CC BY
65
6. Иезуитова Л.А. Творчество Л. Андреева 1882-1906 гг. Л., 1976.
7. Кобылинский Л.Л. Русские символисты. М., 1998. 280 с.
8. Соколов А.Г. История русской литературы конца ХТХ-нач. XX вв. М., 2001.
9. Соколов А.Г. Русская литературная критика конца XIX-нач. XX вв. Антология. М., 1982.
10. Соловьев С.В. «Огненный ангел» В. Брюсова // Вопросы литературы. 1996. №3.
S.F Zheloftsova, O. V. Sizykh
The texst-generating role of image and symbols in the Russian prose of 1900-1910 years
This article is about role of the text and symbols in Russian literature of 1900-1910. On the basis of Bunins, Brusov, Andreev works. The analysis reveals the peculiarities of poetics, individual artworks of Russian writers. The prose of the early 20 century is studied esthetic, philosophic retrievals in Russian literature. The focus of the work is in the main stream of actualliterature problems.
а а а
УДК 811.512.157 25 Т.И. Петрова
ДВУЯЗЫЧИЕ И ПЕРЕВОД (К вопросу о лингвистических основах русско-якутского перевода)
В статье делается попытка осмысления феномена двуязычия с тем, чтобы выяснить место русско-якутского перевода в языковом строительстве в Республике Саха (Якутия) и прогнозировать результаты переводческой работы для речевой практики жителей региона.
Автор делает вывод о снижении качества родной речи билингва-саха по мере перехода на русский язык обучения. Дети, не имея возможности строить собственные высказывания на изучаемом языке, вынуждены воссоздавать учебный материал, при этом разница школьного обучения от перевода заключается лишь в том, что воссоздание происходит на том же языке. В дальнейшем при говорении на родном языке учащиеся обращаются к тем же усвоенным структурам русского языка, наполняя их уже якутскими словами, и при этом возникают интерферентные явления второго языка на родной.
Перевод, основанный на исследовании функциональных переводческих соответствий в русском и якутском языках, будет способствовать укреплению литературных норм родного языка, сохранению специфических его особенностей и расширению выразительных возможностей.
Прежде чем заняться исследованием лингвистических основ русско-якутского перевода, имеется необходимость в осмыслении феномена двуязычия, частью которого выступает перевод как вид межъязыковой коммуникации, как форма контакта языков. Это позволит нам прокомментировать в общих чертах протекающие в современном обществе, в т.ч. в Республике Саха (Якутия), сложные и неоднозначные социально-языковые процессы, выяснить место русско-якутского перевода в языковом строительстве в республике и в какой-то мере прогнозировать результаты переводческой работы для речевой практики жителей региона.
Вопросы о сущности нации, роли родного языка в жизни индивида и социума, проблемы двуязычия и двуязычного образования, сохранения и ассимиляции этносов и их языков издавна были объектом научных исследований [1], [2] и др. Эти проблемы в Республике Саха (Якутия) освещаются в работах П.А. Слепцова [3].
Г. Гачев в своей книге «Национальные образы мира» пишет, что «всякая национальная цельность есть единство местной природы, характера народа, склада мышления», что «каждая национальная целостность: народ, страна, куль-
тура - имеет особое мировосприятие, уникальную шкалу ценностей», которые закреплены в ее родном языке и передаются из поколения в поколение через язык [4, с. 8, 33].
Всеми авторами признается, что язык является основным и наиболее очевидным признаком нации, что родной язык народа, нации - это язык, на котором общались предки и который хранит национальную идентификацию, более других черт определяет национальную принадлежность, что «материнский язык - это, как правило, язык своего этноса, своей культуры». В.Г. Костомаров пишет: «Есть данные, что родной язык как предпосылка идентификации личности, самопознания, проявляется уже в утробе матери - под влиянием ее речи, а потом ее баюкания, колыбельных напевов в виде определенного ритма, речевых интонаций. Впоследствии родной язык бесповоротно закрепляется социализацией личности, как правило, однонациональной, однокультурной, отчего родными признаются и народ, и культура» [2, с. 11].
Родной язык - не только звуки, слова и предложения, это - своеобразная картина мира, «национальная логика, склад мышления, которые реализуются в стиле существования народа, отражаются в творениях искусства и науки».
Все произносят одни и те же слова, но люди из разных культур разумеют под ними очень разные вещи, т.е. «представитель одного народа может видеть мир несколько иначе, чем представитель другого» [4, с. 14-15].
Как известно, в ходе мировой истории и особенно в XX веке происходит интенсивный процесс сближения и унификации народов «как в быту, так и в мышлении», «реальна опасность, что в будущем национальные культуры могут сливаться в океане универсальной цивилизации Земли», и тем не менее «в своем ядре каждый народ остается самим собой до тех пор, пока сохраняется особый климат, пейзаж, национальная пища, этнический тип, язык..., ибо они постоянно подкармливают и воспроизводят национальную субстанцию, особый склад жизни и мысли», - считает Г. Гачев [4, с. 32].
Жизнь в человеческом обществе, как правило, сопряжена также с фактом двуязычия. “Двуязычие является имманентной сущностью человеческой природы”, по мнению ряда ученых, «двуязычие в современном мире -норма, а одноязычие - исключение» [1, с. 12].
В то же время почти все исследователи, занимающиеся вопросами двуязычия, видят наличие в нем неоднозначных отношений и глубоких диалектических противоречий. П. А. Слепцов [5, с. 11] отмечает, что “в современной социолингвистике общепринятым является взгляд на двуязычие (многоязычие) как на наиболее сложный и основной объект языковой политики в полиэтнической, многоязычной среде». С одной стороны, считается, что второй язык не мешает, а способствует овладению родным, если изучается на основе родного и при опережающем развитии личности на родном языке в русле родной культуры. В результате усвоения другого языка «существенно совершенствуется мир родного языка, а народ данного языка бережется от изоляции» [2, с. 23]. Изучая другие языки, человек все равно занимается и родным, углубляет в нем свои познания, открывает новые ресурсы.
С другой стороны, специалисты указывают, что «даже при приобретенном в раннем детстве двуязычии абсолютного равенства языков не бывает, и какой-то язык всегда становится первым, а какой-то - вторым. Более того, «даже при очень высокой степени владения выученным, освоенным, а не усвоенным как родной язык, даже при переходе на него в жизни с утратой родного в качестве постоянного средства общения, он все же не становится родным, испытывает воздействие родных речевых навыков, характеризуется акцентом»; «можно выучить новый язык, но образ мира, где этот язык родился, остается для нас чужим» [2, с. 22], что, пользуясь «чужим» языком, человек ощущает чувство этнической, культурной, а подчас и социальной неполноценности [1, с. 11].
В этот же ряд еще надо поставить возможность снижения качества речи на родном языке при овладении вторым как следствие интерферентных явлений, в дальнейшем - вытеснение родного языка новым, приобретенным, вплоть до его полной ассимиляции.
Существенно важным в современной языковой ситуации является высказанное В.Г. Костомаровым [2, с. 36], положение о том, что двуязычие не означает, что оба языка одинаково нужны для всех. В целях «разделения труда» между языками в условиях дву- и многоязычия следует разграничивать языки национальный, межнациональный и международный. Говорить о полной тождественности функций языка при его «внутреннем» и «внешнем» использовании не приходится.
Знание второго языка нужно для целей общения, но не для формирования и развития личности. Поэтому он должен существовать на фундаменте прочно усвоенного родного языка. Родной язык - язык души, второй и остальные - языки памяти. Двуязычие строится на безусловном приоритете родного языка, его безупречное знание - естественная почва освоения второго языка и избежания «недоязычия», «полуязычия», «заикания» в обоих языках [2, с. 38].
Межнациональный язык в норме не вторгается в семейно-бытовую сферу, преимущественно вращаясь вокруг деловых, производственных, политических проблем, и связан с официальным стилем, а не с непринужденным раскованным разговором. Функция международного общения во многом противоречит назначению языка быть не только средством общения, но и средством сохранения национального наследия, этнической культуры [2, с. 36, 51].
Неизменным спутником развития современного общества становится повсеместное сокращение количества сельского населения и увеличение городского, и вполне естественно, что в условиях урбанизации происходят активные изменения в языковой ситуации. Интересное исследование таких процессов содержится, например, на материале бурятского языка в диссертационной работе И.Г. Балханова [6].
Как указывает автор исследования, городскому двуязычному человеку присущи определенный стиль жизни, “новая ментальная модель постижения мира” [6, с. 16]. Двуязычие для такого человека - бесспорный фактор успешной социализации, которая “минимизирует адаптационные риски при входе в индустриальное общество”; в то же время социальная мобильность означает “достижение определенных преимуществ ценой частичной или полной утраты традиционной этнокультурной идентичности и языковойкомпетенции” [6, с. 3].
В условиях модернизации двуязычие предполагает «социокультурную и языковую реорганизацию этноса», ибо общество является для человека своеобразным зеркалом, процесс осознания собственного “я” происходит через интерпретацию мнений других людей, с которыми индивид соотносит свое поведение как с образцом (теория “зеркального Я” американского социолога Ч. Кули). В новых условиях индивид усваивает новые повседневные роли, приоритеты, правила поведения, где в качестве маркера выступает новый язык [6, с. 30-31].
При этом в обществе возможно гармоническое соче-
тание, разумный баланс модернизированных и традиционных ценностей, т.е. двуязычие может рассматриваться в качестве фактора, интегрирующего традиции и инновации. Однако не исключена и возможность “игнорирования этнического компонента, проявление симптомов или реальнойугрозыдеэтнизации» [6, с. 27].
Вход в городскую инонациональную среду в большинстве случаев сопровождается сложными психологическими травмами: люди начинают понимать, что мир, который окружал их до сих пор, оказывается, был миром низшего класса, и чтобы не потерпеть неудачу во взаимоотношениях с новым городским окружением, необходимо выработать в себе новый стиль жизни и новое языковое поведение. Иначе говоря, в условиях сильного психологического дискомфорта происходит осознание необходимости и актуальности присвоения новой идентичности в целях успешной социализации в новом социальном мире. Человек начинает стесняться говорить на родном языке и постепенно забывает родной язык.
Однако этническая самоидентификация полностью не исчезает, так или иначе проявляясь в сопоставлении и сравнении себя с представителями других народов. Так, по отношению к своей этнической принадлежности в подобной ситуации И.Г. Балханов выделяет несколько типов социального поведения людей.
Активный тип социального поведения характеризуется способностью к наиболее эффективной адаптации к новым условиям, налаживанию социальных и других связей, реализации открывшихся возможностей и, соответственно, чувством самоудовлетворения и уверенности в будущем. Данный тип социального характера в любом обществе представляет меньшинство, так называемое «ядро модерна». Социальную базу активистов составляют выходцы из поликультурной среды, которые стремятся в город для получения образования, реализации творческих потенциалов - среди них много ученых, преподавателей, писателей, художников, композиторов и т.п. Это люди, которые смогли найти свое место в новых условиях.
Для другого типа социального поведения - обывательского - характерна «спонтанность поведенческих реакций и неопределенность моделей поведения». Они ориентируются на некий идеальный образ горожанина, среди них встречаются критики своей этнической группы как не соответствующей этому образу. Не только родной язык, но и традиционная культура народа в целом представляется им чем-то невежественным, примитивным, недостойным внимания («для чего моим детям учить родной язык, если он не пригодится им в будущей жизни, пусть лучше они сразу усваивают русский»). Иначе говоря, вчерашние сельские жители овладевают новой для себя культурой в ее внешних, имитационных формах и бесцеремонны по отношению к традиционным ценностям своего народа.
Третий тип социального поведения объединяет людей, ориентированных в сознании и поведении, главным образом, на стабильность. Они большей частью негативно
воспринимают требования изменившейся ситуации, отсутствие активной двуязычной практики ставит их перед проблемой социального выживания. В плане социальной мобильности это наименее эффективный тип социального поведения, фактор огромного социального риска [6, с. 31-34].
«Производство модерна» неуклонно расширяется, вовлекая новых горожан из сельской местности. Двуязычие, в основном, как усвоение и интенсивное употребление русского языка как второго с постепенным переходом на иноязычный тип общения распространяется, прежде всего, за счет числа студентов городских учебных заведений, которые выступают «в качестве эталона представителей нового поколения». В новой социальной среде степень этнической идентификации выражается уже не столько знанием языка, сколько по внутренним национально-психологическим ориентирам, что нашло отражение, можно считать, в отчуждении родного языка от национальности в заполнении анкетных данных: например, «национальность - якут, родной язык - русский».
Таким образом, в современном культурном пространстве, в условиях урбанизации «традиционная жесткая система национальной идентификации теряет былую однозначность», возникают промежуточные, трудно идентифицируемые группы, использующие русский язык в практике не только межэтнического, но и внутриэтнического общения [6, с. 31], т.е. вполне реальной становится возможность утраты родного языка вначале отдельных индивидов, а затем и нации.
В этом аспекте наиболее обобщенный анализ социально-языковой ситуации в Республике Саха (Якутия) в конце ХХ-нач. XXI веков и происходящих в регионе процессов представлен в трудахП.А. Слепцова [3].
П. А. Слепцов пишет о том, что языковая ситуация в Республике Саха (Якутия) отличается сложностью и своеобразием, а в некоторых моментах является уникальной. Доминирующим типом двуязычия в Якутии является национально-русское двуязычие. Знание общего государственного языка Российской Федерации, имеющего универсальную общественную и культурную функцию, носителя мировой цивилизации - русского языка - безусловно, благо для личности и всего двуязычного социума.
В результате взаимодействия языков, длившегося веками, интенсивно развивалось и многоязычие самых разных видов и одновременно ассимиляционные процессы. В настоящее время наиболее характерными типами мно-гозычия в Якутии являются: русско-якутско-эвенское; русско-якутско-юкагирское; русско-якутско-чукотское и различные их вариации [7, с. 28].
В послевоенное время стали приобретать широкий размах и интенсивный характер ассимиляционные процессы. Даже среди якутов, сравнительно благополучного народа с достаточно высоким и устойчивым уровнем сохранения языка своей национальности в качестве родного, около 5% (почти 18 тыс. человек) считают родным языком русский. Таким образом, почти каждый двенад-
цатый якут в республике, а в городской местности - почти каждый четвертый ребенок-якут не считает якутский язык родным [7, с. 29].
Наиболее сложным в регионе и то же время жизненно важным для судеб языков коренных народов является проблема сохранения для будущих поколений языков малочисленных народов: все языки народов Севера Якутии -эвенкийский, эвенский, чукотский, юкагирский - занесены в Красную книгу языков народов России. Исследования показали, что даже такой, казалось бы, относительно благополучный язык, как язык саха, к середине 80-х гг. находился в предкризисном состоянии. Имеется информация, что в 2002 г. якутский язык включен ЮНЕСКО в «Атлас исчезающих языков» [8, с. 78].
П.А. Слепцов отмечает, что языковая политика в республике как составная часть национальной политики советского государства была в свое время и «активно-созидательной, и пассивно-декларативной, приспосабливающей стихийно возникающие языковые процессы под те или иные идеологические постулаты». Другим, в значительной мере субъективным условием функционирования языка саха является достаточно высокое национально-языковое самосознанием общества, особенно его влиятельной части (интеллигенции), что обычно «проявляется как сознательная любовь к родному языку и традиционной духовной культуре» [9, с. 39-40].
В принятых правительством документах «Концепция и госпрограмма обновления и развития национальных школ Республики Саха (Якутия)» говорится: «Потребности возрождения языков, расширения их функций... требуют перестройки всей системы обучения и воспитания в национальной школе, ... основным принципом Концепции является реализация демократического и конституционного права обучения и воспитания учащихся на их родном языке. Функционирование родного языка в качестве языка обучения является решающим фактором возрождения национальных языков, развития культур, самосохранения коренных народов нашей республики».
Подавляющее большинство респондентов считают ненормальным быстрый переход части молодежи на другие языки, желают, чтобы их дети изучали родные языки с 1-го по 10-й классы; предлагают практиковать воспитание на родном языке в дошкольных учреждениях и с большим одобрением откликнулись на открытие кафедры северной филологии в ЯГУ, Нижнеколымского колледжа народов Севера, отделений северных языков в ЯПУ-1 и ЯПУ-2 [7, с. 31].
Однако отношение к возрождению своих языков среди самих народов Севера - вопрос неоднозначный. Например, интеллигенция и вообще образованная часть населения, которая перешла на якутский язык, считает, что возврата к эвенскому языку всех эвенов больше не будет, дай в этом уже нет смысла. А среди академических кругов бытует мнение о том, что «процесс ассимиляции языков малочисленных народов неизбежен и закономерен, что
тормозить его бессмысленно», что «не следует искусственно сохранять и реставрировать языки, обреченные на исчезновение» [7, с. 32].
Говоря о проблеме сохранения в подобных обстоятельствах родного языка, обычаев, традиций, моральных и социальных норм, культурных и духовных ценностей, как утверждает Балханов, было бы неверным рассчитывать, что «структурные элементы культуры будут воспроизводиться сами по себе, на основе исторической памяти народа. Историческая память не может существовать бесконечно в качестве некоего абстрактного понятия», она нуждается в особой поддержке [6, с. 42].
Определяющая роль в этом деле традиционно отводится организации двуязычного образования. Как отмечает И.Г. Балханов, двуязычным образованием считается система образования, когда обучение ведется на двух языках, из которых один является родным языком учащихся. Однако когда речь идет о таком раскладе языков в двуязычном образовании, необходимо иметь в виду тот реальный факт, что часть учащихся нерусской национальности родным языком считает (или фактически имеет) русский, и в таком случае соответственно этнический язык становится вторым языком обучения, со всеми вытекающими отсюда последствиями [6, с. 43].
В Республике Саха (Якутия) вопрос о языке школьного обучения всегда был достаточно болезненным.
Как известно, изучение родного (якутского) языка в начальных классах в качестве обязательного предмета в школах I и II ступени, а также в техникумах и средних специальных учебных заведениях было введено в 192223 уч. г. после издания первого якутского букваря «Сурук-бичик» (авторы С. А. Новгородов, В.М. Ионов, Н.Е. Афанасьев) на алфавите, созданном первым якутским лингвистом С.А. Новгородовым. Начиная с 1933 года, якутский язык стал языком обучения с 1 по 7 классы [10, с. 88]. С того времени вплоть до 1963 года в республике повсеместно стабильно функционировала якутская семилетняя школа, выпускники которой успешно продолжали обучение на русском языке в средней школе и дальше - в высших учебных заведениях г. Якутска и других городов страны.
К сожалению, у нас нет или не публикуется объективная статистика получения высшего образования, специальности и последующего социального устройства выпускников якутских сельских школ за эти 30 лет. Но даже без такого анализа жизнь показывает, что в Республике Саха (Якутия) как на руководящих постах, так и среди научной интеллигенции по сей день трудится достаточное количество лиц - бывших выпускников сельских «двуязычных» средних школ тех лет, владеющих родным языком и одновременно имеющих высокую квалификацию. В их числе немало людей, которыми гордится вся республика: докторов, профессоров, академиков, народных писателей, заслуженных работников разных отраслей народного хозяйства, имена которых известны не только в Якутии.
Вместе с тем сейчас по какой-то причине настойчиво утверждается мнение о том, будто национальная (якутская) школа не дает своим выпускникам знания, достаточные для поступления в высшие учебные заведения и продолжения образования в них, что для успешной сдачи вступительных экзаменов в вуз детям нужно учиться на русском языке. К сожалению, в числе сторонников подобной «теории» есть выходцы из той же сельской среды, та часть интеллигенции, которая получила в свое время высшее образование и достигла многих благ в жизни благодаря тому, что сохранила крепкие корни и получила позитивные жизненные ориентиры в стенах якутских школ.
С 1963 года в якутских школах республики в 6-7 классах было введено преподавание математики, физики, химии на русском языке «для повышения уровня владения русским языком». И с тех пор под тем или иным предлогом из года в год усиливается тенденция перехода якутских школ на русский язык обучения: это - так называемые «экспериментальные классы» с русским языком обучения; с 90-х гг. классы «с повышенным уровнем трудности» -гимназии, лицеи; в последние годы - начальные классы, занимающиеся по методике «развивающего обучения»; в настоящее время по желанию родителей «для успешной сдачи ЕГЭ». В качестве сильнейшего стимула для этого выступает цель получения высшего образования.
В таких условиях в последнее время мы становимся свидетелями активно развивающихся процессов, которые оказывают негативное, чтобы не сказать деструктивное, влияние на состояние якутского национального литературного языка - «высшей формы языка якутского народа» [3, с. 10] .
О состоянии современного якутского языка П.А. Слепцов пишет следующее: «Мы до сих пор ... не имели эффективной языковой политики и по существу перестали заниматься языковым строительством как таковым (чему, впрочем, не способствовала социальная ситуация), что привело к тому, что наш литературный язык все больше стал испытывать перекосы. Продолжать подобное отношение к литературному языку - значит лишать его перспективы [11, с. 138].
Взаимодействие, взаимовлияние якутского и русского языков долгое время принято было оценивать лишь как интерференцию родного языка на изучаемый, русский. Только на лексическом уровне отмечалось влияние русского языка, что квалифицировалось как обогащение якутского. Лишь в последние годы стали замечать, что в настоящее время якутская речь грамотного саха (билингва) изобилует отклонениями от литературных и узуальных норм родного языка на всех ярусах, что трудно однозначно охарактеризовать как «взаимообогащение» языков [12, с. 307].
Материал, накопленный автором этих строк за последние 10-12 лет и использованный в еженедельных авторских передачах по республиканскому радио, во многочисленных публикациях на страницах республиканской печати, а также включенный в учебные пособия по якугско-
му языку для учащихся средних школ и студентов Якутского госуниверситета в 1996-2004 гг., показывает, что конструкции, исходящие, прежде всего, из делового стиля русского языка и, кстати, наводнившие и сам русский язык, начинают все более вытеснять исконно якутские грамматические структуры.
К числу таких наиболее распространенных явлений, не свойственных исконному якутскому языку, можно отнести не только лексические, но и грамматические инновации, например, неоправданное употребление форм множественного числа, широкое распространение отглагольных существительных, глаголов страдательного залога, деформацию притяжательных форм, союзной связи и т.п., которые составляют системные особенности всех тюркских языков.
Закономерно возникает вопрос, по какой причине снижается качество речи на родном языке при овладении вторым?
Существует информация о том, что по новейшим данным нейролингвистики «одно полушарие коры головного мозга владеет одним языком (обычно левое, или доминантное, владеет главным языком общения в данном ареале), тогда как другое полушарие (чаще всего правое) понимает или знает в ограниченной степени второй язык; по каналам межполушарной связи формы одного из языков , находящихся в контакте, передаются в другое полушарие, где они могут включаться в текст, произносимый на другом языке, или оказывать косвенное влияние на строение этого текста» [13, с. 237].
Под языковой интерференцией обычно понимается влияние родного языка на усвоение второго, изучаемого. Феномен описываемого нами случая состоит в том, что речь идет об интерференции второго, русского языка на родной, якутский, когда билингв, активно владеющий двумя языками, в определенных ситуациях затрудняется выражать мысль на родном языке без перехода на структуры другого языка. В связи с этим попытаемся рассмотреть условия, в которых вторичные, приобретенные образования выступают как более актуализированные и начинают подавлять и замещать закономерности материнского языка.
Первое - это, в нашем понимании, момент психологический. Долгие годы якуты воспитывались в атмосфере почитания русского языка, понимали социальную его значимость для получения образования и трудоустройства, все их усилия были направлены на «свободное владение» «вторым родным» языком, и жизненная практика действительно убеждала в несопоставимости этих двух языков. В таких условиях отклонения от узуальных норм якутского языка под влиянием русского (макаронизм), в том числе и прямой перевод, стали восприниматься как индикатор образованности человека, перед которым открыта хорошая жизненная перспектива.
Второе - это переход детей-саха на русский язык обучения. В настоящее время учащиеся сельских школ Якутии в условиях отсутствия русской речевой среды в боль-
шинстве своем не владеют этим языком на уровне, достаточном для понимания смысла таких учебных дисциплин, как физика, химия, общая биология и др., в результате знания их остаются на уровне механического запоминания и воспроизведения готового материала. Да в годы школьного обучения и вся речевая практика не только на русском языке в своей первооснове есть воспроизведение заранее подготовленного и выученного материала и большей частью не является собственным, спонтанным речевым произведением учащихся.
Это обстоятельство, в нашем понимании, сближает речь сельских учащихся с переводом, цель которого «не создание, а воссоздание на другом языке уже существующего речевого произведения» [14, с. 318], разница школьного обучения от перевода заключается лишь в том, что воссоздание происходит на том же языке. Иначе говоря, учащийся, обучающийся на неродном языке, не имея возможности строить собственные высказывания, пользуется готовыми фразами и при говорении на родном языке также обращается к усвоенным структурам русского языка, но уже на якутском языке. При этом в результате механического переноса конструкций русского языка на якутский возникают интерферентные явления второго языка на родной.
В подкрепление своей мысли приведем следующие слова В.Г. Костомарова: «Уникальная незаменяемость родного языка в том, что мыслительная способность данного человека сформировалась на базе данного языка. Поэтому полнокровно лишь мышление в национально-языковом оформлении, которое как всякая форма существенно, содержательно и воздействует на самое мышление» [2, с. 22]. Дети, обучающиеся на неродном языке, привыкают не мыслить, а воспроизводить чужие тексты - все равно на этом или на своем родном языке; правильность речи при этом зависит от умения говорящего перестраивать форму иноязычного текста по законам родного языка.
В связи с вышесказанным существенно возрастает значение перевода с русского на якутский, которое заключается не только в передаче содержания выраженной на русском языке информации, ноив сохранении национального своеобразия якутского языка, ибо «перевод есть факт сознательного противодействия интерференции, т.е. воздействия со стороны системы того языка, который во время порождения речи остается в сознании переводчика» [14, с. 318]. Говоря другими словами, переводчик, владеющий приемами эквивалентного перевода, нейтрализует влияние конструкций русского языка, заменяя их адекватными структурами якутского, т.е. объективно выполняет функцию хранителя якутского языка.
Заключение
Без малого четыре столетия сосуществуют якутский и русский народы на северной земле, столько же времени контактируют их языки, пережившие различные стадии взаимодействия. Чтобы этот исторический тандем суще-
ствовал как можно дольше без ущерба друг другу, настоятельной необходимостью становится разработка вопросов эквивалентного русско-якутского перевода, который на современном этапе развития общества перерастает в каком-то смысле в проблему сохранения языка, уникальной материальной и духовной культуры и самого народа саха.
Представленный в статье материал как обоснование необходимости разработки лингвистических основ русско-якутского перевода показывает, что в данной социально-языковой ситуации в Республике Саха (Якутия) общественная значимость разработки вопросов частной теории русско-якутского перевода становится шире:
1. Русско-якутский перевод как любой вид перевода помогает удовлетворять потребности людей в общении и значительно расширяет эти возможности.
2. Частная теория русско-якутского перевода существенно облегчает многочисленные трудности передачи содержания и языковых особенностей оригинала, способствует повышению качества языка переводной литературы.
3. Основанный на научном исследовании функциональных переводческих соответствий в русском и якутском языках, принадлежащих к разным группам, профессиональный перевод укрепляет литературные нормы переводящего (якутского) языка, позволяет бережно относиться к его специфическим особенностям и, более того, стимулирует расширение его выразительных возможностей.
4. В связи с тем, что сложившийся литературный язык относится к числу определителей понятия «нация», укрепление и развитие норм якутского языка с помощью частной теории перевода прямо или косвенно обеспечивает дальнейшее существование самой нации саха.
Литература
1. Алпатов В.М. 150 языков и политика: 1917-2000. М.: Крафт ИВ РАН, 2000. 224 с.
2. Костомаров В.Г. Мой гений, мойязык / Знание. 1991. № 2.
3. Слепцов П.А. Судьба наша - язык родной: Сб.науч.ст. Якутск: Изд-во «Северовед», 1999. 188 с..
4. Гачев Георгий. Национальные образы мира: Курс лекций. Издат. центр «Академия», 1998. 430 с.
5. Слепцов П.А. Актуальные вопросы сохранения и развития языков коренных народов РС (Я) // Судьба наша - язык родной. Якутск: Изд-во «Северовед», 1999. С. 6-17.
6. Балханов И.Г. Двуязычие и социализация: теоретико-методологический и социально-философский анализ. 09.00.11 -Социальная философия. Автореф. дисс. на соиск. уч.ст. д.фи-лос.н. Улан-Удэ, 2002.
7. Слепцов П.А. Языковая ситуация в Республике Саха (Якутия): состояние, перспективы, проблемы // Судьба наша - язык родной: Сб.науч.ст. Якутск: Изд-во «Северовед», 1999. С. 28-33.
8. Филиппов Г.Г. Об обучении на родном языке и изучении родного языка в школах с якутским языком обучения (на як.яз.) // Якутский язык: вчера, сегодня, завтра. Якутск: Бичик, 2004. С. 78-81.
9. Слепцов П.А. Возрождение языка саха // Судьба наша -язык родной. Якутск: Изд-во «Северовед», 1999. С. 39-41.
10. Филиппов Г.Г. Проблемы школьного изучения якутского языка в Республике Саха (Я) // Якутский язык: вчера, сегодня, завтра. Якутск: Бичик, 2004. С. 86-97.
11. Слепцов П.А. Проблемы возрождения языка и лингвистические основы обучения языку саха в школе // Судьба наша -язык родной. Якутск: Изд-во «Северовед», 1999. С. 138-139.
12. Петрова Т.И. К вопросу о языковом сознании билингва
в условиях Республики Саха (Якутия) // Проблемы формирования культурного пространства Якутии на рубеже третьего тысячелетия: Сб.ст. Якутск, 2003. С. 303-309.
13. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 237.
14. Гарбовский Н.К. Теория перевода. М.: Изд-во МУ, 2004. 542 с.
T.I. Petrova
Bilinguism and linguistic
(foundation of russian- yakut translation)
The author tries to comprehend the phenomenon of bilinguism, part of which is translation as a kind of interlinguistic communication, to ascertain a place of Russian - Yakut translation in the Sakha Republic (Yakutia) and to forecast the results of translation works for speech practice of the region’s residents.
As a result of analysis of social and linguistic processes for the last time the author makes conclusion about a decrease of quality of the native speech of the bilingual Sakha as there is transfer to education in Russian. Children, having no chance to express their opinions in the language which they study, have to re-create the teaching material. Here there is only one difference that the -creation is done in the same language. Further when they speak in their native language schoolchildren use the same structures of the Russian language and use the Yakut words. There are interferences of the second language during study of the native one.
Translation, based on the studies of functional translation conformities in the Russian and Yakut languages, will promote the strengthening of the literary standards of the native language, preservation of its peculiarities and widening of its expressive means.
а а а
УДК 801.6 82.085
Сабурова Н.В.
ОЦЕНОЧНАЯ ФУНКЦИЯ ИГРЫ СЛОВ В ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ (на примере журнальной статьи)
В данной статье явление игры слов рассматривается как один из механизмов построения оценочного элемента смысловой структуры целостного текста. На основе анализа журнальной статьи автор приходит к выводу, что игра слов, внесенная в заголовок, в закодированном виде представляет основную идею текста и задает соответствующую оценочную окрашенность всего тек -ста. Механизм реализации такой игры слов представляет собой кольцевую структуру, в которой оценочный план раскрывается сначала в первом абзаце, а затем подтверждается содержанием последнего абзаца.
В данной статье предлагается взглянуть на явление игры слов как на один из механизмов построения оценочного элемента смысловой структуры целостного текста.
Под термином «игра слов» (ИС) мы будем подразумевать один из подвидов языковой игры и определять его следующим образом: игра слов - это использование многозначности или внешнего подобия одного слова или словосочетания с другим, реализующееся на уровне целостного текста с целью формирования того или иного его оценочного плана.
В качестве примера предлагаем анализ статьи Пола Ду Ноера «Sex and Pounds and Frock’n’roll» из журнала «Cosmopolitan» (британское издание)[1, с. 28-32], где собственно ИС содержится в заголовке. Данный комплекс отсылает к известной фразе «Sex and drugs and rock’n’roll», имеющей большой спектр значений. Достаточно сказать,
что фразой «Sex and drugs and rock’n’roll» примерно с 60-х гг. XX в. журналисты обозначают все то, что в массовом сознании ассоциируется со стилем жизни рок-музыкантов и рок-музыкой вообще, в частности, безумный ритм длительных турне, сопровождаемых одновременно беспорядочными сексуальными контактами и употреблением наркотиков .
Характер перефразировки меняет акценты: форма изречения легко узнаваема благодаря структурному пост -роению, которое осталось прежним, а также звуковому подобию. В то же время составляющие его элементы изменились, меняя и смысловое наполнение фразы. Заголовок явно указывает, что хотя речь в статье пойдет именно о рок-музыке и ее исполнителях, на первый план выносятся иные стороны вопроса, в частности, финансовый (элемент drugs замещается элементом pounds). Собствен-
