CC BY
37Т. Ф. Волкова
ДВА АПОКРИФА ИЗ ТОРЖЕСТВЕННИКА, СОСТАВЛЕННОГО ПЕЧОРСКИМ КНИЖНИКОМ И. С. МЯНДИНЫМ*
В статье рассматриваются особенности списков двух апокрифов - Хождения Ага-пия в рай и Сказания об апостоле Фоме, как он строил палаты для индийского царя, входящих в состав Торжественника, составленного известным печорским книжником второй половины XIX в. И. С. Мяндиным, выявляются приемы редактирования им древнерусского текста на основе сопоставления мяндинских списков с известными древнерусскими списками этих произведений. В приложении к статье публикуются списки рассмотренных апокрифов из усть-цилемского Торжественника.
Ключевые слова: старообрядческая литература, апокрифы, литературные переработки устьцилемских крестьян.
The article concerns the peculiarities of two apocrythical works records - «Agapy’s walkings to paradise» and «A legend about apostle Phoma». The paper also shows how Phoma built a palace for Indian tsar. These two works are included in the Book of «Triumphs» which was written by I.S.Myandin - the famous Pechora ’ s connoisseur of books (the 2nd half of the XIX th century). The article also regards his editing methods of old Russian texts. The author of this paper compares Myandin’ s records with famous old Russian records of the texts under consideration. The records of these apocrythical works from Ust-Tsilma Book of «Triumphs» are published in the supplement of this article.
Keywords: old believer literature, apocrythical records, Ust-Tsylma pesants' literary adaptations of Old Russian tales.
Одним из популярных видов средневековой литературы, активно читавшихся и переписывавшихся печорскими крестьянами, были апокрифы. «Репертуар апокрифов, сохранившихся в сборниках, - писал В.И. Малышев, характеризуя жанровый состав печорской книжности, - это один из ценнейших материалов для характеристики мировоззрения, настроений местного крестьянства XVII -нач. XX вв. ... Среди них есть очень исправные тексты, восходящие к XVII в. Некоторые апокрифы носят следы местных добавлений» [16, с. 34]. Привлекли апокрифы внимание и известного усть-цилемского книжника - переписчика ру-
Исследование проводилось при финансовой поддержке гранта РГНФ Темы и сюжеты древнерусской и старообрядческой литературы в осмыслении печорских крестьян № 1314-11002 а(р).
кописей и редактора средневековых сочинений И.С. Мяндина (1823-1894). В составе рукописного Торжественника, составленного Мяндиным (НБ СыктГУ, УЦ р. 46, электронная копия), который хранился в книжном собрании усть-цилемской наставницы Екатерины Ивановны Тороповой, а после ее смерти - у соседки Федосьи Семеновны Носовой [9, с. 52-57; 10], читаются несколько апокрифов, что было совсем не характерно для состава этого древнерусского сборника, имевшего достаточно устойчивый состав [23, 24, 25, 26]. Один из них - Сказание Афродитиана - изучен А.Г. Бобровым, исследовавшим и опубликовавшим и мяндинский список «Афродитиана» из усть-цилемского Торжественника [6; 7], «Видение Макария Египетского» издано нами, но еще не исследовано по списку Торжественника [11, с. 885-890], не исследован и не издан мяндинский список «Поучения от епистолии апостола Павла», являющегося одной их кратких редакций известного апокрифа «Павлово видение» (см. о нем: [27; 20]); другой печорский список этого сочинения исследован Ю.Н. Ильиной [14]. Еще два апокрифа - «Хождение Агапия в рай» и Повесть об апостоле Фоме, «како он строил полату индейскому царю», были рассмотрены в дипломном исследовании Е.П. Гаевой [13]. Некоторые итоги этого исследования и подготовленный нами совместно к изданию текст этих апокрифов и являются предметом данной публикации.
Апокрифическая Повесть об Агапии в Торжественнике читается на лл. 335341 и озаглавлена в рукописи «Повесть о свят^мъ отц^ Агапит^, како его Господь вв^де в рай во плоти».
«Хождение Агапия в рай» - один из древнейших славяно-русских апокрифов, датируемый XII-XIII вв. Сюжет Хождения является как бы развернутым ответом на слова Христа: «И иже не приимет креста своего и вослед мне не грядет, несть мене достоин» (Мф. 10, 38; 16, 24). Сюжетная схема Хождения внешне напоминает схему волшебной сказки, однако символический подтекст, скрытый в сюжете апокрифа, обнаруживает глубокий христианский смысл всех поступков героя. Экспозицией повествования служит рассказ о жизни Агапия до начала его путешествия: с юных лет Агапий проявляет себя как агиографический герой - он «из млада начатъ Бога коятися и заповеди его хранити» [19, с. 154]; в шестнадцать лет он уходит в монастырь, где в молитвах ищет ответ на вопрос, не дающий ему покоя: зачем люди оставляют свои дома, семьи, близких и идут вслед за Г осподом и какая награда ждет их за это?
Завязкой сюжета становится мотив таинственного небесного «гласа», который Агапий, став к тому времени уже игуменом монастыря, слышит и воспринимает как руководство к действию. Следуя ему, старец оставляет монастырь, после чего его ждет целый ряд приключений: плавание на лодке по морю, встреча с самим Христом и его 12-ю учениками, пребывание в раю, спасение моряков от голодной смерти и воскресение умершего мальчика. По словам О.А. Белобровой, «сюжет этого апокрифа имеет черты амбивалентности: интерес представляет не его учительная сторона, которой по существу и нет, а та цепь чудес, кото-
рые видит во время своих странствий и которые совершает сам Агапий» [3, с. 76].
В целом сюжет апокрифа носит кумулятивный характер, представляя собой цепь последовательно сменяющихся эпизодов, самым ярким из которых и наиболее эмоционально наполненным является описание рая, служащее своеобразным ответом на вопрос, который мучил Агапия - что получают те, кто следует за Господом. Развязкой сюжета можно считать эпизод, рисующий последнее чудесное вмешательство высших сил в судьбу Агапия, которого жители города, где он в конце повествования оказывается и совершает свои чудеса, не хотят отпускать - явившийся Агапию ангел выводит его из города и отправляет на поиски подходящего места, где он смог бы описать все увиденное и пережитое. Такое место вскоре находится, и Агапий поселяется в уединенном доме за высокими стенами, где есть все необходимое для жизни, и описывает там все свои приключения. Затем свою повесть он передает иерусалимскому патриарху, дабы тот раздал ее верующим в назидание. В эпилоге сообщается о том, что «блаженный» Агапий прожил в своем уединенном доме еще сорок лет и окончил свою жизнь с ломтем хлеба, который дал ему в раю Илья пророк.
Апокриф привлек внимание целого ряда исследователей своей образной системой. Многие мотивы его получили научный комментарий. Прежде всего, ученых привлек образ рая, созданный в апокрифе, являющийся одним из древнейших в русской письменности описаний этого сакрального места. «Автор пытается дать как можно более полную картину райского блаженства, - писала В.П. Адрианова-Перетц, - но еще не находит для этого таких ярких красок, какими, например, располагали авторы описаний адских мучений» [1, с.83]. Материал «Хождения», по мнению М.В. Рождественской, дает представление о неординарном видении древними жителями Киевской Руси загробного бытия как жизни в потустороннем мире [2, с.8]. Рай апокрифа об Агапии - это чудесный сад за высокими стенами, делающими его труднодоступным. Он полон чудных плодов и цветов, прекрасных неземных птиц. Попасть туда могут, согласно «Хождению», лишь души праведников - людей, которые при жизни действительно служили Богу. Они-то и приобретают в раю определенную зримую форму в виде произрастающих плодов, цветов, чудесных птиц и даже незаметных травинок. Описание Рая в «Хождении» Агапия и описание ада в другом апокрифе - «Хождении Богородицы по мукам» - составляют своеобразный диптих: в одном внимание сфокусировано на описании райской жизни, в другом - адских мучений, ожидающих грешника после смерти.
Отмечали исследователи и аллегоричность «Хождения Агапия». Так, В.В. Мильков пишет, что «Хождение в рай» можно понимать как аллегорию райской жизни на земле. В этом случае текст апокрифа не будет содержать отступлений от канонических представлений и может восприниматься как просто художественное повествование. Именно так его могли воспринимать в монашеской среде, что обеспечило ему такую «живучесть» [18, с.67].
Чудесный орел, сопровождавший Агапия в течение трех дней его путешествия, как отмечает В.В. Мильков, - это одно из нескольких аллегорических воплощений Христа. В контексте апокрифа этот синкретический образ воспринимается преимущественно в мифологическом смысле. Если в ветхозаветных текстах орел символизирует мощь и божественную любовь, а в новозаветной традиции является символом евангелиста Иоанна, то в апокрифе этот божественный посланец обеспечивает связь с иным миром, в данном случае - с раем [Там же, с. 70]. Апокрифические функции орла-посредника сопоставимы также с распространенным в Древней Руси представлением о том, что птицы могут достигнуть Ирия - заморской райской страны [Там же, с. 72]. Еще одним воплощением Христа в «Хождении» является юный отрок, беседующий с Агапием из корабля, внезапно представшего взору старца, приведенного чудесным орлом на берег моря. Отрок обнаруживает чудесное знание всей жизни Агапия, знает всех его подопечных в монастыре.
Легко узнаваем мифологический мотив плавания Агапия по морю, восходящий к сюжету о переправе умерших в иной мир при помощи лодки Харона - перевозчика через реки подземного царства.
В раю Агапия сопровождает пророк Илья, охраняющий райские врата. Он дает старцу отведать чудесного неоскудевающего хлеба. Это символ спасительного причастия, символ евангельского учения [18, с. 78]. Мотив чудесного хлеба присутствует и в эпизоде исцеления Агапием после того, как он покинул рай, моряков, умиравших с голода на своем корабле. Старцу четырьмя ломтями удается накормить двенадцать человек, после чего хлеб чудесным образом вновь становится целым. Этот мотив непосредственно перекликается с евангельским мотивом преломления хлебов, когда Христос накормил пятью кусками хлеба и двумя рыбками большое количество людей (Лк. 14:17). Покинув рай и поселившись в уединении, Агапий питается только этим райским хлебом, что в символическом плане означает монастырское затворничество и совершаемое там регулярно причащение, приобщающее к жизни вечной.
«Хождение Агапия» имело впоследствии силу документа. Об этом свидетельствует «Послание новгородского архиепископа Василия Калики тверскому епископу Федору»: когда во второй половине XIV в. в Твери остро обсуждался вопрос о рае «мысленном» и рае «земном» в связи с распространившимися там ересями, в качестве доказательства Василий Калика привел в пример и «самовидца» старца Агапия [4].
Мы сопоставили мяндинский список Повести с ранним списком (XII-XIII вв.) из Успенского сборника [22. С. 466-473] - далее У и списком нач. XVIII в. ИРЛИ, собр. Перетца, № 500, л. 297-310 об. - далее П (перевод апокрифа по этому списку, сделанный М.В. Рождественской, см. [2, с. 173-178], а также привлекли еще ряд списков XII-XIX вв.: РНБ, Кир.-Белоз. собр., № 90/1167 (XVII в.), л. 136-156 об.; РНБ, собр. ОЛДП. Q.234 (перв. пол. XVII в.), л. 213 об.-225; ИРЛИ, Латгальское собр., № 162 (XIX в.), л. 305 об.-318 об. Сопоставительный анализ показал, что в мяндинской версии апокрифа фабула более ранних списков не
сильно изменена, событийная канва осталась прежней и все основные перипетии приключений Агапия сохранены. По набору тематических мотивов список Мян-дина сближается со списком П XVIII в.: как и в этом списке, у Мяндина добавлено сообщение о том, что Агапий в монастыре построил церковь Всемилостивому Спасу, отсутствующее в списке У, и опущен целый ряд мотивов, входящих в фабулу апокрифа по списку У: диалог Агапия с отроком, намекающим ему, что он (отрок) - Господь; описание деревьев, растений и птиц в раю; объяснение Господом Агапию, что это он являлся Агапию в образе отрока и орла и его голос слышал Агапий в начале своего путешествия. Но в списке Мяндина мы выявили и ряд отличий как от раннего Успенского списка, так и от списка Перетца, свидетельствующих о редакторской работе печорского книжника.
Уже само заглавие «Хождения» в списке Мяндина отличается от заглавий и в списке У, и в списке П.
У
Съказание отца нашего Агапия, чего ради оставляют роды и домы своя, и жены, и дети, и въземше крьст идут въ следъ господа, яко же Евангелие велитъ
П Торжественник
Житие и подви- Повесть о святым отц^
зи преподобного Агапий, како его Г осподь отца нашего вв^де в рай во плоти
Агапия чудотворца
Как видим, каждое из названий делает акцент на том, что для автора явилось главным. В У это рассказ о том, как Агапий нашел ответ на свои вопросы к Богу; в списке П акцент делается на личности героя, сближающегося с героями житий, на его духовных исканиях и чудесах; в списке «Торжественника», как гласит заглавие, перед нами «повесть», главным сюжетным событием которой является введение героя в рай «во плоти». Подобное переосмысление Мяндиным жанра источника уже отмечалось исследователями. Также печорским книжником было изменено заглавие апокрифа «Сказание Афродитиана» на «Повесть Афродитиана историка...». А.Г. Бобров объясняет это тем, что «жанр апокрифа в восприятии редактора оказывается близок жанру тех повестей (о Басарге, о царе Аггее, о царице и львице и др.), которые переделывал И.С. Мяндин» [7, с.33].
В экспозиции «Хождения» Агапия у Мяндина отсутствует сюжетообразующий в основной редакции апокрифа вопрос, мучивший героя, - о причинах, по которым люди следуют за Господом, оставив своих близких. Скорее всего, это было достаточно механическое сокращение, так как дальнейший текст мяндин-ской редакции свидетельствует о какой-то просьбе героя к Богу. Но в результате этого сокращения текст для читателя приобретает иное - провиденциальное -звучание: Агапий, не задающий у Мяндина никаких вопросов, отправляется в путешествие не вследствие удовлетворения Богом его просьб, которые он «день и нощь» обращал к Богу в молитвах, а по промыслу самого Бога, пожелавшего показать своему праведнику, который не только жил в монастыре «много постяся и моляся», но и «церковь устрои Всемилостивому Спасу», райский сад и его обитателей.
В описании начала путешествия Агапия, когда он следует за орлом, посланцем Господа, список Мяндина близок к списку П. Однако Мяндин показательно преобразовал время путешествия Агапия, сократив его с тридцати трех дней до трех дней и трех ночей. В этом с очевидностью прослеживается фольклорная традиция, что характерно и для других его литературных переработок (см. например, первую мяндинскую редакцию Троянских сказаний, в которой появляются такие образы, как «заповедный меч» Язона, перстень-талисман, который помог ему открыть волшебный сундук с сокровищем [21, с.233]; Повесть о Тимофее Владимирском, заканчивающуюся сказочным финалом [9, с.135-136].
Отметим также и одно характерное дополнение, которое Мяндин внес в ту часть Хождения, которая передает подробные указания Г оспода, как Агапию добраться до рая. В списке У речь идет только о рае как чудесном городе, в П появляется упоминание и об аде, где «врата суть медная и огнь страшный палить», Мяндин же это краткое упоминание развертывает: «Зде ко два места: едино, одесную, - светъ неизреченный и рай кожий, мзда праведным; л другое, ошую, - ад и мука вечная и гроза неисповедимая, уготованая дияволу и грешником, подобным ему, тамо ко студ и огнь срашный немилостивым и сквернителем« (л. 337-337 об.). Это дополнение вполне органично для книжни-ка-старообрядца, в сознании которого эта бинарная оппозиция - ада и рая - всегда присутствовала.
Источник некоторых вставок, сделанных Мяндиным, легко определяется. Так, в рассказ о рае перед описанием образа Спаса Мяндин вводит и описание Божьего престола, близкое к тексту Апокалипсиса (Откр. 4: 2-3): «Посреде же древ техъ уготованы кыша 12 престоловъ, украшенных златом и камением драгим, и посреде ихъ единъ престолъ превыше вс^хъ, преодеянъ багряницею червленною. Окрест же его стояху херувими и серафими и множество ангелъ и архангелъ, непрестанно славяще Бога в трех лиц^хъ» (л. 338 об.-339).
Еще одним элементом, добавленным И.С. Мяндиным, стали слова пророка Ильи, обращенные к Агапию перед тем, как он должен был покинуть пределы рая. Илья дает Агапию кусочек чудесного хлеба со словами, отсутствующими и в списке У, и в списке П.: «Поиди, старче Агапие, во вселенную и неси полхлека, и повеждь християномъ славу Божию и тамо уготованная благая праведнымъ, такожде и грешнымъ страшныя и грозныя муки, да разум^вше, останутъ зло творити« (л. 340).
Эти слова пророка Ильи служат у Мяндина мотивировкой предпринятого им по повелению Божьему путешествия: Господь послал Агапия на поиски рая, чтобы, увидев эту чудесную страну, старец мог рассказывать о ней другим, тем самым давая надежду верующим и наставляя грешников. Таким образом, сюжетная мотивировка хождения Агапия в списках У и П - поиски ответа на вопрос, зачем надо следовать за Христом, заменяется у Мяндина другой, по-видимому, более убедительной для печорского книжника.
Таким образом, сопоставительный анализ показал, что и текст известного апокрифа подвергся печорским книжником стилистической обработке, которая в ряде случаев привела к смещению акцентов в повествовании.
Обратимся далее ко второму апокрифу, включенному Мяндиным в свой Торжественник, - Сказанию об апостоле Фоме. Оно читается на лл. 341 об.-350 и озаглавлено здесь «Повесть и даяние святаго апостола Фомы, како онъ строилъ полату индийскому царю». Этот апокриф восходит к сирийскому по происхождению памятнику «Деяния Иуды Фомы апостола» («Деяние второе, когда пришел Фома апостол в Индию и построил дворец для царя на небесах» -см. перевод на современный русский язык сирийского текста [17, с. 165-172]; см. также изд.: [15, с.УП-XXI, 111-118]). Апокриф представляет собой занимательный рассказ, со множеством деталей и подробностей повествующий о том, как один из апостолов Христа - Фома, не хотевший отправляться в Индию по жребию, брошенному апостолами, чтобы выбрать страну для своей проповеднической деятельности, все же попал туда и построил для индийского царя роскошный дворец, но не на земле, а в небесном мире. По ходу сюжета Фома совершает чудеса, с каждым разом все более впечатляющие, но всегда в них прослеживается элемент провиденциальности: через апостола действует Господь. Порой Фома даже не знает, что изменил чью-то жизнь. Так, например, происходит с дочерью царя и ее женихом, когда Господь, не посвящая в это Фому, творит чудо: Христос является молодым в образе апостола и призывает их к духовному браку. За одну ночь из язычников юноша и девушка становятся христианами.
Древнейший славянский список апокрифа (XIV в.), озаглавленный «Деяние святого апостола Фомы во Индии, каку полату созда цареви», находится в составе сборника Чудова монастыря (см. изд [5, с.67-71]. Апокриф читается также в составе Великих Миней Четьих митрополита Макария под 5 октября [8, с.815-822]. Текстологическое изучение списка И.С. Мяндина из Торжественника в сопоставлении с двумя этими списками показало, что, сохранив фабулу апокрифа почти без изменений, печорский книжник лишь произвел ряд сокращений (опущены или сокращены такие мотивы, как проповедь Господа и благословление им молодоженов, молитва Фомы), ввел в повествование эпилог, рассказывающий о том, что после смерти души царя и его брата вселяются в возведенные Фомой небесные «палаты», и о дальнейшей судьбе Фомы - его проповедях в других странах и мучительной смерти. Есть и ряд других, более мелких вставок, характерных для редакторской работы И.С. Мяндина.
Таким образом, работа печорского книжника над текстом двух апокрифов, включенных им в состав оригинального по составу Торжественника наряду с собственными переделками нескольких повестей, свидетельствует о том, что эти апокрифические произведения воспринимались Мяндиным как повести с занимательным сюжетом, которые он отредактировал с помощью привычных для него редакторских приемов и усиления провиденциального звучания текста.
В Приложении мы публикуем списки рассмотренных апокрифов по спискам Торжественника из собрания Е.И. Тороповой.
ХОЖДЕНИЕ АГАПИЯ В РАЙ
Повесть о свят^мъ отц^Агапи^, како его Господь eehde в рай во плоти
Сей преподобный отецъ нашъ Агапий змлада Бога возлюби и с младых л^тъ по-стрижеся во иноческий чинъ 15 л^тъ. И пожив в монастыри много л^тъ, иже сам возви-же, и церковь устрои Всемилостивому Спасу, и потом бысть игумен в том монастыри. И много постяся и моляся Г осподу Богу, и дондеже Г осподь услыша моление раба своего и посла к нему ангела своего во образ^ св^тл^, иже и пришедъ к нему в к^лию в 3 часу нощи. И глагола ему: «Востани, Агапие, от одра своего». И абие возбудися старецъ от сна своего. И рече ему ангелъ Господень: «Услышана // (л. 335 об.) бысть молитва твоя пред Богомъ, и посланъ азъ к теб^, да поставиши вместо себя игуменом. И наутрие сви-тающю дню остави монастырь свой. По утренном п^нии изыди из манастыря вн^ вратъ и узриши на воздус^ орла летяща, и гряди всл^дъ его». И се рекъ ангелъ Господень, не-видимъ бысть.
Преподобный же, воставъ от одра своего, з^ло дивися таковому видению. И по утренном п^нии призвавъ братию и возвести имъ явление ангела Г осподня. И едва умоли остатися единому от братии игуменом. И благослови вс^х, и изыде вн^ вратъ.
И возр^ очима гор^, и абие вид^ орла велика, летяща по воздуху пред нимъ к востоку. Агапий же иде всл^дъ орла. И иде путемъ 3 дни и 3 нощи // (л. 336) и прииде на край моря. Орелъ же полет^ за море. Преподобный же остася на брегу, зря с^мо и отва-мо, и вид^ одесную страну змии многи страшны и львы рыкающия. Такоже и ошую ih же страшилища свитающия, якоже ужаснутися преподобному и начат молитися Господу Богу со слезами, дабы явилъ ему Г осподь пещеру, гд^ бы ему скрытися от лютыхъ сихъ зверей. И абие явися ему пещера, и вниде в ню, и пребысть в ней 3 часа, моляся Богу со слезами. И узр^ на мор^, и вид^ малъ кораблецъ плавающь и приста ко брегу, ид^же б^ Агапий. И в немъ с^дяща два юноши светлы: единъ на корм^, а другаго гребуща, посреди же ихъ с^дяше младъ отрокъ, благообразенъ з^ло. Отрокъ же узр^ старца на брегу // (л. 336 об.), глагола ему: «Что, старче Агапие, зд^ твориши и почто прииде с^мо, и кто тя приведе?» Агапий же, чудяся з^ло, что младый отрокъ именемъ его нарицая, Агапий же вся поряду повода, яже от ангельскаго явления и до корабля. Отрокъ же повел^ ему с^сти в кораблецъ близъ себ^ и мало опочинути от путнаго шествия. Преподобный же вшедъ в кораблецъ и почи мало.
И абие воспрянувъ от сна, и узр^ себ^ на друзей стран^ моря вскрай брега лежаща. И ту древеса многа различна со многими плодами цв^туща, и ягодичия, и гроздия. Агапий же вземъ един гроздъ, и яде, и насытися. И поид^ в путь свой посреди дивныихъ т^хъ древесъ, и узр^ малу стезицу, и иде по ней. И вид^ древеса красн^йша, // (л. 337) паче первыхъ, со многими различными плодами, и от нихъ благоухание исходяща, и многими араматы цв^туща. И св^тъ неизреченный осияющь во всю вселенную. И тамо никогда не бысть нощи, но всегда день немерцающий и св^тъ неизреченный.
И прииде на м^сто непроходимое, ид^же н^цыи с^дяще на колесницахъ, и возр^ к востоку, и вид^ грядущихъ к нему 12 мужей и посреди ихъ единаго мужа, страшна з^ло и велика, и власы долз^ имуща. Агапитъ же ницъ поклонися ему со страхом многим и рече ему: «Владыко Господи, не могу зр^ти на теб^, яко мноз^мъ страхомъ одержим
есмь». Страшный же онъ мужь возва его, глаголя: «Востани, старче Агапие, от земли, не бойся. Прииди семо и возвести ми о семъ, како прииде зде и кто // (л. 337 об.) тя приве-де». Отвещавъ же Агапий и рече: «Господи, не могу азъ, окаянный, вещати, како при-идохъ, ниже зрети на светлость лица твоего и красоты сихъ местъ красныхъ». Страшный же онъ мужь рече ему: «Агапие, человекъ во плоти семо не можетъ внити, зде бо два места: едино, одеснуюд, - светъ неизреченный и рай Божий, мзда праведнымъ; а другое, ошуюе, - адъ и мука вечная и гроза неисповедимая, уготованая дияволу и грешником, подобным ему; тамо бо студь и огнь страшный немилостивым и скверните-лем. Но ты, старче, поиди одесную страну пополудни стезицею малою, и егда доидешь, узриши тамо градъ, от драгаго камени сотворенъ, и многоценнаго бисеру светящь от него, яко лучи солнечныя. И подле стены тоя поиди // (л. 338) и узриши тамо оконце мало, и сотвори молитву, и отверзетъ ти мужь страшенъ, именем Илия. И моли его, дабы тя пустилъ во градъ». И се рек страшный оный мужь ко Агапию и отиде в путь свой со 12-ю мужи.
Преподобный же Агапий воставъ от земли и поиде в путь свой, идеже сказа Господь. И иде многое время и узре оный прекрасный градъ, от драгихъ камений сотвореный и светящеся, яко солнце. Высота тому неизреченная, яко не мощно человеку высоты дозрети. Егда же доиде до оконца и сотвори молитву, и отверзе ему оконце мужь старъ, иже Иилия нарицается, и рече ко Агапию страшным гласом: «Почто семо прииде, и кто тя приведе зде? Ибо человекъ во плоти зде не можетъ внити». Отвеща Агапий ко Илии, рече: // (л. 338 об.) «О великий пророче Божий Илие, призри на мя, грhшнаго старца, ибо и сам ты с плотию взятъ еси вихремъ на небо. Но введи мя во градъ сий». И поведа ему Агапий все поряду, како Господь посла его до зде и прочее. Тогда Илия приемъ Агапия за руку, и введе и во градъ, и показа ему прежде реченныя прекрасныя места и различ-ныя красоты, древъ и садовия, полаты дивныя, и птицы райския. Посреде же древ техъ уготованы быша 12 престоловъ, украшенных златом и камением драгим, и посреде ихъ единъ престолъ превыше всехъ, преодеянъ багряницею червленною. Окрестъ же его стояху херувими и серафими и множество ангелъ и архангелъ, непрестанно славяще Бога в трехъ лицехъ. С восточную же страну узре образъ Господа нашего Исуса Христа, ве-лий страшен // (л. 339) зело, лучи испущая паче солнца сияюща, яко не мощно человеку зрети на него. И рече Илия: «Не ужасайся, Агапие, сей будетъ судити живых и мертвыхъ и комуждо воздастъ по делом его». И посем показа Илия кладезь великъ, украшен златом, а в немъ вода бела, яко млеко. И даде Илия тому старцу воды испити, Агапий же, испивъ тоя воды, возвеселися и забывъ всю свою печаль. И рече Илия ко Агапию: «От сего кладезя напоитъ Господь праведныя души».
И поведе Илия Агапия внутрь града, и показа ему райския места и прекрасныя древа со многоразличными плодами, и цветы, и овощиями. Посреде же древесъ тех угото-ванъ столъ великъ, на столе уготована трапеза с предложенными хлебы. Илия же вземъ единъ от хлеба и даде Агапию, и ядше, насытишася. // (л. 339 об.) И рече Агапий ко Илии: «Человече Божии, даждь ми зде мало места, хотя во единомъ угле да живу». Отвеща Илия: «Бе[з] воли Божии зде человекъ во плоти не можетъ жити». И отреза Илия полъхлеба и даде Агапию, и положи в мантию, и рече ему: «Поиди, старче Агапие, во вселенную и неси полхлеба, и повеждь християномъ славу Божию и тамо уготован-
д Приписано на поле е Приписано на поле
ная благая праведнымъ, такожде и грешнымъ страшныя и грозныя муки, да разумевше, останутъ зло творити». И вопроси Агапий Илию показати ему путь во вселенную. Ага-пий же падъ, поклонися Илии до земли, и вземъ благословение, и поиде в путь свой, ра-дуяся и дивяся, яко такова видения сподобилъ его Г осподь.
И прииде вскрай моря, и ста близъ моря, и нача помышляти, како бы ему // (л. 340) возможно преити море. И по часе некоемъ узре корабль плавающь великъ, и приплы ко брегу, идеже Агапий стояше. Онъ же возрадовася зело и вниде в корабль. И виде множество человекъ мертвых, яко до 200, и два живы точию. Агапий же вопроси оных дву человекъ живых: «Откуду есте и камо грядете?» Они же отвещаша: «Из Ерусалима града купцы, куплю творяще. И се уже пять на десять летъ плаваемъ по сему морю и не мо-жемъ себе истиннаго пути обрасти, еже бы возвратитися во свою землю. Се уже и дружина наша вся изомроша от гладу». Преподобный же дивися сему и вземъ от хлеба рай-скаго и отреза малъ кусъ, и даде живымъ, и они узрдравишася, и помаза темъ же хлебомъ мертвымъ, и тии вси воскреснуша. И бысть в том корабли // (л. 340 об.) радость велика, и тако прославиша Бога, прославляющаго своя угодники. Преподобный же Агапий, воздевъ очи на небо, и помолися Богу о плавании благополучьнемъ, и абие поплы корабль по морю темъ ветром ис того немерцающаго света в другий светъ, где узреша солнце, луну и звезды.
И приплыша ко граду Иерусалиму. Людие сея страны вси изыдоша в сретение старца. Во граде же томъ многоразличными скорбьми преподобный Агапий исцели темъ же хлебом. И потом изыде из града того, не хотя славим быти от человекъ. И прииде на край моря, и дошедъ некоторый каменныя горы. И виде в ней уготована пещера повелением Божиимъ, и вселися в ню. И тако трудися в ней 15 летъ постом и молитвами день и нощь. И потом впаде в недугъ // (л. 341) телесный и мало поболевъ и предаде в руце душю Г осподеви. И исполнися пещера та благоухания.
По преставлении же святаго Агапия приидоша до пещеры тоя два юноши некия, ловъ творяху зверей, и узреша: мощи святаго на одре лежаху и хартию в руце держа-ша, и от тела лучи испущая. И ужасошася, и скоро шедше, поведаша во граде вся, яже видеша. Такоже и патриарху. Иерусалимский же патриархъ слышавъ и абие поиде до пещеры со всемъ соборомъ. И виде тело святаго, святящеся и хартию в руце держаше. И приникъ облобызаша мощи его, и тако приим хартию и прочетше, како Агапий быв во плоти в раю и какия творяше чюдеса. И тако отпевше надгробная, погребоша мощи святого, славяща Отца и Сына и Святаго Духа // (л. 341 об.).
(НБ СыктГУ. УЦ р. 46, электронная копия, л. 335 - 341)
ПОВЕСТЬ О Б АПОСТОЛЕ ФОМЕ,
КАК ОН СТРОИЛ ПАЛАТУ ИНДИЙСКОМУ ЦАРЮ
Повесть и даяние святаго апостола Фомы, како онъ строилъ полату индийскому царю
Октября 6 дняа. Во времена проповеди святыхъ апостолъ, егда святии апостоли во Иерусалиме меташа жребий, кому куда ити проповедати слово Божие, случися Фоме жребий в страну Индийскую учити заблужъдшия люди. Фома же не хотяше ити тамо, зане люди идолопоклонницы, жестоцы нравомъ и образомъ. И абие явися ему Г осподь во сне нощию, глаголя: «Не бойся, Фомо, благодать моя с тобою есть. Поиди! Азъ тя наставлю тамо без труда». Онъ же еще не послушаше.
И абие прииде от Индеи купецъ, именемъ Авванъ, посланъ от царя Г унгафора купи-ти древод^ля или зиждника. Господь же рече // (л. 342) купцу Аввану: «Хощеши ли ку-пити древоделю?» Онъ же рече ему: «Ей, Господи». И Господь глагола ему: «Имамъ древод^ля хитра, да ти продамъ и». И показа ему изъдалеча апостола Фому и совеща с нимъ. И взя Господь от купца Аввана 10 щлягъ сребра и написа куплю его сице: «Азъ Исусъ, сынъ Иосифовъ, от Вифлиемския веси Июдеи, продаю ти жидовина именемъ Фому, купче Авване, человека моего раба».
По окончании купчей приведе Господь Фому ко Аввану купцу и вда ему. И вопроси Авванъ: «Знаеши ли своего Г оспода?» И рече Фома: «Сей есть Г осподь мой», показа на Исуса. И рече Авванъ: «Азъ купихъ тя у него». Фома же молчаше. Наутрии же, помолив-ся Господеви, рече: «Воля твоя буди». И иде ко Аввану купцу, ничтоже с собою нося, токмо цену свою, вдастъ бо ему Господь // (л. 342 об.), рекъ ему: «Благодать бо моя буди с тобою».
Влезшима же има в корабль, вопроси апостола Авванъ, глаголя: «Кое дело умееши?» И рече апостолъ: «Древом убо - рала, хомоты, колеса, корабли, весла, кормила; камениемъ же - столбы, церкви, домы царския». Тогда Авванъ с радостию рече: «Азъ такова зиждица давно ищу».
Бывшу же ветру добру, доплыша же града единаго, веселящеся, индийская земли именемъ Мадрохъ. Влезшима же има во градъ и слышаху гласъ мусикийскъ и арханъ, и свирелей. Фома же вопрошаше, глаголя: «Что убо вопль веселия сего сущий во граде семъ?» Глаголаша же ему, яко царь хощетъ дщерь свою вдати браку, да того ради веселие се бысть. Царь же посла проповедники, глаголя // (л. 343), да вси соберутся во граде и во окрестныхъ местехъ на бракъ, богатии и нищии, раби и страннии. Аще ли кто слы-шавъ и не приидетъ на бракъ, повиненъ есть царьскому суду.
Глагола же Авванъ Фоме: «Поидеве к царю на сий бракъ, да не разгневается царь, паче же и странна суща». Обитаста же в гостиннице, и мало почивше, приидоста на бракъ. Апостолъ же единъ сый от обою на 10, посреди же всехъ возлеже, и вси на нь взираху, яко на странна и чюжеземца, бяше бо и зраком красенъ. Вечерявшимъ же всемъ и веселящимся, Фома же никакоже вкуси с ними. Возлежащии же глаголаху ему: «Ты почто прииде семо не ядый, ни пия?» Апостолъ же отвеща к нимъ, глаголя: «Азъ, братие, не ядения ради ни пития приидохъ семо, но царскую /(л. 343 об.) волю исполняю, якоже и проповедницы возвещаютъ: аще кто не приидетъ, повиненъ есть суду царьскому».
а Написано на поле
Вечерявшимъ же все^мъ овии главу помазываюху, а друзии браду, инии же иная м^ста. Апостолъ ся по темени помаза, и по сердцу, и по нозр^ма, и в^нецъ мурсиновъ на главу си возложивъ, и трость сурову в руц^ си держаше. Ту же хождаше и свир^льникъ н^кий. Прииде же близъ апостола, свиряя над главою его. Оному же зрящу на землю, и един от чванчий пришедъ, зауши апостола, рекъ: «Прииде на веселие, н^ подобаетъ с^товати и зр^ти долу, но с пирующими веселитися». Возр^въ же апостолъ на нь и глагола ему: «Г осподь мой да оставитъ ти в будущий в^къ, а в сий да покажет ти чюдо: рука твоя, заушившая мя, да узрю псы влачиму». И нача п^ти // (л. 344) елико часъ единъ. Егда же преста, на нь вси взираху, не разум^юще глаголемыхъ имъ, но видяху зракъ его измененъ. Свир^льникъ же все сие разум^ и отступль от него, ин^мъ свиряше. Егда преставъ, вс^мъ свиряя, противу ему с^де, взираше на нь, когда отидетъ от пира: возлюби бо его, яко своего си землянина. Чванчий же, заушивый апостола, изыде на сту-денец почерпсти воды, и улучися ту быти льву, иже изл^зъ, порази и, и растеза его на уды, отиде. Тогда пришедши пси и вземше уды его. Единъ же песъ похвативъ десную его руку и внесе посреди пирующихъ. Они же вид^ша, убояшася и глаголаху: «Кто погибе от насъ?» Потом уразум^ша, яко чванчий, бивший апостола, того бо есть рука. Абие же свир^льникъ оный сломлъ // (л. 344 об.) вся свирели и пред ногама апостола поверже, глаголя вс^мъ: «Братия моя, сей человекъ или Богъ есть, или апостолъ Божий. Азъ бо слышахъ его жидовскимъ языкомъ рекша чванчию: «Узримъ руку, заушившую мя, псомъ влекому». И еже рече, збысться нын^, яко же нын^ видимъ». Овии же яша в^ру свир^льнику, овии же не яша.
Слышавъ же царь таковая, пришедъ, глагола апостолу: «Прииди со мною, да помо-лишися за дщерь мою, яко единочада ми есть, днесь бо отдаю мужеви». И поемъ, введе в чертог. Апостолъ же помолися и, утвердив и, изыде, рекъ има: «Миръ Господень и благодать да будетъ с вами». И иде в путь свой. Вс^мъ изл^зшимъ, и женихъ запону чер-тожную извлече да и невесту введетъ к себ^. И вид^ подобна Фом^ стояща и бес^дующа с невестою // (л. 345), и глагола к нему: «Не первие ли вс^хъ изыде, то како обр^теся зд^?» И рече Господь к нему: «Азъ н^сть Фома, но братъ его есмь азъ». И с^дъ, начатъ учити и глаголати: «Помяните, чада моя, еже брат мой б^с^дова с вами, разумейте глаголы его и соблюдите, и избавлени будета от всякаго тления», и прочее. И тако поучивъ я Господь и изыде.
Слышавъ же юноша и отроковица, в^роваста в Господа Исуса Христа и быста всю нощь никако же уснувше. Воутрии же вниде царь в чертогъ и вид^ невесту непокровен-нымъ лицемъ с^дящу. И рече царь: «Почто тако с^диши, яко бо много л^тъ поживъ с му-жемъ своим?» И рече царю дщи: «Воистинну, отче, во мноз^й любви есв^. И Г осподу нашему молив^ся, яко покровъ студа отят Господь от мене, зане иному браку сочетаны бысть // (л. 345 об.)». Тако же и юноша рече: «Хвалю тя, Господи Исусе Христе, явивыйся намъ, страннымъ рабомъ твоимъ, свобождей мя от временныхъ». Си словеса слышавъ царь, растерза ризы своя, вопия и рече: «Шедше, приведите ми лестца онаго, азъ бо своима руками погублю и. Аще кто приведетъ ми и спасетъ дщерь мою, что же проситъ, дамъ ему». Шедше же посланнии, обходиста всю землю ту и не обр^тоша и. Юноша же оныя по времени слышавше, яко апостол во Индии учитъ, и шедше, прияша от него баню крещения во имя Отца и Сына и Святаго Духа, и благодатию Божиею просвещени бывше.
Егда же апостолъ прииде во Индию со Авваном купцемъ, и возв^стиша о зиждниц^. Слышав же царь, возрадовася и повел^ внити Фом^. И вопроси его царь: «Кое (л. 346) д^ло ум^еши в зиждев^?» Отв^шавъ Фома: «Древомъ убо - рала, и колеса, весла, и ко-
рабли, кормила; камениемъ же - столпы, церкви, дворы царския». Царь же радости ис-полнися, рекъ: «Азъ такова хитреца требую, ибо азъ хощу полату во Ефесе сотворити краснейшу. Можеши ли ю управити?» И апостолъ обещася. Царь же поемъ и и много беседова о здании полаты. Фома же начерта царю всё строение полаты хитро, яко диви-тися царю. И приидоша на место, идеже хотяше полату здати, и глагола царь: «На семъ месте хощу!» Рече же апостолъ: «И место подобно есть на создание и зело полезно, ибо воду имея изобильну». И рече царь: «Начни и ныне». Онъ же рече: «Ныне не могу, царю, ибо строити полату от новаго месяца и до того же». Отвеща царь: «Всякое // (л. 346 об.) здание в лете зиждется, а ты в зиме хощеши начати». Рече же апостолъ: «Тако подобаетъ, царю, дабы здание прочнее сотворити, а ты можеши ныне поити во свой градъ». Тогда царь моли апостола начертание сотворити по земли основание полаты. Взем же апостолъ трость, нача творити начертание и меру полаты: оконца бо на вос-токъ, света ради, а двери на западъ, хлебницу на югъ, а водовождю на северъ. Видевъ же царь образъ, похвали и рече: «Поистинне, отче, хитръ еси, и подобаетъ ти нынгё ца-реви служити». И оставлъ ему злата много и отиде. И на всяко время посылаше емуб злато, и сребро, и брашно обильно. Апостолъ же, обхождаше вся грады, раздавая требую-щимъ царево злато и сребро. Царь же ув^д^ти // (л. 347) хотя, аще создана бысть полата. И посла ему наречие апостолъ: «Полата создана уже бысть, точию недостало злата на покровъ ея». И абие царь Мамер и злата много и сребра посла ко апостолу, рече, дабы краснейши кровь полаты соверши и писаниемъ подтверди. Приимъ же апостолъ злато царево, руце воздевъ на небо и рече: «Хвалю тя, Г осподи Исусе Христе, яко имиже веси судбами, приводиши человеки ко спасению!»
По времени же мнозе прииде во градъ царь, вопрошая о полате други своя: аще создалъ есть и каковы красоты. Отвещаша к нему и глаголаху: «Не точию не создалъ, но и злато твое и сребро раздая все нищимъ. Еще же и иного Бога проповедуетъ и чюдеса некая творитъ во имя Бога своего: мертвеца воставляет, хромыя и слепыя целитъ, бесы отгонит. Ходитъ же // (л. 347 об.) во единой ризе, ядь же его - хлебъ и вода. Еда волхъ, еда апостолъ Божий, яко знамения елика творитъ со властию многою, тако же и постится часто».
Слышавъ же сия царь, руками бия и исполнися ярости, и повеле привести апостола. И яко прииде, рече ему царь: «Создахъ ли еси ми полату?» И отвеща Фома: «Создалъ, царю». И рече царь: «Поидема, да видимъ ея доброту». И рече Фома: «Мне мнитмися, яко в сем житии видети тоя полаты не можеши, а когда от жития сего изыдеши, тогда в ню вселишися». Царь же разгневася на обою и повеле купца Аввана и апостола в темницу воврещи, дондеже увесть, куда дано царево злато, и тогда обою лютейшей смерти предасть. Апостолъ же радъ бывъ и купца т^шаше, глаголя: «Не буди // (л. 348) печа-ленъ, брате. Веруй ми, яко не токмо скоро свободимся от темница, но и чести велицей сподобимся от царя». Купецъ же укаряя апостола яко обольстителя, и его ради смерть приимет. Фома же уверяя не скорбута, но радоватися.
В ту же нощь царевъ братъ от печали, приключьшияся цареви, в болезнь впаде и призва брата своего, царя, и глагола ему: «Азъ, твоея ради печали стуживъси, умираю. И упокой ми тело». Царь же обещался брату, драгоценною порфирою обвивъ, положити. И абие из тела душа его отлучися. В той часъ поемшу душю царева брата ангели и не-соша ю в райская места, показываху ей праведных жилища. И яко достигоша той пола-
б Написано над строкой
ты, которую Фома созда царю, и вопросиша ю ангели Божии, в коемъ мЯстЯ хощетъ жи-ти // (л. 348 об.). И отвЯща душа, рече к нимъ, показав едину из полатъ: «Молютися, гос-подие мои, в сей полатЯ, аще волита ми, во едином углу жити хощу». Рекоша же ей свя-тии ангели: «Ту не можеши жити: та бо брата твоего есть, юже созда странный онъ Фома». ОтвЯщавъ же душа тако ангелом Божиимъ: «То не дЯйта ми, но возвратита ми, мо-люся вамъ, господия моя, в миръ, и азъ искуплю от него, не вЯсть бо онъ доброты тоя полаты». И абие испустиша душю ангели Божии, и прииде в тЯло, и оживе.
И воставъ, глагола ко своимъ: «Шедше, призовите ми брата моего, царя, да испрошу у него нЯкое прошение». И яко возвЯстиша царю о братЯ ожившемъ, скоро иде с радо-стию. И пришедъ, облобыза его. И рече братъ ко царю: «ВЯдЯ, яко аще быхъ просилъ у тебЯ, брате // (л. 349) мой любезный, аще бы просилъ быхъ до полуцарствия, нев ослушался бы своего брата?» Царь же рече c радостию: «ПоистиннЯ, брате мой! Брату моему возлюбленному дарствую, яже хощеши». Тогда рече к нему братъ: «Да аще толико лю-биши мене, своего брата, то прошу у тебя единаго дара, да мя не отщетиши?» И рече царь: «Под рукою моею дарьствую». И с клятвою слово подтвердивъ. Тогда царевъ братъ явЯ обяви прошение свое, к тому же прирече: «Все мое богатьство возми, точию даждь твою полату, на небесЯхъ созданную страннымъ Фомою на твое злато». Слышавъ же царь, бысть надолзЯ безгласенъ. Таже царьг глагола к брату: «Откуду мнЯ сия полата?» Онъ же нача повЯдати, яже видЯ, и красоту ея, яко бо иже нЯсть ни по всей земли // (л. 349 об.). Тогда царь разумЯвъ, яко от сна воспрянувъ, рече: «Брате мой, вся тебЯ дарьствую на земли, яже хощеши, а еже на небесЯхъ полату, самъ разсуди о сем: и есть тако-вый зиждецъ у нас, в темницЯд поими его и созидай таковую же полату. А клятву намъ подобает разрушити твердую».
И тако оба брата скоро потекоста в темницу и внидеша, припадше к ногамъ его, просяще прощения. И изведше обою ис темницы. И купцу давше дары многия и с честию отпустивше восвояси, апостола же поемше в полату и начаша вопрошати его о вЯрЯ, и о законЯ оба брата. Фома же отверзъ уста своя и нача глаголати о рождествЯ, и учении, и о страдании Господни, и о воскресении его из мертвыхъ, и о втором пришествии Господни, и ина таковая, и яко приемлютъ, // (л. 350) сотворшии здЯ милость к бЯднымъ, в царствии небеснЯмъ вся благая, яже око не видЯ и на сердце человекъ не взыде. Сия и ина многа научи и утверди обою брату, огласи и крести я во имя Отца и Сына и Святаго Духа. И тако обои брата, добрЯ поживше, взыдоша в оныя прекрасныя палаты, радующеся. Апостолъ же Христовъ устремися во иныя страны проповЯдати слово Божие. И во островЯ нЯкоемъ, от царя Егеда, копии сбоденъ, скончася и приятъ неувядаемый вЯнецъ от Христа Бога.
Его же молитвами и насъ сподоби царствию твоему, Христе Боже, нынЯ и присно и во вЯки вЯком. Аминь.
(НБ СыкгГУ. УЦ р. 46, л. 341 об. - 350.)
1. Адрианова-Перетц В.П. Апокрифы // История русской литературы : в 5 т. М.; Л., 1941. Т. 1. Литература XI - нач. XIII вв. С. 71-86.
в В рукописи описка неоу г Написано над строкой д В рукописи описка темницъ
2. Апокрифы древней Руси / сост., предисл. М.В. Рождественской. СПб.: Амфора, 2002. С. 173-178.
3. Белоброва О.А. Переводная беллетристика XI-XIII вв. // Истоки русской беллетристики. Л., 1970.
4. Бернштам Т.А. Русская народная культура и народная религия // Советская этнография. 1989. № 1. (Послание Василия Калики владыке Феодору о «земном рае»). С. 91-100.
5. Библиографические материалы, собранные А.Н. Поповым // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. СПб., 1889. Кн. 3. С. 67-71.
6. Бобров А.Г. Усть-Цилемская редакция «Сказания Афродитиана» // Устные и письменные традиции в духовной культуре Севера. Сыктывкар, 1989. С. 41-46.
7. Бобров А.Г. Апокрифическое «Сказание Афродитиана» в литературе и книжности Древней Руси : исследование и тексты. СПб., 1994.
8. Великие Минеи Четьи, собранные всероссийским митрополитом Макарием. Октябрь 4-18. СПб., 1874. С. 815-822.
9. Волкова Т.Ф. Древнерусская литература в круге чтения печорских крестьян. Сыктывкар, 2005.
10. Волкова Т.Ф. Житие Кирилла Белозерского в составе Усть-Цилемского Торжественника (К вопросу о рукописном наследии печорского книжника И.С. Мяндина) // Книжные центры Древней Руси. Кирилло-Белозерский монастырь. СПб., 2008. С. 411-421.
11. Волкова Т.Ф. Иван Степанович Мяндин - редактор древнерусских повестей. (Некоторые итоги изучения литературного наследия печорского книжника) // ТОДРЛ. СПб., 2006. Т. 57. С. 839-890.
12. Волкова Т.Ф. Эсхатологические сочинения в круге чтения печорских крестьян // Мир старообрядчества: История и современность. М., 1999. Вып. 5. С. 279-288.
13. Гаева Е.П. Апокрифы «Хождение Агапия в рай» и «Деяние апостола Фомы» в печорской рукописной традиции : дипломная работа / науч. рук. Т.Ф. Волкова. Сыктывкар, 2007.
14. Ильина Ю.Н. «Слова» Кирилла, епископа Ростовского, и «Видение апостола Павла» в составе старообрядческого эсхатологического сборника из собрания Г.В. Во-куева / науч. рук. Т.Ф. Волкова. Сыктывкар, 2000.
15. Лавров П.А. Апокрифические тексты. СПб., 1899.
16. Малышев В.И. Усть-Цилемские рукописные сборники XVI-XX вв. Сыктывкар, 1960.
17. Мещерская Е. Н. Апокрифические деяния апостолов. Новозаветные апокрифы в сирийской литературе. М., 1997.
18. Мильков В. В. Церковные, народные и античные представления об ином мире в их отношении к апокрифическому образу рая // Древняя Русь. М., 1997.
19. «Сказание отца нашего Агапия чьсо ради оставляютъ роды и домы своя и жены и д^ти и възьмъше крьстъ и идуть въ сл^дъ Г оспода яко же Евангелие велитъ» // Памятники литературы Древней Руси. XII век. М.: Художественная лит-ра, 1980. С. 154-165.
20. Творогов О.В. Апокрифы о апостолах Петре и Павле // Словарь книжников и книжности Древней Руси: XI - первая половина XIV в. Л., 1983. Вып. 1. С. 54-56.
21. Творогов О.В. Троянская история в переработках усть-цилемских книжников // Рукописное наследие Древней Руси. По материалам Пушкинского Дома. Л., 1972. С. 228-241.
22. Успенский сборник XII-XIII вв. / под ред. С.И. Каткова. М., 1971.
23. Черторицкая Т.В. Торжественник из собрания ИИФиФ: (Опыт описания сборника постоянного состава) // Источниковедение и археография Сибири. Новосибирск, 1977. С. 162-198.
24. Черторицкая Т.В. О составе минейных Торжественников XV-XVI вв // Сибирская археография и источниковедение. Новосибирск, 1979. С. 13-27.
25. Черторицкая Т.В. О начальных этапах формирования древнерусских литературных сборников «Златоуст» и «Торжественник» (триодного типа) // Источниковедение литературы древней Руси. Л., 1980. С. 96-114.
26. Черторицкая Т.В. К вопросу о литературной истории древнерусского минейного Торжественника // Древнерусская рукописная книга и ее бытование в Сибири. Новосибирск, 1982. С. 5-27.
27. Шепелевич Л.Ю. Апокрифическое «Видение святого Павла» : в 2 ч. Ч. 1. Харьков, 1891. Ч. 2. Харьков, 1892.
