CC BY
76
НАШ СЛОВАРЬ
К. Г. Исупов
ДРУГОЙ
1) Диалогическая спецификация «ближнего», установленная трудами неокантианцев — сначала в контексте проблем «всеобщего» сознания, а затем, по мере успеха персонализма и экзистенциализма, в плане широкого репертуара проблем общения; 2) субъект/объект эстетического общения. Типологическим признаком общности отечественных концепций «я/Д.», «я/ты», «я/мы» является их эстетическая насыщенность. Христианская философия Дружбы и Эроса опорной онтологической парадигмой полагает Троицу, а смысловое задание диалогического взаимораскрытия одного «я» другому мыслит как дольний вариант богообщения. По Флоренскому: 1) личности предстоят друг другу в качестве других, но полнота доверительного дарения «другостью» достигается, когда собственно другое «снято» перед «лицом третьего, а именно Третьего» («Столп»..., 1914). В жертвенной отданности Другому «я» освобождается от «личин», обретает свое «лицо» и получает шанс на высший тип самовыявления: на высветление в глубинах своей твар-ной природы «лика» как свидетельства богоподобия (см. «лик/лицо/личина»); 3) Д. — это внутренняя икона «я», призванная к свободе на путях братотворческой приязни. Это понимание Другого сложилось в борьбе с классическими формами этики, в которых «я» овнешнено и присвоено корпоративным мнением обществ. группы (Гегель). Отечественная традиция исходит из презумпции инаковости других, лишь в качестве таковых входящих в соборную Личность нации и в родовое множество человечества. Специальночеловеческое творчество в бытии есть внесение рукотворного добра в мир (В. Несмелов). В рамках такого рода убеждения, меж «я» и Другим творится черновик грядущей соборности на путях расширения сознаний «я» и включения в них сознаний других. Русская философия Другого вела поиск такой коммуникативной структуры, которая могла бы выглядеть универсальной и по сложности своего внутричеловеческого задания, и по ее возможности оказаться онтологической парадигмой богочеловеческого процесса. Такая структура была найдена в минимуме соборности: «я и Д. в присутствии Третьего» и описана в терминах философии Эроса, Встречи, Сердца и Жертвы. Для В. Соловьева в признании за другим существом безусловного значения состоит «внутренний смысл любви». Философская разработка проблемы еще ранее была предложена рядом писателей. У Достоевского Д. распался на полярные аспекты: диалогическая одержимость другим (кн. Мышкин), рожденная из страха оказаться неуслышанным и неподтвержденным в личном голосовом статусе, с одной стороны («парадоксалисты» и «подпольные человеки»), и эстетская игра масками, юродски-провокаторский розыгрыш мнимого доверия (Петр Верховенский, Ставрогин, Федор Павлович Карамазов; ср. Липскеров К. А. Другой. Поэма. М., 1922; Жюльюн Г. Другой. Повесть, 1971). Русский философский ренессанс определяет вектор «другости» в контекстах жертвенного обмена, поэтому идеальной нормой Другого предположен Христос как Абсолютный Д., а идеальной ситуацией — Голгофа в ее мировом трагизме (С. Булгаков). Для Н. Федорова мир других — это мир «родных», преодолевших «небратство» как онтологическую разлуку с родом, почвой и Космосом. Онтологический статус «Симфонической Личности» Л. Карсавин определяет диалектикой умирания/воскрешения «я» в других, а в социальном плане — возможностью взаимоотражающего познавания. Категория Другого включается в логические процедуры определения греха как безблагодатного одиночества (П. Флоренский). В мисте-
риальной картине мира А. Мейера человек включен в пространство «зова» и «отклика» в мире других; метаисторическая задача многих «я» — подняться к единомножественному «Верховному Я» (соборному метафизическому Существу), прорвав овнешняющие «я» оболочки природы, общества и культуры. «Симфониям» других Мейера и Карсавина противостоит персонология Н. Бердяева, для которой метафизическое ядро «я» остается неприкосновенным для всех посягательств овнешняющих коммуникаций (включая Эрос и даже свободу в ее избытке); личность выходит на периферийный контакт с другими через голосовое представительство полномочных вестников моего «я» с автономными вестниками (масками, амплуа, ролевыми личинами) «я» других («Я и мир объектов», 1934). По Гегелю, «я» есть то, что видят в нем другие; ср. «мнения о нас других людей — вот то зеркало, перед которым позируют почти все без исключения. Человек делает себя таким, каким хочет, чтобы его видели. Настоящий же, как он есть на самом деле, неизвестен никому, включая часто и его самого, а живет и действует некая выдуманная и приукрашенная фигура» (Ельчанинов А. Записи. Париж, 1990. С. 25). Позднейшая персонолология признала в Д. единственно компетентную точку зрения на чужое «я», с которой оно раскрыто навстречу обмена духовными дарами. В широко разветвленной философии Другого в XX веке (Вяч. Иванов, Я. Друскин, А. Штейнберг, М. Бахтин, А. Ухтомский, М. Пришвин, С. Франк, Ф. Розенцвейг, М. Бубер, Ф. Эбнер, Э. Мунье, Ж.-П. Сартр, Э. Левинас, О. Розеншток-Хюси, Г. Р. Яусс) не без основания видят фундаментальные предпосылки основных направлений мысли третьего тысячелетия.
Библиография
Антон Крайний (З. Н. Гиппиус). Я — не-я // Новый путь. 1903. № 7; Апресян Р. Г. Проблема «другого Я» и моральное самосознание личности // Филос. науки. М., 1986. № 6; Бахтин М. М. 1) Эстетика словесного творчества. М., 1989; 2) К философии поступка // Философия и социология науки и техники. М., 1986; Бердяев Н. А. Я и мир объектов (Опыт философии одиночества). Париж, 1934; Бибихин В. В. К метафизике Другого // Начала. М., 1992. № 3. С. 52-66; Булгаков С. Н. Свет Невечерний. М., 1917; Булыгина Т. В. Я, ты и другие в русской грамматике // Res philologica. Филологические исследования памяти акад. Г. В. Соколова. М.; Л., 1990. С. 11-126; Бухаркин П. Е. Образ «другого» в русской культуре и мифологема Империи // Вече. СПб., 1995. Вып. 4. С. 5-19; Бубер М. Я и Ты. М., 1993; Вандельфельс Б. Мотив Чужого. М., 1999; Введенский А. О пределах и признаках одушевления. СПб., 1882; Венкова А. В. Этика жеста: поиск «я» и борьба с «Другим» // Образ современности: этические и эстетические аспекты. СПб., 2002. С. 57-61; Гадамер Г.-Г. Неспособность к разговору // Г.-Г. Гадамер. Актуальность прекрасного. М., 1991; Гарднер К. Между Востоком и Западом. М., 1993; Гаспаров Б. В поисках «другого» (Французская и восточноевропейская семиотика на рубеже 1970 гг.) // НЛО. 1995. № 14; Гильдебранд Г. Метафизика коммуникации. СПб., 2000; Горичева Т. М. Бог как Другой // Ступени. СПб., 1992. № 2. С. 5-13; Гоффман Э. Представление себя другим (1959) // Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М., 1984. С. 188-197; Делез Ж. 1) Логика смысла. М.; Екатеринбург, 1998; 2) Мишель Турнье и мир без Другого // Турнье М. Пятница, или Тихоокеанский лимб. Роман. СПб., 1999. С. 282302; Друскин Я. С. Я и ты: Ноуменальное отношение // Я. С. Друскин. Вблизи вестников. Вашингтон, 1988. С. 187-179; Исупов К. Г. 1) Смерть Другого // Бахтинология. Исследования. Переводы. Публикации. СПб., 1995. Вып. 2; 2) Одиночество в Другом (С. Кьеркегор наедине с собой) // Кьеркегор и современность. Минск, 1996; Лапшин И. И. Проблема чужого «я» в новейшей философии. СПб., 1910; Кузин И. В. Кафкианское непризнание Другого и интерсубъективность (Критика чистого социального воображения) //
Социальное воображение. Матер. научн. конференции 17 янв. 2000 г. СПб., 2000. С. 3338; Лазари А. «Я», «мы», солидарность и солидаризм // Посев, 1991; Левинас Э. Время и Другой. Гуманизм другого человека. СПб., 1998; Лосский Н. О. Что не может быть создано эволюцией? // Современные записки. Париж, 1927. Т. 33. С. 255-269; Махлин В. Л. 1) Я и Другой (Истоки философии «диалога» ХХ века). СПб., 1995; 2) Я и Другой: к истории диалогического принципа в философии ХХ в. М., 1997; 3) Другой // Бахтинский тезаурус. М., 1997. С. 141-148; 4) Философская парадигма М. М. Бахтина и смена парадигмы в гуманитарном познании: Дис. <...> д-ра филос. наук. М., 1997; МашевскийА. Г. Я и Ты в «теоцентрической антропологии» Якова Друскина // Памяти Павла Флоренского. Философия. Музыка. СПб., 2002. С. 107—112; Мейер А. А. Заметки о смысле мистерии (Жертва), 1933 // А. Мейер. Филос. соч. Париж, 1982; Наторп П. Культура народа и культура личности. СПб., 1912; Несмелое В. Н. Наука о человеке. Казань, 1896. Т. 1; Мандельштам О. О собеседнике // Аполлон. 1913. № 2. С. 49-54; Папуш М. «Я» и «ты» в гештальтпсихологии: Аксиологический анализ концепции невротических механизмов // Московский психотерапевтический журнал, 1992. № 2; Пессоа Ф. Другие «я», генезис и оправдание гетеронимов // Преломления: Труды по теории и истории литературы, поэтике, герменевтике и сравнительному литературоведению. СПб., 2004. Вып. 3. С. 201-212; Поснов Б. Другой в современной философии. М., 2001; Пятигорский М. К., Успенский Б. А. Персонологическая классификация как семиотическая система // Труды по знаковым системам. Тарту, 1967. Т. 3; Розеншток-Хюси О. Речь и действительность. М., 1994; Сло-бодянюк Н. Проблема «я» и «другой» с точки зрения русского экзистенциализма (Семен Франк и Александр Хургин) // Вестник КРСУ. 2002. № 4; Соловьев В. С. Собр. соч. 2-е изд. СПб., 1912. Т. 7. С. 125; От Я к Другому: Сборник переводов по проблемам интерсубъективности, коммуникации, диалога. Минск, 1997; От Я к Другому. Проблемы социальной онтологии в постклассической философии. Минск, 1998; Смагина С. Я и Другой: тренинги. СПб., 1999; Толстой Л. Н. ПСС: В 90 т. М., 1937. Т. 87. С. 10; Турнье М. Тело // Комментарии. М., 1996. № 10; Ухтомский А. А. 1) Письма // Пути в незнаемое. М., 1973; 2) Интуиция совести. СПб., 1996; Флоренский П. А. Столп и утверждение Истины. М., 1914 (письмо «Дружба»); Франк С. Л. 1) Мистическая философия Розенцвейга // Путь. 1926. № 2; 2) Непостижимое, 1939 // С. Л. Франк. Соч. М., 1990; Шевцов К. П. Узнавание себя и вера в другого // Образ современности: этические и эстетические аспекты. СПб., 2002. С. 209-212; Шпет Г. Г. Сознание и его собственник // Сборник Г. И. Челпанову. Статьи по философии и психологии. М., 1916; Штейнберг А. З. Система свободы Достоевского, 1923. Париж, 1980; Marx W. Der Blick des Anderen // Mercur. Stuggart, 2000. Jg. 56. H. 2. S. 124-133; Emerson C. The First Hundred Years of Bakhtin. Princeton. 1997; Tauninissen M. Der Andere. Studien zur Sozialontologie der Gegenwart. B., 1965.
Переводы ряда текстов Ф. Розенцвейга («Об одном месте из диссертации Мартина Бубера»; «Новое мышление. Несколько дополнительных замечаний к “Звезде спасения”)» и Ф. Эбнера («Из записных книжек») см. в кн.: Махлин В. Л. Я и Другой (Истоки философии «диалога» ХХ века). СПб., 1995.
К. Г. Исупов
МИСТЕРИЯ
Форма мифологического или религиозно-мистического осмысления исторической реальности, когда характер последней в глазах современников свидетельствует о «конце времен». В эпоху Серебряного века обостряются эсхатологические настроения, нашедшие выражение во множестве литературно-философских и теолого-эстетических интерпретациях «Откровения» Иоанна Богослова; реставрируется М. и как средневековый жанр
