CC BY
230УДК 821.161 ГРНТИ 17.09
Янь Мэйпин
Древнекитайская философия и концепт «путь» в сюжетной модели В. Пелевина
Актуальность статьи обусловлена отсутствием системного анализа восточных мотивов. Новизна исследования продиктована необходимостью рассмотрения философских, этических, психологических основ творчества Виктора Пелевина через концепт пути, укладывающийся в буддистские и конфуцианские миропредставления. Пелевин как постмодернист использует многие традиции и трансформирует многие тексты предшественников. Среди них большое место занимают элементы древнекитайской философии. Рассмотрены категории переходности и оборотничества как варианты развития и неотъемлемая часть понятия пути в древнекитайской философии. С помощью структурного и историко-литературного метода предлагается новый подход к исследованию сюжетной модели произведений Виктора Пелевина путем соотнесения с китайской современной идеологемой «один пояс - один путь». Делается вывод, что Пелевин активно использует эту конфуцианскую модель для композиционного построения своих произведений, а ее главную идею - для выражения актуальных проблем современной России.
Ключевые слова: Виктор Пелевин, восточная философия, концепт пути, переходность, мотив оборотничества, мотив превращения, сюжетная модель, герой.
Yan' Meiping
Philosophy of Ancient China and the Concept of the "Way" in the Plot Model of V. Pelevin
The relevance of the article is dictated by the lack of a system analysis of Oriental motifs. The novelty of this research is dictated by the need of consideration of the philosophical, ethical and psychological foundations of Victor Pelevin's work through the concept of the Way, which fits into the Buddhist and Confucian worldviews. Pelevin is a postmodernist. Therefore he uses many sources. Motives of fantastic transformations and transitivity are reflected in article.These concepts are options of development and an integral part of a concept of a way of Ancient Chinese philosophy.
We suggest a new approach to the study of the plot model of the works of Victor Pele-vin is proposed by correlating with the Chinese modern idea "one belt - one road". To achieve this we use the structural and historical-literary method. We conclude that Pelevin actively uses this Confucian model for the compositional construction of his works. He also uses the main idea of Confucianism to express the actual problems of modern Russia.
Key words: Victor Pelevin, the East philosophy, a concept of the way, transitivity, a motive of an oborotnichestvo, a motive of the transformation, the subject model, a hero.
История изучения творчества Пелевина естественным образом вписана в исследование общих механизмов возникновения, развития и функционирования русского литературного постмодернизма в целом. До сих пор не выработалось единой позиции о принадлежности/непринадлежности Пелевина к постмодернизму. Именно как постмодернистский признак многие исследователи и критики оценивают присутствие у писателя восточных и, в частности, буддистских мотивов. Так, А. Генис, один из первых критиков Пелевина, причисливших его к направлению постмодерна, обратил внимание на схожесть содержания романа «Чапаев и Пустота» с «буддистской сутрой», его героев - с «персонажами буддистской притчи», а эклектическое соединение разных литературных и фольклорных источников, по его мнению, создало в итоге эффект «дзеновских коанов, буддистских вопросов без ответа» [3]. Оттого, что буддистская картина мира (деиерархированная аксиология, равновеликость всего живого и неживого, отсутствие исторического времени, разорванное пространство и пр.) схожа с постмодернистской, исследователи часто считают ее частью постмодернистской эстетической системы. Так, В. Курицын [8], Л. Лейдерман и М. Липовецкий [9] устанавливают у Пелевина тесную связь с предшественниками-концептуалистами и представителями соц-арта, для которых восточные мотивы олицетворяли контркультуру.
И. Скоропанова [13], С. Корнев [6], напротив, отмечая присутствие постмодернистской формы в произведениях Пелевина, видят в нем прежде всего идеолога, пропагандирующего буддистскую доктрину. Это же мнение разделяет и О. В. Богданова, однако, выделяет и многочисленные постмодернистские признаки: внешнюю пародийную и ироничную форму, видение «мира как текста и текста как мира», тотальное неприятие социума и всего человеческого жизнеустройства в его современных формах [1, с. 301, 319], восточный же колорит, по ее мнению, выступает как один из вариантов постмодернистского виртуального пространства.
Все больше слышится мнений не просто о «многомерности» литературы конца ХХ века, но и о наследовании постмодернизмом, и Пелевиным в частности, разнообразных литературных традиций, в том числе ориента-листской [1]. Признавая, что из-за многогранности стиля и проблематики В. Пелевина трудно отнести к какому-то одному из направлений, предлагаем уточняющее рассмотрение конкретной линии его заимствований, связанное с восточной, а именно китайской, проблематикой.
119
Несмотря на то, что в названных исследовательских и критических работах рассматривались ориенталистские мотивы творчества Пелевина, специального системного исследования им посвящено не было. Цель настоящей статьи - впервые продемонстрировать конкретную взаимосвязь устойчивой сюжетной схемы произведений Пелевина с восточным понятием пути в свете буддистских представлений о движении колеса сансары, а также с китайской универсальной концепцией общего движения-совершенствования по единому пути, на которую, в свою очередь, опирается современная национальная идеологема «один пояс - один путь».
Популярность книг Пелевина, переведенных на основные европейские и восточные языки, обусловлена прежде всего тем, что писатель решает в своем творчестве важнейшие проблемы бытия: каково место человека на земле, каковы его взаимоотношения с другими людьми и со Вселенной? Свободен ли человек по своей сути или обречен на вечную зависимость?
Для ответов на столь сложные вопросы Пелевин опирается на различные философские учения. Важнейшим истоком его мировоззрения является восточная философия. В своих произведениях он неоднократно обращается к учению Конфуция (романы «Чапаев и Пустота», «Жизнь насекомых», «Священная книга оборотня», «1» и др.). В частности, для системы персонажей Пелевина характерна диада «учитель - ученик», идущая через Конфуция от древнейших китайских учений и встречающаяся практически в каждом его произведении. Пелевин не скрывает, что культ почитания старшего, более мудрого и знающего, он почерпнул в китайской философии, где уважение к учителю является первейшим правилом и рассматривается как путь самосовершенствования. Одним из характерных сюжетных ходов в произведениях Пелевина является попытка героев, получив знания, вписаться в существующую реальность и впоследствии преодолеть некую предначертанную неотвратимость, т. е., освободиться от зависимости. Подобный путь - это матрица китайской картины мира, развития и становления китайской нации. Так, китайский народ соединил буддизм и современный цивилизационный историзм. В Китае не принято отказываться от своего прошлого, каждый исторический этап вбирает в себя опыт предыдущего, как нельзя отрезать или разрушить пройденную дорогу, даже если ты уже достиг цели. Для китайского опыта характерно не разъединять эпохи, не прерывать культурные традиции, не разрушать имеющееся наследие, не сеять вражду между народами и общественными слоями, а выстраивать на существующем фундаменте новые современные структуры - как экономические, так и социальные; все время созидать и
двигаться вперед. В этом смысле концепт пути является определяющим для китайской ментальности.
Как известно, Великий Шелковый Путь соединял Европу и Азию, служа не просто дорогой для торговли, но и проводником мирных культурных инициатив Китая, помогал распространению великого китайского наследия по всему миру. С этой точки зрения русский писатель Пелевин -один из наследников Великого Пути, черпающий в его истоках свое вдохновение и свои сюжеты. Как и Великий Шелковый Путь, этот писатель, по мнению А. Гениса, «обживает стыки между реальностями. В месте их встречи возникают яркие художественные эффекты - одна картина мира, накладываясь на другую, создает третью, отличную от первых двух» [3, с. 16]. А устойчивая сюжетная схема метафизических странствий пелевин-ских героев в поисках собственного Я образует концепт «путь», сопоставимый с историческим вектором китайского пути. Герои Пелевина, как и китайский народ, ничего не разрушают, им не свойственны конфликтные противостояния, они терпеливо проходят путь «учения». Они осваивают законы существования в мифологическом пространстве, постигают зоны небытия и пустоты, подобные буддистским. Так, например, по наблюдениям Лейдермана и Липовецкого, Петр Пустота «проходит путь философского "просвещения" и в конце концов обретает способность "выписаться из больницы", иначе говоря - по примеру Чапаева - создать свою реальность. Татарский тоже, <...> проходит путь возвышения от ларечного "реализатора" до живого бога, главы некоего тайного ордена, Гильдии Халдеев, поставляющей России иллюзорную реальность» [9, с. 22, 42]. Но, научившись жить в предначертанном пространстве, эти герои идут дальше, применяя свои знания для преодоления замкнутой неотвратимости, они размыкают герметичность своего существования и выходят на простор Вселенной. Это можно сказать и про героев рассказа «Затворник и Шестипалый» (петухи-бройлеры избегают попадания в Страшный Суп и покидают птичник), и про пассажира Желтой стрелы из одноименного рассказа (герой успевает спрыгнуть с поезда, несущегося к гибели), и про финал романа «Омон Ра» (Омон Кривомазов постигает лживость предписанного задания и вместо навязанного самоубийства совершает побег) и др. Концепт «пути» лежит практически во всех сюжетах Пелевина. Писатель и сам проходит путь ученика у мирового культурного и идейного наследия, в том числе китайского, черпая сюжеты, образы, жизненные стратегии.
Пелевин использует широко распространенный как в русском, так и в китайском фольклоре мотив оборотничества, который актуализирует кате-
горию переходности - неотъемлемую и очень важную составляющую концепта пути. Через него исследуются различные системы взаимодействия: природные, социальные, политические, межличностные. Используя народные мифы об оборотничестве, писатель вплетает их в современную российскую реальность. Например, данный мотив присутствует в рассказе «Проблема верволка в средней полосе» в виде реализованной метафоры «оборотень в погонах», что создает сатирический эффект: «... метрах в трех справа по траве катался милиционер, на глазах обрастая шерстью прямо поверх кителя, из штанов у него быстро, как травинка в учебном фильме по биологии, рос толстый плешивый хвост» [12]. Этот же прием используется в «Священной книге оборотня», где образ Лисы А имеет китайский колорит. Ее возлюбленный Саша Серый (прочитывается аллюзия на поэта начала ХХ века Сашу Черного) тоже воплощает образ «оборотня в погонах». Эта метафора, характеризующая превращение служителей закона в преступников, родилась в советской идеологическо-бюрократической системе, безуспешно пытавшейся бороться со взятками и подлогами среди сотрудников милиции. Вышедшая далеко за пределы профессионального и информационно-новостного дискурса метафора бытовала в анекдотах, шутках, профессиональных оценках. Соединенная с мистическим приемом она дала новый иронический эффект.
Помимо этого, художник в «Чапаеве и Пустоте» использует экзистенциальное представление о подлинном (внутреннем) и неподлинном (внешнем) бытии. Он декларирует идеал, к которому устремляются главные герои: это «Внутренняя Монголия» и находящийся «внутри» каждого человека «собственный трон», к которому он постоянно стремится.
Основанием пелевинской экзистенциальной модели мира становится фундаментальный абсурд и скепсис, актуализируя такой аспект концепта пути, как тупиковость. Каждодневное существование его персонажей иррационально и парадоксально, сопровождается ощущением безысходности, постоянного умирания. В рассказе «Бубен нижнего мира» Пелевин отсылает к французскому философу М. Монтеню, давая краткий конспект его размышлений над природой человеческого духа, его дерзаний, разочарований и самопризнаний из «Опытов». Данный рассказ своего рода тоже «опыт» в духе философа: писатель создает произведение в жанре эссе, родоначальником которого принято считать Монтеня. Содержательно «Бубен нижнего мира» есть выжимка из монтеневских «Опытов», наложенных на метафизические размышления Пелевина. Писатель определяет скептицизм Монтеня как глубокое убеждение в недостоверности человеческого
познания. Этот посыл сходен как с буддистскими, так и гностическими представлениями о природе человеческого знания и путях его обретения. Главной и единственно возможной задачей человека, по мнению Монтеня, есть познание самого себя. Эта мысль уходит к античности, к знаменитому сократовскому тезису «познай самого себя». Здесь Пелевин обнажает еще одну важную сторону своего художественного мира. Если в большинстве его произведений заметно стремление к освобождению человека от всякого рода зависимостей, то «Бубен нижнего мира» обозначает цель употребления обретенной свободы как новую веху пути. Свободный человек обязан познавать себя.
В рассказе «Проблема верволка в средней полосе» эта идея подается утрированно-обнаженно. Герой, обратившись в волка, «чувствовал себя переполненным силой», начал ощущать новые оттенки жизни: запахи, звуки - «теперь они были гораздо осмысленней и их количество удвоилось» [12]. Но главное, что познал герой в своем новом качестве, «касалось самоосознания», ощущения смысла жизни, которого нет у людей. «А у Саши такая возможность появилась, и смысл жизни чувствовался непрерывно и отчетливо, как некоторое вечное свойство мира, наглухо скрытое от человека, - и в этом было главное очарование нынешнего состояния Саши. Как только он понял это, он понял и то, что вряд ли по своей воле вернется в свое прошлое естество - жизнь без этого чувства казалась длинным болезненным сном, неинтересным и мутным, какие снятся при гриппе. Саша вдруг первый раз в жизни ощутил, как непостижим и прекрасен мир» [12]. Выход за пределы собственной природы помог осознать и себя, и мир, превозмочь ощущение абсурдности существования. В рассказе есть цитата из драматической поэмы С. Есенина «Страна негодяев», произнесенная в негативном контексте, которая усилила эффект отрицательной характеристики героя. Но эта отсылка к традициям заставляет развернуться к сюжетам преображения-оборотничества в масштабе всего рассказа. Обретение героем новых обостренных ощущений в другом облике можно соотнести с пушкинским «Пророком». Но пелевинский герой, как и свойственно героям постмодернистских произведений, не дерзает никого учить: его путь направлен на созерцание, осознание красоты мира и избавление от скепсиса.
В романе же «Жизнь насекомых» (роман был выпущен Тайбэйским издательством «Юань Лиу» в 2005 году) оборотничество носит скорее кафкианский экзистенциальный характер, чем национально-мифологический. Превращения людей в насекомых и обратно не имеют мотивации и лишь демонстрирует буддистскую равновеликость всех со-
зданий мира и их хрупкость. Как полагает Голобородова Т.Н., «[о]щущение тающей, распадающейся реальности даёт жизнь ряду игровых художественных приёмов и превращает творческий акт в игру с традицией» [4, с. 7].
Рецепция пелевинских текстов в китайскоязычной среде тематизирует для китайских исследователей концепт пути, в силу близости народному китайскому менталитету. Пелевин специально написал предисловие для перевода «Generation П» на китайском языке, в котором, в частности, сообщил: «Этот роман похож на русскую версию "Си Юцзи" (Путешествие на Запад). Обезьяна путешествовала по западным странам для получения истины жизни и превратилась в человека в конце концов, а в романе "Generation П" люди непрерывно стремятся изо всех сил за деньгами и стали как обезьяны» [11, с. 4]. То есть описана инволюция, обратная модернистскому пути вочеловечения: показано постмодернистское расчеловечение. Данный роман имел большой успех в Китае, что позволило китайским русистам познакомится с новым ракурсом русской современной литературы и ее частного направления - постмодернизма. Движение в «Generation П» имеет несколько векторов: это и непосредственное перемещение в пространстве (путешествие), и нисхождение по эволюционной лестнице, и реминисценция модернистского пути жизнетворчества. Помимо глубоко философских размышлений, писатель здесь же высказал соображения по поводу избранного Россией пути в годы перестройки: «...Сейчас мы обращены на Запад... "Западное" начало России не иначе, как абсолютная фикция, некая абстрактная райская материя, а телевидение -локомотив, который изо дня в день тащит страну в этот воображаемый мир» [11, с. 5].
Сложность и непрозрачность любого жизненного пути - еще один аспект рассматриваемого концепта, был отражен в романе «Шлем ужаса» (роман вышел в издательстве «Dakuai» в 2006 году), написанном по мотивам античного мифа о Минотавре, соединившем европейскую и восточную традицию, а также древность и современную компьютерную эпоху. Новые интерактивные технологии, примененные в этом произведении, свидетельствуют о значимости концепта пути для самого автора, не прекращающего поиски новых художественных решений.
Биография писателя, неизменно обращенная к Востоку, во многом выстраивается по канонам китайской философии. Великий Путь Китая служит не только экономическо-географическим ориентиром, но и моральным: длинный путь недоступен для злодея. Но тот, кто на этом пути
помогает другим, и сам будет одарен доверием и талантами. Благодаря этому ориентиру, «творческий метод писателя соединяет в себе художественность, философичность и ярко выраженный социологизм» [5, с, 5]. Критикуя современное общество потребления, меркантильную повседневность, Пелевин противопоставляет ему мудрость в восточном стиле. В его картине мира по-буддистски уравниваются люди и насекомые, мир виртуальный и мир реальный, пространство сна и пространство реальности, мир нищеты и мир гламура, мистическо-философская направленность и расчетливый рационализм. Именно этому отвечает идеологема «один пояс -один путь».
Концепция «Один пояс - один путь» включает в себя целый комплекс планов, реализация которых станет самым масштабным стратегическим проектом Китая в обозримой исторической перспективе. Но соучастниками этого неконфликтного созидательного пути также будут разные государства. Как отметил Си Цзиньпин в своем выступлении на Боаосском форуме в 2015 году, «один пояс, один путь - это не соло Китая, а симфония всех заинтересованных сторон» [16].
С точки зрения реализации этих глобальных планов очень важна готовность китайских партнеров - не только политическая, экономическая, но и духовная, культурная. Необходимо вести большую разъяснительную работу, воздействующую на сознание людей, раскрывающую суть китайского проекта и его пользу для мирового сообщества. И когда популярнейший российский писатель Пелевин создает во многих своих произведениях в высшей степени привлекательную картину мира, основанную на древней китайской мудрости, безусловно, проект воплощения «Один пояс - один путь» приближается к своей реализации. Своими книгами, сюжет которых, как правило, оказывается изоморфен идее китайского пути, он дает понимание российским и европейским читателям, что путь современного развития один - в содружестве и сотворчестве. И только он способен стать для мирового сообщества путем прогресса и обновления.
Таким образом, картина мира Пелевина ориентирована на постмодернистскую и буддистскую аксиологию. Равновеликими в ней оказываются все живые существа, прошлое и настоящее, фикция и реальность. Тем не менее за счет устойчивой сюжетной схемы (Учитель - учение - побег) и определенных текстуальных и контекстных коннотаций прочитывается авторская позиция. «Смерти автора» не происходит. Рассматривая сюжет в единой системе концепта пути и опираясь на высказывания самого Пелевина, можно сделать вывод о соотнесенности художественной системы
Пелевина с китайской национальной идеологемой «один пояс - один путь». При этом, на наш взгляд, постоянная обращенность к истории и современности своей страны свидетельствует о вспомогательной роли восточных мотивов, которые лишь формально помогают писателю говорить о наиболее актуальных проблемах современной России.
Список литературы
1. Богданова О. В. Постмодернизм в контексте современной русской литературы (60-90-е годы XX века - начала XXI века). СПб.: Изд-во Филологического факультета СПбГУ, 2004. 716 с.
2. Генис А. Беседа десятая: Поле чудес. Виктор Пелевин // Звезда. 1997. № 12. С. 230-234.
3. Генис А. Феномен Пелевина / Виктор Пелевин: Сайт творчества. Статьи. Электронный ресурс. URL: http://pelevin.nov.ru/stati/o-harl/1.html (дата обращения: 02.04.2018).
4. Голобородова Т. Н. Феномен игры в культуре постмодернизма: проблемы философского анализа: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Барнаул. 2000. 26 с.
5. Зарубина Д. Н. Универсалии в романном творчестве В. О. Пелевина: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Иваново, 2007. 28 с.
6. Корнев С. Столкновение пустот: может ли постмодернизм быть русским и классическим? Об одной авантюре Виктора Пелевина. Электронный ресурс. URL: http://rudocs.exdat.com/docs/index-302967.html (дата обращения: 02.04.2018).
7. Кулинцев Ю. В. «Один пояс - один путь»: инициатива с китайской спецификой. Электронный ресурс. URL: http://russiancouncil.ru/blogs/riacexperts/31461/ (дата обращения: 02.04.2018).
8. Курицын В. Н. «Великие мифы и скромные деконструкции» // Октябрь. 1996. № 8. Электронный ресурс. URL: http ://go. mail. ru/redir?via_page=1&type=sr&redir= eJzLKCkpsNLXz01MT6zKzEst1isqLQYR-vnJJflJqUX6hpaWZvoW (дата обращения: 30.03.2018).
9. Лейдерман Н. Л., Липовецкий М. Н. Современная русская литература. 19501990-е годы: в 2 т. М.: Академия, 2003. Т. 1. 688 с.
10. Ломанов А. В. Стратегия культурного влияния Китая в проекте «Один пояс, один путь» // Китай в мировой и региональной политике. История и современность: ежегодное издание. М.: ИДВ РАН, 2017. Вып. XX. С. 52-63.
11. Пелевин В. Поколение «П» / пер. на кит. Язык Лю Вэйфи. Пекин: Народное издание. 2001. 186 с.
12. Пелевин В. Проблема верволка в Средней полосе. Электронный ресурс. URL: http://go.mail.ru/redir?via_page=1&type=sr&redir=eJzLKCkpKLbS1y8vL9dLys_Pzs_RKyrVT0 vMK0ksLsnMTtT (дата обращения: 30.03.2018).
13. Скоропанова И. С. Русская постмодернистская литература: учеб. пособие. М.: Флинта: Наука, 2001. 608 с.
14. Чернышова Е. Б. Художественный концепт «PR» в романе В. Пелевина «Generation «Р» // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2009. Вып. 3. Т. 2. С. 183-191.
15. Янь М. Произведения В.О. Пелевина в Китае // The Way of Science International scientific journal 6 (28), 2016. Электронный ресурс. URL: http://docplayer.ru/48500138-The-way-of-science-international-scientific-journal-6-28-founder-and-publisher-publishing-house-scientific-survey.html_(дата обращения 30.03.2018).
16. Xi Zinping Xi on "Belt and Road": Not China's solo but inspiring chorus. URL: http://www.xinhuanet.com/english/2015-03/28/c_134105208.htm (дата обращения: 30.03.2018).
17. (Kang Cheng) (A New Star in Contemporary Russian Literary World - Victor Research on the Dynamics of Foreign Literature. 2000. № 3.
18. (Li Jun); (Guan Yu); {"ШШ"~Ю) -
Ш^ ШШХ^^ШК, ШШШЖ^Х^ ("The Pepsi" Generation - Victor Pelevin's Cola Age, Peking, publishing house "The border economy and culture"), 2010 (3).
19. (Zhu Yu): (Pursuit under the Void—Interpretation of the "Phenomenon of Pelevin" in the Post-Modern Context of Russia) // (China Excellent Master's Thesis Full-text Database). 2008. 06
20. (Wang Shufu):
ШЭД^ФгЯФЭДФШ^Ь^Ш (Intercultural Interpretation and Personalized Rewriting:
Chinese Cultural Elements in Pelevin 's Novels) // «ФФгШ^^)) 2013^02^ 200 (China
Reading News, February 20). Electronic resource. URL: http://www.cssn.cn/wx/wx_bjwx/201310/t20131026_599543.shtml
References
1. Bogdanova O. V. Postmodernizm v kontekste sovremennoj russkoj literatury (60-90-e gody XX veka-nachalf XXI veka) [Postmodernism in the context of modern Russian literature (the 60-90th years of the 20th Century - the beginning of the 21st Century). St. Petersburg: Filologicheskij fakul'tet SPbGU Publ., 2004. 716 p.
2. Genis A. SHtudii gospodina Pelevina: Viktor Pelevin. Zhizn' nasekomyh [Mister Pelevin's studies: Victor Pelevin. Life of insects // Znamya. 1993. № 4. Pp. 230-234.
3. Genis A. Fenomen Pelevina [The Fenomen of Pelevin] / Viktor Pelevin: Sajt tvor-chestva. Stat'i. Jelektronnyj resurs. URL: http://pelevin.nov.ru/stati/o-harl/1.html (data poseshcheniya: 02.04.2018).
4. Goloborodova T. N. Fenomen igry v kul'ture postmodernizma: problemy filosofskogo analiza [Game of phenomenon in the culture of postmodernism: problems of the philosophical analysis]: avtoref. dis ... ^nd. filosofsk. nauk. Barnaul, 2000. 28 р.
5. Zarubina D. N. Universalii v romannom tvorchestve V.O. Pelevina [Universaliya in novelistic creativity of V.O. Pelevin ...]: avtoref. dis... kand. filol. nauk. Ivanovo. 2007. 26 р.
6. Kornev S. Stolknovenie pustot: mozhet li postmodernizm byt' russkim i klassiches-kim? Ob odnoj avantyure Viktora Pelevina [Collision of emptiness: whether there can be a
postmodernism Russian and classical? About one adventure of Victor Pelevin]. [Jelektronnyj resurs]: http://rudocs.exdat.com/docs/index-302967.html (data poseshcheniya: 30.03.2018).
7. Kuricyn V. «Velikie mify i skromnye dekonstrukcii» ["Great myths and modest de-constructions"] // Oktyabr'. 1996. № 8. [Jelektronnyj resurs]. Rezim dostupa: http://go.mail.ru/redir?via_page=1&type=sr&redir=eJzLKCkpsNLXz01MT6zKzEst1isqLQY R-vnJJflJqUX6hpaWZvoW- (data dostupa 30.03.2018).
8. Kulincev Yu. «Odin poyas - odin put'»: iniciativa s kitajskoj specifikoj ["One belt -one way": an initiative with the Chinese specifics]. Jelektronnyj resurs. URL: http://russiancouncil.ru/blogs/riacexperts/31461/ (data poseshcheniya 02.04.2018]).
9. Lejderman N. L., Lipoveckij M. N. Sovremennaya russkaya literatura. 1950 - 1990e gody. V 2 tt. [Modern Russian literature. 1950 - 1990-th years. In 2 vol.]. Moscow: Akad-emiya Publ., 2003. 688 p.
10. Lomanov A.V. Strategiya kul'turnogo vliyaniya Kitaya vproekte «Odinpoyas, odin put'» [The strategy of a cultural influence of China in the project "One belt, one way] // Kitaj v mirovoj i regional'noj politike. Istoriya i sovremennost', XXII: Мoscow: IDV RAS Publ., 2017. Pp. 52-63.
11. Pelevin V. Pokolenie «P» [Generation "P"] / per. na kit. Lyu Vehjfi. Pekin: Narod-noe izdanie Publ. 2001. 186 p.
12. Pelevin V. Problema vervolka v Srednej polose [The problem of a vervlka in the Midland]. Jelektronnyj resurs. URL: http://go.mail.ru/redir?via_page=1&type= sr&redir=eJzLKCkpKLbS1y8vL9dLys_Pzs_RKyrVT0vMK0ksLsnMTtT (data poseshcheniya: 02.04.2018).
13. Skoropanova I. S. Russkaya postmodernistskaya literatura: [Russian postmodern literature]. Uchebnoe posobie. Moscow: Flinta: Nauka Publ., 2001. 608 p.
14. Chernyshova E.B. Hudozhestvennyj koncept «PR» v romane V. Pelevina «Generation «R» [The art concept of "PR" in the novel by V. Pelevin "Generation "P"...] // Aktual'nye problemy gumanitarnyh i estestvennyh nauk. 2009. Vyp. № 3. ^ 2. Pp. 183-191.
15. Yan' M. Proizvedeniya V.O. Pelevina v Kitae [...] // The Way of Science International scientific journal 6 (28), 2016. [Jelektronnyj resurs]: http://docplayer.ru/48500138-The-way-of-science-international-scientific-journal-6-28-founder-and-publisher-publishing-house-scientific-survey.html (Data poseshcheniya 02.04.2018).
16. Xi Zinping Xi on "Belt and Road": Not China's solo but inspiring chorus. [Jelektronnyj resurs]: http://www.xinhuanet.com/english/2015-03/28/c_134105208.htm (data poseshcheniya: 02.04.2018).
17. (Kang Cheng) : (A New Star in Contemporary Russian Literary World - Victor VeIev'iniftlS^^ztl&ffi^)) ("Research on the Dynamics of Foreign Literature"), 2000 (3) .
18. (Li Jun); (Guan Yu); —
("The Pepsi" Generation - Victor Pelevin's Cola Age, the border economy and culture), 2010 (3)
19. fci (Zhu Yu): mmXfflM"mm (Pursuit under the Void—Interpretation of the "Phenomenon of Pelevin" in the Post-Modern Con-
text of (China Excellent Master's Thesis Full-
text Database,) 2008. 06.
20. (Wang Shufu):
(Intercultural Interpretation and Personalized Rewriting: Chinese Cultural Elements in Pele-
vin 's Novels) í^ií^í)) 2013^02^ 200 (China Reading News, February 20). Jel-
ektronnyj resurs. URL: http://www.cssn.cn/wx/wx_bjwx/201310/t20131026_599543.shtml (data poseshcheniya: 02.04.2018).
