CC BY
345
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2014. № 1 (1). С. 92-97. УДК 930.85
Е. М. Раскатова, М. А. Миловзорова, К. Р. Романова
«ДРУГОЕ ИСКУССТВО» ПОЗДНЕЙ СОВЕТСКОЙ ЭПОХИ: ВОПРОСЫ СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИЗУЧЕНИЯ
На основании анализа тематических исследований последних лет определяется статус «другого искусства» в истории культуры позднего советского периода, проблемы и перспективы изучения данного культурного феномена.
Ключевые слова: феномены советской культуры; поздний советский период; многослойность культуры; «другое искусство»; андеграунд; повседневная культура; устная история.
E. M. Raskatova, M. A. Milovzorova, K. R. Romanova
"OTHER ART" OF THE LATE SOVIET ERA: ISSUES AND PROSPECTS MODERN HISTORIOGRAPHY STUDY
Authors on the basis of the analysis of case studies of recent years, determine the status of "other art" in the cultural history of the late Soviet period , problems and prospects of the study of this cultural phenomenon.
Keywords: Soviet culture phenomena; the late Soviet period; multilayered culture; "other art"; underground; everyday culture; oral history.
Особенность культурной ситуации середины 1960-х - начала 1980-х гг., по мнению многих исследователей, критиков, деятелей культуры, состояла в том, что в эту эпоху параллельно с официальной, поддерживаемой государством культурой существовала и развивалась «вторая культура». Ее часто определяют как «неофициальную», «другую культуру», «культуру андеграунда». Она стала значимой формой духовного сопротивления государственной системе. Прежде всего к категории «неофициальной культуры» можно отнести достаточно заметные в 1970-е гг. авангардные художественные поиски, затронувшие все сферы искусства. Это и литературный авангард, близкий к эстетике постмодернизма (творчество Дм. А. Пригова, Л. Рубинштейна, А. Хвостенко, К. Кузьминского и других [1]), и собственно художественный авангард (группа Э. Белютина, концептуализм (И. Кабаков), экспрессионизм (А. Зверев,), соц-арт (В. Комар, А. Меламид,
Э. Булатов) [2]), и, конечно же, театральный авангард (Студия «На Юго-Западе» В. Беля-ковича, Студия «Человек» Л. Рошкован, Университетский театр (МГУ) Р. Виктюка, «Чет-нечет» Б. Понизовского [3] и др.). При всем различии творческих программ и общественных позиций важно общее ощущение масштабной реализации «отрицания действительности» (К. Рогов [4]), нашедшего выражение в многообразных, прежде всего художественных, формах, преимущественно в 1970-х - начале 1980-х гг., до политической «перестройки», когда пропала необходимость этого отрицания.
Причины возникновения «второй культуры» большинство авторов склонны видеть в первую очередь в ситуации, сложившейся в официальной культуре, которая, подчиняясь выражению государственной идеологии, обрекала себя на застой и, кроме этого, накладывала запрет на все творческие проявления, не вписывающиеся в официальный контекст.
© Раскатова Е. М., Миловзорова М. А., Романова К. Р., 2014
Есть и другие мнения, связывающие появление неофициальной культуры с приходом нового поколения художников и конфликтом поколений [5], но все же большинство участников процесса развития неофициальной культуры склонны напрямую связывать его с политической ситуацией, когда культура и искусство мыслились реальной формой противостояния режиму, угрожавшему не только свободе творчества, но и посягавшему на человеческое достоинство: «До определенного момента мы были просто поэтами, а в 1968 г., когда танки вошли в Прагу, стали неофициальной литературой» [6].
Эпоха «семидесятых» как самостоятельный феномен привлекает внимание исследователей разного плана. Первым научным фактом, актуализировавшим 1970-е гг. как особую культурную эпоху, стал сборник статей «"Семидесятые" как предмет истории русской культуры» (1998 г.) [7], открывшийся дискуссией, в которой приняли участие К. Рогов, В. Страда, Н. Котрелев, А. Осповат, Л. Лурье, И. Уварова, Н. Алексеев, пытавшиеся определить границы и культурное наполнение эпохи «семидесятых». В сборнике впервые была представлена хроника неофициальной культурной жизни 1970-х гг., документальные и исследовательские материалы, были намечены многие дальнейшие пути разработки проблемы, привлекавшие ряд видных исследователей в последующие годы.
В последнее десятилетие изучение неофициальной культуры, в том числе культуры советского андеграунда, приобрело еще большие масштабы [8]. Феномен «другой культуры» и связанные с ним реалии культурно-исторического процесса («самиздат», «тамиздат» и др.) становятся объектом пристального внимания не только в мемуарной, но и в научно-исследовательской и даже учебной литературе [9]. Характеристикой современной научной ситуации стало появление концептуальных исследований столичного андеграунда [10], шире - авангардного искусства эпохи, не вписывающегося в рамки официальной культуры [11].
Сегодня поле концептуальных высказываний о «семидесятых» во многом остается дискуссионным. Так, можно заметить, что к настоящему времени во многом иной стала общая интонация осмысления поздней совет-
ской эпохи. Первый этап изучения недавно прошедшего времени был отмечен пафосом разоблачения «удушливого застоя»; исследовались преимущественно репрессивные функции партийно-государственной системы по отношению к художественной интеллигенции или локальные конфликты художника с властью. Можно сказать, что ранний «перестроечный» научный дискурс, посвященный проблемам истории и культуры «брежневского периода», носил преимущественно негативный характер. В начале 2000-х гг. отчетливо наметилась другая тенденция - все чаще можно заметить попытки уравновесить точки зрения, утвердить мнение, что, кроме минусов, были и плюсы. Более того, создать положительный образ поздней советской эпохи - своеобразного «золотого века» социализма, демонстрировавшего неустойчивое, но равновесие власти с большинством интеллигенции.
Своеобразным «эхом» проекта 1998 г. можно назвать специальный номер журнала-альманаха «Неприкосновенный запас», посвященный проблемам понимания, интерпретации и оценки такого сложного периода советской истории, как 1970-е гг. [12]. Между этими изданиями - десять лет плодотворного изучения феноменов советской культуры в целом и конкретно интересующего нас периода. Авторы статей разного формата (от обширных аналитических обзоров до публицистических мемуарных зарисовок) - специалисты разного профиля (экономисты, социологи, политологи, филологи, философы, художники) едины в стремлении выявить историческую и культурную ценность этого непростого времени [13], найти позитивные черты в перипетиях отношений государство-общество и «примерить» достижения «эпохи застоя» к сегодняшним реалиям. Историки и социологи определяют свою методологическую позицию как поиск оснований для позитивного научного дискурса в отношении эпохи 1970-х, который должен прийти на смену предшествующему, главным образом, негативному [14].
В то же время существенным противовесом этим взглядам являются выступления ученых, по-прежнему определяющих позднюю советскую эпоху как «опиум для советского народа», когда «Государство обеспечи-
вало ситуацию спокойствия и благополучия, но если у тебя появлялось желание заниматься политикой, то ты сразу наталкивался на жесткую реакцию... то есть люди в некотором смысле имели рай, но это был рай, пока люди не начинали задумываться, что все-таки что-то не так. И когда сегодня некоторые, оборачиваясь назад, говорят, что все было хорошо, то это значит, что они не до конца понимают, что вот эта ситуация и чувство всеобщего благополучия как раз и было началом краха Советского Союза» [15].
Особым феноменом культуры «позднего социализма», активно изучающимся в настоящее время, стала художественная жизнь периода [16]. Действительно, изобразительное искусство наиболее ярко воплощало идеи «другой культуры», так как художники не только непосредственно наглядно в живописи нарушали или разрушали установленные каноны, но часто это нарушение сопровождалось соответствующими, эпатирующими публику формами жизненного, бытового поведения, художественными акциями и т. д.
Следствием сознательно выбранной позиции становится чрезвычайно широкий процесс развития «другого искусства» в Москве и Ленинграде, приблизительно с середины 1960-х гг., когда это искусство было еще абсолютно «подпольным» (после скандала в Манеже 1962 г.), до конца 1970-х -начала 1980-х гг., когда оно, постепенно отвоевав себе нишу в культурном пространстве (материализованную в официально открытых залах), становится реальностью, с которой уже не может не считаться власть, вынужденная отказаться от жестких репрессивных мер по отношению к художникам, правда, по-прежнему старающаяся вытеснить альтернативное искусство в маргинальное пространство.
«Неофициальное» искусство поздней советской эпохи представлено большим количеством отдельных имен, групп, течений, стилей, которые отстаивали свое право на существование и создание искусства вне канона соцреализма. Первые ростки неофициального искусства появились еще в «оттепель» - это Лиазоновская группа (Н. Вечто-мов, И. Кабаков, В. Кропивницкая, Е. Кро-пивницкий, Л. Кропивницкий, Л. Мастерко-ва, В. Некрасов, В. Немухин, О. Потапова,
О. Рабин, Э. Штейнберг и др.), группа Сретенского бульвара (И. Кабаков, Э. Неизвестный, Ю. Соостер), А. Зверев с его экспериментами в духе экспрессионизма; позднее -концептуальная ветвь искусства (Д. Пригов, И. Кабаков), соц-арт (В. Комар, А. Меламид, Э. Булатов), хеппенинги Герловиных, Абал-ковой и Жигалова, группа «Мухоморы», «Коллективные действия», «Гнездо» и др.
Современные исследователи определяют это время как «. своеобразный ренессанс искусства <...>. Расцвет искусства, как известно, не совпадает с эпохой политического расцвета. Он приходится на период упадка или того, что социологи называют "социальной аномией", а историки - "смутой". Таким и был период надлома в истории советской империи» [17]. За два десятилетия «другое искусство» стало мощным пластом современной художественной реальности, по многообразию форм, стилей и концепций не уступающим западному авангарду и постмодерну, что и позволило ему в конечном итоге органично войти в европейско-американский художественный контекст [18]. Исследователи пытаются создать представление о «неофициальном искусстве», искусстве семидесятых как о системе со своей внутренней логикой, законами развития и поместить это условное десятилетие в общее пространство советской культуры.
Ближе подойти к пониманию внутреннего мира художественной интеллигенции, понять движущие причины ее конформизма или диссидентства, изучить данную категорию «изнутри» помогают мемуары и издания, которые являются своеобразной попыткой «самоописания» художников. Одним из самых интересных фактов такого самоописания является, на наш взгляд, двухтомник «"Другое искусство", Москва 1956-1976. К хронике художественной жизни» [19], дополненный новым изданием [20], где названы и охарактеризованы не только эпицентры художественной жизни, но и показан общий ход ее развития, основные тенденции.
К этим изданиям примыкают и многочисленные научно- или художественно-публицистические биографии интеллигенции (Бродского, Окуджавы, Товстоногова и других [21]), созданные как современниками, так и наследниками эпохи «семидесятых».
Во всех этих изданиях есть попытка проанализировать историко-культурную ситуацию эпохи через призму личной судьбы художника, чему часто сопутствует и анализ творчества авторов, но, конечно, каждый раз степень проникновения в контекст эпохи и глубина его понимания различны и зависят от очень многих причин (профессионального образования автора, степени включенности в культурные процессы, его личностной позиции, цели написания конкретной книги и т. д.). Тем не менее эти издания, так же как и мемуары самих художников, позволяют в большей или меньшей степени приблизиться к пониманию мотивов позиций и поступков художественной интеллигенции в конкретных исторических обстоятельствах.
Современные исследования «другого искуства» часто представлены в форме бесед, переписок, диалогов. Это - «Диалоги» И. Кабакова и Б. Гройса [22], В. Тупицына [23], «Беседы с Альфредом Шнитке» А. Ивашкина [24] и др. Данная тенденция кажется нам актуальной, поскольку вынужденный вакуум, в котором находились художники в позднее советское время, позволил аккумулировать огромное количество невысказанных мыслей. Более того, именно форма диалога для участников альтернативной художественной сцены стала одновременно способом репрезентации, критики, анализа и поддержки.
Анализ текстов мемуаров и сборников, составленных из записи бесед с художниками (например, «Эти странные семидесятые, или потеря невинности» [25], «Другое» искусство» [26], «Избранные, но незванные. Историография независимого художественного движения» [27] и других), позволяет говорить о высоком уровне динамичности культурной, в первую очередь художественной жизни в поздний советский период. Это ощущение создают представленные в мемуарах формы коммуникации авторов, их контактности, вовлеченности в общий водоворот событий, где каждый вносил свой вклад в сотворение летописи другого искусства. Создавались отдельные пространственные локусы, которые ассоциировались с неофициальной художественной жизнью, начиная от групповых объединений до отдельных квартир. В 1970-е гг. формируется художест-
венный рынок, «чемоданное искусство», благодаря деятельности иностранных журналистов и дипломатов, что избавляло художника-нонконформиста от идеи, вселяемой официальной культурой, о бесполезности, пара-зитийности их деятельности. Домашние выставки, однодневные выставки в непрофильных учреждениях (институтах, НИИ, кафе и т. д.), активное распространение «самиздата» и «тамиздата», помогали вовлечению в общемировые процессы художественной жизни, позволяли не чувствовать себя обделенными информацией, а также заявить о себе заграницей.
Таким образом, можно с уверенностью сказать, что немногим более чем за десятилетие в исследовательском поле произошли грандиозные сдвиги и в расширении источ-никовой базы, и в углублении концептуального содержания научных работ, посвященных как историко-культурным проблемам позднего советского периода в целом, так и проблемам «неофициальной культуры» и «другого искусства», в частности. Некоторая беспорядочность публикаций источников сменилась изданием систематизированных документальных комплексов; к настоящему времени обширную библиотеку составляют источники личного происхождения (дневники, мемуары) художественной интеллигенции эпохи позднего социализма. Итогом этого десятилетия стало воссоздание объективной (максимально возможной) картины художественной жизни в конце 1960-х - начале 1980-х гг., «другое искусство» стало полноправной художественной реальностью позднего социализма, по достоинству оценены художественно-эстетические поиски отечественной художественной интеллигенции 1970-х гг. [28], место этого творчества в мировой художественной культуре. Проблема «Советская власть и художественная интеллигенция в 1964-1985 гг.» стала предметом специального рассмотрения в фундаментальных работах Е. М. Раскатовой [29].
И все же, несмотря на частые обращения исследователей к темам, отсылающим к культурным и художественным реалиям 1970-х гг., нельзя сказать, что к настоящему времени выработаны устойчивые основания для целостного историко-культурного осмысления оценки этого периода. «Другое
искусство» также еще не получило ни строгого определения понятия, ни точного представления о хронологии возникновения и существования самого явления, ни обобщающего осмысления своих социокультурных функций.
Очевидно, на современном этапе мы должны ставить перед исследованием культурологические задачи, а именно - установление значения «неофициального искусства» как культурообразующего фактора в сложной, полифонической картине культурных процессов позднего советского периода.
Ведь так или иначе, почти все авторы (Л. Карасев, В. Пивоваров и др.) свидетельствуют о реальном развитии культуры вопреки устоявшемуся мнению о «застое» во всех сферах жизни. А. Шубин употребляет в связи с этим понятие «динамичный застой» [30]. На первый план выходит представление о 1970-х гг. как об эпохе расширившихся возможностей для индивидуального выбора позиции (как эстетической, так и гражданской). Этот выбор определял характер взаимоотношений власти и художника, что провоцировало в дальнейшем очень личные оценки действий власти не только художниками, но и исследователями художественной жизни 1970-х гг. В итоге в некоторых публикациях 1970-е гг. предстают как лучшее для интеллигенции время, когда она смогла «передохнуть» и о чем-то «пофантазировать», не боясь, что придут и посадят [31], когда ее «безрелигиозная нравственность» была залогом стабильного существования и развития общества и культуры.
На наш взгляд, большую роль в таком самоопределении культуры играл «культурный андеграунд», в первую очередь «неофициальное» искусство, представлявшее собой обширный и многообразный культурный мир, который, как высказался один из участников процесса, «... своей самодостаточностью и полнотой напоминал средневековое натуральное хозяйство» [32].
Исключительная «живость» художественной жизни в 1970-е гг. наиболее ясно характеризуется Б. Орловым, который применяет по отношению к ней термин Л. Гумилева «пассионарность». Б. Орлов пишет: «. Несмотря на жуткое давление сверху, несмотря на полную безнадежность публич-
ной самореализации, возникла такая мощная среда, что она создала альтернативную культуру» [33]. Эта пассионарность была вызвана большим скоплением людей, которые существовали и взаимодействовали в пространстве культуры 1970-х гг., и все отдельные «ло-кусы» были этими очагами пассионарности. Художниками создавалось принципиально новое художественное пространство (кафе, мастерские, квартиры, кухни, чердаки), пространство, рождавшее ощущение свободы, становившееся пространством свободного культуротворчества. Л. Булавка высказывает мнение о том, что если «. советский интеллигент до "застоя" нередко заявлял о себе как гражданин вселенной, то в 1970-е гг. -главным образом уже как гражданин кухни. Соответственно, советские кухни "застоя" в определенном смысле являлись субстанцией советского интеллигента как гражданина "кухни"» [34].
На наш взгляд, миры повседневности «неофициальной» культуры (наиболее выразительно представленные сферой «другого искусства») во многом отражали и аккумулировали процессы поиска пространства свободы творческими индивидуальностями, являлись в каком-то смысле фундаментом, скрепляющим культуру, и сообщали ей импульсы развития, несмотря на жесткий регламент ее существования в рамках декларируемой государством системы ценностей. Именно эти миры и должны сегодня оказаться в фокусе внимания исследователей культуры поздней советской эпохи.
ЛИТЕРАТУРА
1. См.: Антология самиздата: Неподцензурная литература в СССР 1950-е - 1980-е / под общ. ред. В. В. Игрунова ; сост. М. Ш. Барбакадзе.
- М. : Международный ин-т гуманитарно-политических исследований, 2005. - Т. 1-3.
2. См.: «Другое искусство». Москва 1956-1988.
- М. : Галарт : Государственный центр современного искусства, 2005 и др.
3. См.: Герои ленинградской культуры: 1950-е -1980-е / авт.-сост. Л. Скобкина. - СПб. : Лариса Скобкина, 2005. - С. 146-159 и др.
4. Семидесятые как предмет истории русской культуры / ред.-сост. К. Ю. Рогов. - М. ; Венеция : О.Г.И., 1998. - Вып. 1. - С. 10.
5. Иванов Б. Эволюция литературных движений в пятидесятые-восьмидесятые годы // История ленинградской неподцензурной литературы: 1950-1980-е годы : сборник статей. - СПб. : Деан, 2000. - С. 20-21.
6. Савицкий С. Андеграунд (История и мифы ленинградской неофициальной литературы). -М. : Новое литературное обозрение, 2002. -С. 57.
7. См.: Семидесятые как предмет истории русской культуры...
8. Аймермахер К. От единства к многообразию: Разыскания в области «другого» искусства 1950-х-1980-х годов. - М. : Российск. гос. гу-манит. ун-т, 2004.
9. Скарлыгина Е. Ю. Неподцензурная культура 1960-1980-х годов и «третья волна» русской эмиграции : учеб. пособие. - М. : МГУ, 2002 ; Березовая Л. Г., Берлякова Н. П. История русской культуры : учеб. для студ. высш. учеб. заведений : в 2 ч. - М. : Гуманит. издат. центр ВЛАДОС, 2002. - Ч. 2. - С. 354-371 ; Долинин В. Э, Северюхин Д. Я. Преодоление немоты: Ленинградский самиздат в контексте независимого культурного движения 19531991. - СПб. : Изд-во им. Н. И. Новикова, 2003 и др.
10. Савицкий С. Андеграунд (История и мифы ленинградской неофициальной литературы). -М. : Новое литературное обозрение, 2002.
11. Лебедева В. Е. Пространство мифа в московской живописи 60-х - 70-х годов. - М. : Государственный институт искусствоведения, 1999 ; Никольская Т. Л. Авангард и окрестности. - СПб. : Изд-во Ивана Лимбаха, 2002.
12. Длинные 1970-е: советское общество в 19681982 годы // Неприкосновенный запас: дебаты о политике и культуре. - 2007. - № 2 (052).
13. А. Кустарев обращает внимание на устойчивое присутствие «мифов о 1970-х» // Длинные 1970-е: советское общество в 1968-1982 годы. - С. 7.
14. Юрчак А. Поздний социализм и последнее советское поколение // Неприкосновенный запас: дебаты о политике и культуре. - 2007.
- № 2 (052). - С. 81-97.
15. Крумм Р. Брежневский период - отпуск от истории // «Застой». Дисконтенты СССР / под общ. ред. Л. Булавки и Р. Крумма. - М. : ТЭИС : Культурная революция, 2010. - С. 15.
16. Художественная жизнь России от 1970-х к 1990-м. Культурологические записки. -Вып. 5. - М., 1999 ; Художественная жизнь России 1970-х. Исследования, материалы, документы. Культурологические записки. -Вып. 6. - М., 2000 ; Художественная жизнь России 1970-х годов как системное целое. -СПб. : Алетейя, 2001.
17. От искусства оттепели к искусству распада империи : сб. статей / отв. ред. Н. А. Хренов.
- М., 2013. - С. 10.
18. См.: Аймермахер К. От единства к многообразию: Разыскания в области «другого» искусства 1950-х - 1980-х годов. - М. : Рос. гос. гуманитар. ун-т, 2004.
19. «Другое искусство». Москва 1956-1976. К хронике художественной жизни : в 2 т. - М., 1991.
20. «Другое искусство». Москва 1956-1988.
21. Лосев Л. В. Иосиф Бродский: Опыт литературной биографии. - 3-е изд., испр. - М. : Молодая гвардия, 2008 ; Быков Д. Л. Булат Окуджава. - М. : Молодая гвардия, 2009 ; Старосельская Н. Д. Товстоногов. - М. : Молодая гвардия, 2004 и др.
22. Гройс Б., Кабаков И. Диалоги. - Вологда : Библиотека московского концептуализма, 2010.
23. Тупицын В. Коммунальный (пост)модернизм. Русское искусство второй половины XX века. - М. : Ас1 Магдтет, 1998 ; Его же. «Другое» искусство. Беседы с художниками, критиками, философами: 1980-1995 гг. - М. : АСМаг-дтет, 1997 ; Его же. Глазное яблоко раздора: беседы с Ильей Кабаковым. - М. : Новое литературное обозрение, 2006 и др.
24. Беседы с Альфредом Шнитке / сост., предисл. А. В. Ивашкин. - М. : Классика-ХХ1, 2003.
25. Эти странные семидесятые, или потеря невинности: эссе, интервью, воспоминания / сост. Г. Кизевальтер. - М. : Новое литературное обозрение, 2010.
26. Тупицын В. «Другое» искусство. Беседы с художниками, критиками, философами.
27. Уральский М. Избранные, но незванные. Историография независимого художественного движения. - СПб. : Алетейа, 2012.
28. См., напр.: Феномен Андрея Тарковского в интеллектуальной и художественной культуре : сб. ст. / ред.-сост. Е. Цымбал, В. Океанский. - Москва ; Иваново : Талка, 2008.
29. См.: Раскатова Е. М. Советская власть и художественная интеллигенция. Логика конфликта. - Иваново, 2009 ; Ее же. Художественная культура и советская власть в эпоху позднего социализма. - Иваново, 2008.
30. Шубин А. СССР в апогее: как мы жили // Длинные 1970-е: советское общество в 19681982 годы... - С. 13-35.
31. Карасев Л. 1970-е как переживание // Длинные 1970-е: советское общество в 1968-1982 годы... - С. 244.
32. Маневич Г. Художник и время, или Московское «подполье» 60-х // «Другое искусство». Москва 1956-1976. - Т. 1. - С. 15.
33. Эти странные семидесятые, или потеря невинности. - С. 207.
34. «Застой». Дисконтенты СССР. - С. 301.
