CC BY
49
ОНТОЛОГИЯ ДУХОВНОГО
ДУХОВНАЯ (ВТОРИЧНАЯ) СУБСТАНЦИЯ: ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИЕ И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМЫ
И.И. Булычев
Bulychev I.I. Spiritual (Secondary) Substance: Historicophilosophical And Theoretical Aspects Of The Problem. In the late 1990s, one-sided views still remain that acknowledge the existence of only one substance in the universe - material or spiritual one. But reality possesses two substance inodes of being: the material mode and spixitual one. The existence of spiritual, or secondary, substance is relative. Its attributes are mind and consciousness and its main contradiction lies in the endo- and exogenous sides. The structure finds expression in cognitive, mnemonic and regulative functions.
Как известно, в истории философии в достаточно четком и определенном виде идею о двух субстанциях - материальной и духовной - сформулировали Н. Кузанский, Д. Бруно и Р. Декарт. Согласно Кузанско-му и Декарту, творцом любых субстанций является Бог. "Бог дает субстанцию, человек - акциденцию, или подобие субстанции, - утверждает один из персонажей в произведениях Кузанского. - Форма шара, приданная дереву человеком, добавлена к субстанции дерева; его движение тоже прибавляется к его субстанциальной форме. Наоборот, Бог - творец субстанции" [!]• '
Наиболее противоположны друг другу две субстанции - телесная и духовная (интеллектуальная, разумная). При этом они отнюдь не равноценны, не равнозначны. Первая - как бы не вполне субстанция, или полусубстанция, в отличие от второй. Движение природного тела временно, преходяще и "прекращается с угасанием телесного здоровья, однако не прекращается движение разумной человеческой души: она его имеет и проявляет помимо тела. Поэтому это движение, интеллектуальным образом движущее само себя, называют пребывающим в себе и субстанциальным: движение, не движущее само себя, - акциденция, а движущее само себя - субстанция..." [1, с. 262]. И хотя тело без жизни "тоже настоящее тело", однако оно "живо не по своей природе", а благодаря духовной - интеллектуальной и разумной - субстанции. Именно "интел-
лектуальное движение субстанциально и движет само себя" и поэтому оно "никогда не иссякает" [1, с. 262]. Подлинная "субстанция есть сущность неразрушимая" [1, с. 269]. Впрочем, активность нематериальной субстанции не является абсолютной не только по причине ее конечной зависимости от Бога, но и, в определенной степени, от материальной субстанции. "Душа есть сила, способная сообразовываться со всеми вещами, и она же делает себя причиной движения тела, рук, ног и так далее" [1, с. 265].
"Материя", с точки зрения Кузанского, не вполне субстанциальна и действительна, ибо, в противном случае, она "непременно была бы или вечностью, или созданием вечности. Но материю никак нельзя назвать ни вечностью - потому что вечность есть Бог, который... не есть материя... ни созданием вечности..." [1, с. 274]. Правда, если провести логику мыслителя последовательно, то аналогично следовало бы подойти и к духовной субстанции, ведь она -творчество Бога, следовательно, "акциден-циальна", атрибутивна и в этом смысле вторична. Между тем на эту логическую несообразность Кузанский то ли не обратил внимание, то ли предпочел оставить проблему без обсуждения (ввиду явной опасности теоретизирования в этом направлении).
Согласно Кузанскому, душа (ум), оставляя тело, отделяется от него "пространственно" [1, с. 262]. Таким образом, нематериальная субстанция способна существо-
вать как совместно (внутри) с материальным телом, одушевляя его, так и совершенно отдельно от него. Что представляет собой эта подлинная субстанция? "...Душа как нетелесная субстанция есть способность к разнообразным способностям: она есть ощущение, она и воображение, она же и рассудок, и интеллект...". Все это вместе взятое и "есть единая субстанция..." [1], но в таком виде она пребывает только тогда, когда непосредственно одушевляет тело. Человеческая личность - место пересечения двух субстанций. Одушевляя разные телесные члены, находящиеся в разных местах", единая "субстанция души" рассредоточивается. "Словом, в теле душа пребывает целиком в любой части тела, подобно тому как ее творец - в любой части мира" [1, с. 264].
Иную форму духовная субстанция имеет, когда пространственно отделена от человеческого тела. Если в первом случае она как бы размыта в пространстве вместе с различными частями и органами человека, то во втором, "будучи духом", нематериальная субстанция, пребывая в пространстве, вместе с тем "не занимает места" и "своим присутствием не расширяет воздух" [1, с. 262]. Нематериальная субстанция живет двойной жизнью: вместе с телом и отдельно от него. "Душа тем самым живет не больше в теле, чем вне тела, и она не распадается с распадением гармонии, или слаженности, тела, потому что не она зависит от слаженности, например, от телесного здоровья, а наоборот, сама слаженность зависит от души, без которой никакой слаженности не может быть" И с. 266]. ’
Представляя собой нечто единое, разумная душа сама собой движется в рассуждении. Дальше. Душа есть сила, способная изобретать новые науки и искусства, в этом движении изобретения чего-то нового она тоже движет только сама себя" [1, с. 264-265]. Духовная субстанция "в своей разумной способности... не требует тела и не зависит от него, существуя полностью "самостоятельно". Причем "ее сила вне тела не меньше, чем в теле, хотя у нее есть способности, для применения которых требуется тело" [1 с. 268-269]. Замечу, что при таком понимании духовной субстанции все-таки остается неясно, зачем ей нужны телесные органы и материальные вещи, коль скоро она прекрасно может обходиться и без них?!
Итак, будучи первоначально творением Бога, нематериальная субстанция затем
приобретает способность к самодвижение (саморазвитию), независимому как от физического мира, так фактически и от Бога. В этих положениях в идеалистическое форме Кузанским сформулирована важнейшая идея о возможности духовных яв.ы~ ний к относительно самостоятельном\ а автономному развитию.
Высказывая отдельные диалектические догадки о взаимосвязи материально» я духовной субстанций, Кузанский в целом остается метафизиком и идеалистом "Природа не может никогда навязать нашему духу никакую необходимость, а лVI природе, наоборот, может..." [1, с. 26^-Метафизическое преувеличение роли нематериальной субстанции у Кузанского временами доходит до гилозоизма. Так. мыслитель высказывается в том плане, что и у большого мира есть душа", ее нередко именуют "вселенским духом". Последний "все изнутри питает, единит, связует, растит и движет; это сила мира, которая движет и сама себя, и все вещи..." [1, с. 270'
В итоге получается, что у всего сущего -как живого, так и неживого - одна определяющая субстанция ("животного или дерева и у другого..."), ибо "по субстанции у всех них одна-единственная душа.
[1, с. 270]. Традицию, заложенную Кузанским, продолжает развивать Бруно. "Душа у человека в своем роде и в своем специфическом существе та же, что и у мухи, у морских устриц, у растений и любой одушевленной и имеющей душу вещи, так как нет тела, которое не имело бы в себе самом более или менее живой или совершенной связи с духом".
В целом необходимо отметить, что учение Кузанского, Бруно (а также Декарта) противоречиво, ибо вполне определенно признается главным образом духовная субстанция, тогда как статус второй - материальной - не вполне ясен и определенен. Впрочем, и духовная субстанция является таковой отнюдь не в полной мере, ибо есть порождение более высокого и абсолютного божественного бытия.
В данной связи нельзя не вспомнить о том, что в мировой религиозно-философской мысли задолго до Кузанского аналогичную точку зрения развивал крупнейший мыслитель византийского Востока И. Да-маскин, который, продолжая античную традицию, все сущее", или действительное подразделил "на субстанцию и акциденцию". При этом "субстанция есть более важное начало, ибо имеет существование в себе самом, а не в другом. Акциденция же есть то, что не способно существовать в
себе самом, а созерцается в субстанции. Субстанция есть подлежащее, как бы материал вещей... Так, медь и воск - субстанция, а фигура, форма и цвет - акци--'"нция. Тело есть субстанция, цвет его -с .циденция, ибо не тело находится в цвете, а цвет в теле; не душа в знании, а знание в душе... Не говорят "тело цвета", а двет тела", не "душа знания", а "знание л'лтти", не "воск формы", а "форма воска". 1^. этом "акциденции" (мы бы сейчас сказали свойства или атрибуты.) 'изменяются, а... субстанция не меняется..." [2].
И далее самое главное: "Бе. п все его творения суть субстанция; впрочем, субстанция Бога сверхсубстанциальна. Но есть и субстанциальные качества". Как сверхсубстанция, Бог сотворен и не изменяем" П. с. 1 ■■*"’]. Бог здесь фактически сближается с чем-то достаточно нейтральным, напоминающим общераспространенные в мировой философской мысли понятия бытия, реальности или существования. Следует сказать, что рассуждения Кузан-ского о связи Бога с субстанциями и акциденциями (атрибутами), жившего на семь столетий позже Дамаскина, в логическом плане уступают последнему. Характерны в рассматриваемом отношении следующие слова Дамаскина: "Сотворил Бог человека... как 0^,1 некий второй мир: малый в великом.
Человек есть малый мир: ведь он наделен как душой, так и телом и представляет собой середину между умом и материей; он связует собой зримое и незримое, чувственное и умопостигаемое творение.
Душа есть сущность живая, неразложимая, бестелесная, по природе своей незримая для телесных очей, бессмертная, наделенная разумом и умом, фигуры не имеющая; она пользуется телом как орудием: телу же сообщает жизнь, возрастание, чувства и способность рождения, обладая умом не как чем-то отличным от себя, а чистейшей своей частью.
Правит душой и плотью ум; ум же есть чистейшая часть души.
Голо и душа созданы вместе, а не так, что одна раньше, другое позже..." [2, с. 148]. Вот это последнее суждение особенно примечательно. две противоположные акциденции (субстанции), совмещающиеся в человеческой личности, созданы одновременно! Что касается Кузанского, то у него важна хотя бы сама постановка вопроса о наличии в мире двух несводимых друг к другу форм бытия - материальной и духовной, одна из которых истинно субстанциальна, а вторая - в какой-то мере.
Дальнейшее развитие эти идеи получили, как отмечалось, у Бруно и Декарта. Весь мир Декарт разделяет на две субстанции - духовную и материальную. Первая -неделима, важнейший признак второй -делимость до бесконечности. Приоритет, однако, на стороне мыслящей субстанции. Вот как описывает свое представление о ней французский мыслитель: "я - субстанция, вся сущность которой состоит в мышлении и которая для своего бытия не нуждается в месте и не зависит ни от какой материальной веши. Таким образом, мое я, или душа, которая делает меня тем, что я есть, совершенно отлична от тела и ее легче познать, чем тело; й если бы его и вовсе не было, она не перестала бы быть, чем она есть". И далее: "наша душа имеет природу совершенно независимую от тела и, следовательно, не подвержена смерти одновременно с ним" [3].
Материальную субстанцию Декарт отождествляет с природой, подчиняющейся чисто механическим законам. Материальная и духовная субстанции не могут непосредственно определять друг друга, однако их действия достаточно скорректированы благодаря Богу. Дуализм субстанции позволил французскому философ}, создать материалистическую физику как учение о протяженной субстанции и идеалистическую психологию как учение о субстанции мыслящей. Причем если связующим звеном между ними у Кузанского и Декарта оказывается не сама реальность, естественный мир, а Бог, то у Бруно таким связующим звеном является, в первую очередь, само бытие: "Спускаясь по...
лестнице природы, мы обнаруживаем двойную субстанцию - одну духовную, другую - телесную, но в последнем счете и та и другая сводятся к одному бытию и одному корню" [4].
Крайние позиции в вопросе о субстанции присущи вульгарному (плоскому) материализму и субъективному идеализму, которые аннулируют одну из них. Вульгарный материализм (Фохт, Бюхнер, Мо-лешотт) явления сознания рассматривает в качестве одного из атрибутов, модусов или свойств материи. Если плоскии материализм фактически все явления мира отождествляет с телесными явлениями и процессами, то субъективный идеализм, напротив, отрицает или умаляет роль первичной (материальной) субстанции. Так, согласно Беркли, "нет неошущающей, невоспринимающей субстанции" [5].
Разного рода "телесные силы, абсолютные движения и реальные пространства",
иными словами, объекты нашего мира, исследуемые физикой, механикой, другими науками, Беркли объявляет фантомами, ирреальными "гипотезами". Подлинной реальностью обладает лишь "дух и его действия...", которые оживляют "всю Вселенную" и сообщают "существующий порядок и симметрию всем преходящим явлениям, которые мы называем естественным ходом вещей [5, с. 489]. Впрочем, порой Беркли остроумно и справедливо критикует традиции пантеизма, отмечая, что "...сама идея материального бога", вытекающая из него, абсолютно несообразна [5, с. 498-499]. ’
Линия Беркли получила свое дальнейшее развитие в мировой мировоззренческой мысли, особенно в немецкой классической философии. Прежде всего сказанное относится к Канту, объявившему первичной субстанцией фактически познавательную деятельность человека. Философ представил все материальное, или весь мир материальных сущностей, "вещами в себе , не просто вторичными, но вообще не поддающимися научному познанию, став тем самым на позиции агностицизма. Правильно уловив высокую творческую активность познающего субъекта, Кант абсолютизировал ее и превратил гносеологический субъект в единственно существующую субстанцию, тогда как весь мир явлений оказался у него антисубстан-циальным, то есть лишенным чего-то такого, что может там существовать само через себя.
Второй вариант идеализма разработал Гегель, который развивает воззрения Кузанского, Бруно и Декарта в направлении усиления линии объективного идеализма и который первичную субстанцию отождествляет с "чистым понятием" ("Понятием с большой буквы). В отличие от Канта, Гегель пытается как бы полностью устранить субъект, чтобы последний не вмешивался в движение понятий, а лишь наблюдал за ними, предоставив понятиям самостоятельно осуществлять свою жизнь. Это их саморазвитие и составляет суть диалектики, которая имеет, следовательно, логическую духовную природу. Диалектика понятий первична (субстанциальна) и определяет собой диалектику вещей - процессов в природе и обществе.
Впрочем, даже в конце XX столетия односторонние воззрения на субстанцию отнюдь не ушли в прошлое. Например, в учебнике для вузов (в целом весьма добротном и основательном) второй половины 90-х годов читаем: "В мире нет ничего, кроме материи... Материя в онтологи-
ческом аспекте есть субстанция, и кроме нее в мире ничего нет" [6]. Другой крайностью являются воззрения, так или иначе преувеличивающие самостоятельность духовной субстанции и превращающие ее нередко в абсолютную, как бы возвышающуюся над всеми материальными процессами мира. Гносеологической основой подобной абсолютизации ' являются успехи науки и человеческой практики, которые дают все больше доказательств глубочайшей укоренности жизни, духовных процессов во Вселенной, отнюдь не случайного их появления и мощного обратного воздействия не только в планетарном, но и в галактическом масштабах.
В России чрезвычайное усиление различных идеалистических и мистических воззрений на взаимоотношение материального и духовного имеет под собой причины, вызванные кризисом прежнего догматического варианта марксизма, традиционно ограничивавшего понимание сущности духовно-психических процессов как отражательных. Кроме того, весьма существенную роль играют ныне социальноаксиологические причины, связанные с реанимациеи капитализма, возрождающего уже "пройденную" (снятую!) нами ранее идеологию. Особенность последней заключается в том, чтобы грубый и бесчеловечный материализм и эксплуатацию в экономической и деловой жизни компенсировать (реально или иллюзорно) идеализмом, фантомами духовной свободы.
В своем единстве гносеологические и аксиологические факторы создают мощный общественный стимул в фундамента-лизации категорий духовного плана, что II выражается в различных концепциях, утверждающих наличие в качестве особой реальности планетарного сознания", "вселенского интеллекта", "космического разума и так далее. В данной связи уже не удивляют нас высказывания в духе гилозоизма, которые все чаще стали позволять себе представители естественных и точных наук. Так, в одной из работ подобного рода второй половины 90-х годов читаем: 'Памятью обладает каждый атом, космические ооъекты в отдельности и совокупности, деталь автомобиля или турбины, живые организмы..." Тот же автор призывает найти формы развития "не на материальной", а какой-то иной базе [7].
Любопытна, далее, аргументация тех исследователей, которые полагают необходимым выделять "материально-онтологический аспект сознания: "Если материя и сознание рассматриваются в гносеологи-
ческом отношении как объективное и субъективное, материальное и идеальное, то каждая из противоположностей абсолютно исключает другую как нечто находящееся вне ее границ. Если же они рассматриваются онтологически, как субстанция и ее свойство, то сознание <е не выносится за пределы материи, а оказывается ее принадлежностью" [8].
Здесь введение "материально-онтологического" аспекта сознания обосновывается якобы "абсолютной" противоположностью материи и сознания в рамках теории познания. Между тем разве абсолютное (материальное) только абсолютно, а относительное (духовное) только относительно? В трудах наших современников подобное жесткое разведение абсолютного и относительного неоднократно подвергалось критике, и оно характерно в первую очередь для сторонников "онтологической", то есть материально-идеальной" сущности (природы) сознания (духовного). Адекватный и последовательно диалектический подход заключается в признании отсутствия непроходимых граней между ними, ибо в абсолютном всегда содержатся элементы относительного; напротив, в относительном непременно присутствуют компоненты абсолютного. В реальном мире "чистого" абсолютного не существует. По словам С.Ш. Авалиани, "...в эмпирическом мире нет и не может быть "чистого", то есть абсолютного бытия точно так же, как... в мире нет и "чистой" относительности, чистой обусловленности. Любое существующее одновременно безусловно и обусловлено, абсолютно и относительно" [9].
Отрыв друг от друга абсолютного и относительного типичен как для традиционных, так и современных форм метафизики (антидиалектики). Например, для софистики релятивное только относительно и исключает абсолютное. В противоположность метафизике диалектика рассматривает абсолютное и относительное как полярности, каждая из которых содержит в себе свою противоположность. Чрезмерный отрыв абсолютного и относительного обусловлен не их подлинной диалектической сущностью, а "привнесен" в пг >-ду нашей рефлексией. Применительно к взаимоотношениям первичной и вторичной субстанций (материи и сознания) сказанное означает, что первосубстанция не только абсолютна, но, в определенной мере, относительна (в частности, преходяще каждое конкретное материальное образование, как бы велико и прочно оно не было), а вторичная субстанция - не только
относительна, но и до известной степени абсолютна (подобным характером обладает целый класс познавательных суждений, или абсолютных истин). Иными словами, в первосубстанции всегда содержится также ее противоположность, то есть элементы вторичной субстанции, хотя бы в потенциальной, скрытой и неявной форме; вторичная субстанция, напротив, предполагает наличие определенных элементов своей противоположности, или первосубстанции, существующих здесь в снятом илеально-субъективном и преобразованном виде.
По справедливому замечанию русского мыслителя А.С. Левицкого,' "если... субстанции были бы абсолютно разнопри-родны, то... никакого взаимодействи ; не получилось бы, ибо взаимодействие предполагает хотя бы частичное, единосущее субстанций, как общий знаменатель их взаимоотношений.
Следовательно, взаимодействие может получиться лишь при двух основных условиях: при частичной разнородности субстанций, не достигающей, однако, степени абсолютной разноприродности" [10]. Субъект снимает абсолютное (внешний мир) и относительное (собственный духовно-психический мир) в ходе практической деятельности, повседневном опыте. Э. Гуссерлю принадлежат следующие слова: "Лишь благодаря своей сопряженности в опыте с телом сознание становится сознанием реально человеческим и реально животным, и лишь благодаря этому оно получает место в пространстве природы и во времени природы - во времени, получающем физическое измерение. Вспомним и о том, что благодаря опытному постижению скрепленности сознания и плоского тела в одно естественное, эмпирически -зримое единство нечто подобное взаимо-разумению между принадлежащими к одному миру живыми существами и что лишь благодаря этому каждый познающий субъект обретает мир в его полноте, включающий его и все иные субъекты, и в то же время может познавать его как один и тот же, принадлежащий совместно ему и всем другим существам окрестный мир"
[П].
Итак, бытие вторичной субсанции относительно, поскольку психические духовные процессы не существуют вне и помимо своей материальной физиологической основы. Может, правда, возникнуть, во-первых, вопрос о том, насколько оправданно полагание духовно-психических процессов в качестве особой субстанции?
И, во вторых, допустимо ли рассмотрение вторичной субстанции в качестве равноправной с первичной? Ибо последняя абсолютна, следовательно, несотворима и неуничтожима, тогда как никакие гарантии вечности существования психики и сознания нам неизвестны (скорее наоборот). В данной связи замечу, что вторичная субстанция нематериальна и субъективна на уровне сущности. Полноценное же ее понимание как особого явления и фактора реального мира невозможно без учета наличия специфического материального субстрата вторичной субстанции, включающего в себя естественные (природные) и искусственные составные. К первым относится практически весь организм человека и животного. Ко вторым все то, что создано в ходе их жизнедеятельности и служит осуществлению идеально-психических процессов (информационно-вычислительная технология, книги, картины, скульптуры, кино- и фототехника и многое другое).
И все-таки, как может, с точки зрения логики, субстанция вторичная и унич-тожимая быть равноправной в своих отношениях с субстанцией первичной - вечной и неуничтожимой? Эта трудность выглядит весьма серьезной и, на первый взгляд, неустранимой. Однако в истории философии давно намечены пути и средства, которые позволяют успешно справиться с этой задачей. Речь идет о различении актуального и потенциа,гьного бытия. Применительно к теме данного исследования, вторичная субстанция действительно сотворима и уничтожима, но лишь в актуальном плане, потенциально же ее существование не менее фундаментально, чем первосубстанции. Другими словами, Вселенная на этапе собственного развития естественным образом порождает высшие формы движения материи - биологическую и социальную. Следовательно, потенциально вторичная субстанция столь же неуничтожима и несотворима, как и первичная.
Задача современной теории познания -продолжить лучшие классические и притом монистические традиции, связанные с развитием учения о двух дополняющих друг друга субстанциях. Правда, здесь можно пойти в двух диаметрально противоположных направлениях: материалистическом и идеалистическом. В первом случае к первичной субстанции мы отнесем движущуюся материю, во втором - духовно-психические явления. Автор исходит из принципа материалистического монизма,
ибо он соответствует всей панораме современной научной картины мира и не вступает с ней в противоречие. При этом вторичную субстанцию, сознание и психику ни в каком плане нельзя интерпретировать в качестве атрибутов материальной субстанции, в противном случае мы неизбежно скатимся к представлениям типа плоского материализма и гилозоизма. По своему содержанию вторичная субстанция представляет собой любые идеально-субъективные духовные процессы, присущие сознанию и психике животного и человека.
Теории первичной и вторичной субстанции - неотъемлемые стороны целостной теории познания. Взаимосвязь этих двух атрибутов реальности (бытия) адекватно отражается диалектикой абсолютного и относительного. Отличительным признаком первичной субстанции выступает абсолютность, специфическим признаком вторичной субстанции является, напротив, ее относительность. Поэтому первичную и вторичную субстанции следует определить как соответственно абсолютный и относительный способы существования, или атрибуты, реальности. Абсолютность первичной субстанции выражается в безусловном, самостоятельном, независимом существовании. Относительность вторичной субстанции означает, что она, в отличие от движущейся материи, не может существовать сама по себе, а только на основе и в неразрывной связи с нею.
Признание субстанциального характера духовно-психических явлений означает, прежде всего, способность последних к автономному и спонтанному развитию, исходящему из собственных внутренних нужд и запросов, которые могут совпадать или не совпадать с логикой развития собственно материального мира. Впрочем, способность идеальных субъективных явлений развиваться в соответствии с собственными потребностями - факт широко признанный в мировой философской мысли. В марксизме сказанное находит свое отражение в признании относительной самостоятельности и преемственности развития общественного сознания и надстройки. В немарксистских доктринах, особенно религиозно-идеалистических’ этот факт нередко преувеличивается и трактуется иногда как полная и абсолютная возможность самостоятельного существования психики и духа. Между тем наука дает все больше доказательств того, что в ходе становления и развития общества условия социальной жизни людей находят отражение в физиологии высшей нервной
деятельности и мозга человека. Сами органы чувств современного человека - продукт как биотической, так и общественной эволюции.
Где, однако, проходит граница между первичной ,1 вторичной субстанциями? Материально-физиологическим субстратом последней выступают, в первом приближении, нервная система и мозг животного и человека. Это естественные, натуральные предпосылки существования явлений, которые мы связываем со вторичной субстанцией. Но можно ли отождествлять вторичную субстанцию, а также психику и сознание с их природной материальнофизиологической основой? Ведь в обществе любой материальный фрагмент действите.. ности, включенный в общую систему человеческих отношений и деятельности, несет печать идеальности и субъективности, то есть субстанциальные признаки психики и сознания.
Сказанное, в первую очередь, относится к духовной культуре общества: книгам и картинам, скульптуре и кинофильмам, средствам информатики и вычислительной техники. Но и материальная культура несет печать этих признаков. Города и поселки, материальное производство и инфраструктура, даже молоток и лопата в руках человека приобретают черты разумности и целесообразности, что говорит о неразрывной их связи с тем, что мы называем вторичной субстанцией. В целом вся вторая (искусственная) природа человека есть известная и неразрывная связь двух субстанций: вторичной и первичной. Следовательно, психика и сознание, взятые в их субстанциальном качестве, вторичны, субъективны и идеальны по своей сущности, тогда как на уровне явления, реального существования они могут быть, в определенной степени, абсолютными, объективными и материальными. Это неудивительно, если учесть, что первые три признака не существуют сами по себе вне всякой зависимости от вторых.
Итак, категория вторичной субстанции охватывает весьма широкий круг биологических и общественных явлений, элементы как естественной, так и очеловеченной природы.
К атрибутам вторичной субстанции отнесу психику и сознание. Иными словами, нематериальная субстанция обладает двумя основными способами бытия. Общим признаком психики и сознания выступает относительность существования, что обусловлено их непосредственной и существенной связью с феноменом вторичной субстан-
ции. В то же время психика и сознание обладают известной спецификой, собственной индивидуальностью, или сущностью. Поэтому психику и сознание следует определить соответственно как субъективный и идеальный способы существования вторичной субстанции.
Безусловно, разведение субъективного и идеального по отношению к яалениям психики и сознания во многом условно и относительно, ибо сознание тоже субъективная реальность, а психические яштения нельзя оторвать от их идеального эквивалента. Сознание (идеальное) не может не быть субъективной реальностью, поскольку является отличительном признаком человека, социальных, а также биологических субъектов (точнее предсубъектов). За фактором непосредственной данности явлений в их идеальном образе скрывается целый ряд преобразований как идеального, так и нейродинамического порядка (кодирование, перекодирование информации). Между тем в идеальном образе все стадии его формирования элиминированы, в нем представлен лишь конечный результат всей цепи информационных преобразований, которые осуществлены психикой и сознанием субъекта. В идеальных образах, присущих сознанию и психике человека и животного, физиологические, нервные процессы оказываются снятыми, они не входят в содержание вторичной субстанции, иначе, по остроумному замечанию Л. Фейербаха, кошка бросалась бы не на мышь, а царапала когтями собственные глаза.
Таким образом, разведение субъективного и идеального не является полностью условным и произвольным, потому что имеет под собой вполне определенные основания. Так, отражение субъектом внешнего мира, как отмечено выше, носит двойственный (материально-идеальный) характер и вследствие этого не сводимо к идеальному компоненту. Иными словами, субъективное не обязательно и не всегда жестко связано с идеальным. На наших глазах происходит революция в области информационной технологии. В данной связи, прежде всего, бросаются в глаза количественные параметры этого процесса: громадное нарастание скорости вычислений, арифметических и иных действий при уменьшении габаритов. Не менее важен, однако, качественный аспект, заключающийся в нарастании фактора субъективности (индивидуальности) поведения различных ЭВМ, роботов и тому подобных механизмов. Механические системы все
успешнее решают проблемы, которые всегда признавались глубоко человеческими и в высшей степени творческими, относящимися к самой сокровенной духовной природе человечества. Эта революция наглядно видна на примере фантастического усиления способности кибернетических систем успешно вести игру, подобную шахматной. Если в 1996 году счет в игре чемпиона мира Г. Каспарова с машиной был 4 : 2 в пользу человека, то в 1997 году - 3,5 : 2,5 в пользу машины.
Между тем игра в шахматы по своей интеллектуальной емкости сопоставима со многими отраслями наиболее сложных видов и форм человеческой деятельности: научной, художественной и другими. С точки зрения проблем, анализируемых в данной работе, приведенные факты свидетельствуют о быстром развитии нового вида субъективности - ее эволюции и существования в материально-объективной форме (в частности, в форме искусственного интеллекта), все более отчуждающейся от субъекта (человека). На этом примере особенно наглядно видно, как ранее простая и нерасторжимая целостность субъекта и человека начинает перерастать в сложное диалектическое единство с субъективными творениями его собственных рук, фактор субъективности приобретает все более самостоятельный характер и начинает действовать все более автономно от человеческого сознания. Таким образом, пути субъективного и идеального, ранее представлявшие нечто совершенно неразъединимое, ныне постепенно расходятся.
С другой стороны, как известно, отнюдь не все в идеальном отражении субъективно. Более того, объективная сторона в сознательной деятельности имеет известный приоритет перед субъективной стороной (истинное отражение перед неистинным, неадекватным). Именно наличие объективного в идеальном человеческом отражении позволяет объекгиро-вать последнее во вне, создавать технику, способную заменить человека и эффективно действовать относительно независимо от него (беспилотные самолеты, луно- и марсоходы и прочее). Ведь объективное есть фактор, объединяющий собой как материальное, так и идеальное и потому имеющий возможность существовать в двух относительно самостоятельных формах: материальной и идеальной. В то же время материальное и идеальное не тождественны объективности, поскольку существуют также и в субъективной форме.
Отсюда не только возможное, но и действительное расхождение линий субъективного и идеального в усложняющемся общественном мире. Никакие психические и духовные акты не могут осуществляться вне и помимо своего материального (естественно-физиологического или искусственного) субстрата. Как физиологические, так и психические процессы играют важную роль в совместной регуляции поведения. Уровень элементарной сенсорной психики отличается примитивными компонентами чувствительности, которые выходят за пределы простейших ощущений. Эту стадию ученые связывают с выделением у животных специализированного органа, осуществляющего сложные манипуля-тивные движения организма с предметами внешнего мира. У низших животных - это челюсти. Они заменяют им руки, присущие только человеку и некоторым высшим живым существам. Челюсти сохраняют свою роль как орган манипуляции и исследования окружающего мира в течение длительного периода времени, вплоть до освобождения передних конечностей животного для этой цели [12].
На низшем уровне стадии элементарной сенсорной психики (он присущ простейшим и низшим многоклеточным организмам, живущим в водной среде) в достаточно развитом виде представлена раздражимость, то есть способность живых организмов реагировать на биологически значимые воздействия среды повышением уровня своей активности, изменением направления и скорости движений. В то же время чувствительность как способность реагировать на биологически нейтральные свойства среды и готовность научению методом условных рефлексов здесь еще отсутствует [12, с. 99].
На следующем (высшем) уровне элементарной сенсорной психики (его достигают живые существа типа кольчатых червей и брюхоногих моллюсков) появляются чувствительность и челюсти как орган манипулирования. На этом уровне формируется способность к приобретению и закреплению жизненного опыта через условно-рефлекторные связи. Двигательная активность совершенствуется и приобретает характер целенаправленного поиска биологически полезных и избегания биологически вредных воздействий [12, с. 99]. Наиболее значимые этапы развития вторичной субстанции выразились в последовательном появлении у живых существ ощущений, восприятий и представлений, а
вместе с ними головного мозга и коры головного мозга.
Сознание (идеальное) появляется в качестве относительно самостоятельного и несводимого к субъективно-психическому фактору по мере того, как у живого существа складывается сначала спинной, а затем головной мозг и кора головного мозга. Мозг, с одной стороны, является закономерным результатом эволюции психики с ее физиологическим субстратом -нервной системой - и поэтому может быть рассмотрен в качестве ее высшего отдела, с другой - духовное с его субстратом (головным мозгом) представляет собой качественно новое и высшее образование, последнее далеко не эквивалентно первому. Именно кора головного мозга создает полноценные возможности для всестороннего развития феномена идеального, основной смысл которого закточается в адекватном отражении (отображении), на основе чего только и осуществима успешная коррекция (регуляция) поведения. Отображение в живом - не самоцель, а непременное условие и средство организации поведения живых организмов. Без адекватного (субъективного) образа внешней среды не может сформироваться биологическая цель, стало быть невозможно и тонкое приспособление организма к конкретной ситуации [13].
Итак, непосредственным субстратом (носителем) общественного и биологического сознания оказывается кора головного мозга, непосредственным субстратом психических процессов выступает вся нервная система живого организма, гораздо более широкий круг нервно-физиологических явлений, которые обнаруживаются уже в достаточно простых организмах и охватывают практически все живые организмы за исключением самых простейших, представляющих собой пограничную область с флорой, то есть растениями. Психика выступает более устойчивой стороной вторичной субстанции, сознание - ее процессуальная и более подвижная сторона.
Происхождение психики ученые связывают с заменой т'епосредственного воздействия агентов внешней среды на жизнедеятельность организма их непрямым взаимодействием. В ходе биологического развития выделяются процессы, прямо не несущие функции поддержания жизни и лишь опосредствующие связи организма с теми свойствами среды, от которых зависит его существование. С возникновением психики живой организм приобретает способность корректировать свое поведение с
учетом изменений отображаемой конкретной ситуации и, благодаря формированию специфической нервной системы, целесообразно использовать накопленный опыт. "Благодаря своей круговой организации, -пишет известный чилийский ученый У. Матурана, - живая система является индуктивной системой, которая всегда функционирует прогностически: что произошло однажды, произойдет вновь. Ее организация (генетическая и прочая) консервативна и повторяет только то, что работает. Поэтому живые системы - это также исторические системы; релевантность данного способа поведения ^всегда детерминирована в прошлом" [14]. Психи- \ первоначально сложившаяся как продукт биологической эволюции, превращается в важнейший фактор ее дальнейшего развития.
Принцип дополнительности, реализованный применительно к явлениям вторичной субстанции, предполагает, что отражение есть не только идеальная, но и нервно-физиологическая функция его суб страта, то есть головного мозга и нервно)! системы. Другими словами, в с:..,.ом субстрате существуют определенного рода КОПИИ внешнего воздействия' } могут быть названы их образом, но это еше не идеальный, а нервно-физиологический образ [15]. Любое существенное усложнение характера психической деятельности предполагает соответствующее усложнение ее субстрата (нервной системы и головного мозга). В свою очередь, более развитый и морфологически совершенный субстрат объективно способствует расширению возможностей для успешного развития более сложных форм и уровней духовно-психической деятельности.
Сознание обладает по отношению г своему материальному субстрату - нейрофизиологическим мозговым процессам -лишь относительной самостоятельностью и независимостью. Ряд ученых особенно подчеркивают, что любое ощущение или мысль, ставшие фактором памяти, хранятся ею вполне материальным образом. Каким бы абстрактным и обобщенным ни был идеальный образ, он непременно имеет нервно-физиологическую представленность в мозге, и не в какой-то эфемерной, а вполне конкретной форме нейродинами-ческой мозаики в материале нервной ткани. Только такое (двойное - идеальное и материальное) существование отраженной копии внешнего мира и делает возможным ее воспроизведение субъектом в виде словесного описания, в виде рисунка и тому
подобное. Никакое иное воспроизведение отображенного, кроме как на основе материального носителя, нервно-физиологического невозможно [16].
Именно двойственный характер функционирования вторичной субстанции создает объективную возможность все большей отдифференциации ее идеальной и материальной сторон в ходе общественной эволюции. В этом проявляется постоянно возрастающая способность сознания и психики субъекта к обратному воздействию на окружающую его действительность. Но это обратное воздействие не следует понимать в идеалистическом плане: как прямое воздействие духа на материальный мир. Возрастающая роль духовного не может быть реализована сама по себе, вне каких бы то ни было материальных форм и механизмов. Всякое действительное усиление этой мощи требует приведения в действие соответствующей материальной технологии, усложнения как искусственного, так и естественного субстрата духовно-психических явлений. Общество, собственно, постоянно тем и занято, чтобы, с одной стороны, усилить дальнейшую инструментально-техническую силу совокупного интеллекта, с другой стороны - обеспечить необходимое развитие непосредственно человеческих естественных способностей.
По-видимому, искусственный интеллект уже в ближайшее время начнет превосходить человеческий в осуществлении конкретных алгоритмов духовной деятельности (подобных ихре в шахматы, шашки, домино и так далее). Человек же сможет превзойти искусственный интеллект в овладении их количеством, а главное, в разработке принципиально новых алгоритмов деятельности. Однако, скорее всего, здесь начнется соревнование двух интеллектов - естественного и искусственного, исход которого будет зависеть от всей совокупности складывающихся обстоятельств.
Эволюция вторичной субстанции и далее будет происходить в двух относительно самостоятельных направлениях: нарастания мощи как искусственного, так и естественного ее субстрата. Порождения ума и рук человека - роботы (в том числе, возможно, биороботы), ЭВМ и так далее -будут все ближе подходить к уровню субъекта, приобретать способность к замещению все большего числа человеческих функций. Подобный ход эволюции может иметь как позитивные, так и негативные последствия для земной цивилизации. Это определится в первую очередь характером
эволюции социально-экономических отношений. При консервации застойных классово-антагонистических отношении могут осуществиться самые худшие опасения научно-фантастической литературы, возвещающие неизбежность непримиримого столкновения Человека с Роботом и возможную победу последнего над первым. Скорее всего, лишь неагрессивное пост-ктассовое общество окажется в состоянии направить эволюцию робототехники н прочей технологии в русло их непротиворечивого развития и во благо человеку и обществу. В ином случае дело закончится всеобщим Апокалипсисом.
Сторонами основного диалектического (движущего) противоречия вторичной субстанции выступают эндогенная и экзогенная характеристики. Понятия "эндопсихика" и "экзопсихика" введены в науку А.Ф. Лазур-ским [17]. Согласно ученому, эндопсихика есть выражение внутренней зависимости психических элементов и функций, своего рода внутренний механизм личности. Эндопсихика предполагает наличие темперамента, характера, способностей восприятия, памяти, внимания, воображения и так далее. Все перечисленные составные относятся к внутреннему устойчивому ядру личности. Экзопсихика связана прежде всего с воздействием на личность внешней среды в самом широком понимании этого термина. Понятие экзопсихики определяется Лазурским как отношение "личности к внешним объектам, к среде". В понятие среды вктючаются "и природа, и материальные вещи, и иные люди, и социальные группы, и духовные блага..." [18].
В широком общественном ракурсе к экзогенной стороне вторичной субстанции мы вправе отнести влияние на людей СМИ в глобальном масштабе, экологической и демографической ситуации, экономики и многого другого. К эндогенной стороне в этом случае относятся социальные нравы и привычки, стереотипы восприятия и поведения, мировоззренческие установки и так далее.
Интерпретация эндогенной и экзогенной сторон в качестве основного диалектического противоречия вторичной субстанции означает следующее: эндогенные процессы обусловлены преимущественно внутренней активностью психики и сознания организма (от простейших многоклеточных до человека); экзогенные состояния, напротив, детерминированы по преимуществу воздействиями на данный организм и его психику внешней среды. Область психики и сознания всегда представ-
ляет собой сложное переплетение внутренних и внешних импульсов, из чего реально складывается субъективно-идеальная духовно-психическая жизнь субъекта (зоологического сообщества или социума). Вторичную субстанцию (равно как и психику и сознание) мы вправе сравнить с двойным взором: один живое существо постоянно направляет во внешний мир, другой постоянно обращен в его постепенно усложняющийся внутренний мир [13, с. 38].
Замечу, что соотношение внутренних и внешних компонентов деятельности живых существ не является постоянным, раз и навсегда данным и застывшим. В процессе их жизнедеятельности осуществляется систематический переход внешних компонентов во внутренние и внутренних во внешние. (В психологии для обозначения этого процесса используются понятия ин-териоризации, автоматизации и экстерио-ризации. При возникновении каких-либо затруднений, связанных с нарушениями внутренних компонентов, происходит обратный переход - экстрериоризация: сокращенные, автоматизированные составные деятельности разворачиваются, проявляются вовне, внутренние вновь трансформируются во внешние, сознательно контролируемые.) Внутренние процессы имеют существенные особенности по сравнению с нервными информационными моделями внешней среды. Важнейшую из них ученые усматривают в том, что отражение внутренней среды как бы более "пристрастно" (субъективно) [15, с. 64]. К тому же здесь, как правило, находят свое отображение не столько наличные состояния органов и систем организма, сколько их отклонения от некоторых генетически заданных оптимальных параметров-констант [19].
Внутренний субъективно-идеальный мир животного и человека в одно и тоже время постоянно приспосабливается к изменяющимся условиям внешней среды и приспосабливает последнюю в соответствии со своими нуждами. Во вторичной субстанции, функционирующей на основе естественного (нервная система, кора головного мозга) и искусственного субстрата (средства информатики и вычислительной техники и так далее) находят свое постоянное отражение и внешние, и внутренние факторы жизни субъекта. Взаимодействие и переплетение этих двух факторов принимает характер столкновения противоположно направленных импульсов (целей и потребностей, интересов
и стремлений), которые могут то достигать некоторого равновесия (гармонии), то давать перевес одной из борющихся сторон.
Структура вторичной субстанции находит свое воплощение, по-видимому, в трех основных функциях: когнитивной, мнемонической и регулятивной.
В работах, посвященных психической деятельности животных и человека, понятие когнитивного все чаще используется в широком смысле и обозначает их общую способность к мышлению, познанию и исследованию окружающего мира. Так, применительно к высшим животным ученые говорят об "инстинкте любопытства" как предтече собственно человеческой познавательной деятельности. В таком широком понимании "когнитивная наука может рассматриваться как родовая дисциплина, объединяющая изучение естественного интеллекта биологических организмов и искусственного интеллекта машин" [20].
В концепции организации живых систем, развиваемой У. Матураной, все живые системы, включая и человека, полагаются "в качестве замкнутых и саморефе-рентных. Живые системы - это когнитивные системы, организация которых определяется областью их взаимодействия. (...) С этой точки зрения появление естественного языка не есть принципиально новый момент в становлении человека, а представляет собой просто дальнейшее расширение его когнитивной области" [14, с. 8]. При этом важно отметить, что когнитивное ядро на различных его структурных уровнях отличается определенной спецификой. Так, в низших ситуациях понятий, суждений, умозаключений еще нет, и когнитивным ядром является представление, восприятие или даже ощущение [21]. Итак, когнитивные возможности наличествуют у многих животных, но от человеческих они отличаются одним существенным обстоятельством: с помощью
языка человек сигнализирует не столько о своих внутренних состояниях (именно это - главное в языке животных), сколько об объективной ситуации, сктадывающейся з окружающей его действительности.
Следующей задачей вторичной субстанции я&ляется мнемоническая, которая дает возможность сохранять, помнить полученную в фило- и онтогенезе информацию. Благодаря все более эффективно развивающимся мнемоническим механизмам, сначала биологические, а затем и социальные организмы развивают способность предвидения возможных результатов дей-
ствия еще до того, как оно свершилось, корректировать свое поведение под воздействием нежелательных случайных факторов. Мнемоническая функция нематериальной субстанции позволяет не только правильно и адекватно отражать окружающую действительность, но и ус^'чтно действовать живым орган змам, достигать поставленных целей. Эта функция обеспечивает эффективную адаптацию животным, а человеку в< тможность изменить (адаптировать) окружающую его среду в соответствии со своими потребностями, интересами и иде !ами.
Что касается памяти животных, то она по сравнению с человеком ограничена. Животные пользуются в собственной жизнедеятельности только той информацией, которую приобретают сами. Следующим поколениям передается лишь то, что так или иначе закрепилось наследственно и отразилось в генотипе. Остальной благоприобретенный опыт со смертью животного безвозвратно утрачивается. Следовательно, мнемоническая функция и ее специфическая роль особенно заметна в деятельности высших животных и человека, но она имеет важное значение для всех живых существ, обладающих психическими способностями (начиная с многоклеточных).
Регулятивная функция вторичной субстанции возникла в ответ на потребность живых организмов в координации ответных реакций различных его подсистем в ответ на воздействие внешней среды. Нормальная жизнедеятельность биологических и социальных организмов без упорядочения, регуляции их деятельности со стороны психики и сознания была бы попросту невозможна. Регулирование, в частности, имеет своей задачей выработку механизма согласования постоянно сталкивающихся между собой импульсов эндогенного и экзогенного характера, требований внешней среды и внутренних потребностей биотической или социальной системы.
Приведу итоговую схему изложения теории вторичной субстанции.
ВТОРИЧНАЯ СУБСТАНЦИЯ
АТРИБУТЫ СТОРОНЫ основного ПРОТИВОРЕЧИЯ СТРУКТУРА
ПСИХИКА СОЗНАНИЕ ЭНДОГЕННОСТЬ ЭКЗОГЕННОСТЬ КОГНИТИВНАЯ МНЕМОНИЧЕСКАЯ РЕГУЛЯ ПАЯ
1. Кузанский Н. Сочинения: В 2 т М 19в0
Т. 2. С. 263. ’ '
2. Хрестоматия по истории философии- В ~> ч М., 1994. Ч. 1. С. 146.
3. Декарт Р. Рассуждения о методе М 1953
С. 33. ’ '
4. Мир философии: В 2 ч. М., 1991. Ч. 1. С. 197.
5. Беркли Б. Сочинения. М., 1978. С. 204.
6. Алексеев П.В., Панин А.В. Философ. Учеб М., 1996. С. 353.
7. К. , ’сунцев И.Г. Рассказы по философии развития. М., 1996. С. 16-17, 19.
8. Гумницкий Г.Н. О двух подходах к раскры-
тию содержания понятия "материя" и "сознание" // Филос, науки. 1987. ?. С. 94.
9. Авапиани С.Ш. Абсолютное и относительное. Тбилиси, 1980. С. 83, 84.
10. Левицкий А.С. Трагедия свободы. 2-е изд
1984. С. 57. '
11. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и
феноменологической философии // Язык и интеллект: Сб. / Пер. с англ. и нем М 1996. С. 32-33. '
12. Немцов Р. С. Общая психология: В 2 кн М
1994. Юг. 1. С. 94-95. ’
П. Колесов Д.В. Эволюция психики и проблема наркотизма. М., 1991. С. 35.
14. Матурсша У. Биология познания // Язык и интеллект. С. 112.
15. Чуприкова Н.И. Психика и сознание как функция мозга. М., 1985. С. 54.
16. Кратин Ю.Г. Нейрофизиология и теория отражения. Л., 1982. С. 66, 69.
17. Философы России Х1Х-ХХ столетий (био-
графии, идеи, труды). 2-е изд. М. 1995 С. 329. '
18. Лазурский А.Ф. Классификация личностей М.-П., 1923. С. 10.
19. Судаков К. Б. Биологические мотивации М
1971. ’
20. Холейиштайн Э. Универсальная семиотика //
Философия языка и семиотика. Иваново 1995. С. 19. ’
21. Тайсииа Э.А. Некоторые концептуальные дополнения к исследованиям проблемы значения //' Там же. С. 60.
