CC BY
95
УДК 796.81(=512.31)
doi: 10.18097/1994-0866-2015-0-8-89-94
Единоборство как феномен этнокультуры монгольских народов © Бадманямбугийн Бат-Эрдэнэ
член президиума Федерации монгольской национальной борьбы, член исполкома Национального олимпийского комитета Монголии, Герой труда Монголии, заслуженный мастер спорта Монголии Монголия, 15140, г. Улан-Батор, площадь Сухэ-Батора, Дворец правительства E-mail: [email protected] © Рэгжийбуугийн Ням-Дорж
президент Федерации монгольской национальной борьбы, заслуженный деятель культуры Монголии, почетный деятель спорта ХХ века Монголии
Монголия, г. Улан-Батор, площадь Сухэ-Батора, Дворец правительства E-mail: [email protected] © Сагалеев Андрей Сергеевич
доктор педагогических наук, профессор кафедры спортивных дисциплин Бурятского государственного университета
Россия, 15140, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а E-mail: [email protected]
В статье единоборство рассматривается как феномен культуры монгольских народов, частью которых считаются многие из бурят. Раскрыты религиозные, философские, культурные аспекты этого состязания. Представлены сведения о древнейшем происхождении единоборства на основании сохранившихся до наших дней петроглифов. Показано, что у забайкальских бурят танец орла-победителя в борьбе появился под влиянием южных соседей — монголов. Отмечается, что борьба разных групп монголов имела значительные отличия в технике, а также в костюмах состязающихся. Авторами говорится о том, что в развитии борьбы существуют культурно-исторические этапы, и имеются факторы, влияющие на этот процесс. В целом констатируется, что для спортсменов Бурятии и Монголии характерно весьма бесстрастное, сдержанное отношение к результатам поединка, соревнования. Но это не свидетельствует о недостаточной мотивации деятельности, а подчеркивает, что деятельность, действия, поступки определяются не сиюминутным реагированием на успех или неуспех, а более глубокими этнокультурными, этногенетическими основаниями.
Ключевые слова: древнее происхождение единоборства, религиозные, культурные истоки единоборства, национальная борьба, различия в традиционных видах борьбы , единоборство, этнокультура, Монголия.
Single Combat as a Mongolian Nations Ethnic Culture Phenomenon Badmanyambugiin Bat-Erdene
member of the Federation Presidium of the Mongolian National Wrestling, member of the Executive Committee of the Mongolian Olympic Committee, Hero of Labor of Mongolia, Merited Master of Sports of Mongolia Government Palace, Suhbaatar Square, Ulaanbaatar 15140, Mongolia Regzhiibuugiin Nyam-Dorzh
President of Federation of the Mongolian National Wrestling, Honored Worker of Culture of Mongolia, Honorary figure of the twentieth century sports of Mongolia
Government Palace, Suhbaatar Square, Ulaanbaatar 15140, Mongolia Sagaleev Andrey Sergeevich DS^ Professor, Buryat State University 24a, Smolina Str., Ulan-Ude 670000, Russia
In the article single combat is considered as the greatest phenomenon of culture of the Mongolian peoples, as part of which Buryats are regarded by many researchers. The religious, philosophical, cultural aspects of this competition are revealed. The data on ancient origin of the single combat have been presented on the basis of petroglyphs remained up to nowadays. It has been shown that the dance of eagle-winner in Transbaikalian Buryats arises upon the influence of Mongols, the southern neighbors. It is revealed that wrestling of different groups of Mongols had significant varieties in techniques including athletic clothes of competing wrestlers. The authors argue that there are some cultural and historical stages in the development of wrestling as well as the factors influencing on this process. On the whole it is stated that a rather dispassionate, reserved attitude to the results of the fight, the competition is characteristic for the athletes of Buryatia and Mongolia. And this does not indicate a lack of motivation activities, but emphasizes that the activities, actions and deeds are not determined by a short-term response to the success or failure, and by a deep ethnic cultural, ethnic genetic bases.
Keywords: ancient origin of single combat, religious, cultural aspects sources of single combat, national wrestling, varieties in traditional kinds of wrestling.
Борьба, как и другие жизненно важные умения и навыки, такие как ходьба, бег, плавание и др., является извечным спутником человечества, она не имеет ни географического, ни этнического центра. С древнейших времен она не имела альтернативы как социальная ценность и была фактором выживания, воспроизводства и развития человеческого рода. Борьба — составная часть традиционной культуры, этнической идентификации и исторической памяти. Неисчерпаемый материал о борьбе накоплен в различных отраслях человеческого знания: история, археология, антропология, этнография, фольклор, лингвистика, искусство, философия и т. д. Борьба — это значимый культурный атрибут каждой цивилизации. Есть народы с «отмершей» историей, но не было народов без борьбы [6].
О том, что борьба прошла длительный процесс развития свидетельствуют материалы археологических и этнографических исследований во всем мире. Например, А. Ф. Решетников, З. И. Рабецкая считают, что «следы» современной борьбы народов Прибайкалья уходят в эпоху неолита [7]. Истоки генезиса борьбы можно наблюдать в ритуалах, которые совершали древние люди. Источниковой базой о существовании борьбы в Прибайкалье являются петроглифы рек Ангары, Лены и озера Байкал. В них среди животных можно увидеть антропоморфные изображения человечков, борющихся между собой. Анализ стиля и сюжетов петроглифов приводит к разгадке одной из тайн возникновения борьбы в Прибайкалье. Петроглифы раскрыли возраст и зарождение борьбы, истоками которой явилась ритуальная борьба. Особый интерес представляет фигурка с птичьей головой. В этой связи отмечается, что в бурятских легендах встречается демоническое существо, женщина-птица — муу-шубуун 'плохая птица'. Встреча с ней грозит человеку гибелью. Муу-шубуун проклевывает череп человеку. Возможно, действительно муу-шубуун борется со своей жертвой. В ритуальной борьбе фигурку с птичьей головой представляет, скорее всего, шаман. Шаман и шаманизм сочетали в себе различные ипостаси: он своего рода жрец, знахарь рода и племени, хранитель традиций и родословной рода. Шаман играл главную роль в сохранении и поддержании физического состояния рода и племени, являлся своего рода учителем по физическому воспитанию. В ритуальной борьбе с потусторонними духами он воспроизводил те физические упражнения борьбы, которые впоследствии стали средствами физического воспитания при обучении своих сородичей. В начальный период своего зарождения борьба была ритуальным обрядом борьбы дня против ночи, борьбы добра против сил зла. Впоследствии из этого ритуала борьба стала одним из средств физической подготовки древних народов Прибайкалья.
Кроме утилитарного значения, элементы единоборства стали приобретать и состязательный характер. Все более целенаправленное их применение обусловило приобретение человеком специальных навыков, со временем превратившихся в ряд осмысленных действий — приемов, которые позволяли добиваться победы над физически более сильным противником. У каждого племени были свои эффективные приемы единоборства, секреты выполнения которых и условия протекания передавались по наследству из года в год. Впоследствии это стало решающим фактором при формировании границ национальных видов борьбы. В различных частях земного шара борьба имела свою динамику и отличные друг от друга формы развития. Но во все времена и у всех народов мира содержание борьбы служило одним из самых эффективных средств связи физического воспитания с военным обучением. Разновидности борьбы с элементами ударов руками, ногами, головой и различным оружием, а также удушениями, применялись в целях формирования сильного, выносливого, ловкого и смелого человека, способного защищать себя и своих соплеменников [4].
Нами выделены некоторые этапы эволюции бурятской национальной борьбы в культурно-историческом аспекте, и выявлены факторы, влияющие на этот процесс [10]. Отметим, что бурятская борьба своими корнями уходит в глубокую древность, о ее существовании свидетельствуют эпосы, устные народные сказания, письменные исторические и литературные источники — «Гэсэр», «Алам-жи Мэргэн», «Аидурай Мэргэн», «Зугы Мэргэн хаанай Мижед хубуун», «Сагаадай Мэргэн» и др.
Б. С. Дугаров пишет, что картина иерархического устройства небесной общины и взаимоотношений ее членов показана в описании небесного праздника — надома (тэнгэриин найр зугаа) в молькинском варианте главы Абай Гэсэра из 822 стихов [2]. Весной представители западной и восточной частей Неба встречаются на специально выбранном для проведения праздника месте. Богини-прародительницы произносят благопожелания в адрес присутствующих участников небесного празднества, после чего Эсэгэ Малан как старейшина небожителей объявляет о начале трех мужских состязаний (эрын гурбан наадан), куда входят борьба, стрельба из лука и конные скачки.
Старейшие из западных и восточных тэнгриев — Эсэгэ Малан и Асарангуй Хара — устраивают
показательное борцовское единоборство, тем самым подавая пример всем участникам тэнгрийских игрищ. От каждой из противоположных сторон выдвигаются по несколько кандидатур. Описанию борцовских поединков отводится 118 стихотворных строк с использованием образных сравнений и эпитетов, передающих физическую мощь соперников и накал их борьбы. Так, Хан Хормуста в единоборстве с Боо Хара уподобляются двум бодающимся быкам, глядящим друг на друга исподлобья, и двум бьющимся жеребцам, лязгающим зубами. Упоминаются некоторые борцовские приемы — захват под обе подмышки (хоёр hyra доогуурин гараа хэн абажа), подножка (мэргэн гохо) и т. д.
Исследуя проблемы этнической культуры бурят, С. Б. Болхосоев проанализировал правила и ритуальные действия в национальной борьбе (бухэ барилдаан), входящей в hyp хар-бан — праздник, включающий в себя прежде всего соревнования в трех основных национальных видах спорта: стрельба из лука, борьба, конные скачки [1]. Фиксация танца орла-победителя у монголов позволяет предположить, что для бурят культ «орла» обладал элементом чужеродности, нежели для предшественников. Отмечается, что у забайкальских бурят танец орла-победителя появился под влиянием южных соседей — монголов. Поэтому предположено, что имитация полета птицы, скорее всего, впервые возникла у древнего населения Прибайкалья (до прихода бурят), а затем была заимствована бурятами. Соответственно в процессе формирования танца орла-победителя приняли участие «монголы» южных регионов. С. Б. Болхосоев опирается на сведения о том, что, согласно преданиям, монголы пришли из Монголии и вернулись туда обратно. Возможно, что предания и представления о них свидетельствуют о некой реальной этнической группе, связанной своим происхождением с Монголией. Они могут соотноситься с реальными мигрантами — босхулами, бежавшими во время войн Галдан-Бошокту хана и т. д. Однако подчеркивается, что вместо монголов в преданиях других групп бурят могут выступать сэгэнуты, сартулы, баргуты и др. Следовательно, реконструируемая корреляция между преданиями о «монголах» и бытованием танца орла-победителя в рамках культуры бурятского народа отражает, по мнению автора, реальный этнический процесс взаимодействия бурят и, вероятно, монголоязычных групп, которые выступают в фольклоре бурят как монголы.
Е. В. Павлов обращает внимание на такой ритуализированный элемент национальной борьбы как танец орла, который исполнял победитель [5]. Этот же танец исполняет победитель в монгольской борьбе, традиционно он интерпретируется как полет мифической птицы Гаруды, образ которой проник в культовую и мифологическую традиции монгольских народов (в том числе и бурят) вместе с буддизмом из Индии. Гаруда — сакральный персонаж, семантически соотнесенный с верхом (небом) солнцем, в мифах выступает противником нагов — змееподобных существ, населяющих воды и подземный мир. В мифологической традиции бурят Гаруда выступает противником чудовищного Змея -Абарга Могой. Победа Гаруды — акт, равнозначный космогоническому, побеждая, Гаруда вносит упорядоченность во Вселенную. Соответственно имитация борцом победного полета Гаруды равнозначна воплощению ее в победившем борце, победа которого, таким образом, реактуализирует победу над Змеем, угрожающим целостности космоса.
«Прагматическая» корреляция прослеживается и в том, что борьба является обязательным элементом регулярных ритуалов, проводимых в сакральных центрах социума, ассоциируемых с «центром мира» (тайлганы, обряды на обоо), которые могут являться обрядами календарного цикла. Подобные обряды семантически связаны с представлениями о старении/умирании мира (отсюда психологическая энтропия) и его регулярном возрождении в ритуалах календарных празднеств. Семантика борьбы как элемента регулярных жертвоприношений в этом аспекте наиболее прозрачна.
Однако отмечает автор, что в бурятской традиции образ Гаруды (Хан-Хэрдэг) остался малозначительным персонажем мифов и эпических произведений, подвергшимся сильной трансформации и контаминации (например, у бурят Предбайкалья). Поэтому у бурят специфическая для соответствующей подсистемы традиционной культуры ассоциация борьбы/победы с сотерическим актом сакрального прошлого основывалась на мифологии, не связанной с образом древнеиндийской Гаруды. У разных локальных этнических и этнотерриториальных субгрупп бурят ее «повторение — воспроизведение» увязывалось с образами добуддийских божеств, выступающих покровителями борцов и силачей (бухэ). В связи с этим Е. В. Павлов обращается к культовой традиции тункинских бурят, чтобы показать реализацию «воспроизведения» архетипа, предполагающего функциональную (в соте-риологическом плане) соотнесенность борца и божества-сотера на этнолокальном уровне.
В культовой традиции тункинских бурят покровителем борцов выступает Хан-Шаргай-нойон, почитаемый в рамках ламаизированного культа пяти главных ханов Тунки под именем Бурхан-баабай. Тункинскими бурятами Хан-Шаргай-нойон традиционно считается главным божеством среди тун-кинских «спустившихся» божеств — хан-буумалов (хатов) Тунки, и стереотипично представляется
как воин-батор.
Функциональные аспекты в образе Хан-Шаргай-нойона находятся в корреляции с прагматикой адресованных ему обрядов, которые совершали тункинские буряты. Молебен совершался до и после важных событий, в том числе перед соревнованиями по борьбе (участниками или их родственниками, друзьями). Аналогичные по прагматике обряды совершали предбайкальские эхириты и кудинские булагаты (ранее и часть идинских булагатов), посвященные Ажарай-бухэ — главе ленских «хозяев» и предводителю «черных всадников». Следовательно, учитывая функцию покровительства Хан-Шаргай-нойоном борцам, автор полагает, что борец ассоциировал себя с божеством-сотером, повторяя его действия по защите космоса, а его победа в схватке повторяла победу над силами хаоса, которая реализовывалась в сюжетах, повествующих об этом божестве. В этой связи автор вновь обращается к «танцу орла». Орел традиционно считался символом Хан-Шаргая. Поэтому танец победившего борца в тункинской традиции мог связываться не с Гарудой, а с орлом — орнитоморфным символом победившего Хан-Шаргая. Таким образом, сам процесс схватки борцов, их победу можно интерпретировать как ритуал-«повторение» победы бога-сотера над силами, реактуализирующими хаос.
В статье Д. Цыбикдоржиева, отмечается, что борьба разных групп монголов имела значительные отличия, при этом наибольшая степень близости существует у боевого искусства ойратов и бурят, а халхаский стиль по правилам и форме сближается с южно-монгольским [8]. Ойраты и западные буряты боролись в кожаных штанах, но к концу XIX в. эта форма вытесняется простыми штанами у бурят, плисовыми трусами у ойратов и калмыков, при этом почти все группы ойратов и бурят использовали те или иные варианты пояса или кушака. Кожаные штаны до сих пор одевают бухэ Южной Монголии, но там борцовские штаны закрывают только внешнюю часть ног и надеваются поверх обыкновенных шаровар.
Ойраты и буряты, в отличие от халхасцев и южных монголов, не пользовались дзодоками, специальными куртками для борьбы. Ононские монголы XII в. также не использовали дзодоков. Описания поединка знаменитого джургэнского Бури-бухэ и брата Чингисхана Бельгутая в «Тайной истории монголов» и «Золотом своде» Лубсана Дандзана не содержат упоминаний об этом элементе формы борцов. У ойратов и бурят бухэ барилдаан понимался как комплекс приемов борьбы и рукопашного боя, а у халхасцев кулачный бой и барилдаан были дифференцированы, причем ударная техника считалась несколько более «низменным» делом. В хоринском и эхиритском фольклорах часто встречаются упоминания об ударах в область шеи. Автор предполагает, что также обстояло дело у аларских бурят, или хонгодоров, до XVI в. проживших среди халхасцев.
В другой своей работе Д. Цыбикдоржиев выделяет 2 традиционных вида борьбы, содержащих множество подвидов. Первый вид — это боевое искусство ойратов, части бурят и ононских монголов, характеризуемое наличием в арсенале приемов, техник борьбы и рукопашного боя, а главное — правилом победы, по которому противник должен быть брошен, на землю спиной (иногда, возможно, туловищем). Второй вид распространен среди халхасцев, южных монголов и некоторых бурят. Для данного вида характерно почти полное отсутствие ударных техник, а основным правилом является принцип поражения в случае касания земли одной из трех зон — рукой от локтя и выше, ногой от колена и выше и туловищем с головой (касание ладонью или даже двумя ладонями в халхасском стиле не считается поражением) [9].
Также условно обозначены 2 вида: лесной и степной. Первый был популярен у лесных монголов, к которым относились предки ойратов, бурят и ононских монголов. Степные стили, ныне культивируемые повсеместно, раньше были достоянием скотоводов. Существовали переходные подвиды, сочетающие черты обоих больших видов. Так, хоринцы сочетали техники борьбы и боя, но принцип победы и поражения у них был общим со степняками, при этом хоринцы не использовали дзодоков, обязательного атрибута борца в Халхе и Южной Монголии.
Периодически происходило взаимовлияние стилей, причем в последние века степные виды, считавшиеся более престижными, чаще влияли на ойрато-бурятские. У бурят встречаются правила «трех зон», хотя сохраняется представление о победе броском на спину или туловище. Современные ойра-ты Монголии культивируют халхаский барилдаан. В ритуальной части боевого искусства также есть различия. Поединки и турниры в степных стилях начинаются исполнением особого воинского танца дэвэх (монг. «расправлять крылья», «взмывать ввысь»), или танца орла, хотя борцы исполняли дэвэх, подражая той птице, от названия которой происходил титул бухэ. Сегодня в Халхе сохранились титулы «сокол» и «кречет» (в юношеских турнирах), хотя не так давно бытовали титулы бургэд «орел», харсага «ястреб», тас «орел-ягнятник» и др. С укреплением позиций ламаизма большинство старых
титулов, связанных с зоолатрическими, тотемными и шаманскими культами, было утрачено, появились более близкие ламаизму титулы: арсалан — «лев», заан — «слон», общим символом и покровителем борьбы, заменившим орла, стал Гаруда — царь птиц из древнеиндийской мифологии. В лесных подвидах барилдаана существование титулов-тотемов не отмечено, хотя в эпосе постоянно встречаются герои с именами Сокол, Кречет, описание поединков включает сравнения с ястребами, коршунами и т. д.
Буряты знали воинские танцы, однако у них они, вероятно, имели своими прототипами подражание движениям других животных. Танец орла-победителя хоринцы называют самиаха, то есть дословно «танцевать, как в цаме», видимо, он распространился среди хоринцев сравнительно поздно. В старинных халхасских соло, прославлениях в честь борцов, приводятся сравнения бухэ с хищными птицами, тиграми, барсами, ирбисами. А в степном барилдаане хищники-пантеры не фигурируют. Возможно, что в данном случае имеет место отголосок влияния особенностей лесных стилей бухэ-барилдаана. В бурятском языке выражение «бар тулалдаан» (дословно «битва по-тигриному») означает «рукопашный бой», существует понятие «бар хусэтэнэй барилдаан» — «борьба с применением огромной силы». Сравнения с леопардами (барс), ирбисами (ирбэс или эрбэд), тиграми (бар пли эреэн гурееЬэн — табуированное «пегий охотник») нередки в эпосе монголов. Сюжет о битве с исполинским тигром Орголи является одним из древнейших и исконных в монгольской «Гэсэриаде». Глава «Гэсэриады» о битве с тигром и частый мотив хоринских улигеров — схватка с кабаном, напоминают о культурных связях с восточномонгольским ареалом и даже с регионом приамурских, маньчжурских, корейских племен. Предки бурят, контактируя с тоба, киданями, а затем и тунгусами, наряду с другими элементами культуры, испытывали влияние восточных систем рукопашного боя. Ударные техники единоборств были известны и хунно-монголам. В древности «визитной карточкой» бухэ ба-рилдаана были приемы воздействия на позвоночник, например, бросок животом на землю с последующим упором колена в хребет. Подобные техники могли зародиться в первую очередь у горнотаежных монголоязычных охотников, что было связано и с их особым отношением к позвоночнику, как «вместилищу» жизненной энергии.
Нами ранее отмечалось, что для спортсменов Бурятии и Монголии характерно весьма бесстрастное, сдержанное отношение к результатам поединка, соревнования. Это не свидетельствует о недостаточной мотивации деятельности, а подчеркивает, что деятельность, действия, поступки определяются не сиюминутным реагированием на успех или неуспех, а более глубокими этнокультурными, этногенетическими основаниями. Континуальность спортивных единоборств в их представлении проявляется в том, что они рассматривают спорт как непрерывный процесс, как образ жизни. Поэтому нет четкого водораздела между началом спортивной деятельности и ее завершением. Национальные виды борьбы, всероссийские и международные соревнования среди ветеранов позволяют продолжить активную спортивную деятельность вплоть до пожилого возраста. Это остается актуальным и в современных условиях, когда завершение спортивной деятельности в возрасте 23-25 лет создает немало проблем для личности и общества в целом [3].
Таким образом, анализ религиозных и культурно-исторических вопросов, связанных с бурятской борьбой, свидетельствует о том, что этот вид единоборства является одним из древнейших и величайших феноменов культуры бурятского народа на протяжении всей его этнической истории.
Литература
1. Болхосоев С. Б. Истоки ритуального танца борца-победителя // Буряты в контексте современных этнокультурных и этносоциальных процессов. Традиционная культура, народное искусство и национальные виды спорта бурят в условиях полиэтничности: сб. статей. — Улан-Удэ: Изд-во ВСГАКИ, 2006. — Т. 1. — С. 268-274.
2. Дугаров Б. С. Эрын гурбан наадан в небесном прологе Гэсэриады // Буряты в контексте современных этнокультурных и этносоциальных процессов. Традиционная культура, народное искусство и национальные виды спорта бурят в условиях полиэтничности: сб. статей. — Улан-Удэ: Изд-во ВСГАКИ, 2006. — Т. 1. — С. 191-197.
3. Калмыков С. В. Индивидуализация подготовки спортсменов-единоборцев в контексте культурных традиций Востока и Запада: дис. ... д-ра пед. наук. — М., 1994. — 60 с.
4. Нелюбин В. В., Миндиашвили В. В. Мастера большого ковра. — Красноярск, 1993. — 416 с.
5. Павлов Е. В. Архетип «повторения» в бурятской национальной борьбе и семантика образа божества — покровителя борцов у тункинских бурят // Буряты в контексте современных этнокультурных и этносоциальных процессов. Традиционная культура, народное искусство и национальные виды спорта бурят в условиях полиэтничности: сб. статей. — Улан-Удэ: Изд-во ВСГАКИ, 2006. — Т. 1. — С. 205-212.
6. Петров Р. Борьба и цивилизация. — Красноярск, 1997.
7. Решетников А. Ф., Рабецкая З. И. Исторический путь возникновения и развития национальной борьбы на основе петроглифов Байкальского региона // Вестник Бурятского государственного университета. Вып. 8. Медицина, физкультура и
спорт. — 2007. — С. 213-216.
8. Цыбикдоржиев Д. Особенности региональных видов борьбы: история и этнография о национальной борьбе монгольских народов // Агентство спорта. — Улан-Удэ, 2007. — № 1. — С. 13-16.
9. Цыбикдоржиев Д. Тайга и великая степь в истории Бухэ барилдаана: история и этнография о национальной борьбе монгольских народов // Агентство спорта. — Улан-Удэ, 2007. — № 3. — С. 19-20.
10. Эволюция бурятской национальной борьбы как результат взаимовлияния культур Востока и Запада / Н. В. Абаев [и др.] // Вопросы теории и практики физической культуры и спорта: межвуз. сб. науч. тр. — Улан-Удэ, 1996. — С. 3-5.
References
1. Bolkhosoev S. B. Istoki ritual'nogo tantsa bortsa-pobeditelya [The origins of wrestler-winner's ritual dance]. Buryaty v kontekste sovremennykh etnokul'turnykh i etnosotsial'nykh protsessov. Traditsionnaya kul'tura, narodnoe iskusstvo i natsional'nye vidy sporta buryat v usloviyakh polietnichnosti — Buryats in the context of modern ethno-cultural and ethno-social processes. Traditional culture, folk art and national sports of Buryats in the conditions of multi-ethnicity. V. 1. Ulan-Ude: Publishing and Printing Complex of ESSACA, 2006. Pp. 268-274.
2. Dugarov B. S. Eryn gurban naadan v nebesnom prologe Geseriady [Eryn Gurban naadan the heavenly prologue of Geseriada]. Buryaty v kontekste sovremennykh etnokul'turnykh i etnosotsial'nykh protsessov. Traditsionnaya kul'tura, narodnoe iskusstvo i natsional'nye vidy sporta buryat v usloviyakh polietnichnosti — Buryats in the context of modern ethno-cultural and ethno-social processes. Traditional culture, folk art and national sports of Buryats in the conditions of multi-ethnicity. V. 1. Ulan-Ude: Publishing and Printing Complex of ESSACA, 2006. Pp. 191-197.
3. Kalmykov S. V. Individualizatsiya podgotovki sportsmenov-edinobortsev v kontekste kul'turnykh traditsii Vostoka i Zapada. Dis. ...d-ra ped. nauk [Individualization of combatants' training in the context of Eastern and Western cultural traditions. Dr. ped. sci. diss.]. Moscow, 1994. 60 p.
4. Nelyubin V. V., Mindiashvili D. G. Mastera bol'shogo kovra [Masters of large carpet]. Krasnoyarsk, 1993. 416 p.
5. Pavlov E.V. Arkhetip «povtoreniya» v buryatskoi natsional'noi bor'be i semantika ob-raza bozhestva — pokrovitelya bortsov u tunkinskikh buryat ["Reiteration" archetype in the Buryat national struggle and the semantics of wrestlers' patron deity among Tunka Buryats]. Buryaty v kontekste sovremennykh etnokul'turnykh i etnosotsial'nykh protsessov. Traditsionnaya kul'tura, narodnoe iskusstvo i natsional'nye vidy sporta buryat v usloviyakh polietnichnosti — Buryats in the context of modern ethno-cultural and ethno-social processes. Traditional culture, folk art and national sports of Buryats in the conditions of multi-ethnicity. V. 1. Ulan-Ude: Publishing and Printing Complex of ESSACA, 2006. Pp. 205-212.
6. Petrov R. Bor'ba i tsivilizatsiya [Wrestling and civilization]. International scientific-methodical conference on wrestling. Krasnoyarsk, 1997. Pp. 41-47.
7. Reshetnikov A. F., Rabetskaya Z. I. Istoricheskii put' vozniknoveniya i razvitiya natsional'noi bor'by na osnove petroglifov Baikal'skogo regiona [The historical path of national struggle origin and development on the basis of Baikal Region petroglyphs]. Vestnik Buryatskogo gosudarstvennogo universiteta — Bulletin of Buryat State University. V. 8. 2007. Pp. 213-216.
8. Tsybikdorzhiev D. Osobennosti regional'nykh vidov bor'by [Features of regional wrestling] Zhurnal Respublikanskogo agentstva po fizicheskoi kul'ture i sportu — Journal of the Republican Agency for Physical Culture and Sport. 2007. No. 1. Pp.13-16.
9. Tsybikdorzhiev D. Taiga i velikaya step' v istorii Bukhe barildaana [Taiga and the Great Steppe in Buhe barildaana history]. Zhurnal Respublikanskogo agentstva po fizicheskoi kul'ture i sportu — Journal of the Republican Agency for Physical Culture and Sport. 2007. No. 1. Pp. 19-20.
10. Abaev N. V. et al. Evolyutsiya buryatskoi natsional'noi bor'by kak rezul'tat vzaimovliyaniya kul'tur Vostoka i Zapada [Evolution of the Buryat national struggle as a result of Eastern and Western cultures interaction]. Voprosy teorii ipraktikifizicheskoi kul'tury i sporta — Theory and Practice of Physical Culture and Sports. Ulan-Ude, 1996. Pp. 3-5.
