CC BY
144
УДК 811.11
С. Н. Плотникова
д-р филол. наук, проф. каф. английской филологии МГЛУ ЕАЛИ; e-mail: snplotn@mail.ru.
ДИСКУРСИВНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ И ИХ РОЛЬ В КОНСТРУИРОВАНИИ СОЦИАЛЬНОГО МИРА
В статье анализируется соотношение технологизации дискурса и конструирования социального мира. Вводится объединяющее их понятие технологичного дискурсивного конструирования социального мира, определяется статус этого понятия в теории дискурса.
Ключевые слова: конструирование социального мира; технологизация дискурса; дискурсивная технология; коллективная vs авторская технология; дискурсивный технолог; дискурсивное конструирование настоящего / прошлого / будущего мира.
Plotnikova S. N.
Ph. D. (Philology), Professor, MSLU EALI; e-mail: snplotn@mail.ru.
DISCOURSE TECHNOLOGIES AND THEIR ROLE IN THE CONSTRUCTION OF THE SOCIAL WORLD
My aim in this paper is to highlight some of the major features of social costructionism and the implications it holds for the theory of discourse. I argue that when people produce discourse, the world gets constructed. I also present the view that discourse technologies are at the heart of the construction process leading to the creation of present, future and past social worlds.
Key words: construction of social world; technologisation of discourse; discourse technology; collective vs author's technology; discourse technologist; discursive construction of present / future / past world.
Важной задачей современного этапа лингвистических исследований является определение места лингвистических технологий в ряду гуманитарных технологий и выделение типов лингвистических технологий.
Одним из ведущих современных исследователей гуманитарных технологий является М. Н. Эпштейн. Он отмечает, что на протяжении почти всего XX в. гуманитарные науки испытывали комплекс неполноценности перед естественными науками из-за отсутствия у гуманитарных наук конструктивного потенциала, из-за того, что у естественных наук была область практической применимости - технология,
которая преобразует то, что они исследуют: природу, а у гуманитарных наук, исследующих культуру, такой практической настройки фактически не было. Как пишет М. Н. Эпштейн: «Сегодня гуманитарные науки почти никак не воздействуют на то, что они изучают, - на язык, литературу, художественные движения, поскольку академическому гуманитарию положено знать, а не изобретать и не придумывать. У гуманитарных наук, наряду с их научностью, должен возникнуть еще один уровень - не чисто исследовательского, а конструктивно-преобразовательного мышления. Перед ученым-естественником часто встает вопрос: какими новыми технологиями чреваты его открытия? Такой же вопрос уместно ставить и перед лингвистом, литературоведом, искусствоведом, культурологом. Например, какие новые литературные приемы, стили, направления могут возникнуть на основе той или иной литературоведческой идеи?» [7].
М. Н. Эпштейн усматривает технологический потенциал и у философии: эта наука может заниматься созданием технологий миротво-рения, предлагая философское основание игровых компьютерных миров. Наряду с философией в технологическом проектировании других миров стала участвовать и история, например, профессиональные историки приглашаются для разработки тематических игр, воссоздающих исторические события. Технологический потенциал культурологии М. Н. Эпштейн видит в конструировании новых форм действия в культуре, новых техник общения, новых моделей восприятия, в проектировании возможных трансформаций всего культурного поля.
В целом, гуманитарные технологии понимаются как изобретательство в сфере гуманитарных наук, их проективно-трансформативная деятельность по преобразованию культуры. Анализ гуманитарных технологий, их фиксация, присвоение им названий, раскрытие их сущности в последнее время все чаще встречается в научных исследованиях. Это свидетельствует о все более возрастающем интересе к проблеме проектирования и деконструкции гуманитарных технологий.
Понятие лингвистической технологии как типа гуманитарной технологии до сих пор остается малоизученным. Можно выделить три основных вида лингвистических технологий: языковые, когнитивные, дискурсивные технологии [5].
Целью данной статьи является анализ соотношения понятий дискурсивной технологии и конструирования социального мира
и разработка объединяющего их понятия технологичного дискурсивного конструирования социального мира.
Из упомянутых видов лингвистических технологий понятие дискурсивной технологии является на настоящий момент наиболее разработанным. Изучение дискурсивных технологий было заложено в трудах М. Фуко, который рассматривает их создание и использование как альянс между обществом и структурами власти - альянс, конституирующий так называемую био-власть, которая вводит человеческую жизнь в область эксплицитных расчетов и делает дискурс орудием трансформации жизни. Согласно Фуко, дискурсивные технологии это разновидности технологий управления, с их помощью различные силы пытаются реализовать свои проекты и программы [6].
В 1996 г. Н. Фэарклоф предложил новое понятие - технологизация дискурса (technologisation of discourse). Дав несколько иное определение термину Фуко «порядок дискурса» (order of discourse) и понимая под ним целостную конфигурацию дискурсивных практик общества или одного из его институтов, Фэарклоф утверждает, что современные порядки дискурса значительно отличаются от всех его предшествующих порядков. Современным порядкам дискурса присуща повсеместная и все более расширяющаяся технологизация, суть которой в том, что сами организации начинают заниматься исследовательской и практической работой по созданию дискурса для своего персонала. Фэар-клоф подчеркивает, что данная тенденция возникает непосредственно у нас на глазах и ее контуры еще до конца не обрисованы. Техноло-гизация дискурса более заметна в одних организациях, чем в других. Элементы этого процесса прослеживаются и в более ранних порядках дискурса, однако в наши дни стало наблюдаться общее стремление к систематизации и целостной институциональной конфигурации дискурсивных практик, что позволяет рассматривать технологизацию дискурса в качестве исключительно современного явления [8].
В нашем определении дискурсивной технологии мы исходим из общенаучного понимания технологии. Технология представляет собой некий порождающий процесс, алгоритм, сценарий, ведущий к намеченной технологом цели - созданию определенного продукта. В промышленной технологии такой продукт будет материальным, например, реальным осязаемым объектом. В когнитивной технологии продукт будет когнитивным; он будет представлять собой разработанный
«контент»: некое содержание, информацию, знание, а также образы, имиджи, идолы и т. д. В дискурсивной технологии продуктом, получаемым «на выходе», будет дискурс, специально разработанный для какой-то конкретной цели, например, для обучения персонала супермаркета исключительно доброжелательному общению с клиентами [5].
В современном мире привлечение дискурсивных технологов к работе с персоналом становится общей практикой. Это связано с изменениями, происходящими в разных сферах труда, показавшими беспрецедентную степень важности дискурсивных и коммуникативных умений на рабочем месте и большой дефицит в этой области, когда недостаток дискурсивной компетенции становится основной причиной производственной неэффективности (например, неумение продемонстрировать эмпатию, точно выразить свою мысль и выслушать собеседника, неумение запрашивать и предоставлять информацию и т. д.). В наши дни технологичный дискурс становится экономическим механизмом, поскольку он превращается в средство, позволяющее получать экономическую выгоду от одного только дискурса, без дополнительных капиталовложений, и побеждать конкурентов, не использующих такой дискурс.
Повсеместная технологизация дискурса в современном обществе свидетельствует о том, что дискурсивные технологии начинают играть важную роль в конструировании повседневной жизни людей, во всем многообразии составляющих ее социальных миров.
Конструирующее поведение как действующее поведение в настоящее время интенсивно изучается в теории социального конструктивизма. Реальность, с точки зрения этого подхода, социально конструируется, общий мир повседневной реальности создается людьми в процессе их непосредственного общения друг с другом; конструирование действительности - это непосредственное существование людей, основанное на их знаниях и текущей деятельности; его суть -постоянное определение своего места в настоящем и поиски нужного будущего [1].
Если реальность социально конструируется в повседневной жизни людей, то дискурс непосредственно участвует в этом процессе. Существование в мире - это также существование в языке; на это прямо указывается в теории социального конструктивизма. Как пишут П. Бергер и Т. Лукман, «язык реализует мир в двояком смысле слова:
он его постигает и он его производит. Общение представляет собой актуализацию этой эффективности языка в ситуациях лицом-к-лицу индивидуального существования. Иными словами, люди постоянно производят свой социальный мир не только благодаря своим действиям, но и благодаря языку; сама «проговоренность» делает реальность, поскольку то, что не проговаривалось, не существует» [1, с. 104].
Поскольку реальный мир находится в процессе постоянного социального конструирования, то любое вплетенное в этот процесс порождение дискурса можно назвать дискурсивным конструированием мира. В процессе дискурсивного конструирования создается мир, в который говорящий / пишущий полностью вовлечен: он живет в этот момент внутри данного мира и творит его своими действиями и своим дискурсом.
Следует подчеркнуть, что в данной трактовке мир рассматривается как среда, в которой протекает жизнь. Такой мир У. Матурана и Ф. Ва-рела называют «возникающим». В центре биологической концепции мира как жизни находится положение о том, что «возникающий мир с необходимостью прячет свое начало» и что «мы существуем в настоящем; прошлое и будущее - это лишь способы существовать сейчас» [3, с. 215, 217].
В «возникающем», т.е. в непосредственно формируемом здесь и сейчас мире, дискурсивное конструирование представляет собой дискурсивную объективацию ситуаций непосредственного взаимодействия говорящих. Дискурсивная объективация реальности обусловлена прагматическими мотивами - практические действия человека вызывают к жизни соответствующий дискурс. Непрерывное создание дискурса - одна из основ непрерывного формирования мира. Совместно конструируемая жизнь является одновременно и совместно конструируемым дискурсом - непосредственным существованием в дискурсе в каждый конкретный момент времени.
Типичным дискурсивным конструированием мира является бытовое общение - обычный разговор в магазине, на улице, в банке, в транспорте и т. д. Разговор - это чередование закрепленных друг за друга высказываний двух говорящих, осуществляющих единую для них цель действования. Когда один человек спрашивает другого, как пройти к какому-либо месту, то цель спрашивающего становится и целью отвечающего; во время разговора они объединяются в единой
для них дискурсивной деятельности и достигают цели совместными усилиями (вопрос - ответ). В момент порождения дискурса они осуществляют совместное дискурсивное конструирование мира, т. е. его дальнейшее развитие, продвижение вперед (после вопроса и ответа мир стал иным, теперь состоявшееся взаимодействие двух людей является неотъемлемой частью его событийного множества).
Подобные короткие, бессистемные, стохастические дискурсивные взаимодействия, конструирующие мир по типу броуновского движения, противопоставляются длительному и системному конструированию мира в стабильных социальных группах, в которых общие цели дискурсивного взаимодействия достигаются на постоянной основе, часто на протяжении всей жизни.
Итак, дискурсивное конструирование - это дискурсивная деятельность по порождению пока еще не существующего бытия. С помощью дискурсивного конструирования создается и объективируется настоящее, поскольку дискурс возникает в текущий момент повседневной жизни; собственно, и создает его. В процессе дискурсивного конструирования мир актуализируется: переводится из состояния невидимости в состояние видимости, при этом дискурс становится само собой разумеющейся, непосредственной реальностью для человека. Конструирование мира осуществляется при помощи когнитивных сценариев действий и дискурса: человек имеет знание того, как действовать и как говорить в каждой конкретной ситуации общения.
Когнитивные сценарии конструирования мира в своей основной массе являются конвенциональными: они основаны на типизациях и воспроизводятся почти автоматически в стандартных ситуациях общения [9]. Приведенный выше пример обычного разговора на улице базируется именно на таком сценарии; этот сценарий сформировался путем многочисленных типизированных повторений и фактически стал коллективной технологией.
Социальный мир конструируется при помощи огромного количества подобных простых коллективных технологий общения; их сценариям дети овладевают в процессе социализации и чаще всего усваивают их неосознанно, без специального обучения - путем подражания.
Коллективные технологии мы определяем как основанные на знании, являющемся латентным, неоформленным - «ничьим». Никто не может предъявить авторские права на такое знание, оно возникает
у самих пользователей эмпирическим путем. Подобные дискурсивные технологии сродни ремесленным технологиям, предшественникам современных промышленных технологий, создававшимся путем проб и ошибок и передававшимся от мастеров к ученикам. Точно так же основанные на неартикулированном знании дискурсивные технологии впервые апробируются «мастерами» общения, которым, следуя «зову» технологии, начинают подражать их «ученики».
Существуют и более сложные коллективные технологии общения, которыми также все пользуются неосознанно и автоматически. Их выявление требует исследовательских усилий. Одну из таких технологий, появившихся в последние годы в Великобритании, описывает Н. Фэарклоф. Он называет эту технологию конверсационализацией институционального дискурса, определяя ее как повсеместное внедрение в институциональный дискурс и симуляцию в нем неформального разговорного общения. В рамках этой технологии поощряется переход к более эгалитарным демократичным отношениям между менеджерами и рабочими и, вообще, в целом, между людьми, находящимися на высоких и низких уровнях социальных иерархий. Разговор, как «живой» тип общения, помогает уравновесить общие дискурсивные ресурсы - каждый работник получает доступ ко всему дискурсивному репертуару, что повышает его производственную активность. Благодаря разговорам всех со всеми каждый человек направляет сам себя (self-steering self) на участие в решении проблем, к которым он в институциональном плане не имеет отношения. Тем самым, чисто дискурсивная технология - общая конверсационализация взаимодействий - позволяет повысить производственную эффективность [8].
Теперь, когда данная технология выявлена и объяснена, становится понятным из опыта общения, что она действует и участвует в конструировании социального мира не только в Великобритании, но и во многих других странах, в том числе и в России. Совершенно очевидно, что эту технологию никто специально не разрабатывал и не внедрял - это коллективная технология. Тем не менее при восприятии дискурса ощущается наличие единого созидающего фактора, мощного порождающего импульса, направляющего дискурс в единое русло. Но в данном случае было бы неверным отождествить этот импульс с каким-то конкретным разработчиком - дискурс создается по «зову» технологии, благодаря принятию и усвоению ее сценария коллективным сознанием.
В отличие от коллективной, авторская технология рассматривается нами как инструмент разрыва с объективистским подходом к социальному миру и дискурсивному взаимодействию в нем, что позволяет охарактеризовать конструирование социального мира не только как саморазвивающийся процесс, но и как процесс, спроектированный дискурсивными технологами.
Понимание сущности технологического процесса - когнитивной модели происходящего - не входит в непременную обязанность его участников; это - задача дискурсивных технологов, разработчиков данной технологии. Они создают знание, лежащее в основе технологии, определяют специфику его динамики, благоприятные и неблагоприятные пути развития сценария, его возможные дивергенции и изменения. Они же дают инструкции пользователям - описание технологии в виде ноу-хау, позволяющее реинвестировать разработанный сценарий в новые контексты.
Несмотря на то, что создатели авторских технологий являются реальными конкретными людьми, чаще всего они остаются неизвестными, поскольку скрывается сам факт создания и использования технологии. Такими анонимными дискурсивными технологами являются спичрайтеры, создающие политический дискурс вместо политиков; разного рода аналитики, советники и консультанты, дающие рекомендации тем, кто обращается к ним за помощью, в том числе и относительно того, какой тип дискурса будет наиболее эффективным в той или ситуации; специалисты, нанимаемые организациями для обучения персонала общению с клиентами.
Во время предъявления дискурса адресату реальные разработчики дискурсивных технологий переходят в разряд виртуальных фигур: они незримо присутствуют «за» дискурсом, за спиной тех, кто говорит или пишет, пользуясь их моделью.
В качестве технологии, разработанной дискурсивными технологами, можно привести технологию, также выявленную Н. Фэарклофом. Он анализирует проспекты британских университетов, которые очень сильно изменились, начиная с середины 1980-х гг., превратившись из пары страниц в солидную брошюру, содержащую письменные тексты, цветные фотографии и изощренную графику. Если в прежней модели проспект давал информацию о курсах, условиях приема и требованиях к поступающим, то в нынешней модели он «продает» курсы. Функции дискурса перемещаются при этом с информирования
и перечисления обязанностей на убеждение и перечисление выгод. В типичном проспекте требования, которые университет предъявляет абитуриенту, напечатаны мелким шрифтом где-нибудь внизу. Проблематичный, с точки зрения маркетинга, смысл о наличии требований тщательно скрывается с помощью соответствующих языковых конструкций, например, употребления you will need вместо we require, а также пассивных конструкций (will be accepted, candidates who are offered places will be invited). Благодаря подобным выражениям компетентным и принимающим решение агентом предстает уже не университет, а абитуриент. Речевые акты приказа или просьбы избегаются, а аспекты прохождения курсов, которые являются требованиями, семантизируются как заверения и обещания (students will gain valuable experience) или как описания (students pursue...). Н. Фэарклоф приходит к выводу, что компромисс между информированием и продажей (telling and selling) является основной задачей, решаемой с помощью данной технологии.
Эта технология была создана конкретными дискурсивными технологами (discourse technologists), и, как пишет Н. Фэарклоф, - это совершенно новая профессия. Он указывает, что те люди, кого можно назвать современными дискурсивными технологами, имеют отличительные особенности.
Во-первых, они имеют причастность к научному знанию, они -либо ученые в области гуманитарных наук, либо эксперты или консультанты с доступом к научной информации, из-за чего их вмешательство в дискурсивные практики имеет ауру «истины».
Во-вторых, они имеют причастность к социальным институтам, в которых занимают аккредитованные роли либо как их сотрудники, либо как консультанты со стороны, привлеченные для участия в особых проектах.
В-третьих, многие из них выходят на транс-институциональный уровень, т. е. начинают работать как внешние специалисты, создающие дискурс для любого типа организации. Внешние специалисты, равняясь друг на друга, часто разрабатывают одинаковые технологии, в частности технология компромисса между информированием и маркетингом в проспектах британских университетов соответствует общей технологии колонизации институционального дискурса дискурсивными техниками маркетинга и рекламы [8].
Углубляя анализ соотношения технологизации дискурса с конструированием социального мира, следует отметить, что дискурсивное конструирование настоящего тесно связано с дискурсивным конструированием будущего. В частности, как было установлено в исследовании В. В. Кузнецовой [2], в групповом профессиональном дискурсе в процессе ежедневного общения члены группы постоянно производят свой профессиональный мир, дискурсивно конструируют настоящее, в его сменяющих друг друга моментах. Но одновременно они конструируют и будущее, например, при обсуждении производственных целей.
Было обнаружено, что дискурсивная технология обсуждения производственной цели в когнитивном отношении базируется на выдвижении в фокус группового сознания технического или управленческого концепта, который оценивается как смысл, важный для будущего корпорации. Этот концепт начинает управлять дискурсивным созданием будущей картины мира. В процессе обсуждения используется также технология так называемого «мозгового штурма», когда участники выдвигают максимально возможное количество вариантов решения проблемы, при этом коллективная интенциональность направляется не какое-то конкретное решение, например, предложенное начальником, а на лучшее решение, в связи с чем члены группы пользуются правом на прямую аргументацию и свободное выражение согласия и несогласия.
Дискурсивно сконструированное в процессе обсуждения будущее воплощается затем в жизнь, т.е. реализуется посредством технических и управленческих действий. Тем самым, технологичный дискурс превращается в движущую силу производственного процесса, который представляет собой стержень конструируемого корпорацией социального мира.
Таким образом, понятие дискурсивного конструирования относится к объективации не только текущего, но и будущего опыта, установлению фактичности мира в будущем. При дискурсивном конструировании будущее не прогнозируется, а строится, поскольку замысел «конструкторов», в данном случае - членов профессиональной группы - ими же и должен быть реализован.
Относится ли понятие дискурсивного конструирования мира к прошлому? На первый взгляд - не относится, поскольку действие человека в его событийном пространстве и его наблюдение за другим
событийным пространством представляют собой разные когнитивно-дискурсивные процессы. В первом случае человек осуществляет конструирование мира, в том числе и дискурсивное; во втором случае человек осуществляет дискурсивный мониторинг мира [4].
Хотя прошлый мир уже сконструирован и в него возможен лишь перцептуальный доступ (например, в семейном видео, кадрах кинохроники, в архивных данных, в письменных источниках эпохи, в музейных экспозициях), такой мир можно переконструировать, создать заново. Дискурсивное конструирование прошлого мира - дискурсивная репрезентация фактичности мира, отличающейся от его документально зафиксированной фактичности, наблюдавшейся в момент формирования данного мира во всей взаимосвязи и взаимообусловленности имевших место фактов. При дискурсивном конструировании прошлого «конструктор» пользуется особой дискурсивной технологией - выдвигает фоновые события на центральное место, меняет местами фон и фигуру, незначимые факты интерпретируются им как значимые, организующие вокруг себя все факты мира и обусловливающие их. Дискурсивное конструирование проявляется также в технологии создания новой фактичности прошлого, когда зафиксированные факты подменяются фактами, специально скомбинированными из фактов прошлого, или даже полностью вымышленными конструктами.
В качестве примера технологичного дискурсивного конструирования прошлого можно привести фильм О. Стоуна об убийстве американского президента Джона Кеннеди, в котором отстаивается версия о том, что это убийство было результатом заговора в высших политических кругах США. Известный критик Х. Уайт назвал эту версию мифом, уничтожающим реальность (obliterating reality), ведущим к стиранию различий между фактом и вымыслом и к снятию запрета говорить, о чем вздумается [10]. На наш взгляд, в фильме Стоуна наблюдается переход «в мирах» - от общего социального мира к миру, сконструированному его автором. Этот мир «зависает» между реальным и художественным миром, не относясь ни к тому, ни к другому, однако воспринимающие интерпретируют сконструированный Стоуном мир с позиций реальности, ее непреодолимой фактичности. Х. Уайт приводит высказывания политологов, историков, журналистов, обвиняющих Стоуна в нарушении принципа объективности, в «побеге» от истории (flight from history). Такая резкая критика свидетельствует о том, что люди, лично участвовавшие в формировании
мира в прошлом и являвшиеся свидетелями событий, негативно относятся к субъективному дискурсивному переконструированию мира, считают его нелегитимным.
В целом, идея конструирования социального мира при помощи дискурсивных технологий дает новый ракурс рассмотрения дискурса и дискурсивной креативности. Роль лингвистов в разработке дискурсивных технологий, несомненно, будет возрастать, и в будущем, возможно, в лингвистических университетах начнет осуществляться подготовка специалистов нового профиля - дискурсивных технологов.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. - М. : Медиум, 1995. - 323 с.
2. Кузнецова В. В. Реализация принципа корпоративности в английском групповом дискурсе : дис. ... канд. филол. наук. - Иркутск, 2005. - 224 с.
3. Матурана У., Варела Ф. Древо познания. - М. : Прогресс-Традиция, 2001. - 605 с.
4. Плотникова С. Н. Когнитивно-дискурсивная деятельность: наблюдение и конструирование // Studia Linguistica Cognitiva. - М. : Гно-зис, 2006. - Вып. 1. Язык и познание: методологические проблемы и перспективы. - С. 66-81.
5. Технологизация дискурса в современном обществе / С. Н. Плотникова [и др.]. - Иркутск : ИГЛУ, 2011. - 320 с.
6. Фуко М. Ненормальные: Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1974-1975 уч. г. - СПб. : Наука, 2004. - 432 с.
7. Эпштейн М. Н. Конструктивный потенциал гуманитарных наук. Могут ли они изменять то, что изучают? [Электронное издание].- Режим доступа : http: www.rpri.ru/index.php (дата обращения: 12.05.2014).
8. Fairclough N. Technologisation of discourse // Texts and Practices: Readings in Critical Discourse Analysis / ed. by C. R. Caldas-Coulthard, M. Coulthard. - N. Y. : Routledge, 1996. - P. 143-159.
9. Stubbs M. Discourse Analysis. The Sociolinguistic Analysis of Natural Language. - Oxford : Basil Blackwell, 1984. - 272 p.
10. White H. The modernist event and the flight from history // The Sheila Carmel Lectures 1988-1993 / Ed. by H. Wirth-Nesher. - Tel-Aviv : Tel-Aviv University, 1995. - P. 99-123.
