CC BY
25сточению монетарной и фискальной политики на фоне ослабления рубля, снижения цен на нефть и роста инфляционных рисков.
Следует отметить, что нынешняя экономическая и внешнеполитическая ситуация имеет неоднозначную оценку с точки зрения предпосылок к росту экономики России, хотя согласно сложившемуся общественному мнению, а также мнению экспертов, условия, в которых приходится существовать российской экономике и влияние, оказываемое на нее внешней средой, подразумевает новый вызов для эффективного развития и решения острых проблем российской финансовой и производственной сфер.
Литература
1. Информационно-аналитический портал «Финам.ру», URL: http://www.finam.ru (дата обращения 2.11.2015).
2. Информационного агентства «РосБизнесКонсалтинг», URL: http://www.rbc.ru (дата обращения: 20.09.2015 г.).
3. Дарда Е.С., Слабуха А.Ю., Рыжинская Н.С. Влияние политических изменений на фондовый рынок Российской Федерации на примере Крымских событий. Сборник материалов / / Международная научно-практическая конференция «Ценности и интересы современного общества» 27-29 мая 2014 г. — М.: МЭСИ, 2014. — С. 284-288.
4. Минашкин В.Г. Рынок ценных бумаг: методология статистического исследования. Монография. — М.: Финансы и статистика, 2004. — 178 с.
5. Миркин Я.М. Рынок ценных бумаг России: воздействие фундаментальных факторов, прогноз и политика развития. — М.: Альпина Паблишер, 2002. — 174 с.
долгосрочная динамика показателей человеческого капитала на
территории бывшего ссср1
Диденко Д.В.
1. Человеческий капитал в модернизирующемся обществе: теоретические аспекты
Теория человеческого капитала, сформулированная Т. Шульцем, Г. Беккером, Дж. Минсером на рубеже 1950-1960-х гг. [26; 1; 22], понимает под этим термином совокупность воплощенных в человеке экономически ценных знаний, навыков, мотиваций, его способность к продуцированию новой информации. В этом контексте они рассматриваются как особый вид инвестиционных активов, а расходы на образование — как производственные инвестиции, которые могут приносить количественно измеряемую отдачу. Различаются частные (полезные исключительно для его носителей) и социальные (полезные для национальной экономики в целом) результаты его
1 Данная статья подготовлена на основе отдельных глав авторской монографии: Диденко Д.В. Ин-теллектуалоемкая экономика: Человеческий капитал в российском и мировом социально-экономическом развитии. — СПб.: Алетейя, 2015.
© Диденко Д.В., 2015
использования. В качестве частного дохода на человеческий капитал рассматривается получаемая на рынке труда премия за более высокую квалификацию работника. Соответственно, на социальном уровне, это прирост ВВП, полученный за счет затрат на улучшение качества рабочей силы.
Теория человеческого капитала основана на эмпирически подтвержденных закономерностях:
• На протяжении ХХ века накопление интеллектуальных ресурсов общества опережало темпы накопления физического капитала.
• Повышение образовательного уровня работников, как правило, приводило к абсолютному и относительному приросту их доходов.
• Человеческий капитал в ХХ в. выступал основным фактором долгосрочного экономического роста и развития.
Накопление человеческого капитала через развитие системы массовых организованных форм образования стало одним из ключевых процессов модернизации. Под этим термином, как правило, понимается системная трансформация традиционных аграрных обществ в современные индустриальные2.
Важными характеристиками раннеиндустриального этапа модернизационного развития образовательных систем являются:
• ликвидация массовой элементарной неграмотности;
• быстрое расширение начального образования;
• накопление критического уровня человеческого капитала, который необходим для ускорения экономического роста.
При этом политически приоритетным, как правило, является экстенсивное расширение образовательной отрасли, то есть увеличение количественных показателей образовательного уровня населения.
При исторически расширенном подходе под термином «модернизация» понимается переход к более эффективному и конкурентоспособному режиму функционирования социальных и экономических подсистем общества путем изменения его системообразующих технологий и институтов3. Это позволяет расширить применение категориального аппарата модернизационной парадигмы к анализу иных социальных трансформаций. Прежде всего, это касается трансформации современных индустриально развитых стран в направлении постиндустриального (информационного) общества.
В последние два десятилетия широкое признание приобрели разработанные в зарубежной литературе новые теории экономического роста, которые рассматривали человеческий капитал в качестве его эндогенного и экзогенного фактора [20; 21; 25]. Оба направления отводили человеческому капиталу ведущую роль в экономическом развитии, возрастающую в период, который многие социологи и экономисты связывали с переходом к основанному на знаниях постиндустриальному (информационному) обществу с глобализирующейся экономикой.4
2 См., напр. [8, с. 53, 59].
3 Характеристику теоретической парадигмы, инновационной и догоняющей стратегий модернизации см. в [4].
4 См., напр.: [2; 6; 7; 9].
За более чем 50 лет развития теории человеческого капитала в научной литературе был накоплен опыт, к настоящему времени обеспечивший критическую массу для получения сравнительно обоснованных выводов, относящихся к эпохе развития преимущественно индустриальной экономики.
2. Подходы к измерению человеческого капитала в бывшем СССР Основным источником данных для нашего исследования является разработанный автором совместно с коллегами из Утрехтского университета электронный ресурс, который содержит временные ряды с данными, относящимися к различным аспектам человеческого капитала на территории бывшего СССР [15]. В свою очередь, отправной точкой для конструирования указанных рядов служила официальная статистика, общедоступные электронные ресурсы и производные от них данные, представленные в исследовательской литературе. В [15] также проведен анализ информационной ценности указанных первичных источников и их критика.
Среди показателей человеческого капитала выделяются две основные группы: натуральные и денежные. Среди натуральных показателей особое место занимает среднее количество лет обучения одного человека в системе формального образования5. Другим показателем, косвенно характеризующим человеческий капитал, является грамотность. Она выражается в навыках чтения (определялись с помощью прямого вопроса в ходе переписей населения, уровень навыков не принимался во внимание); письма (в СССР/ России в ходе переписей населения не фиксировались), счета (рассчитывается на основе данных переписей населения как доля лиц в возрасте 23-62 лет, указывающих свой возраст с точностью до 1 года, без округления на 5 и 0, в соответствии с характерным распределением6).
Что касается оценки человеческого капитала в денежных единицах, то, как и для других форм капитала (физического и финансового), применяются два основных принципа: на основе затрат и на основе будущих доходов.
Применяемая нами формула расчета человеческого капитала на основе затрат, или по восстановительной стоимости, основана на методе Р.Джадсон [19, р. 214-215] с корректировкой, предложенной Б. ван Леувеном и П.Фёльдвари [29, р. 226-227]:
К = ^ а« (1)
где:
К — средний объем человеческого капитала работника в году ^
— среднее количество лет обучения, накопленное к году ^ йр — объем государственных расходов на образование уровня р в году ^ ап — доля рабочей силы с образованием уровня р в году t (в случае с б. СССР — относительно населения в возрасте старше 15 лет).
5 Наиболее широко цитируемые в мировой литературе базы данных, содержащие временные ряды данного показателя в различных странах представлены в [11; 14; 23].
6 Методологию определения возрастной аккумуляции и уровня количественной грамотности с помощью индекса АВСС см. в [10].
Принципиально важно, что оценка человеческого капитала по затратам не включает:
• упущенные заработки (издержки, альтернативные инвестициям в человеческий капитал);
• негосударственные расходы (часто в силу отсутствия данных, либо их невысокой точности).
Тем не менее, государственные расходы являются ключевой составляющей совокупных затрат на образование, и по ним возможны широкие межстрановые сопоставления.
В случае применения принципа оценки по доходам человеческий капитал рассматривается как их дисконтированный поток от произведенных инвестиций, аналогично доходам от финансовых инструментов.
В общем виде формула, которая использовалась при расчете рыночной части человеческого капитала в странах ОЭСР в последние годы [27], основана на алгоритме Д. Джоргенсона и Б. Фраумени [18].
^^ = ут^ + 1Аа,е + [(&еШу + * ^у^а + 1 * + 1,е + 1) +
+ (1-еПГу + 1ла,е * ЗГуЛа + 1 * miyAa + 1,е)](1 + #)/(1 + г) (2)
где:
т^Аае — объем человеческого капитала индивида в году у пола з в возрасте а лет с образованием е лет в стоимостном выражении (приведенная величина пожизненных заработков);
ут^ + 1Аа<е — заработная плата индивида в предстоящем году (после налогов);
$епгу + 1ла<е — коэффициент охвата учебой индивидов пола з в возрасте а с образованием е на следующей ступени образования (е + 1) в предстоящем году;
+ 1 — вероятность дожития до возраста а + 1;
т^ла + 1е — приведенная величина пожизненных заработков индивидов того же пола з с тем же образованием е, но в возрасте на год старше (а + 1);
g — ожидаемый годовой темп прироста реальной заработной платы;
г — ставка дисконтирования.
Первоначально расчеты по данной формуле производились на основе данных по США и охватывали период с 1948 по 1984 гг. Эта формула применялась для каждой половозрастной когорты с шагом в 1 год. Для оценки человеческого капитала страны нужно сделать соответствующие расчеты для каждой такой когорты в возрасте от 0 до 74 лет (в проекте ОЭСР — от 15 до 64 лет). Следует отметить, что оригинальный алгоритм был еще более сложен, поскольку учитывал также уровень занятости, налогообложения; ставки зарплаты изначально были выражены в почасовом измерении, а затем переводились в годовое.
Важное дополнительное предположение, из которого исходили Д. Джоргенсон и Б. Фраумени, заключалось в том, что накопление человеческого капитала способно повышать производительность индивидов, когда они занимаются не только рыночными, но и нерыночными видами деятельности. Это может приводить к завышению стоимости человеческого капитала.
Для современной России метод Д. Джоргенсона и Б. Фраумени впервые был применен Р. Капелюшниковым [5]. Как и в проекте ОЭСР, для России оценивалась только
рыночная часть человеческого капитала населения в возрасте от 15 до 64 лет. Расчет был произведен на основе демографических данных, полученных в результате двух переписей населения (проводились в России в 2002 г. и 2010 г.), а также проведенных Росстатом выборочных обследований рынка труда и доходов населения за близкие годы.
Принципиально важно, что рассматриваемый метод требует наличия данных по 1-летним половозрастным когортам о заработках и образовательном уровне с 15 до 64 лет и охвата учебой с 15 до 40 лет. Но в отношении когортных данных о заработках имеется значительный дефицит исторической информации. Следует также отметить, что любой результат оценки по доходам, в отличие от оценки по затратам, оказывается высоко чувствительным к гипотетическим значениям будущих показателей, таких как темпы роста заработков и процентные ставки.
С учетом доступности исторических данных, представляется предпочтительным подход, требующий меньшего количества переменных по сравнению с подходом Д. Джоргенсона и Б. Фраумени, в частности предложенный Б. ван Леувеном и П. Фёль-двари [28]:
К = [пе - я)Ш = - я) (65 -х) (3)
где:_
К — средний (на работника) объем человеческого капитала в стоимостном выражении;
V — средняя фактическая заработная плата (за год, до налогов);
х — средний возраст населения, лет;
g — ожидаемый темп годового прироста реальной заработной платы;
Я — ставка дисконтирования, % годовых;
е — константа (^2,72);
t — возраст работника, лет.
Предполагается, что g - я = 0,02; то есть темп роста реальных доходов превышает ставку дисконтирования на 2 процентных пункта.
В этом случае речь также идет о суммарном приросте средней реальной зарплаты за всю предстоящую трудовую деятельность, с учетом ее приведения к текущей стоимости (дисконтирования).
В данном методе учитывалось увеличение доходов не только тех, кто прошел ту или иную форму обучения, но и необучавшихся. Оно происходило благодаря тому, что обучались и несли соответствующие затраты другие работники. Таким образом, здесь принята во внимание не только частная, но и социальная эффективность человеческого капитала. С другой стороны, данный показатель не подвержен влиянию внутристра-новой дифференциации зарплаты.
Сравнение полученных в [15] результатов применения последнего метода с расчетами Р. Капелюшникова [5] показывает, что оценки объемов человеческого капитала на душу населения различаются заметно, но не существенно (см. таблицу 1) с учетом того, что эти расчеты делались независимо друг от друга, с применением разных методик, хотя и на основе одного и того же подхода — стоимостной оценки с дисконтированием будущих доходов. Тем более, что результаты применения подхода к оценке человече-
ского капитала на основе будущих доходов оказываются высоко чувствительными к гипотетическим значениям будущих показателей.
Таблица 1
Сравнение оценок среднедушевого объема человеческого капитала России
Год оценки Оценка по затратам* Оценка по доходам
В междунар. долл. 1990 г. В руб., текущие цены В междунар. долл. 1990 г. В руб., текущие цены В долл. США, по ППС, текущие цены Расхождение [15] с [5], %
2002 8,766 103,525 113,560 1344,168 1192,900 118,707 13
2010 23,102** 788,823 216,791** 7419,650** 6089,200 381,490 22
Источник [15] [5]
* На основе государственных затрат на образование. ** 2009 г.
Что касается аналогичных оценок в масштабе всей Российской Федерации, то расхождения более значительны, а отклонения наблюдаются в другую сторону (см. таблицу 2). Но в любом случае, относительный масштаб возникающих расхождений гораздо меньше, чем при сопоставлении оценок объема человеческого капитала, полученных в [15] на основе затрат и будущих доходов.
Таблица 2
Сравнение оценок совокупного объема человеческого капитала России
Год Оценка по затратам* Оценка по доходам
оценки В млрд. междунар. долл. 1990 г. В млрд. руб., текущие цены В междунар. млрд. долл. 1990 г. В млрд. руб., текущие цены В млрд. долл. США, по ППС, текущие цены Расхождение [15] с [5], %
2002 1064 12560 7447 88142 120833 12000 -27
2010 2803** 95701 14650** 501398** 607967 38100 -18
Источник [15] [5]
* На основе государственных затрат на образование. ** 2009 г.
Также расхождения вызваны разницей в учтенном количестве носителей человеческого капитала в масштабах страны. Если в [15] для оценки по доходам учитывалось количество занятых в национальной экономике (по данным Росстата), то в [5] включалось в расчет большее количество населения (а именно, в возрасте от 15 до 65 лет — см. таблицу 3).
Таблица 3
Принятое в расчет количество носителей человеческого капитала, млн. чел.
Год оценки Оценка по затратам* Оценка по доходам
2002 121,321 65,574 101,293
2010 118,507** 67,577** 99,843
Источник [15] [5]
* На основе государственных затрат на образование. ** 2009 г.
В целом результаты сопоставления расчетов по двум близким, но различающимся методикам, свидетельствуют в пользу того, что одна из них, примененная в [15], с учетом доступности исторических данных, является оптимальной для построения динамических рядов стоимостной оценки человеческого капитала России и республик бывшего СССР.
3. Интерпретация исторических данных
В целом динамика формирования человеческого капитала в СССР/России показывает, что в советский период по-разному измеренный и оцененный человеческий капитал быстро увеличивался (см. рисунок 1). При этом значительная нисходящая коррекция наблюдалась после распада СССР в 1990-е гг. С начала 2000-х гг. стали поступать обнадеживающие сигналы восстановления, причем Россия несколько опережала в этом отношении другие страны постсоветского пространства.
Такие косвенные показатели, как элементарная и количественная грамотность, показывают логистическую зависимость во времени: после ускорения рост замедляется по мере приближения значений показателей к предельному уровню в 100 % (см. рисунок 2).
Рис. 1. Индексы индикаторов человеческого капитала в бывшем СССР (1990 г. = 100 %)
Рис. 2. Элементарная и количественная грамотность в бывшем СССР (1897-1989 гг.) Источник: [15].
Вопросы влияния книгоиздания посредством печатных технологий на характер накопления знаний, которые ранее распространялись преимущественно устным путем (и лишь в небольшой степени рукописным), были рассмотрены в основополагающем исследовании Э. Айзенстайн [17]. Радикальное снижение издержек копирования информации, объективированной в письменно-знаковой форме, способствовало резкому росту интеллектуального производства, основными ресурсами и результатами которого выступают информация и знания. В связи с этим, ряд исследователей истории мирового и национального экономического роста рассматривали динамику производства и накопления книжной продукции как его важные влияющие и результирующие (то есть эндогенные) факторы7.
Поскольку распространение печатных технологий способствовало активному накоплению человеческого капитала, показатели выпуска книжной продукции (до начала «цифровой революции») рассматриваются в литературе как сравнительно надежный его косвенный показатель. Объем тиражей может интерпретироваться как показатель количества, а разнообразие наименований — качества человеческого капитала.
Сопоставление динамики удельного объема совокупного тиража напечатанных книг, ВВП на душу населения и человеческого капитала по восстановительной стоимости в бывшем СССР показывает, что за период в почти 80 лет эти показатели в целом движутся в одном направлении и близкими долгосрочными темпами (см. рисунок 3). Примерно 7-кратный рост выпуска книжной продукции сопровождался немного меньшим ростом ВВП на душу населения. Более того, в отдельные периоды увеличение тиражей книгоиздательской продукции предвосхищало общий рост экономики.
Количество наименований книг на единицу населения в СССР (в том числе России) также росло в межвоенные и первые послевоенные годы. Но оно снижалось за последние 20-30 лет его существования (см. рисунок 4), несмотря на рост удельного объема
7 См., напр. [12; 13; 24].
совокупного тиража. Это может рассматриваться как одно из косвенных свидетельств ухудшения качества человеческого капитала страны.
Экономический спад в 1990-е гг. привел к дальнейшему снижению как разнообразия наименований, так и тиражей публикуемых книг. Это подтвердило более высокую чувствительность данных показателей (как и стоимостных индикаторов человеческого капитала), по сравнению с грамотностью и образовательным уровнем населения, к таким неблагоприятным явлениям, как войны и масштабные экономические кризисы.
Б. СССР: Тираж книгопродукции на душу населения ------------ Б. СССР: ВВП на_душу населения (_межд._дрлл. 1990 г.)
Б. СССР: человеческий капитал по восстановительной стоимости\1 — на душу населения старше 15 лет (межд. долл. 1990 г.)--*^«^
-
1 4 /
12 000 11 000 • 10 000 ; 9000 : 8000 , 7000 ; 6000 ! 5000 4000 3000 2000 1000 : 0
1910 1920 1930 1940 1 950 1960 1970 1980 1990 Рис. 3. Бывший СССР: тираж книжной продукции, ВВП и человеческий капитал
500 1-"- Б. СССР: Кол-во наименований книг на млн. населения —
■ Б. СССР: ВВП на душу населения (межд. долл. 1990 г.) - Б. СССР: человеческий капитал по восстановительной стоимости , на душу населения старше 15 лет (межд. долл. 1990 г.)
12 000 11 000 10 000 9000 8000 7000 6000 5000 4000 3000 2000 1000 0
1910 1920 1930 1940 1950 1960 1970 1980 1990
Рис. 4. Бывший СССР: разнообразие книжной продукции, ВВП и человеческий капитал Источник: [15].
Однако уже в середине 1990-х гг. количество наименований книг на единицу населения (1 млн. чел.) в России начало расти. Впоследствии оно не только восстановилось, но и достигло новых исторически максимальных уровней (см. рисунок 5). Это показывает, что разнообразие потоков информации и знаний получило импульс в условиях перехода к открытой рыночной экономике, даже не принимая во внимание увеличение объема информации на электронных носителях.
Тем не менее, уровень тиражей книг в России в 1990-е гг. сильно упал и в последующие годы так и не восстановился, в отличие от объема человеческого капитала и ВВП на душу населения (см. рисунок 6). Это можно связать с произошедшей в 1990-
250 200 150 100 50
0
2000-е гг. «цифровой революцией», которая заключалась в широком распространении компьютерных технологий и соответствующих информационных носителей в форме дисков CD/DVD, а также Интернета. В значительной степени эти новые носители информации вытесняли ставшие традиционными печатные издания.
Что касается стоимостных показателей человеческого капитала, то достаточно неровная динамика характерна для его оценки по ожидаемым доходам, которая вызвана сильными падениями средней реальной зарплаты, особенно в 1990-е гг.
- Россия: Кол-во наименований книг на млн. населения Россия: ВВП на душу населения (межд. долл. 1990 г.)
- Россия: человеческий капитал по восстановительной стоимости на душу населения старше 15 лет (межд. долл. 1990 г.)
1910
1930
1950
1970
1990
25 000 22 500 20 000 17 500 15 000 12 500 + 10 000 '47500 5000 2500 0
2010
Рис. 5. Россия: разнообразие книжной продукции, ВВП и человеческий капитал
0
- Россия: Тираж книгопродукции на душу населения
- Россия: ВВП на душу населения (межд. долл. 1990 г.)
- Россия: человеческий капитал по восстановительной стоимости -на душу населения старше 15 лет (межд. долл. 1990 г.)
25 000 22 500 20 000 17 500 15 000 + 12 500 10 000 7500 5000
2500 0
1910
1930
1950
1970
1990
2010
6
2
0
Рис. 6. Россия: тираж книжной продукции, ВВП и человеческий капитал
Источник: [15].
Примечательно, что динамика человеческого капитала (оцененного по доходам) в целом шла в противофазе с дифференциалом зарплаты работников интеллектуального труда (далее — РИТ)8 и рабочих различной квалификации в промышленности (см. рисунок 7). Хотя подобные тенденции наблюдались и в более развитых странах с рыночной экономикой, компрессия зарплат на территории бывшего СССР оказалась более сильно выраженной.
8 «Инженерно-технические работники», «служащие» в советской статистической терминологии; «руководители», «специалисты», «другие служащие» в современной терминологии Росстата.
Тенденция к снижению дифференциации оплаты труда началась еще до революционных событий 1917 г., после которых она резко усилилась. В 1920-1930-е гг. в период НЭПа и индустриализации в СССР было отмечено локальное повышение дифференциации оплаты труда. Но с середины 1940-х гг. тенденция к ее снижению возобновилась. В начале 1980-х гг. относительное превышение средней зарплаты РИТ достигло исторически минимальных значений (3 % в 1983 г. в целом по индустриальному сектору СССР; в некоторых союзных республиках оно перешло в область отрицательных значений). То есть, положительная общественная эффективность использования человеческого капитала во многом достигалась за счет снижения уровня его частной эффективности.
В середине 1980-х гг. указанная тенденция развернулась в обратную сторону. В России различие в зарплате РИТ и рабочих в промышленности к 2003 г. выросло до 83 %, вернувшись к уровню 1-й половины — середины 1930-х гг., после чего снова начало снижаться (до 54 % в 2009 г.)9. Указанные долгосрочные колебания соответствовали тенденциям дифференциации заработков по стране в целом. Нормализованный (в пересчете на 1 год обучения) дифференциал зарплаты РИТ и не-РИТ в промышленности (см. рисунок 7) показывает, что в периоды преобладания рыночных отношений в экономике (до 1917 г. и в 1990-2000-е гг.) он находился в диапазоне 10-20 %, что заметно выше по сравнению с советским периодом централизованного управления экономикой (0,5-7,3 %), в том числе повышенного уровня, характерного для периода ускоренной индустриализации (4,5-7,3 %).
Как и в других странах догоняющего развития, в СССР в 1920-1930-е гг. широко реализовывалась установка на увеличение государственных расходов в целях развития образовательного сектора и форсирования экономического роста. Тем не менее, еще в советский период (с конца 1940-х гг.) началось снижение уровня расходов на образование, при том, что ВВП на душу населения продолжал замедленное повышение до конца 1980-х гг. (см. рисунок 8).
Рис. 7. Динамика объема человеческого капитала (оценка по доходам) и дифференциации заработной
платы в промышленности
9 Интерпретация указанной дугообразной зависимости обсуждается в [3].
Рис. 8. Финансирование образования и экономический рост в бывшем СССР Источник: [15].
Экономическая политика в период централизованного планирования отдавала предпочтение накоплению физического капитала, что, в частности, обосновывалось официальной марксистской экономической теорией. Приоритет в накоплении физического капитала в период плановой экономики в СССР/России приводил к снижению доли человеческого капитала в структуре факторов производства (см. рисунки 9, 10). Причем данная тенденция проявляется, если оценивать человеческий капитал и по затратам (1950-е - середина 1960-х гг.), и по доходам (конец 1920-х - первая половина 1980-х гг.)10. С формированием современного индустриального общества в позднесо-ветский период это приводило к снижению совокупной факторной производительности и способствовало замедлению роста экономики [16].
1920 1 930 1940 1950 1960 1970 1980 1990 2000 2010
Рис. 9. Соотношение накопленных объемов физического и человеческого капитала
(к. 1920-х - 2010 гг.)
10 Оценка физического капитала в обоих случаях произведена по затратам.
35,0%
Б.СССР: уровень общих расходов на образование
30,0%
—л— Россия: уровень общих расходов на образование —Ф— Б.СССР: уровень валового накопления физ. кап. —•— Россия: уровень валового накопления физ. кап.
20,0%
25,0%
10,0%
15,0%
5,0%
0,0% -I-,-,-,-,-,-,-,-,-,
1920 1930 1940 1950 1 960 1970 1980 1990 2000 2010
Рис. 10. Ежегодное валовое накопление физического и человеческого капитала (сер. 1920-х - 2010 гг.)
Источник: [15].
После спада в 1990-х гг., связанного с преимущественно деструктивным периодом системной трансформации экономики и общества на постсоветском пространстве, на протяжении 2000-х гг. накопление человеческого капитала носило восстановительный характер. В отличие от физического капитала, уровень валовых инвестиций в человеческий капитал (формируемый в сфере образования) к концу 2000-х гг. в России почти достиг «дореформенного» уровня (см. рисунок 10), а в части государственных расходов — даже немного превысил.
В целом в 2000-е гг. по уровню государственного финансирования образования из консолидированного бюджета Россия находилась в одной группе со странами с сопоставимым уровнем ВВП на душу населения, но отставала от большинства экономически развитых стран [7, р. 212-221; 22, р. 212-221]. За последние 20 лет значительно расширились образовательные расходы домохозяйств (по нашим расчетам, с 4-6 % совокупных расходов на образование в 1990 г. до 12,3 % в 2010 г.), что несет с собой как положительные, так и отрицательные эффекты. В то же время, сильно упал и не восстановился объем финансирования образовательной сферы со стороны корпоративного сектора (по нашим расчетам, с 32,7 % до 2,7 %).
Столь радикальное изменение структуры финансирования образования связано с тем, что финансирование образования рассматривалось предприятиями в СССР в качестве своего рода «социальной нагрузкой». И инициатива в отношении таких расходов в значительной степени исходила от местных и вышестоящих государственных органов. Соответственно, с прекращением функционирования административно-командной экономической системы, когда появились возможности снять с себя такую «социальную нагрузку, российские предприятия стремились их реализовать.
Во многом динамика человеческого капитала в СССР/России была близкой по сравнению с другой страной догоняющей модернизации — Китаем. С тем отличием,
что Китай начинал рост с гораздо более низкой базы. В то время как СССР (и Россия как его часть) смог еще до своего распада достичь среднеевропейского уровня по важнейшему натуральному показателю человеческого капитала — средней продолжительности обучения (см. рисунок 11).
Если сравнивать стоимостную оценку человеческого капитала на основе восстановительной стоимости, то и СССР, и Китай начинали в 1920-е годы с очень низкого уровня. Но в последние годы человеческий капитал в Китае рос значительно быстрее, чем в России и в бывшем СССР на протяжении большей части XX в. Хотя по восстановительной стоимости человеческого капитала на душу населения Россия пока превосходит Китай (см. рисунок 12).
1413 12 11 10987654 3 2 1 0
- Страны б. СССР
- Россия
- Европа (без б. СССР)
- Китай
1900 1910 1920 1930 1940 1950 1960 1970 1980 1990 2000 2010
Рис. 11. Средняя продолжительность обучения в б.СССР, Китае и Европе
Рис. 12. Объем человеческого капитала (оценка по затратам) на душу населения в б. СССР
и Китае
Источник: [15; 16; 30].
4. Заключение
В республиках бывшего СССР на протяжении большей части XX в. наблюдался быстрый рост количественных показателей человеческого капитала, характерный также для других стран догоняющей модернизации (в частности, Китая).
В советский период положительная общественная эффективность использования человеческого капитала во многом достигалась за счет снижения уровня его частной эффективности.
Государственная экономическая политика в СССР отдавала предпочтение накоплению физического капитала. Такой приоритет в период плановой экономики в СССР/ России приводил к снижению доли человеческого капитала в структуре факторов производства. Если в условиях неразвитости индустриального сектора опережающее накопление физического капитала скорее стимулировало общий экономический рост, то с формированием современного индустриального общества — способствовало консервации неблагоприятной структуры совокупного капитала и замедлению экономики.
После наблюдавшейся вслед за распадом СССР значительной нисходящей коррекции стоимостных показателей человеческого капитала с начала 2000-х гг. стали поступать обнадеживающие сигналы восстановления, причем Россия несколько опережала в этом отношении другие страны постсоветского пространства.
Среди новых независимых государств наблюдается возросшее разнообразие динамики факторов производства: снижение валовых инвестиций и накопленных объемов физического капитала сопровождается смешанной картиной восстановления человеческого капитала и ВВП. Тем не менее, восстановление в целом на постсоветском пространстве во второй половине 2000-х гг. ВВП и стоимостного объема человеческого капитала до уровня конца 1980-х гг., при почти вдвое меньшем объеме физического капитала, свидетельствует о возросшей эффективности использования указанных факторов производства.
Литература
1. Беккер Г.С. Человеческое поведение: экономический подход. Избранные труды по экономической теории / Г.С. Беккер. — М.: ГУ-ВШЭ, 2003. — 672 с.
2. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования / Д. Белл. — М.: Academia, 1999. — 956 с.
3. Диденко Д.В. «Кривая Кузнеца» как проявление системных трансформаций: дифференциация доходов в индустриальной и постиндустриальной экономике / Д.В. Диденко // Экономическая история: Ежегодник. 2009 / отв. ред. Л.И. Бородкин, Ю.А. Петров. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. — С. 300-345.
4. Диденко Д.В. Теория модернизации и стратегии трансформации национальной ин-теллектуалоемкой экономики / Д.В. Диденко // Международная экономика. — М., 2010. — № 11. — С. 43-47.
5. Капелюшников Р.И. Сколько стоит человеческий капитал России? / Р. И. Капелюш-ников // Вопросы экономики. — 2013. — № 1. — С. 27-47; — № 2. — С. 24-46.
6. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / М. Кас-тельс. — М.: ГУ ВШЭ, 2000. — 608 с.
7. Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / под ред. В.Л. Иноземцева. — М.: Academia, 1999. — 640 с.
8. Побережников И.В. Переход от традиционного к индустриальному обществу: теоретико-методологические проблемы модернизации / И.В. Побережников. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2006. — 240 с.
9. Уэбстер Ф. Теории информационного общества / Ф. Уэбстер. — М.: Аспект Пресс, 2004. — 400 с.
10. A'Hearn B. Quantifying Quantitative Literacy: Age Heaping and the History of Human Capital / B. A'Hearn, J. Baten, D. Crayen // Journal of Economic History. — 2009. — Vol. 69. — № 3. — P. 783-808.
11. BarroR. A New Data Set of Educational Attainment in the World, 1950-2010 / R. Barro, J.-W. Lee // NBER Working Paper 15902. — Cambridge, MA, 2010. — 47 p. (данные: http://www.barrolee.com/data/yrsch.htm).
12. Buringh E. Charting the "Rise of the West": Manuscripts and Printed Books in Europe, A Long-Term Perspective from the Sixth through Eighteenth Centuries / E. Buringh, J.L. Van Zanden // Journal of Economic History. — 2009. — Vol. 69. — № 2. — P. 409-445.
13. Baten J. Book production and the onset of modern economic growth / J. Baten, J.L. Van Zanden // Journal of Economic Growth. — 2008. — Vol. 13. — № 3. — P. 217-235.
14. Cohen D. Growth and human capital: good data, good results / D. Cohen, M. Soto // Journal of Economic Growth. — 2007. — Vol. 12. — № 1. — P. 51-76 (данные: http:// www.oecd.org/dataoecd/33/13/2669521.xls).
15. Didenko D. The spread of human capital in the former Soviet Union area in a comparative perspective: Exploring a new dataset / D. Didenko, P. Foldvari, B. Van Leeuwen // Journal of Eurasian Studies. 2013. Vol. 4. № 2. P. 123-135. + Supplementary data. URL: http:// dx.doi.org/10.1016/j.euras.2013.03.002.
16. Didenko D. Inspiration and Perspiration Factors in Economic Growth: The Former Soviet Union Area versus China (ca. 1920-2010) / D. Didenko, P. Foldvari, B. Van Leeuwen / / Institute of Economic Research, Hitotsubashi University, Global COE Hi-Stat Discussion Paper Series 283, March 2013. URL: http://gcoe.ier.hit-u.ac.jp/english/ research/discussion/2008/pdf/gd12-283.pdf.
17. Eisenstein E. The Printing Press as an Agent of Change / E. Eisenstein. — Cambridge: Cambridge University Press, 1979. — 832 p.
18. Jorgenson D.W. The Output of the Education Sector / D.W. Jorgenson, B.M. Fraumeni // Output Measurement in the Service Sectors / Z. Griliches (ed.) — Chicago: University of Chicago Press, 1992. — P. 303-341.
19. Judson R. Measuring Human Capital Like Physical Capital: What Does It Tell Us? / R. Judson // Bulletin of Economic Research. — 2002. — Vol. 54. — P. 209-231.
20. Lucas R.E. On the Mechanics of Economic Development / R.E. Lucas // Journal of Monetary Economics. — 1988. — Vol. 22. № 1. — P. 3-42.
21. Mankiw N.G. A Contribution to the Empirics of Economic Growth / N.G. Mankiw, D. Romer, D.N. Weil // Quarterly Journal of Economics. — 1992. — Vol. 107. — № 2. — P. 407-437.
22. Mincer J. Investment in Human Capital and Personal Income Distribution / J. Mincer / / Journal of Political Economy. — 1958. — Vol. 66. — № 4. — P. 281-302.
23. Morrisson C. The Century of Education / C. Morrisson, F. Murtin // Journal of Human Capital. — 2009. — Vol. 3. — № 1. — P. 1-42 (данные: http://www.fabricemurtin. com/).
24. Plopeanu A. Where do Ideas come from? Book production and patents in a global and temporal perspective / A. Plopeanu [et al.] // Center for Global Economic History at Utrecht University (CGEH), Working paper no. 33. — Utrecht, 2012. — 21 p. URL: http:// www.cgeh.nl/ sites/default/files/WorkingPapers/CGEH.WP_.No33.Plopeanu.et_.al_.pdf.
25. Romer P.M. Endogenous Technological Change / P.M. Romer // The Journal of Political Economy. — 1990. — Vol. 98. — № 5. Part 2. — P. S71-S102.
26. Schultz T.W. The Economic Value of Education / T.W. Schultz. — N.Y.: Columbia University Press, 1963. — 89 p.
27. Statistics Directorate — Organisation for Economic Co-operation and Development. Monetary measures of the stock of human capital for comparative analysis: country data. URL: http://www.oecd.org/ std/monetarymeasuresofthestockofhumancapitalforcompara tiveanalysiscountrydata.htm.
28. Van Leeuwen B. Capital accumulation and growth in Hungary, 1924-2006 / B. Van Leeuwen, P. Foldvari // Acta Oeconomica. — 2011. — Vol. 61. — № 2. — P. 143-164.
29. Van Leeuwen B. Human Capital and Economic Growth in Asia 1890-2000: a time-series analysis / B. Van Leeuwen, P. Foldvari // Asian Economic Journal. — 2008. — Vol. 22. — № 3. — P. 225-240.
30. Van Leeuwen B. Regional human capital in Republican and New China: Its spread, quality and effects on economic growth / B. Van Leeuwen, J. Van Leeuwen-Li, P. Foldvari / / MPRA Paper 43582, University Library of Munich. — Munich, 2011. — 22 p. URL: http:// mpra.ub.uni-muenchen.de/43582/.
модель стратегического роста (мср) на предприятиях в условиях экономических санкций запада
(версия-2)
Хубулава Н.М.
В настоящее время в отечественной и зарубежной практике накоплен положительный опыт разработки различных экономико-математических моделей стратегического роста [1, 2, 3]. В частности модели Харрода-Домара в зависимости от ф (1:), т.е. инвестиции во времени, модель Солоу, учитывающая основные ключевые факторы; модель ИМСР (Версия-1), учитывающая проблемы стабилизации цен на российском потребительском рынке и другие [4, 5, 6, 7].
В целом анализ моделей позволяет выделить четыре взаимосвязанные модели экономического роста:
© Хубулава Н.М., 2015
