. э. - времени формирования географических представлений, отражённых в «Авесте». В древнеиранской космогонии существенную роль играет аналог греческого Океана - мировой океан Ворукаша (Воурукаша, Vouru-kasha, дословный перевод - «С широкими заливами»). Согласно среднеперсидской книге «Бундахишн» («Сотворение основы»), которая является пересказом утраченного авестийского Дамад-наска, океан Ворукаша занимает треть земли, его заливы - Средиземное, Чёрное, Каспийское, Аральское и Красное моря, Персидский залив. Как предполагается в ранних авестийских источниках, образ Ворукаши сложился как мифологическое осмысление Аральского или Каспийского морей [2. С. 432].
И в данном случае очевидно, что Хорезм оказывается территорией, исключительным образом находящейся в эпицентре формирования древней мифологии океана Ворукаша. Более того, нам представляется, что авестийский «Замйад-яшт» содержит в себе легенду, которая объяснила бы с позиции древних иранцев отделение Аральского моря от океана. В то же время, содержание этой книги создаёт предпосылки для позднего истолкования названия Хорезм как «страны солнца». Книга повествует о борьбе за Хварно - «харизму», обладание которой даёт счастье и могущество. Ускользнув от змея Ажи-Дахака, Хварно оказывается во владении бога воды Апам-Напата, живущего в «белопенных» водах Во-рукаши. Последующая борьба за Хварно уже включается в ситуацию войны Ирана и Турана. Вождь туранцев Франхрасьяк трижды безуспешно пытается добыть Хварно из глубин Ворукаши, но оно каждый раз ускользает у них из рук. При каждом таком случае меняется конкретная география очертаний Ворукаши. С учетом того, что Хорезм оказывается в зоне ирано-туранского конфликта, можно полагать, что изменения очертаний Ворукаши связаны с гидрографией Средней Азии и события, описанные в Замйад-яшт, отчасти связаны с Хорезмом. Предание о заливе (или озере?) Ванхазда, который образовался при оттоке вод Ворукаши, могло представляться древним иранцем логичным объяснением раздельности Каспийского и Аральского морей (Яшт, 19.59) [2. С. 392]. Кроме того, сочетание термина Хварно («Сияние») с его нахождением на дне океана, что описывается в яште посвящённом божеству земли Заму, могло создать предпосылки для поздней трактовки названия Хорезма как «земли солнца».
Исходя из географических реалий и представлений древнеиранской мифологии, можно полагать, что древнейшее название Хорезма было тесно связано с водной стихией. Прецеденты такого рода в античной топонимике известны (например, на юго-восточном побережье Понта Эвксинского расположен регион с названием Понт). Для доисторического периода, в котором ещё не существовало государств, занимающих строго определенную территорию, логично возникновение топонимики из гидронимики, а не наоборот, как это характерно в исторический период, связанный с логикой государственности. Если предположить, что в двухсоставности топонима Хорезм деление происходит на один формант дальше к концу слова, то последний термин означает не «землю», а «море». Экстраполируя вторую составную часть названия (-miya, -эт) применительно к морской лексике, можно выделить ряд лексем: mo] - «волна» в гилянском языке, mowj [моудж] - «волна» в персидском, кица - «волна, гребень волны» в древнегреческом, qoymlqum - «омут, водоворот» в осетинском.
К этому ряду можно ещё присовокупить древнеегипетское hm - «болото», а также финскую лексему «кама», которая, возможно, имела значение «главная река» в древнем пермянском языке и имеет такое значение в удмуртском языке. В алтайской гидронимии многочисленны названия со словом «кем, хем» - «река», которое, как полагает известный топонимист Э. М. Мурзаев, является заимствованием из индоевропейских языков2.
В книге «Бундахишн», со ссылкой на «Авесту» упоминается одно из водных божеств Хом, которое является помощником бога Тиштара, управляющего дождём [5. С. 273]. При этом оба божества играют заметную роль в процессе сотворения океана Ворука-ша. Значит, можно в начале двухсоставного слова выделить корневую основу Hvairiz-, Uvaraz-. И как следует из дальнейшего лингвистического анализа, в индоевропейских языках эта основа означает тот же «морской вал», как и в случае с Хвалисьским морем.
В общеиндоевропейском языке можно предположить корень *f)riz, *f(r)ax от которого образовалось концептуальное древо «морской вал, вздыматься, бурун, бурлить, брызги, качка». «Бурун» является одним из синонимов «вала», т. е. «морская волна, поднимающаяся с пеной и с брызгами». Производны от этого корня слова paxia (др.-греч.), ressac (фр.), Brecher (нем.), означающие «бурун, высокий вал». К нему же относятся английские слова broth - «бульон», «парэшани» и «гhaбраhат» (язык урду с сильным иранским влиянием) - «волнение», др.-греческое афрод - «пена», осетинское «бапырхуын» - «быть обрызганным, политым», польское poruszac si$ - «колыхаться», литовское bruzdeti - «волновать».
Таким образом, этот корень представляет едва ли не сплошной индоевропейский ареал, но не во всех случаях ему соответствует именно лексема «волна». Характерные примеры текучести языковых форм демонстрируют не только типичное изменение первого коренного звука на взаимозаменимые формы, элизию первой согласной, но и иногда и добавление дополнительной согласной или гласной.
Название древнего Хорезма как страны Hvairizsm, Uvarazmiya могло означать «Бурунное, волнистое море» - *(f)riz - Hvairiz-, Uvaraz- + определение «водоём, вода» (*H) Эт, miya). Очевидно на рубеже I-II тыс. в северо-каспийском регионе имело место взаимодействие как иранских наречий, так и других индоевропейских наречий, которые пока нельзя однозначно идентифицировать, в том числе киммерийского наречия. Форма Hvairizsm могла являться синонимом лексемы *Hvaliz + «водоём». В несколько отличном произношении от лексемы *f)riz, но близки к ней белуджское слово gvarm - «волна, клокотание», авестийское varsmi - «волна, клокотание», др.-индийское urmis - «волна». Это различие вполне правомерно. Название Хорезма могло возникнуть из тех степных иранских языков, которые для лексемы «волна, бурун» использовали промежуточные формы между лексемой *f)riz и перечисленным рядом. Параллели этому ряду есть в осетинском языке в словах херы - «качели» (ср. с гилянским hslacin - «качели»), и «хырыз»
- «зыбкий», но неясно, могли ли корневые основы этих слов в иранских степных языках
относиться к водной поверхности3. В персидской идиоме такая связь более очевидна в прилагательном xorusan - «кипящий, бурлящий», которое употребляется применительно к поверхности моря, волнам.
Резонно поставить вопрос, не является ли гидроним океан Vouru-kasha (в среднеперсидском произношении Фравхкард), называемый у древних иранцев «белопенным», формой того же концепта, означающего «Бурунное, волнистое море». Название Vouru-kasha может соотноситься с корнем, который отражён в древнегреческом tarah - «волнение» (и, возможно, в санскритском слове tira - «вал, гребень») + корень kaz(e), kaz(i), который отражён в славянском имени Казимир («Возмутитель, смутьян»< «колебатель, потряса-тель»). Произношение апеллятива Фравхкард во второй части имеет близость к армянскому глаголу charzhvel - «качаться», притом, что второй армянский синоним этого слова chachvel, отличен от первого таким же образом как авестийское произношение от среднеперсидского (Frav-hkard - charzhvel ,Vouru-kasha - chachvel).
Или же, может быть, здесь имеет место типичное усиление «вал - вал» (Vouruk-asha?) сопоставимое с немецкими словами Brecher - «бурун», + Ashe - «вал». Последнее представляет лексему *f(r)ax, *ft)ax и имеет одну основу с формами agger (лат.) - «морской вал», axiculus (лат.) - «валик», огаца (др. греч.) - «высокие валы, вздувшиеся воды, волнение», бэчэин кариа (урду) - «волнение», vague (фр.) - «волна». Возможно, они семантически родственны и санскритской форме vittakosah - «вал, берег, гребень». В персидском языке к этой лексеме восходит слово asoftegi - «волнение (на море)». Характерно, что санскритские лексемы tira, vittakosah употребляются в значении «гребня, вала, берега», то есть относятся к «земле». Однако они родственны другим лексемам, которые отражают «волнистость»: taranga (др.-инд.) - «волна», tarah (др.-греч.) - «волнение». Возможно, что эволюция этих лексем в сторону большей применительности к «земле» и создала предпосылки для трансформации названия Хорезма от гидронима к топониму.
Вариации от корня *(f)riz связаны с представлениями о волнах и брызгающей воде. Однако и лексема «вал (земляной)» семантически включается в тот же ряд. Это еще один мотив, по которому название Хорезм могло быть переосмыслено как «земля».
Река Окс (Аму-дарья), протекающая в Хорезме и впадающая в Оксианское озеро (как во времена Ахеменидского государства называлось Аральское море), в таком случаем является одним из истоков океана, рекой «волнистой, несущей волны», название которой аналогично названию моря (Окс назывался «Рекой моря»).
III. Каспий - Балканы
Сложным остаётся вопрос о конкретной языковой принадлежности основы в апелля-тиве Хвалисьское море, который читается в древнерусских летописях. Его нельзя объяснить из древнерусского языка. Можно полагать, что для древнерусского языка было характерно выражение концептуального древа «морской вал, бурун, брызги» посредством лексемы *bry(z). Близки к гипотетическому индоевропейскому корню *(f)riz славянские слова «брызгать, прыскать, буря». Вторая базовая лексема «волна» выражена в старославянском слове «влъна» (древнерусское «вълна»). Ближе всего к нему стоят формы vilnis, vilnia (лит.), уылжн (осет.) - «волна», venilla (лат.) - «бурун». Литературные памятники Киевской Руси позволяют различить уровень качки, вызываемой волной, а значит и качественные признаки самой волны. В «Слове о полку Игореве» для обозначения лёгкой качки употребляется слово «лелеять». Полностью меняет смысл употребление слова производного от лексемы *fry(z): «Прысну море полунощи, идут смерци мглами» [15. С. 103-104]4. Украинское слово «хвиля» и белорусское «хваля» - «волна» сформировались в более поздний период от польского «fala» (из нем. Welle), и поэтому они не могут быть напрямую увязаны с названием Хвалисьское море.
Апеллятив Хвалисьское море не может быть объяснен и из иранских языков. Лингвистические закономерности единого семантического поля, которое выделяется в древних
названиях Каспия, логически приводят к решению этого вопроса в связи с палеобалкан-скими языками, прежде всего с фракийским языком.
Можно предполагать, что название Хвалисьское море может принадлежать неизвестному науке киммерийскому языку, обнаруживая при этом тесные связи с дако-фракийским субстратом в румынском языке. Если во времена Геродота множество причерноморских топонимов продолжало связываться с киммерийцами, то с ещё большей вероятностью должно было удержаться название крупнейшего водоёма, составляющего восточную границу киммерийцев.
В современной историографии точка зрения о принадлежности киммерийцев к фракийским племенам практически не поддерживается. В большинстве случаев киммерийцев относят к иранским племенам. Они признаются носителями археологической «раннескифской культуры», народом близким к скифам во всех отношениях [9; 10. С. 96-97].
Существует и иная точка зрения, согласно которой племена киммерийцев принадлежат к числу фракийских племён. Аргументы, на которые опирается данная концепция, суммированы в известной книге М. И. Артамонова «Киммерийцы и скифы» [4]. Единственная известная киммерийская глосса аругХХаг - «подземные жилища» - определяется О. Н. Трубачёвым как безусловно балканская и сопоставляется с румынским argea -«землянка», албанским ragal(e) - «хижина» [17. С. 40]. Следы киммерийско-фракийской топонимики О. Н. Трубачёв обнаруживает также и в Крыму, полагая и само название полуострова производным от названия киммерийцев [18. С. 13]. Также М. Фасмер отмечал, что можно думать не только об иранском, но и о фракийском происхождении киммерийцев, хотя языковых доказательств этой гипотезы нет.
На наш взгляд, апеллятив Хвалисьское море объясним из фракийского языка. Наиболее близкое к названию русских летописей соответствие имеется в румынском слове valatuk
- 1) вал, каток; 2) свёрток; 3) глинобитный кирпич, кирпичная стена, дом. Казалось бы, это слово далеко отстоит от смысла означающего «море». Однако его невозможно свести и к одному лишь латинскому слову vallum - «вал, насыпь с частоколом». Невозможно объяснить из латинского языка флексию «t» в корне для значения «вал». Как будет показано ниже, она характерна именно для палеобалканских языков. От латинской основы vallum в румынском языке при сохранении значения образовано слово val (например, valul lui Traian - Траянов вал).
Скорее всего, в данном случае имеет наложение нескольких близких по фонетике и по смысловому содержанию дако-фракийских и романских лексем с последующей ассимиляцией. Значение «свёрток» могло образоваться как форма от латинских глаголов in-volvere - «заворачивать» (ср. итал. voltare, рум. a invalatuci - «сворачивать»), а «каток» от глагола e-volvere: 1) «разворачивать»; 7) «катать, перекатываться, валить». Однако лексема valatuk в значении «каток» могла образоваться только в восточно-романском языке, и не имеет прототипа в латинском языке.
Кроме того, в румынском языке лексема valatuk является одной из генеральных форм в общем значении «вал». Для всех случаев, в которых «вал» является техническим приспособлением, употребляются лексемы: ax, tor, dig, valg, mulura. В то же время в румынском языке лексема val, - luri означает именно 1) «морскую волну, волны»6; 4) «рулон». В данном случае можно убедиться, что в процессе развития восточно-романского языка было возможно семантическое сближение понятий «волна, вал» и «рулон». Это позволяет объяснить ассимиляцию в одной лексеме valatuk понятий «вал» и «свёрток», и заключить, что она в основе является древним дако-фракийским словом, означающим «морской вал, большую волну, волну, поднимающуюся стеной».
Древнее название моря могло быть *(H)Valas, (H)Valats. При рассмотрении лексемы valatuk следует учитывать, что одной из главных фонетических особенностей фракийского языка является переход краткой o в a (o>a) [22. С. 65]. Наличие корневой основы val- в значении «морская волна» в палеобалканском субстрате можно зафиксировать в албанских
лексемах уа1ё - «волна, вал, кипящий», valoj - «колыхаться, кипеть», где можно предполагать фонетический переход, характерный для фракийского. Также в румынском языке характерной особенностью фонетических процессов ещё дороманского дакского происхождения выступает возможность перехода a/i (лат. annelus - «кольцо», рум. inel - «кольцо»).
Для определения понятия «волна» в румынском языке употребляется также лексема talaz - «волна, бурун» (talazui - «вздуться волнами, колыхаться»). Термин talas, означающий «волну», представляет в балканских языках сплошной ареал, в который не входит только греческий язык. В сербском и хорватском языках - «волна» - «талас», в македонском - «талас», в албанском - tallaz, в болгарском языке «талаз» - «волна» Есть все основания полагать, что эта лексема является субстратной. Родственна она и древнегреческим лексемам означающим «море, морское» - ваХаааод, ваХаааюд. Очевидно, что корневая связь этих лексем имеет общие индоевропейские основы7. Эти основы в палеобалканских языках семантически разошлись с древнегреческим достаточно рано, однако сохранили общие фонетические принципы.
В палеобалканских языках следует выделить наличие двух близкородственных лексем «волна, волнующийся» с корневыми основами *valat, *talas. Следует учитывать реальную возможность употребления в некоторых наречиях этих слов с придыхательным звуком как в греческом ваХаааод, хотя в целом для фракийского языка характерен переход от придыхательных звуков к обычным [22. С. 64.].
Интерес также представляет румынская лексема tavalug - «каток, валик», возможно промежуточная, где имеет место передвижение согласных. В глагольной форме румынское tavali - «валять» коррелируется с кавказскими языками (ср. груз. telva - «валять»). Отсюда можно выделить и такую форму названия моря - *(Th)Valis.
Общим для палеобалканского субстрата, является флективная норма t>z,s в корневой основе: ваХаааод, talas, valat. К этой палеобалканской группе примыкал и армено-фригийский язык (армянское alik - «волна»), где сохранялась та же характерная флексия. Данная флективная норма не повторяется применительно к корню val- в каких-либо других индоевропейских и неиндоевропейских языках. Апеллятивы «Хвалисьское», «Хва-литьское» море следует полагать производными от фракийской глоссы, не исключая её принадлежности киммерийскому языку.
Выводы:
Совокупность данных по морской терминологии позволяет заключить, что к рубежу II—I тыс. до н. э. индоевропейские племена, занимавшие территории с востока, севера и запада Каспийского моря имели осевое деление «восток - запад» в употребляемой для наименования моря лексике.
На западном и северном побережье преобладали лексические формы *(H)Valas / (H) Valats / *(Th)Valis (киммерийская, фракийская) и *(H)lapes / (H)alpis (западно-иранская), последняя из которых имеет наиболее выраженную связь и с кавказскими языками, и с санскритом, и распространяется на юго-западное побережье.
На восточном берегу моря (и на побережье Аральского моря включительно) преобладали формы от и.-е. лексемы *f)riz - *(H)riz, которые прослеживаются в языках югозападной ветви западных иранских языков (перс. - xorusan - «кипящий, бурлящий») и восточной группе иранских языков (осетинское «херы» - «качели). Синонимичным названием было также авестийское Ворукаша.
Список литературы
1. Абаев, В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Л. : Наука, 1958. Т. 1. 665 с.
2. Авеста в русских переводах (1861-1996) / сост., общ. ред., прим., справочный раздел И. В. Рака. СПб. : Журнал «Нева», «Летний сад», 1998. 480 с.
3. Агеева, Р. А. Происхождение имён рек и озёр. М. : Наука, 1985. 142 с.
4. Артамонов, М. И. Киммерийцы и скифы (от появления на исторической арене до конца IV до н. э.). Л. : Изд. ЛГУ, 1974. 156 с.
5. Бундахишн // Зороастрийские тексты / изд. подготовлено О. М. Чунаковой. М. : Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997. 352 с.
6. Грантовский, Э. А. Ранняя история иранских племён. М. : Наука, 1970. 395 с.
1. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. М. : Русский язык, 1989. Т. 1. 1989. 699 с.; Т. 2. 1989. 779 с; Т. 3. 1990. 555 с.; Т. 4. 1990. 683 с.
7. Жило, В. П. О названиях Каспийского моря // Известия АН АзССР, Серия «Геологогеографическая». Баку. 1960. № 4.
8. Иванчик, А. И. К вопросу об этнической принадлежности и археологической культуры киммерийцев. Ч. I. Киммерийские памятники Передней Азии // Вестник древней истории. 1994. № 4. С. 148-168; Ч. II. Раннескифские находки в Малой Азии // Вестник древней истории. 1995. № 1. С. 3-22.
9. Иванчик, А. И. Современное состояние киммерийской проблемы. Итоги дискуссии // Вестник древней истории. 1999. № 2. С. 77-97.
10. Кудрявцев, А. А. Древний Дербент. М. : Наука, 1982. 173 с.
11. Никонов, В. А. Краткий топонимический словарь. М. : Мысль, 1966. 509 с.
12. Повесть временных лет. Ч. 1-2 / подготовка текста Д. С. Лихачёва, Б. А. Романова ; под ред. В. П. Адриановой. М. ; Л. : Изд. АН СССР, 1950. Ч. I. Текст и перевод. 406 с.; Ч.
II. Приложение. Ст. и коммент. Д. С. Лихачёва. 566 с.
13. Словарь русских народных говоров. Вып. 14. Л. : Наука, 1978. 376 с.
14. Слово о полку Игореве / сост., вступ. слово, подготовка древнерус. текста и коммент. В. И. Стеллецкого. М. : Сов. Россия, 1981. 287 с.
15. Толстов, С. П. Новогодний праздник «Каландас» у хорезмийских христиан начала XI века (В связи с историей хорезмийско-хазарских отношений // Материалы и исследования по этнографии и антропологии СССР. 1946. № 2. С. 87-108.
16. Трубачёв, О. Н. О синдах и их языке // Вопросы языкознания. 1976. № 4. С. 3963.
17. Трубачёв, О. Н. Лингвистическая периферия древнейших славян. Индоарийцы в Северном Причерноморье // Вопросы языкознания. 1977. № 6. С. 13-29.
18. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка : в 4 т. ; пер. и ред. О. Н. Трубачёва. М. : Прогресс, 1986. Т. 1. 537 с.; Т. 2. 1986. 671 с; Т. 3. 1987. 830 [1] с.; Т. 4. 1987. 860 [3] с.
19. Хождение за три моря Афанасия Никитина / изд. подгот. Я. С. Лурье, Л. С. Семёнов; [АН СССР]. Л. : Наука, Ленингр. отд., 1986. 212 [1] с.
20. Успенский, Б. А. Дуалистический характер русской средневековой культуры (на материалах «Хождения за три моря» Афанасия Никитина) // Успенский Б. А. Избранные труды. Т. 1. Семиотика истории, семиотика культуры. М. : Гнозис, 1994. 429 с.
21. Георгиев, В. Тракийският език. София : Издание на Българската Академия на На-уките, 1957. 102 с.
Примечания
1 Форма *1ар сближается со словом индийского языка урду 1эЬр - «волна», с персидским «1ар-1ар» - «плеск», с латинским 1аЬаге - «шататься», сербохорватским «лабав» - «шаткий», с русским «хлибать» - «шататься», албанским 1арё - «дряблый», и персидским 1а - «складка». Форма с твердым «к» имеется в литовском е1аЪёи - «шататься» и древнеиндийском еара1а$ - «шататься, качаться».
2 См.: Никонов В. А., Краткий топонимический словарь - М.: Мысль, 1966, С. 225.
3 См. : Агеева Р. А., Происхождение имён рек и озёр. - М.: Наука, 1985, С. 73.
4 Во французском языке прилагательное «зыбкий» - уаяШаМ однокоренное с глаголом «шататься» - уаяШет. Санскритское дШНа - также означает «рыхлый» и «шаткий».
5 Ср. с др.-индийским Ыаяапа - качаться; «парэшани» (урду) - «волноваться».
6 Латинское происхождение в значении «волна» от слова и^а в румынском языке имеет слово йnda - «волна».
7 Этимологическое родство ближе всего в отношении к др.- индийским словам ^1а, Ыаяапа - «качаться», персидским 1е1о^-1е1о^ hoтdan - «качаться», ХаШош - «волнение на море».
Игумен Михаил (Крастелев)
АРХИЕПИСКОП ИРИНАРХ (ПОПОВ): НЕКОТОРЫЕ ДОПОЛНЕНИЯ К БИОГРАФИЧЕСКИМ СВЕДЕНИЯМ
Статья посвящена новым сведениям о биографии преосвященного Иринарха, архиепископа Рязанского. Ряд материалов выявлен при изучении российских и зарубежных материалов и публикуется впервые. Приводятся фрагменты из личной переписки преосвященного Иринарха, исследуются архивные документы Толгского монастыря.
Ключевые слова: архиепископ Иринарх (Попов), Коренная пустынь, посольские церкви в Италии, русская миссия в Греции, Толгский монастырь, Старицкое викариат-ство, Рижское викариатство.
Архиепископ Иринарх за свое многолетнее архипастырское служение был многократно отмечен наградами, пользовался любовью и уважением своей паствы. За время своего служения преосвященный Иринарх пребывал на семи епископских кафедрах, а также прослужил 15 лет в Российских посольских церквях Италии и Греции.
Его современники считали, что он больше был известен своей заграничной деятельностью, но в то же время, он приобрёл известность: «сановника полезного и в России для разных духовных должностей по отличным его способностям»1.
Краткие биографические данные2 о преосвященном Иринархе были опубликованы еще при его жизни в целом ряде периодических изданий, это были, как правило, Епархиальные Ведомости тех епархий, в которых пришлось потрудиться преосвященному. Затем, после кончины преосвященного Иринарха, некрологи о нем напечатали следующие издания: Вологодские3, Рижские, Кишиневские, Каменец-Подольские, Самарские, Казанские, Тверские, Рязанские и еще целый ряд епархиальных ведомостей. Все они практически повторяли первоначальный текст, опубликованный в Рязани, в которой ему довелось закончить свой земной путь - Рязанских Епархиальных ведомостях4.
Что же сообщали эти издания? Это были сведения, об основных этапах жизни и деятельности преосвященного, вполне достаточные для того, чтобы у интересующегося сложилось представление о том, что за архипастырь был покойный архиепископ Иринарх.
Данная статья посвящена исследованию биографии преосвященного, представлены ранее неизвестные и неопубликованные сведения о преосвященном Иринархе.
«Архиепископ Иринарх, в миру Иаков Дмитриевич Попов, сын священника»5 села Долгого, Курской губернии. Родился в 1790 году6. При этом не указывается точная дата рождения. Село Долгое можно найти в «Перечне населенных пунктов Российской Империи», 1868 г. издания. Оно находилось в Курской губернии, в Курском уезде, 4 стан, в 2 верстах от Курской Коренной пустыни.
Церковь, в которой служил отец преосвященного, стоит справа у дороги по пути в Коренную Пустынь. История этой церкви тесно связана с Коренским Рождество-
