CC BY
14
УДК 316.356.2(470.67) + 314.146(470.67) DOI 10.23672/f9690-6592-2029-n
Загирова Эльвира Махачевна
кандидат социологических наук, младший научный сотрудник, Дагестанский федеральный исследовательский центр РАН elvirazagirova12@mail.ru
Elvira M. Zagirova
Candidate of Sociological Sciences, Associate Research Fellow, Dagestan Federal RAS Research Center elvirazagiroval 2@mail.ru
Домашнее насилие в оптике
общественного мнения дагестанских народов
Domestic violence
in the optics of public opinion of dagestan peoples
Аннотация. Насилие, в самых разных формах своего проявления, существует в любом обществе, хотя имеет специфику своего выражения. В статье на основе результатов эмпирического материала показано существующее в массовом сознании дагестанцев отношение к институту домашнее насилие. Верификация социологического материала показывает, что опрошенное население выражение домашнего насилия усматривает в физическом и психологическом воздействии, при этом индикаторами его измерения выступают побои, запреты на трудоустройство, учебу, возможность общения с родственниками и друзьями. Аналитика позволяет сделать вывод о существовании гендерных различий как в понимании природы насилия, так и в определении действий его проявления.
Ключевые слова: насилие, домашнее насилие, формы домашнего насилия, дагестанские народы, индикаторы измерения насилия, психологическое насилие, физическое насилие.
Annotation. Violence in various forms of its manifestation exists in any society, although it has the specifics of its expression. Based on the results of empirical material, the article shows the attitude existing in the mass consciousness of Dagestanis towards the institution of domestic violence. Verification of the sociological material shows that the surveyed population sees the expression of domestic violence in physical and psychological impact, while the indicators of its measurement are beatings, prohibitions on employment, study, the ability to communicate with relatives and friends. The analysis allows us to conclude that there are gender differences both in understanding the nature of violence and in determining the actions of its manifestation.
Keywords: violence, domestic violence, forms of domestic violence, Dagestan peoples, indicators of violence measurement, psychological violence, physical violence.
В ведение. В последние годы в условиях трансформации российского общества все чаще наблюдаются кризисные явления в се-мейно-брачных отношениях. Они дают о себе знать в участившихся распадах брачных союзов, обострении семейных конфликтов, росте числа неблагополучных семей и т.п., в распространении агрессии в отношении незащищенных членов семьи (пожилых и детей). В сознании образованного и цивилизованного человека не укладывается существование жестокого обращения с людьми, которые по своим физическим данным и возрасту, не всегда могут противостоять человеку, который сильнее. Кроме того, наряду с открытым проявлением агрессивного поведения, имеет место и психологическое давление, игнорирование интересов взрослых членов семьи, что, может быть, не лучше чем физическое насилие. Но, «проблема насилия в семье появилась в стране не сегодня, но в бывшем СССР она относилась к числу «закрытых» тем. Поэтому, кроме как среди экспертов в милиции и, возможно, работников ЗАГСов, где фиксировались причины разводов, она не была предметом обсуждения, анализа и тем более достоянием общественного
мнения. Демократизация общества позволила снять завесу «закрытости» с проблемы насилия в семье» [1, с. 44].
На существование семейного насилия в обществе внимание обратили только в 50-х гг. прошлого столетия и заметную лепту в его изучение внесли разные специалисты: психологи, юристы, социологи, что позволяет сделать вывод о том, что данный вопрос является одним из актуальных социальных проблем современного общества. Иными словами, «внутрисемейная агрессия и насилие относятся к числу сложных междисциплинарных проблем и изучаются в рамках криминологии, социологии, психологии, медицины и других областей знания, но лишь недавно они стали предметом анализа российской науки. Однако некоторые виды домашнего насилия, а именно крайние его формы - супружеские убийства, убийства детей и родителей в семье - довольно активно исследовались в России уже в начале и во второй половине XX в.» [2, с. 167].
В современной науке существуют следующие теории и подходы исследования насилия:
а) насилие как пережиток прошлого;
б) виктимологический подход;
в) теория социального научения, интерактивной теории;
г) структурная теория,;
д) ситуационный подход.
«Обилие подходов к осмыслению источников жесткого обращения в семье позволяет предложить, что эти подходы, взаимодополняя друг друга, отражают насильственные аспекты в различных моделях и/или различных этапах развития семейных отношений» [3, с. 4-6].
Эмпирическая база исследования. Социологический опрос по изучению проблемы домашнего насилия проведен в городах и районах Республики Дагестан в 2022 г. Методом исследования является стандартизированный массовый опрос. N - 639.
В авторском исследовании респондентам был задан вопрос: «Что Вы понимаете под насилием?», позволяющий выявить понимание в обществе данного социального явления. По результатам исследования установлено, что под насилием опрошенные понимают «физические действия (избиение, побои, толкание, щипки, таскание за волосы)» (86,4 %), «сексуальное надругательство» (63,5 %), «психологические действия (ругательства, гнев, угрозы, запугивание, запрет встречаться и общаться с родными и друзьями)» (59,9 %), «угроза убийства» (43,3 %), «угроза при разводе отобрать детей, настроить их против матери» (32,9 %). По варианту «физические действия (избиение, побои, толкание, щипки, таскание за волосы)» разночтений в позициях респондентов по разным социальным характеристикам не наблюдается. Вместе с тем, по суждениям «сексуальное надругательство» и «психологические действия» имеет место отличия их оценки по гендерной принадлежности: доля мужчин рассматривающих сексуальное надругательство как насилие составляет 53,6 % против 66,3 % женщин; на психологическое давление указывают 49,3 % опрошенных мужчин и таковых заметно больше в женской подгруппе (62,9 %). Кроме того, с возрастом и образованием опрошенных увеличивается количество считающих сексуальное надругательство проявлением насилия - с 57,7 % в интервале 0-19 лет до 64,7 % в разрезе старше 50 лет, с 42,6 % со средним образованием до 70,9 % с высшим образованием. Далее, среди женщины, в сравнении с мужчинами, больше испытывающих страх за угрозу лишить их детей -35,3 % и 24,3 %, соответственно. Такая же картина прослеживается и по семейному статусу: среди респондентов связанных брачными узами и разведенных больше таковых, в сопоставлении с когортой не состоящих в брачном союзе - 37,8 %, 40,8 %, 16,4 %, соответственно. Здесь необходимо отметить, что в мусульманском вероучении имеет место положение, предписывающее после развода оставить детей с отцом, чтобы женщина не была обременена детьми и могла иметь
возможность еще раз создать семью. В реальности, очень редко встречаются случаи, чтобы женщина оставляла детей с бывшим супругом, видимо, материнский инстинкт сильнее религиозных постулатов.
Далее, в исследовании был задан «контрольный вопрос»: «На Ваш взгляд, какие действия являются проявлением домашнего насилия?». Полученный на него результат констатирует, что первое ранговое место занимает суждение «избиение, побои, толкание, щипки, таскание за волосы» (85,8 %), с заметным отрывом на второй и третьей позициях расположены варианты «психологическое давление (угрозы, запугивание, запрет встречаться и общаться с родными и друзьями, непристойные шутки, замечания)» (59,9 %) и «скандалы, ругательства» (29,4 %). Во вторую подгруппу агрессивных действий можно включить «изнасилование, сексуальное надругательство» (26,6 %), «необоснованная ревность» (25,0 %) и «запрет без разрешения супруга выходить из дому» (23,9 %); на предпоследних позициях располагаются варианты ответов «запрет на учебу, его продолжение» (17,8 %) и «запрет на трудоустройство» (15,8 %). Последующий анализ социологического материала показывает существование различий в позициях женщин и мужчин: психологическое давление и скандалы как проявление домашнего насилия больше беспокоит первых, по сравнению со вторыми - 64,5 % и 43,6 %, 32,3 % и 19,3 %, соответственно. При этом среди мужчин больше указывающих на физическое воздействие (92,1 %), по сравнению с женщинами (84,0 %). Можно отметить, что в позициях женской подгруппы наблюдается непоследовательность: если в вопросе: «Что Вы понимаете под насилием?» в их массовом сознании таковым считалось проявление сексуального надругательства, то в вопросе: «На Ваш взгляд, какие действия являются проявлением домашнего насилия?» действие «изнасилование, сексуальное надругательство» определено на 6 место (23,4 %), при этом конкретизация вопроса показывает, что для женщин выражением домашнего насилия является запрет на «учебу и его продолжение» (19,6 %), «трудоустройство» (17,0 %) и «без разрешения супруга выходить из дому» (25,7 %). Существование в общественном сознании опрошенных женщин, вернее, обозначение ими вышеперечисленных действий как выражение домашнего насилия, по мнению автора, обусловлено тем, что в традиционном дагестанском обществе, несм отря на существенные трансформации и появление инновационных форм взаимодействия, не утратило своего значения несколько приниженное положение представителей женского пола. Разумеется, нельзя утверждать, что такие тенденции явно выражены, но в латентной форме они имеют место. В этой связи, возникает вопрос: «Как получилось, что при той мощной глобализации и модернизации общества, возросшей потребности владеть информацией, ущемляются права женщин на самореализацию?». Видимо, в данном процессе не последнюю роль играет исламский фактор, усиление значимости мусульманского вероисповедания в современном
дагестанском обществе, соответственно, и жизнедеятельности его носителей. В постсоветский период мусульманское возрождение способствовало вовлечению большого пласта населения в лоно исламского вероучения, на территории Дагестана появилась целая сеть исламских религиозных учебных заведений разного уровня. Кроме того, в сельской местности существуют мужские и женские медресе, в которые могут переводиться дети из светских общеобразовательных школ, где они могут продолжить свое обучение. Также, лица, имеющие отношение к религиозной сфере (работают в духовном управлении), как правило, своих детей отправляют продолжать обучение именно в исламских учебных заведениях. Подробно вопрос гендерных взаимоотношений в семье освещен в исследованиях Т.Ю. Захаровой, Н.Х. Гафиатулиной [4; 5], а также, отражение религиозного возрождения на мировоззренческие установки дагестанских народов подробно рассмотрен в трудах М.М. Шахбановой [6; 7; 8], Р.О. Рама-занова [9]. Также, необходимо отметить, что обозначение респондентами запрет на получение образование также базируется на мусульманском положении, согласно которому, муж обязан материально обеспечивать свою семью (жену, детей).
Заключение. Проведенный анализ показывает, что проблема домашнего насилия в современном обществе является актуальной, формы его проявления различны, начиная от открытой агрессии до латентного противостояния. Результаты социологического опроса свидетельствуют о том, что опрошенное дагестанское население под насилием понимает в, первую очередь, проявление, вернее, применение физического насилия в отношении другого человека. Однако для респондентов не менее болезненным является психологическое воздействие, которое может выражаться в виде запрета заниматься любимым делом, продолжать учебу до препятствования на поддержание общения с ближним кругом (родители, друзья и т.д.). Кроме того, на формирование определенных форм запрета заметное воздействие оказывает исламский фактор. Мусульманство, как и другие вероисповедания, имеет свод правил поведения мужчины и женщины в публичной и приватной сферах, взаимоотношениях полов, и в основном он направлен на сохранение традиционных устоев общества. Часто, декларируемые ценности и правила отличаются от реальных, потому что человек вносит определенные инновации для адаптации к изменившейся ситуации.
Литература:
1. Бодрова В.В. Насилие в семье / В.В. Бодрова // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2000. № 5(49). С. 44-47.
2. Лысова А.В. Женская агрессия и насилие в семье / А.В. Лысова // Общественные науки и современность. 2008. № 3. С. 167-176.
3. Горшкова И.Д. Насилие над женами в российских семьях / И.Д. Горшкова, И.И. Шурыгина. М. : 2003. 83 с.
4. Zakharova T.Y. Conceptualising social health of the Russian young family and models of parental behaviour in a risk society / T.Y. Zakharova // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки. 2019. № 4. С. 230-235.
5. Гафиатулина Н.Х. Социальное здоровье молодой семьи: показатели и уровни оценки / Н.Х. Гафиатулина // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2017. № 8-9.
6. Шахбанова М.М. Место религии в процессе формирования культуры межнационального общения / М.М. Шахбанова; Сост. М.М. Шахбанова // Актуальные проблемы гуманитарных наук - 2009. Сборник научных трудов. Махачкала, 2009. С. 1524.
7. Верещагина А.В. Межэтнические отношения в оценке дагестанских народов / А.В. Верещагина, М.М. Шахбанова // Журнал социологии и социальной антропологии. 2016. Т. 19. № 4. С. 159-177.
Literature:
1. Bodrova V. V. Domestic violence / V.V. Bodrova // Monitoring of public opinion: Economic and social changes. 2000. № 5(49). Р. 44-47.
2. Lysova A.V. Female aggression and domestic violence / A.V. Lysova // Social Sciences and modernity. 2008. № 3. Р. 167-176.
3. Gorshkova I.D. Violence against wives in Russian families / I.D. Gorshkova, I.I. Shurygina. M. : 2003. 83 p.
4. Gafiatulina N.Kh. Social health of a young family: indicators and assessment levels / N.Kh. Gafiatulina // Humanities, socio-economic and social sciences. 2017. № 8-9.
5. Zakharova T.Y. Conceptualising social health of the Russian young family and models of parental behaviour in a risk society / T.Y. Zakharova // State and municipal administration. Scientific notes. 2019. № 4. Р. 230-235.
6. Shakhbanova M.M. The place of religion in the process of forming the culture of interethnic communication / M.M. Shakhbanova; Compiled by M.M. Shakhbanova // Actual problems of the humanities - 2009. Collection of scientific papers. Makhachkala, 2009. Р. 15-24.
7. Vereshchagina A.V. Interethnic relations in the assessment of Dagestan peoples / A.V. Vereshchagina, M.M. Shakhbanova // Journal of Sociology and Social Anthropology. 2016. Vol. 19. № 4. Р. 159177.
8. Шахбанова М.М. Этноконфессиональные особенности Республики Дагестан / М.М. Шахбанова; Сост. М.М. Шахбанова // Актуальные проблемы гуманитарных наук - 2009. Сборник научных трудов. Махачкала : ALEF, 2009. С. 35-47.
9. Рамазанов Р.О. Оценка деятельности макта-бов в современном дагестанском обществе: тендерный подход / Р.О. Рамазанов; Под ред. С.В. Сиражудиновой // Женская активность: история и современность: материалы Международной научно-практической конференции. Махачкала, 2021. С. 291-295.
8. Shakhbanova M.M. Ethnoconfessional features of the Republic of Dagestan / M.M. Shakhbanova; Compiled by M.M. Shakhbanova // Actual problems of the humanities - 2009. Collection of scientific papers. Makhachkala : ALEF, 2009. P. 35-47.
9. Ramazanov R.O. Evaluation of the maktabs' activity in modern Dagestan society: gender approach / R.O. Ramazanov; Ed. by S.V. Sirazhudinova // Women's activity: history and modernity: materials of the International scientific and practical Conference. Makhachkala, 2021. P. 29-295.
