CC BY
70
УДК 94(438+476).081
ББК 63.3(4Пол+4Беи)1918-1939
К 82
00!: 10.24411/2076-4766-2019-10002
Улдис Креслиньш
ДВИЖЕНИЕ «АКТИВНОГО НАЦИОНАЛИЗМА» В ЛАТВИИ: 1922-1934 гг.
АННОТАЦИЯ
В данной статье дан краткий обзор деятельности своеобразного политического и идейного течения в Латвийской Республике, представленного в период с 1922 по 1934 г. более чем тридцатью различными организациями и известного в политическом лексиконе 1920-1930 гг. как движение «активного национа-лизма».Возникшее после Первой мировой войны в качестве реакции на левые политические настроения и растущее влияние левых социал-демократов, это движение своей основной задачей провозгласило защиту государственных и национальных интересов. Готовность к решительным действиям и первые практические выступления основанного в 1922 г. Латышского Национального Клуба (ЛНК) привлекли всеобщее внимание и отразились в быстром росте его членского состава. Однако грань между политическим активизмом и просто хулиганством и пьяным дебошем оказалась слишком тонкой, и уже в середине 1924 г. разразился кризис, завершившийся приостановкой по решению суда деятельности первой организации активного национализма. В желании освободится от «мальчишества» последователи ЛНК обратились к идейным поискам, но это не смогло остановить внутренние распри и непрекращающееся дробление движения вплоть до мая 1934 г. Отсутствие осязаемых реальных достижений иногда порождает сомнения в целесообразности стремлений и самого существования движения «активного национализма», но даже при этом невозможно оспорить оставленное движением идейное наследство и, по крайней мере, опосредованное влияние на развитие политических процессов страны.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
«Активный национализм»; Латышский Национальный Клуб; политическое движение; идеология; национальная диктатура; Латвия.
ЛАТЫШСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ КЛУБ хочет работать в рамках закон- Ь ности, в первую очередь оказывая моральное давление на общество, апелли- £ руя к самосознанию народа, и только там, где невежество, упрямство или ^
см
ненависть к латышскому народу бросит перчатку нашей национальной гордости, ^ будут к месту более решительные меры»»1. Этими словами в поздравительном | письме президенту Латвии по случаю дня провозглашения независимости 18 ноября 1922 г. в общественной жизни страны о себе заявила организа- ™
га
ция, которая положила начало целому политическому и идейному тече- | нию, в период до 1934 г. объединившему более тридцати разных обществ, | политических организаций и партий. В данной статье рассматриваются | вопросы формирования этого течения в общественно-политической жизни ™ Латвии, основные этапы развития и идеологические установки, а также °
т
социальный состав его участников. |
Один из важнейших вопросов в данном случае — это необходимость ® выбрать наиболее точное и исторически оправданное определение для | данного политического течения. Уже изначально и сторонники, и оппо- | ненты только что основанного «Латышского Национального Клуба» (ЛНК) 4
1 шимми
представляли его как организацию местных или доморощенных фашистов, подразумевая при этом прямо противоположенные качества новой £ организации. Отчасти, если говорить о сходствах внешних проявлений, 5 использование определения «фашизм» имеет свое основание, однако если £ рассматривать фашизм как явление, появившееся в определенных усло- | виях и при определенных предпосылках, то его следует признать сугубо > итальянским феноменом, черты которого нельзя автоматически перенести в другую среду, ибо это неизбежно порождает желание подогнать историческую реальность под лекало2. Поэтому как более точное и обоснованное применительно к рассматриваемому течению следует признать использование определения «активный национализм», как себя уже с середины 1920-х гг. идентифицировали сами организации и какое обозначение использовалось в политическом лексиконе Латвии 1920-1930-х гг. Впервые употребленное в рижской русскоязычной газете «Сегодня» в сентябре 1922 г. применительно к целям и принципам только что основанного ЛНК3, это обозначение вошло в обиход и уже вскоре в издаваемых движением периодических изданиях начало приобретать определенное идеологическое содержание.
В соответствии с задачами данной статьи определены и ее хронологические рамки. Хотя частичные проявления деятельности отдельных членов организаций активного национализма имели место и после государственного переворота 15 мая 1934 г., в данной статье движение активного национализма рассматривается только как легальное и полноценное политическое явление, поэтому изложение завершается 1934 г.
ь ОБЗОР ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
^ История движения активного национализма имеет широкую базу ис-
™ точников. Наиболее значимы здесь материалы архивных фондов отдель-
~ ных организаций, которые хранятся в Латвийском государственном ис-
| торическом архиве (ЛГИА). Самый объемистый по количеству дел фонд
¿5 «Латышского Национального Клуба» (Ф. 2382), в котором 124 дел. Опреде-
° ленный интерес представляют и фонды тех институтов власти, которые
га
^ так или иначе имели отношение к деятельности политических организа-
| ций, например фонд Департамента печати и обществ Министерства обще-
| ственных дел (Ф. 3724) и фонд Прокурора Рижского окружного суда (Ф. 1537).
I Другую обширную группу источников составляют периодические издания
£ разных организаций активного национализма: начиная с первого изда-
| ния — «Бюллетеня Латышского Национального Клуба» — в этом списке с
* 1924 по 1934 г. было 25 наименований изданий. Также здесь надо причис-
ш лить книги и брошюры, изданные организациями активного национализ-
ш ма; особенно важны те издания, которые обращались к идеологии актив-
| ного национализма4 или давали короткий обзор развития всего движения5.
4 Не менее обширен и список литературы, посвященной или относящей-
мммммм
ся к истории активного национализма. Из работ, написанных в 1920-х гг., £ можно выделить сборник статьей о политических направлениях в Латвии6 | и два обобщающих обзора с критическим взглядом на движение активного £ национализма, автором которых был депутат парламента и руководитель со-| циал-демократической молодежной организации Бруно Калныньш7. Особым £ взглядом отличались исследования, написанные в Советском Союзе и посвященные фашизму и как итальянскому феномену8, и как латвийскому явле-нию9. Отражая идеологические установки своего времени, эти исследования сильно переоценивали мощь и стремления «латвийского фашизма», в то же время принижая место и роль самой Латвии как государства и обозначая ее как экономический и военный плацдарм Англии и Франции. Из работ, написанных на Западе, внимания заслуживает изданное в США в 1933 г. исследование о развитии демократии в странах Центральной Европы10.
После Второй мировой войны и вплоть до 1990-х гг. взгляд на движение активного национализма в латвийской историографии был определен идеологическими рамками,уделяя больше внимания не исследовательской работе, а осуждению11. В этом и была причина того, что в сравнительных работах о «европейских фашизмах», изданных до 1990 г., по отношению к Латвии информация была весьма скудной12.
Более объективное научное исследование движения активного национализма начинается только после 1990 г., и его результаты получили свое отражение в нескольких публикациях13. Одно из таких исследований, изданных в 2005 г. на латышском языке, принадлежит и автору данной ста-тьи14, и в конкретном случае при написании статьи им в первую очередь руководила возможность дать короткий обзор по данной теме на русском языке.
ГЕНЕЗИС АКТИВНОГО НАЦИОНАЛИЗМА
Чтобы детально говорить о генезисе активного национализма, необходимо говорить и о социально-психологических, и об идеологических и политических предпосылках, приведших к появлению этого феномена. Мы же в данном случае ограничимся общей характеристикой тех процессов, которые обусловили появление активного национализма.
Решающим фактором, приведшим в конечном итоге к возникновению активного национализма, стала Первая мировая война и вызванный ею раскол латышского общества на тех, кто решил не покидать своего дома, и тех, кто под влиянием разных обстоятельств решились стать беженцами и оказались разбросанными по всей России. Общее количество латышских беженцев, по расчетам, упомянутым в составленном Министерством иностранных дел обзоре в декабре 1919 г., составляло 800 тыс., из них около 400 тыс. в Советской России и еще 200 тыс. в Сибири и на Урале, охваченных в то время противоборством красных с белыми и интервентами15. Разный жизненный опыт у каждой из этих двух частей латышского общества порождал отличавшиеся взгляды и убеждения.
Эта разность взглядов проявлялась, например, в отношении к церкви: если у оставшихся дома под влиянием прежних представлений о церкви как об оплоте немецкого господства отношение к ней было критическим, то для беженцев приход и пастор стали одним из объединяющих центров общины. Такая же разность обнаружилась и в политических настроениях. На всех прошедших в 1917 г. после Февральской революции демократи- | ческих выборах в городские, уездные и земельные институты власти на неоккупированной части территории Латвии большинство голосов было отдано за латышских социал-демократов, и с этими настроениями должны были считатся и другие, непролетарские партии, которые после провозглашения государственной независимости Латвии 18 ноября 1918 г. были вынуждены во имя сохранения компромисса терпеливо смотреть на демарши социал-демократов. В кругах беженцев, напротив, отношение к носителям левых идей было резко отрицательным, и уже в начале 1920-х гг., с началом массового возвращения беженцев и бывших солдат (особо здесь надо отметить Имантский полк и Латышский (Троицкий) стрелковый батальон, сражавшиеся на стороне белых), в обществе стали распространяться новые настроения, которые в натиске левых сил видели наибольшую опасность для молодого государства. Непримиримый конфликт взглядов перерос в открытую конфронтацию на митинге социал-демократов и левых профсоюзов 1 мая 1922 г., когда в день, отмечаемый национально настроенной частью общества как день созыва Учредительного собрания Латвии в 1920 г., представители левых политических сил в центре Риги собрались под красными флагами, в чем многие видели демонстративное неуважение к своему государству. Эта стихийно возникшая стычка стала последним толчком к осознанию необходимости основания новой патрио-
>
4
5
тической организации. В роли ее организаторов выступила национально настроенная молодежь, и в первых рядах организаторов было два человека: студент Индрикис Понэ и профессор Янис Озолиньш.
Биографии обоих были отражением тех скитаний, которые характерны для людей в периоды резких перемен. И. Понэ, 1894 г. р., происходил, по его словам, из семьи служащего и до 1915 г. проживал у отца. В том году он переехал в Казань, где в 1917 г. окончил Казанское реальное училище и следующие три года был студентом Воронежского сельскохозяйственного института. В декабре 1920 г. вернулся в Латвию, два года спустя поступил на сельскохозяйственный факультет Латвийского университета16. Еще извилистее была биография Я. Озолиньша. Сверстник И. Понэ, Я. Озолиньш образование получил в Рижской Александровской гимназии, а с 1913 по 1917 г. был студентом Калифорнийского университета. В США он развил литературную деятельность, публикуя сборники своих стихов и руководя издаваемым на латышском языке литературным ежемесячником «Прометейс», в котором и был почти единственным автором. В статьях журнала отчетливо прослеживались симпатии автора к анархизму и особенно к свойственной анархизму неприязни «демократии толпы». В 1917 г. Я. Озолиньш перебирается в Японию, где, проработав год в Американской школе в Токио, последующие два года он преподает в Квансейском университете в Кобе17. Некоторое время выполняя обязанности дипломатического и консульского агента правительства Латвии в Японии, Я. Озолиньш приобрел определенный политический опыт, и к концу 1921 г., когда он решает вернуться на родину, его по праву можно было считать уже заметным общественным деятелем.
В основании ЛНК Я. Озолиньш сыграл видную роль: во всех первых сообщениях об основании ЛНК упоминалось его имя, и именно он в апреле 1923 г. уже как представитель клуба посетил Италию, чтобы установить контакты с итальянскими фашистами (в результате этой поездки, по сообщениям латвийских газет, Giornaledi Roma в номере от 18 мая опубликовала большую статью об ЛНК и развитии национального движения в Латвии)18. Однако в глазах других основателей ЛНК Я. Озолиньш не был неоспоримым авторитетом, и когда встал вопрос о руководителе новой организации, выбор оказался в пользу И. Понэ. Это во многом предопределило развитие самой организации.
ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ АКТИВНОГО НАЦИОНАЛИЗМА
Подъем и разочарование: 1922-1925.
После непродолжительного организационного периода уже в марте 1923 г. клуб организовал несколько громких выступлений: день протеста национальных студентов против неуважительного отношения еврейских студентов Латвийского университета к использованию латышского языка и автомобильную демонстрацию против экономического влияния национальных меньшинств, за которыми в апреле последовал призыв к органи-
зации работ в Рижском торговом порту, чтобы «сломать» забастовку портовых рабочих. Ряд первых акций завершился новыми и уже очередными столкновениями 1 мая 1923 г. в центре Риги. Наученные опытом прошлого года, левые социал-демократы заранее завезли из-за границы дубинки и с высоких трибун давали ясно понять, что в этот раз «они покажут»19. Эта бравада еще больше раззадорила членов клуба. Стычка, начавшись с кидания камней и бутылок с вонючей жидкостью на Эспланаде, продолжилась на улицах города. Произошедшее — в чем левые социал-демократы долю вины приписывали бездействию полиции — вызвало политический кризис, который закончился отставкой правительства.
Все вышеупомянутые выступления привлекли широкое внимание прессы и общественности. Хотя их оценка была разной, ряды ЛНК летом 1923 г. быстро пополнялись. На празднование первого года существования в сентябре 1923 г. клуб получил поздравления от президента государства и главы правительства, что еще раз подчеркивало: деятельность клуба имеет определенное влияние, с которым должны были считатьсяи правящие круги. В этот момент клуб, казалось, имел все возможности стать весомой политической силой, но... сильнее оказались человеческие слабости. Уже в мае 1924 г. председатель правления клуба И. Понэ с группой студентов был задержан за пьяный дебош, и это стало точкой невозврата, после которой ряды клуба, особенно в провинции, начали покидать более уравновешенные его члены. Летом 1924 г. в клубе разразился внутренний кризис, который привел к первому расколу, когда несколько бывших его членов основали «Лигу Латышских Патриотов». В октябре клуб еще предпринял попытку вернуть веру в свои намерения, выступив организатором съезда национальных организаций; главным итогом съезда была резолюция, призывающая к единению национальных непролетарских партий на предстоящих выборах местных самоуправлений и Саэйма (парламента)20. Однако это не смогло остановить взятый клубом, или, точнее, определенной частью его членов, курс на конфронтацию.
В конце 1924 г. на фоне известий о попытке левого переворота в Эстонии ситуацию обострили несколько новых инцидентов, включая взрывы в редакциях левых газет, при этом обстоятельства этих взрывов не исключали предположение, что они могли быть провокацией, и все это сопровождалось распрями внутри клуба. Усиливавшийся кризис ЛНК разрешился в феврале 1925 г., когда во время предвыборной кампании в Рижскую городскую думу в очередной стычке недалеко от здания клуба был смертельно ранен член социал-демократической молодежной организации Александрс Масакс. Вслед за этим решением суда деятельность ЛНК была приостановлена.
В поисках себя: 1925-1932.
Приостановление деятельности ЛНК несло в себе некую двойственность. Несомненно, это был тяжелый удар по авторитету активного на— 31 —
4
5
Ь ционализма, что особенно отразилось на настроениях более умеренных
£ националистов, которые отвернулись от движения. Но в то же время на
^ фоне уже с лета 1924 г. все более разрастающегося внутреннего кризиса ЛНК
£ приостановка его деятельности была, быть может, лучшим исходом. Ибо,
| потеряв организацию, активный национализм смог избежать внутреннего
¡5 развала и сохранил свое идейное лицо.
т Уже спустя месяц после приостановки деятельности ЛНК была зареги-
§ стрирована новая организация активного национализма «Клуб Латышских
Ц Националистов». Новая организация была прямым наследником ЛНК, на что указывало не только совпадение членского состава и перенятие инвентаря бывшего ЛНК, но и сохраненная аббревиатура наименования ор-
0 ганизации ^Ш<)21. Этим перевоплощением было положено начало одной | из главных отличительных особенностей активного национализма — дви-| жению как целенаправленному организационному принципу. Принцип * движения был направлен на сохранение непрерывности деятельности | в случае приостановки или закрытия отдельной организации, и с этой це-
1 лью он предполагал по возможности скорейшую регистрацию новой орга-
Ш
ч низации, а в некоторых случаях — делая это уже заранее и оставляя новую
............ организацию как возможную организационную оболочку, в которую при
| необходимости можно будет влиться и продолжить деятельность. 1 Новым в активном национализме после приостановки деятельности
^ первичного ЛНК стали идейные поиски, попытки создать целостную ^ идеологическую платформу. Роль главного идеолога взял на себя Карлис -5 Лапиньш-Мертс. Человек, который, по его словам, в начале 1920-х гг. был ответственным работником — начальником Московского отделения Цен-троэвака — в Советской России22 и, осужденный за подозрительные связи ссылкой в Вологодскую губернию, в 1924 г. нелегально вернулся в Латвию23, не скрывал своих антикоммунистических взглядов. Но его стремления не получили однозначного одобрения в рядах активного национализма: для многих более привлекательной и понятной была форма «физических дискуссий». Спустя два года после основания, вслед за громким, но в реальности весьма бутафорным путчем лейтенанта местного армейского гарнизона Эдгара-Яниса Олиня в Валмиере в январе 1927 г.24, была приостановлена деятельность и «Клуба Латышских Националистов». На месте клуба появились сразу две новые организации, и с этого момента в активном национализме начался этап растущего расщепления. Свое значение в непрекращающихся внутренних склоках активного национализма имело и противодействие институтов власти, внедрявших в организации своих информаторов и агентов и умело ослаблявших силы движения.
«Будь проще, и люди к тебе потянутся»: 1932-1934.
Новый подъем в движении активного национализма начался в 1932 г., когда о себе заявили сразу четыре новые организации. Помпезностью своих претензий выделялась партия Национал-социалистов Объединенной
Латвии под предводительством Яниса Штелмахера. Партия не скрывала приверженности идеям германского национал-социализма с местным акцентом и ратовала за примирение латышей с балтийскими немцами. Но большее внимание на себя обратило зарегистрированное 19 января 1932 г. общество «Объединение Латышского Народа "Угунскрустс"» (латыш. Ugunskгusts; «Огненный крест»), во главе которого стоял кавалер Военного ордена Лачплесиса Густавс Целминьш. В отличие от других организаций активного национализма, ОЛН «Угунскрустс» начало с основательной организационной подготовки и широкой общественности о себе заявило только в августе 1932 г., когда вышел первый номер ею изданной одноименной газеты. Печатные суждения авторов нового периодического издания отличались простотой изложения; политические требования формулировались с помощью понятных широким народным массам и в годы экономического кризиса особенно близких им лозунгов: «Латвия для латышей, латышам работу и хлеб!» Строго национальную ориентацию организации подчеркивал выбор серого — символа крестьянства — цвета для рубашек членов организации.
Скрытность, строгая система отбора новых членов и особая организационная структура давали понять, что у новой организации серьезные намерения, и это порождало накал в политических кругах. Из-за острой критики власти и недвусмысленных угроз в ее адрес в марте 1933 г. парламент по предложению левых социал-демократов проголосовал за закрытие всех «фашистских организаций». Немногим позже, в мае 1932 г., появилось организационное продолжение общества — ОЛН «Перконкрустс» (латыш. Pëгkonkгusts; «Громовой крест»). Но пристальное внимание властных структур практически также парализовало деятельность новой организации, и 15 декабря на заседании парламента голосованием было принято решение о закрытии ОЛН «Перконкрустс» как враждебной к Латвийской демократической республике организации. Такой исход отражал определенный парадокс не только данной организации, но отчасти и всего движения активного национализма: если смотреть на реальные действия и достижения, то иногда могло показаться, что речь идет о каком-то малозначительном общественно-политическом явлении, однако, как показывала реакция институтов власти, силу активного национализма следовало искать в другом: в его потенциале, в конкретных людях и особом организационном духе, которые, если бы они в какой-то момент решились прибегнуть к активным действиям, могли бы кардинально изменить политическую ситуацию в стране.
ИДЕОЛОГИЯ АКТИВНОГО НАЦИОНАЛИЗМА
В активном национализме идеологическим аспектам было отведено существенное место, о чем свидетельствовало не только выбранное название движения, но и список литературы, издававшейся разными организация— 33 —
4
5
Ь ми. Но сам характер идейных поисков был очень неравномерным: если £ у первичного ЛНК мы находим отдельные идеи без развернутых взаимных ^ связей, то в середине 1920-х гг. мы видим стремление создать серьезную
гм
* теоретическую основу движения. В свою очередь, в начале 1930-х гг. в под-
| ходе к идейному творчеству происходит резкое разделение: национал-
Й социалисты Я. Штелмахера намеревались поразить всех глубиной своих
ш идей, тогда как «серорубашечники» предлагали только броские лозунги
§ и не отягощали себя и своих последователей длинными рассуждениями.
| В данном случае мы подробнее обратимся к идейным стремлениям сере-га ^
¡§ дины 1920-х гг., которые были тесно связаны с именем К. Лапиньша-Мерта. В основе идеологической платформы активного национализма К. Ла-
0 пиньш-Мерт ставил тезис о национальной диктатуре. До 1924 г., принимая | как неоспоримую истину убеждение, что национальные интересы являют-| ся принципиальной ценностью для политической власти, активный на* ционализм выражал полную поддержку власти, видя свою задачу только | в том, чтобы придать силу и уверенность власти в ее готовности ограни-
1 чить влияние социалистов. Но в 1924 г., при рассмотрении курса нового ^ коалиционного правительства Вольдемара Замуэля, это убеждение начало
....... меняться. Власти ставился упрек в том, что при очевидном большинстве
I непролетарских партий в парламенте процессы развития государства дик-| туют социалисты.
К. Лапиньш-Мерт, пытаясь понять податливость непролетарских поли-^ тических партий перед социал-демократами, объяснение нашел в вопросе § о политических ценностях. Умеренные непролетарские политики, по его мнению, как основную ценность рассматривают демократию и гражданские свободы и любую попытку сузить или ограничить их воспринимают как абсолютное зло. В его же, К. Лапиньша-Мерта, представлении, выбор в конкретной ситуации состоит не между демократией и диктатурой, а между демократией и независимостью государства. Податливость непролетарских кругов перед социал-демократами во имя демократии несет в себе угрозу существования самого государства. И в этом смысле активизм означает готовность во имя высших ценностей — интересов государства и нации — отказаться от слепой привязанности и следования традиционным, но в существующей реальности непригодным ценностям, подразумевая под этим в первую очередь парламентскую демократию.
Считая, что действующая форма правления не соответствует реалиям послевоенной эпохи и не способна противиться силам, которые угрожают всей цивилизованной европейской культуре — коммунизму и социализму, — К. Лапиньш-Мерт провозглашал, что их может остановить только схожая сила — сильная национальная власть. Развернутое изложение своего понимания этой сильной национальной власти он дал в выпущенной в 1926 г. брошюре с выразительным заголовком «Сущность национальной диктату-ры»25. Сформулированное в двадцати пунктах, главное содержание национальной диктатуры сводилось к созданию «здорового» трудового режима
>
с прекращением всякой политики непродуктивных расходов на пособия и с подчинением всех государственных ресурсов и сил экономическому развитию. Особая роль отводилась государству; предусматривалось его право контролировать имущественное положение предприятий и граждан, а также следить за тем, чтобы все граждане трудились.
Выдвинутая К. Лапиньшем-Мертом идея национальной диктатуры не получила однозначной поддержки в активном национализме. Принципиально отрицательно к ней отнесся публицист Артурс Кродерс, указывая, что экономического благополучия невозможно добиться диктатурой и нормированием26. Среди критиков был и будущий известный историк и эмигрантский общественный деятель Адольф Шилде, который декларировал, что недостатки объяснимы неумением граждан избрать лучших государственных мужей, но в этом нельзя винить саму политическую си-стему27. Но большее распространение получило мнение, что существующую политическую систему необходимо реформировать, и как первый шаг в этом направлении выдвигалась идея об избранном народом президенте Латвийского государства с широкими полномочиями. В начале 1930-х гг. идея политических реформ приобрела новое содержание, заключавшееся в предложении заменить принцип политического представительства на представительство хозяйственных интересов посредством неких отраслевых регуляторов — «камер специалистов»28.
СОЦИАЛЬНЫЙ И КОЛИЧЕСТВЕННЫЙ СОСТАВ ОРГАНИЗАЦИЙ АКТИВНОГО НАЦИОНАЛИЗМА
Существенным показателем влияния любой организации является ее членский состав, и организации активного национализма, провозглашая себя объединениями только проверенных «боевых товарищей», этому аспекту придавали особое значение.
Количественный состав членов организаций был одним из тех вопросов, по отношению к которому в публичных выступлениях соблюдался принцип табу. Поэтому здесь можно оперировать только приблизительными цифрами, основанными на отрывочных данных и расчетах. На декабрь 1924 г. в регистрационный журнал членов ЛНК было внесено 642 фамилии, что, как можно предположить, отражало количество членов т. н. центра ЛНК в Риге; если при этом иметь в виду, что ЛНК имело 42 отделения на местах, то можно допустить, что во время своего расцвета ЛНК объединял примерно 3-3,5 тыс. членов. После приостановки деятельности ЛНК общее количество членов организаций активного национализма пошло на убыль, и во второй половине 1920-х гг. не было редкостью видеть организации, число членов которых оставалось в пределах от двух десятков до полусотни. Новый подъем начался с появлением двух наиболее заметных организаций 1930-х гг.: в списке членов партии национал-социалистов Я. Штелмахера
4
5
Ь было 93 фамилии, тогда как количество «серорубашечников» Г. Целминьша,
£ по некоторым расчетам, составляло 1,5-2 тыс. членов.
^ Если говорить об общих чертах членского состава организаций ак-
Ь тивного национализма, в первую очередь следует отметить его «мужское
| лицо»: хотя уставы большинства организаций, оговаривая условия приема
Й новых членов, предполагали равноправие полов, в реальности количество
ш женщин ни в одной организации не превышало 1/5 часть членов. Столь
§ же заметным был преимущественно молодежный состав организаций. На-
| пример, в составе т. н. центра ЛНК более половины из 642 членов (53%) были
¡§ в возрасте до 21 года. Неожиданным может показаться подход организаций активного национализма к национальной принадлежности своих членов:
0 если часть организаций в уставах оговаривала прием в свои ряды только | этнических латышей, то другие оной оговорки не делали. Имея в виду тео-| ретические установки активного национализма в национальном вопросе * применительно к латвийским реалиям того времени, можно понять, поче-| му среди членов организаций рядом с латышами неслучайно чаще встре-
1 чались русские, а не выходцы из евреев или балтийские немцы (при двух
Ш
^ таких организациях даже были созданы особые русские секции).
..............Пеструю картину представлял социальный состав активного национа-
I лизма, но некоторые закономерности здесь можно отметить. В списке чле-| нов т. н. центра ЛНК особо выделялись две группы: студенческая и школьная молодежь (62%) и чиновники государственных и местных учреждений ^ (18%). Обе эти группы, хотя и не в столь большой мере, сохранили свое влия-§ ние и впоследствии. Парадокс состоял в том, что присутствие этих групп вызывало противоположную оценку: если большое количество школьной молодежи активному национализму в глазах общественности придавало вид незрелости и мальчишества, то присутствие чиновников, напротив, создавало образ серьезности, порождая и беспокойство в коридорах власти, что в начале 1930-х гг. стало поводом для служебных репрессий. Среди других групп, представительство которых было заметным, следует выделить военнослужащих (в марте 1924 г. приказом военного министра их участие в политических организациях было запрещено) и журналистов: имея в виду статус первых и способность влиять на общественное настроение вторых легко объяснить, почему и те и другие чаще оказывались на переднем плане активного национализма.
И все же за этими характеристиками важнее те конкретные люди, которые в каком-то смысле олицетворяли активный национализм. Особенно именитым был состав членов ЛНК, в котором были имена уже известных личностей и общественных деятелей и тех, кто такими еще станут. Среди первых можно упомянуть генерала Петериса Радзиньша (в 1920 г. подавший в отставку, он стал первым формальным главой ЛНК, но после назначения командующим Латвийской армии в феврале 1924 г. он сложил свои полномочия и ушел из ЛНК), бывшего командира Имантского полка Карлиса Лобе, бывшего командира Курземской дивизии полковника
>
Криша Кюкиса, старожила латышской профессиональной журналистики ь Петериса Ласса (Ласиса), публициста и бывшего члена Народного совета « (предпарламента) Латвии Эрнеста Бланка, поэта Эдвартса Вирзу, самолето- ^ строителя Николая Пулыньша. Среди вторых можно отметить в то время £ еще школьника А. Шилде, позднее ставшего известным публицистом*, ис- | ториком и активным деятелем латышской эмиграции в Германии. После ¡5 приостановки деятельности ЛНК и в последующих раздорах организации т активного национализма растеряли свой человеческий ресурс, и только § в начале 1930-х гг. им удалось вернуть доверие к себе, а в списках членов | организаций, среди прочих, можно было найти имена поэта Леонида Брейкша, публициста Освальда Фрейвалда, профессора и бывшего министра просвещения Юриса Плакиса. о
о
X
ш
«...ЗА АКТИВНУЮ БОРЬБУ ПРОТИВ КОММУНИСТОВ» I
га
Активный национализм как легальное политическое движение пре- § кратил свое существование в мае 1934 г., после государственного переворо- | та и установления в Латвии авторитарной диктатуры Карлиса Улманиса. Но эпилог к его истории был написан семь лет спустя. 11 февраля 1941 г.
Г / IX шимми
сотрудник Следчасти УГБ НКВД ЛССР Иванов подписал постановление на 3 арест И. Понэ, инкриминируя ему руководство организацией, целью кото- | рой было установление фашистского строя в Латвии и вооруженная борьба 5 с коммунизмом29. Некая абсурдность выдвинутого обвинения — одним из ^ его пунктов, например, было убийство А. Масака, который, по советскому § определению еще 1932 г., был членом социал-фашистской молодежной ор- > ганизации, — и всей ситуации в целом концентрированно была выражена в приписке от руки в конце постановления: «Изобличается архивными материалами бывшей политической полиции». Двумя днями позже И. Понэ был арестован, а 23 мая та же участь постигла еще одного бывшего руководителя организаций активного национализма Яниса Приеде30. Следственные действия были прерваны началом войны, и в конце июня оба арестованных были переведены в тюрьму г. Астрахань, где 10 октября состоялась выездная сессия Военного трибунала Северо-Кавказского военного округа. Трибуналу потребовалось два часа, чтобы определиться с виной обоих подсудимых и приговорить их к десяти годам лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях с последующим поражением в правах сроком на пять лет. Но прокуратуре Союза ССР этот приговор показался слишком мягким, и Военная коллегия Верховного суда СССР, на своем заседании 31 января 1942 г. рассмотрев протест прокуратуры, с ее мнением согласилась и приняла решение отменить приговор и передать дело на новое рассмотрение в тот же Военный трибунал в ином составе суда. И тут оба бывших предводителя латышского активного национализма, по горькой
В публицистическом наследии А. Шилде (1907-1990), сотрудничавшего с германскими оккупантами в 1941-1945 гг., встречаются пассажи ярого антисемитского характера. Прим. ред.
*
иронии судьбы, в последний раз своеобразно продемонстрировали свои антикоммунистические убеждения, перечеркнув планы советского правосудия: когда в марте 1942 г. началась переписка о доставке осужденных на пересмотр дела, от руководства Астраханлага НКВД последовал ответ, что оба осужденных уже умерли: И. Понэ — 7 января 1942 г., а Я. Приеде — 30 декабря 1941 г.31
ВЫВОДЫ
Деятельность активного национализма, несомненно, оставила свой отпечаток на общественных и политических процессах в Латвии. Чаще в рассуждениях об этом влиянии дается отрицательная оценка. Левые социал-демократы уже в 1920-х гг. активному национализму ставили в вину то, что он в политическую жизнь Латвии привнес атмосферу «политического хулиганства» и террора32. Однако при этом они обходили молчанием вопрос, действительно ли та политическая сила (социал-демократы), которая, организуя свои манифестации в центре латвийской столицы, демонстративно отказывалась идти под государственными флагами, но не забывала прихватить дубинки, может себя называть демократичной? Другие исследователи главный акцент ставят на патологическом и паранойяльном антисемитизме активного национализма33, но, по признанию авторитетного специалиста по истории еврейского народа Семёна Дубнова, сделанному в 1938 г., по сравнению с другими европейскими странами Латвия антисеми-| тизм «пережила в слабой форме», и гражданское равноправие в общем не нарушалось34. Это, конечно, не значит, что активный национализм не имел своих отрицательных сторон, но их необходимо рассматривать не как абстрактные черты, а в контексте конкретной ситуации и общих тенденций общественного развития.
Расценивая влияние активного национализма, можно говорить о разных аспектах этого влияния, но, наверное, наиболее важным следует признать роль активного национализма в развитии политической демократии в Латвии. На первый взгляд такое суждение может показаться странным, так как роль активного национализма в развитии политической демократии обычно представляется однозначно отрицательной, и как главный упрек здесь напрашивается утверждение, что именно движение активного национализма подготовило почву для государственного переворота 15 мая 1934 г. Отчасти с этим утверждением можно согласиться, имея в виду то, что популярность и общественные симпатии или, напротив, антипатии к движению активного национализма могли служить индикатором того, насколько антипарламентские настроения созрели в обществе, и тем самым могли послужить толчком к решительным действиям Карлиса Улманиса.
Но роль активного национализма в развитии латвийской политической демократии имела и другой, обычно мало кем замеченный аспект — это его вклад в развитие общественно-политической мысли и в формирова-
>
ние политических взглядов и в то же время, что было не менее важным, его давление на существующую демократию с указанием на издержки законодательных норм и слабые места существующего демократического строя. За неполных двенадцать лет активный национализм оставил поистине богатое наследство периодических изданий и разных брошюр и книг, в которых рассматривались не только идеи самого движения, но и общезначимые политические вопросы. Этим активный национализм, несомненно, способствовал политическому образованию общества, и если согласиться с утверждением, что демократия требует знающих и способных к самостоятельным суждениям граждан, то следует сделать несколько парадоксальный вывод, что активный национализм, даже исповедуя идеи, направленные против парламентской демократии, косвенно все же способствовал росту полноценного демократического общества. Более того, критикуя существующую парламентскую демократию, активный национализм уже с середины 1920-х гг. указывал на определенные ее недостатки, и этим он давал повод хотя бы задуматься над поправками к нормам существующей демократии. К сожалению, правящие круги в деятельности активного национализма видели только угрозу политической стабильности, со слепым упрямством отказываясь услышать все предупреждения.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ g
1. Поздравительное письмо Государственному президенту 18 ноября 1922 г. Латвийский государственный исторический архив (ЛГИА). Ф. 2382. Оп. 1. Д. 63. Л. 35-36.
2. Постановление на арест И. Понэ 11 февраля 1941 г. Латвийский государственный архив (ЛГА), Ф. 1986. Оп. 2. Д. P-10991. Л. 2.
3. Латышские активные националисты // Сегодня. 1922. 2 сентября. С. 2.
4. Merts K. No Latvijas sarkana valdnieka lïdz emigrantam. Riga-Liepaja: Astra, b.g., 32. Ipp. (Мертс, К. От красного правителя Латвии до эмигранта. Рига-Лиепая: Астра, б. г. 32 с.)
5. Merts K. Sargies Latvija! Mani piedzïvojumi komunista gaitas. Riga: LNK izdevums, 1924, 47. lpp. (Мертс, К. Береги сь, Латвия! Мои приключения в работе коммуниста. Рига: Издание ЛНК, 1924. 47 с.)
6. Lapins K. Cekas gùstà: Romans-hronika. Riga: Straume, 1930, 234. lpp. (Ла-пиньш, К. В плену ЧК: Роман-хроника. Рига: Страуме, 1930. 234 с.)
7. Дубнов С. Эпилог к новейшей истории еврейского народа. Еврейский мир со времени мировой войны (1914-1938): Краткий обзор. Рига: Dzïve un kultùra, 1938. 67 с.
8. Kalnins B. Fasisms un vina apkarosana. Riga: SSS Galvenas valdes izdevums, 1925, 33. lpp. (Калныньш Б. Фашизм и борьба с ним. Рига: Издание Главного правления ССС, 1925. 33 с.)
t 9. Kalnins B. Nacionalas diktaturas neseji. Riga: LSDSP CK izdevums, 1926,
£ 38. lpp. (Калныньш Б. Носители национальной диктатуры. Рига: Издание ЦК
Т ЛСДРП, 1926. 38 с.). >
if LIST OF SOURCES AND LITERATURE
i—
1. Apsveikuma raksts Valsts prezidentam 1922. gada 18. novembri. ЛГИАФ.
« LVVA, 2382. fonds, 1. apraksts, 63. lieta, 35-36. lpp.
| 2. Lemums I. Pones apcietinasanai 1941. gada 11. februari. LVA, 1986. fonds, 2.
I apraksts, P-10991. lieta, 2. lpp.
I 3. "Latvian active nationalists", Today (1922) ["Latyshskie aktivnye
™ nacionalisty", Segodnya] September 2. Page 2.
¡5 4. Merts, Karlis (w.d.), No Latvijas sarkana valdnieka lidz emigrantam. Riga-
g Liepaja: Astra, b.g., 32. lpp.
n 5. Merts, Karlis (1924), Sargies Latvija!Manipiedzivojumi komunistagaitas. Riga:
§ LNK izdevums, 47. lpp.
| 6. Lapins, Karlis. (1930) Cekas gusta: Romans-hronika. Riga: Straume, 234. lpp.
§ 7. Dubnov, Semyon. (1938) The epilog to the contemporary history of the Jewish
..............people. The Jewish world since world war (1914-1938): Short review [Ehpilog k novejshej
3 istorii evrejskogo naroda. Evrejskij mir so vremeni mirovoj vojny (1914-1938): Kratkij
| obzor.], Riga: Dzive un kultura, 67 p.
5 8. Kalnins, Bruno (1925), Fasisms unvina apkarosana. Riga: SSS Galvenas valdes
£ izdevums, 1925, 33. lpp.
§ 9. Kalnins, Bruno (1926), Nacionalas diktaturas neseji. Riga: LSDSP CK
* izdevums, 38. lpp.
1 Поздравительное письмо Государственному президенту 18 ноября 1922 года. Латвийский государственный исторический архив (ЛГИА). Ф. 2382. Оп. 1. Д. 63. Л. 35-36.
2 В случае Латвии, например, рассматриваемому течению была чужда какая-либо идея внешней агресии или реваншизма, и если отношение к итальянскому фашизму было однозначно благосклонным, то в оценке германского национал-социализма явно превалировало отрицание или, в лучшем случае, сдержанность.
3 Латышские активные националисты // Сегодня. 1922. 2 сентября. С. 2.
4 Ervins Tïrumnieks. Aktïvie nacionalisti: Mazas piezïmes par aktivo nacionalismu. Riga: L.A.N.S. izdevums, 1930, 46. lpp. (Тирумниекс Эрвинс. Активные националисты: Небольшие заметки об активном национализме. Рига: Издание Л.А.Н.С., 1930. 46 с.)
5 Cinai — sveiks. Riga: N.A.K. Propogandas vienibas izdevums, [1931], 43. lpp. (Сражению привет. Рига: Издание Пропагандистского отделения Н.А.К., [1931]. 43 с.
6 J. Akmentins. Fasisti. No: Latviesu zemnieku savienibas Akadëmiskâ sekcija. Politiskie virzieni Latvija. Riga: Zemnieku Domas, 1928, 118-124. lpp. (Акментиньш Я. Фашисты // Академическая секция Латышского крестьянского союза. Политические направления в Латвии. Рига: Крестьянская Мысль, 1928. 118-124 с.)
7 Bruno Kalnins. Fasisms un vina apkarosana. Riga: SSS Galvenas valdes izdevums, 1925, 33. lpp. (Калныньш Б. Фашизм и борьба с ним. Рига: Издание Главного правления ССС, 1925. 33 с.);
Bruno Kalnins, Nacionalas diktaturas neseji. Riga: LSDSP CK izdevums, 1926. 38. lpp. (Калниньш Б. ¡-
Носители национальной диктатуры. Рига: Издание ЦК ЛСДРП, 1926, 38 с.) m
о
8 Фашизм в Италии: Сборник. Москва; Петроград: Государственное издательство, 1923. 99. с.; Анто- Т
см
нов Д. Очерки фашизма в Италии. Москва: Издание Разведывательного Отдела Штаба Р.-К.К.А., S 1923. 139 с. s
9 Уйска, Р. Фашизм и социал-фашизм в современной Латвии. Москва; Ленинград: Партийное ™
га
издательство, 1932. 134 с. ^
ш
10 Zurcher A. J. The Experiment with Democracy in Central Europe: A comparative survey of the §
S
operation of democratic government in post-war Germany and in the Russian and Austro-Hungarian g
succesion states. New York: Oxford University Press, 1933. pp. 328. ™
о
11 Samsons V, Naida un maldus liksna: Ieskats ekstrema latviesu nacionalisma uzskatu evolucija. Riga: Ц
Zinatne, 1983, 238. lpp. (Самсонс В, В болоте ненависти и ошибок: Взгляд на эволюцию взглядов ™
о
латышского экстремного национализма. Рига: Зинатне, 1983. 238 с.) о
12 Fascism: A Reader's Guide. Analyses, Interpretations, Bibliography. Edited by Walter Laqueur. s Cambridge: Wildwood House, 1988, pp. 478.; Випперман В, Европейский фашизм в сравнении: га 1922-1982. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. 230 с. §
13 Paeglis А, „Perkonkrusts" par Latviju (1932-1944). Riga: Zvaigzne ABC, 1994. 197. lpp. (Паэглис А, | „Перконкрустс" над Латвией (1932-1944). Рига: Звайгзне АБЦ, 1994. 197 с.); Stranga А, Ebreji un
diktaturas Baltija (1926-1940). Otrais papildinatais izdevums. Riga: LU Judaikas Studiju Centrs, ............
2002. 344. lpp. (Странга А, Евреи и диктатуры в Балтии (1926-1940). Второе дополненное издание. ^
Рига: Центр студий юдаики ЛУ, 2002. 344 с.) g
14 Kreslins U. Aktivais nacionalisms Latvija, 1922-1934. Riga: Latvijas vestures instituta apgads, 2005. 5
r>
319. lpp. (Креслиньш У, Активный национализм в Латвии, 1922-1934. Рига: Институт Латвийской эс
и
истории, 2005. 319 с.) ¡|
15 Докладная записка Министерства иностранных дел Латвии от 6 декабря 1919 года. LVVA, 2570. > f., 10. apr., 15. l., 37.-38. lp. (ЛГИА. Ф. 2570. Оп. 10. Д. 15. Л. 37-38).
16 Протокол допроса И. Понэ 20 марта 1941 года. LVA, 1986. fonds, 2. apraksts, P-10991. lieta,
9.-13. lp.,
seit 10. lp. (Латвийский государственный архив (в дальнейшем: ЛГА). Ф. 1986. Оп. 2. Д. P-10991. Л. 9-13, здесь Л. 10).
17 Опросный лист на получение паспорта Латвийского поданного. LVVA, 2574. f., 2. apr., 11. l., 30. lp. (ЛГИА. Ф. 2574. Оп. 2. Д. 11. Л. 30).
18 Itali par Nacionalo Klubu // Latvis, 1923, 29. maijs, 1. lpp. (Итальянцы о Национальном Клубе // Латвис. 1923. 29 мая. С. 1.)
19 Протоколы заседаний комисии по расследованию событий 1 мая от 5 и 7 мая 1923 года. LVVA, 1537. fonds, 27. apraksts, 28. lieta, 19-20., 60-70. lp. (ЛГИА. Ф. 1537. Оп. 27. Д. 28. Л. 19-20, 60-70).
20 Nacionalais congress // Latvju Nacionala Kluba Biletens, 1924, 24. oktobris, 3-5. lpp. (Национальный съезд // Бюллетень Латышского Национального Клуба. 1924. 24 октября. C. 3-5).
21 Наименование организации «Клуб Латышских Националистов» на латышском языке «Latvju Nacionalistu Klubs».
22 Merts K, No Latvijas sarkana valdnieka lidz emigrantam. Riga-Liepaja: Astra, b.g. 32. lpp. (Мертс K. От красного правителя Латвии до эмигранта. Рига-Лиепая: Астра, б.г., 32 с.); Merts K. Sargies Latvija! Mani piedzivojumi komunista gaitas. Riga: LNK izdevums, 1924. 47. lpp. (Мертс K, Берегись, Латвия! Мои приключения в бытность коммунистом. Рига: Издание ЛНК, 1924. 47 с.)
23 Lapins К, Cekasgusta: Romans-hronika. Riga: Straume, 1930. 234. lpp. (Лапиньш К. В плену ЧК: Роман-хроника. Рига: Страуме, 1930. 234 с.)
24 Kreslins U. Der Putsch von Valmiera am 21. Januar 1927: Zur lokalen und allgemeinen Einordnung des Geschehens // Forschungen zur Baltischen Geschichte. Nr. 3 (2008). S. 151-163.
25 Merts K. Nacionaläs diktaturas butiba. Riga: LNK izdevums, 1926. 28. lpp. (Мертс K. Сущность национальной диктатуры. Рига: Издание ЛНК, 1926. 28 с.)
26 J.A. K. Merki un centieni // Brivais Imantas Gars, 1926, 11. aprilis, 2. lpp. (Я.А.К. Цели и стремления // Свободный Дух Иманты. 1926. 11 апреля. C. 2).
27 Silde Ä. Pilsoniskä apzina // Brivais Imantas Gars, 1926, 2. maijs, 1. lpp. (Шилде A. Гражданское сознание // Свободный Дух Иманты. 1926. 2 мая. C. 1).
28 Domas par latviesu valsts iekärtas principiem // Ugunskrusts, 1933, 26. februäris, 3. lpp. (Мысли о принципах государственного устройства латышей // Угунскрустс. 1933. 26 февраля. C. 3).
29 Постановление на арест И. Понэ от 11 февраля 1941 г. LVA, 1986. fonds, 2. apraksts, P-10991. lieta, 2. lp. (ЛГА. Ф. 1986. Оп. 2. Д. P-10991. Л. 2).
30 Ордер на обыск и арест Я. Приеде 22 мая 1941 года. LVA, 1986. fonds, 2. apraksts, P-10991. lieta, 72. lp. (ЛГА. Ф. 1986. Оп. 2. Д. P-10991. Л. 72).
31 Ответ Астраханлага НКВД на письмо Военного трибунала Астраханского гарнизона 17 апреля 1942 года. LVA, 1986. fonds, 2. apraksts, P-10991. lieta, 231. lp. (ЛГА. Ф. 1986. Оп. 2. Д. P-10991. Л. 231).
32 Par huligänismu notiesäts aktivais nacionälisms // Sociäldemokräts, 1925, 5. februäris, 1-2. lpp. (За хулиганство осужден активный национализм // Социал-демократ. 1925. 5 февраля. С. 1-2).
33 Stranga А. Ebreji un diktaturas Baltijä (1926-1940). Otrais papildinätais izdevums. Riga: LU Judaikas Studiju Centrs, 2002, 123., 136-138. lpp. (Страта А. Евреи и диктатуры в Балтии (1926-1940). Второе дополненное издание. Рига: Центр изучения иудаики ЛУ, 2002. С. 123, 136-138).
34 Дубнов С. Эпилог к новейшей истории еврейского народа. Еврейский мир со времени мировой войны (1914-1938): Краткий обзор. Рига: Dzive un kultura, 1938. 21 с.
4
5
УЛДИС КРЕСЛИНЬШ — доктор истории, исследователь Института истории Латвии при Латвийском Университете (uk15001@lu.lv). Латвия.
