CC BY
29
ИЗ ИСТОРИИ МЕДИЦИНЫ
© Ю. В. Цвелев ДОКТОР МЕДИЦИНЫ Д. А. ПАРЫШЕВ
(1858-1922) - ПОЧЕТНЫЙ ЧЛЕН
Военно-медицинскаяакадемия: ПЕТРОГРАДСКОГО АКУШЕРСКО-
кафедраакушерства , гинекологии ^ ГИНЕКОЛОГИЧЕСКОГООБЩЕСТВА
им. А. Я. Крассовского, Санкт-Петербург
Дмитрий Адрианович Парышев
■ Статья посвящена 150-летию со дня рождения крупного отечественного акушера-гинеколога Дмитрия Адриановича Парышева — одного
из подвижников формирования государственной системы охраны материнства и младенчества, авторитетного председателя Петроградского акушерско-гинекологического общества в годы революции и Гражданской войны.
■ Ключевые слова: Д. А. Парышев; Петроградское акушерско-гинекологическое общество; система охраны материнства и младенчества; история медицины
Чувство общественности в идеальном смысле этого слова, высокое понимание гражданского долга, исключительные порядочность и чистоплотность, мягкость и чуткость в отношениях к окружающим людям создавали вокруг его имени особый ореол.
М. Л. Банщиков, Л. Л. Окинчиц (1925)
Дмитрий Адрианович Парышев — воспитанник Военномедицинской академии. Со студенческих лет он начал работать в клинике проф. К. Ф. Славянского, в которой и был оставлен после окончания в 1883 году академии для усовершенствования. С 1887 по 1898 год являлся ассистентом кафедры. В 1887году стал доктором медицины после защиты диссертации: «Медицинский отчет акушерского отделения академической акушерско-гинекологической клиники Михайловской клинической больницы баронета Виллие за 12-летний период деятельности ее с 1874 по 1885/86 академический год». Лишь «случайные обстоятельства и какая-то особая, непонятная щепетильность к себе и слишком строгое понимание звания профессора-учителя помешали Дмитрию Адриановичу пойти по пути профессуры, чему в значительной мере отвечали и свойства души и склада ума, неудержимо звавшие его к общественной, научно-практической работе» [2]. Он стал создателем и в течение 25 лет был руководителем Выборгского родильного приюта.
«Наше отечество, — писал Л. Г. Личкус, — больше чем какая-либо другая страна, нуждается в мерах охраны материнства и младенчества. Нигде почти нет такой колоссальной смертности грудных детей, как у нас, и нигде женщина так рано не старится и не увядает, как у нас. Дмитрий Адрианович как широко образованный врач и как хороший человек вообще не мог не знать и не болеть из-за этих отрицательных сторон нашей жизни» [3]. Вот почему он был чуть ли не первым из петроградских акушеров, ставших в ряды работников по охране материнства и младенчества. Делу сохранения здоровья женщины сначала в системе городского родовспоможения, а затем в более широком масштабе — охране материнства и детства — он отдал лучшие годы своей жизни.
Огромной затраты сил потребовало устройство Выборгского родильного приюта в 1902 году, ставшего впоследствии образцовым. «При выраженной склонности Дмитрия Адриановича к педагогической деятельности здесь образовалась школа практического акушерства для студентов, врачей и акушерок; ни один новый метод, ни одна новая мысль не проходили мимо этой скромной школы, не только учащей молодежь, но и воспитывающей ее в духе идеального акушерства, к характеристике чего уместно напомнить буквально о его физическом отвраще-
нии к операциям, сопряженным с лишением жизни плода и об его постоянном завете, что жизнь плода равноценна жизни матери... Заведуемый им Выборгский родильный приют, находившийся поблизости от клиник (Военно-медицинской академии — авт.) и часто, против своей воли, служивший им запасным резервуаром, как бы самой судьбой был предназначен для учебной роли. Из Выборгского приюта с его громадным (до 2000 родов) и крайне интересным материалом, так как приют безотказно обслуживал патологии не только своего городского, но и всего пригородного района, как-то сама собой образовалась школа практического акушерства, где молодые врачи и студенты обучались основам асептического акушерства или пользовались материалом для диссертаций. За теми же знаниями и опытом шли в приют и молодые акушерки... Повторяю, что асептика была поставлена в угол учебного дела, которое начиналось с науки мыть и воспитывать свои руки. Призреваемые в приютах отнюдь не являлись материалом для ученья. Нас учили особо бережному отношению к страдающей женщине и требовали особо мягкого подхода к ней, что так отвечало характеру Дмитрия Адриановича вообще» [2].
Д. А. Парышев был горячим сторонником ке-сарского сечения при узком тазе и считал прободение головки живого плода пережитком прошлого. В докладе на совещании врачей-акушеров Санкт-Петербургских городских родильных приютов в 1913 году он сообщил о 3 случаях кесарского сечения, выполненных им в Выборгском родильном приюте во второй половине 1912 года. «Показания к кесарскому сечению были относительные: сужение таза 2-й степени и желание матерей получить живого ребенка. В одном случае перед операцией произошел разрыв матки, обнаруженный лишь по вскрытии брюшной полости. В другом из этих случаев кесарское сечение было произведено на одной и той же женщине во 2-й раз и, согласно выраженному роженицей желанию, сопровождалось стерилизацией путем резекции фаллопиевых труб. Все случаи были оперированы по классическому способу и сопровождались благоприятным исходом для матери и плода. Он же сообщил
о случае разрыва матки, происшедшем в ночь на 7 января 1913 года в Выборгском городском родильном приюте у 28-летней женщины (7-е роды). Все предшествовавшие беременности кончились правильными родами. Причиной разрыва матки в данном случае оказалось несоответствие между размерами таза, не уклонявшегося от средней нормы (30; 27; 28 и 19 см), и размерами плода, оказавшегося очень крупным (5100 г; 55 см — длина; окружность головки — 39 см). Несмотря на его быстрый приезд в приют и своевременное
приготовление всего необходимого для операции, начать чревосечение удалось лишь спустя 3 часа после разрыва, пока не был отыскан муж роженицы, без согласия которого она не решалась на операцию. Промедление, сопровождавшееся ослаблением роженицы вследствие потери крови, оказалось роковым для нее: была удалена вся матка и брюшная полость широко дренирована через влагалище, но оперированная погибла на 5-й день от перитонита» [8].
К. К. Скробанский [9] считает, что Д. А. Парышев «был, несомненно, чрезвычайно вдумчивым, широко образованным врачом, находившимся всегда au courant всех практических и научных течений своей специальности, а главное — врачом, настойчиво, но крайне осторожно и обдуманно искавшим все то, что с пользой могло быть применимо и использовано для больного. Уже по одному его труду: <Очерк десятилетней деятельности гинекологического отделения Елисаветинской Общины (1903-1913)> можно оценить Дмитрия Адриановича как гинеколога.
Мы видим, что в отделении, созданном им и поставленном его трудом и знаниями на одном уровне с лучшими клиниками того времени, не оставалось ни одной детали, тщательно не продуманной и не разработанной им. Мы убеждаемся, читая этот труд, что Дмитрий Адрианович был не только врачом современным в полном смысле этого слова, но и врачом, указывавшим нам новые, более совершенные и действительные пути к достижению успеха. Уже тогда он пользовался всеми, получившими только теперь полную оценку, приемами оперативной техники, как в области устройства операционной, стерилизации, подготовки больных, личной асептики, так и в методах операций и послеоперационном уходе. Так, наряду со способом Grossich’a мы видим, что Дмитрий Адрианович является горячим защитником перчаток, вводит у себя кетгут, оперирует в маске, ведет оригинальный счет вводимых в брюшную полость компрессов, пользуется разрезом Pfknncnsticl’a и многими другими методами последнего времени. Его оперативные методы отличаются разнообразием. Применяя кольпотомию и чревосечение, он не останавливается перед самыми сложными техническими случаями, создавая себе славу одного их лучших операторов. Наблюдения Дмитрия Адриановича всегда отличались особенной точностью и глубиной».
По мнению М. Л. Банщикова и Л. Л. Окинчица [2], «дух живой, воля к труду и высокое искусство, так неотделимые от Дмитрия Адриановича, создали отделению славу образцового учреждения... Яркую страницу трудовой жизни Дмитрия Адриановича составляет его научно-практическая
работа на Кавказских Минеральных Водах, где он долгое время состоял консультантом управления вод и много работал над вопросом о грязевом лечении, в котором он считался высоким знатоком; из нескольких работ по этому вопросу заслуживает особого внимания его работа <0 грязелечении на Кавказских Минеральных Водах; его история и особенности»».
«Самой капитальной работой Д. А. Парыше-ва, — считают М. Л. Банщиков и Л. Л. Окинчиц (1925), —является (Реорганизация городского родовспоможения в СПб>, в которой он говорит об охране материнства и младенчества и с какой-то особенной, свойственной ему прозорливостью, устанавливает вехи и намечает объем этой новой дисциплины» [2]. Он был человеком «с широкой инициативой и исключительным организаторским даром», а его «светлых мыслей в этой новой дисциплине, разбросанных с какой-то расточительной щедростью, поистине хватило бы на несколько средних жизней. Первые мысли о едином наблюдении за женщиной в период ее трех фаз материнства — беременности, родов и послеродового состояния — явились у Дмитрия Адриановича еще в 1906/07 году; в течение 1915-1916 годов им ведется большая подготовительная работа во Всероссийском Попечительстве по охране материнства и младенчества, а в 1917 году уже после революции эта работа выливается в проект (Реорганизация городского родовспоможения со схемой управления объединенным родовспоможением». Что дает наблюдение за каждой из трех фаз материнства в отдельности, как эти наблюдения должны производиться, какие конечные результаты можно вывести из этих наблюдений и какие учреждения должны быть созданы для последовательного и планомерного наблюдения — все это дано в кратких, бесспорных положениях» [2.]
Как специалист по охране материнства и младенчества, он понимал, что задачи этой еще молодой отрасли знаний сводятся главным образом к предупреждению заболеваний... «Охранять беременность, а следовательно, и здоровье внутриутробного плода можно, — говорит Дмитрий Адрианович, — двумя путями: либо стационарно, либо путем периодических наблюдений над приходящими беременными в особо приспособленных для этого консультациях. Последние, по его мнению, не должны ограничиваться исключительно санитарно-просветительными задачами, но в них допустима до известной степени и медицинская помощь, разумеется, только при таких заболеваниях, которые не требуют методического и сложного лечения. В последних случаях беременные направляются для стационарного лечения в особые отделения при родильных домах... В другой
своей работе <06 организации связи консультаций с родовспомогательными учреждениями» он проводит те же взгляды. В сущности, вся задача консультации для беременных выражается в одном: подготовлять беременную к акту родоразрешения. Итог этой подготовительной работы подводит родильный покой и послеродовое отделение. Там будут отмечены все недочеты и промахи, чем бы они ни обусловливались. Ввиду этого необходима и важна целесообразная связь между консультациями и родовспомогательными учреждениями.
В третьей своей работе <0 домах отдыха для беременных» Дмитрий Адрианович предлагает нижеследующее: дома отдыха следует устраивать не менее как на 100 человек; основывать нужно в здоровых частях города или в загородных местностях, но недалеко от города; помещение должно быть обширное, снабженное хорошим освещением, вентиляцией, водопроводом и ваннами. Желательно, чтобы был общий зал для совместного пребывания, для литературно-музыкальных собраний и для лекций. Во главе учреждения должен быть врач-акушер. При доме отдыха должен быть хорошо оборудованный врачебный кабинет, чтобы не только производить осмотр беременных, но и в случае необходимости оказать экстренную помощь. В случае наступления родов следует немедленно эвакуировать беременных в ближайшее родовспомогательное учреждение. В дома отдыха принимаются женщины, перенесшие тяжелую болезнь, утомленные тяжелой работой, плохого питания, живущие в плохой обстановке. Не принимаются больные беременные, требующие наблюдения врача, а также с заразными болезнями... На основании характера обмена веществ в отдельные сроки беременности он предлагал два режима питания: обыкновенный для первых 4 месяцев и усиленный для последних пяти. Перечисливши необходимые количества белков, жиров и углеводов, он приводит в заключение список пищевых средств для беременных с подробным указанием заключающихся в них питательных веществ» [3].
«Если Дмитрия Адриановича озабочивала участь внутриутробного плода в смысле зависимости его от здоровья беременной, — писал Л. Г. Личкус, — то не трудно представить себе, как он смотрел на все те мероприятия, которые направлены к нанесению непосредственного ущерба самому плоду. Я имею здесь в виду искусственный выкидыш. Здесь он проявлял себя истинным представителем лучшего слоя врачебного сословия. Никакие соображения, никакие доказательства не могли вытравить из его души убеждения, что выкидыш есть по существу своему убийство и что пропаганда поэтому свободного плодоизгнания недопустима. На материнство, говорил он,
следует смотреть, как на функцию, имеющую общегосударственное значение. С беременной должны быть поэтому сняты все заботы, связанные с вынашиванием и рождением ребенка, а при таком положении вещей поводов для выкидыша, за исключением чисто медицинских, совсем почти не остается» [3].
Городское родовспоможение как часть обширной дисциплины охраны материнства и младенчества, привлекало особенное внимание Д. А. Парышева [4, 5, 6], поэтому ему «он отдавал свои исключительные организаторские способности при редкой манере мыслить то в форме широких обобщений, то в форме чрезвычайно простых и ясных положений, явившихся в результате упорного подготовительного труда и строгого анализа» [2].
Став председателем Петроградского акушерско-гинекологического общества в годы революции и Гражданской войны, «он сумел объединить всех нас, сумел поддержать угасавшую жизнь общества в самые тяжелые моменты, когда научная жизнь угасла во всех других научно-медицинских обществах Петрограда... благодаря его хлопотам, главным образом, и начал выходить наш прекративший на время свое существование печатный орган <Журнал акушерства и женских болез-ней>[9]. Как председатель общества он был авторитетом для всех и одновременно с этим обладал умением «с особой чуткостью подходить к людям, способностью с редкой мягкостью и твердым тактом обходить всевозможные угловатости... Только исключительной энергией и тактом Дмитрия Адриановича, согретыми идейной любовью, можно объяснить тот факт, что научное общество за тяжкие годы холода, голода и разрухи не только не захирело и не склонило своего научного знамени, подобно другим, а, напротив, расцвело и, благодаря тому обстоятельству, что в нем дебатировались животрепещущие вопросы современности, в частности в области охраны материнства и младенчества, приобрело особый вес и значимость» [2].
Профессор Л. Г. Личкус в воспоминаниях [3] отмечает, что «Дмитрий Адрианович не проявлял обычно ни чарующего красноречия, ни блестков остроумия; он не пытался подавлять слушателей и глубиною своей эрудиции, но собеседники, тем не менее, всегда внимательно прислушивались к его мнениям и взглядам и считались с ними, так как они отличались строгой продуманностью, убедительностью и подкупающей искренностью. Он меньше всего принадлежал к тому типу людей, о которых так метко сказано: <Что ему книжка последняя скажет, то на душе его сверху и ляжет>. Дмитрия Адриановича нельзя было сбить с его позиции ни ссылками на последнюю книжку, ни ссылками на те или другие авторитеты. У него
были свои мысли и свои слова, и здравость этих мыслей и убедительность этих слов сплошь и рядом одолевали всех его противников. Всегда корректный, всегда благожелательный и ровный в обращении, он объединял вокруг себя людей различных направлений и наряду с ними и вместе с ними работал на благо матери и ее ребенка».
Подчеркивая значение и силу материнства для «духовной организации» женщины, Д. А. Па-рышев писал: «Мы — врачи-акушеры — больше всего знакомы с материнством в той его фазе, которая близко граничит с актом рождения и с первыми днями младенчества. Это существенный момент материнства, однако он является лишь частью великого целого, если оценивать материнство в широком смысле слова. Достаточно вспомнить моральную роль материнства в человечестве; достаточно не забывать, что материнская любовь в доисторические времена была первым лучом, пронизавшим нравственный мрак первобытного мира и внесшим в него свет будущей культуры, морали и нравственности; достаточно упомянуть, что союз матери и ребенка был первым союзом человека, основанным на естественном законе; достаточно этого немногого, чтобы представить, какую громадную социально-биологическую ценность являет собой материнство. Ценное для человечества, оно не менее ценно для самой женщины. Мы как специалисты хорошо знакомы с тем влиянием, какое оказывает материнство на организм женщины со стороны анатомических и функциональных изменений в органах. Но этим влияние не ограничивается. Знакомясь с психическим миром женщины и вдумываясь в причинные соотношения, можно заметить, что материнство оказывает и в этой области громадное влияние, являясь одною из существенных причин основных свойств психологии женщины. Влияние его подкрепляется значением, которое имеет оно в той вековой борьбе, которую женщина ведет за право и независимость. В борьбе, полной трагизма, в особенности потому, что железные цепи, сковавшие свободу общественного и личного саморазвития женщины, наложены прежде всего и более всего навсегда присущим ей материнством» [7].
Одна из последних работ Д. А. Парышева — «Психический мир женщины и материнство» (1922) характеризует его как человека оригинального мышления, обладавшего обширной эрудицией в сфере научной психологии. Многие положения данного труда представляются интересными и в настоящее время, поэтому позволим привести отрывки из его речи на эту тему на годовом заседании Петроградского акушерско-гинекологического общества в 1918 году. «Психический мир женщины иной, чем у мужчины, в этом согласны
все авторы и психологи, занимавшиеся этим вопросом, как согласны они и в том, что основными свойствами психологического отличия является эмоциональность женщины, сопутствующая ей во всех путях ее жизни. Но следует прежде всего поставить на вид, что эмоциональность не составляет свойства исключительно женской психики, она до некоторой степени является необходимой составной частью духовной жизни всякого человека. Поэтому разница в духовной жизни полов не есть различие по существу составляющих ее элементов, в них не качественное различие, а всегда только количественное, различие в степени. Основные законы психологии неизменно сохраняют свою силу и одинаковы как для мужчины, так и для женщины... Спрашивается, в чем заключается эмоциональность, эта основная особенность всех душевных явлений женщины, каковы ее свойства? Мы знаем, что душевная жизнь проявляется в трех основных формах: мысли, чувства и воли. Тот человек был бы духовно совершенен, в душевных переживаниях которого одинаково участвовало бы каждое из этих начал, создавая, таким образом, совершенную уравновешенность. Но обыкновенно происходит не так. Мы постоянно наблюдаем, что одинаковые и даже гораздо более слабые раздражения оказывают на женщину более сильные впечатления, чем на мужчину. Всякое чувствование женщины не только интенсивнее, оно глубже, продолжительнее и подвижнее. Женщина реагирует эмоционально быстрее, чем мужчина, и с меньшим сопротивлением.
С интенсивностью чувств стоит в понятной связи особое отношение женщины к различным душевным движениям, как например, неудержимая сила ее желаний, а также нетерпение и страстность, с которыми она надеется. Наконец, в подтверждение того же укажем на отношение женщины к страданиям. Мы — акушеры, знаем, как женщины боятся родов. Но мы знаем также и зачастую убеждаемся в том, с каким терпением они их переносят. В противоположность интенсивности первичных чувств, те чувства, в которых участвуют отвлеченные понятия, как право, долг, свобода, прогресс и т. п., сравнительно слабее увлекают женщину, потому что любить или ненавидеть можно только конкретное, а не абстракцию, которая вообще чужда духу женщины.
Особняком стоит религиозное чувство. В нем так много непонятного, таинственного и эмоционального по существу, что женщина охотно идет к нему со своими потребностями чувства и фантазии. Поэтому не только вера, но и суеверие свойственны женщине гораздо более, чем мужчине. Среди обычных посетителей приемных различных магнетизеров, предсказателей и шарлатанов
всегда преобладают женщины. Зато при разочаровании женщина настолько же бесповоротно и решительно переходит на сторону скептицизма и отрицания, насколько она пламенно верила... На почве присущей ей эмоциональности возникает легкая внушаемость и повышенная склонность к самовнушению. Каждому из нас приходится и приходилось пользоваться в широких размерах услугами внушаемости и находить в ней нередко лучшего помощника при лечении. Знаем мы и обратную сторону. Кому из нас не встречались случаи, когда внушенная незнанием и невежеством мысль становилась на пути очевиднейших доказательств и противодействовала разумному убеждению и лечению. Вспомнить, как много встречалось в недалеком еще прошлом отказов подвергнуться необходимейшей операции в случаях рака, опухолей брюшной полости и тому подобных болезней, очевидных для всякого, только потому, что этого делать не советовал покойный о. Иоанн Кронштадтский, почему-то не любивший операций. Идея противодействия операции, согретая чувством симпатии и подкрепленная вдобавок чувством религиозного характера, будучи раз внесена в сознание, в этих случаях завладевала ими с такой силой, что совершенно заграждала доступ в него всем другим доказательствам».
«Психический мир женщины и материнство, — приходит к выводу Д. А. Парышев, — представляют собой явления, взаимно связанные и взаимно обусловленные. Если эмоциональность, составляющая основу всего психического склада женщины, является в значительной мере результатом влияний, создаваемых в организме женщины материнством, то и весь психический мир женщины необходимо связать с ним в причинную связь. Но, с другой стороны, и само материнство, получая от психической организации женщины, с ее высокими инстинктами, моральные и альтруистические начала, в этой части становится в полную зависимость от психического строя ее духовного мира. Таким образом, материнство в тесной и неразрывной связи с психическим миром женщины составляет не только первоисточник моральных начал в человечестве, но является и первым стимулом для их развития. В нем лежит первооснова добра и нравственности. Это признано не только философией, но и всем христианским миром, который в культе Мадонны с Предвечным Младенцем на руках чтит образ женщины-матери как символ добра, красоты и истины, символ тех идеалов, на почве которых вырастают самые прекрасные творения морали, искусства и науки. Все утешение за прошлое и всю энергию для будущего женщина
должна с гордостью и бесспорным правом искать в сознании, что лучшая часть этих идеалов внесена и вносится в мир, в страданиях и радостях материнства, женщиной» [7].
Д. А. Парышев скончался 30 ноября 1922 года в 11 часов утра. Смерть произошла внезапно в вагоне трамвая по дороге в заведуемый им Выборгский родильный приют. В воспоминаниях современников Дмитрий Адрианович предстает «человеком большой воли, всю жизнь посвятившим служению обществу и заботам о русской женщине, и на закате дней своих с философской прозорливостью и широтой мысли указавшим новые пути в новой научной дисциплине» [1]. Посмертно
1 февраля1923 года был избран Почетным членом Петроградского акушерско-гинекологического общества.
Литература
1. Банщиков М.Л. Городское родовспоможение и Д. А. Парышев / Банщиков М. Л.11 Ж. акуш. и жен. болезн. — 1925. — Т. XXXVI, кн. 1. — С. 15-23.
2. Банщиков М. Л. Доктор медицины Д. А. Парышев / Банщиков М. Л., Окинчиц Л. Л. // Ж. акуш. и жен. болезн. — 1925. — Т. XXXVI, кн. 1. — С. 1-5.
3. ЛичкусЛ. Г. Несколько слов о Д. А. Парышеве, как о работнике по охране материнства и младенчества / Лич-кус Л. Г. // Ж. акуш. и жен. болезн. — 1925. — Т. XXXVI, кн. 1. — С. 9-14.
4. Парышев Д. А. Сравнительная оценка городских родильных приютов в Санкт-Петербурге. Тип нормального родильного приюта: материалы к отчету санитарной комиссии за 1910 г. / Парышев Д. А. — СПб., 1910. — Вып. III.
5. Парышев Д. А. Очерк десятилетней деятельности гинекологического отделения Елисаветинской общины (1903-1913) / Парышев Д. А. — СПб, 1913.
6. Парышев Д. А. Родовспоможение в России по данным Всероссийской гигиенической выставки 1913 года в С.-Петербурге / Парышев Д. А. // Ж. акуш. и жен. болезн. — 1914. — Т. XXIX, кн. 1. — С. 13-28.
7. Парышев Д. А. Психический мир женщины и материнство / Парышев Д. А. II Ж. акуш. и жен. болезн. — 1922. — Т. XXXIII, кн. 2. — С. 9-32.
8. Порошин М. Н. Отчет о деятельности Совещания вра-
чей-акушеров СПб городских родильных приютов в 1913 году / Порошин М.Н.//Ж. акуш. и жен. болезн. — 1914. — Т. XXIX, кн. 3. — С. 418-428.
9. СкробанскийК. К. Дмитрий Адрианович Парышев / Скро-
банский К. К. II Ж. акуш. и жен. болезн. — 1925. —
Т. XXXVI, кн. 1. — С. 6-8.
