CC BY
26
УДК 94(47).083
А. А. Григорьев, Е. Н. Лещёв
Григорьев А. А., адъюнкт заочного отделения кафедры истории Военного университета МО РФ; е-таН: san_2301@rambler.ru
Лещёв Е. Н., доктор исторических наук, доцент;
декан факультета национальной безопасности Института права и национальной безопасности Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации; е-таН: leshiov.evgeny@yandex.ru
ДОПРОСЫ ГЕНЕРАЛА ОТ ИНФАНТЕРИИ А. А. ПОЛИВАНОВА В ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СЛЕДСТВЕННОЙ КОМИССИИ В 1917 г.
В статье анализируются допросы бывшего военного министра А. А. Поливанова, проведенные в чрезвычайном следственном органе Временного правительства. Раскрыты состояние деятельности военного ведомства в предвоенные годы и в годы Первой мировой войны, непростая система взаимоотношений между руководством Военного министерства и государственными инстанциями, должностными лицами императорской России накануне ее гибели.
Ключевые слова: допросы; показания; военный министр; авиационная часть; автомобильное дело; структура; следователь; Чрезвычайная следственная комиссия; Государственная дума; расследование; деятельность.
A. A. Grigoriev, E. N. Leshchev
Grigoriev A. A., Associate of the Correspondence Department of the Department of History of the Military University of the Ministry of Defense of the RF; e-mail: san_2301@rambler.ru
LeshchevE. N., Doctor of History (Dr. Habil), Assoc. Prof.; Dean of the Faculty of National Security of the Institute of Law and National Security of the Russian Academy of National Economy and Public Administration under the President of the RF; e-mail: leshiov.evgeny@yandex.ru
GENERAL 'S INTERROGATIONS FROM THE INFANTILE A. A. POLIVANOV IN THE EMERGENCY COMMISSION OF INQUIRY IN 1917
This article analyses the interrogations carried out by former military minister A. A. Polivanova in the emergency investigative body of the Provisional Government. It allows to reveal the state of activity of the military department in the pre-war years and during the First World War, a difficult system of relations between the leadership of the Military Ministry and state bodies, officials of imperial Russia on the eve of its
Key words: sinterrogations; indications; Minister of War; air unit; automobile business; structure; investigator; Extraordinary commission of inquiry; State Duma; investigation; activity.
Введение
Февральская революция, прогремевшая в 1917 г., изменила жизнь наших соотечественников и ликвидировала монархический строй императорской России. Государственный аппарат работал хаотично ввиду быстро происходящих событий. С Временным правительством, сформированным в таких условиях, были связаны перемены и надежды. Новое руководство старалось упразднить изжившую себя самодержавную форму правления, осуждая старый строй и расследуя преступные действия чиновников. В этих целях была сформирована «Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц» (ЧСК), главным направлением которой стало расследование их «преступных деяний», в том числе совершенных лицами военного и морского ведомств [Падение царского режима 1924, т. 1, с. V-VI; Куприянов 2006, с. 40]1. Эту потребность уточняет в своем историческом исследовании И. В. Лу-коянов, отмечая предназначение комиссии в подготовке осуждения «старого строя», как «акта борьбы за массовое, уже революционное сознание» [Лукоянов 2009, с. 231]. Одним из привлеченных к допросам стал бывший руководитель военного ведомства генерал от инфантерии Алексей Андреевич Поливанов, выполнявший министерские полномочия в 1915-1916 гг., а до этого являвшийся помощником военного министра в 1906-1912 гг. [Падение царского режима 1927, т. 7, с. 54-87, 176-207].
1 ЧСК была учреждена 4 марта 1917 г. Временным правительством. Ее председателем был назначен Н К. Муравьев, с правами товарища министра юстиции. В комиссию вошли три группы: следственная (состояла из лиц судебного ведомства), наблюдательная (из адвокатов) и президиум (из общественных деятелей). Всего комиссия произвела 88 опросов и допросила 59 лиц, готовила стенографические отчеты. Но до Октябрьской революции она не завершила свою работу; часть допросов была опубликована в 7 т. в 19241927 гг. под названием «Падение царского режима» [Падение царского режима 1924-1927, тт. 1-7].
Историки, включая корифея советской науки в области политической истории А. Я. Авреха, современного исследователя Ю. В. Вар-фоломеева, составили основательный историографический взгляд на функционирование ЧСК [Аврех 1990; Варфоломеев 2006]. В их работах рассмотрены история формирования, структурные особенности, принципы деятельности и основные направления расследований комиссии, а также ее образ в общественно-политических настроениях.
Данные исследования не были персонифицированы, в плане изучения показаний отдельных должностных лиц, а это позволило бы расширить ракурс рассмотрения событий революционного года и конфигурацию оценочных суждений. Задача статьи - проанализировать показания бывшего военного министра, наглядно раскрывающие не только состояние военного дела, но и непростую атмосферу взаимоотношений в системе государственной власти и военного управления в дореволюционное время.
Основная часть
После февральских событий под особый контроль Временного правительства попала деятельность не только военного министра, но и других высокопоставленных императорских чиновников. Работу по систематизации собранного в комиссии материала провел П. Е. Щёголев как председатель Особой комиссии, преследовавший цель «собрать следственный материал, достаточный для изобличения и осуждения высших сановников империи» [Падение царского режима 1924, т. 1, с. XXII]. В то же время сам Щёголев считал, что она не была выполнена полностью. Объяснялось это тем, что комиссия подходила к следственному процессу с юридической точки зрения; допросы и решения, выносимые по царским политикам и генералам, осуществлялись по законам императорского времени, но никак не по требованиям нового Временного правительства. Вместе с тем политизированные оценки новой власти существовали, и под них попал и Поливанов, находившийся в последние годы империи на должности военного министра. Он был одним из немногих генералов, показания о деятельности которого для ЧСК представляли особый интерес, так как раскрывали механизмы функционирования Военного министерства и его взаимосвязи с государственными и ведомственными инстанциями.
За время существования комиссия, осуществлявшая задачи по «расследованию преступлений» в таких областях, как взяточничество, казнокрадство и государственная измена, собрала огромные массивы информационных сведений, в которых содержалась весьма противоречивая оценка бывшей власти. Показания М. М. Андроникова, Б. В. Штюрмера, А. И. Гучкова, П. Н. Милюкова, М. В. Родзянко и других должностных лиц смогли прояснить некоторые позиции, по которым у ЧСК возникнуть вопросы к Поливанову, а также существенно повлияли на ход «разоблачения» личностей сановников, находившихся на службе государства. Несмотря на то, что не все допрашиваемые были расположены к личности Поливанова, по их показаниям он был видным государственным и военным деятелем, с мнением которого считались в Государственной думе и в Совете министров.
Члены комиссии пытались детально узнать ход тех дел военного ведомства, которые касались внутреннего устройства страны в период нахождения Поливанова на должности помощника военного министра и руководителя военного ведомства. Рассмотрение этого вопроса требовало повышенного внимания к его деятельности с различных точек зрения, в том числе и со стороны рабочих контактов между рядом государственных лиц, с которыми у Поливанова были несхожие взгляды и тем более позиционные установки. Так, к последнему можно отнести конфликт с бывшим руководителем военного ведомства генералом В. А. Сухомлиновым. С ним у Поливанова не сложились отношения по причинам, носившим как служебный, так и сугубо личный характер [Сухомлинов 1926, с. 187].
ЧСК не могла обойти стороной такую значимую фигуру, как А. И. Гучков, бывший председатель Госдумы, председатель Комиссии по государственной обороне, который в своих показаниях затрагивал не только деятельность Государственной думы по восстановлению страны и армии после Русско-японской войны 1904-1905 гг., но и сложные взаимоотношения Поливанова и Сухомлинова, характеризуя их как негативные. Действия Сухомлинова, по мнению Гучкова, отрицательно влияли на политику военного ведомства, и Гучков это неоднократно подчеркивал, как на собраниях Думы, так и в своих допросах [Падение царского режима 1926, т. 6, с. 291-292].
Комиссия пыталась внимательно изучить деятельность Поливанова на занимаемых с 1906 г. постах. На двух допросах, проведенных
в августе и сентябре 1917 г., удалось обнаружить достаточно много проблемных моментов, по которым требовался личный комментарий бывшего военного министра.
Представляют интерес лица, допрашивавшие Поливанова. Н. К. Муравьев, возглавлявший ЧСК в период ее существования, проявлял особый интерес к Алексею Андреевичу по части выполнения им своих служебных обязанностей [Муравьев 2004, с. 204-206]. На совещании Комиссии 8 апреля 1917 г. Н. К. Муравьев указал, что «главным материалом в следственной работе Комиссии должны являться не свидетельские показания или объяснения обвиняемых, а разнообразные объективные данные, например, различные документы, те или иные распоряжения, переписка, забранная при обыске и прочее...» (ГА РФ1, Ф. 1467. Оп. 1. Д. 2. Л. 5, 21). Председательствующий в Комиссии обладал правами привлекать для участия в ее делах не только высокопоставленных должностных лиц определенных ведомств, но и частных (Вестник Временного правительства 1917, с. 8). А. А. Демьянов, экс-управляющий делами Министерства юстиции, подмечал, что «Н. К. Муравьев постарался собрать в Комиссию "весь цвет судебной администрации", и в связи с этим ему ".постоянно приходилось вызывать в Петербург провинциальных деятелей для пополнения чрезвычайной следственной комиссии и делать ввиду этого множество перемещений"» [Демьянов 1991, с. 80]. В своих трудах М. И. Куприянов дает оценку председателю Комиссии: «.Председатель ЧСК Н. К. Муравьев бессменно оставался на своем посту при всех изменениях в составе Временного правительства. Ему успешно удалось сохранить свой высокий статус, несмотря на неоднократную смену его непосредственного руководства...» [Куприянов 2006, с. 204]. Помощники председателя - сенатор верхней палаты парламента С. В. Иванов и главный военный прокурор генерал-майор В. А. Апушкин, осуществляя свои полномочия в третьем отделе по расследованию деятельности высших чинов военного и морского ведомств, обращали внимание на двустороннее взаимодействие военного ведомства и Государственной думы (ГА РФ, Ф. 1467. Оп. 1. Д. 2. Л. 5).
Поливанов был напрямую причастен к контактам министерских структур с парламентариями. В частности, он сообщал, что взаимоотношения военного ведомства с первой Думой, по причине ее короткого существования, не отметились ни одним законопроектом,
1 ГА РФ - Государственный архив Российской Федерации.
касающимся военного ведомства; а со второй отличились только одним проектом - «Контингентом о новобранцах» [Падение царского режима 1927, т. 7, с. 55]. В силу скоротечности существования обоих созывов, Поливанов считал, что плодотворных контактов между двумя государственными органами власти и управления должным образом не могло быть [Соловьев 2011, с. 7].
План снабжения армии стал следующим делом, который интересовал ЧСК. Военному министерству в лице Поливанова был задан прямой вопрос о том, известно ли было командованию о недостатках в снабжении армии. К тому же, сообщалось «что предположения относительно увеличения военного могущества русской армии ... отстают от соответствующего роста армии наших возможных врагов» [Падение царского режима 1927, т. 7, с. 57]. Бывший военный министр приводил пример с последствиями Русско-японской войны 1904-1905 гг., когда страна оказалась совершенно не готовой не только к повторным военным действиям, а, фактически, к ведению войны в принципе. Стремление Поливанова к восстановлению материально-технической базы войск реализовалось в плане о снабжении, который смог привнести финансы в войска, хотя и спустя несколько лет [там же, т. 7, с. 57-58]. Благодаря этой реформе военный министр Сухомлинов заговорил о потребности общей реорганизации армии, которая подразумевала под собой увеличение состава технических войск и подразделений резерва, а также полное упразднение крепостных частей. Благодаря личной заинтересованности руководителя военного ведомства разработанный план о снабжении был осуществлен и должным образом профинансирован, что способствовало армейскому восстановлению после понесенных потерь русско-японской войны [там же, т. 7, с. 59].
Показания Поливанова прослеживают определенную связь обстоятельств назначения генерала Сухомлинова на должность военного министра и упразднения Совета Государственной Обороны во главе с начальником Генерального штаба генералом Ф. Ф. Палицыным. Генерал А. Ф. Редигер, предшественник Сухомлинова, считал, что Генеральный штаб следовало включить в перечень подчиненных Военному министерству органов. На должность начальника Генерального штаба был назначен Сухомлинов, а сам орган стал подведомствен силовому ведомству [Падение царского режима 1927, т. 7, с. 61]. После отставки Редигера место руководителя военного учреждения
занял новый начальник Генерального штаба. Сам Поливанов метил в то время на высший генеральский пост, однако всего, чего он смог добиться - это остаться на прежней должности (помощника руководителя военного ведомства) у нового министра, с которым отношения не сложились в силу личных обстоятельств.
Поливанов в ответах дает весьма резкую характеристику совместной служебной деятельности со своим бывшим начальником генералом Сухомлиновым. Как отмечал Алексей Андреевич, с конца 1911 г. министр часто выражал некое чувство «ревности» по отношению к своему подчиненному, его успехам в работе и росту авторитета в государственных властных и ведомственных структурах. Это мы видим в самих воспоминаниях Сухомлинова: «Вот мне все говорят, что если к кому в военное министерство по делу надо обратиться, то к вам, а не к ген. Сухомлинову, что все называют вас. К вам в совете министров благоволят, а на меня собак вешают» [там же, т. 7, с. 62]. Поливанов такое положение объяснял тем, что на всех заседаниях Государственной думы военного ведомство представлял именно он, а не его начальник, аргументировавший свое отсутствие личным запретом императора военному министру выступать перед депутатами [Поливанов 1924, т. 7, с. 46]. Если при генерале Редигере Поливанов лишь сопровождал руководителя Военного министерства, то в пору нахождения помощником у Сухомлинова он всецело представлял интересы ведомства собственной персоной, что не могло не задевать Сухомлинова [Сухомлинов 1926, с. 184]1. А. А. Чирков в своем исследовании подмечает, что «многие современники упрекали генерала Сухомлинова за то, что он игнорировал заседания Думы и ее комиссий и тем самым испортил отношения с депутатами» [Чирков 2016, с. 58]. По словам Поливанова, в военном ведомстве у Сухомлинова было очень мало сфер, которые он курировал лично. Одной из них являлась автомобильная отрасль, которая интересовала не только военного министра, но и Николая II [Падение царского режима 1927, т. 7, с. 195]. Допросы свидетельствуют, что царь довольно прохладно относился к делам по снабжению армии. Как
1 В соответствии с Положением Военного Совета, «Высочайше» утвержденным от 14 апреля 1906 г., основные задачи помощника военного министра были следующие: упрощение работы военного министра в служебных делах, требовавших неотлагательного участия руководителя военного ведомства в высших государственных заседаниях, в заседаниях Государственной думы и Государственного совета (РГВИА л. 17).
утверждал Алексей Андреевич: «Император мало интересовался этим вопросом, и в том случае, когда приходилось докладывать эти вещи, нужно было, по возможности, сокращать ... Перед войной у высшего начальства и бывшего государя, и бывшего военного министра было к технике отношение довольно пренебрежительное» [Падение царского режима 1927, т. 7, с. 194]. Тем самым Поливанов в условиях обстановки разрушения культа самодержавия в 1917 г. разделял мнение либеральных политиков о том, что император и военное ведомство пренебрегали военно-техническим делом страны, что в конечном итоге и вылилось в кризис в данной сфере.
Не обошли стороной участники допроса и членов царской семьи. Поливанов нейтрально отзывался о великом князе Николае Николае-виче-мл. Романове, отмечая его деятельность так: «безответственно» руководил Советом государственной обороны, но «в то же самое время никакой по своему положению безответственности не имел» [там же, т. 7, с. 64]. Принадлежность к императорской семье позволяла великому князю, благодаря авторитету в офицерских кругах и качественной военной подготовке (в отличие от других Романовых), вести себя более самостоятельно. Деятельность великого князя Сергея Михайловича Поливанов характеризовал как вносящую «большие трения» [там же, т. 7, с. 64], а великий князь Александр Михайлович, по его мнению, играл незначительную роль заведующего авиационной частью [там же, с. 65]. Императрица находилась, как видно из допросов, в достаточно прохладных отношениях с Поливановым, и то, только когда он состоял на посту военного министра. Александра Федоровна имела аудиенцию с Алексеем Андреевичем лишь дважды, вторая из которых обернулась для последнего потенциальным звонком к возможной последующей отставке в связи с утратой доверия [там же, т. 7, с. 67-71].
Особое место занимала в царской семье личность Григория Распутина. По мнению Алексея Андреевича, Распутин «чувствовался, но не назывался» и чаще всего ассоциировался у него с такими нелицеприятными личностями, как уже ранее им названные Б. М. Штюрмер и М. М. Андроников. Наиболее сильное влияние Распутин как раз стал иметь в расцвет премьерства Штюрмера, хотя каких-либо персональных контактов с Распутиным у министра не было [там же, т. 7, с. 71].
К Штюрмеру у Поливанова было отношение особое и характеризовал он его так, освещая предшествующую до назначения премьером
деятельность: «ничего сказать не может», «от которого слова никогда не слыхали» [Падение царского режима 1927, т. 7, с. 77]. Поливанов был уверен, что Штюрмер принадлежал к «крайним (правым. - А. Г.) элементам», которые зачастую устраивали свои собрания, имеющие крайне негативное влияние на внутреннюю политику страны. Неблагоприятное мнение о премьере сложилось в значительной степени из-за «темной» политике Штюр-мера, за которым, по мнению Поливанова, значились денежные махинации в крупных размерах, а также неоднократная ложь, на которой Поливанов ловил своего оппонента [там же, т. 7, с. 80]. Последний, в качестве примера, привел конфликт Алексея Андреевича со Штюрмером на фоне распутин-ских поездок на казенных автомобилях, послуживший косвенным поводом к отставке Поливанова с поста военного министра [там же, т. 7, с. 79].
В свою очередь, на допросах Штюрмер избегал упоминаний о любой личной причастности к делам военного ведомства, что противоречит показаниям Поливанова, уверенного в том, что именно Штюрмер был причиной его увольнения с должности военного министра [Падение царского режима 1924, т. 1, с. 221-292; Падение царского режима 1926, т. 5, с. 159-189; Падение царского режима 1927, т. 7, с. 77-4].
На фоне «темных сил», которые окружали практически всех крупных фигур в правительстве, нельзя не обратить внимание на то, что император обрел решимость взять на себя обязанности верховного главнокомандующего, отправив великого князя Николая Николаеви-ча-мл. командовать Кавказским фронтом. Материалы первого допроса Поливанова позволяют более ясно понять непростую обстановку лета 1915 г., когда военное окружение царя пытается его убедить не идти на такое действие. Более того, фактически весь Совет министров, как вспоминал Поливанов, выступал однозначно против данного шага. Сам бывший военный министр подчеркивал, что он был также недоволен желанием Николая II, так как должность верховного главнокомандующего требовала бы постоянного присутствия царя в армии, чего в тех условиях Николай обеспечить не мог [Падение царского режима 1927, т. 7, с. 68-70]. Несмотря на тщетность попыток донести до императора свои мнения, последний, заручившись поддержкой премьер-министра И. Л. Горемыкина, соратника и предшественника уже известного Штюрмера, решительно отказал своим высокопоставленным чиновникам. Поливанов, со своей стороны, пытается объяснить такое желание царя стремлением собственноручно вывести страну из
тяжелой ситуации, поражений на фронтах, и понятно, «не упустить из своих рук исторического величия», основываясь на собственном мнении о том, что без императора страну будет ждать неминуемый крах, в то время, как военным управлением было кому руководить [Падение царского режима 1927, т. 7, с. 69-70].
В то же время второй допрос Поливанова, проходивший 20 сентября 1917 г., приоткрывает занавесу по вопросам авиационного дела, коими ведал великий князь Александр Михайлович Романов. В частности, в этих показаниях бывшего военного министра уделено внимание финансированию военным ведомством данной отрасли на достаточно большие суммы, результатом которого стало создание и функционирование «собственной» авиационной школы под Севастополем с 1910 г., выпускавшей военных летчиков [там же, т. 7, с. 178]. Поливанов подготовил законопроект по формированию офицерской авиашколы и внес его на рассмотрение в Государственную думу, одобрение которой было сочувственно получено. Как вспоминал сам Поливанов, в числе депутатов было несколько человек, которые оказались очень тесно знакомы с авиационным вопросом и лично посещали впоследствии севастопольскую школу для более детального ее изучения [там же, т. 7, с. 182].
Создание отечественного авиационного учебного подразделения подразумевало намерение высшего руководства и военных руководителей на покорение воздушного пространства и получение превосходства в небе в грядущих войнах.
Выделение финансовых средств на развитие авиационной составляющей не вызывало никаких вопросов, однако требовало к себе повышенного внимания, которым действующий тогда военный министр Сухомлинов не мог похвастаться. По словам Поливанова, авиационное дело не сильно волновало его бывшего начальника, который отдавал предпочтение развитию автомобильной сферы, в которой он видел потенциал, а контроль над небом был отдан непосредственно его помощнику [там же, т. 7, с. 194]. По мнению Поливанова, Сухомлинов не проявлял интереса не только к авиационному делу, но и к снабжению армии в целом. На докладах по технической части речи Поливанова встречались прохладно и воспринимались нейтрально. Военного министра данная сфера мало интересовала, равно как и мобилизация промышленности во время войны [там же, т. 7, с. 181-195]. Доклады по такой тематике от военного министра Поливанова обнаруживали равнодушие у царя. Причиной этого сам Алексей Андреевич называл
чрезмерную подозрительность императора к слишком большой привязанности военного руководителя к Государственной думе и общественным кругам, которые отягощали его общее положение на занимаемой должности [Падение царского режима 1927, т. 7, с. 200].
Также интерес ЧСК проявлялся к назначению и отставке Поливанова с должности военного министра. Он утверждал, что его возвращение на руководящий пост в военное ведомство произошло достаточно быстро. Но Поливанов был обеспокоен прежними непростыми взаимоотношениями с императором. По словам нового министра, царь оставил все разногласия в прошлом [там же, т. 7, с. 66]. Такая позиция Николая II позволила Поливанову вести свою управленческую линию внутри министерства самостоятельно, и, в связи с обретенным доверием, продолжить работу, начатую еще при нахождении на должности помощника военного министра1. Однако, спустя несколько месяцев, у императора вызвало обеспокоенность стремление Поливанова усилить влияние буржуазных общественных кругов в вопросах обороны. Как вспоминал бывший военный министр, в светских кругах обратили внимание на работу военно-промышленных комитетов, после чего акцент был смещен в сторону восстановления боевого снабжения в целом, совпавшее с распространением слухов о том, что военный министр теряет доверие у императора [там же, т. 7, с. 81], а, следовательно, все это предвещало крупную отставку [там же, т. 7, с. 84-85]. Со слов Поливанова, не только непосредственная его деятельность на занимаемом посту повлияла на отставку. К причинам своего отстранения, с учетом общественных настроений и мотивации самой ЧСК, он относил и «темные силы», в число которых входили Андроников, Штюр-мер, митрополит Петроградский Питирим, которые были причастны не только к его увольнению, но и других видных государственных
1 Во время проведения поливановских преобразований в области материально-технического обеспечения 1915 г. осуществлялась на практике идея создания военно-промышленных комитетов ( ВПК). Они стали организациями предпринимателей, созданными с целью мобилизации промышленности для военных нужд. ВПК, предназначенные для обеспечения потребностей армии, быстрыми темпами размножались и тем самым, образовались в мощную военно-промышленную организацию, которая впоследствии стала влиять и на политические события. Позже ей стали подчиняться предприятия, работавшие на оборону страны (Центральный военно-промышленный комитет 1915).
деятелей, часто, оппозиционных к косным основам монархического управления [Падение царского режима 1927, т. 7, с. 85].
Допросы Поливанова стали, в значительной степени, «лакмусовой бумагой» старого монархического режима. Показания тех, чьи признания вошли в стенографические отчеты, по сегодняшний день разделяют историков. А. Я. Аврех считал, что деятельность ЧСК потерпела неудачу по причине того, что комиссия не смогла стать «подлинно революционным судом». Судить заключенных, по его мнению, следовало не по старым законам, а по «революционной законности» [Аврех 1990, с. 72-101]. В то же время главный военный прокурор генерал-майор В. А. Апушкин, который допрашивал Поливанова в сентябре 1917 г., писал, что ЧСК «в его лице судила весь старый режим» [Апушкин 1925, с. 10].
Нет единства у специалистов-историков и сегодня. Так, основываясь на мемуарных показаниях, Ю. В. Варфоломеев считает, что победившая революция оказалась чрезмерно жестокой к побежденной стороне, крайне негативно относясь к тем способам, которые использовала комиссия в то время [Варфоломеев 2006, с. 76-128]. Однако у А. В. Евдокимова сложилось более положительное мнение о работе комиссии, занимавшейся не только анализом деятельности генерала Поливанова, но и подробно изучившей показания других высокопоставленных лиц. Исследователь отталкивается от утверждения о том, что работа ЧСК имела некую предвзятость по отношению к допросам своих персоналий, а, следовательно, с точки зрения соответствия и правдивости, эти показания не имеют права считаться обоснованными и достоверными [Евдокимов 2017, с. 120].
Заключение
В контексте оценочных суждений анализ допросов бывшего военного министра А. А. Поливанова свидетельствует об исторической важности представленных стенографических отчетов ЧСК. Солидный массив показаний, данных Комиссии крупными императорскими сановниками и чиновниками в Зимнем дворце и в казематах Петропавловской крепости, помогает понять, насколько большим оказался разрыв между революционным настроем 1917 г. и состоянием умов образованной власти чиновничьего мира. Комиссия так и не смогла найти преступных действий со стороны руководителей ведомств и генералов, в числе которых был и А. А. Поливанов. Оно и не удивительно. На
примере Поливанова мы видим человека, заработавшего, в основном, положительную репутацию в качестве министра, преодолевшего кризис вооружения весной 1915 г., наладившего тесные взаимодействия ведомства с государственными структурами, но ставшего жертвой «тайных игр» и политизированных действий, происходивших за его спиной. Несмотря на попытки выдвижения обвинений, которые пришлось вынести Поливанову, он смог сохранить свое лицо и доказать невиновность перед самым серьезным и опасным органом Временного правительства. Вместе с тем его деятельность в качестве помощника, а затем и руководителя военного ведомства свидетельствует и о собственных карьерных амбициях, стремлении к борьбе со своими противниками, и в первую очередь - с Сухомлиновым. Безусловно, такая личная одержимость наносила определенный вред организованной системной работе Военного министерства и его облику, приводила к неоправданному напряжению, способствовала политизации отношений между властными структурами.
Нет никаких сомнений в том, что работа ЧСК еще полностью не изучена и требует пристального внимания, будучи востребованной в современных реалиях для отработки полного и развернутого портрета революционного периода.
список итературы
Аврех А. Я. Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства : замысел и исполнение // Исторические записки. 1990. Вып. 118. С. 72-101.
Апушкин В. А. Генерал от поражений В. А. Сухомлинов. Л. : Былое, 1925. 133 с. Варфоломеев Ю. В. Закон и трепет : очерк деятельности Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Саратов : Научная книга, 2006. 256 с.
Демьянов А. А. Моя служба при Временном Правительстве // Архив русской
революции : в 22 т. М. : Терра : Политиздат, 1991. Т. 4. С. 55-120. Евдокимов А. В. Политическая борьба вокруг «дела Сухомлинова» (19151917) : дис. ... канд. ист. наук. Нижний Новгород, 2017. 197 с. Куприянов М. И. Деятельность Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства (март - октябрь 1917 г.) : дис. ... канд. ист. наук, М., 2006. 218 с.
Лукоянов И. В. Наказанные без вины: Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства и ее подследственные // Власть, общество и реформы в России в XIX - начале XX в : Исследования, историография, источниковедение. СПб. : Нестор-История, 2009. С. 226-240.
Муравьев Н. К. Автобиографическая заметка II «Стой в завете своем...». Николай Константинович Муравьев. Адвокат и общественный деятель. Воспоминания, документы, материалы. М. i АМА-Пресс, 2004. 343 с.
Поливанов А. А. Из дневников и воспоминаний по должности военного министра и его помощника 1907-1916 гг. i в 2 т. М. i Высший военный редакционный совет, 1924. Т. i. 240 с.
Падение царского режима. Стенографические отчеты I под ред. П. Е. Щёго-лева. 1924-1927 i в 7 т. Л. i Гос. Изд-во, 1924. Т. i. 433 с.
Падение царского режима. Стенографические отчеты I под ред. П. Е. Щего-лева i в 7 т. М. ; Л. i Гос. Изд-во, 1926. Т. 5. 473 с.
Падение царского режима. Стенографические отчеты I под ред. П. Е. Щёго-лева i в 7 т. М. ; Л. i Гос. Изд-во, 1926. Т. 6. 416 с.
Падение царского режима. Стенографические отчеты I под ред. П. Е. Щёго-лева i в 7 т. М. ; Л. i Гос. Изд-во, 1927. Т. 7. 477 с.
О назначении начальника Главного штаба генерал-лейтенанта Поливанова помощником военного министра. Российский Государственный военно-исторический архив. Ф. i. Оп. i. Т. 38. Д. 68583. Л. 17.
Соловьев К. А. Законодательная и исполнительная власть в России i механизмы взаимодействия (1906-1914). М. i РОССПЭН, 2011. 511 с.
Сухомлинов В. А. Воспоминания I с предисл. В. Невского. М. ; Л. i Гос. Изд-во, 1926. 334 с.
Центральный военно-промышленный комитет. Личный состав военно-промышленных комитетов i [По сведениям, полученным Центр. воен.-пром. ком. по 24 окт. включительно]. Пг. i тип. П. П. Гершунина, 1915. 229 с.
Чирков А. А. Думские комиссии по обороне! состав, задачи, результаты деятельности (1907-1917) i дис. ... канд. ист. наук. М., 2016. 270 с.
references
Avreh A. Ja. Chrezvychajnaja sledstvennaja komissija Vremennogo pravitel'stva i zamysel i ispolnenie II Istoricheskie zapiski. 1990. Vyp. 118. S. 72-101.
Apushkin V. A. General ot porazheniï V A. Suhomlinov. L. i Byloe, 1925. 133 s.
Varfolomeev Ju. V. Zakon i trepet i ocherk dejatel'nosti Chrezvychajnoj sledstvennoj komissii Vremennogo pravitel'stva. Saratov i Nauchnaja kniga, 2006. 256 s.
Dem'janov A.A. Moja sluzhba pri Vremennom Pravitel'stve II Arhiv russkoj revoljucii i v 22 t. M. i Terra i Politizdat, 1991. T. 4. S. 55-120.
Evdokimov A. V. Politicheskaja bor'ba vokrug «dela Suhomlinova» (1915-1917) i dis. ... kand. ist. nauk. Nizhnij Novgorod, 2017. 197 s.
KuprijanovM. I. Dejatel'nost' Chrezvychajnoj sledstvennoj komissii Vremennogo pravitel'stva (mart - oktjabr' 1917 g.) i dis. ... kand. ist. nauk, M., 2006. 218 s.
Lukojanov I. V. Nakazannye bez viny: Chrezvychajnaja sledstvennaja komissija Vremennogo pravitel'stva i ee podsledstvennye // Vlast', obshhestvo i reformy v Rossii v XIX - nachale XX v : Issledovanija, istoriografija, istochnikovedenie. SPb. : Nestor-Istorija, 2009. S. 226-240.
Murav'evN. K. Avtobiograficheskaja zametka // «Stoj v zavete svoem...». Nikolaj Konstantinovich Murav'ev. Advokat i obshhestvennyj dejatel'. Vospominanija, dokumenty, materialy. M. : AMA-Press, 2004. 343 s.
PolivanovA.A. Iz dnevnikov i vospominanij po dolzhnosti voennogo ministra i ego pomoshhnika 1907-1916 gg. : v 2 t. M. : Vysshij voennyj redakcionnyj sovet, 1924. T. 1. 240 s.
Padenie carskogo rezhima. Stenograficheskie otchety / pod red. P. E. Shhjogoleva. 1924-1927 : v 7 t. L. : Gos. Izd-vo, 1924. T. 1. 433 s.
Padenie carskogo rezhima. Stenograficheskie otchety / pod red. P. E. Shhegoleva : v 7 t. M. ; L. : Gos. Izd-vo, 1926. T. 5. 473 s.
Padenie carskogo rezhima. Stenograficheskie otchety / pod red. P. E. Shhjogoleva : v 7 t. M. ; L. : Gos. Izd-vo, 1926. T. 6. 416 s.
Padenie carskogo rezhima. Stenograficheskie otchety / pod red. P. E. Shhjogoleva : v 7 t. M. ; L. : Gos. Izd-vo, 1927. T. 7. 477 s.
O naznachenii nachal'nika Glavnogo shtaba general-lejtenanta Polivanova pomoshhnikom voennogo ministra. Rossijskij Gosudarstvennyj voenno-istoricheskij arhiv. F. 1. Op. 1. T. 38. D. 68583. L. 17.
Solov'ev K. A. Zakonodatel'naja i ispolnitel'naja vlast' v Rossii : mehanizmy vzaimodejstvija (1906-1914). M. : ROSSPJeN, 2011. 511 s.
Suhomlinov V. A. Vospominanija / s predisl. V. Nevskogo. M. ; L. : Gos. Izd-vo, 1926. 334 s.
Central'nyj voenno-promyshlennyj komitet. Lichnyj sostav voenno-promyshlennyh komitetov : [Po svedenijam, poluchennym Centr. voen.-prom. kom. po 24 okt. vkljuchitel'no]. Pg. : tip. P. P. Gershunina, 1915. 229 s.
Chirkov A. A. Dumskie komissii po oborone: sostav, zadachi, rezul'taty dejatel'nosti (1907-1917) : dis. ... kand. ist. nauk. M., 2016. 270 s.
