CC BY
0
Библиографический список
1. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград: Перемена, 2002.
2. Олянич А.В. Презентационная теория дискурса: монография. Волгоград: Парадигма, 2004.
3. Максимов В.В., Найдён Е.В., Серебренникова А.Н. Концептуальное ядро университетского дискурса. Известия ТПУ. 2010; № 6: 199-203.
4. Астафурова Т.Н., Кироллова И.К. Англоязычный университетский дискурс. Дискурс-Пи. 2016; № 2: 95-98.
5. Кочнева Ю.Е., Пастухова О.Д., Титова Е.А. Прагматические особенности Университетского дискурса (на материале сайта ЧелГУ и официальной группы. Вестник Челябинского государственного университета. 2022; № 9 (467): 106-113.
References
1. Karasik V.I. Yazykovoj krug: lichnost', koncepty, diskurs. Volgograd: Peremena, 2002.
2. Olyanich A.V. Prezentacionnaya teoriya diskursa: monografiya. Volgograd: Paradigma, 2004.
3. Maksimov V.V., Najden E.V., Serebrennikova A.N. Konceptual'noe yadro universitetskogo diskursa. Izvestiya TPU. 2010; № 6: 199-203.
4. Astafurova T.N., Kirollova I.K. Angloyazychnyj universitetskij diskurs. Diskurs-Pi. 2016; № 2: 95-98.
5. Kochneva Yu.E., Pastuhova O.D., Titova E.A. Pragmaticheskie osobennosti Universitetskogo diskursa (na materiale sajta ChelGU i oficial'noj gruppy. Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta. 2022; № 9 (467): 106-113.
Статья поступила в редакцию 18.07.24
УДК 811.112.2
Kozhanov D.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of English Philology, Altai State Pedagogical University (Barnaul, Russia),
E-mail: dsf46k@yandex.ru
DISCURSIVE INTERACTIONS IN ENGLISH POPULAR SCIENTIFIC TEXT: COGNITIVE AND PRAGMATIC ASPECTS. The objective of the presented research is the model analysis of processes of generation and interpretation of texts in the peripheral domain between scientific and literary discourses. Special attention is paid to procedures of generation of new meanings in the context of concept transfer between the scientific global picture of the world and the individual worldview of the author. The phenomenon of interdiscoursivity is considered form the point of view of realization of representatives of literary discourse in the domain of popular scientific text as well as in terms of switching between different types of thinking in the processes of generation and interpretation of hybrid texts. The leading role in these processes is given to the linguistic identity of the reader-interpreter who acts in consecutive stages as a subject of interacting discourses. The conclusion is made about perspectives of the use of strategy presented by the author that consists in the collateral exploitation of conceptual analysis and discourse-analysis in the research project focused on the procedures of interaction of different institutional discourses.
Key word: scientific discourse, literary discourse, discourse interaction, concept, scientific global picture of the world, individual worldview, concept transfer, metaphoric patterns
Д.А. Кожаное, канд. филол. наук, доц., Алтайский государственный педагогический университет, г. Барнаул, E-mail: dsf46k@yandex.ru
ДИСКУРСИВНЫЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В АНГЛОЯЗЫЧНОМ НАУЧНО-ПОПУЛЯРНОМ ТЕКСТЕ: КОГНИТИВНЫЙ И ПРАГМАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ
Целью предлагаемого исследования является моделирование процессов порождения и интерпретации текстов в пространстве на пересечении научного и художественного дискурсов. Особое внимание уделяется процедурам генерации новых смыслов в контексте трансфера концептов между стоящими за взаимодействующими дискурсами научной картиной мира и авторской художественной картиной мира. Феномен интердискурсивности рассматривается как с точки зрения реализации репрезентантов художественного дискурса в пространстве научно-популярного текста, так и в аспекте переключения между различными типами мышления при генерации и интерпретации гибридных текстов. Ведущая роль в этих процессах отводится языковой личности читателя-интерпретатора, который последовательно выступает субъектом взаимодействующих дискурсов. Делается вывод о перспективах использования предложенной автором методики параллельного использования концептуального анализа и дискурс-анализа при рассмотрении механизмов взаимодействия различных институциональных дискурсов.
Ключевые слова: научный дискурс, художественный дискурс, взаимодействие дискурсов, концепт, научная картина мира, художественная картина мира, трансфер концептов, метафорические модели
Во второй половине ХХ века в лингвистических исследованиях формируются два подхода к пониманию феномена научного дискурса. Отечественная традиция, становление которой происходило во многом под влиянием исследований в области функциональной стилистики, рассматривает научный дискурс как функционирующую систему языковых средств, план содержания и план выражения которых соответствует целям научного познания, к которым относятся получение, обработка, передача и хранение объективного и верифицируемого знания об окружающем мире. Принятие данной точки зрения позволяет определить научный текст как языковой конструкт, в котором объективируются какие-либо научные понятия, а научный стиль - как языковые структуры текста, в которых отражена специфика принятых в научном сообществе норм коммуникативного взаимодействия. В свою очередь, научный дискурс является целостным образованием, частями которого являются научный текст и научный стиль, представляющие собой совокупность коммуникативных и вербальных параметров, определяющих способы осуществления коммуникации в научной сфере, получающих материальную реализацию в виде формации научных текстов, маркированных наличием специфических языковых структур и воплощающим особый способ отражения мира [1].
В европейской, в первую очередь французской традиции, научный дискурс исследуется в соответствии с хорошо известным тезисом Р Барта о том, что «власть гнездится в любом дискурсе, даже если он рожден в сфере безвластия» [2, с. 529], как сложный механизм трансляции особого рода власти. Под властью особого рода понимается категория социального взаимодействия, осуществляемого посредством языка. По мнению Дж. Серля [3], основой такого взаимодействия является коллективная интенциональность, включающая намерения, верования, желания, эмоции и т. п., представляющая собой свойство сознания, с помощью которого познаются феномены объективной реальности и констру-
ируются социальные факты. Конструирование социальных фактов происходит посредством так называемых статусных функций, принимая которые члены социума принимают также и обязанности, права, ответственность и все то, что составляет сферу деонтической власти, определяющей коммуникативное поведение в сфере, регулируемой некоторым институтом, в нашем случае - наукой.
Определяя институциональный дискурс науки как «определенным образом клишированную разновидность общения между учеными, которые взаимодействуют в соответствии с нормами научного сообщества», В.И. Карасик выделяет следующие жанры научного дискурса: монография, научная статья, диссертация, научный доклад, выступление на конференции, стендовый доклад, научно-технический отчет, рецензия, реферат, аннотация и тезисы [4, с. 14]. Исследователи сходятся в том, что практически все без исключения жанры научного дискурса характеризуются высокой степенью интертекстуальности, т. к. опора на прецедентные тексты и объективированные в них научные понятия являются одним из системообразующих признаков научного дискурса. В то же время феномен ин-тердискурсивности находит свою манифестацию далеко не во всех типах текста, существующих в пространстве научного дискурса. По нашему мнению, феномен интердискурсивности находит свою реализацию в первую очередь в научно-популярных текстах, которые соединяют в себе черты научной, художественной и публицистической литературы и реализуют параллельно функции сообщения и воздействия. Иными словами, речь идет о текстах, существующих в неоднородном дискурсивном пространстве на пересечении научного и художественного дискурсов, процедуры порождения и интерпретации которых обусловлены тем фактом, что художественный дискурс выступает в качестве дискурса-донора, транслирующего свои макро- и суперструктуры в пространство дискурса-реципиента, в роли которого выступает научный дискурс.
Актуальность определяется той ролью, которую приобретает принцип ди-алогизма в когнитивно-дискурсивной парадигме научного знания, ориентированной на реконструкцию ментальных процессов, лежащих в основе постоянно усложняющихся практик взаимодействия англоязычных институциональных дискурсов, и обусловлена как ориентированностью исследований в русле когнитивно-дискурсивной парадигмы научного знания на раскрытие природы процессов порождения и интерпретации смыслов в различных коммуникативных ситуациях, так и сложным и многоаспектным характером отношений между научным и художественным дискурсами, взаимодействующими в коммуникативных практиках носителей английского языка.
Научная новизна исследования обусловлена его соотнесенностью с проблематикой современных научных разработок в русле когнитивно-дискурсивного подхода к изучению языковых явлений и процессов и находит свое выражение в осуществлении когнитивного моделирования процессов порождения и интерпретации смыслов в неоднородном дискурсивном пространстве, формирующемся в области пересечения англоязычного научного и художественного дискурсов. Еще одним фактором, обусловливающим новизну настоящего исследования, является обращение к плану содержания лексических единиц, словообразовательных и синтаксических моделей дискурса-донора, утрачивающих часть своего экспрессивного потенциала при интеграции в пространство дискурса-реципиента и приобретающих при этом возможности для приращения новых смыслов, характер которых определяется когнитивными и прагматическими параметрами взаимодействующих дискурсов.
Цель настоящего исследования состоит в построении трехмерной модели дискурсивных взаимодействий в системе англоязычный научный дискурс: англоязычный художественный дискурс, отражающей широкой диапазон когнитивных, семиотических и коммуникативных параметров данных дискурсов в контексте их роли в процессах порождения и интерпретации авторских смыслов. Поставленная цель определила решение следующих конкретных задач: 1) установить принципы и теоретические основания исследования феномена интердискурсивности на основе систематизации различных подходов к изучению дискурсивного пространства на пересечении двух институциональных англоязычных дискурсов; 2) уточнить содержание и границы научного и художественного англоязычных дискурсов, охарактеризовав их жанровое пространство; 3) рассмотреть обусловленность процессов генерирования смыслов и их интерпретации семиотическими, коммуникативными и прагматическими параметрами взаимодействующих англоязычных дискурсов, а также фондом знаний, имеющихся в распоряжении участников дискурсивных ситуаций.
Основу проведенного исследования составляет гипотеза о том, что инте-ракционная модель взаимодействия англоязычного научного и художественного дискурсов, которая может быть использована при анализе иных видов интердискурсивных взаимодействий, обеспечивается «наложением» (mapping) ментальных пространств, относящихся к концептуальному уровню соответствующих дискурсов. Возникающее в результате взаимодействия дискурсов смешанное ментальное пространство (blended space) является той средой, в которой происходит порождение и интерпретация англоязычного гибридного текста, в котором переплетаются коды, принадлежащие как естественным, так и искусственным языкам, созданным для решения задач в той или иной научной сфере. Основными факторами, определяющими вектор интерпретативной активности, являются жанровая принадлежность гибридного текста и когнитивно-прагматические параметры личности интерпретатора.
Материал исследования представлен 116 фрагментами англоязычных научно-популярных текстов, в которых находят свою объективацию лексические единицы, а также синтаксические и словообразовательные модели, представляющие собой инодискурсивные включения. Корпус примеров был сформирован с использованием выборки из 54 англоязычных научно-популярных текстов общим объемом более тысячи восьмисот страниц. В качестве основного критерия отбора единиц анализа выступает потенциальная способность языкового знака актуализировать в поле дискурса-реципиента ментальные структуры, принадлежащие концептуальному уровню дискурса-донора.
Используемые в работе методы исследования включают общенаучные методы дедуктивного и индуктивного анализа, методы классификации, инферен-циального анализа, когнитивного моделирования и тренированной интроспекции при анализе эмпирического материала, а также методы концептуального, компонентного, трансформационного анализа и дискурс-анализа. Вариативный характер и сложная природа феномена взаимодействия дискурсов обусловили применение такого метода исследования, как инференциальный анализ, подразумевающий реконструкцию имплицитных смыслов в анализируемых текстовых фрагментах. Использование данного метода позволяет раскрыть природу процесса взаимодействия англоязычного научного и художественного дискурсов, последовательно выступающих как в роли дискурса-донора, так и дискурса-реципиента. Применение метода инференциального анализа в комплексе с методом когнитивного моделирования делает возможным конструирование трехмерной модели взаимодействий в системе «англоязычный научный дискурс: англоязычный художественный дискурс», которая в перспективе может быть использована при моделировании процесса взаимодействия иных англоязычных институциональных дискурсов.
Практическая ценность работы заключается в том, что ее результаты и положения могут быть использованы на лекционных и семинарских занятиях по стилистике английского языка, лексикологии английского языка, анализу и интерпретации англоязычного художественного текста; при разработке спецкурсов по теории языка, когнитивной семантике, когнитивному терминоведению, коммуникативной лингвистике; при создании учебных и учебно-методических пособий для студентов и аспирантов лингвистических специальностей; в исследовательской практике при написании выпускных квалификационных работ, диссертаций, выполнении научных проектов.
Построение модели взаимодействий в системе «научный дискурс»: художественный дискурс предполагает обращение к более глобальной проблеме соотношения универсально-рационального и индивидуально-творческого компонентов в текстах, которые генерируются и интерпретируются в пространстве на пересечении научного и художественного дискурсов. Данная проблема неоднократно рассматривалась в работах как лингвистов, так и философов в контексте соотношения логического и интуитивного в научном познании и их эффективности в той или иной предметной области. Сравнивая эффективность рационального и интуитивного видов познания, А.Л. Литвинова выделяет такие преимущества последнего, как «возможность преодолеть ограниченность существующих подходов к решению какой-либо задачи и способность увидеть познаваемый предмет в целом, в отличие от логического рационального познания» [5, с. 135], которое имеет дело с отдельными аспектами познаваемого феномена, и сложить из них общую картину.
В настоящем исследовании, рассматривающем воздействие художественного дискурса на научный дискурс в контексте построения модели взаимодействия данных дискурсов, источником индивидуальных авторских смыслов выступает авторская картина мира, формирующаяся как на основе содержания художественных произведений, с которыми в той или иной степени знаком субъект научного дискурса, так и с привлечением общих знаний об организации художественного повествования (особенности композиции, стилистические приемы и т. д.). Данное определение предметной области исследования позволяет выделить два основных кластера репрезентантов художественного дискурса в научном тексте, представленные интертекстуальными включениями: отсылающими к литературным произведениям и индивидуально-авторскими тропами.
Интертекстуальные включения являются отражением именно дискурсивных взаимодействий, т. к. субъект научного дискурса, решающий соответствующие конкретной коммуникативной ситуации задачи, обращается к авторской картине мира, т. е. к концептуальному образованию, стоящему за научным дискурсом. Художественная картина мира в такой интерпретации представляет собой огромный массив данных, в котором хранится вся информация о вселенных, созданных силой авторского воображения, использованных в художественных произведениях сюжетных ходах, фактах из биографий литературных персонажей, их прототипов и авторов произведений и т. п. Иными словами, именно в использовании репрезентантов художественного дискурса, принадлежащих первому кластеру, реализуется тот креативный потенциал индивидуальной авторской картины мира, который используется участниками дискурсивных ситуаций для решения тех или иных задач в пространстве на пересечении научного и художественного дискурсов.
Ю.А. Алейникова в своем исследовании, посвященном функциональному потенциалу цитирования в научно-популярном тексте, отмечает, что «использование отсылок в научной коммуникации, с одной стороны, выступает как особый выразительный стилистический прием, оказывающий разностороннее воздействие на читателя - интеллектуальное, эмоциональное и эстетическое, а с другой, отражает неоднородный характер научно-популярного текста, имеющего общие черты с различными функциональными стилями, как например, художественный и публицистический [6, с. 5]. Как следствие, основной функцией репрезентантов художественного дискурса интертекстуальной природы является иллюстративная функция, реализация которой придает научно-популярному тексту большую наглядность, образность и достоверность.
В приведенном ниже текстовом фрагменте цитата из сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес» (Alice in Wonderland) используется американским ученым и популяризатором науки Стивеном Пинкером для воспроизведения особенностей речемыслительной деятельности в контексте дискуссии о врожденном характере базовых моделей языка.
Now, you may object that this does not show that children's brains register the subject of a sentence. Perhaps the children were just going by the meanings of the words. The man who is running refers to a single actor playing a distinct role in the picture, and children could have been keeping track of which words are about particular actors, not which words belong to the subject noun phrase. But Crain and Nakayama anticipated the objection. Mixed into their list were commands like Ask Jabba if it is raining in this picture. The it of the sentence, of course, does not refer to anything; it is a dummy element that is there only to satisfy the rules of syntax, which demand a subject. But the English question rule treats it just like any other subject: Is it raining? Now, how do children cope with this meaningless placeholder? Perhaps they are as literal-minded as the Duck in Alice's Adventures in Wonderland:
"I proceed" [said the Mouse]. "Edwin and Morcar, the earls of Mercia and Northumbria, declared for him; and even Stigand, the patriotic archbishop of Canterbury, found it advisable —
"Found what?" said the Duck.
"Found it", the Mouse replied rather crossly: "of course you know what it means."
"I know what it means well enough, when I find a thing", said the Duck:"it's generally a frog, or a worm. The question is, what did the archbishop find?"
But children are not ducks. Crain and Nakayama's children replied, Is it raining in this picture? Similarly, they had no trouble forming question with other dummy subjects [7, с. 39].
Автор подробно описывает ход эксперимента писхолингвистов Стивена Крейна и Минехару Накаяма, в ходе которого детям трех, четырех и пяти лет предлагалось задать вопросы, которые, по правилам английского синтаксиса, должны содержать пустые элементы, не имеющие лексического наполнения. Цитата из художественного произведения, персонаж которого интерпретирует не имеющее собственного лексического значения местоимение, использующееся для заполнения синтаксической позиции как полнозначный элемент, приводится Стивеном Пинкером для наглядного опровержения гипотезы о том, что ребенок при построении предложения исходит исключительно из смысла слов, не выделяя грамматические подлежащие и дополнения. Комический персонаж хорошо известного читателю произведения, наделяющий формальный член предложения лексическим значением, терпит коммуникативную неудачу, а результат его речемыслительной деятельности представляет собой наглядный аргумент, предназначенный для того, чтобы способствовать изменению точки зрения возможных оппонентов автора.
Метафорические модели играют не менее важную роль в процедурах взаимодействия научного и художественного дискурсов, являясь маркерами художественного дискурса в пространстве научно-популярного текста. Рассматривая проблему функционирования метафорических выражений в художественном тексте, О.В. Александрова отмечает, что «в научном дискурсе существует немало метафор со «стершейся» образностью, которые служат цели конкретизации представления, риторической цели (подчеркивание, выделение), но не обладают эстетической выразительностью, как например, the vicious circle» [8, с. 38].
К аналогичным выводам приходит в своем диссертационном исследовании, посвященном терминологизации содержания метафор в научном тексте, А.Ю. Фетисов, который выделяет поэтическую метафору, наполненную субъективными оценками, произвольными ассоциациями и образами, и научную метафору, выступающую в «более чистом виде» и отражающую многоплановость научного мышления [9, с. 12]. При этом отсутствие субъективных оценок и индивидуальных ассоциаций в плане содержания научной метафоры далеко не всегда означает однозначность ее интерпретации. Например, метафорическое употребление лексемы field предполагает различные варианты интерпретации ее содержания в зависимости от конкретной области научного знания (физика, геология и т. п.).
Анализ текстов, порождающихся и интерпретирующихся в пространстве научного дискурса, позволяет сделать вывод о том, что связь использованных в них метафорических моделей с художественным дискурсом прослеживается, когда собственно логическое содержание метафорических выражений сопровождается экспрессивно-эмоциональными оттенками, что реализуется посредством обращения к некоторому художественному концепту или концептам. В приведенном ниже текстовом фрагменте Эдвард Сепир рассматривает идею этнического своеобразия языков, прибегая к художественному концепту ПУТЕШЕСТВИЕ, который находит свою объективацию в концептуальном пространстве многочисленных художественных произведений, с которыми знаком адресат.
We have observed that one language runs to tight-knit synthesis where another contents itself with a more analytical, piece-meal handling of its elements. It must be obvious to anyone who has felt the spirit of the foreign language that there is such a thing as a basic plan, a certain cut, to each language. This type, or
Библиографический список
plan, or structural"genius" of the language is something much more fundamental, than any single feature of it. When we pass from Latin to Russian, we feel that it's approximately the same horizon that bounds our view, even though the near, familiar landmarks have changed. When we come to English, we seem to notice that the hills have dipped down a little, yet we recognize the general lay of the land. And when we have arrived at Chinese, it is an utterly different sky that is looking down upon us [10, с. 89].
Представления о глубинной структуре, уникальной для каждого языка, раскрывается перед читателем в данном примере посредством аналогии между человеком, изучающим языки, и путешественником, который знакомится с далекими странами и обнаруживает, что по мере удаления от дома узнаваемых черт становится все меньше. Объективное содержание данной метафоры (язык -коллектив носителей языка - страна, в которой проживает коллектив носителей языка) является основанием формирования научного понятия, которое автор транслирует посредством данного текстового фрагмента. Вокруг ядра научного понятия, содержащего общеизвестные знания, происходит формирование периферийных слоев концепта, хранящих эмоционально-экспрессивную информацию оценочного характера, специфичную для каждой национальной картины мира.
К когнитивному сценарию ПУТЕШЕСТВИЕ обращались в разные исторические периоды Джонатан Свифт, Даниель Дефо, Чарльз Коттон, Джозеф Аддисон, Джордж Байрон и многие другие. Произведения данных авторов сформировали в англоязычной лингвокультуре художественный концепт «Путешествие», к которому часто обращаются более поздние авторы и который регулярно актуализируется в пространстве различных институциональных дискурсов. Его актуализация в научном тексте предполагает неизбежный трансфер информации между англоязычным художественным и научным дискурсами, что позволяет рассмотреть языковые средства, репрезентирующие данный концепт как инодискурсивные маркеры.
Приведенный выше пример представляет собой случай реализации пространственной метафоры, которая является, по мнению ряда исследователей, одним из самых распространенных типов метафоры (Lakoff, Johnson 2003). Группа пространственных метафорических моделей тесно связана с идеей организации информации в сознании человека на основе восприятия и осмысления категории пространства. Пространственная метафора дает возможность интерпретатору рассмотреть определенную предметную область как пространство, сконструированное из ряда вложенных пространств, вступающих между собой в сложную систему отношений. Наличие пространств с собственными системами пространственно-временных координат объясняется тем, что автор научного текста неизбежно вступает в диалог с другими исследователями рассматриваемой им предметной области, свидетельством чему является присутствие в научных текстах значительного числа интертекстуальных связей в виде разного рода цитат, отсылок и комментариев.
Таким образом, стилистически маркированные языковые единицы, употребляющиеся в поле дискурса науки, способны сохранять свою образность полностью или частично, что не противоречит фундаментальным установкам научного дискурса, а напротив, способствует реализации стоящих перед участниками дискурсивной ситуации задач. Диапазон стилистических приемов, к которым прибегают авторы научно-популярных текстов, достаточно разнообразен и включает цитирование, аллюзии, метафоры, эпитеты и ряд других языковых средств. Как следствие, модель дискурсных взаимодействий представляет собой когнитивный сценарий, развертывание которого предполагает реализацию всех этапов коммуникативного акта, участниками которого являются автор и читатель научного или художественного текста, осуществляющегося с использованием единиц различных семиотических систем. Все это позволяет говорить о трехмерности предложенной в настоящем исследовании модели, существующей в когнитивном, семиотическом и коммуникативных измерениях.
1. Мишанкина Н.А. Метафора в науке: парадокс или норма. Томск: Издательство Томского университета, 2010.
2. Барт Р Избранные работы: Семиотика. Поэтика. Москва: Прогресс, 1994.
3. Searle J. Mind. A Brief Introduction. Oxford: Oxford University Press, 2004.
4. Карасик В.И. О типах дискурса. Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Волгоград: Перемена, 2000: 5-20.
5. Литвинова А.Л. Роль интуиции в научном познании. Философия о предмете и субъекте научного познания. Санкт-Петербург: Санкт-Петербургское философское общество, 2002: 135-150.
6. Алейникова Ю.А. Цитирование в научно-популярном тексте. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Тула, 2006.
7. Pinker S. The Language Instinct. New-York: Harper Perennial Modern Classics, 2007.
8. Александрова О.В. Языковая выразительность научной прозы. Вестник Московского государственного университета. Серия 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2000; № 3: 32-42.
9. Фетисов А.Ю. Терминологизация содержания метафоры в научном тексте. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Санкт-Петербург, 2000.
10. Sapir E. Language. New York: Ishi Press, 2014.
References
1. Mishankina N.A. Metafora v nauke: paradoks ili norma. Tomsk: Izdatel'stvo Tomskogo universiteta, 2010.
2. Bart R. Izbrannye raboty: Semiotika. Po'etika. Moskva: Progress, 1994.
3. Searle J. Mind. A Brief Introduction. Oxford: Oxford University Press, 2004.
4. Karasik V.I. O tipah diskursa. Yazykovaya lichnost': institucional'nyjipersonal'nyjdiskurs. Volgograd: Peremena, 2000: 5-20.
5. Litvinova A.L. Rol' intuicii v nauchnom poznanii. Filosofiya o predmete i sub'ekte nauchnogo poznaniya. Sankt-Peterburg: Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obschestvo, 2002: 135-150.
6. Alejnikova Yu.A. Citirovanie v nauchno-populyarnom tekste. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Tula, 2006.
7. Pinker S. The Language Instinct. New-York: Harper Perennial Modern Classics, 2007.
8. Aleksandrova O.V. Yazykovaya vyrazitel'nost' nauchnoj prozy. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 19. Lingvistika i mezhkul'turnaya kommunikaciya. 2000; № 3: 32-42.
9. Fetisov A.Yu. Terminologizaciya soderzhaniya metafory v nauchnom tekste. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Sankt-Peterburg, 2000.
10. Sapir E. Language. New York: Ishi Press, 2014.
Статья поступила в редакцию 17.07.24
УДК 811
Lin Yining, postgraduate, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia), E-mail: inin.lin@mail.ru
Isakova I.N., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia), E-mail: mandala-1@yandex.ru
IMPERSONAL CONSTRUCTIONS AS A WAY OF NARRATIVE ENDING OF THE LYRICAL SUBJECT IN ANCIENT CHINESE POETRY. The research identifies impersonal narrative in ancient Chinese poetry, expressed in impersonal constructions. It is suggested that impersonal constructions are a typical way of narrative encoding of the lyrical subject in ancient Chinese poetry. This is due to the following features. Firstly, classical Chinese sentences often lack a subject. Secondly, impersonal constructions reflect Chinese philosophy, as well as aesthetic and poetic principles - mystery, impersonality. Thirdly, the volume of poems is small. The practical part analyzes impersonal constructions in poems from the collections "Shijing" and "Lisao" and in the works of Li Bo and Du Fu. It has been discovered that personal narrative was present in early Chinese poetry. Then it gave way to the impersonal one, when classical poetic principles were established. Impersonal narrative is carried out through such condensed forms of expressing emotions as quatrains and octets, since it is extremely difficult to include pointers to the first-person singular in a minimum volume. This creates an objective picture of emotions. The development of Chinese lyrics is contrasted with the process of penetration into the inner world of the subject in Western lyrics.
Key words: lyrical subject, impersonal narration, impersonal constructions, first person singular pronoun, principle of secrecy, ancient Chinese poetry, Li Bo, Du Fu
Инин Линь, соискатель, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: inin.lin@mail.ru
И.Н. Исакова, канд. филол. наук, доц., Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: mandala-1@yandex.ru
БЕЗЛИЧНЫЕ КОНСТРУКЦИИ КАК СПОСОБ ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОЙ ЗАШИФРОВКИ ЛИРИЧЕСКОГО СУБЪЕКТА В ДРЕВНЕКИТАЙСКОЙ ПОЭЗИИ
Статья посвящена выявлению безличного повествования в древнекитайской поэзии, выраженного в безличных конструкциях. Высказывается предположение, что безличные конструкции являются типичным способом повествовательной зашифровки лирического субъекта в древнекитайской поэзии. Это обусловлено следующими особенностями. Во-первых, в предложении классического китайского языка часто отсутствует подлежащее. Во-вторых, безличные конструкции отражают китайскую философию, а также эстетические и поэтические принципы - загадочность, безличностность. В-третьих, объем стихотворения небольшой. В практической части анализируются безличные конструкции в стихах из сборников «Шицзин» и «Лисао» и в творчестве Ли Бо и Ду Фу. Обнаружено, что в ранней китайской поэзии личное повествование присутствовало. Потом сменилось безличным, когда установились классические поэтические принципы. Безличное повествование осуществляется через такие сгущенные формы выражения эмоций, как четверостишие и восьмистишие, так как в минимальный объем чрезвычайно сложно включать указатели на первое лицо единственного числа. Таким образом, создается объективная картина эмоций. Развитие китайской лирики противопоставлено процессу проникновения во внутренний мир субъекта в западной лирике.
Ключевые слова: лирический субъект, безличное повествование, безличные конструкции, местоимение первого лица единственного числа, принцип скрытости, древнекитайская поэзия, Ли Бо, Ду Фу
Безличные конструкции являются одним из способов конструирования в тексте безличного повествования. Безличное повествование, по мысли В. Шми-да, предусматривает редукцию нарратора с нулевой степенью индивидуальности: «Нарратор может обладать ярко выраженными чертами индивидуальной личности. Но он может быть также безличным носителем какой-либо оценки <...> и не быть наделенным какими-нибудь индивидуальными чертами» [1, с. 71]. Однако исследование безличного повествования ограничивается рассмотрением прозаических произведений, так как оно в западной литературе почти исключительно «представлено «всеведущим повествованием» классического романа XIX в. и «анонимным повествовательным голосом» некоторых романов XX в., например, у Г. Джеймса и Э. Хемингуэя» [1, с. 75].
Недостаток внимания к безличному повествованию в лирике объясняется тем, что в западноевропейской традиции лирический субъект занимает важное место, и часто представлен образом «Я». Г.В.Ф. Гегель подчеркнул субъективность и автономность сознания в лирике и ее функцию раскрытия внутреннего мира: лирика отличается потребностью «высказать себя и услышать чувство в раскрытии его самого» [2, с. 291], при этом «индивид составляет центр в своем внутреннем представлении и чувстве» и проявляется, «прежде всего, внутри себя самостоятельным, в виде самого по себе замкнутого внутреннего мира» [2, с. 293]. Так как в мире автономного сознания не нужен и не включен нарратор, лирика, как принято, считается неповествовательным родом. Как отмечает А.А. Чевтаев, «причина понимания лирики как принципиально неповествовательного рода литературы видится в устоявшемся представлении о лирическом тексте как репрезентации субъективного переживания» [3].
Некоторые исследователи отметили в лирике повествовательные компоненты и повествовательные возможности субъекта. В.И. Тюпа указывает, что «среди лирических текстов легко можно обнаружить образцы всех типов дискур-сивности» [4, с. 14]. А.А. Чевтаев утверждает, что лирический нарратив обусловлен «объектными чертами» в субъектной форме и «неоднородностью объектов повествования, то есть соотношением кругозора и окружения и степенью их актуализации в структурно-семантической организации текста» [3]. Синтез субъектных и объектных признаков в лирике отметили Л.Я. Гинзбург, Б.О. Корман и С.Н. Бройтман. Л.Я. Гинзбург считает, что лирика не полностью субъективна, так
как в ней могут содержаться объектные формы, такие как сюжеты, персонажи и вещи: «прямой разговор от имени лирического «Я» нимало не обязателен. Авторский монолог - это лишь предельная форма. Лирика знает разные степени удаления от монологического типа, разные способы предметной и повествовательной зашифровки авторского сознания - от масок лирического героя до всевозможных «объективных» сюжетов, персонажей, вещей, зашифровывающих лирическую личность именно с тем, чтобы она сквозь них просвечивала» [5, с. 7]. Б.О. Корман считает выбор личных местоимений известным обозначением степени «скрытости» авторского сознания: «Степень «скрытости» собственно автора в тексте может быть различной. В известной мере ее характеризует выбор местоимений. В одних стихотворениях собственно автор вообще не выступает как «я»: его как будто нет между изображением и читателем; все изложение выдержано в третьем лице» [6, с. 43]. Значит, безличные конструкции являются одним из наиболее часто встречающихся способов объективизации и зашифровки авторского сознания и лирического субъекта.
Использование безличных конструкций представляют собой очевидное явление в древнекитайской поэзии. Исследований, посвященных рассмотрению безличных конструкций в древнекитайской поэзии, не было. Поэтому изучение данной темы актуально.
Целью статьи является выявление безличного повествования и рассмотрение его индикатора - безличных конструкций в древнекитайской поэзии. Задачи исследования: определить значения безличных конструкций в лингвистической и культурологической сферах и их проявление в китайском языке; проследить эволюцию использования безличных конструкций в древнекитайской поэзии; рассмотреть местоимение первого лица единственного числа в стихах из сборников «Шицзин» и «Лисао»; проанализировать безличные конструкции и лирический субъект в четверостишиях Ли Бо и восьмистишиях Ду Фу; обобщить древнекитайские философские мысли, эстетические и поэтические принципы и определить их связь с безличным повествованием.
Научная новизна исследования состоит в рассмотрении безличных конструкций как способа повествовательной зашифровки лирического субъекта и применения западного подхода в сочетании с китайским при анализе древнекитайской поэзии. Теоретическая значимость определяется возможностью расши-
