CC BY
380
Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 1. Вып. 2 • 2012
Символ эпохи: люди, книги, события
УДК 327.2:94(47+57)1812(082)[303.446.4]
Symbol of the Epoch: Persons, Books, Events / Das Symbol der Epoche: Personen, Bücher, Veranstaltungen
Соловьев А.В.
Две интерпретации войны 1812 г.: история длиной в двести лет
Соловьев Алексей Васильевич, кандидат философских наук, доцент кафедры философии политики и права философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова
E-mail: alexol.ross.msc@mail.ru
Статья представляет собой попытку философско-политологического анализа событий Отечественной войны 1812 года. Автор опирается на отечественные и французские источники, сравнивает подходы российских и французских исследователей в оценке хода и результатов войны, стремится найти общее и особенное в их точках зрения.
Ключевые слова: Отечественная война 1812 г., политика, философия войны, военная кампания, партизанское движение, историография, победа, поражение, столкновения цивилизаций, ухрония.
Прошло два века с начала Отечественной войны 1812 года. Уже давно ушли из жизни ее участники, но память о событиях тех дней остается в сердцах и умах людей, интересующихся историей. Этот интерес проявляется как у специалистов, так и у людей, эмоционально воспринимающих историю своих предков. Мы видим, с каким энтузиазмом потомки участников войны, сражавшихся на стороне Наполеона или России, принимают участие в театрализованных представлениях на местности, воспроизводящих те далекие события. Это как нельзя лучше свидетельствует об их актуальности для современного поколения.
Аллегория доброго правления Наполеона Аллегорическое изображе- Аллегория победы над «двунадесятью языками». Москва,
Бонапарта. Художник Алексис Шатенье, ние победы русского орла Триумфальная арка. Архитектор О.И. Бове, 1829—1834.
1801. (из Le Soutien De La France) над Наполеоном
Ретроспективный взгляд на события тех лет позволяет увидеть то, что было скрыто от современников. Как свидетельствуют французские авторы, перед началом похода на Россию многие предупреждали Наполеона о возможных трудностях предстоящей кампании против «северного колосса» (как любил называть Россию Наполеон) и о возможном фатальном исходе этой экспедиции. Французская пресса того времени приводила в качестве примера исторический прецедент нападения на Россию шведского короля Карла XII, печально закончившегося для него. Однако французский император не внял разумным советам и встал на путь, приведший его, в конечном итоге, к Ватерлоо и о. Св. Елены.
Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 1. Вып. 2 • 2012 Символ эпохи: люди, книги, события
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Symbol of the Epoch: Persons, Books, Events
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Das Symbol der Epoche: Personen, Bücher, Veranstaltungen
Соловьев А.В. Две интерпретации войны 1812 г.: история длиной в двести лет
Отечественная война 1812 года является важной вехой в истории России, Франции и других стран Европы, но нельзя сказать, что она хорошо исследована историками, политологами, экономистами, социологами и другими специалистами. Это относится как к отечественным, так и к зарубежным исследователям. В этом смысле интересно, как освещается это событие в нашей стране и во Франции, странах-протагонистах этого судьбоносного события в европейской и мировой истории.
Во французской историографии это историческое событие, круто изменившее ход европейской истории первой половины XIX века, принято называть «русской кампанией», в то время как в нашей литературе ее называют «Отечественной войной 1812 года». Почему так сложилось, и есть ли в этом какой-то политический смысл?
Сразу после войны появились достаточно многочисленные произведения о войне, носившие в значительный мере мемуарный и историографический характер, что не уменьшает их значения, так как они воспроизводили воспоминания очевидцев этого события, ценные своим фактологическим аспектом. Здесь уместно упомянуть таких авторов, как Д. Бутурлин, М.Б. Барклай де Толли, М.И. Богданович, Е.В. Тарле, Ж. де Шамбрэ, М. Мортонваль, Ф. де Сегюр, К. Клаузевиц и др.
Дмитрий Петрович Бутурлин (1790—1849), русский военный историк, генерал-майор, сенатор, член Государственного совета. На врезке: титульный
лист «Истории нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году» (СПб., 1823).
Жорж де Шамбрэ (Georges, marquis de Chambray, 1783— 1848), французский генерал артиллерии, историк наполеоновских войн. На врезке: титульный лист G. de Chambray. Histoire de l'Expédition de Russie. Т. 1er. Р., 1823.
Филипп-Поль де Сегюр (Philippe Paul de Ségur, 1780—1873), французский бригадный генерал, автор воспоминаний о наполеоновских войнах. На врезке: титульный лист P.P. de Ségur. Histoire de Napoléon et de la Grande Armée en 1812. Т. 1er. Р., 1824.
Евгений Викторович Тарле (1874— 1955), русский советский историк, академик АН СССР. На врезке: обложка «Нашествия Наполеона на Россию» (М., 1943).
Но уже тогда наметилась тенденция описания политического контекста событий Отечественной войны 1812 года и последовавшей кампании по освобождению Европы от Наполеона. Отдельные моменты такого подхода можно найти у участника войны К. Клаузевица в его работе «1812 год». Также мы встречаем элементы такого рассмотрения событий войны 1812 года у отечественных авторов. В своем трехтомном труде «История отечественной войны 1812 года, по достоверным источникам» (1859) М.И. Богданович подчеркивает заслуги отечественных и иностранных авторов в описании событий минувшей войны: генерала Бутурлина, генерала Михайловского-Данилевского, Милютина, Смитта, Гепфнера [Богданович 1859].
истопи
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ БОННЫ 1812 ГОДА,
НО ДФСТШГНЫМЪ ИСТОЧНИКИ!» и икшии; аишл».
riaiMjY.Mii*»! я. каг.пмвкич*.
сиктикгавтгк
м й Г. Ilm
IW*.
Карл Филипп Готтлиб фон Клаузевиц (Carl Philipp Gottlieb von Clausewitz, 1780— 1831), офицер прусской и русской (1812— 1814) армий, военный теоретик. Художник Карл Вильгельм Вах, 1814
Богданович Модест Иванович (1805—1882), русский военный историк
Богданович М.И. История отечественной войны 1812 года, по достоверным источникам. СПб., 1859. Титульный лист первого тома
Богданович отмечает, что из множества иностранных сочинений о войне 1812 года «ни одно из них не соответствует ни важности предмета, ни современному состоянию науки» [Богданович 1859, т. I, с. IV]. Он делает исключение для нескольких
Соловьев А.В. Две интерпретации войны 1812 г.: история длиной в двести лет
описаний Отечественной войны 1812 года: «Воспоминания принца Виртембергского [орфография Богдановича — А.С.] (Erinnerungen aus dem Feldzuge des Jahres 1812 in Russland), Записки графа Толя (Denkwürdigkeiten des Grafen v. Toll) и генерала де Шамбрэ "История похода в Россию" (Histoire de l'expédition de Russie)». Кстати, последний автор стал родоначальником направления в философии, получившего название «философия войны». М.И. Богданович справедливо замечает: «При описании войны нельзя обойтись без сличения показаний обеих сторон, которое лишь одно может послужить к беспристрастному исследованию истины» [Богданович 1859, c. V]. Это суждение в методологическом отношении остается актуальным не только в плане событийного аспекта войны, но особенно для политической оценки ее самых различных сторон. В этом капитальном труде автор продемонстрировал не только качества военного историка, но и незаурядные способности политического аналитика. Безусловно, его исследование носит исторический характер, но сопровождается рассуждениями о политических предпосылках войны, которые органично вплетены в повествование о событиях войны. В частности, в приложениях к тому I, мы находим переписку Императора Александра I с Наполеоном перед войной 1812 года, которая проясняет политическую сторону истоков войны. Если в письмах к Александру I, датированных 1810 г., Наполеон обращается к нему «Господин Брат мой» и заверяет в своей дружбе и глубоком уважении, в «неизменных чувствах, которые не подвластны времени и событиям» [Богданович 1859, c. 436—438], то в письме от 28 февраля 1811 г., не меняя обращения, он предъявляет ему претензии политического характера, указывая на возможность войны между Францией и Россией: «В[аше] В[еличество], разрыв союза и нарушение Тильзитских соглашений делает очевидным, что несколькими месяцами раньше или несколькими месяцами позже за этим последует война» [Богданович 1859, c. 441, перевод авт.]. В другой статье, опубликованной в «Военной библиотеке» под названием «Положение дел в политическом отношении при открытии похода во Францию 1814 г.» (1864), вошедшей позднее в его книгу «История войны 1814 года во Франции и низложения Наполеона I, по достоверным источникам», М.И. Богданович акцентирует внимание на политическом аспекте исторических фактов.
Оценки событий того периода у французских и отечественных авторов отличаются друг от друга. Это очевидно проявляется в политической и военной оценке Бородинского сражения, пожара в Москве, партизанского движения и т.д.
Показательно отношение к начавшейся войне, нашедшее отражение в обращениях, сделанных главами воюющих государств. Воззвание императора Александра I к своим подданным пронизано политическим содержанием, смысл которого заключается в спасении веры, престола и царства. Его слова наполнены высоким государственным пафосом. Наполеон же в обращении к своим войскам перед Бородинским сражением (называемым французами «битвой при Москва-реке») совершенно иначе расставляет акценты. В его послании звучит захватнический призыв, обращение к земным желаниям воинов, к их тщеславию: «Солдаты! Вот та битва, которую вы так желали. Теперь победа зависит от вас; она нам необходима; она даст нам изобилие, хорошие зимние квартиры и скорое возвращение на родину. Поступайте, как вы это делали в Аустерлице, Фридланде, Смоленске, и пусть самые отдаленные потомки приводят в пример ваше поведение в этот день; пусть говорят о вас: Он участвовал в этой великой битве под стенами Москвы» [Mortonval 1829, p. 2—3, перевод авт.].
Молебен накануне Бородинского сражения. Наполеон пишет диспозицию Бородинского сражения.
Цветная литография с рисунка Н. Самокиша Художник А. Апсит.
В анализе войны 1812 года заметны два подхода к ее трактовке. Это трактовка авторов, представляющих победившую сторону, и трактовка представителей побежденной державы. В определенном отношении позицию нейтрального наблюдателя занимает К. Клаузевиц, участвовавший в этой войне на стороне России. В ряде случаев он критикует действия русских, пытаясь быть объективным в оценке той и другой стороны.
Интересно то, как называют эту войну французы и русские. Для французов это «кампания 1812 года», для русских — «Отечественная война 1812 года». Лексический аспект этой проблемы достаточно показателен: несмотря на то, что «кампания» и «война» являются синонимами, эти понятия, на наш взгляд, совпадают не полностью. Здесь есть и этимологические расхождения, и языковая практика их применения к определенным типам военных событий.
В термине «кампания» акцент делается на военной стороне событий, в слове «война» в большей степени проявляется общественно-политическая и нравственная составляющие. Применительно к данному историческому событию трудно восприни-
Symbol of the Epoch: Persons, Books, Events Das Symbol der Epoche: Personen, Bücher, Veranstaltungen
Соловьев А.В. Две интерпретации войны 1812 г.: история длиной в двести лет
мается словосочетание «народная кампания», и вполне нормально звучит «народная война». Для французов это была военная кампания, в которой Наполеон ставил политические цели, но характер военных действий, их предполагаемая небольшая длительность и предвкушение скорой победы определили имя, которое было присвоено этому военно-политическому событию. Кроме того, слово «война» (фр. guerre) восходит к германским корням и имеет значение «защита» или «оборона». Этот корень присутствует в названии современных вооруженных сил Германии (вермахт). Конечно, со стороны Франции ни о какой обороне не шло речи. Кстати, участие русских войск в боевых действиях против войск Наполеона после их изгнания из России тоже носит название «заграничные походы», или же «кампания», указывая на то, что действия происходят за ее пределами. Французы понимают отличие этих терминов, поэтому военные действия между наполеоновскими и испанскими войсками в Испании они называют «войной». Участие народных масс Испании в сопротивлении французам определили ее народный характер, который проявился в широком партизанском движении, получившим название «герилья». Это имя стало нарицательным во многих европейских языках (особенно романской группы) для обозначения партизанской войны.
Партизанская война против армии Наполеона в России проявила наличие в российском государстве центростремительных сил, направленных на сохранение системы взаимосвязей между различными слоями общества в борьбе против внешнего врага, наличие которого на какой-то период времени, как правило, сглаживает внутренние социальные и политические противоречия внутри государства. Партизанское движение в Отечественной войне 1812 года состояло из двух частей. Во-первых, это партизанские отряды, сформированные из регулярных частей (летучие отряды), а также из казаков. Этими армейскими партизанскими отрядами командовали опытные офицеры: Д. Давыдов, А. Сеславин, А. Фигнер и др. Во-вторых, это стихийно возникшее крестьянское партизанское движение под руководством Е. Четвертакова, С. Ерёменко, Е. Васильева, В. Кожиной, Г. Курина и др.
Александр Самойлович Фигнер (1787—1813), полковник, создатель партизанского (диверсионного) отряда, действовавшего в тылу французской армии на территории России, Польши и Германии. Гравюра Г.И. Г рачёва
Александр Никитич Сеславин (1780—1858), генерал-майор, один из руководителей партизанского движения. Портрет мастерской Дж. Доу
Денис Васильевич Давыдов (1784—1839), генерал-лейтенант, идеолог и один из руководителей партизанского движения. Портрет мастерской Дж. Доу
Александр Иванович Чернышёв (1786—1857), генерал-адъютант, генерал от кавалерии, накануне Отечественной войны 1812 года — русский агент при дворе Наполеона, с 1812 г. — руководитель партизанских (диверсионных) отрядов на территории России и Германии Портрет мастерской Дж. Доу.
Герасим Матвеевич Курин (1777—1850), в период Отечественной войны 1812 года предводитель крестьянского партизанского отряда, действовавшего в Вохонской волости (ныне район г. Павловский Посад Московской обл.). Портрет А. Смирнова, 1813
Егор Семенович Стулов (1777— 1823), крестьянин, волостной старшина Вохонской волости Богородского уезда Московской губ., в период Отечественной войны 1812 года командир конного партизанского отряда в составе отряда Курина. Портрет И.И. Теребенева, 1813
Василиса Кожина (ок. 1780— 1840), крестьянка хутора Горшкова Сычёвского уезда Смоленской губ., во время Отечественной войны 1812 года, участвовала в конвоировании пленных французов в г. Сычёвка. Портрет А. Смирнова, 1813
Ермолай Васильевич Четвертаков (1781—?), солдат Киевского драгунского полка, из крепостных, в 1812 г., бежав из французского плена, создал партизанский отряд из крестьян Гжатского уезда Смоленской губ. С лубка 1-й пол. XIX в.
Соловьев А.В. Две интерпретации войны 1812 г.: история длиной в двести лет
Народная партизанская война была лишь одной из форм сопротивления русского народа иноземному захватчику. Кроме нее существовало пассивное сопротивление — уничтожение продовольствия и фуража, поджоги собственных домов, уход в леса и т.д. Еще одной формой участия русского народа в борьбе с нашествием Наполеона было массовое участие в ополчении. Масштаб народного сопротивления захватчику имел большое значение не только с военной точки зрения, но и с политической, так как способствовал укреплению национального духа россиян. Партизанское движение, объединившее, как ни странно, «угнетателей» и «угнетенных», стало знаковым событием того периода. Развернувшаяся партизанская война служила делу объединения людей различных сословий. В целом, Отечественная война способствовала превращению народа в нацию, явилась фактором формирования национальной идентичности.
Партизаны. Неизвестный художник. Благословение ополченца «В штыки! Ура! Ура!». «Не замай — дай пройти!».
1-я половина XIX в. 1812 года. Художник И. Лу- Художник В.В. Верещагин. Художник В.В. Верещагин.
чанинов. 1-я пол. XIX в. (Из цикла «1812 год»). (Из цикла «1812 год»).
Для России война 1812 года стала испытанием на прочность, проверкой жизнеспособности политической системы, инструментом интеграции общества. Интересно то, как называют переломное сражение в ходе войны при селе Бородино. В отечественной истории оно известно как «Бородинское сражение (битва)», у французов, как уже говорилось выше, — «сражение при Москва-реке». Для русских это было сражение, которое предполагало дальнейшее сопротивление врагу. Кутузов и Александр I не предполагали разбить Наполеона в этом сражении, но рассчитывали нанести ему урон, который охладил бы завоевательный пыл «корсиканского чудовища». Да и Москва-река не была тем естественным рубежом, который играл бы исключительную стратегическую или тактическую роль при выборе места для предстоящего сражения. А для французов топоним, связанный с вожделенной целью (захватом столицы противника, определявшим, по сложившейся в Европе традиции, капитуляцию побежденного), имел большое значение. Надежда на победу ободряла императора. Он умело использовал возможности воздействия на умы своих солдат, офицеров и генералов. Перед началом сражения, когда утренние солнечные лучи, рассеяли ночной туман после дождя, шедшего накануне, и возвестили погожий день, Наполеон заметил громким голосом: «Вот солнце Аустерлица!». Это предсказание счастливого исхода вызвало аплодисменты командующих армиями, стоявших вокруг императора. Психологическая установка на победу была дана.
Утверждать, что Наполеон был уверен в предстоящей победе, трудно. Есть свидетельства, говорящие о его не самой лучшей психологической форме в этот день. Это приписывают головной боли, насморку, урологическим проблемам императора [Земцов 2002], но точного объяснения того, почему Наполеон не ввел в бой резерв для достижения неоспоримой победы, не приводит никто. Существует предположение, что он опасался, что не достигнет этим поставленной цели и лишится сил необходимых для дальнейшей борьбы с русскими. Видимо, в ходе сражения французский император осознал неизбежность дальнейших серьезных военных действий против армии Кутузова и постарался сохранить наиболее боеспособные подразделения для будущих событий. Скорее всего, именно неуверенность в возможности разгрома русской армии заставила его первым вывести свои войска из сражения.
Бородино. Батарея Раевского. Художник Ф. Рубо Наполеон на Бородинских высотах. Художник
В.В. Верещагин (Из цикла «1812 год»)
Соловьев А.В. Две интерпретации войны 1812 г.: история длиной в двести лет
Наполеон I обладал рядом преимуществ, которые он не сумел в полной мере использовать в ходе «русской кампании». Одним из таких преимуществ было то, что он в одном лице соединял верховную политическую и военную власть. Это давало несомненный выигрыш в быстроте принятия решений и в контроле их реализации. В этом смысле русская сторона компенсировала названное преимущество тем, что действовала не по правилам («варварские обычаи»). Тем самым она девальвировала преимущество французов, лишив Наполеона возможности использовать военное превосходство и тем самым сделав невозможным диктовать свою политическую волю Александру I.
В наше время часто возникает вопрос, является ли война 1812 года примером столкновения цивилизаций. Скорее нет, чем да. Вместе с тем, этот вопрос не столь беспочвен. Для определенной части населения России того времени вторжение Наполеона в Россию ассоциировалось с пришествием «антихриста». А со стороны французов Россия не воспринималась как представительница европейской культуры. Некоторые стереотипы, касающиеся образа жизни россиян, бытуют у французов до сих пор. Интересен факт, что и по сей день русский язык в университетах Франции изучается на факультетах восточных языков. Известно также, что император Франции говорил о России как о великой варварской стране. Верил ли он сам в это? Вряд ли, так как он обращается к главе российского государства как к равному себе и даже, более того, как к «брату». Но в политическом отношении использование образа варвара в отношении своего противника развязывает руки завоевателю и обосновывает право на завоевание и установление своих порядков на завоеванной территории, а также многое позволяет по отношению к населению «варварской страны». Такие случаи имели место в ходе войны со стороны французской армии, что вызвало у российского народа возмущение и гнев по отношению к завоевателю. Это послужило одной из причин упорного сопротивления со стороны населения России и возникновения массового партизанского движения. Об этом пишет в своих дневниках Н.Н. Муравьев: «Не доходя одним переходом до Смоленска, мы на пути завтракали у помещика Волка, у которого были две прекрасные дочери лет двадцати. Слышалось впоследствии, что девицы эти увезены были французами и обруганы. Подобными неистовствами, часто повторяющимися, французы озлобили против себя народ» [Муравьев 2012, c. 208].
Война 1812 года привела в движение огромные массы людей как с одной, так и с другой стороны. Были необходимы меры по реформированию армии. Французам это удалось в большей степени, но и русская армия подверглась определенной модернизации, что положительно сказалось в дальнейшем. Война потребовала совершенствования различных способов ее ведения и обеспечения. Здесь можно говорить о тех прототипах «информационной войны», которые практиковались, особенно французской стороной [Безотосный 2004]. Это касалось вопросов, связанных с людскими потерями, проблемой победы в сражениях, превосходстве в военном искусстве и ряда других аспектов военно-политического противоборства [Земцов 2002, c. 38—51]. Существует очевидное различие в оценке Отечественной войны 1812 г. Событийная основа в целом совпадает (хотя не совсем: например, по поводу пожара в Москве), но то, что касается характеристики событий, есть существенные разночтения. В этом в какой-то степени проявляется психология побежденного и победителя. Проблема победы в войне имеет большое значение. Французы проиграли войну, но признаться в поражении трудно даже перед собой. Поэтому поиск удовлетворительного объяснения случившемуся является способом утешения уязвленного самолюбия. По французским источникам, армия Наполеона почти по всем параметрам превосходила русскую армию, но парадоксальным образом русские победили Великую армию и освободили Европу от наполеоновского ига.
Французский император сразу же после Бородинского сражения оценил его результат как бесспорную победу французов. Одним из аргументов являлись потери русских на поле битвы. Они значительно больше у русских. Объясняя причины этого, можно говорить о гениальности французского полководца, об огромном боевом опыте французских генералов, офицеров и солдат. Но нельзя забывать о том, что большие потери были вызваны решимостью русских: защитить свое отечество, свой уклад жизни, свой суверенитет. Даже большие потери (убитыми и ранеными) не сломили духа русской армии и не вывели ее из состояния боевой готовности, напротив, они свидетельствовали о воле к победе и готовности к самопожертвованию (взятых в плен русских было немного, около 800 человек). Это объясняется рядом факторов, среди которых важное место занимает патриотизм и уверенность в правоте дела, за которое сражались наши соотечественники. М.И. Кутузов, в свою очередь, считал, что победа была одержана его войсками, что вызывало раздражение французского императора.
Численные потери русских войск (особенно по французским источникам) вызывают, на первый взгляд, некоторое удивление. Обычно наступающие войска несут большие потери, чем обороняющиеся. Чем же в случае Бородинского сражения объясняется парадоксальное количество потерь русских войск? Кроме боевого опыта и полководческого гения Наполеона следует искать объективные причины. Убедительный ответ можно найти у Клаузевица, объяснявшего большие потери у русских чрезмерной плотностью их боевых порядков, слишком близким расположением резервов, беспримерной теснотой и глубиной построения. Это делало позиции русских войск уязвимыми для французской артиллерии. Вместе с тем, он оправдывает выбор данного рубежа для сражения, так как, по его мнению, других, более выгодных позиций, перед Москвой не было. Вообще, вопрос о потерях с той и с другой стороны достаточно спорный и запутанный. Для Наполеона большие потери русских войск были косвенным показателем его военной (а в перспективе, может быть и политической) победы. Он был заинтересован в преувеличении численности потерь со стороны русских, так как это психологически положительно воздействовало на его войска и поддерживало его собственный имидж как непобедимого полководца. Через три дня после Бородинского сражения в Можайске в собственноручно составленном французским
Соловьев А.В. Две интерпретации войны 1812 г.: история длиной в двести лет
императором 18-м бюллетене Великой армии, пытаясь представить исход битвы как решительную победу, он оценивает французские потери в 10 тыс. человек, а русские — в 40—50 тыс.: «Не было подобного поля битвы. Из шести трупов один принадлежал французу, а 5 — русским». Если цифра потерь среди русских осталась приблизительно той же на протяжении столетий, то численность потерь французов постепенно увеличивалась, приобретая реальные очертания, и постепенно достигла 28—30 тыс. (А.-Р. Рамбо) и даже 35 тыс. бойцов (Ж. Блонд) [Земцов 2002, c. 38—51].
Бородинское сражение. Бородинское сражение. Конец Бородинского сражения.
Художник П. Хесс. Фрагмент Художник Ф. Рубо Художник В.В. Верещагин (из цикла «1812 год»)
В поиске причин возникновения войны также видны определенные расхождения французских и российских точек зрения, особенно в современной литературе. Одним из достаточно распространенных во Франции объяснений является демографическая трактовка военно-политических событий [Fugier 1954]. Методологическое обоснование этого подхода можно найти у таких известных французских социологов, как А. Сови и Г. Бутуль. Они указывают на демографический фактор как причину войн, побед и поражений. В этом смысле отечественные трактовки представляются более разносторонними и убедительными, так как не сводят причинно-следственную связь к одному фактору.
Вместе с тем, достаточно интересны новые прочтения исторических событий этого периода во французских источниках. Например, в почти четырехсотстраничной книге Мари-Пьер Рей «Страшная трагедия: новая история русской кампании» [Rey 2012], вышедшей в январе 2012 г. в издательстве «Фламмарион», автор пытается по-новому преподнести события войны 1812 года.
Такие отсроченные переосмысления событий минувших лет становятся весьма распространенными в ряде стран. Возник
V/ w vi к* ш
литературный жанр, названный «ухронией»1, основанный на «переписывании» истории. Такое искажение истории также
1 Термин «ухрония» введен французским философом Ш. Ренувье в 1857 г. в рамках его теории, являвшейся утопической реконструкцией истории, рисовавшей воображаемую Европу в случае победы Наполеона в битве при Ватерлоо. Неологизм был создан по аналогии с термином «утопия», введенным Т. Мором в начале XVI в.
называют «альтернативной», или «контрафактной», историей. Подобную трактовку событий войны 1812 года мы можем найти в романе экс-президента Франции В. Жискар д'Эстена «Победа Великой армии» (Изд-во Plon, 2010 г.) [Giscard d'Estaing 2010]. Он воображает ситуацию, когда армия Наполеона побеждает в 1812 году русскую армию. После взятия Москвы, не дожидаясь холодов, еще до пожара Наполеон отводит свои войска из России и победно возвращается в Париж. Император устанавливает мир в Европе и превращает Францию с первую сверхдержаву. Показательно, что сам Наполеон широко использовал в воспоминаниях свои герменевтические способности толкования реальных событий. Он не придумывал факты, а лишь искусно истолковывал их, способствуя созданию легенды о себе и создавая свою версию событий.
Но историю трудно переписать. И как бы побежденный ни объяснял причины своего поражения, оно остается историческим фактом. Вольно или невольно это находит отражение не только в трудах исследователей, но и в художественном оформлении их работ. На обложке книги Жака-Оливье Будона2 «Наполеон и Русская кампания 1812 года», вышедшей в
2 Жак-Оливье Будон, преподаватель современной истории в университете Париж IV — Сорбонна, президент Института Наполеона, является одним из ведущих специалистов и авторов работ по наполеоновской эпохе.
издательстве «Арман Колен» в 2012 г., изображен французский улан, сидящий в печальной позе на трупе своей лошади посреди заснеженной русской равнины. Невольно вспомнилась похожая фотография, часто печатавшаяся в советское время: немецкий солдат, сидящий на станине своего разбитого орудия и зажавший голову руками. Можно предположить, о чем думает поверженный завоеватель, распрощавшийся с иллюзиями обещанного мирового господства. Очевидно, что история мало чему учит, если такие события повторяются. То, что они могут повторяться, уже в ходе войны 1812 года предсказывал Ф.Н. Глинка: «Настоящее повторяется в будущем так, как прошедшее в настоящем! Пройдут времена; лета обратятся в столетия, и настанет опять для некоего из царств земных период решительный, подобный тому, который ныне покрыл Россию пеплом, кровью и славою...» [Глинка 2012, c. 132]. Только он не мог представить, что такого рода испытание вновь выпадет на долю России через сто двадцать девять лет и продлится четыре года.
Искажая историю, адаптируя ее к своим желаниям, целям и задачам, авторы вольно или невольно изменяют сложившуюся политическую реальность, провоцируя нарушение стабильности и предсказуемости отношений между странами и
Соловьев А.В. Две интерпретации войны 1812 г.: история длиной в двести лет
народами. В этом смысле положительным является практика обращения к истокам событий. Публикация документов и свидетельств современников помогает людям разобраться в событиях, значение которых остается национальной ценностью для многих россиян. Здесь хотелось бы упомянуть изданную в 2011 г. Государственной публичной исторической библиотекой России к 200-летию Отечественной войны 1812 года книгу «Воспоминания современников эпохи 1812 года на страницах журнала "Русская старина"» [Воспоминания... 2012].
Попытки французских исследователей объяснить поражение Великой Армии в «русской кампании» носят в большинстве случаев традиционный характер. Среди причин они называют пространство, климат, неистощимые человеческие ресурсы России, «варварские» обычаи русских, поджегших свою столицу. Однако поражение наполеоновской армии было вызвано целым рядом причин, среди которых названные предполагаемые причины могли играть определенную роль. Попытка свести поражение в войне к одному фактору не выдерживает критики. Это подметил еще К. Клаузевиц, утверждая: «... было бы переоценкой единичного фактора смотреть на пожар Москвы как на главную причину неудачи всего похода; обычно французы делают эту ошибку» [Клаузевиц 1937, с. 132]. Главные причины носили политический характер. Немецкий военный историк ясно указывает на это: «Отступление Наполеона было неизбежно, и самый поход его оказался неудавшимся с той минуты, когда император Александр отказался заключить мир. На достижении этого мира были построены все расчеты; в этом отношении Наполеон, конечно, ни минуты не обманывался» [Клаузевиц 1937, с. 133]. И чем дальше от нас это поворотное событие начала XIX века, тем понятнее политическая составляющая победы России. Талантливый русский и советский военачальник и теоретик. А.А. Свечин писал по этому поводу: «Полагаясь на тройное превосходство в численности своей армии, на превосходство своего стратегического и тактического военного искусства над русским управлением, Наполеон отказался от использования политических лозунгов, без которых большие завоевания, однако, не делаются» [Свечин 2002, с. 329]. Для этого, по мнению Свечина, у Наполеона были веские причины. В то же время русские, со своей стороны, широко использовали политическое оружие как для борьбы в тылу Наполеона, так и в рядах его армии. Работа направлялась по трем линиям — немецкой, польской и южнославянской [Свечин 2002, с. 330].
В заключение следует отметить важность политической составляющей в любой войне, как бы она не называлась. Для россиян события 1812 года останутся «отечественной войной», а для французов «русской кампанией», в которой Наполеон потерпел поражение. Думается, что 200-летие важного исторического события, повлиявшего на ход мировой истории, послужит импульсом для новых глубоких исследований в этой области.
ЛИТЕРАТУРА / REFERENCES
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10. 11. 12.
Безотосный В.М. Наполеоновские разведывательные службы в 1. кампании 1812 г. // Новая и новейшая история. 2004. № 4. С. 190-202.
Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года, по 2. достоверным источникам. СПб: Тип. Торгового дома С. Стру-говщика, Г. Похитонова, Н. Водова и Ко, 1859.
Воспоминания современников эпохи 1812 года на страницах 3. журнала «Русская старина» / Сост., ред., предисл.
В.М. Безотосного; Гос. публ. ист. б-ка России. М.: ГПИБ, 2011.
Глинка Ф.Н. Описание отечественной войны 1812 года до 4. изгнания неприятеля из России и переход за границу в 1813 году // Письма русского офицера. Мемуары участников войны
1812 года. М.: Мир энциклопедий Аванта+, Астрель, 2012. С. 91-154.
Земцов В.Н. «Французское» Бородино. Французская историо- 5. графия Бородинского сражения // Отечественная история.
2002. № 6. С. 38-51.
Клаузевиц К. 1812 год. Изд. 2-е. М.: Гос. воен. изд-во 6. Наркомата Обороны СССР, 1937.
Муравьев Н.Н. Записки // Письма русского офицера. Мемуары 7. участников войны 1812 года. М.: Мир энциклопедий Аванта+, Астрель, 2012. С. 200—266.
Свечин А.А. Эволюция военного искусства. М.: Академический 8. Проект; Жуковский: Кучково поле, 2002.
Fugier A. La Révolution française et l'Empire napoléonien. Paris, 1954. Giscard d'Estaing V. La Victoire de la Grande Armée. Paris: Plon, 2010. Mortonval M. Histoire de la guerre de Russie en 1812. 2-ème partie. Paris: Rey M.-P. L'Effroyable Tragédie: Une nouvelle histoire de la campagne de
Bezotosnyi V.M. (2004). Napoleonovskie razvedyvatel'nye sluzhby v kampanii 1812 g. Novaya i noveishaya istoriya. N 4. Pp. 190-202.
Bogdanovich M.I. (1859). Istoriya Otechestvennoi voiny 1812 goda, po dostovernym istochnikam. Tip. Torgovogo doma S. Strugovshchika, G. Pokhitonova, N. Vodova i Ko. Sankt-Peterburg. Vospominaniya sovremennikov epokhi 1812 goda na stranitsakh zhurnala «Russkaya starina». Sost., red., predisl. V.M. Bezotos-nogo; Gos. publ. ist. b-ka Rossii. GPIB, Sankt-Peterburg. 2011. Glinka F.N. (2012). Opisanie otechestvennoi voiny 1812 goda do izgnaniya nepriyatelya iz Rossii i perekhod za granitsu v
1813 godu. In: Pis'ma russkogo ofitsera. Memuary uchastnikov voiny 1812 goda. Mir entsiklopedii Avanta+, Astrel', Moskva. Pp. 91-154.
Zemtsov V.N. (2002). «Frantsuzskoe» Borodino. Frantsuzskaya istoriografiya Borodinskogo srazheniya. Otechestvennaya istoriya. N 6. Pp. 38—51.
Klauzevits K. (1937). 1812 god. Izd. 2-e. Gos. voen. izd-vo Narkomata Oborony SSSR, Moskva.
Murav'ev N.N. (2012). Zapiski. Pis'ma russkogo ofitsera. Memuary uchastnikov voiny 1812 goda. Mir entsiklopedii Avan-ta+, Astrel', Moskva. Pp. 200—266.
Svechin A.A. (2002). Evolyutsiya voennogo iskusstva. Akademicheskii Proekt, Moskva; Kuchkovo pole, Zhukovskii.
: Ambroise Dupont et C-ie, Libraires, 1829.
Russie. Paris: Flammarion, coll. « Au fil de l'histoire », 2012.
Соловьев А.В. Две интерпретации войны 1812 г.: история длиной в двести лет
TWO INTERPRETATIONS OF THE WAR OF 1812:
THE HISTORY OF THE LENGTH OF TWO HUNDRED YEARS
Alexey V. Soloviev, PhD (Philosophy); Associate Professor at Moscow State University M.V. Lomonosov
E-mail: alexol.ross.msc@mail.ru
The article represents an attempt to philosophical and political analysis of the events of the Patriotic war of 1812. Special attention is paid to the political aspects of this historic event. Author relies on Russian and French sources, compares the approaches of Russian and French researchers in the assessment of the course and the outcome of the war, seeks to find the general and especial in their points of view and to formulate their attitude to the role of the war against Napoleon's invasion for the historical fate of Russia, and shows the existence of two interpretations of the events of the war of 1812, which has changed little over two hundred years. He believes that the only serious researches with the use of authentic documents can contribute to the unbiased coverage of the history.
Keywords: Patriotic war of 1812, the military campaign, politics, philosophy of war, guerilla, historiography, victory, defeat, the clash of civilizations, 'uchronia'.
