CC BY
16
консервативная Европа использовала в основном механический привод (ленточные и колодочные тормоза), однако военное время поставило инженеров перед необходимостью внедрения в автомобилестроение колодочных тормозов с гидравлическим приводом. Поэтому объективное и беспристрастное изучение параметров данной тормозной системы носило фундаментальный характер. Исследования И.Л. Крузе позволили установить целесообразность применения этих тормозов на легковых автомобилях и грузовиках грузоподъемностью до полутора тонн.
В 1942 г. профессор Н.Р. Брилинг дал научное обоснование целесообразности и практическому применению быстроходных двигателей с коротким ходом. Им были проанализированы возможности осуществления рабочего процесса в быстроходном дизеле и приведены все связи, определяющие преимущества применения дизеля с повышенной частотой вращения коленчатого вала.
В августе 1944 г. в МАДИ возобновились научно-исследовательские конференции, которые проводились по трём секциям: автомобильной, дорожной и мостовой.
Для подготовки к печати научных работ кафедр и обеспечения регулярного и своевременного выпуска сборника научных трудов в 1944 г. была образована постоянная редакционная коллегия. В ее состав входили профессора Н.Р. Брилинг, Е.Е. Гибшман, В.В. Ефремов, Н.Н. Иванов, В.А. Киселёв, Н.В. Орнатский, И.А. Романенко, Н.А. Яковлев, Ф.П. Нельсон-Скорняков.
Научно-исследовательская работа профессорско-преподавательского состава МАДИ в годы Великой Отечественной войны внесла весомый вклад в наращивание военного потенциала страны, необходимого для разгрома мощной военной машины фашистской Германии, а также в восстановление и развитие народного хозяйства в трудный послевоенный период.
В. КОЛЕСНИКОВ, академик РАН Е. ОЛЕСЕЮК, профессор МГОПУ им. М.А. Шолохова А. ШУЛУС, профессор, ректор Академия труда и социальнъх отношений
Широко отмеченное в нашей стране и мире 60-летие Великой Победы, совпавшее с 250-летним юбилеем МГУ и 175-летием МГТУ, - это триединое знаковое явление заставило с особым вниманием оглянуться на пройденный отечественной высшей школой путь. Между упомянутыми событиями существует глубокая причинная связь на генетическом уровне, ибо без МГУ не состоялся бы МГТУ как лучший инженерный вуз мира, а без высшей школы, увенчанной двуглавым пиком прославленных
Дорога длиной в два с половиной столетия
вузов, наверное, не состоялась бы сама Победа. Русская высшая школа продемонстрировала уникальную жизнеспособность, разделив со своим народом и все тяготы, жертвы войны, и лавры Победы. В то же время университеты других воюющих стран буквально замерли на военное время, и даже в далеких от главных театров военных действий Соединенных Штатах в 1944 г. закрылось 50 университетов за отсутствием желающих учиться.
Война с фотографической четкостью
выявила конституирующие признаки русского типа университета - феномена, сложившегося к середине XIX века и которому, увы, до последнего времени так не хватало историографического осмысления. С этой точки зрения совпадение юбилеев, пришедшихся на 2005 год, обрело особый смысл. Они, как парад планет на русском небосводе, символизируют закономерность Победы, отбрасывая яркий свет на весь исторический путь отечественного высшего образования; в их свете многое стало более ясным и понятным: прежде всего стала очевидной несостоятельность комплексов вторичности отечественной школы по отношению к западной, доныне распространенных в литературе.
С высоты прошедших столетий выявляются невидимые ранее стороны университетского строительства, и новым смыслом наполняются слова В.В. Путина, произнесенные на VII Всероссийском съезде ректоров: «Хотел бы сразу сказать, что высокий уровень российского образования -это один из немногих факторов, которые позволяют нам находиться в числе ведущих государств мира. Такое стало возможным лишь потому, что с самых первых дней - ещё со времен становления Московского университета - образовательная политика была делом государственной важности. Ею целенаправленно занимались на самом высоком государственном уровне. В начальный период широко, конечно, использовался европейский опыт и зарубежные преподаватели. Но спустя долгие годы в России выросла и состоялась своя система, свои модели образования. Как видим, они выдержали проверку временем, оказались вполне достойного качества. И при всей необходимости модернизации нашего образования этот факт сегодня не оспаривается ни внутри страны, ни за рубежом».
В наше время, окрашенное прошедшими славными юбилеями, можно с полным основанием сказать, что высокий уровень образования сыграл исключительно важ-
ную роль в обеспечении победы на фронтах войны, а десятилетия спустя - и в освоении космоса.
Приведенное выше положение содержит в свернутом виде современную концепцию отечественной высшей школы, и в нашу жизнь возвращается идея государственной высшей школы, проверенная на опыте двух с половиной столетий университетского строительства. В литературе не раз высказывалось мнение о необходимости руководящей идеи, которая бы высветила многоцветную картину русской высшей школы в динамике столетий. И она пришла, эта руководящая идея, как русская модель образования.
Великая Отечественная война подвела двухвековой итог университетскому строительству и выявила уникальные качества русских университетов, гармонично сочетающих академическую фундаментальность образования с высокой духовностью и гражданственностью, жизнестойкостью и неизбывной внутренней энергетикой. Вся история отечественного университетского строительства свидетельствует о творческом усвоении западного опыта, адаптированного к русским реалиям. Это была длинная и трудная, с крутыми поворотами, подъемами и спусками, дорога. И, в отличие от Запада с его частной высшей школой, главным гарантом всех успехов русской школы изначально было государство, проводившее активную образовательную политику. Жизнь подтвердила правильность выбранного в начале XVIII века пути, оправдав все усилия и заботы страны. Пройдя окончательную доводку и суровую закалку войной, миру явилась русская модель университета. При этом, повторим, военный подвиг вузовской общественности пришел не сам по себе - это продукт длительного исторического развития, и как таковой он органично вписывается в 250-летнюю ретроспективу российских университетов.
Главный секрет успехов русских университетов был запрограммирован Петром I и
Ломоносовым, которые адаптировали западный университетский проект к условиям православной России. Так протестантский в основе проект прошел некий обряд крещения, и вместо известной образованному миру стихии самотека пришла сильная образовательная политика. И явился госзаказ на подготовку специалистов, ставший рычагом, с помощью которого, опираясь на мощный экономический, политический и организационный потенциал государственности, Россия была повернута лицом к свету культуры и знания. Получили русскую трактовку и принципы университетской автономии и академических свобод, пережив соответственное обращение. На основе обобщения опыта столетий университетского строительства в высшую школу пришли насыщенные высокой наукой учебные планы и программы, а академические свободы обернулись выбором не «чему учиться», а «как выучиться».
Заметим, что в нашей литературе доныне не дается достойной оценки свершениям XIX века. Хотя уже тогда, как писал В.О. Ключевский, «в сознании образованного мира совершился глубокий перелом, в высшей степени важный для судеб цивилизации; этот перелом изменил отношение западноевропейских народов к русскому и русских к ним». Эти и подобные свидетельства полезно вспомнить, листая книги по истории русской образовательной системы XIX века. Но в них ни слова о русских богатырях духа, начиная с Петра I и Ломоносова, нашедших за сто лет до Гумбольдта рычаг в соединении высокой академической науки с учением и точку опоры - в государственности. И не найти сведений об «ученом мастере» К.Д. Советкине, выдающемся выпускнике МВТУ, за полвека до Ф. Тейлора разработавшем систему научной организации труда. Как и о самом уникальном учебном заведении сословного типа (для социальных низов!), готовящем высшую техническую элиту страны.
Верный проводник идей Николая I, министр народного просвещения С.С. Уваров
так сформулировал цель проводимой им образовательной реформы: «во-первых, возвысить университетское учение до рациональной формы на ступень, доступную лишь труду долговременному и постоянному, во-вторых, положить конец домашнему воспитанию и умалить господство иноземного образования, блестящего внешне, но чуждого основательности и истинной учености; наконец, водворить в юношестве стремление к образованию народному, самостоятельному». Наверное, она и сегодня не утратила актуальности.
То же можно сказать о существующей разноголосице в многочисленных описаниях истории советской школы. Как бы мы ни относились к политической системе, воцарившейся в России после Октября 1917 г., остается всемирно признанным факт гигантского роста отечественного образования. Хотя революция и начала с разрушения традиционных устоев жизни России, принесшего многие, в том числе и неоправданные жертвы, пройдя полосу «коммунистических экспериментов», высшая школа в конечном счете вернулась к традиционным началам. И впервые не только в отечественной, но и всемирной истории была поставлена в качестве важнейшей и первоочередной задача ликвидации в невиданно короткие исторические сроки неграмотности, осуществления обязательного образования граждан. Развернувшееся затем интенсивное строительство образовательной системы на просторах России, где могли разместиться десятки цивилизованных европейских государств, не имело аналогов во всемирной истории.
Картина действительного разворота школьного строительства была бы неполной без учета того обстоятельства, что огромные дополнительные материальные средства и усилия подвижников народного просвещения направлялись на окраины страны. Поэтому, рассуждая о природе стремительного прогресса отечественного образования, надо учитывать, что у русской школы вместе с преодолением собственно
российской вековой отсталости появилась принципиально новая функция - массированная помощь более отсталым в культурном отношении народам в организации образовательных учреждений. Проведение социально выраженной национальной политики и бескорыстная помощь русской школы обеспечили возможность многочисленным народам страны гигантскими шагами двинуться вперед, развивать свою национальную экономику и культуру. Теперь, когда союзные республики бывшего СССР обрели государственный суверенитет (некоторые из них его никогда не имели и не могли бы иметь, не будь опыта совместного с Россией пребывания в одном государстве), можно ещё раз убедиться в решающем значении культурной революции, проведенной в свое время усилиями русского учителя.
Неопровержимые факты истории российской школы позволяют судить, что уже к началу Великой Отечественной войны в стране были созданы все объективные и субъективные предпосылки для прорыва из состояния нищеты и невежества к высотам культуры и созданию новой межнациональной общности людей, ставшей важнейшим фактором и условием Победы. Побит был главный козырь гитлеровских захватчиков, рассчитывавших на развал Советского Союза по причине обострения межнациональных противоречий. Вместо этого они получили невиданное сплочение народов, обеспечившее их полный и окончательный разгром и гибель.
О равновеликом вкладе народов в разгром немецких фашистов говорят бесчисленные мемориалы, на которых высечены имена отдавших жизнь за отечество, и русские заслужили право быть первыми среди равных тем, что принесли на алтарь Победы наибольшие жертвы. Именно в годы Великой Отечественной войны все населяющие страну этносы почувствовали себя единым народом и действительно стали таковым. Сложившаяся в процессе многовекового развития историческая общность с
честью выдержала суровое испытание на прочность. Недаром в мировой практике за всеми советскими людьми, независимо от национальной принадлежности, закрепилось имя «русские».
Русские создали уникальную модель высшей школы, которая в годы войны не только не прекратила свою деятельность, как это произошло на Западе, но превратилась в важнейший институт воюющего государства, в конце концов оказавший чуть ли не решающее влияние на ход войны и во многом предопределивший её победный исход. Великая Отечественная война, по сути, стала огневой купелью, в которой завершилось формирование русской модели высшей школы и пошел процесс её окончательной кристаллизации и термической обработки. Рассматриваемая в таком свете война оборачивается к нам своей творческой стороной, открывает лабораторию и механизм победы. И это уже не только мемориал или святое место, куда приходят прикоснуться к образу Победы и поклониться светлой памяти павших героев, но и вместилище бесценного опыта, неисчерпаемый источник знания, которое помогает нам в работе и сегодня. Именно эту практическую сторону исторического опыта хотелось бы подчеркнуть в первую очередь.
Отдав действующей армии лучших людей, высшая школа сотворила чудеса трудового героизма, удвоив, утроив эффективность работы по развитию необходимых для ведения войны научных исследований и подготовке кадров ученых и специалистов. В июле 1941 г. ученые МВТУ, получив заказ на изготовление противотанкового ружья, создали ударную фронтовую бригаду, охватившую все звенья производственного процесса: от рождения авторского замысла до выпуска готового изделия. Уже в октябре, в напряженные дни обороны столицы, на фронте появилась первая партия ружей. Мир не знал такой «скорострельности»! Московский институт нефти и газа им. Губкина по прибытии в Уфу был вынужден временно размещаться в ба-
раках и в землянках. Как вспоминают очевидцы, единственное, что поднимало дух и помогало трудиться, был вид работавших под открытым небом цехов авиационного завода. Самоотверженный труд, равный подвигу, стал исключительным признаком русской школы.
Страна, потерявшая в начале войны огромные территории и до половины национального достояния, отмобилизовала оставшиеся в её распоряжении ресурсы и победила. За годы войны на Востоке были введены в строй 2250 крупных предприятий -в среднем по два завода в сутки! Принятыми решительными мерами уже в декабре 1941 г. падение производства удалось прекратить, а к середине 1942-го утраченные мощности были восстановлены и даже превзойдены, и страна получила стремительно растущую военную экономику. По сути, в восточные регионы была перемещена целая индустриальная страна с развитой школой и населением более 10 млн. человек. Эта уникальная по масштабам операция, равная по значимости самым крупным битвам Второй мировой войны, не имеет аналогов во всемирной истории. Особое значение при этом имело сохранение и умножение эффективности образовательной системы, обеспечившей неуклонное возрастание научно-технической и кадровой помощи фронту. Действующая армия получала все более совершенное оружие и военную технику, с каждым боем сокращая изначальный проигрыш, а затем наращивая военно-техническое превосходство над противником.
Приведем два из многих неразгаданных феноменов войны. При резком сокращении финансирования эффективность научных исследований вузовских ученых не только не упала, но столь же резко возросла. Именно в годы войны состоялось становление самостоятельной вузовской науки, нашедшей свое достойное место наравне с академической и отраслевой наукой. Именно вузовским ученым принадлежит заслуга решения многих сложнейших научно-техни-
ческих проблем, что непосредственно отражалось на фронтах. Таковы разработка «теории флаттера» (МГУ), внедрение литья металла в кокиль и центробежного литья (МВТУ), разработка технологии производства кожзаменителя «кирзы» (МХТИ), позволившей переобуть солдат из ботинок с обмотками в сапоги, и многое другое. Всего не перечесть! Успех обеспечивался рядом радикальных мер, главными среди которых были нижеследующие: 1) совершенствование планирования НИР и сосредоточение усилий ученых на главных направлениях научно-технического прогресса; 2) разумная организация НИР и создание творческих коллективов, охватывающих все звенья производства - от рождения авторского замысла до выпуска готового изделия, что способствовало немедленной реализации её результатов; 3) гибкая система сильного морального и материального стимулирования.
Другой феномен русской модели состоял в том, что, несмотря на катастрофические масштабы трудностей первого периода войны, ни на миг не прекращался, более того - непрерывно совершенствовался процесс воспроизводства квалифицированных кадров для армии и всех сфер народного хозяйства и культуры. И уже в годы войны, по сути, сформировался в основном трехуровневый характер отечественного высшего образования. Поначалу особенно широко практиковался досрочный выпуск специалистов, и все они нашли свое место и были востребованы жизнью. Это - своего рода бакалавры, адаптированные к конкретно-историческим условиям чрезвычайного времени. А в 1944 г. МВТУ перешло на новые учебные планы и программы, рассчитанные на подготовку специалистов с энциклопедическим инженерным мышлением - прообраз нынешних магистров. Позже внедрение в учебно-воспитательный процесс элементов аспирантской подготовки привело к выработке так называемой «культуры Физтеха».
Характерно, что первый опыт такого
синтеза возник в самые трудные дни войны, осенью 1942 г., когда бои шли на улицах Сталинграда, а в Москве открыл двери ММИБ (МИФИ). В высшую школу пришла высокая академическая наука. Далее активность творчества новых образовательных технологий развивалась по нарастающей, что положило в наши дни начало третьему поколению отечественной высшей школы - исследовательским университетам. В 1943 г. появился МГИМО, соединивший классическое гуманитарное образование с основательной лингвистической подготовкой на уровне языкового вуза. Годом позже открылась знаменитая Гнесинка, завершившая невиданную ранее четырехступенчатую пирамиду музыкального образования. Система непрерывного учения начиная с пяти-шестилетнего возраста в музыкальной школе (семилетка, затем одиннадцати-летка для одаренных детей) через среднее профессиональное к высшему образованию, стала уникальным явлением в образованном мире. Позже подобная модель стала применяться в Японии и других странах.
Можно с полным основанием утверждать, что именно русский опыт стал мощным детонатором невиданных по глубине и размаху вузовских реформ, изменивших университетскую картину мира. Породив цепную реакцию глубоких преобразований, он уже стал явлением и достоянием мировой университетской культуры. На сегодняшний день становится всё очевидней, что все факторы, воздействующие на мировые образовательные системы, диктуют объективно необходимое нарастание роли государства.
Американцам не отказать в профессионализме и прозорливости. Комиссия Конгресса, занимавшаяся изучением космического феномена России, заявила, что если Америка не овладеет русским методом образования молодежи, ей придется овладевать русским языком. Принятый затем «Закон об образовании в интересах национальной безопасности» очень скоро решительно изменил соотношение сил в мировом
университетском сообществе. Расходы на образование в США с 1960 по 1980 г. возросли с 24 до 353 млрд. долларов, а на высшую школу соответственно - с 7,1 до 142 млрд. в 1990 г. Рост в 20 раз! В результате резко увеличившихся инвестиций в высшее образование существенно возросла доля государственных вузов; усилилась социальная политика в образовании за счет ослабления дискриминации молодежи из низших слоев населения по половому и расовому признакам. Русский след на американской реформе очевиден. В1979 г. в США создали министерство образования, главной задачей которого стали выработка и внедрение образовательных стандартов по всем академическим дисциплинам. Напомним, что в России оно было создано в 1803 г. и примерно с теми же функциями.
В 60-80-е гг. XX века по странам и континентам планеты прокатилась новая мощная волна глубокого реформирования высшего образования. Эти реформы изменили, по образу и подобию русской школы, отличавшейся именно активной ролью государства и сильной социальной составляющей, сам строй и облик мировых университетов: из некогда узкокорпоративных учреждений они превратились в самый массовый и демократичный институт современного общества. А в такой университетской стране, как Германия, после войны вообще отказались от услуг частного предпринимательства в этой жизненно важной сфере. Для государственного управления университетами там тоже создали министерство образования, а педагогический и обслуживающий персонал возвели в ранг государственных служащих, повторив русский опыт.
Падение железного занавеса открыло возможность непосредственного взаимодействия и соревнования русских и западных моделей образования, что сразу обнаружило реальное соотношение сил. В Силиконовой долине, как и в других научно-технических центрах США можно было разговаривать на русском без переводчи-
ка, а добрая половина программистов нынешней империи Гейтса вышла из стен русских университетов. Все говорит о том, что русский опыт организации высшей школы не только признан, но и с успехом усвоен мировым университетским сообществом: русские модели образования де-факто стали элементом мировой университетской культуры. Подчеркнем: не дожидаясь подписания Болонского протокола.
Как видим, русская университетская культура рождает новые ценности, которые, будучи усвоены мировой цивилизацией, становятся общечеловеческими. В этом - одно из проявлений современного этапа интеграции мировых образовательных систем, которая означает взаимное обогащение национальных культур и, конечно, меньше всего должна напоминать улицу с односторонним движением.
Современная практика подтверждает сохранение и развитие заложенной Петром традиции, состоящей в том, что глава государства является «протектором» высшей школы. И президент не упускает случая напомнить об этом. В речи на заседании Совета по науке, технологиям и образованию 25 октября 2005 г. В. В. Путин вновь повторил: «Убежден, сейчас уже есть все возможности, чтобы наше образование стало эффективной, передовой частью мировой системы образования, сохранив при этом свои, конечно, - мы об этом много раз говорили, встречаясь в разных форматах, — наработанные веками и десятилетиями преимущества национальной системы образования».
Гением Пушкина запечатлена сцена: Петр благодарит разбитых под Полтавой шведских генералов за хороший урок, преподанный ими некогда русским. Весь-
ма красноречивый и символичный образ! Князь В.Ф. Одоевский, последний из Рюриковичей, в своих философских беседах «Русские ночи» заметил, что Петр Первый привил в свое время России западные стихии, но теперь Запад ждет Петра, который привил бы ему стихии русские. Слова, сказанные в середине XIX века, стали пророческими. Столетие спустя уже Запад, пораженный победами русского образования и особенно космическим прорывом русских, получил своего рода русскую прививку и пережил полосу невиданных по размаху и глубине реформ высшей школы, изменивших строй и облик западных университетов. Так Россия отблагодарила цивилизованный мир за пройденную ранее школу университетской культуры.
Русскую школу, из стен которой вышла большая наука, позволившая создать первые в мире космические корабли и космодромы, великолепные кадры ученых и специалистов, проложивших для человечества дорогу в звездное небо, эту школу строили не цари и их присные, и не большевики, а русские люди. И советский период в развитии русских университетов - отнюдь не казус и не выпадение из общего контекста истории. Это важная неотъемлемая часть нашей родословной, самостоятельный этап отечественной истории, исполненный человеческих трагедий и преодолений, великих утрат и обретений. Его нельзя вычеркнуть из контекста всемирной истории, которая значительно обеднела бы без него. Его надлежит внимательно и добросовестно изучать, дабы не упустить и не забыть ничего важного и поучительного из уроков ушедшей эпохи, а главное - не повторять её роковых ошибок.
