Научная статья на тему 'Двойничество персонажей как стратегия модернистской игры в повести В. Набокова «Соглядатай»'

Двойничество персонажей как стратегия модернистской игры в повести В. Набокова «Соглядатай» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
1719
292
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
МОДЕРНИЗМ / ДВОЙНИК / ИГРОВАЯ ПОЭТИКА / СОГЛЯДАТАЙ / ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ / СИМУЛЯКР / НАБОКОВ / MODERNISM / DOPPELGANGER / PLAY''S POETICS / THE EYE / INTERTEXTUALITY / SIMULACRUM / NABOKOV

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Стрельникова Лариса Юрьевна

В статье анализируется игровая поэтика повести В. Набокова «Соглядатай». Автор создает образ-матрицу героя, который живет выдуманной жизнью и смотрит на своего двойника со стороны. Предметом игры для писателя становятся сакральные категории «жизни-смерти», которые превращаются в произведении в фарс. Набоков обесценивает реальность бытия и возвышает смерть, потусторонность. Герой повести Смуров стремится избавиться от жизни, чтобы сохраниться как копия самого себя, эстетический объект. В потусторонности он обретает настоящую свободу и бросает вызов реальности. Набоков оправдывает безумие своего героя, делая его формой творческого состояния.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Duplicity of the Characters as the Strategy of the Modernist Game in the Novel “The Eye” by V. Nabokov

The article is devoted to the analysis of the play's poetics of the novel “The Eye” by V. Nabokov. The author creates the image matrix of the main character who lives an imaginary life and viewed from the side on his Doppelganger. The object of the game for a writer are sacred categories of the “life-death” which turn into a farce in the work. Nabokov devalues the reality of being and exalts death and other-worldliness. The main character of the novel Smurov tends to get rid of the life to remain as a copy of himself and aesthetic object. He finds the real freedom in the other-worldliness and defies reality. Nabokov justifies the madness of his hero making him the form creative state.

Текст научной работы на тему «Двойничество персонажей как стратегия модернистской игры в повести В. Набокова «Соглядатай»»

УДК 82.091

Стрельникова Л.Ю.

Двойничество персонажей как стратегия модернистской игры в повести В. Набокова «Соглядатай»

В статье анализируется игровая поэтика повести В. Набокова «Соглядатай». Автор создает образ-матрицу героя, который живет выдуманной жизнью и смотрит на своего двойника со стороны. Предметом игры для писателя становятся сакральные категории «жизни-смерти», которые превращаются в произведении в фарс. Набоков обесценивает реальность бытия и возвышает смерть, потусторонность. Герой повести Смуров стремится избавиться от жизни, чтобы сохраниться как копия самого себя, эстетический объект. В потусторонности он обретает настоящую свободу и бросает вызов реальности. Набоков оправдывает безумие своего героя, делая его формой творческого состояния.

The article is devoted to the analysis of the play's poetics of the novel “The Eye” by V. Nabokov. The author creates the image matrix of the main character who lives an imaginary life and viewed from the side on his Doppelganger. The object of the game for a writer are sacred categories of the “life-death” which turn into a farce in the work. Nabokov devalues the reality of being and exalts death and other-worldliness. The main character of the novel Smurov tends to get rid of the life to remain as a copy of himself and aesthetic object. He finds the real freedom in the other-worldliness and defies reality. Nabokov justifies the madness of his hero making him the form creative state.

Ключевые слова: модернизм, двойник, игровая поэтика, соглядатай, интертекстуальность, симулякр, Набоков.

Key words: modernism, Doppelganger, play's poetics, The Eye, intertextuality, simulacrum, Nabokov.

«Вот смеху-то будет, когда меня увидят здесь, за зеркалом, а достать не смогут... я почти уверена, что они меня не видят.

Я чувствую себя немножко невидимкой».

Л. Кэрролл. Алиса в Зазеркалье

В предисловии к английскому переводу повести «Соглядатай» («The Eye»), написанном в 1965 году, В. Набоков сообщает, что «оригинал был написан в 1930 году <...>, а в конце того же года он был напечатан в русском эмигрантском журнале «Современные записки», выходившем в Париже» [9]. По утверждению самого писателя, «тему «Соглядатая» составляет предпринятое героем расследование, которое ведет его через обставленный зеркалами ад и кончается тем, что два лица сливаются в одно» [9], что устраняло само понятие реальности в сознании героя и растворяло ее в гиперреальности потусторонности. Устроенная по правилам автора игра в «жизнь-смерть» вела к размыванию и десакрализации этих понятий до

© Стрельникова Л.Ю., 2015

26

уровня фарса, стирания имени человека и интерпретации его как собственной копии, наполненной эстетическим содержанием, не ведающей, согласно законам игры, ни вины, ни истины.

Отмечая новаторский характер произведения, Н. Берберова посчитала, что именно в «Соглядатае» В. Набоков созрел и «что-то в корне изменил в калибре произведений - они перестали умещаться под своими обложками. От «Соглядатая» - к «Отчаянию», и от «Отчаяния» к «Приглашению на казнь» - таков был путь Набокова <...>, молодость кончилась, и началась зрелость именно с «Соглядатая» [2].

Структурным способом осуществления игровой идеи для В. Набокова является интертекстуальная переработка самых разных литературных традиций, например, писатель обращается к кэрроловской идее алогизма зазеркалья как модели деконструкции действительности, где, в представлении Алисы, «все не с той стороны» [6, с. 212]. То, что не соответствует эмпирическим представлениям о действительности, и есть, по мнению В. Набокова, «неколебимо алогичный мир» искусства [11], аналог потустороннего бытия, не подчиняющийся никаким нормам, кроме законов творческого воображения: «Глупо искать закона, еще глупее его найти», -говорит автор, проповедуя индивидуалистический нигилизм [7, II, с. 310]. В. Набоков внедряет в свою творческую систему модернистские критерии иррационализма, опровергающие культ разума и «некую общую цель» творчества, но абсолютизирующие область бессознательного, дух абсурда, как считал В. Набоков, «материя мира. не является целостной данностью: это хаос.» [10], воспринимать который можно лишь в контексте эстетических категорий.

В повести «Соглядатай» В. Набоков создает эстетико-

психологическую игровую ситуацию, где предметом лицедейства становятся оппозиционные категории «жизни-смерти» как характеристики экзистенциального мироощущения личности, которая чувствует себя освобожденной не только от оков материального бытия, но и преодолевает барьер разума на пути к безумию, что характеризует главного героя Смурова и его двойника как психопатологическую «шизоидную личность», понимаемую в эстетическом пространстве произведения как «подлинно свободный индивид», «деконструированный субъект» (Ж. Делез, Ф. Гваттари) [5, с. 111]. Метафизическим «прикрытием» для реализации его индивидуалистического потенциала послужило разыгранное автором состояние смерти Смурова, трактуемое им как обретение абсолютной свободы без всяких обязательств перед жизнью: «Я почувствовал вдруг невероятную свободу, - вот она-то и была знаком бессмысленности» [7, II, c. 306]. На действительность, как и на самого себя, Смуров смотрит со стороны, соглядатайствует, поэтому для него окружающий мир не более, чем игра воображения, «страшно, когда явь вдруг оказывалась сном, но гораздо страшнее, когда то, что принимал за легкий сон, легкий и безответственный, начинает вдруг остывать явью» [7, II, с. 342], - так Смуров стремится доказать под-

27

линность существования собственного двойника-соглядатая и созданного его фантазией потустороннего мира.

Не менее важным стал и фантастический элемент двойничества Ф.М. Достоевского из повести «Двойник» без учета ее социальнореалистического содержания. Ф.М. Достоевский оказал большое влияние на эволюцию набоковского творчества, несмотря на то, что сам писатель категорически отвергал это воздействие и, как известно, не признавал никаких параллелей с его произведениями. Но в то же время Сартр верно подметил влияние Ф. Достоевского на художественный метод В. Набокова как искаженное заимствование: «Он открыто пользуется приемами Достоевского, но при этом осмеивает их прямо по ходу повествования, превращая в набор обветшалых и неминуемых штампов: "Так ли все это было?"» [12, с. 129].

Герой повести «Соглядатай» гувернёр Смуров, оскорбленный мужем своей любовницы, совершает самоубийство - такова внешняя, формальная трактовка сюжета, интертекстуально соотнесенная с комической ситуацией рассказа Чехова «Роман с контрабасом», который присутствует в тексте как интертекстуальный знак, что придает сюжету характер фарсового положения: муж, жена, любовник (у Чехова жена музыканта Смычкова сбежала с фаготом Собакиным). В. Набоков переворачивает сюжет и в тривиальную историю любовного треугольника с криминальным уклоном вносит трансцендентальную идею достоверности двоемирия, пропущенную сквозь призму искусства, понимаемого автором как «божественная игра», чтобы соотнести в противоположность манере Ф. Достоевского уровень «равновесия между эстетическими достижениями и элементами уголовной хроники» [8]. Набоков создает нарочито неправдоподобную, фантастическую ситуацию, так как в действительности Смуров не в состоянии более сносить «унизительное стеснение» со стороны реального мира, не желающего вместить в свою канву представляемое им идеальное «Я» героя: «Пошлый, несчастный, дрожащий маленький человек в котелке стоял посреди комнаты, почему-то потирая руки. Таким я на мгновение увидел себя в зеркале» [7, II, с. 305]. После своего театрального самоубийства он волен в интерпретации реальности и может менять представления о самом себе: «После выстрела, выстрела, по моему мнению, смертельного, я с любопытством глядел на себя со стороны, и мучительное прошлое мое - до выстрела - было мне как-то чуждо» [7, II, с. 310].

Как и у Голядкина из «Двойника» Достоевского, у умершего гувернера появляется преследующий его двойник, оказавшийся Смуровым. Но если для Достоевского двойник человека - это его болезненное, ненормальное состояние, внутренний паразит, «несбыточный бред», «мгновенное расстройство воображения» [4, I, с. 189], то слившиеся в одно целое Смуров и гувернер («отражение со мною слилось») [7, II, с. 342] - это и есть продукт творческого противостояния здравому смыслу, в нем нет никакого социального или этического наполнения. Игровой эффект двойничества,

28

когда прототип не отвечает за свое зеркальное отражение, демонстрирует в произведениях В. Набокова явление раздвоения личности как саморефлексивную функцию эскапизма: «Я все помнил - имя, земную жизнь - со стеклянной ясностью, и меня необыкновенно утешало, что беспокоиться теперь не о чем», - утверждает герой повести [7, II, с. 307]. По замыслу В. Набокова, Смуров «существует лишь постольку, поскольку он отражается в сознании других людей» [9], то есть, сохраняет обезличенный статус «не-я», марионетки, превратившись в артистический тип, который «будет жить цепким паразитом» [7, II, с. 345] по воле его автора-создателя. Смуров делает экзистенциальный выбор в сторону ирреального зазеркалья, считая, что своей смертью уничтожил ненавистную ему реальность: «... вместе с человеком истребляется и весь мир» [7, II, с. 306], а факты жизни блокируются увлекательными играми в сочиненные истории. Оказавшись по ту сторону зеркала, он самостоятельно создаёт новый вариант реальности-перевёртыша, наполняя её персонифицированными образами-двойниками своей памяти, несущими какое-то определённое представление о прообразе. В итоге «два лица сливаются в одно» [9], но при этом происходит утрата единства «я» как самостоятельной личности: «Я уже мог насчитать три варианта Смурова, а подлинник оставался неизвестным», словно реликтовый вид бабочки без первообраза: «Где тип, где подлинник, где первообраз?» [7, II, с. 322]. Автор создает ситуацию игры, предлагая читателю разгадать тип взаимоотношений автора и героев - двойников, где герой - повествователь - это и есть alter ego автора, который проникает в чужое сознание, «прячась под маской человека» [3], чтобы манипулировать всеми персонажами: «Я ношу маску, я всегда под маской.» [7, II, с. 340].

Среди образов - двойников Смуров пытается отыскать тот, который бы соответствовал его самооценке путём регулировки угла зрения со стороны зеркала: «Что скрывать: все те люди, которых я встретил, - не живые существа, а только случайные зеркала для Смурова <...>. Так, всё их бытие было для меня экраном» [7, II, с. 338]. Но найти свой идеальный образ оказывается непосильной задачей, он не может обрести единство «я», поскольку вариаций зеркальных отражений бесчисленное множество, его считают вором, «сексуальным левшой», «сумасшедшим женихом», «блестящим и жестоким воином», «советской ягодкой», Дон Жуаном, Казановой, «темной личностью», как высказалась по поводу этого героя З. Шаховская, «так неказистый двойник облагорожен. Да и то сказать, ни писателя, ни его персонажа как будто и нет. Образ их надо искать в “тысячах зеркал, которые их отображают”» [13, с. 47]. Находит герой его в образе Вани, которая называет его «хорошим, умным человеком. очень добрым. смешным и милым» [7, II, с. 341], но она отказывается стать его женой, что следует понимать как отказ в воссоединении прообраза с его идеальной интерпретацией. Настоящим несчастьем для Смурова может быть сохранение реальных факторов жизни, которые воспринимаются им как помеха его новому артистическому состоянию: «Я полагал, что посмерт-

29

ный разбег моей мысли скоро выдохнется, но по-видимому мое воображение при жизни было так мощно, так пружинисто, что теперь хватало его надолго» [7, II, с. 308]. Осознав опасность возврата к «тяжёлой и жаркой, полной знакомого страданья» жизни [7, II, с. 342], герой мчится отыскать в своей бывшей квартире подтверждений своего небытия, отыскав их, он успокаивается: «Мир сразу приобрёл опять успокоительную незначительность, я снова был силён, ничто не могло меня смутить, я готов был вызвать взмахом воображения самую страшную тень моей прошлой жизни» [7, II, с. 343]. Чтобы продлить себе жизнь, которая имеет вполне определённый конец, и стать бессмертным, нужно остаться в памяти окружающих, не замаравшись «грязью действительности», превратиться в эстетический объект, совпадающий с alter ego героя.

В. Набоков видит в двойственности Смурова творческую возможность обрести бессмертие. Это доступно лишь средствам искусства, что легализует уже самого автора, двойниками которого становятся сами произведения, как заметил Б. Бойд, «во всем, что он написал <...>, он превращался в других людей» [3]. Прообраз заменяется у В. Набокова тождественным двойником, копия сливается с оригиналом, при этом замена воспринимается как долгожданный результат творческого пути по разрушению своей личности, так как в нем нет психической целостности и устойчивости между «означающим и означаемым» [1, с. 415]. Таким образом, распад личности обусловлен всё тем же пресловутым несовпадением самооценки героя, зачастую именно идеального «Я», с оценкой его окружающими, не всегда, правда, воплощающей реальное «Я» персонажа. Поэтому исчезновение одного из образов-зеркал для героя-автора не существенно, так как они тождественны и в качественном, и в количественном плане: «Кашмарин унёс с собою ещё один образ Смурова. Не всё ли равно, какой? Ведь меня нет - есть только тысячи зеркал, которые меня отражают» [7, II, с. 344]. Для Смурова и его двойника обретение своей индивидуальной личности не обязательно, напротив, он стремится истребить себя сознательно, избавиться от своего живого «я» в обмен на своего же двойника, артистический объект, марионетку, неуязвимую для жестокого окружающего мира, от которого он, несмотря ни на что, не хочет отказываться: «Я счастлив тем, что могу глядеть на себя, ибо всякий человек занятен, - право же, занятен! Мир, как ни старайся, не может меня оскорбить, я не уязвим» [7, II, с. 345]. Абсолютизированная В. Набоковым волевая мысль, способная обратить другого в куклу и созерцать даже после смерти самого человека, в случае со Смуровым достигла своей цели: разорвала рудиментарные связи человека с действительностью, которой он противопоставил своего двойника-мертвеца. Набоковский герой обретает подлинное счастье в зазеркалье неподлинного мира, и, как кэрролловская Алиса, считает: «Вот смеху-то будет, когда меня увидят здесь, за зеркалом, а достать не смогут. я почти уверена, что они меня не видят. Я чувствую себя немножко невидимкой» [6, с. 215-216]. Так и Смуров, сохранившись как

30

игровой муляж человека, соглядатай - подделка самого себя, предпочитает быть подмененным на невидимку, «ветошку», он и «не рассудит, что человек не ветошка» (Ф. Достоевский) [4, I, с. 225], говоря, что «счастлив, как мне еще доказать, как мне крикнуть, что я счастлив, - так, чтобы вы все наконец поверили, жестокие, самодовольные...» [7, II, с. 345]. В набоковской онтологии персонаж не может быть выше автора и стать Magister ludens, поэтому подменяется на симулякр как игровую функцию без надежды стать личностью, так как «безопределенности, целостности и созревания личность не проявится» (К. Юнг) [14].

Следуя своему творческому замыслу, В. Набоков переводит смысл соглядатайства из реального в сферу подсознательного, что Достоевский назовет подпольным типом, вкладывая в это понятие негативное этическое содержание, искажающее духовный облик личности. Не случайно русский писатель назовет двойника Голядкина как его соглядатая «ужасом, стыдом, кошмаром» [4, I, с. 193]. Но у Набокова соглядатайство как фактор раздвоения личности дает возможность герою видеть себя и весь мир со стороны, ведь, как считал сам писатель, «мир лучше всего рассматривать, отступив в сторону или даже выйдя из него вон» [3]. Силой своего воображения набоковский герой обретает бессмертие, что позволяет ему выстроить защиту от подлинности жизни, быть «вненаходимым» и независимым от человеческого содержания. Таков итог набоковского манипулирования человеком, которого писатель помещает в безжизненный балаган игры, заставляя поверить в иллюзию жизни, чтобы невозможно было определить границу между бредом и реальностью.

Список литературы

1. Барт Р. От произведения к тексту // Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. - М.: Прогресс, 1989. - С. 413-423.

2. Берберова Н. Набоков и его «Лолита» // Владимир Набоков: pro et contra. - [Эл. ресурс]: http://www.telenir.net/literaturovedenie/vladimir_nabokov_pro_et_contra/p7.php

3. Бойд Б. Набоков. Русские годы. Биография. - СПб.: Симпозиум, 2010. - 720 с. -

[Эл. ресурс]: http://royallib.rU/read/boyd_brayan/vladimir_nabokov_russkie_godi.html#0

(дата обращения: 25.02.2015).

4. Достоевский Ф.М. Двойник // Достоевский Ф.М. Собр. соч.: в 15 т. - Л.: Наука, 1988. - Т. 1.

5. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. - М.: Ин-тарда, 1996. - 256 с.

6. Кэрролл Л. Алиса в Зазеркалье. - СПб.: Азбука, 2013. - 416 с.

7. Набоков В. Собр. соч.: в 4 т. - М.: Правда, 1990.

8. Набоков В. Федор Достоевский // Набоков В. Лекции о русской литературе. -[Эл. ресурс]: http://modernlib.ru/books/nabokov_vladimir_vladimirovich/fedor_dostoevskiy/ read_1/

9. Набоков В. Предисловие к роману «Соглядатай». - [Эл. ресурс]: http://test.e-libra.ru/read/251730-vladimir-nabokov-pro-et-contra.html

10. Набоков В. О хороших читателях и хороших писателях. - [Эл. ресурс]: http://www.pergam-club.ru/book/1390

31

11. Набоков В.В. Искусство литературы и здравый смысл. - [Эл. ресурс]: http://koncheev.narod. ru/n_zdravysm.htm

12. Сартр Ж.-П. Владимир Набоков. «Отчаяние» // Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве В. Набокова. Критические отзывы, эссе, пародии / под общ. ред. Н.Г. Мельникова. - М.: Новое литературное обозрение, 2000. - 688 с. - [Эл. ресурс]: http://www.libros.am/book/read/id/241318/slug/klassik-bez-retushi-literaturnyjj-mir-o-tvorchestve-vladimira-nabokova

13. Шаховская З. В поисках Набокова. Отражения. - М.: Книга, 1991. - 319 с.

14. Юнг К. О становлении личности // Конфликты детской души. - М., 1995. -[Эл. ресурс]: http://www.aquarun.ru/psih/soul/soul7.html

32

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.