CC BY
217
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
R.V. Puzikov
The Doctrine as a Form and Source of Legal Policy Formation
Forms of influence of the legal doctrine on the formation and implementation of legal policy are studied. Special attention is given to the analysis of the relation between the concept of legal doctrine and the adjacent legal categories.
Key words and word-combinations: the legal doctrine, legal policy, formation
Исследуются формы влияния юридической доктрины на формирование и реализацию правовой политики. Особое внимание уделяется анализу соотношения понятия «юридическая доктрина» со смежными правовыми категориями.
Ключевые слова и словосочетания: юридическая доктрина, правовая политика, средства формирования.
УДК 340.1 ББК 67.0
Р.В. Пузиков ДОКТРИНА
КАК ФОРМА И ИСТОЧНИК ФОРМИРОВАНИЯ ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКИ
I I онятие «доктрина» имеет множество значений. Применительно к юриспруденции господствующее учение о сущности права представляет собой не что иное как доктрину.
Отрицать влияние доктрины как философ-ско-правового учения (теории) на правовые явления невозможно. Тем не менее вопрос о том, может ли доктрина выступать как форма и источник права в целом и правовой политики в частности, окончательно не разрешен до сих пор. Показательно высказывание Ю.С. Гамбарова о доктрине: «Представляет ли собою такое право самостоятельный источник права, или оно входит составной частью в обычное и законодательное право, этот вопрос чрезвычайно спорен и исполнен до сих пор неясностей» [1, с. 334].
По нашему мнению, если вопрос о доктрине как источнике права еще может в той или иной степени носить дискуссионный характер, то уж в части влияния юридической доктрины на формирование правовой политики споров не должно возникать. Это
70
2011 • ВЕСТНИК ПАГС
достаточно наглядно подтверждают научные центры, которые не только проводят исследования по отдельным направлениям правовой политики, но и предлагают конкретные проекты концепций формирования тех или иных форм реализации правовой политики (конституционной, правотворческой, правоохранительной, поощрительной, судебной, правовой политики субъектов РФ и т.д.).
Представляется бесспорным, что юридическая доктрина самым активным образом выступает источником формирования правовой политики как одного из обязательных элементов правовой жизни российского общества. Для исследования этого свойства доктрины необходимо проанализировать ее связь с юридической наукой, идеологией, принципами права, правовым актом, правоприменительной и судебной практикой.
Наиболее трудно провести границу между доктриной и наукой. В специальной литературе не утихают споры о том, сливаются ли правовая доктрина и юридическая наука в единое целое, или между ними все же имеются различия. Весьма распространены определения, уравнивающие понятия доктрины и науки [2; 3]. Думается, что столь узкий подход к понятию доктрины существенно упрощает рассматриваемый феномен и упускает из виду существенные стороны явления.
Считаем, что сами по себе результаты науки, воплощенные в статьях, монографиях и диссертациях, еще не составляют собственно доктрины. С одной стороны, общественная ценность научного творчества разных авторов существенно различается, с другой - существуют работы, которые не имеют прикладного значения, и осуществления их результатов в жизни не происходит. Многие научно значимые теоретические выводы не могут быть однозначно верифицированы общественной практикой, в то время как доктринальные положения обязательно подтверждаются эмпирически.
Далеко не все правовые идеи, реально определяющие развитие социальных отношений, имеют кабинетное происхождение. У части из них нет точного, тем более единоличного автора, нет определенного, формального места происхождения. Определенные концепции, идеи в своем самосознании может нести и опираться на них группа лиц, объединенная по различным критериям (национальность, религиозная принадлежность, правовая система, исторический тип государства).
Доктринальное положение, как и научное, может быть персонифицировано и связано с конкретным автором. Но, как правило, доктрины, в отличие от научных трудов, представлены так называемыми школами - комплексами идей, но не совокупностью личностей. Даже если они и сохранили имена своих авторов, то это не имеет принципиального значения. Поэтому обоснованным представляется широкий взгляд на доктрину как на принятое в науке мнение, которое ассоциируется со школой или авторитетным юристом.
Не вся юридическая наука преобразуется в доктрину, и не вся доктрина является воплощением науки. Совпадение возможно в том случае, если научная идея заслужит признание в среде профессионалов, выступит основанием соответствующей школы, встретит поддержку общества, усвоится правопримени-
2011 • ВЕСТНИК ПАГС
тельной практикой и в силу своего авторитета станет мерой общественного поведения.
Юридическая наука и правовая доктрина существенно различаются своей действенностью, регулятивными свойствами. Великий русский юрист Н.М. Кор-кунов видел различия между наукой и доктриной в степени их обязательности, отмечая, что «признаком обязательности начал, выработанных наукой, может служить лишь усвоение их судебной практикой» [4, с. 298].
Научные труды не оказывают непосредственного регулятивного воздействия, но наука может выступать источником доктрины. Родившись в кабинетах и библиотеках, научно обоснованные идеи входят в общественную жизнь, воспринимаются субъектами права, оказывают влияние на развитие общественных отношений. Для доктрины принципиальное значение имеет ее действенность, признанность, авторитетность, широта распространения и влияния на общественные отношения, которые позволяют этому явлению претендовать на самодостаточность. В рассматриваемом феномене имеются имманентные возможности реализовываться самостоятельно, вне зависимости от механизма государственного принуждения.
Что касается практической ценности доктринальных произведений, то она меняется в зависимости от эпохи и страны. Л.И. Петражицкий приводит примеры мнений авторитетных юристов, по своему значению вставших вровень с законом. Признание трудов конкретных людей равными закону - исключительно редкое явление. Были даже изобретены специальные правила, например: «мнение семи докторов права равняется общему мнению... чем старее юрист, тем больший вес имеет его мнение» [5, с. 590]. И все же авторитет доктрины куда более высок.
Восхождение отдельных идей до доктринального уровня представляет собой продолжительный, многоэтапный процесс, в результате которого морально устаревшее законодательство уступает свое место сочинениям видных юристов. Таким образом, если доктрина и является продуктом научного исследования, то этот продукт безусловно авторитетен и абсолютно признан.
Иногда доктрина отождествляется с принципами права. Основанием служит сущностная близость этих понятий. Действительно, юридическая доктрина - это идеи и принципы, которые выступают фундаментом права. Не следует забывать, что кроме законодательно закрепленных принципов существуют и такие, которые не получили данной формы. Именно они носят доктринальный характер.
Влияние принципов и идей на правотворчество велико. Для правоприменителя принципы права играют решающую роль в осуществлении аналогии права. Речь идет не столько о влиянии доктринальных положений, сколько о юридической силе норм, в которых они содержатся. Эта сила определяется актом, в котором они находятся, местоположением внутри документа (например, общая часть или основные положения, начало или окончание главы, раздела).
Представляется, что считать сами нормативные принципы и их научную интерпретацию доктриной нет оснований. Нормы-принципы выступают как
2011 • ВЕСТНИК ПАГС
элемент нормативного акта со всеми соответствующими последствиями. А наука, которая идет путем описания имеющихся юридических конструкций, не может претендовать на доктринальный статус. Доктрина - это не комментаторское изложение, а развитая новеллистичная теория, развернутая в правоприменительную область.
На первый взгляд рассмотрение взаимодействия доктрины и комментария законодательства может показаться надуманным, но это не так. В действительности комментаторские произведения сами по себе представляют неоднозначное явление. Традиции многих государств исключительно высоко поднимают их авторитет. Например, в государствах англосаксонского типа поиски доктрины и сегодня осуществляются в комментариях различных кодексов, отдельных законов, иных нормативных правовых актов. В целом эта форма имела распространение в эпоху становления юридической науки. Но не только в прошлом и не только в государствах с прецедентными правовыми системами доктрины и комментарии тяготеют друг к другу. Практика Конституционного Суда РФ, позиции отдельных его судей подтверждают этот тезис. Так, в особом мнении судьи Н.В. Витрука к постановлению Конституционного Суда РФ [6] в качестве источника «доктринального (научного) толкования» указываются два комментария к Конституции Российской Федерации [7; 8]. В российских условиях для признания комментария юридическим сообществом исключительно большое значение имеет личность автора, а чаще даже - ответственного редактора, создателя вводной статьи.
Комментарий, как правило, представляет собой толкование нормативных правовых актов. Его убедительность, глубина определяются видом толкования: профессиональное, научное, доктринальное. Но в любом случае авторы подобных произведений, как правило, находятся в рамках жанра толкования-разъяснения. Безусловно, более содержательным представляется комментарий, в котором органично присутствуют правовые нормы, научное разъяснение, анализ правоприменительной практики. Однако нередко под наименованием «комментарий» издаются работы других жанров: учебные, научные.
Близость науки и доктрины исходит из теории правосознания, в которой выделяют эмпирический и идеологический уровни. На втором уровне располагаются и идеология, и доктрина. Как следствие, нередко происходит отождествление доктрины и идеологии. Однако между этими явлениями существуют различия. Доктрина имеет, как правило, научное происхождение. У идеологии могут быть такие же источники, но чаще всего она возникает как отражение политических, групповых интересов. Доктрина обычно располагает рациональными доказательствами своих тезисов. Идеология больше адресована подсознанию, по способам воздействия схожа с религиозными практиками.
Указанное, впрочем, не отрицает того, что отдельные идеологические установки имеют доктринальное происхождение. Идеология выигрывает своей действенностью и эффективностью в регулировании общественных отношений (как правило, вследствие государственной поддержки). Но то, что презюмируется в идеологии фактом ее происхождения, для доктрины является перспективой, целью, к которой она стремится, которую она может достигнуть.
2011 • ВЕСТНИК ПАГС
Отличие доктринальных форм права от нормативных правовых актов очевидно. Их сравнение вообще едва ли имеет смысл, а для носителей идей юридического позитивизма сравнение иных явлений с абсолютно достойным правовым актом вообще неприемлемо.
На отечественном юридическом горизонте проблема соотношения доктрины и правового акта приобрело актуальность сравнительно недавно, отчасти потому, что Советское государство не создавало актов, в наименования которых включалось бы слово «доктрина». В современной России более востребованным названием для доктринальных актов оказалась «концепция». В действительности документы, имеющие в наименовании термин «концепция», мало чем отличаются от интерпретации законодателем слова «доктрина». Так, последняя «представляет собой совокупность официальных взглядов на цели, задачи, принципы и основные направления обеспечения [чего-либо]» [9], а «концепция - система взглядов [на что-либо]» [10; 11].
Возможность признания доктрины самостоятельной формой права, на наш взгляд, находится в зависимости от подхода к праву, к его сущности. Эта закономерность точно подмечена в работе И.Ю. Богдановской: «Юридический позитивизм, не признавая самостоятельность правовой науки, стремится подчинить ее прецеденту. Сторонники социологического позитивизма выходят за рамки правовой науки и обращают внимание на достижения других социальных наук. Представители естественно-правового направления не только признают самостоятельный характер правовой доктрины, но даже говорят о возрастании ее роли как источника права» [12, с. 82-83].
Действительно, взгляды на право определили особенности его формирования и объективации, порядок взаимодействия элементов в системе «общество - право - государство». В приведенных суждениях содержится достаточно примеров того, что при наличии определенных условий доктрина может выступать самостоятельной формой права. В том случае, когда суды черпают напрямую основания для своих актов из доктрины, доктринальные идеи выступают мерой правомерного поведения, они получают поддержку со стороны государства. Такие примеры составляют доктринальное право. Но это редкие, исключительные случаи. Задача доктрины в жизни современного общества и государства - быть источником права, что не исключает и действия в качестве формы.
Влияние доктрины на законодателя идет одновременно по нескольким направлениям. Оно не всегда носит прямые формы и может подвергаться различным деформациям. Самым простым и очевидным доказательством роли доктрины является непосредственное закрепление в законодательстве доктри-нальных положений. Это редкое явление, а его констатация всегда уязвима [13, с. 21]. Однако это нисколько не уменьшает роль доктрины, поскольку ее существование в качестве источника права возможно, минуя официальное закрепление в законе.
Сохраняющиеся в российской юриспруденции позитивистские традиции создают благоприятные условия, которые закрепляют особую роль нормативных правовых актов как формы осуществления правовой политики. Тем не
2011 • ВЕСТНИК ПАГС
менее верховенство закона не должно толковаться в качестве основания для вытеснения других форм реализации права. Механизм правового регулирования должен функционировать во внутренне гармоничной системе форм правовой политики. Нормативный акт, основанный на идеальных и материальных источниках, должен обеспечивать единство правового пространства государства.
Представляется, что зависимость законодателя от доктрины будет способствовать повышению качества нормативных правовых актов, повышению эффективности проводимой в нашей стране правовой политики, повышению степени ее научности и обоснованности, целесообразности и последовательности. Закрепление основополагающих (доктринальных по своему значению) идей законодателем в обобщающих актах должно определять последующую правотворческую и правоприменительную работу. Должно наконец-то начать функционировать давно известное правило о приоритете исходных (доктриналь-ных) норм над регулятивными.
Попытка правотворческих органов принимать акты-доктрины свидетельствует о наличии определенных тенденций. Однако если документы-доктрины будут игнорироваться так же, как доктрины - научные труды, то будет достигнут обратный результат. Отечественная традиция декларативных норм, которые никакого влияния на практику не оказывают, но прекрасно справляются с ролью декоративного фасада над реальным законодательством, требует преодоления.
Библиографический список
1. ГамбаровЮ.С. Гражданское право: в 2 т. М., 1911. Т. 1: Часть общая.
2. Давид Р., Спинози Ж. Основные правовые системы современности / пер. с фр. В.А. Туманова. М., 1999.
3. Гранат Н.Л. Источники права // Юрист. 1998. № 9. С. 11-14.
4. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1904.
5. Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности: в 2 т. СПб., 1910. Т. II.
6. По делу о толковании положений части 4 статьи 111 Конституции Российской Федерации: постановление Конституционного Суда РФ от 11 дек. 1998 г. № 28-П // СЗ РФ. 1988. № 52. Ст. 6447.
7. Комментарий к Конституции Российской Федерации / под общ. ред. Ю.В. Кюдрявцева. М., 1996.
8. Комментарий к Конституции Российской Федерации / под общ. ред. Л.А. Окунькова. М., 1996.
9. Концепция информационной безопасности Российской Федерации: утв. Президентом РФ 9 сент. 2000 г. № Пр-1895 // СЗ РФ. 2000. № 2. Ст. 170.
10. Концепция национальной безопасности Российской Федерации: утв. Указом Президента РФ от 10 янв. 2002 г. № 24 // СЗ РФ. 2000. № 2. Ст. 170.
11. Концепция внешней политики Российской Федерации // Рос. газ. 2000. 11 июля.
12. Богдановская И.Ю. Прецедентное право. М., 1993.
13. Бошно С.В. Доктрина как форма и источник права // Журнал российского права. 2003. № 12. С. 19-25.
2011 • ВЕСТНИК ПАГС 75
