CC BY
9Е.Ю. Раскина
ДРАМАТУРГИЯ Н.А. ОЦУПА В КОНТЕКСТЕ ИДЕОЛОГИИ АКМЕИЗМА И ПЕРСОНАЛИЗМА
Аннотация. Трагедия Н.А. Оцупа «Три царя» была создана в эмиграции, во Франции, и опубликована в 1958 г., незадолго до смерти поэта. Этот текст не переиздавался в России и практически неизвестен русскому читателю. Однако в трагедии «Три царя» мы наблюдаем присутствие идей акмеизма и персонализма (литературного направления, манифест которого Н.А. Оцуп написал в эмиграции). Драматургия Н.А. Оцупа очень важна как реализация религиозно-философских идей и концепций поэта.
Ключевые слова: драматургия; Серебряный век; Н.А. Оцуп; русская эмиграция первой волны; акмеизм; персонализм.
Н.А. Оцуп - выдающийся поэт Серебряного века и один из ярких представителей первой волны русской эмиграции во Франции, оставил не только поэтическое, литературно-критическое, но и драматургическое наследие, которое, к сожалению, мало известно в России. В 1958 г., незадолго до смерти, Николай Авдеевич завершил работу над трагедией «Три царя», посвященной ветхозаветным царям, - Саулу, Давиду и Соломону. Трагедия была опубликована в 1958 г. в Париже, и в России не переиздавалась. С ее текстом можно ознакомиться в библиотеке Института славянских исследований в Париже (Institut d'études slaves). В этом институте находится и литературный архив Н. А. Оцупа, к изучению которого приступил ученик Николая Авдеевича по парижской Ecole normale, ныне - известный славист, профессор Жерар Абенсур.
Трагедия «Три царя» обнаруживает целый ряд интертекстуальных пересечений с произведениями «отца акмеизма», учителя
Н.А. Оцупа - Н.С. Гумилёва. По своей идейно-философской наполненности трагедия очень близка идеям акмеизма и персонализма (литературного направления, манифест которого Н.А. Оцуп написал в эмиграции, и идеологически разработанного поэтом-эмигрантом).
В центре трагедии образы трех библейских царей - богоотступника Саула, терзаемого злым духом, псалмопевца Давида, оставшегося верным Вечному (Богу), и строителя Храма - Соломона. «Три царя, три трагедии, три поколенья» - так обозначил Н.А. Оцуп основную идею произведения, которую в «Первом интермеццо» пьесы озвучивает Поэт (он же - вестник и хор, как в античной драме):
Перед нами трагедия веры; не правда ли, вся ее гамма:
И Саул маловерный, оставленный Богом, как мы,
И Давид, чья в мажоре высокая драма,
Кто, особенно после греха, человечен и прост, как псалмы,
И не менее их - Соломон, чьи сомненья -
От ума, от всезнания, от пресыщенья...
Три царя, три трагедии, три поколенья1.
«В Библии главное - время и Бог» (с. 9), - говорит Поэт в Первом интермеццо. Три царя символизируют человеческий план трагедии, подвластный времени. Бог, названный в трагедии Вечным, неизменен. Люди - верны и переменчивы одновременно. Их богооставленность вытекает из переменчивости, неспособности внимать Вечному, из их подчиненности времени и моде. Верность Богу в трагедии - важнейшее качество пророка и царя. Трагедия начинается с размолвки пророка Самуила и царя Саула, которая символизирует разрыв императоров и пап, царей и первосвященников. Верность Вечному делает пастуха Давида, поющего славу Богу, царем Израиля. В свою очередь, переменчивый Саул, изменивший духовному ради бренного, сиюминутного, ради неограниченной земной власти, теряет не только власть над людьми, но и власть над собой. Им завладевает злой дух - и только звуки арфы пастуха Давида способны исцелить обезумевшего царя.
Образ «дальней арфы», близкий к образу волшебной арфы Давида из трагедии «Три царя», присутствует и в крупном лиро-эпическом произведении Н.А. Оцупа - «Дневнике в стихах», где «дальняя арфа» («арфа милосердия») противостоит «чувственной лире», как земное - небесному.
1 Оцуп Н. Три царя. - Париж, 1958. - С. 9. -зывается страница.
Далее в тексте в скобках ука-
Главная героиня «Дневника в стихах», мудрая наставница героя, подобная дантовской Беатриче, так говорит возлюбленному: «Не умея не предпочитать / Дальним арфам чувственную лиру, / Не очистившись, ты смел блуждать / В поисках ответа по эфиру». В данном случае образ-символ «дальней арфы» (или «арфы милосердия», как во второй части «Дневника в стихах» - «в этой ночи первобытной / Арфа милосердия звучала мне»1) связан с мотивом духовного очищения героя, с его обращением к ветхозаветным и новозаветным святыням, с чудом обретения веры в Единого (или Вечного). Вновь обрести утраченную после пережитых бедствий (гибель старой России, утрата родины) веру герою «Дневника в стихах» помогает его Беатриче, земным прототипом которой стала жена поэта, актриса Диана Каренн.
В то же время в образе-символе «дальней арфы» прочитываются скрытые параллели с образом волшебной скрипки (или лютни), присутствующим в поэтическом и драматургическом творчестве учителя Н.А. Оцупа, Н.С. Гумилёва. Как известно, образ скрипки является центральным в стихотворении Н.С. Гумилёва «Волшебная скрипка», а образ лютни - в драматической поэме Гумилёва «Гондла».
Николай Авдеевич Оцуп - уроженец Царского Села. Как и Н.С. Гумилёв, он испытал огромное влияние И.Ф. Анненского, великого поэта и тонкого знатока Античности, директора Царскосельской гимназии. Оцуп тесно общался с семьей Анненского, часто бывал в доме Хмара-Барщевских. Именно Хмара-Барщевские помогли Оцупу устроить встречу с Иннокентием Федоровичем, но эта беседа была, увы, первой и последней. После скоропостижной смерти Анненского Оцуп продолжал бывать в доме Хмара-Барщевских, где ощущался культ ушедшего поэта, глубокое преклонение перед гением Аннен-ского. Валентин Хмара-Барщевский, внук Анненского, учился вместе с Оцупом в Царскосельской гимназии.
Если «отец акмеизма», Н.С. Гумилёв, был для Н.А. Оцупа не только старшим другом и «вождем», но и «полубогом», «demi-dieu», как вспоминает ученик Николая Авдеевича, профессор Ж. Абенсур2, то Анненский символизировал непреходящий свет поэзии, но не
1 Оцуп Н.А. Океан времени: стихотворения. Дневник в стихах. Статьи и воспоминания. - СПб.: Logos Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - С. 225.
2 Абенсур Ж. Николай Авдеевич Оцуп и его французские ученики // Берега. Информационно-аналитический альманах Русского Зарубежья. - СПб., 2008. -Вып. 9. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.rusemigration.ru/ 09/index.htm
болезненный и трагический (дионисийский), как у символистов, а гармоничный, аполлонический - как у акмеистов. Себя самого Оцуп видел то царскосельским гимназистом, почтительно внимающим Анненскому, то своего рода «замыкающим» в цепи поэтов-царскосе-лов - А.С. Пушкин, И.Ф. Анненский, Н.С. Гумилёв, А.А. Ахматова, граф Комаровский.
«С необычайным волнением думаешь о духовной связи поэтов, из которых первый как бы воплощал гениальную юность и надежды победоносной России, а второй - пережил крушение своей карьеры, под старость, одновременно с падением Порт-Артура»1, - писал Н.А. Оцуп о Пушкине и Анненском. Продолжая ряд «царскосельских лебедей», Оцуп вводит в эту царственную плеяду Н.С. Гумилёва и А. Ахматову: «Там, возле казарм, где когда-то гусар Чаадаев поджидал лицеиста Пушкина, в домике с низкими потолками, бывший директор царскосельской гимназии, переводчик Эврипида и тончайший из русских лириков двадцатого века, принимал и учил поэзии Гумилёва, Ахматову.. ,»2
Возвращаясь к трагедии «Три царя», следует сказать, что в ней ощущается духовная преемственность не только по отношению к поэтическому творчеству Н.С. Гумилёва, но и по отношению к идеям акмеизма. Оцупа связывают с акмеизмом внутренняя гармоничность, аполлоничность и в то же время - христианское смирение. Всезнание царя Соломона соотносится в трагедии с гордыней, пресыщением, тогда как Давид - человечен, прост и исполнен смирения. Давид не стремится «познать непознаваемое», он лишь смиренно склоняется перед Вечным, поет славу Творцу.
В центре трагедии Оцупа - человек, личность, поэт, стоящий перед лицом Господа. Оцуп подчеркивал значение каждого явления перед лицом небытия, как и Н.С. Гумилёв в манифесте «Наследие символизма и акмеизм», в котором говорится: «Для нас иерархия в мире явлений - только удельный вес каждого из них, причем вес ничтожнейшего все-таки неизмеримо больше отсутствия веса, небытия, поэтому перед лицом небытия - все явления братья»3.
1 Абенсур Ж. Николай Авдеевич Оцуп и его французские ученики // Берега. Информационно-аналитический альманах Русского Зарубежья. - СПб., 2008. -Вып. 9. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.rusemigration.ru/ 09Zmdex.htm - С. 504.
2 Там же.
3 Гумилёв Н.С. Наследие символизма и акмеизм // Гумилёв Н.С. Стихи. Письма о русской поэзии. - М.: Худож. лит., 1990. - С. 411.
В манифесте Н.А. Оцупа «Персонализм как явление литературы» подчеркивается, что персонализм XX в. знает, «что перед лицом живой вечности, т.е. Бога, все новое ценно лишь в непрерывности познания себя и всего, что дано: себя - в истории, истории - в себе»1. И в акмеистских манифестах Н.С. Гумилёва и О.Э. Мандельштама, и в оцуповском манифесте персонализма говорится об ответственности поэта и человека перед вечностью и Вечным (Богом). В частности, Н.А. Оцуп утверждает, что персонализм - это отбор и ответственность, «противопоставленные вседозволенности благодушия, безразличия, безответственности»2.
Персонализм, по Оцупу, - это мораль «героического напряжения веры, зоркой и к аду и к раю не только там, в запредельном, но и здесь, на земле»3. Оцуп понимал персонализм как свободу человека в Боге. Николай Авдеевич утверждал: «Приятие мира во всей сложности борьбы двух начал - обязательное содержание истинного персонализма. Настоящий эллинизм, трагически и ясно сказавший "да" мирозданию, настолько близок иудеохристиан-ской любви ко всему живому, что к нему, вечно оживающему в великих произведениях искусства, наперекор эстетическим подражаниям, лишенным и веры, и чувства ответственности, персонализм зовет. Другими словами, он зовет к Пушкину»4.
Оцуповское «принятие мира во всей сложности борьбы двух начал»5 перекликается с гумилёвскими строками из акмеистского стихотворения «Фра Беато Анджелико»: «Есть Бог, есть мир, они живут вовек, / А жизнь людей мгновенна и убога. / Но все в себе вмещает человек, / Который любит мир и верит в Бога»6. В «Дневнике в стихах» Прекрасная Дама, Беатриче - это не блоковская Невеста-Смерть, несущая в себе хаос и разрушение, а носительница глубокой, смиренной веры, помогающая герою вернуться к ценностям подлинной веры. Иудеохристианская любовь ко всему живому, о которой говорит Оцуп в манифесте персонализма, - это примирение Творца и творения, Бога и мира, вечности и времени.
1 Оцуп Н.А. Персонализм как явление литературы. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: Шр://Н1Л8ер1етЪег.ги/аг11с1е.рЬр?ГО=200104504
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же.
5 Там же.
6 Гумилёв Н.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. - М.: Воскресенье, 1997-2008. -Т. 2. - С. 123.
В трагедии «Три царя» упомянуты Прекрасные дамы былых времен: Эсфирь, Антигона, Авигея. Следуя за «Балладой о дамах былых времен» Франсуа Вийона, Оцуп вопрошает: «Где Ависага, Авигея, / Где Антигона? Та "она", / В чей образ память влюблена? / Ты - в их ряду, ты им равна. / Тебе, мой друг, моя жена, / И этого труда идея / И жизнь моя посвящена» (8, с. 5). Для персоналиста Оцупа, как и для его учителя - акмеиста Н.С. Гумилёва, было важным воплощение Вечной Женственности в реальном женском образе, в личном и земном. Однако сквозь облики таких земных женщин, как иудеянки Эсфирь и Авигея (возлюбленная царя Давида, пророчица), у Оцупа просвечивает «небесная синь». Все они, по Оцупу, «гражданки Небесного Иерусалима» (с. 5).
Здесь, опять же, присутствует интертекстуальная связь с поздней поэзией Н.С. Гумилёва - в частности, со стихотворением «Память» («Сердце будет пламенем палимо, / Вплоть до дня, когда взойдут, ясны, / Стены Нового Иерусалима / На полях моей родной страны»1. У Оцупа, в Посвящении к трагедии «Три царя», мы находим следующие строки: «Ты несомненно потому, что, как пророки одержима, / В земной юдоли ты - гражданка / Небесного Иерусалима» (с. 6).
Новый Иерусалим (Небесный Иерусалим) - это символический образ Царства Божия, которое должно наступить, согласно Откровению Иоанна Богослова, после Страшного суда и Светопреставления на Новой земле. Н.А. Богомолов указывает, что эти гуми-лёвские строки созвучны следующим строкам В. Блейка из поэмы «Мильтон»: «Мой дух в борьбе неустрашим, / Незримый меч всегда со мной, / Мы создадим Иерусалим / В зеленой Англии родной»2.
«Небесный Иерусалим», «Сион», «благоденствие Твое в Сионе» Н.А. Оцуп называл своей подлинной родиной. В одном из предсмертных стихотворений «Да будет так. Не мой же это дом!» поэт писал: «Все это раньше быть могло, / Но медлил ты, чтоб я и сердцем понял: / Отечество не Царское Село, / А благоденствие Твое в Сио-не»3. Строка «А благоденствие Твое в Сионе» отсылает нас к одному из псалмов царя Давида (Пс. 127: 5): «Благословит тебя Господь с Сиона, и увидишь ты благоденствие Иерусалима во все дни жизни
1 Гумилёв Н.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. - М.: Воскресенье, 1997-2008. -Т. 4. - С. 90.
2 Там же. - С. 309.
3 Оцуп Н.А. Океан времени: Стихотворения. Дневник в стихах. Статьи и воспоминания. - СПб.: Logos Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - С. 180.
твоей». Сион, город Давидов, святая гора, жилище и дом Божий, царственный город Божий - это, одновременно, Иерусалим, колено Иудино, Царство Иудейское и Царство Божие на небесах, откуда является Бог во славе Своей. В Давидовых псалмах Сион назван местом жительства Бога на небесах (Пс. 8:7; 52:7).
«Коль славен наш Господь в Сионе» - это, как известно, неофициальный гимн Российской империи (стихи М.М. Хераскова, музыка Д. С. Бортнянского), использовавшийся до принятия гимна «Боже, царя храни». В нотных изданиях XIX в. этот гимн сопровождался пометкой «национальный русский гимн». Широко известно, что именно этот гимн использовался на территориях, занятых Добровольческой армией во время Гражданской войны 19181922 гг., а затем и в эмиграции. В этом религиозном гимне присутствует образ Сиона, места Славы Господней:
Коль славен наш Господь в Сионе, Не может изъяснить язык. Велик Он в Небесах на троне, В былинках на земли велик. Везде, Господь, везде Ты славен, В нощи, во дни сияньем равен. Тебя Твой Агнец златорунный В себе изображает нам: Псалтырью мы десятострунной Тебе приносим фимиам. Прими от нас благодаренье, Как благовонное куренье. Ты солнцем смертных освещаешь, Ты любишь, Боже, нас как чад, Ты нас трапезой насыщаешь И зиждешь нам в Сионе град. Ты грешных, Боже, посещаешь И плотию Твоей питаешь. О Боже, во Твое селенье Да внидут наши голоса, Да взыдет наше умиленье, К Тебе, как утрення роса! Тебе в сердцах алтарь поставим, Тебя, Господь, поем и славим!1
1 БортнянскийД.С. Коль славен наш Господь в Сионе: Текст песни. -[Электронный ресурс]. - Режим доступа: mega1yrics.ru/1yric/bortnianskii
В своем предсмертном стихотворении, процитированном выше, Н. А. Оцуп обращался одновременно и к библейской символике Сиона, и к религиозному гимну «Коль славен наш Господь в Сионе», ставшему одной из святынь русской эмиграции.
В стихотворении «Да будет так. Не мой же это дом!» Оцуп вспоминает о «псалмопевце-грешнике» - царе Давиде: «Кто псалмопевцу-грешнику родня / В уменье петь и силе покаянья? / Но перед смертью есть и у меня свидетельство почетного избранья»1. «Псалмопевец-грешник» - один из трех царей, героев трагедии Н.А. Оцупа. Образ царя Давида присутствует и в поэзии А. Ахматовой - в стихотворении «Майский снег» (1916) и в «Поэме без героя» - в контексте мифа о богоизбранном поэте, смиренном певце славы Всевышнего.
В стихотворении Ахматовой «Майский снег» говорится о печали, которой одарил мир царь-псалмопевец: «И ранней смерти так печален вид, / Что не могу на Божий мир глядеть я. / Во мне печаль, которой царь Давид / По-царски одарил тысячелетья»2. В стихотворении «Через 23 года» священная пляска царя Давида перед ковчегом Завета сравнивается с трудом поэта в Божьем мире: «Все уходит - мне снишься ты, / Доплясавший свое пред Ковчегом. / За дождем, за ветром, за снегом / Тень твоя над бессмертным брегом, / Голос твой из недр темноты»3. В ахматовской «Поэме без героя» образ царя Давида, пляшущего перед ковчегом Завета - это образ идеального стихотворца: «Проплясать пред Ковчегом Завета / Или сгинуть. / Да что там? Про это / Лучше их рассказали стихи»4.
Во Второй Книге Царств описано, как Давид «плясал перед Господом». Дочь царя Саула и жена царя Давида - гордячка Мел-хола - стала укорять мужа за это. Давид так ответил ей, что перед Господом, который предпочел его царю Саулу и всему дому его, он будет играть и плясать.
В трагедии Оцупа «Три царя» изображен не только «больной духом» царь Саул, но и его гордая красавица-дочь: царевна Мел-хола. Эта царевна - героиня одноименного стихотворения Ахматовой. Но если в трагедии Оцупа Мелхола наказана за гордыню
1 Оцуп Н.А. Океан времени: Стихотворения. Дневник в стихах. Статьи и воспоминания. - СПб.: Logos Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - С. 180.
2 Ахматова А. Соч.: В 2 т. - М.: Правда, 1990. - Т. 1. - С. 180.
3 Там же. - С. 298.
4 Там же. - С. 325.
бесплодием, то в стихотворении Ахматовой гордая Мелхола одновременно и страшится своих чувств к Давиду (еще пастуху, не царю), и не может от них отказаться («Наверно, с отравой мне дали питье, / И мой помрачается дух. / Бесстыдство мое, униженье мое! / Бродяга, разбойник, пастух! / Зачем же никто из придворных вельмож / Увы, на него не похож... / А солнца лучи... А звезды в ночи... / А эта холодная дрожь.»1
В трагедии Оцупа - Давид, царь-псалмопевец, это певец, поющий славу Господу. Даже в грехе Давид «человечен и прост», как его псалмы. Если Саул одержим злым духом, наказан за гордыню и желание поставить себя превыше Господа, а царь Соломон, строитель Храма, болен всезнанием и пресыщением, то Давид в трагедии Оцупа полон смирения и веры. В лице Давида Н.А. Оцуп изобразил идеального поэта, поющего славу Господу.
В трагедии Оцупа Давид утверждает, что Бог во всем живом: «Я могу о птицах спеть тебе, о людях, или / О Боге, что и проще: / Он - во всем!» (с. 15). В «Трех царях» пальма над ручьем, благословляющая Творца, - это символ смиренной веры, преданности души Богу (Вечному). Смирение, вера и верность - вот главные качества, присущие царю Давиду в трагедии Оцупа. Именно эти качества человеческой личности утверждали поэты-акмеисты, именно они очень важны для персоналиста-Оцупа. Здесь мы наблюдаем преемственность религиозно-философских идей акмеизма и персонализма, продолжение русского Серебряного века в творчестве русской эмиграции Первой волны, одним из ярчайших представителей которой был поэт, эссеист и драматург Николай Авдеевич Оцуп.
1 Ахматова А. Соч.: В 2 т. - М.: Правда, 1990. - Т. 1. - С. 154.
