CC BY
0ИСТОРИЯ
УДК 94(510):008 DOI: 10.24412/2308-264X-2024-1-7-18
СМЕРТИН Ю.Г.
ДВУХТЫСЯЧЕЛЕТНИЙ ПУТЬ-ДАО ЭРОСА В КИТАЕ: УЧЕНИЯ И ПРАКТИКИ
Ключевые слова: сексуальная культура, инь-ян, эротологические трактаты, даосизм, конфуцианство, буддизм, политика реформ.
В статье представлен обзор многовековой эволюции эротологической мысли, сексуальных убеждений и поведения китайцев. Исследование этой проблемы в контексте истории и культуры Китая помогает понять связь между общественными отношениями и сексуальным поведением. Автор исходит из идеи, согласно которой, с одной стороны, сексуальная культура является частью общей культуры, которая формирует и изменяет половое поведение, а с другой - она влияет на развитие общественных отношений. Вывод состоит в том, что на протяжении всей истории китайской цивилизации о сексуальное поведение китайцев было подчинено социальным нормам.
SMERTIN, Y.G.
THE TWO-THOUSAND WAY-TAO OF EROS IN CHINA: TEACHINGS AND PRACTICS
Keywords: sexual culture, yin-yang, erotological treatises, Taoism, Confucianism, Buddhism, reform politics.
The article examines the centuries-long evolution of Chinese erotological thought, sexual beliefs and behavior. Exploring this issue in context of Chinese history and culture helps to understand the relationship between social attitudes and sexual behavior. The author proceeds from the idea that, on the one hand, sexual culture is part of the general culture, which shapes and changes sexual behavior, and on the other hand, it influences the development of social relations. The conclusion is that throughout the history of Chinese civilization, Chinese sexual behavior has been subordinated to social norms.
Отношение к сексу в Китае с глубокой древности тесно связано с концепцией гармонии. Уже самые ранние китайские культы ориентировались на такое управление жизнью человека, которое основывалось на учете изначального равновесия мужского и женского начал (светлого и темного, активного и пассивного и пр.), воплощенных в образах Неба и Земли.
В частности, в эпоху Шан-Инь (XVI-XI вв. до н. э.) верховным божеством, первопредком шанского правящего дома был Шан-ди. Он рассматривался как мужчина, обитающий на небе и руководящий всем, что живет и растет на земле. Земля выступала в образе божественной Матери, рожающей от Шан-ди растения и животных. Чжоусцы, положившие конец династии Шан и утвердившие собственную династию Чжоу (XI-III вв. до н. э.), подверглись влиянию иньской культуры. С одной стороны, они принесли с собой присущий тюркским народам культ Неба, но с другой - многие шанские божества, прежде всего Шан-ди, были включены в официальный культ Неба [1, р. 13-14]. Разделялось чжоусцами и восприятие мира как вечного противоборства мужского и женского, активного и пассивного начал, порождающего весь феноменальный мир. В этом контексте: «Космический натурализм китайской культуры требовал от человека максимального уподобления сакрализованному космосу. Но этот космос включал в себя сильно выраженный сексуальный элемент. (...) Небо находится в постоянном соитии с Землей, изливая оплодотворяющие дожди. Следовательно, и человек не должен воздерживаться от половой жизни, нарушая принципы мироустроения. Более того, подобной отказ предосудителен и вреден» [2, с. 121].
Даосские эротологические трактаты.
Идея природного дуализма существовала и в даосизме, возникшем в VI в. до н. э. Здесь пассивная сила инь и активная - ян взаимодействуют друг с другом, и весь этот процесс пронизан жизненной энергией ци. Человек - это часть Природы, но он, развивая ум и волю, сбился с пути-Дао. Ему необходимо в своем теле-микрокосме создать гармоничное взаимодействие инь и ян с целью пробудить в себе ци, дыхание жизни. Самым доступным и важным способом взаимодействия инь и ян в человеческой жизни является секс.
Такое серьезное дело было неразумно пускать на самотек, доверять интуиции, хотя именно ей даосы отводили главную роль в постижении Дао. В период Хань (III в. до н. э. - III в. н. э.), а может быть и раньше, появились первые и весьма подробные эротологические трактаты, учившие достижению гармонии инь и ян в сексуальных отношениях. Начинались они с замечаний о космическом значении полового акта. Он, являясь отражением брака Неба и Земли, считался
ступенью к достижению гармонии инь и ян. Далее следовали рекомендации относительно предварительных ласк, пробуждающих женскую субстанцию. Затем наступал черед подробного описания полового акта с использованием разнообразных техник, приемов и поз. Позы имели поэтические названия: «Прильнувший к жертвеннику бамбук», «Драконы, свившиеся в петлю», «Рыба, сушащая на солнце жабры», «Журавли сплетаются шеями», «Забавы феникса в киноварной пещере» и т. п. [3, с. 151-153].
При этом главная цель акта - не получение удовольствия, а продление жизни мужчины. «Если в течение суток мужчина способен совершить множество сношений без утраты семени, то все хвори пройдут, а долголетие будет обеспечено», - говорилось в одном из трактатов [4, с. 183]. То есть занятие сексом был сугубо практичным занятием для пользы мужского организма. Тем не менее, женщине тоже уделялось значительное внимание. Она должна была получать сексуальное удовольствие, но только для того, чтобы максимально выделить «иньскую жидкость», которую мужчина должен был абсорбировать, чтобы повысить свою жизненность В трактате «Фан чжуншу» («Искусство внутренних покоев»), сборнике древних даоских текстов по любовной алхимии, говорится следующее: «Мужчина принадлежит Ян; особенность Ян в том, что он легко возбуждается, а также легко уходит. Женщина принадлежит Инь; а особенность Инь в том, что она медленно возбуждает себя, а также медленно насыщает себя». Мужчина, стремящийся доставить удовольствие своей партнерше, в конечном итоге, обеспечивает себя (благополучием и здоровьем)» [5, р. 55]. Поэтому в трактатах постоянно подчеркивается важность полного согласия между мужчиной и женщиной и определенной эмоциональной и физической подготовки накануне и во время соития, поскольку только гармоничное соединение инь и ян придает половому акту космический характер и порождает энергию ци [6, р. 65-66].
Для получения максимальной выгоды мужчине очень важно было не отдать свою жизненную силу, которая находится в его семени (цзин). Поэтому задача состояла в продлении полового акта как можно дольше, чтобы получить максимум иньской энергии, считавшейся неисчерпаемой, и напитать и укрепить субстанцию ян, которая понималась ограниченной по количеству. Для ее сохранения существовала практика «возвращения семени» (хуан цзин). Даос Дун Сюань (VII в.) писал, что в последний момент «мужчина закрывает глаза и концентрирует свои мысли; он прижимает свой язык к небу, выгибает спину и напрягает шею. Он широко раздувает ноздри и распрямляет плечи, закрывает рот и сглатывает слюну. Тогда [эякуляция пройдет, и] семя исчезнет внутри него [7, с. 153].
Другой способ описан в трактате «Главное из наставлений для нефритовых покоев»: «Существует следующий метод возвращения семени и укрепления мозга (духа). Когда мужчина во время совокупления чувствует, что семя пришло в движение и вот-вот произойдет извержение, он должен быстро надавить указательным и средним пальцем на [точку] между мошонкой и задним проходом, одновременно делая глубокий вдох и скрежеща зубами. Не задерживая дыхания, повторить [эту процедуру] не менее десяти раз. Тогда семя активизируется, но еще не начинает извергаться. [Вместо этого] оно возвращается из Нефритового стебля в мозг. (...) В процессе соединения Инь и Ян наиболее ценное вещество - это семенная жидкость. Если Вы знаете, как сохранить себе жизнь, Вы должны забирать жизненную энергию у женщины, чтобы укрепить себя. Для этого войдите девять раз мелко, один раз - глубоко и повторите это девять раз, чтобы завершить цикл Ян» [8, с. 184].
Пособие содержали и рекомендации, связанные с выбором партнерши. Даос Лю Цзин учил: «Следует выбрать молодую женщину с развившейся, но еще не сформировавшейся грудью. У нее должны быть гладкие волосы, маленькие и спокойные глаза, лоснящаяся кожа и благозвучный голос; ее кости и суставы должны быть тонкими и не выпирающими, на половых органах и подмышках не должно быть волос, но если они есть, то должны быть тонкими. Мужчина всегда должен спать с молодыми девушками: благодаря этому кожа становится нежной, как у девушки. Но его партнерши не должны быть чересчур молоденькими; лучше всего, если им будет от 15 до 18 лет. Во всяком случае, не больше тридцати. Если она уже рожала, то сношения для мужчины будут напрасной тратой времени» [9, с. 25].
Существовали предписания и в отношении того, каких женщин следует избегать. Субстанция инь женщин, у которых растрепанные волосы, грубое лицо, длинная шея и выступающий кадык, неровные зубы, низкий голос, большой рот, мутные глаза, худоба и
чрезмерная образованность, женщин ревнивых, грустных и недобрых, плотно наевшихся может лишить мужчину сил и здоровья [10, с. 182].
Не только качество, но и количество женщин имело значение: «Большую пользу приносят сношения со многими различными женщинами. Лучше всего в течение одной ночи заниматься любовью не менее, чем с десятью женщинами... Пэн-цзу сказал: "Желтый император имел сношения с 1 200-ми женщинами и потому взошел в [обитель] Бессмертных. [Обыкновенные] люди имеют одну женщину и потому губят свою жизнь"» [11, с. 164].
Укорачивают жизнь мужчины и другие негативные факторы, в частности, неправильный, с точки зрения даосизма, образ жизни. В главном трактате традиционной китайской медицины «Трактат Желтого императора о внутреннего» («Хуанди нэй цзин») устами легендарного первоправителя Китая с сожалением констатируется утрата древних императивов поведения: «В глубокой древности люди знали истинный путь, соизмерялись во всем с субстанциями инь и ян. (...) В результате телесная форма и духовное начало действовали в гармонии, а люди ... достигали столетнего возраста, и лишь тогда покидали мир. В нынешние времена людские дела обстоят не так, как раньше. Вино пьют вместо молока, суета становится постоянной практикой. В пьяном виде вступают в любовные связи, а желания истощают запас семени-цзин. В результате растрачивается-рассеивается истинное устремление» [12, с. 19].
Первостепенное внимание в даосизме сбережению мужского семени не означало полного игнорирования естественного желания продолжить род. В этом тоже нужно было соблюдать правила взаимодействия инь и ян. Для рождения здорового и сильного ребенка необходимо было, чтобы субстанция ян была максимально активизированной, что, в свою очередь, предполагало зачатие после многочисленных половых актов без эякуляции. Существовали многочисленные запреты на зачатие детей в определенные дни, прежде всего в те, когда небо недружелюбно: в грозу, в периоды больших ветров, солнечных затмений, а также в новолуние, полулуние и полнолуние, на закате дня двенадцатого лунного месяца. Не следовало этого делать в состоянии опьянения и переедания, усталости от работы, при зажженном светильнике. Не рекомендовалось зачинать детей мужчинам после ста лет [13, с. 173-176].
Итак, рационалистические представления даосизма о половых отношениях ориентировались прежде всего на достижение здоровья и долголетия.
Постулаты конфуцианства.
Хотя даосский взгляд на секс далек от полового эгалитаризма и является несомненно маскулецентричным, все же он более естественен, чем конфуцианский подход, санкционировавший сексуальные отношения между полами исключительно для производства потомства, а открытое проявление привязанности между мужчиной и женщиной считал безнравственным. Пуританский подход раннего конфуцианства, соперничавшего с даосизмом, был зафиксирован в классической книге «Ли цзи» («Записки о ритуалах») - одном из главных конфуцианских канонов, в главе «Правила для домашнего хозяйства»: «За исключением жертвоприношений и похоронных ритуалов, они [мужчины и женщины] не должны передавать что-либо друг другу прямо из рук в руки. Если мужчина дет что-либо женщине, она должна принимать это на подносе. А если нет подноса, то оба должны сесть [на землю], и он кладет вещь на землю, а она затем берет ее. Дома и вне его они не должны ходить вместе к одному и тому же колодцу или месту купания. Они не должны спать на одной циновке, брать друг у друга какие-либо вещи и носить одинаковую одежду» [14, р. 273]. Все это могло пробудить желание.
Разумеется, в жизни достичь конфуцианского идеала было достаточно трудно, и некоторые исключения допускались. Некто спросил у Мэн-цзы (372-289 гг. до н. э.) - второго по значению после Конфуция философа Китая: «Является ли правилом вежливости, чтоб мужчина и женщина при передаче или получении чего-либо не соприкасались друг с другом руками?». Мэн-цзы ответил утвердительно. Тогда собеседник спросил, должно ли мужчине использовать свою руку, если возникла необходимость спасти жену брата. Мэн-цзы ответил, что только негодяй, «подобный волку или гиене», не сделает этого в таком чрезвычайном положении, хотя в обычной ситуации мужчина и женщина не должны дотрагиваться друг до друга [15, с. 111-112]. Эти запрещения, освященные авторитетом великих учителей, сохранялись в течение всего императорского периода.
Правители династии Хань (206 г. до н. э. - 220 г. н. э.) сделали конфуцианство государственной идеологией, социальной религией и основой образования. Идеи, высказанные Конфуцием и его последователями по поводу отношений между мужчиной и женщиной, стали непререкаемыми истинами. Основой конфуцианского государства считалась добропорядочная семья, во главе которой стоял старейший мужчина - патриарх, совершающий жертвоприношения предкам, от благорасположения которых зависит настоящее и будущее домочадцев. Женщины занимали низшее положение в семье, их основной функцией было рождение сыновей, которые будут, в свою очередь, отправлять ритуал почитания предков. Сыновей должно быть много, поэтому пуританское конфуцианство поощряло сексуальную активность в семье и одобряло даосские рекомендации по усилению субстанции инь пред зачатием, что должно было привести к рождению здоровых сыновей. К тому же, по их мнению, секс благотворно воздействует на кровообращение и успокаивает нервную систему [16, с. 86]. В связи с этим конфуцианство одобряло и полигамную систему, при которой аристократы имели десятки жен и наложниц, а зажиточные горожане - около десятка. Причем все они имели право на сексуальное удовлетворение, что не могло осуществляться без применения даосских практик задержки семени. В «Ли цзи» утверждается, что «даже если наложница стареет, то, пока она не достигнет пятидесяти лет, муж все же обязан вступать с ней в связь раз в пять дней [17, с. 171].
Таков был конфуцианский подход к взаимоотношению между полами. Он полностью лишен какого-либо романтического ореола, сексуальные отношения рассматривались на одном уровне с другими естественными потребностями. В «Ли цзи» сказано: «Питье, еда, мужчины и женщины - вот главный [предмет] человеческих вожделений» [18, с. 106]. А раз так, то в этих естественных действиях не должно быть излишеств и эмоций.
Излишеством считались и гомосексуальные отношения. Однако в конфуцианстве нет строго запрета на подобную практику, если она не мешает основным ценностям, таким как рождение детей и установление хороших отношений между членами семьи, т. е. она была терпима [19, р. 77]. Считалось, что соединение двух элементов ян к гармонии не имеет отношения, но и не является разрушительным. В некоторые периоды истории, например, во времена династий Хань гомосексуализм был весьма распространен среди высших слоев общества. Лесбийские отношения считались занятием бесполезным, но не опасным. Они были естественным следствием полигамии, особенно в домах знатных особ, имевших десятки жен и наложниц.
Влияние буддизма. В первые века нашей эры в Китай по торговым путям из Индии и Центральной Азии проник буддизм махаяны. К началу V в. Поднебесная приняла эту религию и сделала своей, т. е. китаизировала. Новое учение не противопоставляло себя даосизму и конфуцианству, оно использовало традиционные формы религиозной организации общества, наполняя их новым содержанием. В эпоху Тан (618-907 гг.) буддизм становится массовой религией; в нее обращались целыми деревнями и городскими корпорациями. Возникшие монастыри и храмы привлекали на свои земли крестьян в качестве арендаторов, которые становились буддистами, и их положение было значительно лучше, чем на частных и государственных землях. Некоторые китайские интеллектуалы были увлечены глубиной буддийской философии. Многие женщины становились монахинями.
Буддизм нес с собой массу культурных новаций, частью которых были сексуальные отношения. Махаяна, в отличие от хинаяны, требовавшей самоотречения и отказа от всего личного, была более умеренным путем избавления от круга перерождений. Но и она в принципе отвергала все мирские удовольствия. Как отмечал известный китаевед Дж. Нидэм, для буддизма с его холодной потусторонностью секс не был ни естественным, ни прекрасным и рассматривался лишь как затея искусителя по имени Мара (Яма) [20, с. 96]. Что касается однополых отношений, то для мирян в основных учениях буддизма они не запрещалась и не осуждались. Для монахов такая практика исключалась, «Виная» - монастырский устав, положения которого, как считается, установил Будда, - прямо говорилось о недопустимости соития с мужчинами, как, впрочем, и с женщинами [21]. Однако практика была, видимо, другой, чему свидетельствуют многие сюжеты из литературы эпохи Тан. Знаменитый поэт Бо Цзюйи (772-846 гг.) писал: «Хотя монахини не смеют говорить об этом, в глубине души они готовы принести жертву. В качестве любовников они берут либо богатых людей, либо ученых, отрекшихся от мира и ушедших в религиозную жизнь, либо крепких иностранных монахов с бритыми головами и мощными пенисами, которые, хотя и
варвары по внешности, но говорят по-китайски. Находясь в такой компании, влюбленные монахини забывают о законе Будды и рассеянно перебирают четки [22, р. 104].
Из всего этого следует, что, что китайский буддизм рассматривал секс как нечистое, но приемлемое занятие.
Сближение позиций «трех учений».
Буддийский аскетизм в сочетании с конфуцианским пуританизмом усилил негативное отношение к эротике, если она не бала связана с продолжением рода. Это отразилось и на даосских подходах к сексу. Буддийско-конфуцианское общество все более негативно относилось к даосской половой свободе и прежде всего к практике некоторых течений, устраивавших коллективные сексуальные церемонии. Такие тайные празднества, говорил один из буддийских критиков, это не что иное, как оргии, где «мужчины и женщины свободно совокупляются подобно животным» [23, с. 116]. Под влиянием общественного мнения, в VI в. даже среди приверженцев даосизма возникло противодействие неограниченной сексуальной свободе. Наблюдая успех буддизма, реформаторы стремились оформить даосизм как национальную религию. Начинается быстрый процесс консолидации различных даосских школ и течений и возникает представление о едином, целостном учении. Был организован институт монашества. По образцу буддийской «Трипитаки» в V в. был создан систематизированный свод даосских текстов «Дао цзан» («Сокровищница Дао»). В результате, конфуцианские, буддийские и даосские этики значительно сблизились.
Китаизация буддизма, институциализация даосизма по буддийскому образцу, смягчение его асоциальности создали предпосылки для конфуцианско-буддийско-даосского синкретизма, в том числе и в сфере отношения полов. В результате общество становилось более сдержанным в вопросах секса. Одним из знаков перемен стали изменения в женской моде в период Южной Сун (1127-1279 гг.). Если раньше шея женщины была обнажена, а верхняя часть одежды имела глубокий вырез, то теперь китаянки носили под верхней одеждой короткий, застегивающийся спереди, жакет с высоким прилегающим воротником [24, с. 261]. Все это, однако, не означало, что секс был вытеснен в тень повседневной жизни. Древние эротологические трактаты широко изучались, о сексуальных связях свободно писали и говорили. Все это касалось образованного класса, составлявшего узкую прослойку населения.
Разумеется, остальное население не могло читать эротологические трактаты, но, видимо, отчасти было знакомо с некоторыми их положениями. Как отмечает А. Кобзев: «. китайское общество в некотором смысле было очень демократично, там существовала отлаженная система социальных лифтов, и это позволяло культурной информации циркулировать между разными слоями населения. В итоге и верхи, и низы общества исповедовали примерно одни и те же ценности. Поэтому можно предположить, что базовые представления об эротологии имели и простые китайцы [25].
Неоконфуцианский консерватизм в вопросах половых отношений и реакция общества.
Коренные перемены начались с утверждением в обществе неоконфуцианства. Начиная с XI в., китайская элита все более демонстрировала убежденность в том, что иноземный буддизм, а также анархический даосизм испортили нравы и подорвали основы государства, а потому необходимо вернуться к истокам китайской традиции, т.е. к конфуцианской классике, которая поможет обеспечить гармонию и общественный порядок. В результате, традиции интеллектуального буддизма с его богатой философией в Китае прекратились. Но буддизм не исчез, а в упрощенных формах стал религией простонародья.
Разработанная Конфуцием и развитая Мэн-цзы система правил поведения-ли предназначалась для высшего класса. Но как регулировать поведение других слоев общества, в частности горожан, которые стали играть заметную социальную роль в эпоху Сун (960-1279 гг.)? Эту проблему решил Чжу Си (1130-1200 гг.) - великий систематизатор и исследователь конфуцианства. Он разработал правила поведения для тех, кто не принадлежал к высшим слоям и не мог исполнять ли. Он создал систему упрощенного ли, которая оказала огромное влияние не только на Китай, но и на Корею и Японию.
В формировавшемся рационалистическом философском направлении, получившем на Западе название «неоконфуцианства», или «чжусианства», значительное внимание уделялось женщине, чья свобода сильно ограничивалась. Женщинам запрещалось работать в поле - их место
было в доме, где они были обязаны прясть, ткать, готовить пищу и, естественно, растить детей. Речь не шла о полном затворничестве женщин, но выход за пределы дома резко ограничивался. Они не должны были принимать участие в званых вечерах (исключение делалось только для певиц и куртизанок). Девственность до свадьбы считалась обязательной. В особо сложном положении оказались вдовы, которые не могли вторично выйти замуж. В обществе насаждался культ благочестивых жен, которые в знак преданности умершему мужу кончали жизнь самоубийством или калечили себя [26, с. 371]. Повторное замужество, как считалось, лишало женщину моральной чистоты, вызывало гнев богов и оскорбляло память покойного супруга. Сексуальные отношения вне семьи, включавшей нескольких жен и наложниц, считались недопустимыми.
После монгольского завоевания Китая и утверждения династии Юань (1271-1368 гг.) официальной религией властей становится тантризм. С этим эзотерическим направлением буддизма монголы познакомились при завоевании Тибета. Основатель династии хан Хубилай и юаньский двор следовали традициям «Хеваджра-тантры», получившей распространение в Индии с начала IX в. В ней предусматривались групповые ритуалы оргаистического характера как этап религиозной практики для достижения высшей цели - великого блаженства (махасукха). Такие сексуальные действия под руководством тибетских лам, в которых принимали участие принцы и молодые женщины, часто практиковались при дворе. Некоторые китайцы проявляли интерес к эзотерическому буддизму, но образованные люди относились к нему крайне негативно. Тайное учение о высшем блаженстве рассматривалось просто как религиозное оправдание погони за сексуальными удовольствиями. Ламы, как утверждалось, были искусны только в колдовстве, продаже наркотиков и обмане людей [27, р. 539-549]. Широкого распространения тантризм не получил; для практичного китайского ума его глубокие трансцендентные идеи были слишком далеки от повседневной жизни. В сексуальных отношениях общество следовало сформировавшимся в предшествующий период китайским стандартам.
В период династии Мин (1368-1644 гг.) пришедшей к власти на волне ожесточенной антимонгольской борьбы, учение Чжу Си стало ортодоксией и через систему государственных экзаменов на чиновничьи должности оказывало огромное влияние на образование и воспитание. В этот период из «Дао цзана» исчезли даосские трактаты о половых отношениях. С XIV в. в Китае имели хождение специальные таблицы «достоинств и недостатков», по которым китаец мог сверить свою нравственность. В одной из таких таблиц случайное прикосновение к руке жены или наложницы оценивалось в один грех, то же с похотливым намерением - в десять грехов, то же с намерением помочь ей в опасности не считалось грехом. Но если такая помощь разжигала желание, мужчина брал на себя десять грехов [28, р. 182].
Строгости нарастали, но, как это часто бывает, последовала реакция общества на крайности официального пуританизма. В XVI в., в период династии Мин, появились эротическая живопись, печатавшаяся с досок, а потому дешевая и массовая, и иллюстрации в эротологических трактатах и романах из жизни горожан. Эти цветные изображения, известные как «весенние картинки» (чунь хуа) или «картинки весеннего дворца» (чунь гун хуа), отличались анатомической буквальностью и объединялись в альбомы с характерными названиями, например, «Тайное пособие для преданных возлюбленных», «Подборка изящных сцен сладострастных наслаждений» и т. п. Однако это не порнография в западном смысле. Даже эти незатейливые картинки несли философскую идею соединения стихий Инь и Ян. Поэтому на них отсутствуют гомосексуальные сюжеты. Как отмечает О.М. Городецкая: «не прихоть художника, но идея вселенской гармонии требовала обязательного изображения рядом с женской вульвой мужского фаллоса» [29, с. 65].
Ярким проявлением реакции на неоконфуцианский консерватизм стало появление в конце династии Мин эротической литературы. Примером является знаменитый роман «Цзинь пин мэй» («Цветы сливы в золотой вазе»), считающийся «антологией китайского эротизма» [30, р. 73]. В романе подробно и натурально описываются сексуальные отношения персонажей, причем страсть и любовь здесь отсутствуют, и все дело сводится к описанию изощренных половых актов, в том числе и гомосексуальных, а также различных специальных приспособлений, позволяющих увеличить удовольствие от сношений. Такой подход находится в русле конфуцианской морали, с точки зрения которой любовь - это глубоко частное дело, и поэтому неприлично делать ее достоянием общественности.
Показательно, что в романе, как и в других подобных произведениях, например, в «Подстилке из плоти» («Жоу пу туань»), нет сцен садизма и мазохизма. Видимо, китайцы не знали подобных практик, поскольку такие действия разрушали гармоничное взаимодействие Инь и Ян. Зато все другие сексуальные практики, считавшиеся на Западе извращениями (фелляция, гетеросексуальная содомия, групповой секс), широко описаны в «Цзинь пин мэй» (в издании на русском языке многие подобные сцены исключены) [31]. Они не воспринимались общественным сознанием как отклонение от нормы, поскольку нормы как таковой не существовало, и любая практика была приемлемой, если при ней не растрачивалась драгоценная мужская субстанция и обеспечивалось производство максимального количества «иньской жидкости» для питания ян.
С утверждением маньчжурской династии Цин (1644-1911 гг.), сделавшей упор на чжусианство при управление завоеванной страной, отношение к сексу стало еще более строгим. В сознании простых китайцев все более соединялись буддийские и конфуцианские подходы к половым отношениям, чему способствовали широко распространенные и популярные моральные трактаты «шань шу» («добрые писания»). У. Эберхард, исследовавший китайские концепции вины и греха, проанализировал значительное число таких трактатов. В них подчеркивается нечистота функций тела и секса, последний табуируется временными и ситуативными обстоятельствами. Ученый заключает: «Если кто-то следовал этим правилам, он должен был бояться их нарушения, так как это вело к ухудшению здоровья, постоянным неудачам, рождению детей с плохим характером, обидам богов с последующим наказанием. Поэтому китайская сексуальная жизнь не может быть естественной» [32, р. 69]. Однако практика, видимо, не всегда следовала теории. Минские эротические романы не только имели широкое хождение, но и получили признание в качестве художественной литературы. Профессиональные художники создавали для них красочные и откровенные иллюстрации, и «весенние картинки» по-прежнему услаждали взоры горожан [33, с. 417]. Это можно назвать естественной реакцией общества на неумеренный ригоризм властей в вопросах секса.
После Синьхайской революции 1911-1912 гг. и свержения династии Цин поведение китайцев в основном следовало конфуцианским установкам, для которых характерны сыновняя почтительность, организованные родителями браки и поощрение роста рождаемости. Гражданский кодекс Китайской Республики 1929 г. определил ячейкой общества патриархальную семью. Однако отсутствие стабильного центрального правительства, обладавшего властью над всей территорией страны, сепаратистские мятежи, гражданская война между Гоминьданом и КПК разрушали традиционный социальный порядок. В условиях, когда миллионы людей пришли в движение, традиционные моральные установки соблюдать было нелегко и свободные половые отношения становились все более распространенными. В больших городах коммерческий секс становится массовым явлением. В 1920 г. в Шанхае только зарегистрированных проституток насчитывалось 60 141, в Пекине таковых было 3 500 [34, р. 9].
Такое положение не могло не беспокоить новые республиканские власти, стремившиеся к модернизации страны. В 1928 г. председатель Национального правительства Китайской Республики Чан Кайши запретил проституцию в городах, контролируемых Гоминьданом восточных провинций Цзянсу, Чжэцзян и Аньхой. В тогдашней столице гоминдановского Китая Нанкине проституткам было приказано немедленно поменять профессию под угрозой высылки из города [35, р. 287]. Однако это, видимо, мало повлияло на ситуацию. События японо-китайской войны 1937-1945 гг. еще в большей степени сказались на раскрепощении нравов. Секс-индустрия процветала как никогда раньше. Теперь она обслуживала еще и японцев.
В сельской местности нравы оставались в основном пуританскими. Китайский ученый Ф. Л. Сюй, проводивший исследования в начале 1940-х гг. в маленьком городке провинции Юньнань, описывает случай радикального неприятия этических новаций. Молодой человек, вернувшийся из Гонконга, где усвоил некоторые западные идеи, был облит с ног до головы человеческими экскрементами за то, что, идя по улице, держал свою невесту за руку [36, р. 247-248].
Можно констатировать, что в Китае на протяжении императорского периода постепенно все более ужесточались официальные моральные нормы в вопросах секса, что было связано с нарастающим конфуцианским консерватизмом. Однако какая-то часть общества, в силу разных причин, не вписывалась в заданные рамки поведения. В постимператорский период власти в
основном следовали конфуцианским этическим установкам, но эксцессы гражданских и освободительных войн разрушали нравственные устои общества.
Отношение к сексу в коммунистическом Китае.
Коммунистическое руководство, провозгласившее равенство мужчин и женщин, провело ряд правовых реформ, направленных на привлечение женщин к общественному труду и образованию. Первый закон о браке был обнародован 1 мая 1950 г. - всего через семь месяцев после основания КНР. Он объявил вне закона традиционную китайскую систему брака, включая полигамию, договорные браки, повысил брачный возраста и ввел новую систему моногамного брака по свободному выбору, Коммунистический режим также приступил к искоренению проституции и венерических заболеваний, описывая их как символ классового и полового неравенства [37, р. 96-97]. В первой половине 1950-х гг. в Шанхае были арестованы 5 333 проститутки. Большинство женщин, как и их пекинские коллеги, были отправлены в трудовые лагеря на перевоспитание, а некоторых сутенеров демонстративно расстреляли [38]. Коммерческий секс находился под строгим запретом. Партийно-государственная пропаганда в 1950-х - начале 1960-х гг. продвигала нормативный взгляд на секс как взрослый, моногамный, гетеросексуальный и супружеский [39, р. 2]. Новые установки находили положительный отклик у большинства современников, сохранявших пуританское отношение к сексу.
Во времена Культурной революции моральное подавление свободных сексуальных отношений усилилось: «обсуждение любого аспекта личной жизни, романтических отношений или секса считалось буржуазным и, следовательно, табуировалось» [40, р. 143]. Однако оторванные от своих семей юные горожане обоего пола, посланные в сельскую местность учиться жизни у крестьян, и хунвэйбины, разъезжавшие по стране, получили невиданную раньше возможность вырваться из-под родительской опеки и испытать свободные половые отношения. Среди этой части молодежи имели хождение рукописные копии эротических рассказов и романов императорской эпохи, переставшие печататься в коммунистическом Китае [40, р. 154, 157]. Другие молодые люди осуждали сексуальные эксперименты, смешивая добрачный секс с безнравственностью и «нереволюционным» поведением.
У партийно-государственной верхушки были собственные моральные нормы. Как свидетельствует личный врач Мао Цзэдуна: «...в то самое время, когда "культурная революция" достигла своей кульминации, Мао резвился в кровати с тремя, четырьмя и даже пятью женщинами» [41, с. 143]. И это был не просто разврат: «В шестьдесят семь лет он [Мао] стал сторонником даосской сексуальной практики, которая считала, что секс не только удовольствие, он необходим для продления жизни. (...) Подготавливая девушек к любовным встречам, Мао давал им читать даосское сексуальное руководство.» [41, с. 66]. Все это говорит о том, что древние эротологические теории и практики не были забыты в Китае и вдохновляли часть элиты, озабоченной проблемой здоровья и долголетия.
В начале 1980-х гг. Дэн Сяопин провозгласил политику открытости Китая внешнему миру и выдвинул радикальную программу экономической модернизации. Многие исследователи считают эти события точкой отсчета феномена китайской «сексуальной революции» [42, р. 106115]. Начался объективный процесс индивидуализации в китайском обществе, поддержанный государством в целях экономического роста. В условиях потребительской революции человек становится базовой социальной категорией, происходит переход от коллективных к индивидуально ориентированным ценностям, таким как личное счастье и личная реализация, к созданию «желающего субъекта» [43, р. 102-103]. Конечно же, все это не могло не отразиться на сексуальных отношениях, и государство приняло активное участие в создании новой морали и новых норм, которые, однако, имеют корни в традиционной эротологии. Популярные семейные и женские журналы, в том числе издаваемые Всекитайской федерацией женщин, спонсируемой государством, подчеркивают важность удовольствия в сексуальной жизни супружеских пар. Восприятие женской пассивности и секса как аморального по своей сути подвергается критике за то, что оно отражает феодальные взгляды [44]. Пары обучаются научным знаниям, необходимым для получения сексуального удовольствия в супружеских отношениях. Сексуальные практики, основанные на науке сексологии, рассматриваются как индикаторы современности и инструменты национального строительства. Они считаются залогом крепкого здоровья подрастающего
поколения, а значит, и силы, и будущего нации [45]. Таким образом, брак и семья являются полюсом, вокруг которого организуется сексуальная культура.
Политика «одна семья-один ребенок», проводившаяся в период с 1979 по 2015 г., также способствовала изменению отношения к сексу; его репродуктивная функция уходила на задний план, и он все больше рассматривался как отдых и удовольствие. К тому же, рост среднего класса, распространение идеологии потребления и стремление к западным стандартам жизни привели к тому, что большинство китайцев сами добровольно отказывались от рождения второго ребенка, даже когда это было разрешено [46, с. 115]. Ограничения на секс для продолжения рода способствовали расширению публичных дискуссий о супружеском сексе ради удовольствия. Доступность контрацепции и абортов также ослабили прежние ограничения на внебрачную половую жизнь [47, р. 30.]. Таким образом, государственная политика, намеренно или нет, сыграла значительную роль в продвижении новой модели секса для отдыха и удовольствия.
Сексуальная любовь и сексуальное желание нашли свое выражение в романтической литературе, авторами которой становятся в основном женщины. Наиболее известной среди них является Ван Аньи (1966 г. рожд.), пристально рассматривающая в своих произведениях сексуальный аспект любви, прежде всего женскую телесность и чувственность. Она утверждает: «Если вы действительно серьезный и глубокий писатель, вам не удастся избежать темы секса» [48, р. 48]. Такие авторы, как Ван Аньи, изображавшие женскую сексуальную психологию, проложили путь к утверждению популярного жанра «написание тела» (шеньти сецзо).
Однако государство во многом сохраняет традиционное пуританское отношение к сексу. Из западных фильмов цензура вырезает даже весьма безобидные сцены. Порнография находится под строгим запретом, но она широко тиражируется в небольших мастерских в виде видеофильмов и на электронных носителях. Такая продукция быстро распространяется не только среди молодежи, но и взрослых, и служит источником базовой информации в сексе [49, р. 731]. Тем не менее, в стране не издаются в полном виде классические эротические произведения, в том числе и «Цзин пин мэй». Особенно серьезно нравственность охраняется в сельской местности, хотя в городах нравы более свободны. Изменения в них происходят в основном под влиянием западных видеофильмов, а также Интернета, хотя последний жестко цензурируется на предмет защиты от «небезопасного» контента, в который включаются материалы сексуального характера. Однако значительная часть молодежи стремится следовать некоторым западным стандартам в повседневной жизни. Молодые китайские пары все чаще держатся за руки, гуляя по улицам, целуются на людях, отрицая тем самым многовековую традицию сдерживать свои чувства за порогом дома. Вполне обычными становятся добрачные сексуальные отношения. Если в 1990 г. в городах только 15% женщин практиковали добрачный секс, то в 2010 г. их было уже 50% [50, р. 1].
Как отмечает Э. Чжан, эти сексуальные практики, ориентированные на получение удовольствия, «свидетельствуют о дальнейшем отделении секса от отношений и моральных чувств, ранее связанных с ним - репродуктивных, привычных, романтических и так далее. Он стал самостоятельным средством и целью хорошей жизни, более не подчиненным другим социальным ценностям или способам переживания» [42, р. 140].
Общая либерализация нравов на фоне ослабления государственного контроля над обществом привела к возрождению коммерческого секса. В начале эпохи реформ Китай принял и сохраняет аболиционистский подход к индустрии проституции. Китайское законодательство криминализирует людей, организующих проституцию и получающих от нее прибыль. Согласно данным полиции, в 1982 г. были арестованы 11,5 тыс. человек за проституцию, организацию коммерческого секса и принуждение женщин к проституции. В 1993 г. таких правонарушителей насчитывалось уже 246 тыс., т. е. их количество увеличилось в 23 раза [51, р. 1413]. Только по официальным данным Министерства общественной безопасности КНР, в 2000 г. в стране насчитывалось 4 млн проституток [52]. За последние двадцать с лишним лет их число только возрастало. Они оказывают сексуальные услуги в подпольных публичных домах, массажных салонах, салонах красоты, ночных клубах, саунах, отелях и т.п. Существуют также девушки по вызову, эскорт-девушки, уличные проститутки.
Распространенность проституции в Китае подняла вопросы о неэффективности политики властей по искоренению ее с помощью репрессий полицейскими методами. Журналисты, ученые,
блогеры и даже видные общественные деятели, связанные с КПК, теперь открыто заявляют, что проституция в Китае должна быть легализована или декриминализирована [53, р. 97]. Однако широкой поддержки в обществе эти идеи пока не получают. В публичной сфере консервативное отношение к сексу основной части населения, даже в больших городах, в основном сохраняется. Это не тема для досужих разговоров
Итак, в течение большей части истории императорского Китая отношение к сексу было пуританским, репрессивным, в нем доминировала мужская позиция. Даже даосские трактаты и практики, стремившиеся к утверждению естественности в половых отношениях, отражали общество, в котором мужчине принадлежало первое место. К тому же они были известны небольшой части населения. Преобладающий подход к сексу базировался на конфуцианской стыдливости, дополненной буддийским аскетизмом. Это касалось как высших слоев общества, так и простонародья.
В период Китайской Республики власти стремились к сохранению традиционного конфуцианского подхода к сексуальным отношениям и делали упор на утверждение патриархальных семейных ценностей. Однако общественная, политическая и военная турбулентность способствовала падению нравов; одним из ее проявлений стал рост коммерческого секса.
В Китайской Народной Республике коммунистическое руководство стало насаждать современное отношение к семье и браку и начало борьбу с проституцией, как пережитком прошлого. Нормой считались сексуальные отношения между супругами, свободные отношения осуждались и подавлялись, тема секса была вытеснена из публичного дискурса. Однако правящая верхушка не всегда следовала своим установкам. В целом, в обществе сохранялось пуританское отношение к сексу.
С 1980-х гг. в Китае происходят драматические изменения в сексуальном поведении и нравах китайцев, что связано с политикой открытости и радикальными социально-экономическими переменами. Рост общества потребления и развитие Интернета открыли новые пространства для формулирования вопросов, связанных с сексом. Государственная политика была направлена на сексуальное просвещение населения в соответствии с современными подходами к интимной стороне жизни. Многие молодые люди постепенно отходят от этики сексуального воздержания до брака, распространявшейся в традиционном и социалистическом Китае и демонстрируют растущую толерантность к новым формам секса. Секс рассматривается ими все больше как личное дело и право человека. Феномен проституции, вновь появившийся в 1980-х гг., и связанная с ней коррупция и взяточничество, стали довольно распространенными явлениями.
В целом, отношение китайского общества к проблеме сексуальных отношений можно назвать амбивалентным. С одной стороны, оно все еще в большой степени остается традиционным. Для него характерно воспринимать секс не как порок, а как удовольствие, но в рамках супружеских отношений. С другой стороны, налицо процесс изменения сексуального поведения и моральных установок городской образованной молодежи, которая помещает их в более широкий культурный контекст.
Литература и источники
1. Chang R.H. Understanding Di and Tian: Deity and Heaven from Shang to Tang Dynasties. - Philadelphia: University of Pennsylvania, 2000.
2. Торчинов Е.А. Трактат Гэ Хуна и «искусство внутренних покоев» // Петербургское востоковедение. - 1993. - Вып. 4.
3. Канон Чистой девы (Су-нюй цзи) // Китайский эрос / Сост. А.И. Кобзев. - М.: СП «КВАДРАТ», 1993.
4. Главное из наставлений для нефритовых покоев (Юй фан чжи яо) // Китайский эрос / Сост. А.И. Кобзев. - М.: СП «КВАДРАТ», 1993.
5. Chang J. El Tao del amor e del sexo. - Barcelona: Plaza & Janes Editores, 1993.
6. Umikawa Sumiyo. Sex and Immortality. A Study of Chinese Sexual Activities for Better-Bring. Thesis for PhD degree. - University of London, 2004.
7. Канон Чистой девы (Су-нюй цзи) // Китайский эрос / Сост. А.И. Кобзев. - М.: СП «КВАДРАТ», 1993.
8. Главное из наставлений для нефритовых покоев (Юй фан чжи яо) // Китайский эрос / Сост. А.И. Кобзев. - М.: СП «КВАДРАТ», 1993.
9. Скиппер К Заметки о даосизме и сексуальности // Эрос за китайской стеной: Научно-худ. сб. / под ред А.И. Кобзева. - М.: АСТ, 2002.
10. Главное из наставлений для нефритовых покоев (Юй фан чжи яо) // Китайский эрос / Сост. А.И. Кобзев. - М.: СП «КВАДРАТ», 1993.
11. Тайные предписания для нефритовых покоев (Юй фан би цзюэ) // Китайский эрос / Сост. А.И. Кобзев. - М.: СП «КВАДРАТ», 1993.
12. Трактат Желтого императора о внутреннем. Часть первая: Вопросы о простейшем / Перевод Б.Б. Виноградского. - М.: Профит стайл, 2007.
13. Тайные предписания для нефритовых покоев (Юй фан би цзюэ) // Китайский эрос / Сост. А.И. Кобзев. - М.: СП «КВАДРАТ», 1993.
14. Bodde D. Chinese Thought, Society, and Science. The Intellectual and Social Background of Science and Technology in PreModem China. - Honolulu: University of Hawaii Press, 1991.
15. Мэн-цзы / Пер. с китайского В.С. Колоколова. - СПб: Петербургское востоковедение, 1999. 272.
16. Гулик, Р. ван. Сексуальная жизнь в древнем Китае. - СПб: Петербургское востоковедение, 2000.
17. Тэннэнхил З. Секс в истории. - М.: КРОН_ПРЕСС, 1995.
18. Ли цзи. Древнекитайская философия. Собр. текстов в 2-х т. - Т. 2. - М.: Мысль,
19. Al-Adyan. Buddhism and Confucianism on Homosexuality // Journal of Religious Studies. - 2022. - Vol. 3. - No. 2.
20. НидэмДж. Даосская техника половых отношений // Китайский эрос / Сост. А.И. Кобзев. - М.: СП «КВАДРАТ», 1993.
21. Scherer B. Queering Buddhist Traditions. - URL: https://oxfordre.com/religion/display/10.1093/acrefore/9780199340378.001.0001/acrefore-9780199340378-e-765;jsessionid=700963B3231BBF37FF9189A2FEBBB685. Published online: 28.06.2021.
22. Etiemble R. Yun yu: an essay on eroticism and love in ancient China. - Geneva: Nagel Publishers, 1970.
23. Скиппер К. Заметки о даосизме и сексуальности // Эрос за китайской стеной: Научн.-худ. сб. / под ред А.И. Кобзева. - М.: АСТ, 2002.
24. Гулик. Р. ван. Сексуальная жизнь в древнем Китае. - СПб: Петербургское востоковедение, 2000.
25. Какое место секс занимает в традиционной и современной китайской культуре. Интервью доктора философ. наук, руководителя отдела Китая Института востоковедения РАН А. Кобзева изданию APD. 30 августа 2015 г. - URL: https://asiarussia.ru/persons/8901/?ysclid=ls0k7y5ix4310377291
26. Малявин В.В. Сумерки Дао. Культура Китая на пороге Нового времени. - М.: АСТ, 2000.
27. Shen W. Tibetan Buddhism in Mongol-Yuan China (1206-1368) // Esoteric Buddhism and the Tantra in East Asia / Ch.D. Orzech (ed.). - Leiden: Brill, 2011.
28. Тэннэнхил З. Секс в истории. - М.: КРОН_ПРЕСС, 1995.
29. Городецкая О.М. Искусство «весеннего дворца» // Китайский эрос / Сост. А.И. Кобзев. - М.: СП «КВАДРАТ», 1993.
30. BeurdeleyM. The Clouds and the Rain. The Art of Love in China. - London: Hammond, 1969.
31. Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй / пер. с кит. В. Манухина. В 2 т. - М.: Художественная литература, 1993.
32. Eberhard W. Guilt and Sin in Traditional China. - Berkeley: University of California Press, 1967.
33. ЗавьяловаА.Н. «Картинки весеннего дворца» в традиционной живописи Китая// Идеи и идеалы. - 2021. - Т.13. - №1. - Ч.2.
34. Liu Min. Migration, Prostitution, and Human Trafficking: The Voice of Chinese Women. - London: Transaction Publishers, 2013.
35. Hersshater G. Dangerous Pleasures: Prostitution and Modernity in Twentieth-century Shanghai. - Berkeley: University of California Press, 1997.
36. Bodde D. Chinese Thought, Society, and Science. The Intellectual and Social Background of Science and Technology in PreModern China. - Honolulu: University of Hawaii Press, 1991.
37. Jeffreys E. China's Prostitution Scandals: Policing, Media and Society. - Abingdon, Oxon: Routledge, 2012.
38. How 70 Years Ago in China They Fought Against Prostitution. - URL: https://pictolic.com/article/how-70-years-ago-in-china-they-fought-against-prostitution
39. Evans H. Women and Sexuality in China: Female Sexuality and Gender since 1949. - New York: Continuum, 1997.
40. HonigE. Socialist Sex: The Cultural Revolution Revisited // Modern China. - 2003. - Vol. 29. Issue 2.
41. Ли Чжисуй. Мао Цзэдун. Записки личного врача. - В 2-х кн. Кн. 2 / Пер. с англ. В.В. Гилевского. - М.: ИнтерДайджест, 1996.
42. ZhangE. China's Sexual Revolution // Deep China: The Moral Life of the Person. A. Kleinman, Y. Yan, J. Jing, S. Lee, E. Zhang, T. Pan, F. Wu and J. Guo (eds). - Berkeley: University of California Press, 2011.
43. Wong D. Asexuality in Chinas Sexual Revolution // Sexualities. - 2015. - Vol. 18 (1-2).
44. Sigley G. Keep It in the Family: Government, marriage, and sex in contemporary China // Borders of Being: Citizenship, Fertility, and Sexuality in Asia and the Pacific. J. M. Wong, K. Ram (eds). - Ann Arbor: The University of Michigan Press, 2006. - P. 118-153.
45. Hershatter G. Sexing Modern China // Remapping China: Fissures in Historical Terrain. G. Hershatter, J. Lipman and R. Stross (eds). - Stanford: Stanford University Press, 1996. - P. 77-93.
46. Богаевская В.В. Социальные последствия политики «одна семья-один ребенок» в Китае // Modern Oriental Studies. - 2020. - Vol. 2. - №5.
47. Pan S. Transformations in the primary life cycle: The origins and nature of China's sexual revolution // E. Jeffreys (ed.) Sex and Sexuality in China. - Abingdon, Oxon: Routledge, 2009.
48. Yu Haiqing. Sex in China. Choice Reviews Online. 2015. // URL: https://www.academia.edu/91982463/Sex_in_China
49. Perish W.L., Laumann E.O., Mojola S.A. Sexual Behavior in China: Trends and Comparison // Population and Development. -2007. - № 33 (4).
50. Burger R. Behind the Red Door. - Hong Kong: Earnshaw Books, 2012. - P. 1.
51. Xin Ren. Prostitution and Economic Modernization in China // Violence against Women. - 1999. - №5 (12).
52. China's Prostitution Capital Stirred, not Shaken by Vice Crackdown. // URL: http://www.hartford-hwpcom.archives/55/319/htm
53. Yu Haiqing. Sex in China // Choice Reviews Online. 2015. // URL:https://www.academia.edu/91982463/Sex_in_China
References and Sources
1. Chang R.H. Understanding Di and Tian: Deity and Heaven from Shang to Tang Dynasties. - Philadelphia: University of Pennsylvania, 2000.
2. Torchinov E.A. Traktat Ge Huna i «iskusstvo vnutrennih pokoev» // Peterburgskoe vostokovedenie. - 1993. - Vyp. 4.
3. Kanon Chistoj devy (Su-nyuj czi) // Kitajskij eros / Sost. A.I. Kobzev. - M.: SP «KVADRAT», 1993.
4. Glavnoe iz nastavlenij dlya nefritovyh pokoev (Yuj fan chzhi yao) // Kitajskij eros / Sost. A.I. Kobzev. - M.: SP «KVADRAT», 1993.
5. Chang J. El Tao del amor e del sexo. - Barcelona: Plaza & Janes Editores, 1993.
6. Umikawa Sumiyo. Sex and Immortality. A Study of Chinese Sexual Activities for Better-Bring. Thesis for PhD degree. - University of London, 2004.
7. Kanon Chistoj devy (Su-nyuj czi) // Kitajskij eros / Sost. A.I. Kobzev. - M.: SP «KVADRAT», 1993.
8. Glavnoe iz nastavlenij dlya nefritovyh pokoev (Yuj fan chzhi yao) // Kitajskij eros / Sost. A.I. Kobzev. - M.: SP «KVADRAT», 1993.
9. Skipper K. Zametki o daosizme i seksual'nosti // Eros za kitajskoj stenoj: Nauchno-hud. sb. / pod red A.I. Kobzeva. - M.: AST, 2002.
10. Glavnoe iz nastavlenij dlya nefritovyh pokoev (Yuj fan chzhi yao) // Kitajskij eros / Sost. A.I. Kobzev. - M.: SP «KVADRAT», 1993.
11. Tajnye predpisaniya dlya nefritovyh pokoev (Yuj fan bi czyue) // Kitajskij eros / Sost. A.I. Kobzev. - M.: SP «KVADRAT», 1993.
12. Traktat Zheltogo imperatora o vnutrennem. Chast' pervaya: Voprosy o prostejshem / Perevod B.B. Vinogradskogo. - M.: Profit stajl, 2007.
13. Tajnye predpisaniya dlya nefritovyh pokoev (Yuj fan bi czyue) // Kitajskij eros / Sost. A.I. Kobzev. - M.: SP «KVADRAT», 1993.
14. Bodde D. Chinese Thought, Society, and Science. The Intellectual and Social Background of Science and Technology in Pre-Modern China. -Honolulu: University of Hawaii Press, 1991.
15. Men-czy / Per. s kitajskogo V.S. Kolokolova. - SPb: Peterburgskoe vostokovedenie, 1999. 272.
16. Gulik, R. van. Seksual'naya zhizn' v drevnem Kitae. - SPb: Peterburgskoe vostokovedenie, 2000.
17. Tennenhil Z. Seks v istorii. - M.: KRON_PRESS, 1995.
18. Li czi. Drevnekitajskaya filosofiya. Sobr. tekstov v 2-h t. - T. 2. - M.: Mysl',
19. Al-Adyan. Buddhism and Confucianism on Homosexuality // Journal of Religious Studies. - 2022. - Vol. 3. - No. 2.
20. Nidem Dzh. Daosskaya tekhnika polovyh otnoshenij // Kitajskij eros / Sost. A.I. Kobzev. - M.: SP «KVADRAT», 1993.
21. Scherer B. Queering Buddhist Traditions. - URL: https://oxfordre.com/religion/display/10.1093/acrefore/9780199340378.001.0001/acrefore-9780199340378-e-765;jsessionid=700963B3231BBF37FF9189A2FEBBB685. Published online: 28.06.2021.
22. Etiemble R. Yun yu: an essay on eroticism and love in ancient China. - Geneva: Nagel Publishers, 1970.
23. Skipper K. Zametki o daosizme i seksual'nosti // Eros za kitajskoj stenoj: Nauchn.-hud. sb. / pod red A.I. Kobzeva. - M.: AST, 2002.
24. Gulik. R. van. Seksual'naya zhizn' v drevnem Kitae. - SPb: Peterburgskoe vostokovedenie, 2000.
25. Kakoe mesto seks zanimaet v tradicionnoj i sovremennoj kitajskoj kul'ture. Interv'yu doktora filosof. nauk, rukovoditelya otdela Kitaya Instituta vostokovedeniya RAN A. Kobzeva izdaniyu APD. 30 avgusta 2015 g. - URL: https://asiarussia.ru/persons/8901/?ysclid=ls0k7y5ix4310377291
26. Malyavin V.V. Sumerki Dao. Kul'tura Kitaya na poroge Novogo vremeni. - M.: AST, 2000.
27. Shen W. Tibetan Buddhism in Mongol-Yuan China (1206-1368) // Esoteric Buddhism and the Tantra in East Asia / Ch.D. Orzech (ed.). - Leiden: Brill, 2011.
28. Tennenhil Z. Seks v istorii. - M.: KRON_PRESS, 1995.
29. Gorodeckaya O.M. Iskusstvo «vesennego dvorca» // Kitajskij eros / Sost. A.I. Kobzev. - M.: SP «KVADRAT», 1993.
30. Beurdeley M. The Clouds and the Rain. The Art of Love in China. - London: Hammond, 1969.
31. Cvety slivy v zolotoj vaze, ili Czin', Pin, Mej / per. s kit. V. Manuhina. V 2 t. - M.: Hudozhestvennaya literatura, 1993.
32. Eberhard W. Guilt and Sin in Traditional China. - Berkeley: University of California Press, 1967.
33. Zav'yalova A.N. «Kartinki vesennego dvorca» v tradicionnoj zhivopisi Kitaya// Idei i idealy. - 2021. - T.13. - №1. - Ch.2.
34. Liu Min. Migration, Prostitution, and Human Trafficking: The Voice of Chinese Women. - London: Transaction Publishers, 2013.
35. Hersshater G. Dangerous Pleasures: Prostitution and Modernity in Twentieth-century Shanghai. - Berkeley: University of California Press, 1997.
36. Bodde D. Chinese Thought, Society, and Science. The Intellectual and Social Background of Science and Technology in Pre-Modern China. -Honolulu: University of Hawaii Press, 1991.
37. Jeffreys E. China's Prostitution Scandals: Policing, Media and Society. - Abingdon, Oxon: Routledge, 2012.
38. How 70 Years Ago in China They Fought Against Prostitution. - URL: https://pictolic.com/article/how-70-years-ago-in-china-they-fought-against-prostitution
39. Evans H. Women and Sexuality in China: Female Sexuality and Gender since 1949. - New York: Continuum, 1997.
40. Honig E. Socialist Sex: The Cultural Revolution Revisited // Modern China. - 2003. - Vol. 29. Issue 2.
41. Li Chzhisuj. Mao Czedun. Zapiski lichnogo vracha. - V 2-h kn. Kn. 2 / Per. s angl. V.V. Gilevskogo. - M.: InterDajdzhest, 1996.
42. Zhang E. China's Sexual Revolution // Deep China: The Moral Life of the Person. A. Kleinman, Y. Yan, J. Jing, S. Lee, E. Zhang, T. Pan, F. Wu and J. Guo (eds). - Berkeley: University of California Press, 2011.
43. Wong D. Asexuality in Chinas Sexual Revolution // Sexualities. - 2015. - Vol. 18 (1-2).
44. Sigley G. Keep It in the Family: Government, marriage, and sex in contemporary China // Borders of Being: Citizenship, Fertility, and Sexuality in Asia and the Pacific. J. M. Wong, K. Ram (eds). - Ann Arbor: The University of Michigan Press, 2006. - P. 118-153.
45. Hershatter G. Sexing Modern China // Remapping China: Fissures in Historical Terrain. G. Hershatter, J. Lipman and R. Stross (eds). - Stanford: Stanford University Press, 1996. - P. 77-93.
46. Bogaevskaya V.V. Social'nye posledstviya politiki «odna sem'ya-odin rebenok» v Kitae // Modern Oriental Studies. - 2020. - Vol. 2. - №5.
47. Pan S. Transformations in the primary life cycle: The origins and nature of China's sexual revolution // E. Jeffreys (ed.) Sex and Sexuality in China. - Abingdon, Oxon: Routledge, 2009.
48. Yu Haiqing. Sex in China. Choice Reviews Online. 2015. // URL: https://www.academia.edu/91982463/Sex_in_China
49. Perish W.L., Laumann E.O., Mojola S.A. Sexual Behavior in China: Trends and Comparison // Population and Development. - 2007. - N° 33 (4).
50. Burger R. Behind the Red Door. - Hong Kong: Earnshaw Books, 2012. - P. 1.
51. Xin Ren. Prostitution and Economic Modernization in China // Violence against Women. - 1999. - №5 (12).
52. China's Prostitution Capital Stirred, not Shaken by Vice Crackdown. // URL: http://www.hartford-hwpcom.archives/55/319/htm
53. Yu Haiqing. Sex in China // Choice Reviews Online. 2015. // URL:https://www.academia.edu/91982463/Sex_in_China
СМЕРТИН ЮРИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ - доктор исторических наук, профессор, Кубанский государственный университет. SMERTIN, YURIY G. - Doctor of Historical Sciences, Professor, Kuban State University (usmer@hotmail.com).
УДК 94(510+575)«1370/1405» БОГ 10.24412/2308-264Х-2024-1-18-23
АТАЖАНОВ Ф.Ф. К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ИМПЕРИИ ТИМУРА И КИТАЙСКОЙ ДИНАСТИИ МИН (1370-1405 гг.)
Ключевые слова: династия Мин, Центральная Азия, Империя Тимуридов, Великий Шелковый путь, дипломатия, торговля.
В статье осуществлен анализ основных особенностей взаимоотношений ведущих держав Азии конца XIV - начала XV вв. -империй Мин и Тимура. Показано, что империя Тимуридов с активной, но недостаточно акцентированной политикой в отношении Китая, с одной стороны, и Китай династии Мин, с сильной, но осторожной внешней политикой в отношении державы Тимура - с другой, занимали уникальное место на континенте. В статье анализируются характерные особенности их посольских и торговых связей. Отмечается, что империя Тимура родилась фактически в то время, когда Китай эпохи Мин реанимировал старые практики: строгий контроль вдоль всех границ, монополизация иностранных дел китайским правительством, создание узких дипломатических каналов общения с зарубежными странами, а также требование к другим
