CC BY
185
Дворянство в Российской империи: между престолом и оппозицией
Д. Э. Летняков (Институт философии Российской академии наук)*
Статья посвящена анализу специфического положения, которое занимало дворянство в Российской империи, являясь, с одной стороны, главной опорой самодержавия, с другой — социальной группой, которая была в авангарде борьбы с абсолютизмом и крепостничеством. Ключевые слова: дворянство, самодержавие, Российская империя, реформы, революция, оппозиция.
В течение большей части Петербургской эпохи положение дворянства в России было несколько двусмысленным. С одной стороны, это сословие являлось опорой престола, в его интересах государство последовательно закрепощало крестьян в XVIII в., корректировало содержание Великих реформ второй половины XIX в.; продворян-ская направленность очевидна в контрреформах Александра III, в установленном порядке выборов депутатов Государственной Думы. Короче говоря, вплоть до последних лет существования империи Романовых дворянство рассматривалось самодержавием в качестве своей главной социальной базы. При этом все немногочисленные попытки каким-то образом расширить социальную базу режима (например, Столыпинские реформы) неизменно наталкивались на серьезное сопротивление консервативной части правящей элиты.
С другой стороны, русское дворянство было той средой, где раньше всего зародились эмансипаторские, оппозиционные настроения, средой, из которой вырастали самые яростные критики и ниспровергатели абсолютизма, крепостничества и господствующих в стране порядков от А. Н. Радищева до В. И. Ленина. Дворянское сословие на Сенатской площади впервые в русской истории решилось на вооруженную борьбу с самодержавием. Дворянство в лице А. И. Герцена и Н. П. Огарева впервые начинает ши-
рокую пропаганду радикальных революционных идей в русском обществе.
На наш взгляд, было бы интересно рассмотреть предпосылки возникновения такой противоречивой для дворянского сословия ситуации, а также определить, какое влияние эта ситуация имела на процессы, происходившие в общественной и политической жизни России в XVIII — начале XX вв.
Понять, почему дворянство на протяжении всей Петербургской эпохи являлось опорой престола, несложно. Исторически положение дворянства как первого сословия было характерно для всех европейских государств вплоть до эпохи буржуазных революций и развития капиталистических отношений. Правда, в России к этому добавлялась и отечественная специфика, которая была связана с особым типом империи, сложившимся в стране после Петровских реформ.
Реформы Петра I часто называют «европеизацией», и это верно в том смысле, что они стали попыткой вписать Россию в формирующуюся в Европе систему империй; попыткой политически, экономически и культурно интегрировать страну в число ведущих мировых держав. Однако такая «европеизация» имела весьма своеобразный характер: Россия, не имевшая заморских колоний в качестве объекта эксплуатации и выкачивания ресурсов, для того чтобы конкурировать на равных с государствами Запада, вынуждена была превратить в колонию соб-
* Летняков Денис Эдуардович — кандидат политических наук, исполняющий обязанности научного сотрудника сектора истории политической философии Института философии Российской академии наук. Тел.: +7 (495) 697-91-89. Эл. адрес: letnyakov@mail.ru
ственное население. Так в России возник тип «сращенной» империи (Глинчикова, 2008: 44), в которой колония и метрополия не были разделены географически и политически — по сути, граница между ними проходила по социальному признаку: в роли «метрополии» выступало дворянское сословие, составлявшее элиту общества, наделявшееся в течение XVIII в. все новыми правами и привилегиями, получившее исключительное право владеть землей с крепостными, а в роли «колонии» оказалось остальное население, прежде всего крестьянское, положение которого к концу того же XVIII столетия все больше напоминало положение плантационных рабов. Достаточно сказать, что за XVIII в. крестьянские повинности возросли в 12 раз, параллельно с этим крестьяне последовательно лишились почти всех базовых гражданских прав, в том числе права собственности, права на защиту со стороны государства (указ от 1767 г. запретил крепостным жаловаться на своих помещиков) и т. д.
Конечно, в рамках такой социальной системы дворянство чувствовало себя вполне комфортно, и не случайно дворянская историография провозгласила екатерининскую эпоху, ставшую апогеем крепостного права, «золотым веком» России. Дворянство как корпорация было, безусловно, заинтересовано в сохранении существующих абсолютистско-крепостнических порядков, поскольку владение крестьянами было основой дворянского благосостояния.
Естественно, что в XVIII в. по мере интенсификации контактов с Западом, в том числе контактов культурных, в Россию начинают проникать европейские политические идеи. Но первоначально русские интеллектуалы из дворянской среды целенаправленно придают этим идеям весьма консервативный характер, что хорошо видно по такому феномену, как Русское Просвещение, которое пыталось соединить западные концепции естественного права, общественного договора, общего блага с апологетикой абсолютизма, с обоснованием разумности и законности неограниченной монархиче-
ской власти, сословного строя и крепостничества. Так, один из видных представителей Русского Просвещения Феофан Прокопович в работе «Правда воли монаршей» интерпретировал заключение общественного договора не как передачу суверену определенных функций и полномочий, не как реализацию воли народа (европейский вариант), а как отказ подданных от всех прав и свобод в пользу государства и монарха. При этом у Прокоповича власть самодержца ничем не ограничена, только он имеет право определять, что есть общее благо, он регулирует все стороны жизни и быта своих подданных.
В контексте вышесказанного может показаться не вполне логичной история со знаменитыми «Кондициями» Анны Иоанновны, ставшая первой попыткой дворянства изменить форму правления в России, ликвидировав самодержавие. «Кондиции», которые должна была подписать будущая императрица, как известно, предполагали серьезное ограничение ее власти вплоть до запрещения без согласия Верховного тайного совета решать вопросы войны и мира, производить в чины выше полковника, назначать наследника, вводить новые подати и т. д. Таким образом, «Кондиции» фактически превращали русского монарха в чисто декоративную фигуру. Этот проект оказался нереализованным главным образом вследствие противоречий между родовитой аристократией и служилым дворянством. Тем не менее сам факт его появления обращает на себя внимание и заставляет задаться вопросами: зачем дворянство пошло на такой шаг и как это соотносится с нашим тезисом о заинтересованности дворянской корпорации в сохранении сформировавшейся в России социальнополитической системы?
На самом деле никакого противоречия здесь нет. Дело в том, что смысл неудавшей-ся «дворянской революции» 1730 г. состоял не в уничтожении или хотя бы частичном реформировании сложившейся социальной системы, которая была основана на крепостничестве и сословном неравенстве. Напротив, участниками тех событий двигали ис-
ключительно эгоистичные, узкокорпоративные интересы. Их цель заключалась в том, чтобы получить в рамках существующей системы максимально полную свободу для себя, устранив последний институт (самодержавие), который в той или иной степени контролировал дворянство, сдерживал его своеволие и заставлял считаться с собой. Не случайно ведь один из главных деятелей Верховного тайного совета князь Д. М. Голицын определил цель «Кондиций» предельно просто: «воли себе прибавить».
Однако к исходу XVIII в. под влиянием ряда факторов в среде дворянства возникает совершенно иной тип оппозиции самодержавию, который начинает выдвигать эман-сипаторские проекты и бороться с абсолютизмом с точки зрения интересов всего общества. Это и стало началом размежевания внутри дворянства, разделения его на, условно говоря, «реакционеров» и «эмансипаторов». Среди пионеров нового, «эман-сипаторского», течения можно назвать А. Н. Радищева, автора знаменитого «Путешествия из Петербурга в Москву», в котором впервые горячо осуждается крепостное право, раздаются призывы к народной революции; другого вольнодумца екатерининской эпохи Ф. Кречетова, утверждавшего, что, «раз дворянам сделали вольность, для чего же оную не распространить и на крестьян, ведь они тоже человеки» (Карацуба, Ку-рукин, Соколов, 2006: 229—230).
Причин появления оппозиционных настроений среди дворянства было несколько. На это серьезно повлияла, во-первых, культурная европеизация благородного сословия, восприятие образованной его частью идей Просвещения (не переработанного в соответствующем ключе Русского Просвещения, а именно европейского Просвещения). Это впервые наглядно видно у А. Н. Радищева, который в отличие от того же Ф. Прокоповича использует концепции естественного права и общественного договора для обоснования не консервативных, а революционных идей. Так, Радищев заявляет, что если при рождении, «от чрева матери» все
люди равны, то они должны быть равны и в ограничении свободы в государстве. Поэтому «порабощение есть преступление», нарушение общественного договора, и, следовательно, крепостные крестьяне имеют право на восстание (Радищев, 1994: 85-86).
Европейская цивилизация, западная политическая мысль и дальше будут важнейшими факторами вызревания реформистских и революционных идей в России — из заграничного похода русской армии привезут свои «вольнолюбивые мечты» декабристы, под влиянием европейских социалистических доктрин возникает в России сначала народничество, а в конце XIX в. — русский марксизм. Подобных примеров великое множество. Но нельзя не признать, что эта ситуация взаимодействия русского дворянства с Европой была довольно парадоксальной: с одной стороны, по мере знакомства с европейской действительностью и культурой образованные дворянские круги все меньше устраивали господствующие в России архаичные общественные, политические и экономические порядки. С другой стороны, именно эти порядки, в частности владение крестьянами, позволяли дворянам быть «европейцами»: путешествовать за границей, учиться там, нанимать французов-гувернеров для своих детей, выписывать английские газеты и т. д. И это неизбежно делало значительную часть дворянской корпорации самыми верными сторонниками самодержавия, сословных привилегий и крепостничества. Для того чтобы сохранить незыблемость статус-кво, дворянство порой способно было зайти довольно далеко — можно вспомнить хотя бы трагическую судьбу Павла I, попытавшегося ограничить дворянские привилегии.
Большую роль в появлении дворян-«эман-сипаторов» сыграло доведение крепостного права до откровенно уродливых форм, вызывавших отторжение у той части помещичьей корпорации, которая сохранила понятие о человеческом достоинстве и элементарной порядочности. С начала XIX в. сюда добавилось также растущее техническое
и экономическое отставание страны от ведущих европейских держав, которое становилось все более очевидным.
Интересно, что первый этап русского освободительного движения стал исключительно дворянским, до эпохи Великих реформ мы практически не встречаем среди революционеров в России представителей других сословий. И это вполне объяснимо: дело в том, что в русских реалиях конца XVIII — первой половины XIX в. просто не было других социальных групп, которые могли бы взять на себя функцию борьбы с самодержавием и крепостничеством. Скажем, «третье сословие», являвшееся в Европе двигателем социальных изменений, не было таковым в России, так как в условиях отсутствия в стране свободного труда русские купцы и промышленники оказались самым тесным образом связаны с крепостничеством — на их фабриках и заводах работали те же крепостные крестьяне. А потому отечественные протобуржуазные слои нуждались в сохранении существующих социально-политических порядков и не рассматривали феодальную систему в качестве тормоза для экономического развития. При этом в отличие от дворянства протобуржуазная среда долгое время была намного хуже образована, европеизация касалась ее в значительно меньшей степени.
В дальнейшем численность «эмансипа-торской» партии среди дворянства только возрастала. Переломной эпохой в этом смысле стало правление Александра I, когда не только отдельные представители общества, но и сама власть в лице императора впервые всерьез задумываются о реформах, сознавая, что господствующие социально-экономические отношения и многие черты политического устройства безнадежно устарели и тянут страну назад. Известно, что Александр I в начале своего правления имел масштабные реформаторские устремления вплоть до введения в стране конституции и отмены крепостного права, всерьез интересовался политическими проектами М. М. Сперанского. И хотя, столкнувшись
с мощной оппозицией планировавшимся нововведениям, царь ограничился полумерами, все же «дней Александровых прекрасное начало» воспитало целое поколение дворянства, выросшее на идее реформ. Как известно, на русское общество сильно повлияла и Отечественная война 1812 г., заставившая многих дворян взглянуть на крестьян не как на «живую собственность», а как на сограждан. Отношение к реформам (ключевой из которых было освобождение крестьян) как к объективной необходимости все отчетливее формируется в русском обществе, и прежде всего среди дворянства, которое было самой передовой и образованной его частью. К исходу следующего, николаевского, царствования значительная часть дворян являлась сторонниками отмены крепостного права, при этом многие из них занимали ключевые посты в бюрократическом аппарате, это была так называемая либеральная бюрократия.
После поражения России в Крымской войне позиции этого реформистского крыла внутри имперской элиты значительно усиливаются. Результатом этого стало проведение в стране серьезных структурных преобразований, которые вошли в историю как Великие реформы Александра II. К сожалению, пресловутый раскол дворянства на лагерь «реакционеров» и лагерь «эмансипаторов», который затронул и высшие элитные слои, а также метание власти между этими двумя лагерями, желание усидеть на двух стульях сразу — провести реформы и «сохранить порядок» оказали существенное влияние на ход либеральных преобразований, сделав многие из них непоследовательными и незавершенными.
На первый взгляд сторонники реформ сумели добиться многого: отмена крепостного права освободила из-под власти помещиков многомиллионную крестьянскую массу, судебная реформа учредила бессословные суды, военная — ввела всеобщую воинскую повинность, земская реформа впервые за долгое время предоставила возможность участия в общественных делах широким недворянским слоям населения.
Но при этом «консерваторам» удалось отстоять уступки дворянству по двум ключевым реформам — земской и крестьянской.
Например, правительством была утверждена цензовая система выборов в земства, которая создавала ситуацию доминирования дворянства в этих органах самоуправления (скажем, в царствование Александра III в среднем по России в уездных земствах дворяне составляли 55,2% гласных, в губернских — 89,5% (Жукова, 1998: 100). И надо сказать, что самодержавие до конца упрямо держалось за эти правила, даже несмотря на то что в результате трансформации социальной структуры русского общества в пореформенный период, а также по мере обезземеливания дворянства принципы избирательной системы все менее соответствовали реалиям, и во многих земствах просто не хватало дворян, обладающих необходимым цензом для того, чтобы заполнить все выборные вакансии от своей курии. Что касается второй важнейшей реформы — отмены крепостного права, то и здесь уступки в пользу дворянства привели к тому, что результаты освобождения крестьян оказались весьма неоднозначными. Проекты крестьянской реформы с самого начала встретили сильнейшее сопротивление тех помещиков, которые стремились минимизировать для себя потери, связанные с освобождением крестьян. Власть пыталась найти какой-то компромисс между позицией «крепостников», либеральных помещиков и интересами самих крестьян. В конечном счете проведенная реформа оставила недовольными и первых, и вторых, и третьих, а потому не принесла успокоение и социальный мир в русскую деревню. Основная масса помещиков после 1861 г. все равно разорилась, при этом и крестьяне чувствовали себя ограбленными — в большинстве случаев они получили в пользование меньше земли, чем имели до отмены крепостного права, до выкупа земли для крестьян сохранялось временнообязанное состояние, предполагавшее отправление ряда повинностей в пользу помещиков и пр. Аграрный вопрос и в дальнейшем останется
одним из самых болезненных для пореформенной России.
Сопротивление реакционной части дворянства и тот факт, что власть по-прежнему шла на уступки первому сословию, так и не встав до конца на позицию общенациональных интересов, привели к тому, что главная задача, которая стояла перед Россией в тот момент, — задача последовательного реформирования архаичной системы «сращенной империи» фактически решена не была. Эпоха Великих реформ так и осталась, пользуясь удачным выражением А. И. Герцена, временем «разбуженных, но неудовлетворенных ожиданий». Отказ от планов демократизации общественной жизни, от решения острых социальных проблем, от постепенного преодоления социокультурной пропасти между сословиями привел к дальнейшему усугублению тех проблем и противоречий, которые существовали в русском обществе, к росту социальной напряженности и радикализации общественных настроений. По-настоящему взрывоопасной ситуация в стране становится в царствование последнего императора Николая II, которое вполне закономерно завершилось революционными потрясениями.
Подводя итоги, можно сказать, что значительную часть имперского периода дворянское сословие в России находилось в весьма специфическом положении, которое мы обозначили в заголовке статьи как положение «между престолом и оппозицией». Будучи социальной опорой самодержавия, дворянство получало от него различного рода материальные и нематериальные привилегии, что неизбежно делало его ближайшим союзником власти. Одновременно, будучи самым культурным и передовым слоем империи, дворянство в лице лучших своих представителей не могло не встать рано или поздно в оппозицию существующим порядкам, что привело к разделению этого сословия на лагерь «реакционеров» и лагерь «реформаторов». Раскол дворянства, которое являлось элитой имперского общества, накладывал непосредственный отпечаток и на
политику самодержавия. Власть постоянно колебалась между реформаторскими планами, встречавшими горячее содействие одной части дворянского сословия, и реакцией, желанием сохранить статус-кво, что было вызвано давлением другой части дворянства (можно вспомнить хотя бы, какое противодействие вызвали в свое время преобразовательские планы М. М. Сперанского, проекты Великих реформ и реформы П. А. Столыпина). В результате отсутствия последовательных реформ для имперской системы оставался только один путь — путь революции.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Глинчикова, А. Г. (2008) Раскол или срыв «русской Реформации»? М. : Культурная революция.
Жукова, Л. А. (1998) Земское самоуправление и бюрократия в России: конфликты и сотрудничество. 1864-1917 гг. М.
Карацуба, И. В., Курукин, И. В., Соколов, Н. П. (2006) Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России: от рюриковичей до олигархов. М. : КоЛибри.
Радищев, А. Н. (1994) Путешествие из Петербурга в Москву. Paris : Bookking International.
THE NOBILITY IN RUSSIAN EMPIRE: BETWEEN THE THRONE AND THE OPPOSITION D. E. Letniakov
(The Institute of Philosophy of the Russian Academy of Sciences)
The main idea of the article is to explain the specific position of the nobles in Russian Empire. From the one hand, the nobility was the main support of the autocracy, from the other hand — it was the first social group that came to grips with absolutism and serfdom.
Keywords: nobility, autocracy, Russian empire, reforms, revolution, opposition.
BIBLIOGRAPHY (TRANSLITERATION)
Glinchikova, A. G. (2008) Raskol ili sryv «rus-skoi Reformatsii»? M. : Kul’turnaia revoliutsiia.
Zhukova, L. A. (1998) Zemskoe samoupravle-nie i biurokratiia v Rossii: konflikty i sotrudnich-estvo. 1864-1917 gg. M.
Karatsuba, I. V., Kurukin, I. V., Sokolov, N. P. (2006) Vybiraia svoiu istoriiu. «Razvilki» na puti Rossii: ot riurikovichei do oligarkhov. M. : KoLibri.
Radishchev, A. N. (1994) Puteshestvie iz Pe-terburga v Moskvu. Paris : Bookking International.
