CC BY
91
ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА
УДК 340
Небратенко Г.Г.
Докторант Ростовского юридического института МВД России, к.ю.н.
ДОГМА И НОВЕЛЛЫ ТИПОВ ПРАВОВЫХ СИСТЕМ
В общей теории права сформировалось устойчивое представление о типах права. Это представление увязывается с различными концепциями правопонимания и имеет более-менее устойчивый характер. В тоже время наука не стоит на месте. Различными авторами выдвигаются новые гипотезы, направленно на уточнение и дополнение доктрины типов права.
In general law theory the stable representation of types of law is formed. This representation is coordinated with different conceptions of law cognition and is of a more or less stable character. At the same time the science is constantly developing. The new hypotheses aimed at specification and addition of doctrines of types of law.
Ключевые слова: Типы права, правовая семья, правовая система, обычно-правовая система, традиционная правовая система.
Key words: Types of law, legal family, law system.
Общая теория права - основополагающая юридическая наука, в которой большинство изучаемых институтов не имеет односложного понимания и имеют место интерпретации в рамках различных школ права. Данная особенность проявляется на примере теории правовых систем. Правомонима-ние правовой системы представляет собой триаду интерпретаций, в рамках которой антагонизируется нормативистское (позитивное) и социологическое (либеральное) понимание. Нормативистская концепция закрепилась в советском правоведении в рамках политики правового централизма и являлась основополагающей до начала 90-х гг. XX. Она отождествляла термины «правовая система» и «система права» по принципу «от перемены мест слагаемых сумма не изменяется». В рамках данной школы сформировалось еще одно видение, отождествлявшее правовую систему с системой законодательства. Особенно часто такое ведение проявлялось в отраслевых исследованиях.
Между тем в конце 60-х гг. XX в. в отечественную юриспруденцию стало проникать социологическое видение правовой системы. Поводом к этому стало издание в Советском Союзе русскоязычного перевода труда известного французского юриста Рене Давида [1]. В работе, наряду с классической таксономией на континентальную и прецедентную правовую традиции, отдельно выделялась правовая семья социалистического права. Такой подход, по-видимому, «подкупил» отечественных правоведов,
law tacit system, traditional law system.
поэтому они стали уделять внимание либеральному пониманию правовой системы, и в 70-80-х гг. осуществлялось постепенное апробирование данной концепции. В конце 80-х гг. в связи с переходом к правовому плюрализму произошла окончательная переориентация взглядов на рассматриваемую проблему, и сегодня социологическое правопонимание можно считать доминирующим, но не исключающим нормативистских трактовок.
В настоящее время классификация правовых систем обычно осуществляется на основе социально-экономических, духовных (идеологических) и технико-юридических факторов. В первом случае классификация опирается на теорию исторического материализма, которая широко использовалась в советском правоведении, что, однако, нисколько не девальвирует ее содержания, т.к. тип производственных отношений является решающим фактором общественного развития, который детерминирует тип надстроечных элементов в виде государства и права. В соответствии с этим детерминируется рабовладельческий, феодальный, буржуазный и социалистический типы права и правовых систем.
В то же время классификацию по социально-экономическому критерию в связи с крушением марксистко-ленинской доктрины нельзя признать ведущей, т.к. она в должной мере не учитывает конкретно-историческую, конкретно-географическую, культурно-национальную и этно-
правовую особенности диалектики права. Поэтому вместо нее разрабатывается цивилизационный, или кросс-культурный подход. В данном случае сравнительный анализ правовых систем «...зависит от уровня дифференциации культуры на этнические и национальные культуры, культурные ареалы и цивилизации, от типологии самих цивилизаций: европейской и североамериканской, индийской, буддийской, дальневосточной, исламской., Тропической Африки и особого цивилизационного анклава Латинской Америки.» [2, с. 10].
Проведение кросс-культурных исследований наделено потенциалом выдвижения новых классификаций правовых систем, которые будут отличаться от общепринятых таксономий, но для этого требуется четкая детерминация анализируемых социокультурных элементов. Тем не менее теория кросс-культурной классификации правовых систем пока не апробирована. Поэтому в современной юридической науке аксиоматизируется классические правовые семьи, объединяющие национальные правовые системы по духовному (идеологическому) и технико-юридическому факторам.
Впрочем, уже существующая классификация правовых семей имеет множество вариаций и дополнений, которые отображаются в семантической формуле: «сколько ученых - столько мнений». Так, профессор В.Н. Синюков выделяет группу славянских правовых систем на том основании, что славяноязычные страны имеют самобытную культурно-историческую специфику правовых ценностей и глубокие национальные, духовные, исторические, социальные и юридические основания правовой культуры [3, с. 171-176]. В отдельные группы некоторыми авторами выделяются правовые системы скандинавских и африканских стран. Тем самым за счет уточнения существующих критериев осуществляется «блуждающая» деконструкция существующей классификации юридических пространств и апробируется парадигма «двухэтажной» типологии правовых систем по группам и семьям.
Между тем рассмотренные типы права не в полной мере отражают реально-функциональную онтологию правовых систем, так как касаются преимущественно национальных правовых сред, являющих конкретно-исторические примеры социально-юридической диалектики, основанной на национальном праве. Осуществляемая с учетом конкретно-исторических особенностей типология права предопределяет формирование доктриналь-ного представления преимущественно о национальной правовой системе. По этому поводу тот
же профессор В.Н. Синюков говорит, что изучение правовых систем в их индивидуальности предполагает использование не универсальных абстракций и генерализаций, а прежде всего культурно-исторической конкретизации. Последняя при достаточной глубине проработки способна подняться на уровень общей теории - теории национальной правовой системы [3, с. 46]. В то же время феномен правовой системы характеризуют и другие пространства правового регулирования. Мало того, национальная правовая система часто простирается не только на территорию собственного государства, но и оказывает влияние на прочие страны (особенно находящихся в колониальной зависимости, военной оккупации, политическом «патронате»). Так, правовая система Британской империи, заложившая основу целой правовой семье, в ХУИ-ХХ вв. имела распространение в нескольких десятках стран. Соединенные Штаты Америки вне пределов действия национального законодательства руководствуются ей и даже активно «навязывают» как источник права прочим странам. Таким образом, с особой остротой поднимается вопрос о корреляции национальных правовых систем.
В настоящее время обычно выделяют три основные формы взаимодействия правовых систем, выраженные ассимиляцией, конвергенцией или интеграцией [4, с. 69-72]. Ассимиляция представляется результатом юридической экспансии, носящей продолжающийся во времени характер. Ассимиляция - это слияние неравнозначных систем, в результате которого «слабая» сторона теряет свою самобытность, а сильная - расширяет пространство своего применения. В этом случае ассимилируемой стороне в ущерб существующим традиционно-правовым доминантам навязываются несвойственные принципы, механизмы и нормы права.
В отличие от ассимиляции, конвергенция правовых систем предусматривает учреждение в рамках «национальных юридических полей» схожих принципов, механизмов и норм права, «впитывание» которых происходит в результате признаниях их полезности и своевременности, при этом о потере суверенитета сторон речи не идет. Осуществляется мерная государственная политика, основанная на рецепции, унификации или гармонизации права.
В определенной степени с процессом конвергенции схожа интеграция правовых систем на паритетных условиях, но в отличие от конвергенции, предусматривающая инкорпорацию наднациональных (международных) принципов, механизмов и норм права. Процесс интеграции национальных
правовых систем иллюстрируется на примере Таможенного союза Белоруссии, Казахстана и России, предусматривающего создание наднациональных органов и единого таможенного законодательства.
Иными словами, правовая система эксклюзивно не сопряжена с государством. Потенциал данного феномена используют при характеристике межгосударственных отношений, позиционируя системы интегрального типа. Как справедливо отмечает профессор С.С. Алексеев, «право подошло к третьему тысячелетию христианской эры в состоянии поразительного многообразия существующих правовых систем., да к тому же в облике, несущем следы, а подчас и прямое присутствие категорий и ценностей ушедших в прошлое культур и цивилизаций. И в этой связи - наглядно и убедительно подтверждающих то обстоятельство, что именно в праве концентрируется «связь времен», духовные интеллектуальные достижения человечества, оставляемые предшествующими поколениями, начиная от античности, а может быть и более древних цивилизаций, своим потомкам, будущим цивилизациям, культурам для восприятия и последующей «исторической эстафеты» [5, с. 167-168].
Вышеизложенное высказывание предлагает расширить эпистемологию концепции правовой система, выходя за пределы традиционных общетеоретических и компаративистских догматов. Следует несколько иначе взглянуть на процессы диалектики юридического пространства. Руководствуясь феноменологией объективной реальности, следует расширить содержательный контекст типов правовых систем, например, за счет инкорпорации «иерархии юридических сред», выраженной не только на национальном, но и международном, а также региональном уровнях.
Доктринальная сублимация международно-правовых систем и детерминация их значения в рамках концепции типов правовых систем стала активно осуществляться в отечественной юриспруденции с 80-х гг. XX столетия. В это время обычно отрицалась возможность экстраполяции доктрины правовой системы общества на международно-правовую систему. Высказывались скептические суждения, например: «.сопоставление категорий обеих правовых систем (национальной и международной. - Н.Г.) обнаруживает столь существенные различия между ними, что попытка охвата теорий права этого разнообразия могла бы увести ее в мир таких абстракций, что она утратила бы характер подлинной теории права» [6, с. 54]. В то же время концептуальная антитеза национальных и между-
народных правовых систем не привела к признанию схоластичности последних. Наоборот, была «разогрета» дискуссия и здоровый интерес к таксо-номатике в международном праве.
Сегодня уже не вызывает сомнения тот факт, что, кроме государственно-правовых систем, существуют и международно-правовые. Мало того, проявляется тенденция усиления взаимодействия международных нормативных систем с правовыми системами государств (в т.ч. Российского), усиливается конвергенция в праве. Национальные и международные правовые системы отличаются между собой соотношением форм права, их иерархией и сбалансированностью [7]. Изучение международных правовых систем имеет большие фундаментальные перспективы и существенную прикладную значимость. Объективно вызвано необходимостью координации национальных интересов во избежании мировых, региональных и локальных противоречий и конфликтов.
Утверждение и популяризация космополитических тенденций, связанных с осознанием несовершенства и зыбкости национального существования человечества, обосновывают эффективность интеграционных тенденций, извращенным проявлением которых (основанном на подмене понятий обмане) является глобализация. Идеологическим прологом глобализации, по нашему мнению, являлся интернационализм. Международные организации, договоры, принципы и нормы сублимируют международные системные связи. Среди примеров развивающихся наднациональных правовых таксонов можно назвать правовую систему Евросоюза, Совета Европы, Содружества Независимых Государств, Лиги Арабских Государств, Организации Африканского Единства, Организации Американских Государств, Всемирной Торговой Организации [8].
Российское государство является активным участником ряда международно-правовых организаций. В Конституции Российской Федерации апробированы общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры как составная часть национальной правовой системы [9, с. 7]. Мало того, международно-правовые договоры превалируют над российскими законами, и если последние противоречат международным обязательствам, то исполняются договоры. Хотя на практике, прежде чем ратифицировать межгосударственное соглашение, первоначально вносятся необходимые изменения в национальное законодательство. Иными словами, Россия присоединилась к формализованному и крайне длительному процессу конвергенции законодательства.
Таким образом, наднациональные правовые системы условно объединяются системными связями международных правовых систем. Сопряженные в рамках международных организаций национальные системы далеко не всегда родственны и не определяются компаративистами в одну и ту же правовую семью. То есть функциональная близость механизмов правовых систем не является обязательной для формирования международной правовой системы. Национальные же - могут совершенствоваться за счет рецепции иностранного законодательства, но для этого необходима схожесть или близость правового стиля, включающего правовую идеологию, мышление, иерархию источников права.
Сочетание международных и национальных правовых систем приводит к формированию самого масштабного юридического пространства - всемирной правовой системы (глобальной или тотальной). Изменения международного «климата», включающие всю амальгаму ожидаемых и форс-мажорных событий, предопределяют развитие позиционируемой мега-системы в том или ином русле.
В то же время феноменологический подход позволяет детерминировать в рамках института государственной правовой системы нижестоящее (по отношению к национальным правовым системам) юридическое пространство - региональные правовые системы, которые в большом количестве существуют в административно-территориальных субъектах стран, обычно имеющих федеративную форму государственного устройства, отражая конкретно-социальные, этнические, конфессиональные и даже культурные особенности.
Реальность существования внутринациональных (субгосударственных) правовых систем апробировалась профессором Ю.А. Тихомировым еще в конце 70-х гг. прошлого столетия, но до сих пор не нашла должного отражения в общей теории права. Известный ученый на основе углубленного анализа развития нормативно-правовых актов выдвигал идею территориальных правовых подсистем союзных и автономных республик СССР. В этом смысле утверждалось, что «суверенитет каждой союзной республики проявляется в правовом регулировании всех отношений на ее территории путем издания своих норм, так и посредством норм Союза СССР, в создании которых она участвует» [10, с. 35-36].
В качестве непременного признака не обязательно, чтобы какая-либо из региональных правовых систем имела позитивный характер. Она (система) может относиться и к разновидности обычно-правовых систем в том случае, если осно-
вывается на обычном праве. Такие таксоны наиболее приближены к структуре общества, четко отражая его этнические, конфессиональные и социокультурные особенности. При этом свойства региональных систем могут экстраполироваться на национальные и обратно. В то же время субнаци-нальные правовые системы, базирующиеся на религиозном праве, являются религиозно-правовыми.
Теория региональных правовых систем относится к разряду дискуссионных, становится предметом ряда диссертационных исследований [11]. «Ее предназначение состоит в отображении основных правовых явлений, существующих в конкретном административно-территориальном или национально-государственном образовании, их взаимных связей и отношений с основным, главным компонентом данной системы - правом в его нормативном закреплении» [12, с. 98]. Однако следует констатировать отсутствие единства понимания внутригосударственной юридической системы.
Объективация региональной правовой системы носит не только юридический, но и политический характер, т.к. «клонится» к доктринальному обоснованию ослабления основ конституционного строя, внося определенную «сумятицу» в нор-мотворческий и правоприменительный процесс. Диссонанс позиционирования правовой системы административно-территориального образования в составе Российской Федерации заключается в том, что законодательство субъектов лишено возможности формировать ряд отраслевых источников (уголовно-правовых, уголовно-процессуальных и проч.). Следовательно, без данных отраслей нельзя говорить о генезисе полноценной правовой системе [13, с. 96-99]. Кроме того, на территории России сформирована единая система правоохранительных органов, что также в некотором роде девальвирует идею субнациональной правовой системы.
Между тем профессор А.В. Малько детерминирует становление правовых систем субъектов Российской Федерации как одно из важнейших направлений концептуализации правовой жизни и юридической модернизации современного государства [14, с. 5]. По нашему мнению, антимония российского федерализма и теории региональных правовых системах не являются причиной отрицания доктринального концепта в целом. Территориальные внутригосударственные системы не только существовали и функционируют в автономных политико-правовых образованиях, но и будут появляться «на стыках» этнических и конфессиональных соприкосновений как инструмент
формирования («склеивания») единого правового пространства. Такой подход, например, позволяет уживаться мусульманским и индусским общинам Пакистана, имеющим собственные региональные правовые системы. Схожая ситуация наблюдается в Королевстве Бельгия, включающем автономные районы: Фландрия, Валлония и Брюссель и т.д.
Таким образом, новацией теории правовых систем должно стать признания триединства их распространения на международном, национальном и региональном уровнях. Предложенный системный ряд находится в постоянном структурно-функциональном взаимодействии, интегрируя широкий спектр событий и явлений в правовую, политическую, социальную и экономическую действительность. В результате этого апробируется иерархическая «пирамида» правовых систем, где вышестоящий уровень формируется и развивается с учетом юридического потенциала нижерасположенного. При помощи такой нехитрой «конструкции» формируется общее представление о правовой системе человеческой цивилизации.
Литература
1. Давид Р. Основные правовые системы современности (сравнительное право) / Пер. с фр. М.А. Кру-тоголова, В.А. Туманова. М., 1967.
2. Супатаев М.А. Кросс-культурные исследования права: невыясненная проблема // Северо-Кавказский юридический вестник. 2009. № 2.
3. Синюков В.Н. Российская правовая система. Саратов, 1994.
4. Скурко Е.В. Некоторые аспекты взаимодействия правовых систем в условиях глобализации // Государство и право. 2008. № 8.
5. Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М., 2001.
6. Усенко Е.Т. Соотношение категорий международного и национального (внутригосударственного) права // Советской государство и право. 1983. № 10.
7. Малиновский О.Н. О влиянии актов межгосударственных организаций о правах человека на правовую систему России // Философия права. 2009. № 6; Рябко А.И., Василенко О.Н. Правосудие и формы права: проблемы взаимной эволюции. СПб., 2001; Гаврилов В.В. Понятие национальной и международной правовых си-стем//Журнал российского права. 2004. № 11; Скакун О.Ф. Общее сравнительное правоведение: Основные типы (семьи) правовых систем мира. Киев, 2008; Нефедов Б.И. Межсистемные надотраслевые образования в праве: Ав-тореф. дис. ... докт. юрид. наук. Омск, 2010.
8. См., напр.: Скурко Е.В. ВТО: Введение в правовую систему / Под ред. В.М. Шумилова. М., 2003.
9. Конституция Российской Федерации 1993 г. М., 2008.
10. Тихомиров Ю.А. Правовая система развитого социалистического государства // Советское государство и право. 1979. № 7.
11. Метшин И.Р. Правовая система республики в составе Российской Федерации: На примере Республики Татарстан: дис. канд. юрид. наук. М, 1999; Сагидов А.М. Обычаи и традиции в правовой системе Республики Дагестан: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008.
12. Гаврилов В.В. Понятие национальной и международной правовых систем // Журнал российского права. 2004. № 11.
13. Дудко И.Г. К вопросу «правовой системы» субъектов Российской Федерации // Государство и право. 2003. № 9.
14. Малько А.В. Категория «правовая жизнь»: проблемы становления // Государство и право. 2001. № 5.
УДК 340
Радачинский Ю. Н.
Доцент Северо-Кавказской академии государственной службы, к.ю.н.
О СТРУКТУРЕ И МЕТОДОЛОГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
В современном правоведении исследование юридической деятельности носит фрагментарный характер. Предметом анализа, как правило, становится понятие юридической деятельности, ее отдельные элементы, свойства либо виды. В данной статье предпринимается попытка обоснования необходимости формирования единой теории юридической деятельности, и рассматриваются некоторые проблемы ее создания и структурирования. Автор также пытается определить место теории юридической деятельности в структуре теории государства и права.
