CC BY
80
Вестник Челябинского государственного университета. 2017. № 6 (402). Филологические науки. Вып. 106. С. 5—11.
УДК 81'25 ББК 81.2-7
ЕДИНИЦА ПЕРЕВОДА ПРИ РАБОТЕ С ЮМОРИСТИЧЕСКИМ ЭФФЕКТОМ
Е. С. Абаева
Московский городской педагогический университет, Москва, Россия
В статье рассматриваются общепринятые точки зрения на понятие «единица перевода». Автор приводит примеры и анализирует ситуации, с которыми сталкивается переводчик непосредственно при передаче юмористического эффекта. С учетом имеющихся параметров для рассматриваемого понятия выводится общая формула единицы перевода при работе с юмористическим эффектом в контексте когнитивной парадигмы.
Ключевые слова: юмористический эффект, перевод, единица перевода, отрывок текста с юмористическим эффектом.
О важности выделения единицы перевода в переводоведении говорили многие ученые (Ж.-П. Вине и Ж. Дарбельне, Л. С. Бархударов, Н. К. Гарбовский, В. Н. Комиссаров и др.): «Выделение такой единицы необходимо для построения теории перевода как системного объекта» [4. С. 228]. Но эти же исследователи указывали и указывают на сложность вычленения этой самой единицы перевода: «Существуют самые различные точки зрения на этот счет, вплоть до полного отрицания самой возможности существования такой единицы» [2. С. 174].
Неоднозначность трактовки рассматриваемого понятия и разнообразие существующих точек зрения связаны, во-первых, с развитием переводческой мысли, во-вторых, с изменением ракурса, под которым смотрят сейчас на процесс и на результат переводческой деятельности и, в-третьих, с междисциплинарным подходом к исследованию перевода.
Даже сама терминология не раз подвергалась переоценке. Так, например, Л. С. Бархударов писал об условности этого термина, считая, что «точнее было бы говорить о единице переводческой эквивалентности (единице ИЯ, имеющей эквивалент в тексте перевода)» [2. С. 174]. А Н. К. Гарбовский вслед за А. Ф. Ширяевым вводит необходимый, на его взгляд, в системе «единица перевода» промежуточный термин «единица ориентирования», уточняя, однако, что «"единица ориентирования" не является терминологическим аналогом "единицы перевода", а обозначает фазу осмысления некой "порции" исходного текста, необходимую для принятия решения» [4. С. 259].
С одной стороны, логично было бы считать единицей перевода слово как основную языковую единицу (или морфему как минимальную значимую единицу): «Одной из возможных единиц измерения художественного текста и, соответственно, перевода является слово» [5. С. 90].
Но мысль об ошибочности подобного суждения тоже высказывалась довольно часто. «В трудах по теории перевода роль слова оценивается по-разному, в частности, с оговоркой на зависимость слова от предложения, которое, как правило, выдвигается в качестве основной единицы перевода» [5. С. 90].
Я. И. Рецкер считал, что единицей перевода не совсем правильно считать отдельное слово, поскольку мы переводим мысли, которые обычно выражаются не одним, а несколькими словами. «Поэтому было бы логично считать минимальной "единицей перевода" не слово, а словосочетание или даже смысловую группу, выражающую относительно законченный отрезок мысли» [7. С. 52].
Единица перевода предстает или как единица языка, или как минимальный набор смыслов, необходимый для перекодирования того или иного отрезка текста.
Л. С. Бархударов, например, указывал, что единицей перевода может быть любая языковая единица, так как «единица перевода — это наименьшая (минимальная) языковая единица в тексте на ИЯ, которая имеет соответствие в тексте на ПЯ». При этом данная единица может быть достаточно сложным явлением и даже состоять из меньших языковых единиц, но «части ее, по отдельности взятые, "непереводимы", то
есть в тексте перевода им никаких соответствий установить нельзя, даже если в ИЯ они обладают своим собственным, относительно самостоятельным значением» [2. С. 175]. И, соответственно, выделял перевод на уровне фонем (графем), на уровне морфем, на уровне слов, на уровне сло -восочетаний, на уровне предложений, на уровне текста.
Но здесь мы хотим отметить, что уровень текста (или отрывка текста) Л. С. Бархударов считал скорее прерогативой поэзии, отмечая, что в прозе такое почти не встречается: «Такое явление в прозе, видимо, является редким исключением» [2. С. 184].
При том, что Л. С. Бархударов сам писал, что «неясно также, каким критерием пользоваться при установлении единицы перевода и из чего при этом исходить — из единиц ИЯ или единиц ПЯ, из элементов языковой формы (структуры) или из элементов содержания ("смысловых единиц")», этот вопрос он решает довольно однозначно. В первую очередь он опирается на подход, при котором происходит практически отождествление единицы перевода и единицы языка, что, по мнению некоторых ученых, например, Н. К. Гарбовского, не совсем верно, поскольку в такой трактовке единица перевода далеко не всегда выступает единообразной частью системы.
В. Н. Комиссаров в своей работе «Теория перевода (лингвистические аспекты)» использовал термин «единица переводческого процесса» «для обозначения отрезка текста оригинала, который выступает в процессе перевода как относительно самостоятельный объект этого процесса» [6. С. 236].
А термин единица перевода рассматривается уже с точки зрения семантики как «минимальная единица содержания оригинала, сохраняемая в тексте перевода» [6. С. 236]. При этом постулируется она не как моносемант, поскольку имеет как минимум три значения: «1. Минимальная единица текста оригинала, которая переводится как единое целое, в том смысле, что ей можно отыскать соответствие в переводе, но нельзя обнаружить в переводе единиц ПЯ, воспроизводящих значение составных частей данной единицы, если таковые у нее имеются. 2. Единица эквивалентности. 3. Единица переводческого процесса» [6. С. 246].
Н. К. Гарбовский, указывая на поэтапность процесса перевода, считает, что единицы перево-
да — «отдельные элементы, составляющие единый переводческий процесс» [4. С. 248].
Говоря о единице перевода как о простом элементе, входящем в состав целостного процесса перевода, автор обозначает такие признаки единицы перевода, как самостоятельность и включенность в систему [4]. При этом считает, что нужно опираться не на языковые структуры, а на смыслы, и искать единицу перевода с учетом категорий мышления [4].
В его трактовке «единица перевода предстает как сложное системное образование, как элемент общей структуры целостного акта перевода», состоящий из трех фраз: накопление информации (единица ориентирования), перебор вариантов, переход от одной единицы перевода к другой [4]. Что, на наш взгляд, сближается с моделью перевода в целом (вспомним, например, этапы переводческой деятельности). Н. К. Гарбовский, опираясь на опыт работы синхронистов, пишет, что «только "накопив" необходимое количество информации благодаря повторяющимся компонентам значения, переводчик способен осмыслить конкретное сочетание слов, то есть понять содержание заключенных в нем понятий и толковать их на языке перевода» [4. С. 258].
Как видно, в настоящий момент уже созрело понимание единицы перевода как категории, которая несколько шире, чем слово, словосочетание и даже предложение.
С одной стороны, благодаря смене парадигмы и пониманию значимости целостного текста, особенно в работе переводчика художественной литературы, можно было бы считать, что единицей перевода должен выступать текст. «Современная теория перевода решает проблемы перевода с текстологических позиций, рассматривая текст в качестве основной единицы перевода, не исключая выделение единиц более мелкого масштаба в рамках текста» [3. С. 168]. Но, с другой стороны, понятна невозможность оперирования такими большими объемами «за раз». Учитывая согласие переводоведов в том, что за единицу следует брать то, чем можно оперировать в данный промежуток времени, получается, нужно рассматривать как единицу ровно тот объем, который влияет непосредственно на выбор варианта перевода, и этот объем должен быть сравнительно небольшим.
«Переводчик воспринимает оригинал по цельным элементам сообщения и "работает" с ними, так как он не может осуществить одномоментный
перевод всего текста при его значительном объеме» [3. С. 168-169].
При этом понятно, что в зависимости от типа текста, стиля и так далее, то есть многих факторов, и единица перевода окажется различной. «Ведь утверждая, что перевод текста достаточно большой протяженности может быть осуществлен только "по порциям", мы должны признать, что величины отрезков перевода будут неодинаковыми не только для разных языков и разных видов перевода, но и у разных переводчиков» [4. С. 249].
В данной статье ставится насущный для практической деятельности вопрос о том, что же может считаться единицей перевода при работе с юмористическим эффектом в тексте художественного произведения.
Учитывая тот факт, что при переводе художественной литературы необходимо сделать так, чтобы воздействие перевода на читателя было схоже с тем, какое воздействие оказывает оригинал на носителей языка оригинала, мы выходим к такому понятию, как функциональная эквивалентность (термин концепции Ю. Найды).
Так как многие исследователи считали единицу перевода элементом системы оценивания качества перевода, способной фигурировать в качестве нужного эквивалента, то при работе с юмористическим эффектом получается, что наличие этого самого эффекта и будет тем параметром, который необходимо сохранить.
По общей теории вербального юмора Сальва-торе Аттардо [10] и ее предшественнице, семантической теории Виктора Раскина [12], для реализации юмористического эффекта необходимо сосуществование в тексте двух скриптов1, которые в какой-то момент сталкиваются, образуя антонимическую пару. Столкновение часто происходит при непосредственном участии видимого триггера (языкового элемента), который «переключает» скрипты в сознании реципиента.
Соответственно, мы полагаем, что в качестве единицы перевода при работе с юмористическим эффектом должны выступать и разворачивающиеся скрипты, зафиксированные (или нет) в тексте произведения, и переключающий механизм — триггер. Оба эти элемента (а если быть точным,
1 «A large chunk of semantic information surrounding the word or evoked by it. The script is a cognitive structure internalized be the native speaker and it represents the native speaker's knowledge of a small part of a world» [12. P. 81].
то элемента даже три: два скрипта и триггер) являются необходимыми и достаточными для полноценной передачи юмористического эффекта в отдельно взятом отрывке.
Чаще всего при сопоставительном анализе текстов оригинала и перевода берется во внимание именно триггер (как языковая единица), но в результате анализа становится понятно, что, во-первых, триггер может быть и словом, и словосочетанием, и предложением, а во-вторых, триггер, рассматриваемый переводчиком отдельно, может получить (в ситуации языковой, культурной или когнитивной асимметрии) неверную трактовку.
Источником подкрепляющих нашу теорию материалов послужило произведение М. Фрая «Король Банджи» [8] и его перевод, выполненный Полли Гэннон (Polly Gannon) [11].
Рассмотрим следующий пример, в котором, на первый взгляд, эквивалентности можно достигнуть, если использовать в качестве единицы перевода слово.
«Не вздумай только улизнуть домой, — напомнил Джуффин. — В полдень состоится торжественное всучивание Королевских даров» [8. С. 309].
В английском языке есть известные эквиваленты всем лексемам, входящим в данное предложение: полдень, состояться, торжественный, королевский, дар. На первый взгляд, проблема кроется исключительно в поиске эквивалента для слова «всучивание», которое является производным от глагола «всучить», и, соответственно, правильный ответ нужно искать в словообразовательной парадигме от слов ряда fob off with, foist, palm и так далее.
Но в переводе мы наблюдаем совсем иную картину. Произведены значительные трансформации, причем с некоторым небольшим сдвигом значения.
«Don't even think of hightailing it home yet, Max! The Royal Showering of Gifts is scheduled for noon» [11. P. 264].
Как мы видим, единицей перевода в данном случае выступает далеко не одно слово, и даже не словосочетание. Саму эту единицу трудно описать формально с точки зрения языковой реализации. Наверное, можно было бы сказать, что в данном случае единицей перевода выступило целое предложение. Или ближе трактовка: «Единица перевода есть наименьший сегмент сообщения, в котором спаянность знаков такова, что они не должны переводиться раздельно» [4. С. 256].
Рассмотрим еще один интересный, на наш взгляд, пример.
«Мелифаро все же пришел раньше, чем я исчерпал безграничный запас известных мне ругательств» [8. С. 307].
Анализируя перевод с точки зрения формального соответствия, можно сказать, что есть семантические упущения. Не найдены эквиваленты лексемам «безграничный» и «известных». Но такая точка зрения может иметь право на существование, только если мы рассматриваем перевод отдельных слов в рамках курса обучения. В рамках перевода текста в целом и передачи юмористического эффекта в частности следует опираться на категории пусть и менее форматизированные ранее, но от этого не менее существенные.
«Melifaro showed up before I had fully exhausted my supply of curses» [11. P. 262].
Если рассматривать имеющийся в данном предложении юмористический эффект в контексте общей теории вербального юмора С. Аттардо и пронаблюдать, в частности, необходимое столкновение скриптов, то мы получаем картину, необходимую и достаточную, чтобы перекодировать приведенный отрывок, не прибегая к таким формальным условностям, как нахождение эквивалентов на уровне слов, словосочетаний и так далее. Юмористический эффект в конкретном отрывке строится на столкновении скриптов «запас, который можно исчерпать» / «запас, который нельзя исчерпать», и лексические опущения текста перевода оказываются не столь значимы для его реализации. Наоборот, в переводе наблюдается такой немаловажный критерий, как краткость.
Выход, с одной стороны, на уровень мышления (при этом с учетом необходимых для реализации юмористического эффекта параметров и норм) позволяет переводчику (сознательно или неосознанно, это уже вопрос не данной статьи) реализовать этот самый юмористический эффект уже в тексте перевода. В таком случае единицей перевода должен стать некий конструкт, в котором заключены элементы, необходимые для тако -го действия. И элементы эти, как мы понимаем, должны принадлежать не уровню языка, и даже, скорее всего, не семантическому уровню, а уровню мышления.
Мы знаем, «предполагается, что между единицами оригинала и перевода существует непосредственная связь, что из исходной единицы путем каких-то преобразований (трансформаций) мо-
жет быть получена единица перевода» [6. С. 171], но в данном случае эти преобразования отталкиваются не от языковых соответствий, вернее, не совсем от них, а от ментальных структур.
Соответственно, на наш взгляд, наиболее приемлемым претендентом на единицу перевода при работе с юмористическим эффектом является отрывок с юмористическим эффектом, в котором есть в наличии необходимый контекст, включающий в себя сосуществующие и затем сталкивающиеся скрипты и непосредственно триггер, относящийся к контексту первого или второго скрипта, что схематично показано на рисунке.
Отрывок с юмористическим эффектом
Данная теория, на наш взгляд, достаточно релевантна еще и по той причине, что, выходя на уровень мышления, единица перевода приобретает категорию постоянства: «Следует признать справедливым довод Швейцера о том, что всякая единица может считаться таковой, только если обладает определенным постоянством. Отсутствие единого начала данной теоретической категории делает ее операционно непригодной» [4. С. 252].
Давайте обратимся к еще одному примеру, в котором юмористический эффект реализуется уже с формальной стороны в двух предложениях (или абзаце) и, соответственно, только предложенный подход позволяет вычленить единицу, с которой работает переводчик в процессе перекодирования.
«Я, конечно, соскучился, но это не повод будить тебя на рассвете. Я не такой изверг, как говорят в народе. Ну, прикончить пару десятков стариков и младенцев — дело обычное, но не дать леди выспаться... Обижаешь, незабвенная!» [8. С. 324].
Сам юмористический эффект строится на противопоставлении «злой (убивает людей)» / «добрый (дает поспать леди)», и только такой ракурс позволяет понять, почему именно так строится
текст перевода. И суть совсем не в том, как именно переводится, например, словосочетание «дело обычное», или какой аналог подобрать для слова «изверг».
«Of course I missed you, but that's no reason to wake you up at dawn. I'm not such an ogre as they claim I am. Well, I wouldn't think twice about devouring a few dozen old men and babies, but not allowing a lady to sleep her fill?» [11. P. 278].
Как мы видим, полностью меняется структура третьего предложения, в котором располагается триггер. При этом вместо слова изверг (в знач. жестокий человек, мучитель1) появляется людоед / an ogre (a large frightening character in children's stories who eats children2), что влечет за собой последующие изменения прикончить/ пожирать (devour) и так далее. Все это элементы одной цепи, которая имеет конечную цель — получить юмористический эффект, реализовать необходимую антонимическую пару, которая выстраивается исключительно в системе «скрипты (контекст) + триггер»: «злой» / «добрый».
В следующем примере необходимый контекст еще шире, он включает в себя часть диалога, что довольно частотно для реализации юмористического эффекта в художественном произведении.
- Ничего особенного. Дождемся, пока эта мрачная дама уйдет на кухню, и просто тихонько туда зайдем. Ну и посмотрим, чем там пахнет.
- Пахнет? Ты думаешь...
- Ничего я не думаю. Посмотрим. У меня камень на сердце, Мелифаро. А эта мышца имеет дурацкое свойство ныть, когда дело пахнет керосином...
- «Керосином»? Ты имеешь в виду этот загадочный вкусный запах? — спросил Мелифаро [8. С. 343].
Юмористический эффект основывается на про -тивопоставлении скриптов «чувствовать нутром» / «чувствовать носом». Триггером в тексте оригинала выступает лексема «керосин», посредством которой первый скрипт (чувствовать что-то плохое — пахнет керосином) переключается на второй (пахнет керосином — пахнет, наверное, вкусно). В тексте перевода мы наблюдаем следующее:
1 Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеол. выражений / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. — М., 1997. — С. 238.
2 Cambridge Dictionary Online. — URL: http:// dictionary.cambridge.org/dictionary/english/ogre. — Дата обращения: 07.07.2017.
"Nothing much. We'll wait till that gloomy damsel returns to the kitchen. Then we'll just slip into the booth and find out how it smells".
"Smells? Do you think... "
"I don't think anything. We'll just have to wait and see. But I smell a rat".
"A rat? What's a rat, Max? Is it some delicacy from the Barren Lands and you recognize the smell?" [11. P. 295].
Перевод не может базироваться в данном примере на словарных соответствиях, сложно говорить и об эквивалентности на уровне предложений, поскольку фразеологизм «пахнет керосином» цепляется и за предыдущие реплики героев со словом «пахнуть», и за последующую реплику про «вкусный запах». Несмотря на то, что в английском языке есть эквиваленты со значением «подозревать», непростой выбор из довольно длинного списка можно успешно сделать, если принимать во внимание весь этот цельный (в данном конкретном случае) контекст. Так, например, по понятной причине отсеется выражение «to have a hunch». Существенно то, что этот отрывок полностью укладывается в предложенную схему описания единицы перевода в случае работы с юмористическим эффектом.
Языковая реализация была разная в каждом отдельно взятом примере, и в случае трактовки единицы перевода исключительно с языковой стороны возникала бы дилемма, связанная с одним из важных критериев системности — единообразием. При переходе на когнитивный уровень (уровень мышления) это единообразие проявляется в полной мере, что позволяет характеризовать подобные структуры как единицы перевода.
Стоит подчеркнуть, что они вполне соответствуют и таким заявленным выше критериям, как системность, узнаваемость, возможность вычленения и так далее. При этом оставаясь относительно самостоятельным объектом процесса перевода.
Хотя нужно понимать, что формальные границы такого отрывка могут быть подвижны. Так, например, отрывок может быть цельным и разорванным [1]. Отрывки могут накладываться друг на друга, создавая пересечение триггер/контекст [9], что, безусловно, затрудняет работу переводчика.
Предложенный подход, на наш взгляд, позволяет предоставить и параметры для вычленения единицы перевода, так как «одна из основных трудностей перевода заключается именно
в умении в каждом конкретном случае отыскать единицу перевода, которая может лежать на любом уровне языковой иерархии» [2. С. 185]. Ведь в практической деятельности переводчику необходимо постоянно идентифицировать единицы перевода в тексте для того, чтобы подобрать в случае наличия юмористического эффекта подходящий эквивалент, позволяющий выйти на уровень адекватности текста (по терминологии Комиссарова).
Нельзя, конечно, забывать и о последующей оценке перевода, а о таком свойстве единицы перевода — входить в систему, позволяющую сопоставлять и оценивать эквивалентность/адекватность, — говорили не раз. Если принимать во внимание предложенную трактовку рассматриваемого термина, снимается вопрос, почему при несоответствии языковых уровней часто перевод оказывается адекватным. Потому что мы берем за единицу отрывок с юмористическим эффектом на языке оригинала и сравнивать его
будем с таким же отрывком на языке перевода без детального учета всех слов, словосочетаний и предложений, которые в него входят.
В качестве конечных выводов скажем, что для маркировки единицы перевода в случае наличия юмористического эффекта мы предлагаем термин «отрывок с юмористическим эффектом», который включает в себя два сталкивающихся посредством триггера скрипта. Этот отрывок переводчик должен держать в голове как единое целое, неделимое в условиях переводческого процесса, пока производит перекодировку «за раз», обрабатывая заключенную в нем информацию, без которой невозможно сделать правильный подбор языковых единиц.
Хотелось бы отдельно отметить, что описанная выше точка зрения ни в коей мере не вступает в противоречие с существующими трактовками одного из самых важных понятий в переводове-дении — «единица перевода», а лишь дополняет его для конкретной практической ситуации.
Список литературы
1. Абаева, Е. С. Сложности перевода отрывков с юмористическим эффектом с русского на английский язык / Е. С. Абаева // Русский язык и культура в зеркале перевода. — М., 2017. — С. 7-16.
2. Бархударов, Л. С. Язык и перевод (Вопросы общей и частной теории перевода) / Л. С. Бархударов. — М., 1975. — 240 с.
3. Валеева, Н. Г. Теория перевода: культурно-когнитивный и коммуникативно-функциональный аспекты / Н. Г. Валеева. — М., 2010. — 245 с.
4. Гарбовский, Н. К. Теория перевода / Н. К. Гарбовский. — М., 2004. — 544 с.
5. Казакова, Т. А. Художественный перевод. Теория и практика / Т. А. Казакова. — СПб., 2006. — 544 с.
6. Комиссаров, В. Н. Теория перевода (лингвистические аспекты) / В. Н. Комиссаров. — М., 1990. — 253 с.
7. Рецкер, Я. И. Учебное пособие по переводу с английского языка на русский / Я. И. Рецкер. — М., 1981. — 84 с.
8. Фрай, М. Король Банджи / М. Фрай // Чужак. — М., 2015. — С. 297-366.
9. Abaeva, E. S. Trigger/context cohesion within humorous extracts as a problem of translation / E. S. Abaeva // Russian Linguistic Bulletin. — 2017. — № 1 (9). — P. 4-7.
10. Attardo, S. Humorous texts: a Semantic and Pragmatic Analysis / S. Attardo. — New York, 2001. — 238 p.
11. Frei, M. King Banjee / M. Frei // The Stranger. — New York, 2009. — P. 255-315.
12. Raskin, V. Semantic mechanisms of humour / V. Raskin. — Dordrecht; Boston; Lancaster, 1985. — 284 p.
Сведения об авторе
Абаева Евгения Сергеевна — кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры англистики и межкультурной коммуникации Института иностранных языков, Московский городской педагогический университет. Москва, Россия. abaevaes@bk.ru
Edmmj.a nepeBoda npu pa6ome c WMopucmmecKUM э$$ектом
11
Bulletin of Chelyabinsk State University.
2017. No. 6 (402). Philology Sciences. Iss. 106. Pp. 5—11.
HUMOROUS EFFECT: UNITS OF TRANSLATION
E. S. Abaeva
Moscow City University, Moscow, Russia. abaevaes@bk.ru
The article deals with different traditional views on such a term as «unit of translation». Some criteria that are essential for the topic are discussed. The author gives some examples from the modern Russian novel and its translation and analyzes some situations a translator can face while working with humorous effect. The author tries to deduce the general formula of such a segment of a text as unit of translation to work with a humorous effect more efficiently. The formula is worked out within the framework of a present-day cognitive paradigm and with the help of the parameters of General theory of verbal humour. The unit of translation is regarded as a complex system consisted of two opposed at a certain point scripts and a trigger as a language tool to switch over between them.
Keywords: humourous effect, translation, unit of translation, extract with humorous effect.
References
1. Abaeva E.S. Slozhnosti perevoda otryvkov s jumoristicheskim jeffektom s russkogo na anglijskij jazyk [Problems of translation of extracts with humorous effect from Russian into English]. Russkij jazyk i kul'tura v zerkaleperevoda [Russian language and culture in the mirror of translation]. Moscow, 2017. Pp. 7-16. (In Russ.).
2. Barhudarov L.S. Jazyk iperevod (Voprosy obshhej i chastnoj teoriiperevoda) [Language and Translation (General and special theory of translation)]. Moscow, 1975. 240 p. (In Russ.).
3. Valeeva N.G. Teorijaperevoda: kul'turno-kognitivnyj i kommunikativno-funkcional'nyj aspekty [Theory of translation: cultural, cognitive, communicative and functional approaches]. Moscow, 2010. 245 p. (In Russ.).
4. Garbovskij N.K. Teorija perevoda [Theory of translation]. Moscow, 2004. 544 p. (In Russ.).
5. Kazakova T.A. Hudozhestvennyjperevod. Teorija i praktika [Literary translation. Theory and Practice]. St. Petersburg, 2006. 544 p. (In Russ.).
6. Komissarov V.N. Teorija perevoda (lingvisticheskie aspekty) [Theory of translation (linguistic aspects)]. Moscow, 1990. 253 p. (In Russ.).
7. Recker Ja.I. Uchebnoeposobiepoperevodu s anglijskogo jazyka na russkij [Translation from English into Russian]. Moscow, 1981. 84 p. (In Russ.).
8. Fraj M. Korol' Bandzhi. [King Banjee]. Chuzhak [The Stranger]. Moscow, 2015. Pp. 297-366. (In Russ.).
9. Abaeva E.S. Trigger/context cohesion within humorous extracts as a problem of translation. Russian Linguistic Bulletin, 2017, no. 1 (9), pp. 4-7.
10. Attardo S. Humorous texts: a Semantic and Pragmatic Analysis. New York, 2001. 238 p.
11. Frei M. King Banjee. The Stranger. New York, 2009. Pp. 255-315.
12. Raskin V. Semantic mechanisms of humour. Dordrecht; Boston; Lancaster, 1985. 284 p.
