ДОВОДЫ В ПОЛЬЗУ ПРИЗНАНИЯ АТТИЛЫ СВЯТЫМ современного тенгризма (тангризма) и их сравнение с аргументами о канонизации Святого Людовика Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ДОВОДЫ В ПОЛЬЗУ ПРИЗНАНИЯ АТТИЛЫ СВЯТЫМ современного тенгризма (тангризма) и их сравнение с аргументами о канонизации Святого Людовика

Г.В. Томский Международная академия КОНКОРД g.tomski@gmail.com

Доводы о признании Аттилы святым возрождающейся на современной основе тенгрианской (тангрианской) религии вызывает удивление и интерес у широкой публики, но требует солидного обоснования. Поэтому в данной статье они анализируются путем сравнения с основными аргументами, выдвинутыми для обоснования решения о канонизации в 1297 году французского короля Людовика IX.

Ключевые слова: о понятии святого, Аттила, Святой Людовик, Бонифаций VIII, Тенгри, Тангра, Тангара, Тангри, Тенри, кредо тангризма.

Об определении понятия святости

Мы придерживаемся следующего определения:

Святые - это личности, предлагаемые различными религиями своим верующим в качестве выдающихся образцов жизни или деятельности по тем или иным причинам, причем они считаются богоизбранными, ибо являются практически недостижимыми для обычных людей образцами.

Это определение было обсуждено с философами Александром Воином и Валентином Ирхиным, компетентными в вопросах теологии ([1-3] и др.), и получило их одобрение.

В булле Gloria, laus римского папы Бонифация VIII о канонизации Людовика IX написано об образцовой жизни этого короля в следующих возвышенных терминах [4]:

« Пусть это восхищает Мать Церковь и пусть она празднует торжественно и радостно, ибо она родила такого великого и прекрасного сына, она направляла его шаги, воспитывала с юности так, что теперь он сияет среди небесных царей! Пусть она радуется и восторгается, пусть она восхваляет Всевышнего, поскольку

это прекрасный и столь знаменитый сын обеспечивает ей светлое сияние и является великолепным украшением! » (с. 279-280)

В своей устной проповеди Бонифаций VIII сказал:

« Очень полезными были примеры и предупреждения, которые он давал своим потомкам: мы видим это особенно по наставлениям, которые святой король написал перед смертью для своего старшего сына и для дочери, королевы Наварры, которые он оставил им, как завещание. » (с. 272)

В этих документах много говорится о богоизбранности Святого Людовика, которые проявлялись, в частности, в совершенных им при жизни и после смерти чудесах.

Перейдем к анализу основных аргументов о признании Людовика IX святым.

Благородное происхождение и могущество

В булле Бонифация VIII сказано:

« Несомненно, он был знаменитым по своему происхождению, выдающимся по своему могуществу, богатым своими ресурсами, превосходным по своим достоинствам, правильным по образу жизни и нравам, замечательным по благородству души, ибо все, что было нечестным и постыдным, было изгнано из его присутствия. » ([4], с. 280)

Все письменные свидетельства об Аттиле его современников на латинском и греческом языках были проштудированы Эдуардом Гиббоном (1739-1794), автором знаменитой Истории упадка и разрушения Римской империи [5]. Катерин Гэриф, в предисловии к книге, составленной из этих материалов об Аттиле, подчеркивает, что Гиббон: «знал все письменные источники, доступные в его время, при необходимости снова переводил их с латыни или греческого языка, подчеркивая ошибки своих предшественников» с.9). Разумеется эти описания отмечены печатью евроцентризма, поэтому возьмем некоторые эпитеты в скобки (или пометим знаками ? и !):

« Сын Мундзука Аттила вел свое знатное и, быть может, царское происхождение от древних гуннов, когда-то воевавших с китайскими монархами. Черты его лица, по замечанию одного готского историка, носили на себе отпечаток национального происхождения, и наружность Аттилы отличалась всеми (уродливыми) особенностями, свойственными современным нам калмыкам. У него была большая голова, смуглый цвет лица, маленькие, глубоко ввалившиеся глаза, приплюснутый нос, несколько волос вместо бороды, широкие плечи и коротенькое толстое туловище, одаренное сильными мускулами (хотя и непропорциональное по своим формам). В гордой походке и манере себя держать выражалось сознание его превосходства над всем человеческим родом, и он имел обыкновение свирепо поводить глазами, как будто желая насладиться

страхом, который он наводил на окружающих. Однако, этот (дикий) герой не был недоступен чувству сострадания: враги, молившие его о пощаде, могли положиться на его обещания мира или помилования, и подданные Аттилы считали его за справедливого и снисходительного повелителя ...

Из всех завоевателей древних и новых времен он один соединял под своею властью обширные страны Германии и Скифии, а эти неопределенные названия, в применении к тому времени, когда он царствовал, должны быть принимаемы в самом широком значении. Тюрингия, простиравшаяся вне своих теперешних пределов до берегов Дуная, была в числе его владений; в качестве могущественного соседа он вмешивался во внутренние дела франков, а один из его военачальников наказал и почти совершенно истребил живших на берегах Рейна бургундов. Он подчинил своей власти острова океана и скандинавские государства, окруженные водами Балтийского моря и отделенные этими водами от Европейского материка, и гунны могли собирать мехами подати с тех северных стран, которые до тех пор были защищены от всяких завоевательных попыток суровостью своего климата и храбростью своего населения. С восточной стороны трудно установить пределы владычества Аттилы над скифскими степями; однако, нам положительно известно, что он владычествовал на берегах Волги, что царя гуннов боялись не только как воина, но и как волшебника, что он победил хана грозных геугов и что он отправил послов для ведения с китайской империей переговоров о союзе на равных с обеих сторон правах. »

Отметим сразу, что очевидно Аттила совершал чудеса, как и Святой Людовик, если его считали волшебником.

« Между народами, признававшими над собою верховную власть Аттилы и при его жизни никогда не пытавшимися возвратить свою самостоятельность, гепиды и остготы отличались своей многочисленностью, своим мужеством и личными достоинствами своих вождей. Знаменитый царь гепидов Ардарих был преданным и прозорливым советником монарха, который уважал его неустрашимость, хотя в то же время питал сочувствие к кротким и скромным достоинствам царя остготов благородного Валамира.

Толпа менее важных царей, владычествовавших над теми воинственными племенами, которые служили под знаменем Аттилы, теснилась вокруг своего повелителя, занимая при нем различные должности телохранителей и служителей. Они следили за каждым его движением, дрожали от страха, когда он наморщивал свои брови, и по первому сигналу исполняли его грозные и безусловные приказания без ропота и без колебаний. В мирное время подчиненные ему цари поочередно дежурили в его лагере со своими национальными войсками; но когда Аттила собирал все свои военные силы, он мог выставить в поле армию из пятисот тысяч варваров, а по мнению иных, даже из семисот тысяч .

В интимной беседе императорских послов, рассуждавших, во время своего пребывания при дворе Аттилы, о характере и планах их грозного врага, константинопольские уполномоченные выразили надежду, что можно бы было отвлечь его силы, вовлекши их в продолжительную и сомнительную борьбу с монархами из дома Сассана. Более прозорливые итальянцы уверяли своих восточных сотоварищей, что исполнение такого намерения было бы и безрассудно и опасно, что мидяне и персы были неспособны сопротивляться гуннам и что это легкое и важное приобретение увеличило бы и гордость и могущество завоевателя.»

По параметрам могущества Аттила далеко превосходил Святого Людовика, численность армии которого не превышала во времена его крестовых походов нескольких десятков тысяч воинов, например, во время его первого похода в Египет их было 25 тысяч по мнению Жак Ле Гольф ([6], с. 219), а по мнению Жерард Сивери доходила до 60 000 ([7], с. 427). Последнее число преувеличено, ибо противоречит сведениям участника этого похода Жан де Жуанвиль:

« Когда мы прослушали мессу, поднялся такой жестокий и сильный ветер, дувший из Египта, что из двух тысяч восьмисот рыцарей, которых король вез в Египет, осталось только семьсот, а суда остальных были отнесены ветром от короля и занесены в Акру и другие чужие земли, и долго они не могли вернуться к королю.» ([8], с. 40-41)

Европейское рыцарство (сословие тяжеловворуженных всадников) возникло под влиянием военной культуры гуннов и других степных народов, после перенятия у них удобного седла и стремян. Считается, что в Западной Европе их количество не превосходило 3% населения, то есть у Святого Людовика было не более 30 000 рыцарей. Жуанвиль часто называет рыцарями мамлюков и других хорошо вооруженных всадников противника, среди которых в это время было много тюрков.

Закончим этот параграф еще одним красноречивым свидетельством современников о благородности происхождения и могуществе Аттилы, приведенным в книге Гиббона:

« Но обязанность сделать выговор самому императору была возложена на более высокого по своему рангу Эслава, который обратился к Феодосию со следующими словами: «Феодосий — сын знатного и почтенного отца; Аттила также знатного происхождения и умел поддержать своим поведением достоинство, унаследованное от его отца Мундцука. Но Феодосий унизил достоинство своих предков и, согласившись на уплату дани, низвел самого себя до положения раба».

Тяга к справедивости и правосудию

Католики считали всегда, что Святой Людовик стремился к справеливости и правосудию и это согласно булле Бонифация VIII было одним из основных причин его канонизации:

« В течение длительного периода времени он осуществлял управление королевством, он держал власть с осторожной заботой. Без несправедливости и насилия по отношению к кому бы то ни было, он с величайшей заботой уважал и почитал пределы справедливости, не отходя от пути справедливости. » ([4], с. 281)

Приведем широко известное во Франции описание Жуанвиля:

« §59. Часто летом после мессы он шел в Венсеннский лес, садился под дубом и усаживал нас вокруг себя. И все те, у кого было дело, шли поговорить с ним без всяких препятствий со стороны служащих или кого-либо другого. И тогда он вопрошал их: «Есть ли здесь такие, у кого было бы дело?» И те, кто пришел с тяжбой, вставали. Тогда он говорил: «Помолчите все, вас рассудят по очереди». И потом он призывал монсеньора Пьера де Фонтена и монсеньора Жоффруа де Вилетта и говорил одному из них: «Рассудите мне это дело».

§60. И если он видел, что нужно что-либо поправить в словах тех, кто говорил в пользу одного, или в речах тех, кто высказывался в пользу другого, то сам поправлял их. И иной раз летом я видел, как он, дабы рассудить своих людей, шел в парижский сад, облаченный в камлотовую котту, сюрко без рукавов из дорогой ткани, в плаще из черной тафты, завязывающемся на шее, гладко и очень красиво причесанный, в шляпе с белым павлиньим пером. И он приказывал расстелить ковры, чтобы усадить нас рядом; и все люди, у кого было к нему дело, становились перед ним. И тогда он заставлял рассудить их так же, как и в Венсеннском лесу, о чем я выше говорил. » ([8], с. 21-22)

Напомним, что «подданные Аттилы считали его за справедливого и снисходительного повелителя». Дополним это часто цитируемым свидетельством

[5]:

« К историку Приску, посольство которого служит источником интересных сведений, подошел в лагере Аттилы иностранец, приветствовавший его на греческом языке, но по своему одеянию и внешнему виду походивший на богатых скифов. Во время осады Виминиака этот иностранец, — как он сам рассказал, — лишился и своего состояния и свободы: он сделался рабом Онегезия; но за услуги, оказанные им в делах с римлянами и с акатцирами, он был мало-помалу поставлен на одну ногу с гуннскими уроженцами, с которыми он связал себя семейными узами, взяв между ними жену и прижив нескольких детей. Благодаря военной добыче он восстановил и улучшил свое личное состояние; он садился за стол своего прежнего господина, и этот отрекшийся от своей веры грек благословлял тот час, когда попал в плен, так как это привело

его к тому счастливому и самостоятельному положению, которое он приобрел, заняв почетную военную должность.

Это соображение вызвало спор о хороших и дурных сторонах римского управления, которое вероотступник горячо порицал, а Приск защищал многословной и пустой болтовней. Вольноотпущенник Онегезия описал верными и яркими красками пороки разрушавшейся империи, от которых он сам так долго страдал: бесчеловечное безрассудство римских монархов, неспособных защитить своих подданных от общественного врага и не дозволяющих им браться за оружие для своей собственной обороны; чрезвычайную тяжесть налогов, сделавшуюся еще более невыносимой благодаря запутанной или произвольной системе их взыскания; сбивчивость бесчисленных и противоречивых законов; утомительные и дорогостоящие формальности судебного производства; пристрастное отправление правосудия и всеобщую нравственную испорченность, усиливавшую влияние богачей и подвергавшую бедняков новым лишениям. »

Интересны и другие свидетельства о стремлении Аттилы к справеливости и правосудию из того же источника:

« Во время своего пребывания в столице империи Аттила не тратил своего времени на праздное затворничество в серале; напротив того, царь гуннов был в состоянии поддерживать свое достоинство, не скрывая свою особу от глаз публики. Он часто созывал своих приближенных на совещании и давал аудиенции послам, а его подданные могли обращаться к его суду, который он совершал в определенное время перед главным входом в свой деревянный дворец ...

Если мы теперь вникнем во все подробности, относящиеся к посольству Максимина и к поведению Аттилы, мы должны будем похвалить (варвара), который уважал законы гостеприимства и великодушно принял и отпустил представителя такого монарха, который готовил покушение на его жизнь. Но опрометчивость Вигилия покажется еще более удивительной, когда мы скажем, что, несмотря на сознание своей виновности и угрожавшей ему опасности, он возвратился в царский лагерь в сопровождении своего сына и привез с собою набитый золотом кошелек, который был дан ему любимым евнухом для того, чтобы удовлетворить требования Эдекона и подкупить телохранителей.

Переводчик был тотчас схвачен и приведен перед трибуналом Аттилы; там он отстаивал свою невинность с необыкновенной твердостью до тех пор, пока угроза подвергнуть его сына смертной казни не заставила его чистосердечно сознаться в его преступном замысле. (Жадный) царь гуннов принял под видом выкупа или конфискации двести фунтов золота за помилование изменника, к которому он относился с таким презрением, что даже не счел нужным его казнить. Он направил свое основательное негодование на более знатного виновного.

Его послы Эслав и Орест были немедленно отправлены в Константинополь с положительными инструкциями, которые было более безопасно исполнить, чем нарушить. Они смело явились к императору с роковым кошельком, висевшим на шее Ореста, который обратился к стоявшему подле императорского трона евнуху Хризафию с вопросом, узнает ли он это доказательство своего преступного намерения. Но обязанность сделать выговор самому императору была возложена на более высокого по своему рангу Эслава, который обратился к Феодосию со следующими словами: «Феодосий — сын знатного и почтенного отца; Аттила также знатного происхождения и умел поддержать своим поведением достоинство, унаследованное от его отца Мундцука. Но Феодосий унизил достоинство своих предков и, согласившись на уплату дани, низвел самого себя до положения раба. Поэтому он должен бы был уважать человека, поставленного выше его и фортуной и личными достоинствами, а не составлять, как какой-нибудь презренный раб, заговоры против жизни своего повелителя».

Сын Аркадия, слух которого привык только к голосу лести, с удивлением выслушал суровый голос истины; он покраснел от стыда, задрожал от страха и не осмелился решительно отказать в казни Хризафия, которой настоятельно требовали Эслав и Орест согласно с данными им инструкциями.

Торжественное посольство, снабженное всеми нужными полномочиями и великолепными подарками, было торопливо отправлено к Аттиле для того, чтобы смягчить его гнев, а гордость царя гуннов была польщена выбором двух министров консульского и патрицианского ранга, Номия и Анатолия, из которых один был главным казначеем, а другой главным начальником восточных армий.

Он соблаговолил выехать навстречу к этим послам к берегу реки Дренко, и хотя сначала держал себя сурово и высокомерно, но его раздражение мало-помалу стихло благодаря их красноречию и щедрости. Он согласился простить императора, евнуха и переводчика, дал клятвенное обещание исполнять мирные условия, отпустил на волю множество пленников, оставил беглецов и дезертиров на произвол судьбы и отказался от лежавшей на юге от Дуная обширной территории, которая уже была совершенно опустошена гуннами и покинута жителями. Но этот договор был куплен такими денежными пожертвованиями, которых было бы достаточно для ведения энергичной и успешной войны, и подданные Феодосия были обложены за спасение жизни недостойного фаворита обременительными налогами, которые уплачивались бы ими более охотно за его казнь. »

Вынужденная жестокость

Аттила и Святой Людовик жили в жестокие времена и были вынуждены прибегать к военной силе. Об этом в булле Бонифация VIII сказано:

« Мечом справедливого наказания он сдерживал нечестивые попытки злых противников, сокрушая их заговоры и сдерживая их дерзость. Он был

выдающимся сторонником мира, горячим любителем согласия, активным агентом единства. Он бежал от несогласия, избегал скандалов и ненавидел раздоры. Вот почему в счастливое время его правления, успокоив потрясения со всех сторон, устранил вредные вещи, изгнав причины бед, он подарил жителям своего королевства зарю сладкой тишины и улыбку счастливого спокойствия и процветания в соответствии со своими желаниями. » ([4], с. 281)

Главным стремлением Аттилы было создание Европейского союза. Процитируем французского академика Бриона:

« Государственные деятели, к какой бы нации они не принадлежали, не могут сегодня отрицать, что планом этого царя, одного из самых великих правителей в истории мира, было европейское единство » ([9], с. 162).

Предшествовавшие Аттиле гуннские цари стремились в основном установить мирные отношения с двумя римскими империями. Римский генерал Аэций был другом детства Аттилы, ибо он находился в подростковом возрасте у гуннов несколько лет в качестве почетного заложника [5]:

« По просьбе Аэция шестьдесят тысяч гуннов приблизились к границам Италии, чтобы поддержать узурпатора Иоанна; и их приближение и их отступление дорого стоили империи, и Аэций из признательности предоставил своим верным союзникам обладание Паннонией. Для Восточной империи были не менее страшны военные предприятия Ругиласа, угрожавшие не только провинциям, но даже столице ... Четыре подчиненных нации, в числе которых мы можем отметить баварцев, отвергли верховенство гуннов, а римляне поощряли и поддерживали это восстание своим содействием, пока грозный Ругилас не заявил своих основательных притязаний через посредство своего посла Эслава. Сенаторы единогласно высказались за мир; их декрет был утвержден императором, и были назначены два посла — военачальник скифского происхождения, но консульского ранга Плинтас и опытный государственный деятель квестор Эпиген, который был выбран по рекомендации своего честолюбивого сотоварища. Смерть Ругиласа прервала ход мирных переговоров. Два его племянника, Аттила и Бледа, занявшие престол своего дяди, согласились на личное свидание с константинопольскими послами, но так как они из гордости не хотели сходить с коней, то переговоры велись в обширной равнине подле города Марга, в Верхней Мезии. Цари гуннов присвоили себе как все почетные отличия, так и все существенные выгоды состоявшейся сделки. Они продиктовали мирные условия, и каждое из этих условий было оскорблением достоинства империи. »

Война гуннов против Восточной Римской империи (441-447) была вызвана преступлением одного епископа [5]:

« В силу заключенного в Марге договора, на северной стороне Дуная был открыт вольный рынок, который охранялся римскою крепостью, носившею название Констанции. Отряд варваров нарушил безопасность торговли, частью умертвил, частью разогнал купцов и разрушил крепость до основания. Гунны

оправдывали это оскорбление тем, что будто оно было вызвано жаждой мщения; они утверждали, что епископ Марга, пробравшись на их территорию, открыл и похитил спрятанное сокровище их царей, и грозно требовали возвращения сокровища и выдачи как преступного епископа, так и подданных Аттилы, спасшихся бегством от его правосудия. Отказ византийского двора послужил сигналом для войны. Жители Мезии сначала одобряли благородную твердость своего государя, но оробели при известии о разрушении Виминиака и соседних с ним городов и решились придерживаться более выгодного принципа, что для безопасности страны следует жертвовать жизнью частного человека, как бы он ни был невинен и достоин уважения. Епископ Марга, не отличавшийся самоотвержением мучеников, догадался об их замысле и решился предупредить его исполнение. Он не побоялся вступить в переговоры с вождями гуннов, обеспечил себе, путем торжественных клятвенных обещаний, помилование и награду, поставил многочисленный отряд варваров в засаде у берегов Дуная и в условленный час собственноручно отворил ворота своей епископской резиденции.»

Хорошее образование

В булле Бонифация VIII подчеркивается образованность Святого Людовика:

« Когда ему было двенадцать лет, он был лишен отцовской поддержки и остался под опекой и попечительством своей матери Бланш, славной памяти королевы Франции. Будучи очень внимательной к своим религиозным обязанностям, она старалась руководить им с осторожностью, наставлять его с усердием, чтобы он стал достойным и получил возможность управлять королевством, что, очевидно, требовало просвещенного руководства.

Когда, согласно естественному течению вещей, король достиг четырнадцати лет, королева выбрала хорошего учителя, чтобы познакомить его с грамотой и воспитать в нем хорошую мораль. Находясь под строгой опекой этого учителя, он проявил такое послушание и уважение и все осваивал с такой смиренной дисциплиной, что, предупрежденный божественной благодатью, он продвинулся в заслугах в обеих областях. » ([4], с. 281)

Между 13 и 17 годами (в 408-412 годах) юный Аттила учился в Италии:

« Аттила прибыл в императорский двор с широко раскрытыми глазами и живой как порох .

Возобновились тесные отношения с Аэцием в то время, как положение его друга не переставало усиливаться, в частности, из-за блестящей женитьбы на дочери влиятельного патриция Карпилио, одного из наиболее богатых людей Рима .

Учеба длилась четыре года в течении которых он во всех деталях изучил империю, ее методы и ее рефлексы в этот бурный период, когда ее выживание было под постоянной угрозой. » (Эрик Дешодт, Аттила [10], с. 48-49)

Скромность в одежде и пище

Продолжаем цитирование источников, показывающих сходство поведения Святого Людовика с поведением Аттилы. В булле Бонифация VIII говорится, что:

« Этот король, весьма возвышенный и смиренный в своей возвышенности, демонстрировал признаки очень высокого смирения, особенно после его первого возвращения из крестового похода, в частности, скромность в одежде, которую он часто раздавал бедным. Действительно, он не использовал украшения из золота и серебра, королевские одежды, дорогие меха, но простой обычный мех, после того как полностью отверг светскую пышность. » ([4], с. 285)

Заметим, что до крестового похода Святой Людовик одевался по-другому: «шел в парижский сад, облаченный в камлотовую котту, сюрко без рукавов из дорогой ткани, в плаще из черной тафты, завязывающемся на шее, гладко и очень красиво причесанный, в шляпе с белым павлиньим пером».

Приведем интересное воспоминание Жуанвиля, в котором фигурирует основатель Сорбонны:

« Робер де Сорбон, взял меня за край плаща и подвел к королю; и все остальные рыцари подошли за нами. Тогда я спросил мэтра Робера: «Мэтр Робер, что вам угодно?» И он мне ответил: «Я хочу спросить вас, если король сядет в этом дворике, а вы захотите сесть на скамью выше его, вас должны порицать за это?» И я ему ответил, что да.

§36. И он мне сказал: «Тогда вы поступаете недостойно, поскольку одеваетесь роскошнее короля; ведь вы носите мех и зеленое сукно, чего не делает король». А я ему ответил: «Мэтр Робер, с вашего позволения, я не совершаю ничего недостойного, одеваясь в зеленое сукно и меха; ибо это одеяние мне досталось от отца и матери. Напротив, недостойно поступаете вы, потому что вы — сын виллана и вилланки (простолюдинов) и презрели одежду отца и матери, одеваясь в шерстяную ткань, более дорогую, чем на короле». И затем я взял край его одежды и одежды короля и сказал ему: «Вот посмотрите, правду ли я говорю». И тогда король принялся всячески защищать мэтра Робера. ..

§38. И тогда он сообщил, что позвал нас, дабы признаться мне в том, что неправо защищал от меня мэтра Робера. «Но, — добавил он, — я видел, что он был так смущен, что совершенно необходимо было ему помочь. И не принимайте всерьез то, что я говорил по этому поводу, чтобы защитить мэтра Робера; ибо, как сказал сенешал, вы должны хорошо и чисто одеваться, дабы

жены ваши сильнее вас любили, а ваши люди больше уважали. Ведь, как говорит мудрец, в одежде и доспехах должно украшать себя так, чтобы зрелые мужи не говорили, что вы придаете этому слишком большое значение, а юноши — что слишком малое». » ([8], с. 15-16)

В книге Гиббона читаем [5]:

« Римские послы, и восточные и западные, были два раза приглашены на банкеты, на которых Аттила угощал скифских вождей и вельмож. Максимин и его сотоварищи были остановлены на пороге, пока не совершили благоговейного возлияния вина за здоровье и благополучие царя гуннов, и после этой церемонии были отведены на свои места в обширной зале. Царский стол и царское ложе, покрытые коврами и тонким холстом, были поставлены в середине залы на возвышении в несколько ступенек; один из его сыновей и один из его дядей или, может быть, один из его любимых вождей разделяли с Аттилой его простой обед.

Два ряда маленьких столиков, за каждым из которых могли поместиться трое или четверо гостей, были в порядке расставлены по обеим сторонам; правая сторона считалась самой почетной, но римляне откровенно сознавались, что их посадили по левую сторону и что какой-то неизвестный вождь, по имени Верик, который, по всему вероятию, был родом гот, имел первенство над представителями Феодосия и Валентиниана. Варварский монарх принял от своего виночерпия кубок с вином и провозгласил тост за самого знатного из гостей, который встал со своего места и выразил таким же способом свои верноподданнические и почтительные пожелания. »

Эрик Дешодт цитирует Прискоса:

« Приносили огромные блюда, полные мяса и гарнира. Посуда была из серебра и золота, но на столе Аттилы были только деревянная тарелка с мясом и деревянный кубок с вином. Каждый приглашенный мог брать сколько хотел от стоящей перед ним пищи, но обычай запрещал дотягиваться до удаленных блюд. Из-за этого я не смог взять интересные рагу, которые мне хотелось попробовать. » ([10], с. 131)

Незадолго до этого Прискос в первый раз увидел Аттилу в походном шатре, одетого в белые одежды и выбритого. Он сидел на табуретке в окружении свиты, одетой в одежды из дорогих тканей с вышитыми птицами и цветами ([10], с. 126).

Прискос также писал, что Аттила носил простые белые одежды и «заботился только об их идеальной чистоте; ни его меч на боку, ни ремни с пряжкой его сапог, ни сбруя его лошади не были украшены золотом, камнями, ни другими привычными для скифов (то есть степняков) украшениями» ([11], с. 48).

Иштван Бона, известный археолог и специалист по культуре европейских гуннов, пишет:

« Наиболее удивительным в этом обществе является взаимное уважение и внимательность друг к другу. В гуннском этикете в полном контрасте с восточными моделями нет низкопоклонства, коленопреклонения и падения ниц, даже Аттила не требует этого. » ([11], с. 49)

Богоизбранность

В Булле Бонифация VIII говорится:

« На самом деле, после завершения своего земного пути, он жил еще более по настоящему, чем до того, и Сын Божий, которого он любил всем сердцем, не хотел, чтобы в глазах мира потускнела святость такого благочестивого короля и такого пылкого защитника веры; поэтому насколько он сверкал множеством своих достоинств, настолько он будет сиять разнообразием своих чудес. И этот христианин, который почитал Его с неделимым сердцем, будет почитаться, в свою очередь, с Им самим во Небесном дворце.

Действительно, он возвращал к паралитикам движение их конечностей; тем, кто был согнут и чьи лица почти касались земли, он восстанавливал полностью здоровье, выпрямляя их; пациентам с золотухой он давал радость исцеления. Женщина, чья рука была высушена и без силы была избавлена от своей немощи ... Этими и многими другими чудесами, которые мы считаем здесь бесполезными перечислять здесь, этот святой был окружен великой славой.

Что радуется благородный королевский дом Франции, который породил такого великого принца! Пусть очень набожный народ Франции поет от радости за то, что приобрел такого редкого и добродетельного покровителя! Пусть сердца прелатов и духовенства наполняются гордостью за чудеса этого короля, что так блестяще дает честь этому королевству! Пусть радость наполнит души великих людей страны, баронов и рыцарей за эти самые святые дела короля, которые приносят королевству новые знаки чести и заставляют его сиять как солнце!

Так те, кого Всевышний возвеличивает венцом славы на небесах, должны затем почитаться верующими на нашей земной родине, Мы, получив полную уверенность в святости жизни и подлинности чудес Благословенного Людовика, после внимательного и регулярного расследования, а также тщательного обсуждения, по совету и одобрению всех наших братьев и прелатов, которые были тогда возле Апостольского престола, Мы решили в воскресенье 11 августа включить его в каталог святых. » ([4], с. 287)

Самым большим и известным чудом жизни Аттилы является находка

Золотого меча Победы. Начнем с сухого описания Гиббона [5]:

« Аттила прибегнул к религиозному подлогу, который был так же хорошо

приспособлен к характеру его времени и его отечества. Нетрудно понять, что скифы должны были чтить бога войны с особым благоговением; но так как они не были способны ни составить себе отвлеченное о нем понятие, ни изобразить

его в осязательной форме, то они поклонялись своему богу-покровителю под символическим изображением железного палаша. Один из гуннских пастухов заметил, что одна из телок, которые паслись на лугу, ранила себя в ногу; он пошел по оставленным ею следам крови и нашел в высокой траве острый конец меча, который он выкопал из земли и поднес Аттиле. Этот великодушный или, вернее, хитрый царь и принял этот небесный дар с благочестивой признательностью и в качестве законного обладателя меча Марса заявил свои божественные и неопровержимые права на всемирное владычество. »

Эрик Дешодт, автор многих популярных книг об известных людях, подробно и литературно описывает эту чудесную находку:

« В 439 или 440 году гуннский пастух из восточных донских степей

заметил, что одна из его телок ранила себя в ногу ... Чтобы выяснить причину он пошел по оставленным следам крови и нашел острие, выступающее из земли и

выкопал меч.

Очистил его. Он был золотым. Это мечь Марака! Палладиум (священный

предмет, приносящий удачу) непобедимых скифов, когда-то появившихся по

воле богов из берег ов Аральского моря, чтобы наказать и подчинить ослабевшие

народы степей. На Западе они перешли вдоль Каспийского моря и уже обогнули Кавказ, когда их остановили Киммерийцы. Эти киммерийцы были ужасны и мужество скифов дрогнуло. Тогда царь Марак, руководивший всеми скифами, вытащил свой большой золотой меч, приказал вырыть яму и сам поставил его в ней острием вверх, чтобы оно было выше уровня земли. Помом яма была засыпана и он, показав на север в сторону киммерийцев заявил, что ни один скиф не должен оступить южнее острия засыпанного меча. Воодушевленные скифы кинулись вперед и испуганные киммерийцы оступили. Скифы кинулись преследовать, поймали их царя и прогнали медийцев, прибывших на помощь ... В своем порыве они дошли до границ Египта, где фараон Псамметик I откупился от их вторжения богатой данью.

Дарий I, основатель великой персидской империи, отказался от попытки их подчинить. Генералы Александра потерпели от них поражения ... И все это благодаря мечу Марака! Которого прагматичные римляне называли мечом Марса

Вручение меча делает Аттилу избранником Марса, хозяина войны,

следовательно, и мира.

Реакция на эту находку была огромной ... Со всего мира приходят

поздравления. Равенна и Константинополь тоже участвуют в этой игре. Эти две

столицы, называющие себя христианскими, признают как язычники выбор Неба в находке в сердце гуннской империи. Оставалось совсем немного до признания богом самого хозяина меча — ведь совсем недавно римские императоры считали себя богами. Даже китайцы отправили свои поздравления ...

Вся эта история воспламляет страстной любовью сердце прекрасной принцессы Гонории, сестры императора Валенитиньена III ... » ([10], с. 89-92)

Религиозные чувства

Булла Бонифация VIII восхваливает религиозную нетерпимость короля в следующих терминах:

« Он яро ненавидел людей, привязанных к еретическими наклонностями; чтобы предотвратить распространение этой заразы среди стада верующих христиан, он изгонял их из пределов королевства; другими словами, он старался поддерживать его (стадо верующих) в хорошем состоянии, полностью уничтожая все зачатки заблуждений и заставляя сверкать истинную веру. » ([4], с. 285)

Именно при Святом Людовике было окончательно разгромлено движение катаров, которые для самоидентификации широко использовали термины «Добрые люди» (фр. Bons Hommes) или «Добрые христиане». Широко известен эпизод осады замка Монсегюр в 1243 году, который сопротивлялся почти в течении года. Все завершилось 16 марта 1244 года костром инквизиции, на котором были сожжены вместе со своими епископами общины Добрых Мужчин и Добрых Женщин Монсегюра (около двухсот монахов и монахинь), а также около двадцати светских людей, добровольно присоединившихся к ним.

Аттила испытывал отвращение к предателям и строго наказывал их, но проявлял большую религиозную толерантность, о чем свидетельствуют, в частности его уступки просьбам епископов в Галлии в 451 году и остановка наступления на Рим в 452 году после встречи и беседы с папой римским Леоном.

Для понимания причины такого поведения, пока непонятной для подавляющего большинства европейцев, мы должны обратиться к древней религии степных народов тенгрианству (тенгризму, тангризму) [12-14].

Действительно, поведение Аттилы согласуется с кредо классического тенгризма, ибо он был основан на трех идеях, зафиксированных в письменных источниках времен Монгольской империи:

Идея толерантности, сформулированная в виде «Существует только один Бог. Он дал человеку много пальцев и, точно так же, он дал ему много путей к единому Богу».

Идея всеобщего мира, выраженная словами: «Волей Вечного неба весь мир, от востока до самого запада, будет объединен в радости и мире».

Идея всемирного правительства, сформулированная в виде: «На небе есть только один Бог и на земле должен быть только один хозяин».

Эти три идеи можно толковать как кредо классического тангризма, то есть как официально зарегистрированную систему догматов вероучения. Попытки

объяснить сущность тангризма любым другим образом не дают четкого

представления о нем.

Кредо классического тенгризма было четко и выразительно сформулировано великим ханом Мешу (Монгка) в беседе с Рубруком, о чем он написал в своем знаменитом отчете, предназначенном для Святого Людовика:

«Мы, Монголы, верим, что существует только единый Бог, с которым мы живем и с которым умрем, и мы имеем к Нему открытое прямое сердце. Но как Бог дал руке различные пальцы, так Он дал людям различные пути.» В письме Папе римскому он использует важную для восприятия классического тангризма формулу «на небе есть один только вечный Бог, над землею есть только единый владыка Чингис-хан, сын Божий» и заявляет, что «силою вечного Бога весь мир от восхода солнца и до захода объединится в радости и в мире» ([15], с. 179-181).

Вполне вероятно, что в период первой гуннской империи кредо тангризма было уже сформулировано, хотя еще не содержало идеи всемирного правительства, но утверждало, что все степные народы и племена с примерно одинаковым образом жизни должны иметь единого руководителя, избранного Тангра. В то же время не делалось никаких попыток к унификации региональных и племенных культов, ибо существовал консенсус, что к Тангра ведут много путей.

Стремление Аттилы к созданию федерации европейских народов под своим руководством является естественным продолжением этой идеи. Известно, что он думал и о мировом правительстве, то есть мог быть создателем кредо классического тангризма.

Одним из течений современного тенгрианства является тангризм,

развиваемый в моих работах [12-14]. Мы формулируем кредо тангризма в

современных терминах в соответствии со смыслом его классической

формулировки следующим образом:

« Есть много путей к единому Богу и надо верить так, чтобы не наносить ущерба другим. Пусть эта вера способствует сплочению людей доброй воли, чтобы человечество жило в согласии и могло решать все возникающие перед ним задачи и проблемы! »

Это кредо современного тангризма совпадает с мировоззрением всех толерантных, развитых и благородных людей, желающих прекращения религиозных и других раздоров, мобилизации сил и средств для решения неотложных общечеловеческих задач. Поэтому для всех них удивительная по своему размаху деятельность Аттилы, анализ которой мы продолжим далее, может служить великим примером.

Святой Людовик пытался установить дипломатические отношения с тенгрианскими правителями Монгольской империи, о чем написано в нашей предшествующей статье [16]. Дополним это краткое описание отрывками из книги Ле Гольфа Святой Людовик:

« В 1245 году папа Иннокентий IV отправил три посольства к Великому хану ... Плано Карпини присутствовал на интронизации Гуйука, другие доехали до важных руководителей. Все вернулись с одинаковыми ответами, который в формулировке, данной Плано Карпини, был: « Ты собственной персоной во главе королей, все вместе, приходите предложить вашу покорность и службу».

Святой Людовик был в курсе этих ответов ... В 1251 году вернулся (отправленный им к Гуюку) Андре де Лонжюмо с монгольскими посланниками. Они привезли тот же самый ответ ...

Рубрук вернулся с не большим успехом, чем его предшественники. Когда он прибыл на Кипр в 1255 году, Святой Людовик был уже во Франции. Рубрук ему отправил описание своего путешествия, самое прекрасное из всех, шедевр.

Поворот в отношениях между христианами и монголами мог произойти в начале 1260-х годов. Христиане Акра, испытывающие все более сильный нажим мусульман, отправили в 1260 году послов к новому хану Хулагу с просьбой мира и помощи. Хулагу освободил христианских пленников, обещал христианам мир и возвращение им Иерусалима.

Этого Святой Людовик не знал, когда получил письмо, которое по приказу хана Хулагу было переведено на латинский язык в 1262 году и привезенное его послом-венгром «королю Людовику и всем принцам, герцогам, графам, баронам, рыцарям и всем подданным Французского королевства».

После напоминания суверенитета Великого хана над всем миром и побед предков и своих над сопротивлявшимися народами, Хулагу обещал .

Людовик и его советники сочли, что выраженное в преамбуле подчинение короля Франции неприемлемо, даже если оно было только теоретическим. Святой Людовик поблагодарил посланника и переправил его в Рим, где папство еще в течении многих лет продолжало переговоры, которые не увенчались успехом.

Святой Людовик упустил случай. » ([6], с. 637-640).

Заметим, что Чингисхан рассматривал всех сопротивляющихся идее всемирного правительства, как еретиков, не желающих всеобщего мира и не проявлял к ним жалости в военное время. Но в случае прекращения сопротивления вступали в силу его законы, содержащие идеи толерантности. Процитируем некоторые из них по книге Садри Максуди Арсал [17], основоположника исследований по истории тюркского права, депутата Государственной Думы Российской империи и сенатора Турецкой республики.

Отрывки из Ясы Чингис-хана:

- Чингис-хан требовал уважения ко всем религиям, не отдавая предпочтения ни одной из них.

- При обращении к правителю запретил пользоваться почетными названиями и титулами. При обращении к любому человеку нужно было называть только его имя.

- Яса Чингиз-хана запрещает говорить ложь, воровство, прелюбодеяние

и другие незаконные отношения.

- Согласно Ясе, никто никого не должен оскорблять и унижать.

Оскорбленный человек должен забыть причиненные ему обиды.

- Сдавшимся по собственной воле государствам, городам и их населению этих городов нельзя причинять ущерб.

- Все должны почитать места поклонения. Все религиозные деятели освобождаются от уплаты всевозможных налогов и различных повинностей.

Отрывки из Билиг Чингис-хана (изречений):

- Все командиры и воины как во время охоты, так и во время сражения должны помнить о своих доблестных именах и славе. Пусть все они, молясь богу и самоотверженно сражаясь на войне, возвеличат свои славные имена, чтобы с помощью вечного бога мы смогли завоевать все 4 стороны света.

- Воин среди людей должен быть кротким и спокойным, как теленок. Но на войне он должен быть как голодный сокол, с криком набрасывающийся на свою добычу.

- Все должны почитать места поклонения. Все религиозные деятели освобождаются от уплаты всевозможных налогов и различных повинностей.

Таким образом, если Святой Людовик яро ненавидел еретиков и вел с ними непрерывную борьбу, то Чингисхан боролся с ними только в военное время и освобождал от налогов и повинностей всех религиозных деятелей, независимо от вероисповедания.

Миролюбие

Проповедь Бонифация VIII по случаю издания его буллы о канонизации

Святого Людовика начинается с прославления миролюбия:

« <Жех расШсш magnifícatus ея!» ...

Однако, поскольку речь идет о возвышении Церкви в прославлении и возвышении самого святого короля Людовика, мы можем в том же духе объяснить слова, которые были сказаны об этом, согласно которым король Людовик достоин тройного уважения, прежде всего, как король, из-за его выдающегося положения; во-вторых, как миролюбивая личность из-за его добродетелей; в-третьих, как человек возвеличенный воинствующей церковью из-за своего покровительства и пожертвований ...

Во-вторых, король Людовик выделяется своими способностями и заслугами, когда мы называем его миролюбивым, то это означает, что он поддерживал мир. Под этим даром и добродетелью мы должны понимать все другие дары и другие добродетели. Он был миролюбивым по отношению к себе и ко всем, не только по отношении к своим подданным, но и к иностранцам. Он был миролюбивым по отношению к самому себе. Он оставался в мире со своими современниками и в своем собственном сердце, и именно поэтому он получил мир Вечности. Как он держал свое королевство в мире хорошо известно всем, кто жил в его время. Этот мир не существует без справедливости, он идет по стопам справедливости и так как король Людовик справедливо относился к самому себе, к Богу и к своим близким, то он получил мир. » ([4], с. 275-276)

Обратимся к военной хронике царствования Святого Людовика (12261270):

1226-1235. Борьба с заговорами и мятежами крупных феодалов, борьба

против катар.

1240-1244. Военные действия против катаров, англичан и феодалов (графа

Тулузы и других).

1240-1255. Борьба против катаров и взятие их последних замков

(Монтсегюр, Керибюс, Ниор-де-Сольт).

1248-1254. Первый крестовый поход Святого Людовика .

1270. Второй крестовый поход Святого Людовика.

Приведем некоторые отрывки из книги Жуанвиля, свидетельствующие о воинственности и даже жестокости Святого Людовика [8]:

« Тогда аббат подошел к рыцарю и сказал, что он поступил крайне безрассудно. А рыцарь ответил, что аббат поступил еще безрассуднее, собрав подобный диспут; ибо прежде, чем беседа подошла бы к концу, здесь собралось бы великое множество добрых христиан, которые ушли бы отсюда совершенно разуверившимися, под влиянием евреев. «И я вам говорю тоже, — добавил король, — что никто, кроме ученых клириков не должен вести с ними споры; мирянин же, когда он слышит, как поносят христианский закон, должен защищать христианскую веру не иначе, как мечом, погрузив его в живот врага настолько, насколько он туда войдет». » (с. 20)

« Спустя немного времени после того, как король возвратился из Пуатье, английский король высадился в Гаскони, чтобы начать войну с королем Франции. Наш святой король с теми людьми, кого он смог собрать, поскакал сражаться с ним. Туда же отправился на помощь английскому королю и граф де ла Марш. Сражение произошло у замка, который назывался Тайбург и располагался на труднопреодолимой речке Шаранте, которую можно было перейти по очень узкому каменному мосту ... » (с. 31)

« Когда король услыхал, что стяг Сен-Дени уже на берегу, он быстрым шагом прошел по своему кораблю и, несмотря на уговоры легата, который был при нем, дабы не отставать от стяга, прыгнул в море, где вода доходила ему до подмышек; и со щитом на шее, в шлеме и с мечом в руке он направился к своим людям, которые находились на берегу моря. Достигнув суши, он заметил сарацин и спросил, что это за люди; и ему ответили, что это сарацины; тогда он поднял меч, выставил перед собой щит и побежал бы на сарацин, если бы мудрые люди, стоявшие рядом, не удержали его. » (с. 43-44)

« Туда, где стоял я со своими рыцарями, ранеными, как уже сказано, под громкие возгласы и звуки труб и литавр подъехал со всем своим отрядом король; он остановился на насыпной дороге, и никогда не видел я столь прекрасного воина, ибо ростом он был на голову выше всех своих людей, в золоченом шлеме, с немецким мечом в руке » (с. 58).

« «Ах, сир, — сказал прево, — пусть это послужит вам добрым утешением; ведь никогда еще французскому королю не выпадала столь великая честь, какая выпала вам; ибо, чтобы сразиться со своими врагами, вы вплавь преодолели реку, разбили их и изгнали с поля битвы, захватив их орудия и шатры, в коих вы будете ночью почивать». » (с. 62)

« К королю пришли сообщить об опасности, в которой оказался его брат. Когда он услышал это, то пришпорив коня, поскакал с мечом в руке к отряду своего брата и так близко подъехал к туркам, что они добросили до ремней сбруи его коня греческий огонь. И этой атакой он помог королю Сицилии и его людям, и они отогнали турок от лагеря. » (с. 67)

Аттила не был более воинственным, чем Святой Людовик. Сошлюсь на свой исторический роман Друзья Аттилы, опубликованный на нескольких языках [18-24], ибо в нем создан образ Аттилы, соответствующий всем заслуживающим доверия сведениям и признанным исследованиям. Форма художественного произведения позволяет, кроме логического анализа исторических событий, создать психологические портреты участников этих событий и понять глубже мотивы их действий.

Напомним причину войны против Восточной Римской империи:

« Июнь 441 года. Дворец Аттилы. Гуннский император был потрясен:

- Они посмели ограбить могилы гуннских князей! И вы говорите, что это

сделал епископ Маргума!

Орест подтвердил:

- Епископ Андош со своим слугой был замечен нашим патрулем, когда он

отчаливал ночью с этого берега Дуная вдали от обычных мест переправы.

Патруль пошел назад по их следам и наткнулся на разграбленные гробницы. Онегез добавил:

- И это человек, который учит других морали, посвящает по много часов в день на разбор судебных дел, выносит приговоры!

Аттила сказал грустно:

- Это самое тяжелое преступление для народов степей.

Онегез напомнил поучительный исторический пример:

- Когда царь персов Дарий совершил поход в степь и после бесплодного

марша предложил скифам сразиться, те ответили: «Найдите и ограбьте могилы

наших предков, тогда только мы сразимся!»

Разумеется Дарий этого не сделал и отступил со своей утомленной армией. Аттила заключил:

- Печально, что это произошло возле Маргума, где был подписан договор, которой мог бы послужить основой мира, но который всегда нарушался Константинополем. Чаша терпения переполнена! Скоро начнется Маргумская международная ярмарка. Не исключено, что будет попытка продажи награбленных ценностей. Приказываю совершить налет на эту ярмарку и конфисковать ценности и деньги у римских участников для возмещения морального ущерба и поиска вещественных доказательств против епископа! Если он подвернется под руки, то арестовать его для допроса!

Приказ Аттилы был исполнен гуннским отрядом, но епископа не оказалось на ярмарке в день набега.

***

После этого инцидента состоялся быстрый обмен письмами между двумя императорами. Сначала Теодоз выразил свое огорчение по поводу атаки Маргумской международной ярмарки и высказал предположение, что это дело рук неконтролируемых элементов. Поэтому он предложил «своему другу-императору» гуннов найти и наказать виновных. Аттила ответил, что подданные его империи законопослушны, подробно изложил причины налета на ярмарку и потребовал выдачи епископа Андоша. Теодоз приказал допросить епископа, который, естественно, не признался в страшном преступлении и свалил все на грабителей могил. Теодоз написал, что он считает Аттилу образованным и цивилизованным человеком и посоветовал обратиться в суд с иском на епископа и предоставить доказательства его вины. Получив это письмо Аттила не мог удержаться от смеха:

- Вот ответ, достойный редактора «Кодекса Теодоза»!

Онегез заметил, смеясь:

- Эта компиляция римских законов является единственным полезным

делом в жизни этого императора. Всеми остальными делами правят Пульхерия и

Евдоксия, которые грызутся между собой.

Аттила принял серьезный вид:

- По нашим законам воры наказываются сразу после установления их виновности без всякой долгой процедуры. Неужели Теодоз допускает мысль, что император Гунии может выступить истцом перед римским судом! Придется показать на полях сражений, что к гуннской империи надо относиться более серьезно! Пусть он немедленно выдает нам епископа Андоша в соответствии с международным правом и обычаями!

В следующем письме Теодоз попросил предоставить ему точный список награбленных ценностей.

Реакция Аттилы была резкой. Он сказал гонцу:

- Передайте вашему императору, что я больше не буду ему отвечать. Я

требовал выдачи преступника, а не начала бюрократической процедуры. Мне

самому придется пойти за ним на вашу территорию.

Когда гонец вышел, Аттила приказал:

- Начните маневры вдоль дунайской границы! Отправьте гонцов ко всем

князьям с приказом о мобилизации войск для большой войны!

***

Со стены Маргума епископ Андош видел, как собираются с развевающимися знаменами с тангрианскими крестами гуннские войска на противоположном берегу Дуная. Были слышны звуки барабанов и боевых труб. Епископ задрожал от мысли, что слабовольный император Теодоз выдаст его гуннам, чтобы избежать войны: «Что делать? Есть только один выход. Отправить к Аттиле гонца с предложением... Каким? На что он может согласиться? Жизнь в обмен на Маргум! Почему бы и нет! Маргум мощная крепость. Аттиле будет интересно взять такую крепость, не потеряв ни одного воина. Может быть, он даже согласится оставить меня епископом этого или другого города! Другого

выхода нет!»

Аттила принял предложение Андоша и епископ открыл гуннским войскам

ворота города

Теперь большая война была неизбежна. Аттила поднялся один на высокую

гору, снял свой золотой ремень и надел на шею. После этого он сел на камень и провел целые сутки в общении с Богом. По его приказу сотни тысяч воинов должны были придти в движение, получить разрешение обнажить оружие. Будут жертвы, в том числе невинные, все ужасы войны. Войска должны будут кормиться за счет завоеванных областей. Но жертв будет больше, если не воевать. Константинопольские дипломаты и эмиссары не унимаются, натравливая на гуннов народы с таким трудом возрождаемой империи и соседей. Нет ничего страшнее анархии степей и в том числе для соседей! Аттила ответит перед Великим Тангра и своей совестью за свое нелегкое решение, принимаемое во имя порядка и мира в степи, во имя будущего «pax hunna-romana». »

Перейдем теперь к причинам войны с Западной Римской империей (451452):

« Константинапольский императорский дворец был возбужден вестью о смерти гуннской императрицы Кере-куо, которую здесь называли Керка. Аттила сжег в отчаянии ее дворец, ставший невыносимо пустым!

Сердце Гонории забилось в невольном восхищении. Аттила не только избранник Бога, получивший от него свой золотой меч; но и человек, способный к большой любви! Как и она, Гонория! Он основатель новой победоносной империи, а она принцесса, имеющая право на престол древней и престижной империи, лишенная звания августы из-за интриг Аэция и Валентиньена. Теперь, после смерти Керка, Гонория может стать гуннской императрицей и дать Аттиле право на владение половиной Западной римской империи!

Она никому не изменяет, а хочет спасти римскую цивилизацию. Это Валентиньен изменил ей, приказав убить ее дорогого Евгения! А Теодоз, потерпев поражение с мечом, решил победить Аттилу ядом! Какая подлость! Как умело поставил его на место Аттила!

Нет, ей не жалко брата и дяди! Но она их пощадит, направит в монастырь замаливать свои настоящие и большие грехи. Впрочем, они и так все время молятся. Но нет в их душах чистой веры. Несмотря на свою фанатичную набожность, августа Пульхерия приказала графу Сатурнин убить двух священников, близких к бывшей императрице. Нет, надо будет отправить их в ссылку на далекую окраину гуннской империи, например, в Сибирь.

Гонории снова приснился Аттила на белом коне с золотым мечом. Нет, не надо больше откладывать. Решение принято. Она будет первой дамой мира! Надо отправить Аттиле надежного гонца с письмом и обручальным кольцом. Кому поручить? Конечно же Жасинту! Этот молодой слуга добр в отличие от других евнухов и относится с сочувствием и искренней дружбой к Гонории. Он многое знает, надо ему только объяснить, как ответить лучше на вопросы гуннского императора.

***

Аттила был взволнован. Почти такое же чувство он испытал, когда гуннский пастух принес ему золотой меч Победы, найденный в причерноморской степи. Тангра дает теперь ему руку гордой принцессы, наследницы империи, и какой империи! Он осыпал гонца вопросами:

- Расскажите мне все о принцессе. Сколько ей лет? Красива ли она? Насколько она умна? Почему она не замужем?

Жасинт рассказал все, что он знает:

- Гонория прекрасна, она искренна и верна, она была несчастлива и заслуживает более, чем все другие женщины, помощи и любви...

Аттила внимательно выслушал рассказ, задавая все новые и новые вопросы. Он понял, что Гонория ему послана самим Богом, чтобы облегчить реализацию плана создания Римско-гуннской империи. Достаточно вернуть Гонории титул августы и они будут иметь законное право на Западную римскую империю. Таким образом, Аттила и Гонория являются самой идеальной парой для совместного правления будущей Римско-гуннской империей ...

Аэций знал, что нарушая свои две торжественные клятвы верности гуннам, выступая противником брака Аттилы с Гонорией, он становится самым большим врагом своего бывшего друга. Он пошел на этот очень рискованный для него шаг, вырвав обещание императора Валентиньена выдать свою дочь принцессу Евдоксию за его сына. Так как жена Валентиньена императрица Евдоксия была дочерью Теодоза, а Марсьен и Пульхерия составляли фиктивную семью, то Аэций надеялся, что его Гаудентиус станет в будущем императором не только Западной римской империи, но может претендовать и на императорскую диадему Восточной римской империи. Для этого Аэций должен был оказать достойное сопротивление Аттиле, чтобы представить себя спасителем империи и поженить своего сына на дочери Валентиньена. Потом можно было бы даже избавиться от этого капризного Валентиньена и, договорившись как-нибудь с

гуннами, вступить в Константинополь.

Объединить империю! Тогда он может заключить союз с Аттилой о

создании Римско-гуннской империи их мечты, где главную роль будут играть римляне. Если же допустить брак Аттилы с Гонорией, то Аэций скорее всего будет совсем отстранен от власти. Против него будут действовать не только

Гонория, но и Орест с Онегезом.

Но можно ли он оказать | Аттиле достойное сопротивление? Он может

надеяться только на свое знание обычаев гуннов и их тактики ведения войны.

Действительно, никто из римлян не знает лучше его гуннов.

Он знает, что целью Аттилы не будет оккупация больших территорий, что

наступление больших масс кавалерии вне зоны степей не бывает длительным. Эти молниеносные экспедиции всегда кратковременны, они не длятся более четырех или пяти месяцев, в течение которых лошади могут выдержать усилия прежде, чем вернуться к пастбищам. Значит надо активизироваться только тогда, когда Аттила через четыре месяца после начала вторжения начнет вывод своей кавалерии. Надо тихо следовать за уходящими войсками гуннов, чтобы создать иллюзию наступления, чтобы потом трубить о своей « победе»!

Он знает хорошо, как Аттила бережет жизнь своих конников. Значит надо, чтобы римская пехота смогла выдержать атаки конницы, прикрывшись большими щитами. К счастью, он добился того, что его легионеры начали носить шлемы, даже надевать панцыри и использовать для своей защиты большие металлические щиты. Каких усилий ему это стоило! Но зато теперь есть надежда выдержать сражение со спешащей домой с трофеями конницей.

После такого анализа своих возможностей Аэцию стало легче. Надо мобилизовать большое войско. Аттила скорее всего вторгнется в первый год войны в Галлию, чтобы обеспечить участие в кампании своих германских союзников. Тем лучше!

Галлия переполнена вооруженными ополчениями визиготов и алан, предки которых убежали от гуннского наступления на Северном причерномории три четверти века назад; а также франков, бургундов и других варваров, озлобленных на гуннов, которые под его же просьбе в течении двух десятилетий громили этих варваров, защищая Галлию!

Частные отряды крупных землевладельцев, как ручьи сольются в реку. Во время войны с Восточной римской империей гунны освобождали рабов, а богатых уводили с собой, чтобы получить выкуп. Это хорошо известно владельцам вилл и латифундий, надежной опоры римской власти.

А что же бедные? Багоды могут переметнуться к Аттиле. Говорят, грек Эвдокс вернулся и ведет пропаганду, объясняя крестьянам, что Аттила сохранит их автономию и будет облагать только десятиной. Что же, мы тоже пообещаем этим мятежникам прощение, сохранение автономии контролируемых ими территорий и даже полное освобождение от налогов! Разберемся потом.

В любом случае Аттила будет вести войну не спеша. Валентиньен будет паниковать и во второй или третий год войны выдаст свою дочь замуж за Гаудентиуса! Для того, чтобы пуще напугать бедного императора, надо будет пустить слух о возможном предательстве аланского царя Санджибана, тайных переговорах гуннов с вандалами.

Принцессу Гонорию надо обязательно заключить под стражу, чтобы не убежала к Аттиле и не испортила всей игры! »

О мамлюкской клятве

В булле Бонифация VIII описан случай, произошедший во время пленения Святого Людовика в Египте «сарацинами», которые «очень настойчиво требовали, чтобы в соглашения были добавлены оговорки и взаимно подтверждены клятвой, а именно, что, если они сами не будут соблюдать пакт, то они откажутся от Магомета, которого они обожают (как они говорят), и что царь на его стороне отвергнет Сына Божьего и откажется от своей веры, если вышеупомянутые соглашения не будут соблюдены им до мелочей» ([4], с. 282).

Попробуем разобраться в этом случае. Заметим, что речь идет о мамлюках, только что совершивших переворот против султана Туран-шаха под руководством кипчака Бейбарса. Их численность резко возросла после разгрома Чинисханом Империи Хорезмшахов за счет воинов, говорящих на тюркских языках и среди которых было много тенгрианцев, которые, как и многие их

современные потомки (казахи и другие), в своем большинстве не были

ревностными мусульманами.

Заметим, что тенгрианцы часто соглашались считаться последователями и

другой религии, считая, что «много путей к единому Богу». Например, тенгризм

якутов облегчил восприятие ими христианской религии, ибо при переводе религиозной литературы использовались тенгрианские термины: Тангара (Бог), «христианство» переводилось как «тангара юерегэ — учение Тангара», «церковь» - как «тангара дьиэтэ — дом Тангара», использовались термины: ага-тангара (отец-бог), уол-тангара (сын-бог, Христос). Но даже самые ревностные якуты-христиане, отмечавшие некоторые основные православные праздники, продолжали придерживаться тангрианских ритуалов поклонения духам, кормления огня и другим, большинство народа воспринимало христианство как часть тангризма.

Поэтому Бейбарс и другие переговорщики со Святым Людовиком легко могли согласиться на клятву, в которой допускалась возможность «отказа от Магомета», причем в булле Бонифация VIII звучит сомнение в религиозном фанатизме мамлюков, что видно из выражения «Магомета, которого они обожают (как они говорят)». Это вполне могло быть хитростью: стремлением вырвать у короля Франции сильную клятву, не принимая на себя слишком

сильных моральных обязательств.

Благодаря рассказу Карпини и отчету Рубрука и по другим источникам,

Святой Людовик имел довольно ясное представление о тенгрианской религии.

Вероятно, поэтому он не согласился на эти условия:

« Полный ужаса, вышеупомянутый король отказался с величайшей твердостью; более того, возбужденый от негодования, он сказал публично, что такие порочные заявления никогда не сорвутся с его губ, и что он никогда не придет к такому отрицанию, достойному сумасшедшего и подлеца. Однако, вышеупомянутые графы Пуатье и Анжу и многие другие присутствующие лица настоятельно советовали ему согласиться, так как они были убеждены, что за этот отказ им и всем другим христианам весьма вероятно угрожает смертельная угроза.» ([4], с. 282).

Итоги произведенного сравнения и уточнения

Нельзя не констатировать, что Аттила обладал всеми основными

достоинствами, которые послужили основанием к причислению Людовика IX к

сонму святых.

Благородное происхождение и могущество. Аттила был гораздо более могуществен, чем Святой Людовик, который потерпел поражения во время своих двух крестовых походов, причем попал в плен во время вторжения в Египет.

Напомним слова французского академика Бриона про Аттилу, что «планом

этого царя, одного из самых великих правителей в истории мира, было

европейское единство » ([9], с. 162). Святой Людовик не имел такого великого

плана. Он признавал превосходство императора Священной Римской империи

Фридриха II и подчинялся решениям римских пап, если они не слишком

задевали его светскую власть.

Тяга к справедивости и правосудию. Добавим еще один известный пример правосудия Аттилы:

« Вдруг византийцы увидели далеко караван, который шел в том же направлении, что и они. Через несколько дней их дороги сошлись и они услышали латинскую речь без акцента! Ибо гунны не теряли своего акцента, сколь бы долго они не жили в римских империях. Это было посольство Западной римской империи, возглавляемое графом Ромулусом. Два римских посла, два графа обменялись информацией о задачах своих посольств. Оказалось, что посольство из Равенны должно было урегулировать «дело о вазах из Сирмиума».

Выяснилось, что во время осады Сирмиума в 441 году епископ этого города дал Констансиусу, одному из секретарей Аттилы, церковные вазы с условием, что тот выкупит его, если он попадет в плен к гуннам, или выкупит других пленных, если он умрет или погибнет. Епископ умер, но Констансиус сохранил вазы для себя. Потом он получил под залог этих ваз кредит от римского банкира Сильвануса и растранжирил эти деньги. Сильвианус продал вазы после истечения срока договора одному итальянскому епископу.

Аттила узнав, об этом грубом нарушении гуннских законов, приказал казнить Констансиуса и потребовал от императора Валентиньена либо

возместить стоимость ваз, либо выдать ему для наказания банкира Сильваниуса. »

Вынужденная жестокость. Святой Людовик был жесток по отношению к еретикам и противникам веры:

« Благословенный король издал приказ, опубликованный во всем

королевстве, чтобы никто не осмелился произнести богохульство или

оскорбительные слова о Боге или Пресвятой Деве Марии ...

Таких людей привязывали к позорному столбу перед людьми с кишками

животных вокруг шеи, полными мусора ...

Случилось так, что один человек говорил запрещенные ругательства о Боге ... благословенный король приказал выковать железный круг, нагреть его докрасна на огне и наложить его на уста того, кто так плохо ругался на Бога ... » ([4], с. 106)

В отличие от этого, Аттила наказывал в основном предателей:

« Все гуннские князья, вступившие в сепаратные переговоры с посланниками константинопольского правительства, были казнены согласно

строгим законам Модун хана. Главный князь Курдах остался жив, поскольку это он предупредил Аттилу о византийских эмиссарах. Для Аттилы было ясно, что старый князь не справляется со своими обязанностями. Курдах в страхе убежал со своими наиболее верными людьми в горы, и на приглашение Аттилы, явиться к нему, ответил:

- Я обычный человек, который может ослепнуть, если будет смотреть прямо на солнце. Как я могу смотреть в лицо Великого хана подобного солнцу и посаженному на трон волей Тангра!

Аттила вспомнил с улыбкой поведение римского императора Августа, которому нравилось заставлять своим взглядом опускать глаза другим, веря искренне, что обычные люди не могут вынести священного пламени, горящего в его глазах. Он не стал преследовать старого князя, но лишил его власти. Ханом Восточной Гунии был провозглашен Эллях старший сын Аттиллы. Народ ак-ат-сэри, который мог бы быть сильно наказан в результате жадности своих вождей, был доволен таким выходом из деликатной ситуации. »

Аттила не поощрял жестокости своих воинов. Особенно трудно было ему контроливовать своих германских союзников. Приведем рассуждение об этом Ореста, отца будущего последнего западноримского императора Ромула Августа, из моего исторического романа Друзья Аттилы:

« В сражении возле города Огюста Веромандориум погиб союзный гуннам

франкский король Вааст. Орест не мог и не стал мешать жестокой мести его

воинов, заливших взятый город кровью.

Смотря на горящие города, Орест думал о законах войны. Он и его жена оставались римскими гражданами, сохраняли недвижимость и рабов на римской территории, должны были унаследовать значительное состояние от своих знатных родителей. Теперь он отдавал приказы убивать подданных Западной римской империи. Первая большая война была против Восточной римской империи, то есть иностранного государства, поэтому он мог спокойно отдавать

Ши и ' и

в этой войне он воюет против своей собственной страны. Разумеется, он является и гуннским гражданином, министром и генералом, кроме того, и римские генералы во время многочисленных

« А и

гражданских войн разрушали свои города. А разве эта война не является на самом деле гражданской?

Есть император Валентиньен, но есть и принцесса Гонория, незаконно лишенная титула августы. Гуннская интервенция вызвана призывом Гонории о восстановлении справедливости. Города, которые он разрушил, сопротивлялись по приказу Аэция, настоящего хозяина Западной римской империи. А кто такой Аэций на самом деле? Только неблагодарный вассал Аттилы, нарушивший все свои клятвы. Без гуннов о нем бы никто теперь не помнил. Его голова должна была слететь еще двадцать шесть лет назад вместе с головой его друга императора Жана или девятнадцать лет назад, когда он коварно убил Бонифаса. По большому счету две римские империи по отношению к Гуннской империи

и и

являются вассальными государствами. С такой точки зрения эта воина является легитимной карательной операцией против восставшей марионетки.

Еще раз повторив про себя эти рассуждения, Орест успокоился. Еще великий римлянин Катон призывал быть безжалостным к мятежникам: «Отбирайте их детей от рук родителей, давайте их матерей на произвол победителей, грабьте их храмы и дома, убивайте и поджигайте; заполните все звоном оружия, смертью, кровью и печалью». Что ни говори, война грязное и жестокое дело.

Теперь вид горящего города направил его мысли по другому руслу. Этот город тоже будет разрушен до основания. У гуннов нет желания распылять свои силы по гарнизонам и тратить время на неизбежные мелкие стычки с силами сопротивления. Одной из основных целей первого года войны является разрушение пограничных укреплений вдоль Рейна и основных крепостей в Северной Галлии. Но южнее реки Сены не все города будут разрушены. Не будут тронуты города, которые договорятся с гуннами, выплатят им дань, дадут обещание не поднимать оружие против них и отдадут заложников.

После взятия Огюста Веромандориума, Орест, как и другие гуннские генералы, получил приказ повернуть свою армию на юг по направлению к Парижу.»

Иштван Бона доказывает достаточно убедительно, что Хильдерик, отец Хлодвига — первого католического короля франков, был приближенным Аттилы и несомненно участвовал в этой войне в составе его армии. Он это делает в основном на основании анализа погребальной утвари, в частности:

« Одежда и вооружение короля Хильдерика сохраняют восточную роскошь королей, союзников гуннской империи, вероятно, часть их была подарена Аттилой ... То, что отличается от гуннской моды, напоминает убранствоАрдарика, любимца Аттилы, и его наследников. » ([11], с. 70)

На стороне Аттилы на Каталаунских полях сражался также Одоакр — будущий первый король Италии, сын Едекона, генерала Аттилы, и германской принцессы. Верным союзником Аттилы был также один из трех остроготских королей-братьев Теодемир — отец второго короля Италии Теодориха Великого.

Нельзя не восхищаться лидерскими качествами и организаторскими

талантами Аттилы, который сумел объединить вокруг своего великого проекта

европейского единства всех этих личностей, сыгравших потом значительную

роль в истории Европы.

Хорошее образование. Вероятно Аттила в детстве выдержал конкурс среди гуннских принцев перед отправлением на учебу в Италию в 408-412 годах. Несомненно свою роль сыграло то, что он уже говорил по латински благодаря годам дружбы с юным Аэцием. Во время его пребывания при императорском дворе он не только учился, но и следил за происходящими большими историческими событиями: устранением от власти генерала Стиликона, бывшего

до этого настоящим руководителем Западной Римской империи; взятием Рима готами короля Алариха.

В начале правления Аттилы его соправителем был брат Бледа, не обладавший сравнимым с ним кругозором и способностями. Некоторые римские сообщают о слухах, что он был насильно устранен от власти, не приводя никаких подробностей. Мы этому не верим, как не верят Эрик Дешодт и многие другие авторы: «Бледа никому не мешал. Он охотился, пил, был счастлив жить в таком ритме - «счастлив в своей пассивности» по словам Бувье-Ажам» ([10], с. 88). Скорее всего справедлива версия, что его сбросила лошадь во время охоты после очередного запоя.

Что касается Святого Людовика, то он «не был ни интеллектуалом, ни теологом», но читал очень много религиозной литературы ([6], с. 866-870).

Скромность в одежде и пище . Мы видим в этом пункте очень большое

сходство между Аттилой и Святым Людовиком. Заметим, что в начале своего

правления Святой Людовик одевался в соответствии со статусом короля, но

преобразился после первого неудачного крестового похода.

Миролюбие. Утверждения о миролюбии Святого Людовика по сравнению с Аттилой не выдерживают критического анализа.

Приведем разговор из романа Друзья Аттилы, объсняющий причину отказа Аттилы взять Константинополь:

« Принцесса Гонория продолжала свою грустную жизнь в компании сестер

Теодоза, ставших за годы войны еще более набожными. Когда пришла весть о заключении перемирия, на что никто не надеялся, она спросила своего

доверенного слугу, евнуха Жасинта:

- Почему же Аттила не завершил разгром Восточной римской империи

взятием Константинополя, когда сам Бог был на его стороне?

Жасинт, отличавшийся живым умом и кругозором, задумался:

- Может быть, он считает военный успех не самым главным элементом

своих завоеваний.

Гонория удивилась:

- Как это?

Жасинт объяснил:

- Аттила мне кажется прежде всего дипломатом. По его действиям видно, что он дорожит жизнью своих воинов. Дипломат радуется возможности предоставить воинам отдых, следя внимательно за действиями врага. Зачем ему драться, когда он может добиться без сражений то, что нужно ему в данное время?

Гонория в душе была немного огорчена. Если бы Аттила взял Константинополь, то она бы попала к нему в почетный плен. Как и ее мать, Галла Пласидиа, попавшая в плен к готам после взятия Рима. У нее бы началась новая жизнь, более свободная и, может быть, счастливая. »

Причины отказа Аттилы от взятия Рима после встречи с папой Леоном I объясняются в их диалоге, процитированном в предшествующей статье [16].

Религиозные чувства Святого Людовика выражались часто очень бурно, он тратил огромные деньги на пожертвования монастырям и храмам, проводил много времени в молитвах и требовал это от других.

Например, в 1232 году в церкви Сен-Дени Святой гвоздь, «один из использованных для распятия Христа», упал с сосуда, где он содержался и был потерян среди множества людей, которые пришли его целовать. Король Людовик и королева, его мать, когда они услышали об этой потере, сказали, что для них не может быть более жестокой новости. Молодой Людовик начал громко кричать и заявил, что предпочел бы, чтобы лучший город его королевства был растоплен и погиб. Когда он узнал о том, что настоятель и монахи Сен-Дени безутешно плачут день и ночь, то он послал им мудрых и умных людей и он хотел пойти туда сам, если совет его народа не отвлекал его. Он приказал объявить в Париже, что если кто-то найдет или вернет Святой гвозде, то получит сто ливров. Когда жители Парижа узнали об этой потере, то многие начали громко реветь и кричать, молиться в церквях. Горе и плач распространились на всю Францию. Поскольку эта жестокая утрата наступила в начале царствования, то боялись больших несчастий или эпидемий . Но Гвоздь нашелся в начале апреля. ([6], с. 146-147).

Жерард Сивери считает, что Людовик IX сознательно старался прожить свою жизнь так, чтобы потом его причислили к сонму святых [7].

« Он пел первую молитву около шести часов утра, более пятидесяти раз в день вставл на колени, присутствовал в двух утренних мессах и иногда на третьей в полдень, если не ехал верхом: во время поездки он читал молитву тихим голосом со своими капелланами, которые на своих конях приближались к нему. У него оставались только часы досуга, чтобы царствовать ... » ([7], с. 617618).

Людовик имел «почти фетишесткое притяжение к святым реликвиям. Несомненно он рассматривал как величайший успех своего царствования приобрение реликвий Страстей Христовых, для которых была построена Святая капелла (Сен-Шапель) » ([6], с. 892).

Так как Людовик IX успешно шел по своему «пути к святости» (по выражению Ж. Сивери), то не только он, но и многие другие верили в его канонизацию после смерти. Это выразилось в странной процедуре: его труп вскоре после смерти в 1270 году был расчленен и сварен в воде с вином, чтобы отделить кости и плоть. Мягкие части достались его брату Карлу Анжуйскому и хранились в Сицилии, кости и сердце были доставлены его сыном и наследником

Филиппом III в Париж, а потом разошлись по частям по многим монастырям и храмам, включая церковь Сен-Дени, Святую капеллу, Собор Парижской Богоматери, а также по многим странам Европы.

В 1299 году Бонифаций VIII категорически запретил в будущем такую практику расчленения трупа, «которую он квалифицировал как варварскую и чудовищную» ([6], с. 361).

Тенгрианские правители никогда не теряли много времени на молитвы и религиозные церемонии, не говоря о хранении в качестве реликвий мощей святых. В религиозном плане главным преимуществом Аттилы перед Святым Людовиком является религиозная толерантность.

Существует выражение «идти по пути Тенгри (Тангра)»:

« в Учении Тэрис каждой из 9 основных ипостасей Тангра соответствует свое небо, которые «символизируют морально-нравственное развитие человека».

Человеком Тангра называется тот, кто «совершил путь через 9 небес», другими словами тот, кто с удовольствием совершенствует свои нравственные, интеллектуальные и другие положительные качества, общаясь с помощью молитв и обрядов с ипостасями (айыы) Тангра, символизирующими эти качества. » ([12], с. 87).

Это напоминает «путь к святости» Людовика IX, но совершаемый без фанатизма.

Богоизбранность Святого Людовика выражалась «прежде всего в его

выдающемся положении (статусе короля), в благочестивости, в пылкой защите

веры и в разнообразных чудесах, связанных с его мощами.

Гунны верили, что власть Аттилы, как и власть других тенгрианских

правителей, дана самим Тенгри (Богом). Его выдающиеся успехи и чудесная

находка Золотого меча Победы укрепили это мнение.

В отличие от христианства, где церковное руководство могло принимать

волевые решения о правильности той или иной интерпретации догм и боролось против инакомыслия, тенгрианская религия была основана только на общих принципах, признаваемых практически всеми тюрко-монгольскими племенами. Детализация могла противоречить постоянным попыткам объединения этих племен вокруг властелинов и народов, получивших те или иные, убедительные для степняков, знаки благосклонности Тангра.

Поэтому защита тенгрианской религии заключалась прежде всего в защите толерантности и только для самых могущественных правителей в попытке установления мирового единства, ради достижения всеобщего мира.

Жан-Поль Ру пишет:

« Это была сильная идея тюрков и монгол, повторяемая в течении двух тысяч лет от древних гуннов (хуннов) до оттоманских турок: "Как на небе есть только один Бог, то и на земле должен быть только один правитель" ... Это будет

стоить дорого. Целое поколение будет принесено в жертву. Но результат оправдает приложенные усилия, если не будет больше войн. » ([25], p. 242).

Жерард Шалианд обобщил исследования по военному делу степных народов в книге Кочевые империи: от Монголии до Дуная [26]:

« Военные действия кочевников алтайской группы народов распространялись - за исключением Магреба - на весь театр конфликтов античности и средневековья. В течении двух тысячелетий активности этих кочевников два раза они действовали в мировом масштабе: в IV-V веках и XIII-XV веках нашей эры.» (с. 59).

«Нигде, за исключением степей, революция, связанная с использованием кавалерии, не достигла такой военной эффективности. Мобильность, способность к концентрации, дальнобойность луков с двойной кривизной, техника изнурения противника и притворные отступления делают степных кочевников непревзойденными представителями стратегической культуры чрезвычайной эффективности ... » (, с. 61).

Поэтому в своем историческом романе я вложил в уста Аттилы следующий анализ сложившейся в его время ситуации:

« - Народы римской империи вспоминают сегодня с ностальгией о "pax romana". Бог отвернулся от Рима за безмерную гордыню его правителей и богачей, за недостойное их отношение к себе подобным, за все их другие грехи. Теперь он снова благосклонен к гуннам, которые способны установить "pax hunna" от Дуная до Китая. Если бы мы сегодня заключили союз с табгачами, то на Земле быстро установилось бы господство гуннов.

Но история нас научила быть очень осторожными с Китаем и их императорами. Поэтому мы будем строить и укреплять свое сильное государство. Жужане служат буфером между нами и Китаем, мы не будем сильно конфликтовать с ними, хотя к этому нас побуждают алтайские голубые тюрки. Думаю, что путь ко всеобщему миру будет долог и очень труден.

Мы доказали нашими делами, что не имеем агрессивных намерений против римлян. Наши воины, служащие наемниками в римских армиях, довольны. Наше государство получает свою долю доходов. Для нас достаточно размеров нашего государства. Мы имеем теперь самые лучшие в мире пастбища для наших коней и скота - главного богатства гуннских народов. Ваш историк Тит Ливий тоже думал, что Рим должен господствовать в мире, благодаря доблести граждан и благосклонности богов. Но теперь у вас нет ни того, ни другого. Мы изучаем опыт табгачей, которые основали в Китае свою императорскую династию. Императорская конница состояла из табгачей и всадников из других гуннских народов, пехота из китайцев, для управления страной табгачи продолжают использовать китайских чиновников и систему администрации. Теперь Китай выходит из кризиса.

Для римлян и нас этот опыт представляет большой интерес. Вы тоже могли бы выйти из кризиса, если мы сможем реализовать подобный союз здесь на Западе. Другого выхода для вас я не вижу. Ведь Западная римская империя держится на самом деле только на копьях гуннских наемников. Я сторонник постепенного углубления наших отношений до союзнических, чтобы попытаться установить "pax hunm-romana" от Испании до Урала.

Тогда, может быть, мы найдем общий язык с табгачами, и Бог поможет нам всем установить всеобщий мир. Я не забываю про другие народы. Рим сталкивался всегда с анархией и беспорядком в варварском мире. Теперь многое изменилось. Все больше анархии и беспорядка в самой римской империи. Боеспособность вашей армии низка. Визиготы, убежавшие от нас без сражения, потом разгромили римскую армию, а шестнадцать лет назад взяли Рим. Германские народы теперь лучше организованы, чем раньше. Я сам много раз путешествовал по Германии. Гепиды и остроготы являются нашими самыми верными подданными, более верными, чем некоторые гуннские князья. Их короли Ардарих и Валамир понимают и поддерживают все мои идеи. Гунны в отличие от римлян всегда сохраняют традиционных вождей подчинившихся им народов. »

Заключение

Напомним кредо тангризма, одного из направлений современного

тенгрианства [12-14]:

« Есть много путей к единому Богу и надо верить так, чтобы не наносить

ущерба другим. Пусть эта вера способствует сплочению людей доброй воли, чтобы человечество жило в согласии и могло решать все возникающие перед ним

задачи и проблемы! »

В тангризме богоизбранность Аттилы можно интерпретировать

следующим образом.

Мы воспринимаем Бога как совокупность всех неизвестных науке сил, полей и их источников, способных помочь человеку. Понимаемого таким образом Бога мы называем Тангра, чтобы отличить от восприятия как Творца, ибо при нашем определении не возникает вопроса о его местожительстве, облике и роли в создании Вселенной.

Тогда можно допускать, что некоторые личности более, чем другие, восприимчивы к неизвестным науке силам, полям и их источникам, способным помочь человеку, что никак не противоречит научному мировоззрению. Таких людей можно называть богоизбранными, что отражается на результатах их деятельности.

Поэтому мы считаем легитимным объявление Аттилы святым

современной тангрианской религии в следующем смысле:

« Святые - это личности, предлагаемые различными религиями своим верующим в качестве выдающихся образцов жизни или деятельности по тем или иным причинам, причем они считаются богоизбранными, ибо являются практически недостижимыми для обычных людей образцами ».

Людовик IX является святым покровителем Франции, францисканских высших учебных заведений, епархии французских армий, епархий Версаля и Блуа, а также парикмахеров и мастеров-позументщиков.

Святой Аттила будет могучим символом, вдохновляющим авторов и участников значимых и великих творческих проектов, представителей потомков всех тенгрианских степных народов и их партнеров во всем мире.

Он будет вдохновлять их прежде всего своими поражающими воображение лидерскими качествами и организаторскими талантами [27].

Литература

1. Воин А. М. Эволюция духа. От Моисея до постмодернизма. - Direct Media, М.Берлин, 2015.

2. Воин А. М. Неорационализм — духовный рационализм. - Direct Media, М.Берлин, 2015.

3. Ирхин В.Ю. Посеянное в тернии. Современное евангелие истины. -Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2003. - 19б с.

4. Carolus-Barré L. Le Procès de canonisation de Saint Louis (1272-1297). Essai de reconstitution. - Rome : École Française de Rome, 1994. - 325 р.

5. Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи, (перевод с английскаго В. Н. Неведомского). - Москва: издание К. Т. Солдатенкова, 1883.

6. Le Golf J. Saint Louis. - Gallimard, 199б. - 12б4 p.

7. Sivéry J. Saint Louis et son siècle. - Tallandier, 1983. - б74 p.

8. Жуанвиль Ж. де. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика / Изд. подгот. Г. Ф. Цыбулько, Ю. П. Малинин, А. Ю. Карачинский. - СПб.: Евразия, 2007. - 400 с

9. Brion M. Théodoric, roi des Ostrogoth. - Tallendier, 1979. - 3б5 p.

10. Deschodt E. Attila. - Gallimard, 200б. - 259 p.

11. Bona I. Les Huns : Le grand empire barbare d'Europe (IV-V siècle). - Editions Errance, 2002. - 240 p.

12. Томский Г.В. Тангризм: Религия Аттилы и Чингисхана и ее современные версии Часть первая. (FIDJIP-EUROTALENT-CONCORDE, 2018, N 1). - Edition du JIPTO, 2018. - 18б c.

13. Томский Г.В. Тангризм: Религия Аттилы и Чингисхана и ее современные версии Часть вторая. (FIDJIP-EUROTALENT-CONCORDE, 2018, N 2). - Edition du JIPTO, 2018. - 208 c.

14. Томский Г.В. Тангризм: Религия Аттилы и Чингисхана и ее современные версии Часть третья. (FIDJIP-EUROTALENT-CONCORDE, 2018, N 3). - Edition du JIPTO, 2018. - 73 c.

15. Rubrouck G. Voyage dans l'Empire mongol. - Imprimerie National. - 1993. - 300 p.

16. Томский Г.В. СВЯТЫЕ В РАЗЛИЧНЫХ РЕЛИГИЯХ: О возможности признания Аттилы святым тенгрианскойрелигии // CONCORDE, 2020, N 1, c.

17. Максуди С. Тюркская история и право. - Казань, Изд-во «Фен», 2002. - 412 с.

18. Tomski G. Les amis d'Attila. - Editions du JIPTO, 2005. - 360 p.

19. Томский Г.В. Друзья Аттилы. - Якутск: ЖИПТО, 2001. - 356 с.

20. Tomski G. Attila : IlkAvruplu. - Istanbul : Papirus, 2005. - 360 p.

21. Томский Г.В. Аттила хааны анд нехед. - Улаанбаатар: Хех судар принтинг, 2008. - 274 с.

22. Томский Г.В. Аттила. - Якутск: Бичик, 2009. - 256 с.

23. Tomski G. Young Attila in Italy: Stilico tragedy, Alaric times, Galla Placidia adventures (Historical novel). - Editions du JIPTO, 2015, - 108 p. (FIDJIP-EUROTALENT-CONCORDE, 2017, N 1).

24. Tomski G. The Friends of Attila (Historical novel), 2017 (Amazon Kindle). - 379

p.

25. Roux J.-P. Histoire de l'Empire mongol. - Fayard, 1993. - 597 p

26. Chaliand G. Les Empires nomades : de la Mongolie au Danube. - Perrin, 1995.

27. Уэсс Р. Секреты лидерства Гунна Аттилы. - М.: ИД Эт Сеттера Паблишинг. - 2003. - 128 с.