CC BY
19Григорьева Светлана Валерьевна
кандидат исторических наук, доцент кафедры новой и новейшей истории, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского
Адрес: 603098, г. Нижний Новгород, пр. Гагарина, 23 E-mail: svetl-grigor@yandex.ru
Дискуссия о возможностях объединения Русской и Эфиопской церквей в историографическом дискурсе второй половины XIX века
DOI: 10.24412/2587-9316-2023-00030
В статье рассматривается развитие во второй половине XIX в. дискуссии о возможностях объединения Русской и Эфиопской церквей, возникшей на почве продвижения епископом Порфирием Успенским идеи объединения всех восточно-христианских церквей под эгидой православия. Обозначены факторы, способствующие поддержанию обсуждения проблемы на протяжении полувека. Дана характеристика ее основных участников: епископа Пор-фирия (К.А. Успенского), ученого-богослова В.В. Болотова, членов различных экспедиций в Эфиопскую империю Е.Е. Долганева и А.К. Булатовича. Осуществлен анализ их взглядов на проблему объединения и аргументации. Делается вывод о том, что исследователи не без оснований полагали, что церковные контакты могут способствовать развитию более широких связей Российской империи с христианской Абиссинией. Подчеркивая общность веры и исторического пути двух стран, сходство их политических интересов и целей, они стремились вызвать интерес российской читающей публики к этой африканской стране, ее истории и культуре. Большинство участников дискуссии считали вполне реалистичными планы сближения и объединения двух церквей. Они понимали, что это не может быть одномоментным актом и потребует значительного времени, терпения и серьезных усилий со стороны государства, Синода и Русской духовной миссии в Иерусалиме. Однако эти планы остались на бумаге, их не позволили реализовать на практике начавшийся на рубеже XIX-XX вв. кризис в Русской Православной Церкви, смена внешнеполитических приоритетов Российской империи и социально-политическая ситуация внутри страны.
Ключевые слова: христианство, православие, дискуссия, Русская Православная Церковь, Эфиопская церковь, Восток, Ближний Восток, Российская империя.
Для цитирования: Григорьева С.В. Дискуссия о возможностях объединения Русской и Эфиопской церквей в историографическом дискурсе второй половины XIX века // Христианство на Ближнем Востоке. 2023. Т. 7. № 1. С. 196-219.
Svetlana V. Grigorieva
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor of the Department of Modern and Contemporary History, National Research Nizhny Novgorod State University named after N.I. Lobachevsky
Address: 603098, Nizhny Novgorod, Gagarin Ave., 23 E-mail: svetl-grigor@yandex.ru
Discussion on the possibilities of uniting the Russian and Ethiopian Churches in the historiographical discourse of the second half of the XIX century
DOI: 10.24412/2587-9316-2023-00030
The article examines the development of the discussion about the possibilities of uniting the Russian and Ethiopian Churches in the second half of the XIX century, which arose on the basis of the promotion by Bishop Porfiry of the assumption of the idea of uniting all Eastern Christian churches under the auspices of Orthodoxy. The factors contributing to the maintenance of the discussion of the problem for half a century are identified. The characteristics of its main participants are given: Bishop Porfiry (K.A. Uspensky), the theologian V.V. Bolotov, members of various expeditions to the Ethiopian Empire E.E. Dolganev and A.K. Bulatovich. The analysis of their views on the problem of unification and argumentation is carried out. It is concluded that the researchers not without reason believed that church contacts could contribute to the development of broader ties between the Russian Empire and Christian Abyssinia. Emphasizing the common faith and historical path of the two countries, the similarity of their political interests and goals, they sought to arouse the interest of the Russian reading public in this African country, its history and culture. Most of the participants in the discussion considered the plans for rapprochement and unification of the two churches quite realistic. They understood that this could not be a onetime act and would require considerable time, patience and serious efforts on the part of the state, the Synod and the Russian Ecclesiastical Mission in Jerusalem. However, these plans remained on paper, they were not allowed to be put into practice by the crisis of the Russian Orthodox Church that began at the turn of the XIX-XX centuries, the change of foreign policy priorities of the Russian Empire and the sociopolitical situation inside the country.
Keywords: Christianity, Orthodoxy, discussion, Russian Orthodox Church, Ethiopian Church, East, Middle East, Russian Empire.
For citation: Grigorieva S.V. Discussion on the possibilities of uniting the Russian and Ethiopian Churches in the historiographical discourse of the second half of the XIX century. Christianity in the Middle East, 2023, vol. 7, no. 1, pp. 196-219.
Как известно, идея о «Москве — третьем Риме» зародилась в конце XV в. В середине XIX в. эта концепция получила второе дыхание благодаря деятельности Порфирия Успенского в Иерусалиме и росту международного авторитета Российской империи. После победы в русско-турецкой войне 1828-1829 гг. Россия представала перед Балканскими странами и государствами Востока как покровительница и защитница православия.
Одним из направлений развития этой концепции во второй половине XIX в. можно считать идеи объединения Русской и Эфиопской церквей, обсуждаемые на страницах российской публицистики того времени. Религиозная близость Российской и Эфиопской империй рассматривалась фундаментом, на котором планировалось выстраивать здание двухсторонних отношений. Поэтому некоторые богословы, путешественники, военные того времени затрагивали в своих работах вопросы истории эфиопской церкви и дискутировали о возможностях ее объединения под эгидой православия.
В связи с этим целью данной статьи является изучение отечественной историографии данной проблематики. В рамках исследования использовались работы епископа Порфирия (в миру К.А. Успенского), В.В. Болотова, Е.Е. Долгане-ва и А.К. Булатовича. Всех их связывала любовь и интерес к Абиссинии, ее истории и культуре. Свое мнение они строили, опираясь на собственные впечатления от посещения этой страны или личные беседы с эфиопскими священниками, эфиопские исторические источники, европейскую исследовательскую литературу. Судьба этих людей связана со служением Русской Православной Церкви (РПЦ), поэтому можно говорить о том, что они глубоко понимали догматику и знали обрядовую практику православия.
Епископ Порфирий (в миру Константин Александрович Успенский) (1804-1885) после окончания Костромской духовной семинарии и Санкт-Петербургской духовной ака-
демии в 1829 г. принял монашеский постриг. После ознакомительной поездки в Сирию и Палестину в начале 1840-х гг. стал инициатором, организатором и первым начальником Русской духовной миссии в Иерусалиме (1847-1853). Пор-фирий много путешествовал по Ближнему Востоку, посетил Синай, Александрию, Каир, коптские монастыри и святыни, собрав обширную коллекцию древних книг и рукописей. Успенский уделял большое внимание изучению истории и литургического наследия Эфиопской церкви, встречался с эфиопскими священнослужителями, был свидетелем случаев перехода эфиопских христиан в православие [Бриллиантов, 1910]. В начале1860-х гг. он по поручению Синода предпринимал активные усилия по сближению Коптской и Русской православной церквей, разработал детальный план предстоящей деятельности и представил его русскому консулу в Египте А.Е. Лаговскому [там же]. К сожалению, этот план не был реализован, однако, это не ослабило интерес Порфирия к эфиопской церкви. Он подготовил несколько статей, которые были призваны познакомить русское духовенство с историей этой африканской христианской страны и ее церкви. Наиболее значимые из них: «Абиссиния. Церковное и политическое состояние Абиссинии с древнейших времен до наших дней» [Епископ Порфирий (Успенский), 1866 (а)]; «Восток христианский. Участие России в судьбе Абиссинии» [Епископ Порфирий (Успенский), 1866 (Ь)]; «Восток христианский. Богослужение абиссинов. Чин крещения и миропомазания в эфиопском требнике» [Епископ Порфирий (Успенский), 1869 (а)]; «Апостольская литургия Александрийской Церкви, сохранившаяся у эфиопов в Апостольских постановлениях и изданная Людольфом, в примечаниях эфиопской истории, на языке латинском» [Епископ Порфирий (Успенский), 1869 (Ь)], опубликованные на страницах Трудов Киевской духовной академии.
Особого внимания заслуживает его вторая работа [Епископ Порфирий (Успенский), 1866 (Ь)], поскольку имен-
но в ней Порфирий Успенский предлагает конкретный план по усилению позиций РПЦ в Абиссинии. Почвой, на которой Порфирий планировал это усиление, являлось стремление абиссинской церкви к автокефалии: «Крещенный во имя Христово, царь Феодор (Теодрос II (1855-1868) — С.Г.) видимо желает утвердить независимость Абиссинской церкви от коптского патриарха в Каире и учредить новую иерархию... Когда это желание созреет в нем, тогда он обратится или к римскому папе, или к православным патриархам, или к эллинскому и нашему Синоду, или к Кентерберийскому архиепископу, и будет просить кого-либо из них рукоположить епископов в Аксум, Гондар, Тегулет и в другие города свои. Это обстоятельство, само по себе важное, так благоприятно для воссоединения Абиссинской церкви с нашей, что нам надобно воспользоваться им без отлагательства, в видах расширения и прославления нашей святой Церкви и укоренения благотворных начал ее в абиссинском народе» [Епископ Порфирий (Успенский), 1866 (Ь). С. 418].
Перевес российского влияния на Абиссинскую церковь будет обеспечен, по мнению священнослужителя, «по причине единоверия и одинаковых начал церковного управления» [там же. С. 419]. Для реализации поставленной цели епископ считал необходимым решение следующих задач:
возобновление догматического союза Абиссинской церкви с нашей и через нее со всею православно-кафолической церковью при неизменяемости наружного богослужения, какое где есть;
учреждение независимой эфиопской иерархии посредством единовременного рукоположения двух-трех абиссинцев в сан епископский в одном из епархиальных городов России, дабы Абиссинская церковь не стесняема была невежеством и корыстолюбием коптского архиепископа, который есть раб египетского паши и игрушка европейских консулов, состоящих при этом наместнике турецкого султана;
преобразование существующих в Абиссинии семинарий и открытие новых училищ для распространения просвещения в тамошнем клире и народе в духе православия и самодержавия и для развития в них вкуса к изящным искусствам, воспринятым Православной церковью;
содействие к распространению христианства в сопредельных с Абиссинией странах посредством абиссинских миссионеров;
поощрение к устроению благотворительных и богоугодных заведений;
приготовление африканских племен, крещенных к совместному с прочими христианскими народами соборованию в Константинополе, который рано или поздно будет свободным градом Божиим и местом нового, постоянного собора вселенского, необходимого для оживления божественного чувства в народах и для возжжения света истины, там, где его нет еще [там же. С. 422-423].
При этом Порфирий понимал, что необходимо учитывать культурно-исторические и национальные особенности развития двух стран, их религиозные традиции, поэтому подчеркивал, что процесс усиления православного влияния будет долгим и трудным, что нужно быть снисходительными, терпеливыми, сохранять существующие формы богослужения, действовать ненапористо и ненавязчиво, обязательно согласовывая деятельность священнослужителей с местной властью. И прежде чем предпринять подобные шаги, необходимо изучить ситуацию на месте, для чего следует послать в Абиссинию духовных лиц не высокого сана для основательного изучения догматов, обрядов, чиноположения и благочиния Абиссинской церкви; привлечь симпатии эфиопской аристократии и эфиопского негуса путем оказания Эфиопской империи моральной, дипломатической и пр. помощи; пригласить эфиопских священников в Россию, показать им авторитет, силу и мощь российского православия.
Епископ был реалистом и осознавал те трудности, с которыми Россия может столкнуться в осуществлении своей африканской политики. Он указывал на межимпериалистическое соперничество в регионе, возросшую активность римско-католической церкви, обрядовые и догматические различия православной и коптской церквей. Тем не менее, он полагал, что именно сейчас создалась очень благоприятная ситуация для завязывания отношений, а именно: Россия как великая держава была в состоянии отвести от Эфиопии прямую угрозу ее независимости и суверенитету. Вторым моментом, облегчавшим сближение стран и церквей, он считал политику Теодроса II, направленную на централизацию страны, укрепление ее суверенитета по всем направлениям, в том числе и в религиозном плане. Россия, не преследующая в Африке колониальных интересов, могла бы поддержать негуса в этом вопросе. Наконец, Порфирий полагал, что деятельность Русской духовной миссии заронила в сердца эфиопов в Иерусалиме «зерна уважения и благодарности к России» за ее моральную и материальную поддержку эфиопской общины, о чем непременно должны были знать в Эфиопии [там же. С. 424-425, 431, 434 и др.].
Таким образом, Порфирий Успенский в 1850-1860-е гг. продвигал в своих работах идеи православного миссионерства в Африке и подчинения Абиссинской церкви РПЦ.
Однако объективная ситуация не способствовала претворению планов епископа в жизнь. Российская империя, потерпевшая поражение в Крымской войне, вставшая на путь внутренних преобразований, требующих существенных материальных ресурсов, не была готова к активизации своей политики в далеких от ее территории землях. Сложной была ситуация и в самой Эфиопской империи: во-первых, политика экспроприации церковных земель, сокращение численности духовенства и подчинение эфиопской церкви диктату светской власти, проводимая Теодросом II, привели к конфронтации негуса с духовенством. Во-вторых, беском-
промиссность императора во внешнеполитических вопросах обострила англо-эфиопские отношения, что стало причиной открытого англо-эфиопского конфликта 1867-1868 гг., стоившего Теодросу II жизни.
Идеи, высказанные Порфирием, получили свое дальнейшее развитие в 1880-е гг. в трудах В.В. Болотова.
Василий Васильевич Болотов (1853-1900), как и Успенский, происходивший из семьи священника и получивший высшее духовное образование, не был в Абиссинии, однако, ее церковная история входила в сферу его научных интересов. С 1879 г. В.В. Болотов был доцентом, затем профессором Санкт-Петербургской духовной академии. Знание эфиопских языков (геэз и амхарского) открывали ему доступ к хранящимся в России эфиопским хроникам и другим источникам, абиссинским документам Министерства иностранных дел, которое привлекало ученого в качестве переводчика.
B.В. Болотов участвовал в подготовке российских экспедиций в Эфиопскую империю. За работы по церковной истории Эфиопии и Египта в 1890 г. ему была присуждена Ма-карьевская премия — одна из главных в области церковной истории.
Труд В.В. Болотова «Несколько страниц из церковной истории Эфиопии» [Болотов, 1888] очень высоко оценивал один из известных российских востоковедов, египтолог и коптолог Б.А. Тураев. Он, в частности, утверждал, что Василий Васильевич является «вторым историком Абиссинии в собственном смысле этого слова» (после А. Дилльмана1) и что его работа о богословских спорах в Абиссинской церкви «выполнена мастерски» [Бриллиантов, 1910. № У-У1.
C. 565]. Таким образом, В.В. Болотова можно считать вид-
1 Август Христиан Фридрих Дильман (1823-1894) — германский востоковед,
филолог, библеист и богослов. Специализировался на ветхозаветном богословии, известен своими обширными комментариями к Пятикнижию и книгам Иисуса Навина и Иова; был также одним из крупнейших специалистов по эфиопским языкам и литературе своего времени и считается фактическим основателем современной западной эфиопистики.
ным специалистом по церковной истории Эфиопии второй половины XIX в.
Возросший интерес к Абиссинии в 1880-е гг. во многом был связан с деятельностью Н.И. Ашинова и его попыткой основания на Красноморском побережье Африки русской станицы Новая Москва [Григорьева, 2014]. Поездки Н.И. Ашинова в Африку и подготовка экспедиции 1888-1889 гг. вызвали широкий общественный резонанс и освещение в прессе. Появились статьи о необходимости помочь «нашим братьям по вере», «черным христианам».
Непосредственное отношение к подготовке экспедиции, которая была окрашена под духовную миссию имел Священный Синод во главе с К.П. Победоносцевым. Следует отметить, что у Синода для этого были основания. Еще в 1877 г. в Россию было доставлено письмо высокопоставленного эфиопского деятеля — министра Цебачит Гэбре Тэклэ русскому правительству, отправленное при помощи состоящего при Азиатском департаменте МИДа переводчика арабского языка Русского консульства в Иерусалиме коллежского советника Нофаля от 1 декабря 1877 г. [РГИА. Ф. 796. Оп. 205. Дело 517. Л. 1-3; Ф. 797. Оп. 48. Дело 41. Л. 2-3]. Письмо носило частный характер, тем не менее, в нем Цебачит Гэбре Тэклэ отмечал, что «особенно занимает в настоящее время эфиопского императора вопрос религиозный» [РГИА. Ф. 796. Оп. 205. Дело 517. Л. 1]. Некогда духовный глава Эфиопии был избираем из среды православного духовенства, но по причине раздоров и усобиц в течение нескольких последних веков епископская кафедра в Эфиопии была вакантна, и эфиопские лидеры «пламенно желали бы избрания православного епископа из среды русского духовенства» [там же. Л. 2]. При этом министр отмечал, что «в существенных догматах Абиссинская церковь не отличается от православной, но полагает, что влияние коптов могло ввести некоторые обычаи, противные церковным постановлениям, от которых необходимо очистить церковь абиссинскую. Этого ожидает
Император от церкви Российской и надеется, что подобное благочестивое желание не может быть отвергнуто» [там же].
Действительно, для эфиопских правителей, решавших проблему собирания эфиопских земель в единое централизованное государство, религиозный вопрос приобретал особо важное значение. Обращаясь к самой крупной православной державе мира, эфиопские руководители рассчитывали не просто на религиозное покровительство, а имели в виду развитие более глубокого и предметного сотрудничества, началом которого могли стать церковные связи.
В России этот документ был рассмотрен, и тогда же, в 1877 г., Синод намеревался отправить в Эфиопию архиерея, а в Канцелярии Синода даже разработали условия, на которых соглашались выполнить вышеизложенную просьбу2, однако в силу обстоятельств, прежде всего из-за начавшейся русско-турецкой войны, временно прервавшей все официальные связи России со странами Ближнего Востока, никто из российских священнослужителей не выехал в Эфиопию, о письме эфиопского министра предпочли на время «забыть», а вспомнили только через десять лет, в связи с организацией экспедиции Н.И. Ашинова в 1888-1889 гг., которую окрасили в «духовную миссию» [Григорьева, 2014. С. 68-70].
Это обстоятельство вновь возродило интерес к истории эфиопской церкви и проблеме ее объединения с православной. Предложения о необходимости миссионерской работы среди абиссинцев и близости абиссинской церкви к православию побудили В.В. Болотова высказать свою позицию на сей счет. В речи, произнесенной профессором на годичном акте академии 16 февраля 1888 г., он поднял этот вопрос, и, в отличии от Порфирия Успенского, заявил о несвоевременности и даже вреде православной пропаганды среди эфиопов.
2 Условий было десять: первые два касались выплаты жалования архиерею
из Государственной Казны; третье обеспечивало русского священнослужителя переводчиком (им должен был стать Нофаль); 4-10-е условия решали вопросы обеспечения русского духовного лица церковным имуществом, необходимым инвентарем, книгами, иконами и т.д. (РГИА, ф. 796, оп. 205, дело 517, л. 3).
Аргументируя свою позицию, В.В. Болотов, во-первых, ссылался на неудачный опыт католических и протестантских миссионеров, которые несмотря на хорошее знание языка и реалий страны, действуя ревностно и самоотверженно «обратили немногих». «Результаты миссионерской деятельности между абиссинами вышли не блестящи ни в количественном, ни к в качественном отношении», — констатировал богослов [Болотов, 1888] и называл причины такой печальной пропаганды: это смущение религиозной мысли абиссинцев, в которых поселяют недоверие к их церкви; вредная конкуренция между католиками и протестантами; тесная связь миссионеров с колонизаторами; форсирование европейцами естественно-медленного хода абиссинской истории, заставляя искусственно в эту страну принести преждевременные плоды просвещения, которые она сама даст только в отдаленном будущем.
Справедливо полагая, что Россия не располагает такими материальными и людскими ресурсами, как западные миссионеры, В.В. Болотов не верит в успех российской миссии, которая, как и западные христиане, не имеет сочувствия среди эфиопов. В этом суть второго аргумента. «Сочувствие нынешнего негуса далекой России как государству — факт неоспоримый; но одно ли это и тоже, что и сочувствие православию», — задается он вопросом [там же]. И отвечает, что даже в Иерусалиме не заметны симпатии абиссинцев к русской православной миссии, поскольку документально не подтверждено, что эфиопы посещают православное богослужение, собирают сведения о РПЦ, интересуются ее историей.
Третий аргумент касается догматики. Ученый полагал, что русские, как протестанты и католики признают во Христе два естества и две воли, приемлют Халкидонский собор и томос Льва, считая монофизитство ересью, и вряд ли смогут убедить в этом эфиопов. И даже без отношения к вопросу о монофизитстве абиссинская церковь имеет большое
число пережитков язычества и иудаизма, которые являются серьезным препятствием ее принятия в кафолическое общение [там же].
Наконец, последний аргумент имеет отношение к почитанию эфиопских святых, которым, как еретикам, нет места в православии, и к национальной эфиопской письменности, которая «довольно богата и в большинстве своем догматического характера», то есть защищает монофизитство. Заменить имеющуюся эфиопскую богословскую литературу на новую в одночасье не представляется возможным [там же].
Поэтому процесс обращения Абиссинии в православие, делает вывод ученый, долгий и тернистый и возможен только тогда, когда сами абиссинцы поймут, где вселенская правда, когда они вырастут духовно, осознают свои ошибки и по собственной воле войдут во Вселенскую церковь [там же].
Как глубоко верующий человек и ученый-богослов В.В. Болотов понимал, что переход в другую веру только по политическим соображениям не может быть успешным и долговременным, это подтверждает и всемирная история, и прошлое Эфиопского государства.
В 1890-е гг. активизируются русско-эфиопские связи: в Эфиопию было направлено несколько научно-исследовательских экспедиций [Забродская, 1955; Райт, 1956], отряд Русского Красного Креста в период абиссино-эфиопской войны 1894-1895 гг. Наконец в 1898 г. были установлены дипломатические отношения между двумя странами. В связи с этим увеличился поток наших соотечественников на Африканский континент. Появилась возможность на собственном опыте познакомиться с этой страной, ее культурой и религией. Поэтому в 1890-е гг. дискуссия продолжилась, ее участниками стали не кабинетные ученые, а люди, имеющие практический опыт общения с абиссинцами. Одним из тех, кто захотел рассказать соотечественникам об Абиссинии и ее церкви был Е.Е. Долганев.
Ефрем Ефремович Долганев (1874-1918) происходил из семьи священника Херсонской губернии. Он окончил Одесскую семинарию. В 1895 г. в составе экспедиции Н.С. Леонтьева он побывал в Абиссинии [Кирей, 1993. С. 70; Кирей, Виноградова, 2009]. Первоначально абиссинское духовенство отнеслось к появлению в Энтото в составе участников экспедиции иеромонаха Ефрема довольно настороженно, опасаясь, что укрепление российских церковнослужителей в Эфиопии подорвет влияние коптского духовенства [Ргоп1у, 1986. Р. 123]. Однако, в дальнейшем Н.С. Леонтьеву удалось изменить это предубеждение, и русский монах был даже приглашен к «сослужению с абунэ Матэосом в день праздника Святой Пасхи» [АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 833. Л. 59-59 об.]. По всей видимости во время поездки Е.Е. Долганев активно собирал сведения о стране «черных христиан», истории ее церкви, особенностях вероисповедания, поскольку вскоре после возвращения на родину в 1896 г. им была опубликована книга «Страна эфиопов (Абиссиния)» [Долганев, 1896]. Кроме того, результаты его путешествия в Африку легли в основу выпускной работы «Обзор главнейших событий из истории Абиссинской церкви от начала ее существования до позднейших времен», которую он защитил по окончании в 1897 г. Московской духовной академии.
Е.Е. Долганев значительную часть своего исследования посвятил истории эфиопского христианства, особенностям церковного управления, церковным обрядам и обычаям, прошлому абиссинских монастырей, монашеству и подвижничеству в этой африканской стране.
В отличие от своих предшественников он напрямую не поднимал в своей работе вопрос об объединении Русской и Эфиопской церквей, но писал о важности русско-эфиопских связей и утверждал, что сближение должно происходить на почве религиозной, торговой и политической [там же. С. 53]. По мнению священника, «роль Абиссинии еще не сыграна в истории», что «Абиссиния — сильная могучая
монархия», призванная сыграть «важную роль в политической жизни того народа, который сумеет сделать ее своею союзницей». «Сильная, независимая в центре Африки» она может отвлечь часть сил Тройственного союза или Турции, действуя активно против их колониальных притязаний на своих границах. Он утверждал: «на наших глазах теперь абиссинцы добровольно протягивают нам руку и, как друзей и единоверцев, приглашают принять участие в их жизни» [там же].
Поэтому, чтобы не быть голословным, автор столь подробно знакомил читателей с прошлым и настоящим этого государства.
Сквозной нитью повествования Е.Е. Долганева проходит мысль о том, что Абиссиния является древней христианской православной страной. Ее монофизитство он объясняет вредным влиянием египетской церкви: «Египетская церковь в отношении к Абиссинской была матерью, церковью руководящею, воспитывающею. Это влияние, желательное в принципе, фактически оказалось вредным для Абиссинии» [там же. С. 23]. Поскольку, когда появилась ересь Евтихия, половина египтян вместе с патриархом Диоскором приняла ее, а последний назначал в Абиссинию епископов, которые были проводниками еретического учения. Поэтому «абиссинцы могут обвиняться только в грехе неведения. Разобщенные с Востоком естественными преградами, они не могли видеть и знать всего того, что происходило в жизни Вселенской церкви», а «собственными средствами они были не в силах разобраться в тонких и сокровенных вопросах богословия» [там же. С. 24].
Далее Е.Е. Долганев сообщает, что «чутье подсказывало абиссинцам ложность нового веяния», что цари страны обращались к императору Юстиниану с просьбой прислать к ним православных священников, но эти просьбы не были удовлетворены, поэтому они были вынуждены сотрудничать с коптами. При этом, русский священнослужитель
утверждает, что на протяжении всей истории этого государства некоторые ревностные абиссинские правители требовали от присланных епископов исполнения православных догматов и в качестве примера приводит негуса Йоханныса IV (1872-1889), который якобы «заставил присланных коптским патриархом епископов поклясться в том, что они будут придерживаться греческого православия», что они и сделали [там же. С. 25]. То есть Е.Е. Долганев уверен в том, что абиссинцы, упорно боровшиеся и продолжающие бороться с засильем коптов, сумели сохранить «чистоту древнего православия», они лишь «примирились» с наличием «неправославной высшей церковной иерархии» и евстихианства как секты, «не согласной с общим духом народа». «Абиссинцы считают позором не быть единомысленными и единоверными с православными греками», — заблуждается Е.Е. Долганев [там же. С. 25-26].
Таким образом, русский подданный идеализирует единоверие русских и абиссинцев, закрывает глаза на имеющиеся принципиальные различия догматического характера, существующие между Эфиопской и Русской православной церквями. Преувеличивает автор приверженность православию и заслуги эфиопских негусов в деле распространения христианства в Африке, утверждая, что, в частности, Йо-ханнысу IV удалось добровольно обратить в христианство большинство проживающих в стране евреев-фалашей и мусульман [там же. С. 42-43]. Представленный в книге образ этого негуса, с именем которого автор связывает завязывание русско-эфиопских связей (он направил письмо в Россию с предложением сотрудничества и послал в качестве подарка крест российскому монарху — С.Г.), — поборника истинной веры носит фантастический характер, мало соответствует данным, имеющимся в других исторических источниках и исследовательской литературе. Приведу лишь некоторые характеристики, взятые из книги: Долганев утверждает, что Йоханныс был греческого происхождения, его внешность
имела греческие черты; его отличительной чертой была набожность; «помещение, в котором он жил, напоминало храм»; он был большим почитателем икон; после смерти первой жены принял постриг и не допускал женщин во дворец; «это был строгий аскет в порфире, подвижник, подобных которому было трудно сыскать даже в лесах и срубах, куда уходили и уходят абиссинские ревнители строгой жизни»; он одевался в простую монашескую рубашку, а его уста «беспрерывно читали молитву»; он любил петь псалмы под аккомпанемент струнного инструмента [там же. С. 45-47] и т.д. Подобный образ был призван вызвать симпатии русской публики и представить императора как истинно верующего человека и защитника православия. Следует отметить, что другие сведения, содержащиеся в книге, в частности, касающиеся истории Эфиопии, характеристики императора Менелика II более реалистичны и правдоподобны.
Е.Е. Долганев, красочно описывая особенности эфиопской церкви, ее своеобразие и самобытность, считает абиссинцев единоверцами и не видит существенных препятствий для завязывания контактов и сотрудничества двух стран и церквей.
Несколько позже Долганева, Эфиопию посетил А.К. Булатович. Александр Ксаверьевич Булатович (18701919) — из семьи военного, один из лучших выпускников Александровского лицея, первоначально избрал военную карьеру. В 1890-е гг. он дважды посетил Абиссинию: в 1896 г. в составе Русской миссии Красного Креста и Полумесяца, в 1898-1900 гг. в составе Российской Чрезвычайной Дипломатической миссии [Кацнельсон, 2002]. Поскольку человек он был высоко образованный и интересующийся, он сочетал возложенные на него обязанности с исследовательской деятельностью, активно изучая тот регион, где проходила его служба. Результаты его исследований и дневниковые записи, которые он вел во время пребывания в Абиссинии, легли в основу его публикаций [Булатович, 1897,
1899, 1900]. Одна из глав его книги «От Энтото до реки Баро. Отчеты о путешествии в Юго-Западные области Эфиопской империи в 1896-1897 гг.» посвящена анализу абиссинской церкви и веры [Булатович, 1897. С. 155-179]. Впоследствии в 1903 г. А.К. Булатович ушел из армии и стал монахом русского Свято-Пантелеймоновского монастыря на горе Афон в Греции. Длительное пребывание в Абиссинии позволило А.К. Булатовичу лично познакомиться с некоторыми эфиопскими священнослужителями, церковной и исторической литературой этой страны, поэтому его взгляды на возможность объединения двух церквей заслуживают особого внимания.
Следует отметить, что А.К. Булатович был хорошо знаком с работами В.В. Болотова. В частности, он отмечает, что «замечательно хорошо описаны споры в эфиопской церкви и охарактеризована деятельность католических и протестантских миссионеров в Абиссинии в книге нашего известного профессора духовной академии В. Болотова «Несколько страниц из церковной истории Эфиопии», изданной в 1888 г. Единственно, чему я не нашел подтверждения, это приписываемому дебра-либановцам верованию в три рождения Иисуса Христа и что будто бы этим догматом они отличались от партии кара-хайманот, признававшей два рождения» [там же. С 161]. В отличие от кабинетного ученого В.В. Болотова, опирающегося на очень ограниченный круг абиссинских источников, находящихся в России, и исследования зарубежных специалистов, А.К. Булатович имел возможность на собственном опыте проверять достоверность имеющейся в его распоряжении информации. Опровергая умозаключения богослова относительно дебра-либановцев, российский военный опирался на дебра-либановскую книжку катехези-са Эмада Мистир, подаренную ему ычигье, и мнение их священнослужителей, с которыми он был лично знаком и имел беседы.
В своей книге он сделал довольно объективный анализ эфиопской церкви и веры, опираясь на личные впечатления и акцентируя внимание на сходных чертах и различиях абиссинской и православной церкви. Не ускользают от путешественника и многочисленные «следы древнего иудейства» и язычества в абиссинской церкви: «они обрезают детей, мальчиков на седьмой день, девочек на четырнадцатый; они едят мясо, зарезанное только известным образом, и непременно христианином; они разделяют животных на чистые и нечистые» и пр. [там же. С. 179].
Тем не менее выводы А.К. Булатовича не столь категоричны, как обобщения В.В. Болотова. «Христиане ли абиссинцы, или их вера есть смесь языческих, христианских и иудейских верований? — задается он вопросом. И сам отвечает. — На мой взгляд, они очень близки к православию. Они глубоко верующие христиане, сохранившие в себе много особенностей древней апостольской церкви. У них есть некоторые остатки иудейства. Но они не оказывают влияния на основные христианские верования... В недалеком будущем может произойти присоединение эфиопской церкви к православной» [там же. С. 182].
А.К. Булатович предлагает свой вариант завоевания симпатий эфиопов. Он полагает, что начать следует с Иерусалима, поскольку там абиссинская община относительно самостоятельна и нуждается в помощи: недавно армяне отняли у них кладбище, а копты перестали пускать в построенную ими же церковь. Опыта непосредственного общения с турецкими властями абиссинцы не имеют, а их финансовые возможности ограничены. Поэтому положение абиссинцев «плачевное» и «очень грустное». Россия, по мнению Александра Ксаверьевича, могла бы «без ущерба для себя взять на себя нравственную поддержку абиссинцев в Иерусалиме и оказать им посильную материальную помощь» [там же. С. 180]. Завоевав симпатии абиссинского духовенства в святой земле, изучив абиссинский язык и их богословие, можно
приступать к миссионерской деятельности на территории Эфиопской империи. «Соединение церквей представляет для абиссинского правительства прямой материальный интерес. Ему гораздо выгоднее и приятнее будет иметь епископом ставленника из России за ее счет или даже поставить на этот пост своего, чем платить александрийскому патриарху из своей казны десяток-другой тысяч талеров» [там же].
Таким образом, А.К. Булатович не видит серьезных препятствий для объединения церквей и взаимовыгодного сотрудничества двух стран.
Изменившиеся обстоятельства 1890-х гг. способствовали этому: победа Эфиопской империи в войне с Италией показала жизнеспособность Эфиопского государства, подняла его авторитет на международной арене, укрепила суверенитет и независимость. Установление в 1898 г. официальных дипломатических отношений с Российской империей создавало благоприятные условия для сотрудничества и взаимодействия двух стран в разных сферах, в том числе и в церковной.
Однако вступивший на престол Николай II по-своему расставлял приоритеты во внешней и внутренней политике; упало влияние К.П. Победоносцева как обер-прокурора Священного Синода. Вскрылась противоречивость проводимой им политики, направленной на повышение авторитета и «религиозную монолитность» российского общества. Повышение контроля и опеки за деятельностью духовенства со стороны государства лишало РПЦ самостоятельности и в итоге привело к кризису рубежа XIX-XX вв. Все громче раздавались голоса в пользу «освобождения церкви от крепостной зависимости государства», выдвигалось требование восстановления принципа «соборности» и восстановления патриаршества [Федоров, 2003]. РПЦ необходимо было самой укрепить свои ряды, преодолеть кризисные явления. Поэтому, несмотря на активно развивающиеся на рубеже ве-
ков русско-эфиопские политические связи, церковные контакты остались на прежнем уровне.
Дальше дискуссий дело не пошло. Представители русского духовенства не предпринимали каких-либо активных шагов для развития отношений со своими африканскими «братьями по вере», хотя в Иерусалиме взаимопонимание между представителями русской и эфиопской общин сохранялось.
Итак, можно констатировать, что во второй половине XIX в. на страницах печати имела место дискуссия о возможностях объединения Русской и Эфиопской церквей. В нее были втянуты представители РПЦ, богословы, путешественники по Черному континенту, которые полагали, что церковные контакты могут способствовать развитию более широких связей Российской империи с христианской Африкой. Своими работами они стремились вызвать интерес российской читающей публики к Абиссинии, ее истории и культуре, подчеркивали общность веры и исторического пути двух стран, сходство их политических интересов и целей. Большинство участников дискуссии считали вполне реалистичными планы развития церковных контактов, сближение двух церквей и их объединение под эгидой православия. Исследователи подчеркивали, что для этого потребуется время, терпение, серьезные усилия и материальные ресурсы со стороны государства, Синода и Русской духовной миссии в Иерусалиме. Однако кризис РПЦ на рубеже ХК-ХХ вв., смена внешнеполитических приоритетов Российской империи, сложная социально-политическая ситуация внутри страны не позволили реализовать предлагаемые проекты на практике.
Литература
Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 796. Оп. 205. Д. 517; Ф. 797. Оп. 48. Д. 41.
Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. Политархив. Д.833.
Болотов В.В. Несколько страниц из церковной истории Эфиопии. С-Пб., 1888.
Бриллиантов А.И. Профессор В.В. Болотов. Биографический очерк // Христианское чтение. 1910. № IV. С. 421-442; № V-VI. С. 563-590. № VII-VIII. C. 830-854.
Булатович А.К. Из Абиссинии через страну Каффа на озеро Рудольфа // Известия Русского Географического Общества. 1899. № 35-36. С. 259-283.
Булатович А.К. От Энтото до реки Баро. Отчеты о путешествии в Юго-Западные области Эфиопской империи в 1896-1897 гг. СПб., 1897.
Булатович А.К. С войсками Менелика II (дневник похода из Эфиопии к озеру Рудольфа). СПб., 1900; М., 1971.
Григорьева С.В. Русско-эфиопские отношения: страницы прошлого. Нижний Новгород, 2014.
Долганев Е.Е. Страна эфиопов (Абиссиния). СПб., 1896.
Епископ Порфирий (Успенский). (а) Абиссиния. Церковное и политическое состояние Абиссинии с древнейших времен до наших дней // Труды Киевской Духовной Академии. 1866. № 3. С. 305-344; № 4. С. 556-604; № 5. С. 3-32; № 6. С. 142-167.
Епископ Порфирий (Успенский). (а) Апостольская литургия Александрийской Церкви, сохранившаяся у эфиопов в Апостольских постановлениях и изданная Людольфом, в примечаниях эфиопской истории, на языке латинском // Труды Киевской Духовной Академии. 1869. № 4. С. 14-51.
Епископ Порфирий (Успенский). (b) Восток христианский. Богослужение абиссинов. Чин крещения и миропомазания в эфиопском требнике // Труды Киевской Духовной Академии. 1869. № 3. С. 334-372.
Епископ Порфирий (Успенский). (b) Восток христианский. Участие России в судьбе Абиссинии // Труды Киевской Духовной Академии. 1866. № 8. С. 415-440.
Забродская М.П. Русские путешественники по Африке. М., 1955.
Кацнельсон И.С. Гусар А.К. Булатович — военный советник негуса Эфиопии, землепроходец, иеромонах // Военно-исторический журнал. 2002. № 7. С. 52-58.
Кирей Н.И. Поездка есаула Кубанского казачьего войска Н.С. Леонтьева в Эфиопию в конце XIX века // Из революционного прошлого кубанского казачества: Сборник научных трудов. Краснодар, 1993. С. 70-80.
Кирей Н.И., Виноградова К.В. Роль есаула Кубанского казачьего войска Н.С. Леонтьева в установлении российско-эфиопских дипломатических отношений в конце XIX в. // Русские традиции. Альманах русской традиционной культуры. Вопросы казачьей истории и культуры. 2009. 22 января.
Райт М.В. Русские экспедиции в Эфиопию в середине XIX-XX вв. и их этнографические материалы // Африканский этнографический сборник. Т. 1. М., 1956. С. 254-263.
Федоров В.А. Русская православная церковь и государство: Синодальный период (1700-1917). М., 2003.
Pronty Ch. Empress Taytu and Menilek II: Ethiopia 1883-1910. Trenton, 1986.
References
Archive of the foreign policy of the Russian Empire. Fund Politarchiv. File 833. (In Russian)
Bishop Porfiry (Uspensky). Abyssinia. The ecclesiastical and political state of Abyssinia from ancient times to the present day. Proceedings of the Kiev
Theological Academy, 1866, no. 3, pp. 305-344; no. 4, pp. 556-604; no. 5, pp. 3-32; no. 6, pp. 142-167. (In Russian)
Bishop Porfiry (Uspensky). The Apostolic Liturgy of the Church of Alexandria, preserved by the Ethiopians in Apostolic Decrees and published by Ludolf, in notes of Ethiopian history, in Latin. Proceedings of the Kiev Theological Academy, 1869, no. 4, pp. 14-51. (In Russian)
Bishop Porfiry (Uspensky). The Christian East. Divine service of the Abyssins. The rite of baptism and chrismation in the Ethiopian breviary. Proceedings of the Kiev Theological Academy, 1869, no. 3, pp. 334-372. (In Russian)
Bishop Porfiry (Uspensky). The Christian East. Participation of Russia in the fate of Abyssinia. Proceedings of the Kiev Theological Academy, 1866, no. 8, pp. 415-440. (In Russian)
Bolotov V.V. Several pages from the church history of Ethiopia. Saint Petersburg, 1888. (In Russian)
Brilliantov A.I. Professor V.V. Bolotov. Biographical sketch. Christian reading, 1910, no. 4, pp. 42-442; no. 5-6, pp. 563-590; no. 7-8, pp. 830-854. (In Russian)
Bulatovich A.K. From Abyssinia through the country of Kaffa to Lake Rudolf. News of the Russian Geographical Society, 1899, no. 35-36, pp. 259-283. (In Russian)
Bulatovich A.K. From Entoto to the Baro River. Reports on a journey in the Southwestern region of the Ethiopian Empire in 1896-1897. St. Petersburg, 1897. (In Russian)
Bulatovich A.K. With the troops of Menelik II (diary of a campaign from Ethiopia to Lake Rudolf). St. Petersburg, 1900, Moscow, 1971. (In Russian)
Dolganev E.E. The country of the Ethiopians (Abyssinia). St. Petersburg, 1896. (In Russian)
Fedorov V.A. The Russian Orthodox Church and the State: Synodal period (1700-1917). Moscow, 2003. (In Russian)
Grigorieva S.V. Russian-Ethiopian relations: pages of the past. Nizhny Novgorod, 2014. (In Russian)
Katsnelson I.S. Gusar A K. Bulatovich — military adviser to the Negus of Ethiopia, explorer, hieromonk. Military-historical journal, 2002, no. 7, pp. 52-58. (In Russian)
Kirey N.I. The trip of the yesaul of the Kuban Cossack army N.S. Leontiev to Ethiopia at the end of the XIX century. From the revolutionary past of the Kuban Cossacks: Collection of scientific papers. Krasnodar, 1993, pp. 70-80. (In Russian)
Kirey N.I., Vinogradova K.V. The role of the yesaul of the Kuban Cossack army N.S. Leontiev in the establishment of Russian-Ethiopian diplomatic relations at the end of the 19th century. Russian Traditions. Almanac of Russian traditional culture. Questions of Cossack history and culture. 2009. January 22. (In Russian)
Pronty Ch. Empress Taytu and Menilek II: Ethiopia 1883-1910. Trenton, 1986.
Russian State Historical Archive. Fund 796. Inventory 205. File 517; Fund 797. Inventory 48. File 41. (In Russian)
Wright M.V. Russian expeditions to Ethiopia in the middle of the XIX-XX centuries and their ethnographic materials. African Ethnographic Collection, Moscow, 1956, vol. 1, pp. 254-263. (In Russian)
Zabrodskaya M.P. Russian travelers in Africa. Moscow, 1955. (In Russian)
