CC BY
162
РО! 10.34216/1998-0817-2019-25-3-79-83 УДК 821.161.1.09"19"
Михновец Надежда Геннадьевна
доктор филологических наук
Российский государственный педагогический университет им. А.И. Гзрцена, г. Санкт-Петербург
mikhnovets@yandex.ru
ДРАМА И ЛИБРЕТТО А.Н. ОСТРОВСКОГО «ГРОЗА»: ИСТОРИЧЕСКИЙ ПЛАН В ИЗОБРАЖЕНИИ ПАТРИАРХАЛЬНОГО МИРА
Публикация подготовлена в рамках поддержанного РФФИ исследовательского проекта № 18-012-00141 А
Статья посвящена проблеме изучения историософских взглядов А.Н. Островского. Автор рассматривает ее на материале двух написанных в разные годы произведений драматурга: драмы «Гроза» и либретто «Гроза». В статье проводится сравнительный анализ этих произведений и обосновывается положение о том, что они находятся во взаимодополнительных отношениях. Автор приходит к выводу, что Островский-либреттист реставрирует характер общественной и личной жизни героев XVII столетия, последовательно снимая темы, свидетельствующие о кризисном состоянии патриархального мира в середине XIX в. В статье показано, что одновременно драматург выявляет причины этого кризиса. Автор указывает на переклички между либретто «Гроза» и романом Ф.М. Достоевского «Идиот», книгой М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города». Проведенное исследование способствует уточнению историко-культурных реалий двух одноименных произведений А.Н. Островского и углублению их интерпретаций, что актуально в условиях подготовки его Полного собрания сочинений и писем.
Ключевые слова: А.Н. Островский, «Гроза», драма, либретто, исторический подход, патриархальный мир, кризис, историософские взгляды, Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин.
""1 |"рама «Гроза», завоевавшая русскую I I драматическую сцену с конца 1859 г.
/ I " опубликованная в 1860 г., разносторонне изучена в современном отечественном островсковедении. Ей посвящены работы таких авторитетных исследователей, как А.И. Журавлева, Ю.В. Лебедев, Н.Д. Тамарченко, И.А. Овчини-на, В.В. Тихомиров. Либретто А.Н. Островского «Гроза. Опера в 4-х действиях (сюжет заимствован из драмы "Гроза"). Музыка В.П. Кашперова», опубликованное в 1867 г., а затем не переиздававшееся, практически не изучено, исключение составляют две работы Е.А. Рахманьковой: глава «"Гроза". Новая интерпретация известной драмы» в монографии «А.Н. Островский-либреттист» (2011) и специальная статья «Гроза» в энциклопедии «А.Н. Островский» (2012). Основное внимание исследовательницы сосредоточено на специфике работы драматурга над произведением, предназначенном для оперного представления, а также на истории музыкально-театральной критики оперы.
Исторический план драмы «Гроза» и либретто «Гроза» в сравнительном аспекте еще не становился предметом изучения. Актуальность исследования обусловлена необходимостью выявления особенностей историософских взглядов А.Н. Островского. Предварительно уточним: совершенно справедливы представления И. А. Овчининой о «Грозе» 1860 г. как о «социально-бытовой и нравственно-психологической драме» [3, с. 124] и «трагедии нового типа» [4, с. 87], Е.А. Рахманьковой о «Грозе» 1867 г. как о «народно-бытовой драме» [9, с. 52], вместе с тем в своей статье во избежание путаницы будем называть «Грозу» 1860 г. драмой, а 1867 г. - либретто.
В первой ремарке либретто указано: «Действие происходит в большом торговом городе, на Волге,
в 17 веке». Историей XVII столетия драматург, как известно, заинтересовался еще в середине 1850-х гг. В нескольких произведениях Островского 18651867 гг. события разворачиваются в XVII в.: в комедии «Воевода», в драматической хронике «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский». Либретто «Гроза» создавалось в 1866 г., в год написания пьесы «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский». В августе 1867 г., уже завершив работу над этими произведениями, Островский приступил к созданию пьесы «Тушино», вновь обратившись к XVII столетию.
В контексте столь устойчивого внимания к этому времени в истории России работа Островского над либретто «Гроза» специфична. Принципиальное значение имеет факт его создания на основе предыдущего - одноименной драмы. При этом важно, что к 1867 г. драма «Гроза» была широко известна в русском обществе. Либретто не во всем вторит первому в сюжетно-фабульном, образном и проблемно-тематическом планах, следовательно, согласно стратегии автора, внимание читателей и зрителей в первую очередь сосредоточивается на разнице между ними, затем - на общности. В таком случае авторским указанием в афише либретто на XVII в., с одной стороны, введена тема русской жизни в допетровское время, а с другой, актуализирован вопрос о характере и причинах изменений русской жизни в послепетровский период российской истории.
Первоначально обратимся к вопросу о характере изменений русской жизни к середине XIX в. Действие в драме, как известно, происходит в кризисный момент в истории патриархального мира. Перечень действующих лиц закономерно начинается с Дикого: в центре патриархального мира должен стоять глава семьи, отец. Однако в пьесе его место занимает Кабаниха. В записной тетради
© Михновец Н.Г., 2019
Вестник КГУ ^ № 3. 2019
79
1854 г., еще во время работы над драмой «Не так живи, как хочется», драматург отметил: «Любовь и сожитие только крепки в браке, только под браком благословение, в браке мир и тишина...» [6, т. 10, с. 455]. Дикой как глава семьи не созидает мир, ибо он - воин, нападающий на запуганных домочадцев. Свои неустанным криком он нарушает благословенную тишину семьи и города.
В либретто иначе: автором разработана тема патриархальной жизни как всеобщей. Городской праздник воссоздан драматургом яркой и пестрой цветописью. В начале третьего действия Женщины поют:
День праздничный, все-то в наряды убрались, И празднику рады, и лета дождались.
Дворянские жены, Купецкие жены, В цветных сарафанах, В кокошниках браных,
Набеленные, Нарумяненные [5, с. 27].
В круг действующих лиц либретто включены Слуги, Бурлаки, Мужчины, Женщины, Все, Хор. Всезнание закреплено за Хором, слово которого для жителей города убедительно и авторитетно. Между главными персонажами расширены родственные связи. Из афиши следует, что Дикой -брат Кабанихи и дядя Тихона. Он же - отец Бориса. В результате из произведения 1867 г. закономерно выпадает драматическая история семьи Бориса и тема его унизительного пребывания в доме дяди-самодура. В сцене прощания с Тихоном, уезжающим в Москву, присутствует Дикой. И он не просто участвует в общем разговоре: с высоты своего авторитета Дикой горячо одобряет наказы Кабанихи сыну. «Вот это хорошо! Вот это дело!» - восклицает он [5, с. 7]. В драме Дикой не прочь выпить вместе с Тихоном в трактире, а в либретто дядя наставляет собравшегося в путь племянника воздержаться от соблазнов:
Ну, живи в Москве смирней,
Да веди себя скромней, Да вернись поскорее! [5, с. 9]
В драме деньги уже стали главной ценностью для Дикого, однако в новую социально-экономическую систему он не «встроился», так и не став предпринимателем в духе наступающего времени, и потому вынужден их охранять, буквально обрекая себя на брань да ругань. В либретто, освещающее события XVII столетия, подобный материал не входит.
Автор либретто отказывается от первого действия драмы, где так важны темы, передающие предгрозовую атмосферу калиновской жизни. Если драма состоит из пяти действий, то либретто - из четырех. В нем первое действие начинается со сцены прощания с уезжающим Тихоном.
В драме поколеблены духовные основы кали-новского мира. Кабаниха стоит на страже старых
порядков, отстаивая форму и утрачивая тем самым их содержание. Для Катерины мир патриархальных отношений глубоко содержателен, но она идеализирует его и, следовательно, нарушает, как и Кабаниха, столь важное для органичного течения жизни равновесие содержания и формы. В либретто тема нарушения миропорядка присутствует приглушенно. Катерина, изменившая мужу, отступает от устоев патриархального мира. Однако его духовные основы еще крепки, и в финальной сцене участвуют все, кроме Катерины. Варвара и Кудряш не сбежали из города. Включен в последнюю сцену и Борис, правда, по наказу отца он вскоре должен отправиться по торговым делам в Архангельск.
В драме «Гроза» присутствуют многочисленные анахронизмы. Дикой словно живет задолго до времени появления солнечных часов и громоотводов, однако говорит о них на языке XIX в., не видя в предлагаемом Кулигиным никакой пользы для себя. Слово «польза» употреблено персонажем в значении своекорыстной выгоды. Странница Фек-луша рассказывает об увиденном ею в Москве паровозе. Тем самым в пьесу введен знак, отсылающий к истории железнодорожного транспорта в России, начинающей отсчет в Петербурге с 1834 г. При этом Дикой и Кудряш еще не внемлют просветительским представлениям Кулигина, эти герои словно и не дожили до XVIII столетия, оно в Калинове будто бы еще и не наступило. Паровоз уже есть, но Петербург в пьесе не упоминается, его еще нет на российской карте. На отдельные исторические приметы драмы «Гроза» уже не раз указывали островсковеды. Нам же важно подчеркнуть, что в пьесе звучит историческая разноголосица. История России XVII, XVIII и XIX вв. в драме раздроблена, представлена фрагментами, которые не связаны друг с другом и потому не выстроены в хронологический ряд. Именно в таком контексте возможно создание Феклушей на основе разных слухов странной картины, в которую включены два зеркально соотнесенных мира (свой как правильный с «праведными» законом и судьями - и чужой как неправильный с «неправедными» законом и судьями), а также искаженный, где живут люди с песьими головами, наказанные кем-то за «неверность».
В либретто изменен состав действующих лиц. Исключена не только старая барыня, языком древнерусских воззрений на женскую красоту предвещающая Катерине неизбежность катастрофы, но и Кулигин, представляющий в драме эпоху Просвещения. Отсутствует и странница Феклу-ша, в отличие от калиновцев что-то повидавшая, напитавшаяся слухами и охотно рисующая современность - середину XIX столетия, а также весьма остроумно осмысляющая феномен городского человека. Из либретто историческая разноголосица уходит, потому что патриархальный мир целостен, «связь времен» в нем еще не распалась.
В драме город Калинов, по наблюдениям В.Г. Щукина, существует как бы вне времени, про часы хлопочет только Кулигин, да еще Варвара-сводница реагирует на временные отрезки суток [10, с. 113-115]. Время в калиновском мире словно отсутствует, оно будто остановилось. Любопытно, что в произведении второй половины 1860-х гг., в «Истории одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина, тоже появляется мысль о случающихся в истории «провалах», когда «поток жизни как бы прекращает свое естественное течение.» [9, т. 2, с. 411]. Сам исторический материал для подобных обобщений со стороны писателей был, безусловно, разным. Салтыков-Щедрин имел в виду русскую историю в целом. Иное у Островского.
Специфическая особенность художественного времени драмы «Гроза» обусловлена, на наш взгляд, самим предметом изображения. Вспомним немногочисленные высказывания о городе Кали-нове как имеющем старообрядческие черты. Показателен отклик знатока старообрядческого уклада П.И. Мельникова-Печерского на журнальную публикацию «Грозы» и ее театральные постановки в Петербурге. Он писал: «. хотя г. Островский, изображая семейство Кабановых, и не упомянул нигде, что это семейство раскольническое, но опытный взгляд даже и на сцене Александринского театра. с первого взгляда заметил, что Кабаниха придерживается правил Аввакума и его последователей» (курсив П.И. Мельникова-Печерского. -Н. М.) [2, с. 127]. В современном островсковеде-нии выделим интересную статью И.Л. Поповой «Мотивы старообрядческой легенды о граде Китеже в драме А.Н. Островского "Гроза"». Вместе с тем отметим, что в центре этого исследования стоит Катерина и событие ее самоубийства [7, с. 113-115, 122]. Представляется, однако, что автора драмы «Гроза» занимал и сам феномен старообрядчества: с одной стороны, оно сумело, несмотря на гонения, стоически сохранить старые заветы, но, с другой, его жизнь словно выпала из текущей жизни России. По-видимому, оценка старообрядчества Островским не была однозначной. На фоне драмы «Гроза» очевидно: патриархальный мир, представленный в либретто, не имеет черт старообрядческого уклада жизни. Историческое время, воссозданное в либретто, - это время до церковного раскола, в нем еще нет примет замедленного хода, остановки жизни.
В целом заключаем, что на основе драмы «Гроза» Островский-либреттист реставрирует характер общественной и личной жизни героев XVII в., последовательно снимая темы, свидетельствующие о кризисном состоянии патриархального мира в середине XIX в. Одновременно он выявляет и причины кризиса. Продолжим рассмотрение двух одноименных произведений под этим углом зрения.
В драме «Гроза» Дикой, воспринимающий грозу как Божью кару за грехи, трижды называет Кулигина, рассуждающего о необходимости громоотводов, татарином, весьма смутно памятуя о татаро-монгольском иге. Калиновцы фактически утратили историческую память, в четвертом действии в сцене, предваряющей покаяние Катерины, 2-й прохожий еще что-то может пояснить, глядя на плохо сохранившуюся живопись: «А это Литовское разорение. Битва! - видишь? Как наши с Литвой бились» [6, т. 2, с. 250]. Но в ответ на предположение 1-го прохожего, что Литва «на нас с неба упала», возразить, не владея аргументами, не может, а потому тут же соглашается: «Не умею я тебе сказать. С неба, так с неба» [6, т. 2, с. 250].
Очевидно, что в исторический контекст драмы включены русско-литовские войны XШ-XVT вв. При этом историческая конкретизация отсутствует, в силу чего не ясно, о какой из русско-литовских войн зашла речь между прохожими. Это обусловлено тем, что драматургу важно подчеркнуть: длительная и судьбоносная для отечества история русско-литовских войн фактически канула для ка-линовцев в забвение. По Островскому, ослабление и утрата исторической памяти - одна из отличительных черт кризиса патриархального мира.
В либретто сцена с разговором горожан автором не снята. Важно, что на этот раз историческая память у них глубже и сильнее. В разговоре персонажей, в сравнении с драмой, в какой-то мере присутствует историческая конкретика. Мужчины упоминают о русско-литовских войнах, расширяя тему разрушительных набегов на отечество: Литовцев погромы Свалили хоромы, Их крыши раскрыты, Их стены разбиты, И в землю вросли, Мхом, травой поросли [5, с. 27]. Затем в либретто репликами Хора введен новый исторический материал. На стенах разрушенной городской галереи, согласно его пояснению, воссоздан эпизод времен татаро-монгольского ига. Важно, что у Кудряша есть живой интерес к изображенному. Однако он понимает, что по молодости лет еще не может самостоятельно разобраться в увиденном, и потому за помощью обращается к Хору: «Ну, вы постарше, поумней - скажите!» Тот с готовностью объясняет:
Тут писана татарская орда -Мучители - а это наши князи!
Вот, видишь ты: собака некрещенный, Над головою мученика-князя, Татарин, держит меч кривой! Ну, понял? [5, с. 28] В центре исторической интерпретации, предложенной Хором, стоит тема княжеской власти времен Московской Руси. Важен образ князя-мученика, отдавшего свою жизнь в борьбе с иноземным захватчиком, иноверцем.
Вестник КГУ ^ № 3. 2019
81
Островский-либреттист уходит вглубь допетровских веков и, по-видимому, впервые среди современных литераторов ставит вопрос об особой роли древнерусских князей в деле созидания единого государства и его защиты от иноземцев и иноверцев. Древнерусское княжество служило народу и вело его за собой (имеем в виду время сближения интересов власти и народа), однако в последовавшие времена органическая связь князей и народа была ослаблена и прервана, и князья утратили ведущую роль в русском обществе. Важно, что в либретто молодое поколение горожан еще может узнать о былом единстве верховной власти и народа.
В духе почвеннических идей Островский-либреттист начинает раздумывать над проблемой восстановления единства современного ему русского общества и одну из возможностей связывает с необходимостью высокого служения русской аристократии своему народу. Драматург произведением 1867 г. напоминает читателю и зрителю: у нее есть высокая общественная миссия.
Через год, в конце 1868 г., в журнале «Русский вестник» была опубликована последняя часть романа «Идиот». Речью князя Мышкина на светском вечере в салоне Белоконской Ф.М. Достоевский поднял тему служения русского княжества. Князь Мышкин указывает на тревожные тенденции в жизни современного высшего света, представители которого запамятовали о своем предназначении, и горячо призывает вспомнить о нем: «Я боюсь за вас, за вас всех и за всех нас вместе. Я ведь сам князь исконный и с князьями сижу. Я, чтобы спасти всех нас, говорю, чтобы не исчезло сословие даром, в потемках, ни о чем не догадавшись, за всё бранясь и всё проиграв. Зачем исчезать и уступать другим место, когда можно остаться передовыми и старшими? Будем передовыми, так будем и старшими. Станем слугами, чтоб быть старшинами» [1, т. 8, с. 458]. Этот монолог князя Мышкина - составная часть в процессе формирования «русской идеи» в творчестве Достоевского.
В вопросе об особом общественном назначении «исконных» русских князей позиции Островского и Достоевского сближаются. Предполагаем, что в середине 1860-х гг. они практически одновременно обратились к одному кругу трудов по истории Древней Руси. Добавим, что писатели сходятся и в критической оценке современной дворянской аристократии. У Достоевского это нашло отражение в той же салонной сцене романа «Идиот», а у Островского - в пьесе «На всякого мудреца довольно простоты», созданной и опубликованной осенью 1868 г., спустя год после публикации либретто «Гроза».
Продолжим сравнение двух произведений Островского. В драме в разговор двух случайных прохожих введен еще один штрих: согласно росписи, в пояснениях того же 2-го прохожего, в геену
огненную следуют люди «всякого звания», «всякого чину». Однако на сообщение о движении, поверх званий и чинов объединяющем всех людей, слушатель не откликнулся, его внимание привлекли только арапы.
В либретто Хор поясняет картину геены огненной, в которую следуют все люди без исключения: Князья, бояре, гости и купцы, (Входит Дикой) И черный люд, и всякие народы, Татаровья, и немцы, и арапы [5, с. 29].
Вместе с тем Островский-либреттист фиксирует тревожные тенденции. Хором названы купцы - и тут же, словно на его зов, входит Дикой. В афише Дикой представлен богатым торговым гостем, то есть купцом, успешно торгующим далеко за пределами волжского города. Он - человек новых представлений: грубо вмешивается в разговор и резко обрывает Хор и Кудряша. Богатый купец настаивает:
Вы смерды! Чернь! Да вас за эти речи На воеводский двор отправить надо. <. > Ну вам ли, чернь, с убогим вашим смыслом, О князях да боярах толковать!
Вас надо отучить Про старших говорить [5, с. 29].
Для Дикого, решительно отделяющего князей и бояр от прочих людей, Хор и Кудряш - всего лишь «смерды», «чернь», «дураки», которым не следует толковать о верховной власти. Ему уже претит мысль о былом единстве власти и народа. Для Дикого, в отличие от Хора, нарисованное на стенах не убедительно. Однако со своей стороны богатый купец не может предложить что-либо сущностное для общественной жизни города и потому собственную позицию подкрепляет только угрозой отправить Хор и Кудряша «за эти речи на воеводский двор». Свое душевное равновесие он утрачивает, и вслед ему Хор справедливо вопрошает: «Какой сердитый; ну к чему пристал?» [5, с. 30].
Однако Дикой не смог запугать ни Кудряша, ни Хор. Для них мысль о единстве народа и власти неоспорима. «А что написано пером, Не вырубишь и топором» [5, с. 29, 30], - дважды поет Кудряш. И каждый раз Хор поддерживает молодого человека, согласно повторяя авторитетную и убедительную для всех мысль о единстве.
Рассогласованность Дикого с миром «смердов» и «черни» обусловливает его роль в дальнейшем развитии драматического действия либретто. В финале либретто у Дикого, стоящего в толпе, нет реплик. Кудряш же исполняет сюжетно-фабульную роль Кулигина: выносит тело Катерины. Потом вместе с Борисом он подводит итог произошедшему событию:
Здесь перед нами только тело, Душа на небо улетела, Зрит Судию на небесах, Который милосерд и благ [5, с. 49-50].
Эти же слова завершают либретто, и их поют все вместе. В драме Кулигин обвиняет калиновский
мир в отсутствии милосердия к Катерине, земной суд калиновцев противопоставляя высшему. В финале либретто подобному обвинению нет места.
Итак, в двух одноименных произведениях Островскому присущ исторический подход к изображаемым событиям. В контексте его творчества две «Грозы» находятся во взаимодополнительных отношениях. В таком случае допустимо говорить о двух произведениях как едином тексте, в котором прослеживается характер осмысления Островским истории России со времен татаро-монгольского ига до середины XIX столетия. К причинам, обусловившим кризисное состояние патриархального мира, Островский-либреттист отнес предельное ослабление связи между верховной властью и народом, забвение русской аристократией своего высокого общественного предназначения, истощение исторической памяти, а также постепенную утрату русским обществом духовного единства. Его внимание привлекли отдельные моменты в истории страны, чреватые замедлением хода жизни. Рассмотренный материал свидетельствует о целесообразности дальнейшего изучения историософских взглядов Островского.
Библиографический список
1. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 30 т. -Л.: Наука, 1972-1990.
2. Мельников-Печерский П.И. «Гроза». Драма в пяти действиях А.Н. Островского («Библиотека для чтения». 1860. № 1) // Русская трагедия: Пьеса
A. Н. Островского «Гроза» в русской критике и литературоведении. - СПб., 2002. - С. 116-140.
3. Овчинина И.А. Гроза // А.Н. Островский. Энциклопедия / гл. ред. и сост. И.А. Овчинина. -Кострома: Костромаиздат, Шуя: Изд-во ФГБОУ ВПО «ШГПУ», 2012. - С. 124-129.
4. Овчинина И.А. Новые подходы к созданию Полного собрания сочинений и писем А.Н. Островского // Вестник Костромского государственного университета. - 2017. - Т. 23. - № 4. - С. 84-88.
5. Островский А.Н. Гроза: опера в 4-х действиях (сюжет заимствован из драмы «Гроза») / музыка
B.П. Кашперова. - М., 1867. - 51 с.
6. Островский А.Н. Полн. собр. соч.: в 12 т. -М.: Искусство, 1973-1980.
7. Попова И.Л. Мотивы старообрядческой легенды о граде Китеже в драме А. Н. Островского
«Гроза» II «Литературоведение как литература»: сб. в честь С.Г. Бочарова. - М., 2GG4. - С. 111-122.
8. Рахманькова Е.А. А.Н. Островский-либреттист. - Шуя: Изд-во ФГБОУ ВПО «ШГПУ», 2G11. -15б с.
9. Салтыков-Щедрин М.Е. Полн. собр. соч.: в 1G т. - М.: Изд-во «Правда», 1988.
1G. Щукин В.Г. Заметки о мифопоэтике «Грозы» II Щелыковские чтения 2GG5. А.Н. Островский: личность, мыслитель, драматург, мастер слова. - Кострома, 2GG6. - С. 1G3-123.
References
1. Dostoevskij F.M. Poln. sobr. soch.: v 3G t. - L.: Nauka, 1972-199G.
2. Mel'nikov-Pecherskij P.I. «Groza». Drama v pyati dejstviyah A.N. Ostrovskogo («Biblioteka dlya chteniya». 186g. № 1) II Russkaya tragediya: P'esa A.N. Ostrovskogo «Groza» v russkoj kritike i literaturovedenii. - SPb., 2GG2. - S. 116-140.
3. Ovchinina I.A. Groza II A.N. Ostrovskij. Enciklopediya I gl. red. i sost. I.A. Ovchinina. -Kostroma: Kostromaizdat, SHuya: Izd-vo FGBOU VPO «SHGPU», 2012. - S. 124-129.
4. Ovchinina I.A. Novye podhody k sozdaniyu Polnogo sobraniya sochinenij i pisem A.N. Ostrovskogo II Vestnik Kostromskogo gosudarstvennogo universiteta. - 2017. - T. 23. -№ 4. - S. 84-88.
5. Ostrovskij A.N. Groza: opera v 4-h dejstviyah (syuzhet zaimstvovan iz dramy «Groza») I muzyka V.P. Kashperova. - M., 1867. - 51 s.
6. Ostrovskij A.N. Poln. sobr. soch.: v 12 t. - M.: Iskusstvo, 1973-1980.
7. Popova I.L. Motivy staroobryadcheskoj legendy o grade Kitezhe v drame A.N. Ostrovskogo «Groza» II «Literaturovedenie kak literatura»: sb. v chest' S.G. Bocharova. - M., 2004. - S. 111-122.
8. Rahman'kova E.A. A.N. Ostrovskij-librettist. -SHuya: Izd-vo FGBOU VPO «SHGPU», 2011. -156 s.
9. Saltykov-SHCHedrin M.E. Poln. sobr. soch.: v 10 t. - M.: Izd-vo «Pravda», 1988.
10. SHCHukin V.G. Zametki o mifopoetike «Grozy» II SHCHelykovskie chteniya 2005. A.N. Ostrovskij: lichnost', myslitel', dramaturg, master slova. - Kostroma, 2006. - S. 103-123.
Вестник КГУ _J № 3. 2019
83
