CC BY
31
Чудинов Сергей Иванович
ДУХОВНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ И ТУРБУЛЕНТНОЕ ОБЩЕСТВО В ФИЛОСОФСКОЙ РЕФЛЕКСИИ
В статье рассмотрена проблема духовной безопасности в условиях перехода общества постмодерна в стадию социально-турбулентных процессов. Представлен обзор теоретических подходов и проблематики, связанной с феноменом духовной безопасности. Духовная безопасность проанализирована на двух уровнях: философско-антропологическом (уровень личности) и социально-философском (уровень взаимодействия личности с социумом и коммуникации социальных структур). Рассмотрена связь духовной безопасности, онтологического страха и способности к трансценденции в свете экзистенциальной аналитики. Адрес статьи: \칫.агато1а.пе1/та1ег1а18/3/2016/12-2/55.1^т!
Источник
Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2016. № 12(74): в 3-х ч. Ч. 2. C. 198-200. ISSN 1997-292X.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/3.html
Содержание данного номера журнала: www .gramota.net/mate rials/3/2016/12-2/
© Издательство "Грамота"
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.aramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: hist@aramota.net
ON THE WAY TO SYMPHONY: EDVARD GRIEG'S LAST ORCHESTRAL COMPOSITION
Khizhnyakova Anastasiya Aleksandrovna
Orenburg State Institute of Arts named after L. and M. Rostropovich nastia_bell@mail. ru
The article is devoted to Edvard Grieg's orchestral compositions. In particular, the paper carries out musical analysis, reveals the contents and determines the place of the last orchestral composition in the composer's creative work - "Symphonic Dances". The author focuses on significant historical meaning of Grieg's opus, who created the original genre composition. The name of the cycle determined by Grieg for his last orchestral score for the first time was confirmed in artistic practice and opened a number of works similar in the genre part of compositions.
Key words and phrases: Edvard Grieg; symphonic genres; symphonic dances; folklore material; romantic art.
УДК 130.3
Философские науки
В статье рассмотрена проблема духовной безопасности в условиях перехода общества постмодерна в стадию социально-турбулентных процессов. Представлен обзор теоретических подходов и проблематики, связанной с феноменом духовной безопасности. Духовная безопасность проанализирована на двух уровнях: философско-антропологическом (уровень личности) и социально-философском (уровень взаимодействия личности с социумом и коммуникации социальных структур). Рассмотрена связь духовной безопасности, онтологического страха и способности к трансценденции в свете экзистенциальной аналитики.
Ключевые слова и фразы: духовная безопасность; социальная турбулентность; бытие личности; онтологический страх; религия и безопасность.
Чудинов Сергей Иванович, к. филос. н., доцент
Сибирский государственный университет телекоммуникаций и информатики, г. Новосибирск personally@ngs. ги
ДУХОВНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ И ТУРБУЛЕНТНОЕ ОБЩЕСТВО В ФИЛОСОФСКОЙ РЕФЛЕКСИИ
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ «Философские основы доктрины безопасности в условиях турбулентного социума», проект № 15-33-01310.
Проблема духовной безопасности привлекает все большее внимание за последние годы, однако остается до сих пор неточно размечена и поставлена в ее цельности. В существующих публикациях на эту тему «духовная безопасность» связывается со слишком широким спектром феноменов социокультурной жизни, растворяясь в этом предметном «море».
Некоторые из отечественных авторов ассоциируют духовную безопасность с психологическим аспектом личностной безопасности [3], другие - с состоянием личности, семьи, общества и государства, обеспечивающим их нормальное функционирование, а также созидательное культурно-цивилизационное развитие национального образа жизни [5], третьи - с системой (социальных) условий, позволяющей культуре и обществу сохранять свои жизненные параметры в пределах исторически сложившейся нормы [2], четвертые - в первую очередь, с «идеологическим дефицитом» и проблемой отсутствия общенациональной идеологии в современной России [1].
Большинство этих теоретических подходов, как это видно, тяготеет к включению вопроса о духовной безопасности в социологический методологический контекст, при этом духовная сфера в процессе анализа недостаточно специфицируется и дифференцируется в сравнении с другими феноменами человеческого и социального бытия. В том же русле следуют зарубежные исследования, где духовность как аспект безопасности не рассматривается вовсе, а тема эта косвенно затрагивается в контексте социологического анализа взаимодействия религии и сферы безопасности (к примеру, см.: [7]).
Проблема обеспечения духовной безопасности может быть развернута в двух основных ракурсах: фило-софско-антропологическом и социально-философском. Первый ракурс будет соответствовать уровню личности, тогда как второй - уровню взаимодействия личности с социумом и коммуникации социальных структур.
Самое важное, о чем следует заявить в отношении первого аспекта, - духовная жизнь подразумевает совершенно противоположную динамику существования, нежели тот идеал, который, как правило, кладется в основу доктрины безопасности общества и государства, - во многом гомеостатическое состояние, даже в случае его трактовки как динамической адаптации к меняющимся условиям (неолиберальная модель), где безопасность все же трактуется как успокоение и стремление к «золотой середине», умеряющей как недостаток, так и избыток каких-либо качеств. Если обращаться к современному философскому опыту осмысления
ISSN 1997-292X
№ 12 (74) 2016, часть 2
199
духовности, следует отметить, что экзистенциальная аналитика через постановку вопроса о бытии как фундаментальной антропологической проблемы, по сути, раскрывает одну из сторон духовности.
Ведущая угроза привычного существования человека на духовно-экзистенциальном уровне выражается М. Хайдеггером через онтологический страх или ужас (Angst), который вписан в структуру человеческого бытия как неотъемлемый элемент. Встреча с ужасом есть осознание собственной «заброшенности» человека в мир, она уничтожает силу социальных конвенций и «несобственного способа» бытия, переворачивает перспективу восприятия себя через категории «объективного» мира к пониманию онтологического одиночества. «В ужасе то, что было подручно в окружающем мире, вообще внутримирное сущее, тонет. "Мир" неспособен больше ничего предложить, как и соприсутствие других. Ужас отнимает таким образом у присутствия возможность падая понимать себя из "мира" и публичной истолкованности» [4, с. 217].
В отличие от страха, который фиксирует конкретную угрозу, исходящую от внутримирного сущего (конкретного объекта внешнего мира), в ужасе «угроза не имеет характера некой определенной вредоносности», «от-чего ужаса совершенно неопределенно», потому что ужас затрагивает сам способ бытия - «бытие-в-мире как таковое», когда все сущее становится незначимым, иррелевантным [Там же, с. 215]. Однако в этом экзистенциальном переживании, потрясающем привычные структуры повседневного мышления и само отношение к миру, кроется не только угроза, но и возможность обращения к «собственному», подлинному способу бытия личности.
Парадокс духовной жизни заключается в том, что поставление «я» перед Ничто, поворот личностного существования в сторону модуса «бытия-к-смерти», способно не только приводить в состояние экзистенциального ужаса, но быть отправной точкой к раздвиганию границ бытия, выхода из погруженности в повседневный мир в состояние трансцендирования самого себя. «Ужас обнажает в присутствии бытие к наиболее своей способности быть, т.е. освобожденность для свободы избрания и выбора самого себя» [Там же, с. 217].
Парадоксальная диалектика духовной жизни может, таким образом, быть выражена в следующей форме: подлинная духовная безопасность личности, т.е. возможность раскрытия подлинного существования «я», обретения им стойкости перед угрозами духовного зла и осуществления сотериологической потенции (если продолжать эту мысль в теологической перспективе), возможна лишь через экзистенциальные потрясения и «деструкцию» обыденного сознания.
До некоторой степени выводы экзистенциальной аналитики совпадают с религиозным опытом христианства: стоит напомнить, что идеалом христианства является жертвенный «крестный» жизненный путь, не принимающий компромисса с мирской утилитарной этикой комфорта, но предполагающий испытания и аскезу. Духовная безопасность на личностном уровне здесь означает динамическое и синергийное соединение транс-цендентно-божественного и имманентно-человеческого. Если безопасность как таковая подразумевает успешное противостояние внешним угрозам и рискам, в плане духовной безопасности речь может идти, прежде всего, о духовных же угрозах в отношении жизни личности. В некотором смысле этот термин может быть истолкован как светский аналог церковного понятия «духовной брани».
Перенос проблемы духовной безопасности на интерсубъективный уровень приводит нас к социально-философскому аспекту, который может быть развернут следующим образом. Духовная безопасность на социально-культурном уровне сопряжена с защитой и творческой трансляцией духовных ценностей, которые следует понимать в узком значении тех ценностей, переживание и постижение смысла которых подводят не только к открытию потенциальных возможностей своего бытия, но также выполняют и сотериологиче-скую функцию. В условиях нарастающих тенденций социальной турбулентности на культурном уровне происходит релятивизация ценностных оснований социума и экспансия философии континуальности. Последняя в отличие от экзистенциальной философии не апофатична, но скептична: она превращает мир в динамическую систему беспрерывного изменения «бессущностных» вещей (дурную бесконечность). Социокультурная среда турбулентного общества (о понятии подробней см.: [6, с. 210-211]) благоприятна для суррогатной духовности в виде синкретических (эклектических) учений, харизматических культов и девиации традиционного конфессионального сознания (в виде фундаменталистических тенденций и дисфункциональных «церквей»). Переход от (постмодернистского) отказа от метанарративов к отказу от нарративности как таковой, смена темпорального модуса бытия на освоение будущего, разлучение означающего с означаемым (пролиферация симулякров) способствуют «робинзонаде» в постижении духовного опыта.
Следует заметить, что логика социального развертывания нетрадиционных сектантских движений включена в диалектические отношения с развитием официально признанной в качестве традиционной институциали-зированной религиозности. Формализация религиозного опыта и бюрократизация церковной жизни могут приводить к повышению популярности новых, внеконфессиональных и квазирелигиозных учений. Наплыв нетрадиционных религиозно-синкретических учений, в свою очередь, вызывает защитную реакцию церкви в виде идеологизации догматики. Поэтому в противодействии псевдодуховным движениям важно сохранить баланс между формализацией религиозности и живым духом веры, дистанцированием от мирской суеты и социальной активностью церкви, традиционностью и новаторским подходом к религиозному просвещению.
Духовную безопасность не следует ассоциировать исключительно с психологической устойчивостью эмпирического «я». В высшем, философско-антропологическом, смысле она не может быть разлучена с онтологическими началами личностного бытия, укорененными в трансцендентной и абсолютной онтологической перспективе. Интерсубъективный уровень духовной безопасности связан с экзистенциально-личностным уровнем, однако социокультурные условия составляют второй, относительно автономный уровень духовного бытия человека и имеют свою логику развертывания и «принудительную» силу.
Список литературы
1. Беспаленко П. Н. Духовная безопасность современной России и поиски общенациональной идеологии // Научные ведомости Белгородского государственного университета. 2009. № 7. С. 215-224.
2. Запесоцкий А. С. Гуманитарное образование и проблемы духовной безопасности // Педагогика. 2002. № 2. С. 3-8.
3. Парфенова Н. Б. Обеспечение духовной безопасности молодежи в современной России // Теологическое образование: проблемы и перспективы развития: сборник материалов Международной научно-практической Свято-Тихоновской конференции. Псков: Издательство Псковского государственного университета, 2014. С. 160-167.
4. Хайдеггер М. Бытие и время. Харьков: Фолио, 2003. 503 с.
5. Хвыля-Олинтер А. И. Духовная безопасность и духовное здоровье человека, семьи, общества. М.: Даръ, 2008. 637 с.
6. Щекотин Е. В. Онтология «турбулентного социума»: понятие и принципы // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2015. № 12 (62): в 4-х ч. Ч. 4. C. 210-212.
7. Wolffe J., Moorhead G. Religion, Security and Global Uncertainties [Электронный ресурс]. URL: http://www.open.ac.uk/arts/ research/religion-martyrdom-global-uncertainties/sites/www.open.ac.uk.arts.research.religion-martyrdom-global-uncertainties/ files/files/ecms/arts-rmgu-pr/web-content/Religion-Security-Global-Uncertainties.pdf (дата обращения: 10.10.2016).
SPIRITUAL SECURITY AND TURBULENT SOCIETY IN PHILOSOPHICAL REFLECTION
Chudinov Sergei Ivanovich, Ph. D. in Philosophy, Associate Professor Siberian State University of Telecommunications and Information Sciences in Novosibirsk
personally@ngs. ru
The article considers the problem of spiritual security under the conditions of the postmodern society transition into the stage of social and turbulent processes. A review of theoretical approaches and problematic associated with the phenomenon of spiritual security is presented. Spiritual security is analyzed at two levels: the philosophical-anthropological (the individual level) and the social-philosophical (the level of interaction of an individual with the socium and communication of social structures). Connection between spiritual security, ontological fear and ability to transcendence in the light of existential analytics is examined.
Key words and phrases: spiritual security; social turbulence; individual's being; ontological fear; religion and security.
УДК 141.32 Философские науки
Данная статья посвящена анализу топосов виртуального нарратива, их своеобразию, месту в виртуальном мире компьютерной игры и влиянию на формирование перцептивных установок игрока. Топос понимается как особое пространство, которое создается в процессе контакта игрока-реципиента и виртуального нарратива. В рамках топоса оказываются связанными онтологические параметры самого виртуального мира компьютерной игры и экзистенциальные переживания игрока. Взаимодействуя с топосом виртуального нарратива, игрок получает важный опыт освоения действительности и формирует перцептивные, познавательно-оценочные установки и культуру экзистенциального опыта.
Ключевые слова и фразы: компьютерные игры; видеоигры; виртуальный мир видеоигры; виртуальный нар-ратив; топос; гносеология; познание; освоение; игрок.
Шаев Юрий Михайлович, к. филос. н., доцент
Пятигорский государственный университет existentia20065@yandex.ru
ТОПОСЫ ВИРТУАЛЬНОГО НАРРАТИВА: ПОЗНАНИЕ И ОСВОЕНИЕ МИРА ИГРОКОМ
Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 16-33-01069 «Онтология и гносеология видеоигры: мифологические основания геймификации».
Компьютерные игры прочно вошли в жизнь современного человека. В наши дни компьютерные игры стали не только способом проведения свободного времени, развлечением для детей и подростков, но и явлением, влияющим на различные аспекты жизни и даже миропонимания современного человека. Стоит сказать, что компьютерные игры популярны среди людей различных возрастов.
В настоящее время компьютерные игры как особый феномен изучаются различными специалистами [1; 3; 9; 11; 12].
Компьютерная игра нами понимается как одно из проявлений виртуальной реальности, в рамках компьютерной игры создается ее специфический виртуальный мир или виртуальное игровое пространство. Стоит выделить такое понятие, как виртуальный нарратив видеоигры, который наряду с геймплеем, сюжетом, игровой механикой выделяется и анализируется некоторыми исследователями.
