CC BY
22УДК 343.2/7:008
«ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ» Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО В КОНТЕКСТЕ КУЛЬТУРОЛОГИИ УГОЛОВНОГО ПРАВА
«DIARY OF A WRITER» BY F.M. DOSTOEVSKY IN THE CONTEXT OF CULTURAL STUDIES OF CRIMINAL LAW
Денисова Алина Валентиновна,
доцент кафедры философии и социологии Санкт-Петербургского университета МВД России,
кандидат филологических наук,доцент avdenisova@mail.ru
Ключевые слова:
«Дневник писателя», публицистика, преступление, феномен культуры, культурология уголовного права.
Актуальность статьи обусловлена необходимостью введения в контекст культурологии уголовного права произведений, в которых представлена уголовно-правовая тематика. Именно в этом аспекте автором впервые предлагается изучать «Дневник писателя» Ф.М. Достоевского. Материалом для данной статьи стали письма писателя, выпуски его дневника за 1873 г. и 1876-1877 гг. Проведенное автором исследование доказывает, что преступление как феномен культуры может быть исследовано по материалам публицистических произведений Ф.М. Достоевского.
Keywords:
«Diary of a writer», journalism, crime, cultural phenomenon, Culturology of criminal law.
The relevance of the article is due to the need to introduce into the context of cultural studies of criminal law works that present criminal law topics. It is in this aspect that the author first proposes to study the» Diary of a writer» By F.M. Dostoevsky. The material for this article is the writer's letters, issues of his diary for 1873 and 1876-1877. The author's research proves that crime as a cultural phenomenon can be investigated based on the materials of publicistic works оf F.M. Dostoevsky.
Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком» [2, т. 28]. Это отрывок из письма Ф.М. Достоевского брату Михаилу от 16 августа 1839 г. Он молод, ему 18 лет, но именно здесь он определяет сверхзадачу своего творчества - открыть человека в человеке. Это лейтмотив всех его произведений.
Современному читателю относительно известны романы Ф.М. Достоевского, но мало кто знаком с «Дневником писателя», в котором автор обращался к читателям напрямую, затрагивал важнейшие темы современности, неизменно соотносившиеся с историей и культурой России, Европы и мира. Одной из таких вечных тем была тема преступности и преступления, что дает возможность говорить о том, что «Дневник писателя» представляет собой уникальный материал для включения в культурологию уголовного права, которая рассматривает преступление как феномен культуры и как форму ее проявления, помогает исследовать причины преступности, в том числе в контексте народного миропонимания [1].
Проблему преступления Ф.М. Достоевский пропускал сквозь душу, через собственные ощущения человека, приговоренного к смертной казни, а затем помилованного и сосланного на каторгу, которая открыла для него неизведанные до этого стороны народного миропонимания. Это был трагический опыт, но именно он сделал пронзительными размышления о том, что толкает человека на преступление, какие социальные обстоятельства и внутренние причины, коренящиеся в человеческой природе, являются основаниями для преступления закона - государственного и человеческого.
Может быть, именно поэтому многие судьбы подсудимых (и приговоренных к наказанию) Ф.М. Достоевский принимал близко к сердцу, писал о них страстно и эмоционально, и его позиция, при доказательстве которой он опирался на глубины народного понимания, не всегда совпадала с официальным приговором.
В «Дневнике писателя» за октябрь 1876 г. (главы «Простое, но мудреное дело», «Опять о простом, но мудреном деле») и в апрельском выпуске журнала за 1877 г. (глава «Освобождение подсудимой Корниловой») Ф.М. Достоевский писал о деле замужней женщины Корниловой, которая решила отомстить мужу и выбросила из окна свою шестилетнюю падчерицу. Девочка по счастливой случайности осталась целой и невредимой. Еще в майском выпуске за 1876 г., анализируя другие дела, писатель про Корнилову упоминал и отмечал странность ее поступка, аргументируя тем самым необходимость глубокого и тонкого разбора. Эту же мысль продолжал он в главе «Простое, но мудреное дело», не уставая повторять, что простота дела - кажущаяся! Но именно с этой пози-
ции судил Корнилову суд, приговорив ее к каторжным работам на два года и восемь месяцев, а затем к вечному поселению в Сибири.
Ф.М. Достоевский пишет о том, что в этом деле необходимо открыть внутренний, сокровенный смысл, правду не внешнюю, но истинную, которой интуитивно владеет народ и которая таится в глубине человеческих связей и особом отношении к человеку, преступившему закон.
И Корнилова, и ее муж опираются на какую-то высшую правду, состоящую в признании преступления, вины и одновременно в их прощении: «... мне просто почувствовалась жизненная правда, состоящая тут в том, что оба они, и муж, и жена, хотя и считают - он ее, а она себя - несомненно преступницей, но на деле не могли не простить друг друга» («Дневник писателя» за декабрь 1876 г.) [2, т. 26, с. 37].
Именно о таком понимании преступления Достоевский писал в главе «Среда» («Дневник писателя» за 1873 г.): «Есть идеи невысказанные, бессознательные и только лишь сильно чувствуемые; таких идей много как бы слитых с душой человека <...> к числу таких сокрытых в русском народе идей - идей русского народа - и принадлежит название преступления несчастием, преступников - несчастными, идея эта чисто русская. Ни в одном европейском народе ее не замечалось <...> нет, народ не отрицает преступления и знает, что преступник виновен. Народ знает только, что и сам он виновен вместе с каждым преступником» [2, т. 21, с. 17-18]. Эта народная правда позволяет Ф.М. Достоевскому прочувствовать и предсказать дальнейшее развитие событий.
Муж будет посещать Корнилову в острожной больнице, проведывать родившегося ребенка (Корнилова выбросила падчерицу, будучи беременной), он будет приходить вместе с девочкой, которую Корнилова выбросила из окна, они «...будут говорить все об делах самых простых и насущных <...> Самое трагическое будет то, что завоют, может быть, в голос, когда будут прощаться на железной дороге, в последнюю минуту, между вторым и третьим звонком <...> а они наверно поклонятся оба, каждый в свою очередь, друг другу в ноги: «прости, дескать, матушка Катерина Прокофьевна, не помяни лихом»; а та ему: «прости и ты меня, батюшка Василий Иванович (или как там его), виновата я перед тобой, вина моя великая...». А тут еще грудной младенчик заголосит...» [2, Т. 23, с. 41].
Посещение Корниловой в остроге дает Ф.М. Достоевскому возможность подтвердить правоту своих предсказаний: «Муж действительно приходил и приходит, действительно оба плачут, горюют друг над другом, прощаются и прощают» [2, т. 24, с. 38].
Суд подошел к этому делу как предельно простому: есть преступление, есть сознавшаяся преступница (напомним, что Корнилова сама на себя заявила в полицию), приговор вполне ясен. Но Ф.М. Достоевский почувствовал «фантастичность» этой простой истории и мотивировал поведение Корниловой кон-
текстом народного миропонимания и национальными чувствами читателей - даром их великодушия. А затем в апреле 1877 г. Ф.М. Достоевский сообщил читателям, что повторный суд вынес оправдательный приговор Екатерине Корниловой.
Право воспринималось Достоевским не только в смысле социально-регулятивных его возможностей, но и со стороны соответствия его глубине человека. «В человеке, кроме гражданина, есть и лицо, - писал Достоевский в рабочей тетради. - Судья судит гражданина и иногда совсем не видит лица. А потому всегда возможно впечатление этого невидимого лица, которое остается только с ним, и судья ничего в нем не увидит. Даже закон не предусмотрит всех тонкостей. Есть преступления и впечатления, которые не подлежат земному суду. Единый суд - моя совесть, то есть судящий во мне Бог, а это совсем уже другое» [3, с. 402].
Библиографический список
1. Бибик, О.Н. Введение в культурологию уголовного права : монография / О.Н. Бибик. - М. : Юрлитинформ, 2012.
2. Достоевский, Ф.М. Полное собрание сочинений : в 30 т. / Ф.М. Достоевский. - Л. : Наука, 1972-1990.
3. Неизданный Достоевский. - М. : Наука, 1971.
