CC BY-NC-ND
41
ПОЭТИКА
А.С. Шкапа
ДРЕВНЕРУССКИЙ ПАМЯТНИК
«СТРАСТИ ХРИСТОВЫ» КАК РОМАННАЯ СТРУКТУРА
Цель статьи - описать основные жанровые признаки памятника литературы Древней Руси «Страсти Христовы». В центре исследования - особенности стиля и структурной организации произведения. Жанр «Страстей» определяется как протороман, в котором, по мнению В.Б. Шкловского, центральная идея находит развитие посредством соединения «нескольких рядов-чинов в новое соотнесение»1.
Ключевые слова: Страсти Христовы, жанр, новелла, роман, композиция, обрамление.
Детерминация жанра русской версии «Страстей Христовых» является проблемным вопросом, решение которого позволило бы рассматривать этот малоизученный памятник в контексте близких общественно-литературных явлений и, таким образом, выявить его место в историко-литературном процессе XVII-XVIII вв.
Предпринимая попытку определить жанровую принадлежность «Страстей Христовых», мы основываемся на высказанных нами ранее соображениях относительно возникающих в процессе такой работы проблем2.
«Страсти Христовы» представляют собой повествование, в печатных изданиях состоящее из тридцати двух глав3 и включающее произведения, самостоятельно бытовавшие в рукописной традиции и имеющие относительно законченный вид, своего рода главы-новеллы.
К таким «главам-новеллам» мы относим:
© Шкапа А.С., 2012
Древнерусский памятник «Страсти Христовы» как романная структура
- «Сказание о воскресении друга Христова Лазаря и о постав-лении его архиереом в Китейском граде»4 (вторая глава);
- «О мерзцей в^ери Ирода царя и усекновении главы Предтечи и Крестителя Господа Иоанна, о сшествми его во Лд» (пятая глава)5;
- «О пришествии из Иерусалима в Рим к Тиверию кесарю Марфы и Марии сестр Лазаревых, и Марии Магдалыни со многими дарамы. И о возвещении ему о распятии Господни»6 (двадцать девятая глава);
- «О послании Понтейскаго Пилата к Тиверию Кесарю, из Иерусалима епистолии в Рим, о распятии Господни»1 (тридцатая глава);
- «Послание Тиверия кесаря из Рима во Иерусалим к Пилату»8 (тридцать первая глава);
- «Сказание святаго Иеронима о Июде предатели Господни»9 (тридцать вторая глава).
Очевидно, что в «Страстях Христовых» используется технический прием построения композиции, получивший название «обрамление», иначе «рама»10. Как известно, В.Б. Шкловский называл обрамлением «большую, охватывающую новеллу, соединяющую набор сюжетовг»11. В работах П.А. Гринцера «обрамленнаю повесть»12 исследуется на материале древнеиндийской литературы, однако, как отмечает исследователь, «попытки использования рамочной техники можно обнаружить в <...> древнегреческом эпосе, в античном романе <...>»13. По мнению ученого, для «обрамленной повести» «свойственна общая повествовательная рамка, в которую искусно вставлены большие и малые рассказы-эпизоды, иногда тематически с рамкой связанные, но чаще не имеющие к ней прямого отношения»14. Композиция такой повести позволяет «вводить в нее новые и заменять старые рассказы»15, чем обусловлено «существование различных версий одного и того же памятника»16.
«Страсти Христовы» начинаются с небольшого сочинения, названного «Собор и суда изречение от неверных иудей на Господа Нашего Иисуса Христа» и содержащего речи иудейских первосвя-тителей, решающих судьбу Христа:
Каиафа архиерей рече: Вы нев-сте ничесоже; оуне да единъ члов-къ оумретъ, а не весь народъ погибнетъ. Терасъ рече: Оуне его изгнати, или къ кесарю послати. Иосафатъ рече: ПоистиннЬ мерзско и позоръ бывшее в семъ град- мужа безвинна никто не заступит. Птоломей рече: Аще виненъ, или невиненъ, но почто не абие смертию, или из-
А.С. Шкапа
гнаниемъ наказуемъ. Никодимъ рече: Или есть заповедь не признавъ вины казнити...
Судя по всему, эта сцена призвана подчеркнуть отсутствие единого мнения относительно тяжести преступления и дальнейшей участи Иисуса даже среди «пребеззаконных жидов». За этим текстом17 следует собственно «Предисловие», являющееся, кроме того, первой главой памятника. Раздел начинается следующим образом:
Во св-тлый великий пяток страстныя недели, сказание о волном страдании и о тайн-й вечери Господа нашего Исуса Христа, како волею своею нашего ради спасения страсть претерп-, и о благов-стии 1оанна Предтечи во Ад-, и о сшествии Господа нашего Исуса Христа во Ад, и о радости праведных, и о воскресении Господни, и о введении праведных в рай.
В тексте содержатся рассуждения о «вольной страсти» Христа: «яко Господь наш Иисус Христос, Сын Божии, волею своею нашего ради спасения страсть претерпе, яко телесныма очима на земли Господню зряще вольнию страсть, а душею в небеси возходяще в вышнии град Иеросалим». Смерть Христа - спасение не только ветхозаветных, но и современных читателю грешников - описывается как торжество, как праздник Пасхи, который по своей сути является вневременным. Функция всей предисловной части - ввести читателя в курс дела, ознакомить его с событиями, предшествующими основному повествованию, с общим авторским замыслом. Первая глава «Страстей Христовых» выполняет функцию пролога, призванного сообщить читателю сведения о событиях, предваряющих и мотивирующих основное действие.
Заключительной главой книги18 является «Сказание Иерони-ма о Иуде-предателе», в древнерусской традиции приписываемое блаженному Иерониму, «великому учителю Западной церкве». Этот текст, восходящий к латинскому своду Legenda aurea («Золотая легенда») Якопо из Варацце (XIII в.), был весьма популярен на католическом Западе. Использование «Сказания» в составе русских «Страстей Христовых» объясняется тем, что в нем содержится большое количество фактов, дополняющих подчерпнутые из Священного Писания скудные сведения об Иуде19. «Сказание Иеронима о Иуде-предателе» является своего рода «биографией», но биографией апокрифической, анти-житием величайшего евангельского злодея. Приписанные Иуде Искариоту отцеубийство и
Древнерусский памятник «Страсти Христовы» как романная структура
брак с матерью служат предвестниками последующего «абсолютного преступления» - предательства Спасителя.
В тридцать второй главе «Страстей Христовых» содержится информация о судьбе Иуды после предательства Иисуса. Последняя же фраза главы является прямым обращением автора-повествователя (и читателя) ко Христу с просьбой о снисхождении. Сказание Иеронима в составе «Страстей Христовых» выполняет функцию эпилога, заключает все повествование следующим назиданием:
Нас же чтущих и слышащих сие беззаконное его житие и д-яние, от таковаго злаго нрава сохрани вс-х, Христе Боже наш, и сподоби небесному царствию твоеми, славимыи со Отцем и со Святым Духом во в-ки, Аминь.
Таким образом, в «Страстях Христовых» обнаруживаются компоненты, играющие роль пролога и эпилога ко всему повествованию. Пролог и эпилог представляют собой реализацию названного выше композиционного приема «рамка», являются формальным обрамлением всего текста.
Вставные главы-новеллы представляют собой самостоятельные рассказы, включенные в большую структуру, при этом вставные новеллы в «Страстях Христовых» прикреплены к обрамляющей повести рамке. Указанная особенность композиционной организации памятника «Страсти Христовы» позволяет применить к этому произведению термин «протороман».
Целесообразность употребления термина «протороман» подтверждается наблюдением В.Б. Шкловского над «Золотым ослом» Апулея. По мнению исследователя, поскольку «Метаморфозы» начинаются фразой «Вот я сплету тебе на милетский манер разные басни», то «тут ясно, что басни уже существуют, если они сплета-ются»20. Аналогичное явление обнаруживается в «Страстях Христовых»: отдельные элементы текста, отдельные апокрифические сюжеты и сказания существовали и до их включения в состав «романа», но в нем они «сплетаются», литературно обрабатываются.
Характерной жанровой особенностью ранних форм европейского романа, независимо от их видов, тем, идейной направленности, была линейная композиция, при которой эпизоды-новеллы следовали один за другим, нанизываясь на один общий скрепляющий стержень, перерастая, таким образом, в цепочку, ряд, объединенный лишь личностью центрального героя21. Композиция «Страстей Христовых» соответствует этому описанию.
А.С. Шкапа
Для структуры романа чрезвычайно важным является предмет изображения, иначе, «внутренняя тема»22: «Внешняя тема - это круг объектов, изображенных в произведении (характеризуемых с любой степенью подробности). Внутренняя тема - это те стороны, которыми повернуты объекты, которые выдвинуты в них на первый план». Сущность предмета изображения романа сводится к изображению героя как частного человека и его жизненного пути как личной судьбы23.
Кроме того, для характеристики романного жанра необходимо учитывать личность центрального героя. По мнению О.А. Савельевой, «Страсти Христовы» - «были первой в русской литературе попыткой художественного (курсив автора. - О. С.) осмысления жизни и жертвенного подвига Иисуса Христа, попыткой превратить Сына Божия из сакральной фигуры в художественный образ (курсив наш. - А. Ш.)»24. Впрочем, автор монографии не приводит весомых аргументов, позволяющих утверждать, что образ Христа является «художественным образом». По нашему мнению, основной характеристикой образа Иисуса Христа является иконичность. Он скорее каноничная икона, «сакральная фигура», обычная для древнерусской литературы, нежели переосмысленный художественный образ. Однако эта «сакральная фигура» действует в структуре романного типа.
Жанр романа отличается особой взаимозависимостью сюжета и героя. Романный сюжет не строится по определенному внешнему канону; по Бахтину, такого канона не существует в принципе25. При определении романного жанра основную роль играет концепция героя и его жизненного пути; сюжет же выполняет вспомогательную роль и подчинен задаче раскрытия целостного образа романного героя. Предмет изображения раскрывается через развертывание сюжета26. Следовательно, в романе не герой является производной сюжета, а наоборот, сюжет зависим от героя; роман - это структура, развивающаяся в зависимости от концепции образа героя.
В этом отношении центральный герой «Страстей Христовых» оказывается романным героем. Вся структура произведения служит раскрытию и утверждению образа Христа Страстотерпца-Искупителя, Христа-Триумфатора.
«Роман <...> в отличие от новеллы, в принципе ориентирован на изображение становления героя, на дело его жизни, - и отдельные "случаи" выступают чаще всего в функции ступенек этого становления и даже судьбы в целом», - пишет Е.М. Мелетинский27.
В проторомане «Страсти Христовы» изображается «дело жизни» Христа, его предназначение и миссия: он должен пострадать и
Древнерусский памятник «Страсти Христовы» как романная структура
умереть, взяв на себя вину мира («На се бо мя отец мой посла, и на сие приидох Аз в мир (Здесь и далее подчеркивание мое. - А. Ш.), да от мучительства Диаволя своею смертию спасу весь мир»; «о любимии мои друзи, аз иду во Иерусалим, да исполню волю по-славшаго мя Отца»).
По мнению В.Г. Белинского, роман - «это самый широкий, всеобъемлющий род поэзии... В нем соединяются все другие роды поэзии - и лирика <...> и драматизм как более яркий и рельефный способ заставить высказываться данные характеры»28. Вне всякого сомнения, «Страсти Христовы» вполне отвечают указанному определению: памятник органично сочетает установку на занимательность, дидактизм, драматизм и «слезную чувствительность» (плачевую стихию).
Занимательность «Страстей Христовых» была отмечена Н.С. Лесковым. Приводя выписки из самого раннего печатного издания памятника - Львовского (1793 г.), он подчеркивал:
Я не помню ни одной книги, которая по моим тогдашним понятиям могла представлять интерес мало-мальски ровный содержанию этой книжки, заставлявшей меня плакать по Христу и вскакивать ночью от образов страшного Иуды и чудовищной картины Ада, с беседующими в нем людьми Ветхого Завета29.
По мнению Лескова, занимательность сделала эту книгу «самым любимым и самым обыкновенным домашним чтением»30, которое невозможно использовать при богомолениях. Сверх того, для Лескова очевидно, что легендарность, эффектность и подробность «Страстей Христовых» обеспечивают им успех у любой читательской аудитории:
Ее с величайшим любопытством и с самой снисходительной улыбкой к наивнейшим вымыслам прочтет не только каждый верующий, но даже и не верующий во Христа человек31.
Роман включает развернутые экспрессивные диалоги, содержащие авторские примечания-ремарки. Необходимо отметить, что диалоги в «Страстях Христовых» - значительная и неотъемлемая часть текста. По М.М. Бахтину, «самый диалог в романе как композиционная форма неразрывно связан с диалогом языков, звучащим в гибридах и в диалогизирующем фоне романа»32. А чуть далее -что «диалог в романе - диалог особого рода <...> он не может быть
А.С. Шкапа
исчерпан в сюжетно-прагматических диалогах действующих лиц <. > он чреват бесконечным разнообразием сюжетно-прагматиче-ских диалогических противостояний, которые его не разрешают и разрешить не могут». Сама особенность романного сюжета состоит в изображении «говорящих людей и их идеологических миров»33.
К числу «романных» черт «Страстей Христовых» можно отнести назидательность и дидактизм. В тексте памятника содержатся как оригинальные назидательные поучения автора, так и назидательные примеры, известные любому читателю:
- «Такожде подобает и нам братие внимати оучению апостол-скому и житию их подражати, и ограждати себе постом и молитвою непрестанною. Да приходяще диавол, обрящет нас во страсЬ Божии пребывающих и плевел всЬяти в сердца наша не возможет» (автор призывает читателя постоянно сравнивать свою жизнь с апостольской);
- «Мы же грЬшнии не можем и не единага часа прилЬжно мо-литися, тогда в нас помышление лукавое входит и всякие великие прикупы и о домовном строении и блудные помыслы, и лЬность и неможение, инна подобная сим» (в этом случае читатель должен сравнить свою жизнь с жизнью Христа);
- относительно празднования Пасхи в «Страстях Христовых» говорится: «Возлюбленнии должни есмы плакатися грЬхопадения к нему и преступления честных заповедей его владычняго ради милосердия к нам и волныя святыя страсти его празднуем радостно всенощным стоянием, постом и молитвами и чистотою душевную и тЬлесною вкупЬ со инЬми богобоязнивыми людми и покаемся грЬхов своих».
Кроме того, характерной чертой «Страстей Христовых» является плачевая стихия, «сентиментальность», чувствительность, «слезный» компонент, связанные прежде всего с образом Богородицы. В «Страстях Христовых» содержится множество плачей Девы Марии, например:
Сие же слышавши пречистая Богородица, с великими слезами и жа-лостию сердечною объемши Его рукама своима, и ударися о землю горько, глаголющи: о сердце мое, о утроба моя ныне терзается во мне. Днесь Симеоново пророческое слово сбысться истинно, еже прорече: и тебе самой оружие сердце твое пройдет. Како ты помыслеши, душе моя, о разлучении света моего; что же убо аз в скорби своей имам со-творити; яко сын мой и Бог, и свет очию моею, хощет со мною тяжце и горце разлучитися.
Древнерусский памятник «Страсти Христовы» как романная структура
Этот фрагмент Н.С. Лесков комментирует следующим образом:
Это самое любимое место всех раскольничьих женщин. Его многие из них знают наизусть и обыкновенно повторяют с горькими слезами сочувствия скорбям Девы Марии34.
Другой пример - обращение Богородицы к Иисусу с просьбой не ходить в Иерусалим:
Она же рече к нему с великим плачем и рыданием горьким, и с великою жалостию сердечною: о возлюбленный сыне и боже мой сладчайший, имам у Тебе днесь нечто просити, дабы исполнил прошение мое матернее, и прошение мое небы тще было, свем убо яко Ты учиши люди сам в законе, отца и матерь чтити, и вовсем их слушати. И Ты о возлюбленный сыне и боже мой послушай мене матере и рабы и служебницы своей; не ходи во Иерусалим, но аще хощеши сотворити пасху ясти, то сотвори зде в Вифании. Сице же рекши, и паде на честныя нозе Исусо-вы, с великими слезами.
Кроме Богородицы, в «Страстях Христовых» плачет и центральный персонаж романа - Иисус: «И сия словеса Иисус Христос слышав от матери своея, вельми умилися, и Сам из пречистых своих очей слезы испусти».
Итак, подведем некоторые итоги:
- при составлении «Страстей Христовых» был использован композиционный прием «обрамление», характеризующийся линейной композицией, наличием общего стержня, на который нанизываются имеющие относительно законченный сюжет и объединенные образом центрального героя вставные главы-новеллы; «Страсти Христовы» представляют собой «не механическое соединение отдельных рапсодий, но художественное целое, имеющее некоторое художественное единство»35. Следовательно, структуру «Страстей Христовых» можно определить как романную;
- главное действующее лицо «Страстей Христовых» в определенном смысле является романным героем: сюжет развивается в зависимости от образа Христа, хотя сам образ все-таки иконичен;
- «полифонизм» «Страстей Христовых»: установка на занимательность, драматизм, а также наличие дидактического и «слезного» компонентов не противоречат, а подтверждают
А.С. Шкапа
романную природу текста. Как пишет М.М. Бахтин, «всякий роман с точки зрения воплощенного в нем языка есть гибрид <...> намеренный и сознательный художественно организованный гибрид, а не темное механическое смешение языков»36. Роман - «оркестровка разноречием», которая «не только не освобождает от необходимости глубокого и тонкого знания литературного языка, но требует, кроме того, еще знания и языков разноречия»; - исследование литературной традиции древнерусского сборника «Страсти Христовы» позволяет утверждать, что мы имеем дело не только с подбором определенных текстов, соположением, «сцеплением», развивающими общую концепцию образа Христа: Христа-Искупителя, Царя Славы, но и с сознательной обработкой всех элементов текста. По мнению Б.О. Эйхенбаума, «образ художественного произведения — всегда есть построение и игра <...> Художественное произведение есть всегда нечто сделанное, оформленное, придуманное — не только искусное, но и искусственное в хорошем смысле этого слова»31. Для М.М. Бахтина же «Художественный гибрид требует громадного труда: он насквозь простили-зован, продуман, взвешен, дистанцирован»38. По нашему мнению, существуют основания полагать, что памятник древнерусской литературы «Страсти Христовы» имеет черты романного жанра. Правда, корректнее было бы охарактеризовать его как «протороман».
Протороман «Страсти Христовы» органично вписывается в древнерусскую литературную систему, продолжает общую линию развития русской литературы и стоит в одном ряду с «Повестью о Варлааме и Иосафе», «Повестью об Акире Премудром», «Сербской Александрией», «Стефанитом и Ихнилатом».
Примечания
Шкловский В.Б. Повести о прозе. Размышления и разборы // Шкловский В.Б. Избранное: В 2-х т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1983. С. 27. См.: Шкапа А.С. К проблеме жанровой детерминации древнерусского памятника «Страсти Христовы» // Материалы VIII международной летней школы по русской литературе. Кауколемпияля, 2012 (в печати).
В ранних изданиях главы могли быть не пронумерованы, в рукописных же вариантах деление на главы могло отсутствовать.
2
3
Древнерусский памятник «Страсти Христовы» как романная структура
7
Это сказание находим в Минеях Четьих Дмитрия Ростовского под 17 октября. Эта глава была составлена на основе «Слова Евсевия (в разных рукописях оно приписывается то Евсевию Александрийскому, то Евсевию Самосатскому) о сошествии Иоанна Предтечи в Ад» (нач.: «Возлюбленно, добро есть нам наре-щи, каково благовещение Иоанна Предтечи...») (см.: Творогов О.В. Сказания о Иоанне Предтече (Крестителе) // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 1 (XI - первая половина XIV в.) / Отв. ред. Д.С. Лихачев. Л.: Наука, 1987). Изданный текст «Слова» см.: Порфирьев И.Я. Апокрифические сказания о новозаветных лицах и событиях по рукописям Соловецкой библиотеки. СПб., 1890. С. 204-214. Источник текста о «мерзцей вечери Ирода» нам неизвестен; все эти сюжеты отражены в канонических Евангелиях. Источник текста «Сказания» нам неизвестен. Имеется лишь указание на то, что «Слово о путешествии в Рим Марии сестры Лазаря» наряду с некоторыми другими апокрифическими сказаниями составляло литературный конвой краткой редакции Евангелия от Никодима (см.: Кобяк Н.А. Евангелие Нико-дима // Словарь книжников и книжности Древней Руси. С. 120-123). Порфирьев И.Я. Указ. соч. С. 21-30, 191-197.
8 Кобяк Н.А. Указ. соч. С. 120-123.
9
11 12
Первое печатное издание памятника было выполнено Типографией Ки-ево-Печерской Лавры в 1690-х годах. Уже в 1101 г. в Киеве вышло другое издание памятника, судя по названию, имеющее западное происхождение: «Сказание неложное от мужа правдива и свята, западния церкве Великого Учителя Иеронима...». Более подробно о тексте памятника см.: Климова М.Н. Сказание Иеронима о Иуде предателе // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2 (вторая половина XIV - XVI в.). Ч. 2.: Л-Я. Л.: Наука, 1989. С. 345-341.
Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика: Учеб. пособие. М.: Аспект Пресс, 1996. С. 241. Шкловский В.Б. Указ. соч. С. 13.
Термин «обрамленная повесть» был введен в научный оборот П.А. Гринцером для обозначения таких древнеиндийских прозаических произведений, как «Панчатантра», «Веталапанчавиншати», «Викрамачарита» и «Шукасаптати». Исследовались истоки и своеобразие «обрамленной повести» как жанра, композиционная структура, природа и функции. См.: Гринцер П.А. Древнеиндийская проза (обрамленная повесть). М., 1963. 268 с.
Гринцер П.А. Обрамленная повесть // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А.А. Сурков. М.: Советская энциклопедия, 1962-1918. Т. 5: Мурари -Припев. 1968. Стб. 310-311.
Гринцер П.А. Индийская обрамленная повесть как массовая литература Средневековья // Классические памятники литератур Востока. М., 1985. С. 34.
6
1Ü
13
14
А.С. Шкапа
15 Это замечание отражает природу текста «Страстей Христовых», поскольку различные варианты памятника (как рукописные, так и ранние печатные) отличаются наличием/отсутствием тех или иных глав-новелл.
16 Гринцер П.А. Обрамленная повесть.
17 Стоит отметить, что это микросочинение включено не во все издания памятника и представляет собой выдержку, а точнее часть четвертой главы.
18 Вознесенский А.В. Старообрядческие издания XVIII - начала XIX века: Введение в изучение. СПб., 1996. С. 128.
19 См.: Климова М.Н. Из истории «Эдипова сюжета» в русской литературе (повести о кровосмесителе) // Проблемы истории, русской книжности, культуры и общественного сознания. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. С. 52.
20 Шкловский В.Б. Указ. соч. С. 15.
21 Шкловский В.Б. Связь приемов сюжетосложения с общими приемами стиля // Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Советский писатель, 1983. С. 26-62.
22 Виноградов И.А. Вопросы марксистской поэтики. Л., 1936. С. 323.
23 Например, суждения В.В. Кожинова таковы: роман - это «самодвижущееся развертывание человеческих судеб и переживаний» (Кожинов В.В. Роман -эпос нового времени // Теория литературы: основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М.: Наука, 1964. Т. 2. С. 126); изображение личной судьбы героя - это «необходимость, которая, собственно, и рождает роман» (Кожинов В.В. Происхождение романа: Теоретико-исторический очерк. М.: Советский писатель, 1963. С. 253).
24 Савельева О.А. Апокрифическая повесть «Страсти Христовы»: некоторые вопросы структуры и поэтики // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. науч. трудов. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 1994. С. 76.
25 Бахтин М.М. Эпос и роман // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит., 1975. С. 482.
26 Шкловский В.Б. Заметки о прозе русских классиков. 2-е изд. М.: Советский писатель, 1955. С. 9.
27 Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М.: Наука, 1986. С. 172-173.
28 Белинский В.Г. Полн. собр. соч. М.: Изд-во АН СССР, 1956. Т. X. С. 315-316.
29 Лесков Н.С. С людьми древлего благочестия // Лесков Н.С. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 3. М., 1996. С. 482-588.
30 Там же.
31 Там же.
Бахтин М.М. Слово в романе // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. С. 176.
Там же. С. 177.
Лесков Н.С. Указ. соч.
32
Древнерусский памятник «Страсти Христовы» как романная структура
Стороженко Н.И. Очерк истории западноевропейской литературы. Лекции, читанные в Московском Университете. Издание учеников и почитателей. М.: Типография г. Лисснера и Д. Совко, 1908. С. 50. Бахтин М.М. Слово в романе. С. 111-118.
Эйхенбаум Б.М. Как сделана «Шинель» Гоголя // Эйхенбаум Б.М. О прозе: Сб. ст. / Сост. и подгот. текста И. Ямпольского. Л.: Худож. лит., 1969. С. 321. Бахтин М.М. Слово в романе. С. 118.
35
36
31
38
