CC BY
112
Rubtsova Elena Viktorovna LAKSHIN'S PUBLICISM .
philological sciences
УДК 82-1
ПУБЛИЦИСТИКА В.Я. ЛАКШИНА В КОНТЕКСТЕ ЛИТЕРАТУРНО-ОБЩЕСТВЕННОЙ
ЖИЗНИ 1960-1980-Х ГГ.
© 2017
Рубцова Елена Викторовна, кандидат филологических наук, доцент кафедры «Русского языка и культуры речи» Курский государственный медицинский университет (305041, Россия, Курск, ул. Карла Маркса, д. 3; e-mail: rubcova2@mail.ru)
Аннотация. Предметом исследования данной статьи является тематический спектр выступлений журналиста, литературного критика В.Я. Лакшина и влияние его публицистического опыта на общественную позицию представляемых им изданий. Рассматриваются многогранные стороны сотрудничества В. Лакшина с различными журналами, при этом особый акцент делается на периоде работы в «Новом мире», отмечается его роль в публикации произведений многий писателей, в том числе и А. Солженицина. При анализе этапа работы в «Литературном обозрении» большое внимание уделяется публицистической статье о личности и произведениях М. Булгакова. Обзор творческих изысканий в «Знамени» сопровождается детальным изучением статьи, посвященной драматической судьбе О. Берргольц. Данное исследование включает в себя анализ мировоззрения публициста по актуальным «вечным» проблемам: разносторонние взаимоотношения писателя и читателя, соотношение произведения искусства и времени; при этом делается важный вывод о том, что В. Лакшину хотелось показать, как быстро меняются и линяют репутации, подсказанные конъюнктурой, и как прочна всякая существенная мысль и непотопляемо подлинное искусство. В статье подчеркивается мысль, что в заданных эпохой рамках Лакшин стремится сохранить возможность свободной оценки общественных и литературных явлений.
Ключевые слова: В.Я. Лакшин, публицистический опыт, мировоззрение, взаимоотношения, подлинное искусство.
LAKSHIN'S PUBLICISM IN THE CONTEXT OF LITERARY-SOCIAL LIFE 1960-1980
© 2017
Rubtsova Elena Viktorovna, candidate of philological sciences, assistant professor of the department of «Russian language and speech culture» Kursk State Medical University (305041, Russia, Kursk, Karl Marx Street, e-mail: rubcova2@mail.ru)
Abstract. The subject of this article is the thematic range of speeches of a journalist, literary critic V.Ya. Lakshin and the influence of his journalistic experience on the position of publications he represents. The multifaceted aspects of V. Lakshin's cooperation with various magazines are considered, the period of work in the "Novyi Mir" is thoroughly studied. The author of the article emphasizes the role of Lakshin in the publication of works of A. Solzhenitsyn. The period of work in the "Literaturnoe Obozrenie" is analyzed, and much attention is paid to the article about M. Bulgakov. His work in "Znamya" is accompanied by an analysis of the article devoted to the dramatic fate of O. Berrgholz. This study includes an analysis of the writer's worldview on topical "eternal" problems: the versatile relationship between the writer and the reader, the correlation between the work of art and time, and an important conclusion is that V.Lakshin wanted to show how quickly the reputation, prompted conjuncture, and how strong all essential thought and unsinkable genuine art are. The article emphasizes the idea that, within the limits set by the epoch, Lakshin seeks to preserve the possibility of a free assessment of social and literary phenomena.
Keywords: V.Ya. Lakshin, journalistic experience, worldview, relationship, genuine art.
И.Л. Волгин, говоря о В.Я. Лакшине, назовет его «защитником достоинства» русской интеллигенции 1960-1990-х гг. [1]. Все то, что Волгин скажет о дневниках Лакшина: «Это - поразительный документ. Это история нашего духа, сжимаемого тисками цензуры, корчащегося под партийной опекой и все-таки находящего выход в той узкой горловине, которая именовалась «Новым миром». Я вижу будущего (да, впрочем, и нынешнего) гуманитария - студента или диссертанта,
- пишущего работу по истории журнала: в своих исторических разысканиях ему будет невозможно обойтись без дневников Лакшина. Ибо они - стенограмма эпохи»
- оказалось верным, и, главное, относимым не только к дневникам, но и ко всему корпусу газетно-журнальных выступлений В. Лакшина[1].
Цель научной работы - исследовать основные этапы творческого пути публициста В. Лакшина и найти отражение ключевых исторических событий в его журналистской карьере.
Актуальность темы исследования обусловлена, тем, что изучение конкретных публицистических, критических, автобиографических материалов В.Я. Лакшина [2,3,4,5] позволяет узнать не только о судьбе публициста, но и проследить на примере личного жизненного пути публициста проблемы развития и традиции русской классической публицистики и критики. О востребованности его работ свидетельствует переизданный в 2016 году сборник статей «От Тредиаковского до Твардовского». [6]
Публицист, литературовед, ближайший сотрудник А. Твардовского, В. Лакшин принадлежал к плеяде блиста-160
тельных «шестидесятников», чьи статьи, наполненные крамольными суждениями, были не только и не столько интерпретациями чужих произведений, но и выражением собственной публицистической позиции. «Вклад В.Я. Лакшина в русскую литературу ХХ века, его исследования и анализ психологии литературных образов, понимание особенностей времени, описанного авторами, открытие авторской мысли в лабиринтах эпохи - весь этот багаж огромен» [7]. «Его знала вся читающая литературные журналы Россия. И не только Россия. Он был правой, нередко направляющей рукой Твардовского, его твердой опорой» [8].
В. Лакшин самым тесным образом был связан с общественно-литературной жизнью 1960-1980-х годов. Отметим этапы его профессиональной деятельности. В 1961- 62 годах работал заведующим отделом критики в «Литературной газете». Затем пять лет был членом редколлегии «Нового мира», где играл роль ведущего критика-идеолога, а с 1967 по 1970 был заместителем А. Твардовского. После ухода из «Нового мира» (февраль 1970 г.), В. Лакшин до 1986 года консультирует журнал «Иностранная литература». В 1987-89 году он - первый заместитель главного редактора журнала «Знамя». В эти годы он печатает свои статьи в журналах «Литературное обозрение», «Театр», альманахе «Апрель». Параллельно Лакшин активно сотрудничает с телевидением. Незадолго до конца жизни он раскрылся и как журнальный редактор: возглавляя с 1991 по 1993 год «Иностранную литературу».
Вплоть до начала 1990-х годов В. Лакшин занимается и академической наукой - доктор филологических Baltic Humanitarian Journal. 2017. Т. 6. № 4(21)
филологические науки
Рубцова Елена Викторовна ПУБЛИЦИСТИКА В.Я. ЛАКШИНА ...
наук (1982), член-корреспондент Академии педагогических наук СССР (1989), академик РАО.
Владимир Яковлевич Лакшин рано оказался среди людей литературы, начал встречаться с А. Твардовским, регулярно сотрудничать в «Новом мире». В конце 1953 года он пришел в журнал двадцатилетним студентом-филологом, а с лета 1962 года был одним из его редакторов. «Новый мир» в те годы считали рупором интеллигенции. В какой-то мере это было так. Но журнал ориентировался отнюдь не на литературных снобов, а на более широкую аудиторию.
В своих дневниках В. Лакшин вспоминает, что рекомендовал его в журнал профессор МГУ Н. Гудзий. Ободренный успехом предыдущей своей рекомендации (с его легкой руки М. Щеглов опубликовал в журнале первую статью), профессор рекомендовал В. Лакшина И.А. Сацу - многолетнему сотруднику «Нового мира», завотделом критики в журнале [5, с.14].
В. Лакшин работал в «Новом мире» в самые творческие годы журнала, когда его редактором был А. Твардовский, но это же были и времена цензурных преследований, травли в печати. Журналистскую известность ему принесли именно «новомировские» публикации -статьи о П. Нилине, Ф. Абрамове, А. Солженицыне, М. Булгакове.
Первая рецензия В. Лакшина в «НМ» появилась в апреле 1954 года. По мнению самого Владимира Яковлевича, она была скучна, неказиста, но критик замахнулся в ней на А. Суркова, автора пьесы «Порядочные люди»[5, с.15]. Секретарь Союза писателей А. Сурков был уличен в том, что широко пользовался услугами литературных «негров», писавших за него пьесы. Необходимо отметить, что статья начинающего критика В. Лакшина откровенно не понравилась литературным функционерам, но критикуя А. Суркова, публицист защищал достоинства литературы и собственно «Нового мира».
Как литературный критик, В. Лакшин ценил психологизм в прозе, умел прощать неточные художественные решения, но абсолютно не принимал отступлений от правды.
Между тем отдел критики «НМ» в это время находится под пристальным вниманием власти. В течение полугода в журнале появились, по меньшей мере, четыре сенсационные статьи: «Об искренности в литературе» В. Померанцева [9], «Люди колхозной деревни» Ф. Абрамова, «Дневник Мариэтты Шагинян» М. Лифшица и, наконец, «Русский лес» Л. Леонова» М. Щеглова. Ф. Абрамов впервые свергал кумира Бабаевского - автора «Кавалера Золотой Звезды», а М. Щеглов умно и свободно критиковал самого Л. Леонова [5, с.15].
Лакшин смог оценить важность момента и зафиксировать в дневнике эти и другие резонансные события в жизни журнала: чтение А. Твардовским поэмы «Теркин на том свете», Постановление ЦК, отстранившее его от редактирования, единодушное осуждение «ошибок» журнала другими изданиями [5, с.15-19]. Даже учитывая субъективизм его книги «Новый мир» во времена Хрущева», она - значительная заслуга перед русской журналистикой.
В. Лакшин - это пример и верности своему изданию. После того, как А. Твардовского сменил в «Новом мире» К. Симонов, В. Лакшин на два года ушел в университетскую науку. Но как только Твардовского восстановили в правах редактора, возвращается в «Новый мир» и В. Лакшин.
В этот период Лакшин и Твардовский - журнальные единомышленники. Особенно ярко это проявилось в конце 1961 года, когда принималось решение о публикации рукописи - «Один день одного зека» (первоначальное название повести «Один день Ивана Денисовича»), которую редактор В. Лакшину дал прочесть, взяв слово, что он никому о ней не скажет. «Увидите, что это такое, а потом поговорим... Все, что сделано доброго в лите-
ратуре, сделано без разрешения начальства; стоит только спросить: «Можно ли? - и тебе запретят» - рассуждал редактор, оценивая возможность публикации повести [5, с. 49-50].
Лакшин прочел всю повесть, не отрываясь и, почувствовав всю подлинность, силу и правду еще незнакомого ему автора, активно поддерживал решение «Нового мира» добиваться публикации повести Солженицына, названной А. Твардовским «Один день Ивана Денисовича». Перипетии публикации детально воспроизведены В. Лакшиным в дневниках. Так, публицист приводит слова Н. Хрущева: «Это жизнеутверждающее произведение. Я больше скажу - это партийное произведение. Если бы это было написано менее талантливо - это была бы, может быть, ошибочная вещь. Но в таком виде, как сейчас, она должна быть полезна» [5, с. 75].
Надо сказать, что в успехе повести мало кто сомневался. [10] Публикацию А. Солженицына в №11 1962 года окрестили «огромной журнальной победой». Поднялся страшный ажиотаж, журнал буквально вырывали из рук.
A. Солженицын, говоря современным языком, проснулся знаменитым. Следом в журнале появились рассказы «Матренин двор», «На станции Кречетовка».
Ярким отзывом на повесть А. Солженицына была статья самого В. Лакшина «Иван Денисович, его друзья и недруги». [11] Это одна из программных работ публициста и в то же время - целое событие в журналистском мире. Она вызвала бурную полемику на страницах газет и журналов и в очередной раз поставила «Новый мир» в центр борьбы идей. Статья В. Лакшина была подвергнута резкой критике А. Тодорского, А. Дымшица, И. Астахова, Б. Дьякова и др. «Бог весть по какому праву определив себе роль единственного защитника и приверженца повести «Один день Ивана Денисовича», В. Лакшин пытается поделить с помощью этого произведения всех критиков, писавших о книге, на «друзей» и «недругов» - возмущалась «Литгазета»[12]. Лакшина обвиняли в том, что сама постановка вопроса о «друзьях» и «недругах» таит в себе некий подтекст. Ведь публицистов, чьи имена называются в статье, он аттестует не только как «недругов повести», но и как «недругов» всех пострадавших от культа личности.
За годы работы в журнале В. Лакшину приходится решать судьбу многих произведений. Встречи с авторами, чьи имена и произведения сегодня у всех на слуху, ожесточенные полемики с членами редколлегии в кабинете и идейными противниками на страницах газет и журналов - ежедневная работа Лакшина - новомирского сотрудника. На страницах журнала впервые появились рассказы В. Некрасова «По обе стороны океана»,
B. Войновича «Хочу быть честным» и «Расстояние в полкилометра», В. Тендрякова «Рассказы радиста», В. Шукшина «Они с Катуни», «Студенческие тетради» М. Щеглова.
Журнал побуждал объективно взглянуть на недавнее прошлое с трагедией сталинских лагерей (А. Солженицын, Ю. Домбровский), с насильственной коллективизацией (С. Залыгин), и кровавой ценой победы в войне (В. Быков, Г. Бакланов, К. Воробьев). Он вразрез с официозными идеологами оценивал и ближайшую современность с разорением послевоенной деревни, разрушением природы и основ сельского труда (Ф. Абрамов, Е. Дорош, Б. Можаев, В. Шукшин), социальные проблемы города, психологические конфликты, положение интеллигенции (Ю. Трофимов, И. Грекова, Г. Владимов и др.). Естественно, что лакшинское требование правды изображения противостояло фальши и псевдо художественной литературе, казенной журналистике.
Публицист настолько прочно вошел с «новомирскую» жизнь, что 11 марта 1967 года, ожидая очередного отстранения от редакторства, А. Твардовский записывает в рабочей тетради: «основная точка — Лакшин». Назначение его своим замом Твардовский рассматривает как условие и гарантию дальнейшей жизни журнала.
Rubtsova Elena Viktorovna philological
LAKSHIN'S PUBLICISM ... sciences
Более того, В. Лакшина А. Твардовский прочил в свои преемники, а в самый сложный период 1969 года готов был жертвовать практически всеми сотрудниками журнала, кроме Лакшина. «Он вместе с Твардовским создавал особый «новомирский» стиль работы, главным в котором был пиетет перед литературой. Это только кажется, что всякий пишущий непременно уважает литературу. Кто-то уважает одного себя в литературе. Лакшин же с уважением относился к самим усилиям литературного труда» [13].
Можно предположить, что в Лакшине Твардовский ценит точность нравственных мерок и независимость оценок [5, с.17]. Редактор с пониманием относился к тому, что статьи публициста нередко вызывали резкие ответы со стороны идейных оппонентов «Нового мира». «Иван Денисович, его друзья и враги» и статья о «Мастере и Маргарите» - эти две концептуальные работы В. Лакшина спровоцировали мощные залпы по «Новому миру».
В трагическую для «Нового мира» пору В. Лакшин печатает большую статью «Мудрецы» Островского - в истории и на сцене». [14, с.317-399] Поводом послужил спектакль Вахтанговского театра. Однако от подробного анализа увиденного В. Лакшин намеренно уклонился. Он писал статью-воззвание, статью, в которой, по-своему повторил идейно-эстетические принципы «Нового мира». Каждый персонаж Островского прицельно обсуждался как герой эпохи безвремения, когда реакция торжествует, когда устанавливается «невольная пауза в истории». В это время, - писал В. Лакшин, - «в особенно бедственном положении находится мысль». Новомировский читатель прекрасно понимал, какую именно эпоху имел в виду литературный критик: «реформы не принесли ожидаемого благоденствия, и под тонкой пленкой прогресса всюду еще проглядывает старая, косная, домостроевская Русь»[15, с.17].
Далеко не всегда В. Лакшин прибегал к такому открытому обличительству. Он прекрасно владел и особым, понятным советскому читателю, «эзоповым языком». Так, в статье «Писатель, читатель, критик». В. Лакшин пишет о том, как порой читатель и критик расходятся в оценке произведения. Известно, что критика -это компас в мире книг, но читатели, - замечает В. Лакшин, - «уверенно ищут юг там, где стрелка указывает на север»[15, с. 20]. В. Лакшин явно имеет ввиду низкий уровень литературных оценок, присущих официозным изданиям. Он первым вслух сказал о советском парадоксе: читатель смотрит на мнение критика и поступает точно наоборот.
Важной темой статьи стали взаимоотношения писателя и читателя. Начиная с 1930-х годов, о читателе вспоминали, когда назревал очередной идеологический погром. Его мнением пользовались как дубинкой, когда надо было урезонить кого-нибудь из «заблуждавшихся» писателей или «ошибавшихся» ученых. Читатель-рабочий или читатель-крестьянин олицетворяли собой «глас народа». Эти нравы сталинских времен перекочевали почти без изменения в хрущевскую эпоху. «Новый мир» решил переосмыслить фигуру читателя, вернув ей реальное, нефальсифицированное содержание. Вокруг журнала сформировалась новая неравнодушная читательская публика, не принимавшая всех видов лжи, стремившаяся порвать с догмами сталинизма. Статья В. Лакшина была принципиальной для журнала, отстаивающего новые формы контакта с читателем, видящего в нем не объект воспитания, а единомышленника.
Еще одной, интересовавшей Владимира Яковлевича темой, было соотношение произведения искусства и времени: почему современники так часто ошибаются в оценке новых произведений. В. Лакшину хотелось показать, как быстро меняются и линяют репутации, подсказанные конъюнктурой, и как прочна всякая существенная мысль и непотопляемо подлинное искусство.
В заданных эпохой рамках Лакшин стремится со-162
хранить возможность свободной оценки общественных и литературных явлений. Он в равной степени защищает опальных авторов (В. Семина «Семеро в одном доме», рассказы И. Грековой «Дамский мастер» и А. Солженицына «Матренин двор») и одобренного советской критикой Н. Добролюбова, считая, что тенденциозно истолковывать нельзя никого из художников.
Как видим, сотрудничество в «Новом мире» воспринималось Лакшиным как союз с ищущими, прогрессивными литературными силами. Его публицистика последовательно атаковала главные догмы соцреализма: иерархию тем, связанных с классовостью и партийностью, приоритет положительного героя как «образца для подражания», противопоставление «большой» и «малой» правды, апологию подвига в ущерб будничному подвижничеству и тому подобное.
Неоценима роль В. Лакшина в увековечивании памяти М. Щеглова, А. Твардовского, журнала «Новый мир». Именно В. Лакшин готовил к печати статьи и «Студенческие тетради» М. Щеглова, написал воспоминания о А. Твардовском и сотрудниках «Нового мира» [5, с.20]. В оценках явлений современности публицист оставался свободным и независимым, полагаясь на собственные литературные вкусы, а не на сложившиеся писательские репутации и стереотипы. Насколько позволяли цензурные обстоятельства, он наступал на серость, бездарность, партийный догматизм.
При этом, будучи человеком журнальной культуры, В. Лакшин ставил интересы «Нового мира» (а он понимал журнал как голос общества, а не редколлегии) выше интересов своих собственных и интересов отдельно взятого автора. Каким бы смелым и одаренным тот не был, Лакшин дорожил журналом - как уникальной связью всех, кого можно было назвать партией «Нового мира». Трудно сказать, какое явление в журналистике, да и в целом в литературном мире, стало большей исторической находкой: Лакшин для «Нового мира» или «Новый мир» для Лакшина. Но то, что сегодня представить себе эти две величины друг без друга невозможно, это очевидно. Однако, «Новый мир», став прекрасной школой профессионального мастерства, первой критической ареной, был далеко не единственным изданием, с которыми сотрудничал, в которых публиковался, и даже которые редактировал В. Лакшин.
Одним из этих «толстых» популярных журналов было «Литературное обозрение». Это ежемесячный журнал литературной критики и библиографии, в Москве выходит с 1973 года. Рассчитанный на широкий круг читателей, он должен был освещать текущие новости литературы, давать рецензии новинок русской и зарубежной литературы. Во время перестройки журнал пережил серьезный кризис. Сегодня он выходит под названием «Старое литературное обозрение». В 80-х годах XX века в разделе «Обзоры» печатался и В. Лакшин.
Заметным событием 1987 года стала его статья «Мир Михаила Булгакова». Именно она стала предисловием к собранию сочинений М. Булгакова. В свое время А. Сурков, руководивший в 1957 году Союзом писателей, предостерегал от увлечения Булгаковым: «... кое-кто стремился зачислить в классики советской драматургии М. Булгакова при полном забвении многого чуждого нашему времени, что несло в себе творчество этого литератора» [16] . Вопреки этому мнению, М. Булгаков стал обособленной темой публицистики и критики В. Лакшина.
«При жизни Булгакова вряд ли кому в голову пришло бы называть его «классиком». Было недоверие, хула, политические наветы, а в последние наиболее плодотворные десять лет его жизни - замалчивание и забвение. В 60-е годы во времена начальной посмертной славы Булгакова, считаясь с нараставшим его успехом у читателей, критика удостоила его включения в обширный ряд советских писателей 20-х годов» [17, с.10]. Однако прошло еще два десятилетия, прежде чем он встал в один Baltic Humanitarian Journal. 2017. Т. 6. № 4(21)
филологические науки
Рубцова Елена Викторовна ПУБЛИЦИСТИКА В.Я. ЛАКШИНА ...
ряд с «богатырями русской литературы»: Тургеневым, Толстым, Чеховым. «Здесь его законное место» - резюмирует В. Лакшин [17, с.10].
В. Лакшин начинает статью с драматического момента, марта 1930 года, «когда, оставшись безработным литератором, ... уничтоженный критикой и растоптанный цензурой Булгаков держал в ящике стола револьвер, подумывая о самоубийстве». [17, с.10] «Крупнейшей вехой, в первую очередь для самого Булгакова, В. Лакшин называет его письмо «Правительству СССР». В нем он честно говорит, что предпочитает «Великую Эволюцию, . более естественную, на его взгляд, в отсталой стране», лучшим слоем в отечестве он называл русскую интеллигенцию, а себя «мистическим писателем», «пропитанным сатирическим «ядом», «объявлял свободу слова высшим благом для любого писателя, а цензуру своим злейшим врагом» [17, с. 11].
Примечательно, что В. Лакшин считает важной вехой в биографии Булгакова его участие в журналистике, когда весной 1922 года М. Булгаков начал печататься в «Рабочем», «Рупоре», «Железнодорожнике», «Красном журнале для всех», «Красной ниве», становится постоянным фельетонистом газеты «Гудок».
«Хотя М. Булгаков осознал, что творчество его «разделяется резко на две части: подлинное и вымученное», в лучшем, что написано им, как журналистом в 1922-1924 годах, есть внимательное вглядывание и вслушивание в современность. . Эта сиюминутность впечатления, иллюзия репортажа с места.очищенная от штампа и пошлости стремительная «газетность» - важные краски в обаянии языка Булгакова, - уверен В. Лакшин [17, с. 14].
Его главный роман, называвшийся поначалу «Черный маг» или «Копыто инженера» вобрал в себя зрелый опыт художника и свел воедино мотивы, звучащие порознь в его сочинениях. Булгаков увлекает разных по уровню образованности, возрастам и вкусам читателей, и в этом одна из причин эпидемического успеха книги. «В романе есть черты, позволяющие его использовать масскультуре - вплоть до элементов детектива, приключенческого романа XX века. Любимым юношеским чтением делает роман его веселое озорство и томящая печаль. Тень загадки, опасная игра с нечистой силой на границе веры и безверия, романтическая любовь, юмор, высовывающий язык догматике и «здравому рассудку», - все это манящие соблазны для ... не утратившего непосредственности читателя. А между тем, в книге остается тайна, «исповедание веры» Булгакова,. философское содержание, глубину которого не сразу измеришь». [17, с.23]
Как минимум после такого предисловия хочется открыть и прочесть роман М. Булгакова, или перечитать, осознав, как много не заметил, не почувствовал, пропустил мимо ушей. Просто поразительно, насколько огромную работу проделывает критик: помимо дотошного исследования художественного своеобразия произведения и его исторической, жизненной подоплеки и мотивированности, он создает свое собственное творение, не лишенное темы, структуры, цели, задачи, образности.
Рецензии и обзоры В. Лакшина в «Литературном обозрении» - не только качественные разборы и оценки, его статьи просто интересно читать. Удивительно ли, что таким сотрудником дорожило каждое издание, к которому он хоть сколько-нибудь был причастен. В том числе и «Литературное обозрение».
В двух других не менее известных и уважаемых в литературной среде журналах В. Лакшин не просто публиковался, но занимал руководящие должности.
С 1987 по 1989 год В. Лакшин был первым заместителем главного редактора журнала «Знамя». Сейчас эту должность занимает Наталья Иванова. Более чем через десять лет после смерти В. Лакшина, она отмечает, что «место Владимира Яковлевича до сих пор не занято никем: В. Лакшин как организатор литературного процесса и критик (одновременно) был неподражаем, артистичен
во всем, включая руководство журналом. При этом В. Лакшин, по-моему, никогда не задумывался о том, что готов потратить этот артистизм на одного отдельно взятого собеседника, автора или сотрудника» [18].
Нынешние сотрудники «Знамени» отмечают, что обаяние личности было ровным и постоянным везде: в журнале, в телевизионном выступлении и фильме, на концерте, дома и в гостях. Он тратил, транслировал свою художественную энергию и тут же восстанавливал ее при поддержке внимательной и благодарной аудитории, состоящей даже из двух-трех человек.
Одна из ярких статей В. Лакшина в «Знамени» «Стихи и судьба» была посвящена О. Берргольц [19]. В Ленинграде не было ни одного человека, кто не слышал имя О. Берргольц, не узнавал бы этот голос, летевший когда-то во время войны их черных бумажных «тарелок» и раструбов уличных репродукторов. В блокаду она стала символом стойкости великого города. А после войны оставила на Пискаревском кладбище слова скорби и памяти: «Никто не забыт и ничто не забыто». С середины 1930-х годов О. Берргольц была в непрерывном диалоге со страной, и пафос ее стихов был подлинный», - пишет В. Лакшин.
Для публициста судьба поэтессы - это поразительное отражение драматических моментов в истории страны в 20 веке. Он отбирает те факты и периоды в ее биографии, которые помогали выразить трагедию того поколения. Как поэт, пишет публицист, О. Берргольц началась с горя. Был репрессирован ее первый муж Б. Корнилов. Упоминание Б. Корнилова - гражданский шаг, в котором узнаваем В. Лакшин. И хотя в этот период уже можно писать об этом, критик не делает из этого «модной» темы. Потом для самой О. Берргольц настали черные дни. В 1937 году ее исключили из партии, через несколько месяцев арестовали. В 1939 она была освобождена и реабилитирована, но вернулась в пустой дом[18]. Боль недовысказанности, боязнь поэтической немоты подтолкнули ее к лирической прозе - «Дневные звезды» публиковались как вольные фрагменты автобиографии.
Судьба О. Берргольц - не просто трагическая история жизни несчастной женщины, это судьба страны. Статья Лакшина перерастает границы жанра воспоминаний о замечательном человеке. У нее было три адресата: широкий читатель (Лакшин был просветителем по убеждению), читатель - литератор, «творческий интеллигент», а еще - в широком и узком смысле слова - власть. Сама внутренняя направленность статей его расширят область возможного, смелость, отвагу высказывания. Читатель миллиметр за миллиметром, вместе с В. Лакшиным как деятелем журнала и критиком, увеличивал пространство свободы. В. Лакшин никогда не стеснялся давать резкие критические оценки суровой действительности.
С 1970 по 1986 год В. Лакшин консультировал журнал «Иностранная литература», а с 1990 до конца своей жизни был его главным редактором. Даже в девятом сентябрьском номере за 1993 год в графе «главный редактор» значится имя Владимира Яковлевича, только в черной рамке. он умер 27 июля [18].
Русский интеллигент, великолепный знаток русской литературы, не случайно он завершил свою жизнь главным редактором «Иностранной литературы». В нем не было самоуничтожающей борьбы между Западом и Россией. В. Лакшин мыслил свободно и в самый разгар холодной войны мог больше доверять внутреннему интуитивному чувству художественного, нежели идеологическим установкам.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Волгин И.Л. Защитник достоинства (о В. Лакшине) // Независимая газета, 2008.07.24
2. Лакшин В.Я. Александр Николаевич Островский. М.: Искусство, 1982. 568 с.
3. Лакшин В.Я. Открытая дверь. Воспоминания и портреты. М.: Моск. рабочий, 1989. 448 с._
Rubtsova Elena Viktorovna LAKSHIN'S PUBLICISM .
philological sciences
4. Лакшин В.Я. Судьбы: от Пушкина до Блока. Телевизионные опыты. М.: Искусство, 1990. 335 с.
5. Лакшин В.Я. «Новый мир» во времена Хрущева: Дневник и попутное (1953-1964). - М.: Книжная палата, 1991. 269 с.
6. Лакшин В.Я. От Тредиаковского до Твардовского. М.: Художественная литература, 2016. 680 с.
7. Ореханова Г. Учитель словесности. Вспоминая Владимира Лакшина // Литературная газета. 2017. №25
8. Липкович Я. Владимир Лакшин и другие // Вестник. 2003. №11 (322).
9. Новый мир. 1953. №12
10. Решетовская Н.Л. Александр Солженицын и читающая Россия. - М.: Советская Россия, 1990 г. - 460 с.
11. Новый мир. 1964. №1. URL: https://www.chitalnya. ru/work/257651/
12. Литературная газета. URL: http://www.lgz.ru/last _pub
13. Шохина В. Владимир Лакшин, русский литератор. URL: http://svpressa.ru/blogs/article/67705/
14. Лакшин В.Я. Литературно-критические статьи. М.: Гелеос. 2004. - 672 с.
15. Лакшин В. Я. Пути журнальные. Из литературной полемики 60-х годов. М.: Совет. Писатель, 1990. 429 с.
16. Лакшин В. Я. Мир Михаила Булгакова. URL: http://www.rulit.me/books/mir-mihaila-bulgakova-read-314090-1.html
17. Литературное обозрение, 1987. №11
18. Знамя. URL: http://magazines.russ.ru/znamia/
19. Лакшин В.Я. Стихи и судьба // Знамя, 1987. №3
Статья поступила в редакцию 20.10.2017
Статья принята к публикации 26.12.2017
164
Baltic Humanitarian Journal. 2017. Т. 6. № 4(21)
