Дискурсивная трансформация категории «Демократия» в отечественном социуме Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

Дискурсивная трансформация категории

*

«демократия» в отечественном социуме

Большинство развитых государств на сегодняшний день провозглашают себя демократиями, не исключение и Россия, которая в 1993 г. конституционно закрепила право именоваться демократической страной. Впрочем, и Конституция 1977 г. устанавливала за советским обществом статус «подлинной демократии». Таким образом, «демократия» как некая категория очевидности в российском дискурсе возникла не в конце 80-х, когда был взят курс на демократизацию общества, а существует уже как минимум несколько десятилетий. Очевидно вместе с тем, что на протяжении всего этого временного периода внутреннее содержание «демократии» не оставалось одним и тем же.

Как писал Г. Блумер, «жизнь человеческой группы ... есть широкий процесс, в котором люди формируют, поддерживают и трансформируют объекты своего мира через придание значений этим объектам. Жизнь и действия людей, по необходимости, изменяются вслед за изменениями, имеющими место в их мире объектов»1.

Иначе говоря, люди воздействуют на символы, трансформируя их, и тем самым изменяют окружающую их объективную реальность (которая есть не что иное, как совокупность «значений», «символов»). Возникшие в результате этого социальные изменения, в свою очередь, оказывают влияние на людей, меняя их действия и восприятие.

* Статья написана по материалам проекта «Социальное изменение как трансформация символических форм», поддержанного АВЦП Рособразования «Развитие научного потенциала высшей школы (2009-2010 годы)». Грант № 2.1.3./1260. (Руководитель проекта - доктор философских наук, профессор Кармадонов О.А.).

1 Цит. по: Кармадонов О.А. Социология символа. М., 2004, с. 174.

Логично предположить, что и «демократия» как категория очевидности и позднесоветского и российского обществ претерпела существенные изменения в своем смысловом измерении под воздействием социальных трансформаций 90-х гг. и последовавших за ними событий. Одна из задач нашего исследования и состояла в том, чтобы проанализировать процесс трансформации данной идеологемы, являющейся важной составляющей современного российского общественно-политического дискурса, и попытаться определить общие перспективы дальнейшего развития российского общества по пути демократизации.

В качестве метода исследования использовался транссимволический анализ (ТСА), который применялся в рамках контент-анализа СМИ, в частности «Аргументов и фактов» (всего 1300 выпусков за весь период исследования).

В процессе анализа выявлялись доминирующие символические триады, включающие в себя: когнитивный символ (К - символ, или частотное характерное существительное, присваиваемое в сообщениях СМИ объекту анализа), аффективный символ (А -символ, или характерное частотное прилагательное, присваиваемое объекту), деятельностный символ (Д - символ, характерный частотный глагол). Кроме того, в процессе анализа фиксировался «оценочный контекст», в котором объект исследования представал на страницах газет, дополняя качественную характеристику анализируемого объекта.

Из количественных категорий применялись индекс Fm - «частота упоминания» объекта на страницах газет за год; индекс Уа - «объем внимания», уделяемого объекту.

Описываемое исследование охватывало длительный временной отрезок (1984-2008 гг.), что дало возможность проследить динамику изменений в восприятии «демократии» с позднесоветского периода до

настоящего времени, а также взаимосвязь выявленных трансформаций с социально-политическими и экономическими событиями последней четверти века. Начальной (или референтной) точкой периода исследования был определен 1984 год - последний год стабильности советской системы1, когда советское общество выглядело вполне благополучным и не ожидало предстоящих трансформаций2.

Конечный пункт исследования предположительно должен совпадать с «финальной точкой трансформации», т.е. институционализацией ее результатов. Но поскольку исследуемые нами социальные изменения еще продолжаются, мы сочли целесообразным «продлить» период исследования до 2008 г.

Итак, как же социальные изменения, пережитые советскороссийским обществом, повлияли на трансформацию его демократического сознания? Какое место «демократия» как категория очевидности занимала в советском дискурсе и занимает в современной России? Каковы результаты начавшейся в перестроечные годы демократизации общества и ее перспективы на сегодняшний день? На эти вопросы мы попытались ответить в рамках нашего исследования.

Как мы уже отметили, тема «демократии» не была незнакомой для советского дискурса середины 80-х. Более того, проведенный нами анализ показывает, что в 80-е ей уделялось гораздо больше внимания, чем в 90-е и 2000-е, когда, казалось бы, и началось строительство «настоящей» демократии. Так, в 1984 г. отмечается один из самых высоких показателей индекса Fm (не считая 2006 г., но

1 Подобно тому, как в случае «отклонения» всегда подразумевается «норма», так и в случае трансформации всегда должна быть точка стабильности, для того, чтобы понять, что трансформация действительно имела или имеет место.

2 См.: Кастельс М., Киселева Э. Кризис индустриального этатизма и коллапс Советского Союза // Мир России, 1999, №3, с. 4.

о нем позднее) - 9% от общего количества упоминаний за 25 лет, в последующие годы он несколько падает до 5-4%, в 1989 г. наблюдается всплеск - 7%, и в 1990 г. этот индекс буквально обрушивается до 2%.

Чем это объяснить? 1984 г. внешне ничем не предвещал предстоящие потрясения, и советская идеологическая машина работала исправно, а «демократия» являлась одним из ее главных символов. Понятно, что СМИ уделяли данной теме немалое внимание. Главный акцент при этом делался на выявлении недостатков «западной (американской) демократии» и освещении преимуществ «советской (социалистической) демократии». Советская демократия воспринималась исключительно как положительное явление, американская - исключительно как зло. В этом же ключе формировались представления о «нашей» и «западной » демократии в последующие годы, вплоть до 1987 г.

К 1988 г. критика в адрес американской демократии сокращается и уже не является доминирующей темой, ослабевает и внимание вообще к теме демократии, что, скорее всего, связано с выходом на первый план темы перестройки. Основным лейтмотивом этого периода является «развитие» и «совершенствование » демократии, появляются публикации, посвященные гласности и свободе слова. В доминирующих символических комплексах 1988 г., характеризующих советскую демократию, опять же находит свое отражение набиравшая тогда обороты перестройка: «свобода», «дисциплина», «избирательный процесс» - «справедливая», «необходимая», «подлинная» - «расширяется», «углубляется», «действует». Триада 1989 г. демонстрирует сохранение за «советской демократией» статуса «подлинной», которая продолжает «развиваться».

Таким образом, в позднесоветский период вопрос несоответствия советской демократии западной (который остро встал перед

российским обществом в 90-е) не возникал и не обсуждался, поскольку именно советская демократия воспринималась как эталон.

Ракурс восприятия резко меняется в 1990-1991 гг., когда «неожиданно» выясняется, что демократии в СССР «не было», и только сейчас в стране она появляется, хотя и «слабая». Однако, несмотря на признание слабости российской демократии, в целом, как явление она воспринимается положительно и ассоциируется со «свободой».

1992 год становится единственным годом надежды на демократию. В выявленных символических триадах просвечивает оптимизм, и даже некоторая эйфория по поводу установления демократии: «частная собственность - свободная - дает возможности». Связано это, прежде всего, с введением частной собственности, в том числе и на землю, и легализацией свободного предпринимательства. Люди получили то, чего у них никогда до этого не было, и, судя по всему, с оптимизмом смотрели в будущее, хотя и признавали, что демократия еще «не установилась». Демократию даже ассоциировали со «спасением страны».

Эйфория прошла быстро. Уже со следующего, 1993 г. и далее до 2000-х демократия характеризуется как «незащищенная » (1993), «неопределенная» (1994), «хрупкая» (1994), «слабая » (1997). А-символы - «формальная» (1995), «вульгарная» (1996), «худшая» (1997) - отражают разочарование общества в ней. И неудивительно: уровень жизни в этот период становился все ниже и ниже. Тенденция к разочарованию отчетливо видна и в Д-символах - «не существует» (1993, 2000), «нуждается в помощи» (1994, 1996), «закончилась» (1996), «борется» (1997) и одновременно «проигрывает» (1997), «дестабилизирует» (1998), и иногда в К-символах, когда «демократию» отождествляют с «мифом» (1996, 1998), тем самым

признавая, что построить демократию, по крайней мере, в России невозможно.

При этом индекс внимания с 1990 по 2003 гг. колеблется от 1 до 3% и в целом находится на значительно более низком уровне, чем в 80-е, что демонстрирует низкий уровень интереса к проблемам демократии в российском обществе.

К началу 2000 г. российское общество практически ставит крест на демократии, правда, не на демократии вообще, а именно на российском её варианте. Часто среди доминирующих А-символов фигурируют прилагательные «ненужная», «бесполезная» (1999, 2000, 2006, 2007). Причины такого восприятия видятся в том, что на российской почве демократия приобретает искаженные и извращенные формы, например, «олигархической» демократии. «Нормальная демократия» представляется коллективному сознанию «мифом» (2002, 2003) или «пародией» (2005), что подчеркивает ее фиктивный характер. Д-символы еще более красноречиво демонстрируют неудачи российской демократии, которая «не существует» (2000), «не работает» (2002, 2005), «не победила» (2003), «умирает» (2004), «находится в опасности» (2005).

Однако, справедливости ради, следует заметить, что на фоне общего пессимистичного тона время от времени проступали оптимистичные настроения, поддерживавшие веру в то, что российская демократия еще не исчерпала свой потенциал. В этом смысле особенно выделяется 2006 г., когда, во-первых, отмечается очень высокий подъем индекса Fm (частота упоминания), до 14%, во-вторых, в обсуждении появляются темы, не звучавшие ранее. Демократию разделяют на виды: западная демократия, которая еще два года назад воспринималась как «недостижимый» или «труднодостижимый» эталон, а в 2006 г. признается «неподходящей для русского менталитета», и «русская» демократия. Русскую

демократию отличают «молодость», «загадочность» и «соборность». Постепенно из идеи русской демократии вытекает идея «суверенной демократии», которая «наиболее подходит» России и русскому человеку.

Суть «суверенной демократии» (которая, кстати, была поддержана ведущей политической элитой) заключается в том, что государство самостоятельно, без вмешательства извне определяет, когда, как и какие политические институты оно будет развивать, руководствуясь своей собственной внутриполитической логикой и опираясь на историческую традицию1.

Очевидно, что идея «суверенной демократии» не выросла из недр народного самосознания, данная конструкция предложена правящей элитой, однако она вполне органично сочетается с так называемым русским менталитетом и если и не поддерживается обществом, то, по крайней мере, и не отвергается.

Причины такой лояльности или даже «склонности к авторитаризму» со стороны населения многие отечественные и западные авторы видят в отсутствии демократических традиций у России, чей исторический опыт преимущественно опирался » на авторитарные идеалы2. Демократия, действительно, никогда не была «обязательной» ценностью в России, а за последние 20 лет, как показывают результаты нашего исследования, ее отечественный образец еще более дискредитировал себя в глазах народа. Российская демократия так и не сумела продемонстрировать свою эффективность. В критикуемые советские времена основная масса населения находилась в более благоприятных материальных

1 См.: Орлов Д. Суверенная демократия: от идеи к доктрине [Электронный ресурс]: Политическая доктрина суверенной демократии. Сб. статей. URL: http://bookz.ru/authors/sbornik/suverenn_038/lsuverenn_038.html (дата обращения 15.06.09).

2 См.: Ахиезер А.С. Россия: некоторые проблемы социокультурной динамики // Мир России, 1995, № 1, с. 8.

условиях, чем в реформируемой «демократической» России. Поэтому неудивительно, что рейтинг демократических ценностей в общественном сознании современного российского общества падает. Так, Институт социологии РАН установил, что за последние годы снизилась актуальность свободы печати и свободы слова, а также доля тех, кто считает политическую конкуренцию и наличие оппозиции необходимыми признаками демократии1.

Однако вряд ли стоит все сводить к проблемам менталитета. Как утверждает Ф.К. Шмиттер, практически в каждом случае переход от автократии к демократии сопровождается массовым шоком от понимания того, что «само по себе пришествие демократии не приносит заодно свободу и равенство, рост благоденствия и справедливость, безопасность и равные возможности, автономию и подотчетность властей»2. Более того, «и экономически, и в административном плане демократия не всегда эффективнее других

о

форм правления»3.

Таким образом, разочарование в демократии на первых этапах ее построения характерно для обществ, выбравших нелегкий путь демократизации (не только для российского). Но признать, что нынешнее состояние не есть демонстрация неприемлемости демократии как режима для российских условий, а лишь следствие перехода от одного режима к другому, который можно и нужно стараться преодолеть, значит отказаться от идеи самобытности России. Идеи, которая занимает столь «большое место в духовной жизни России, что даже рассматривается подчас как некоторое излишество»4. Поэтому гораздо проще согласиться с тем, что

1 Российская идентичность в социологическом измерении [Электронный ресурс]: Институт социологии РАН. Офиц. сайт, 2008. URL: http://www.isras.ru/INAB.html (дата обращения: 07.09.09)

2 Шмиттер Ф.К. Угрозы и дилеммы демократии [Электронный ресурс]: Антологии. Пределы власти. Русский журнал, 1997. URL: http://old.russ.rU/antolog/predely/l/dem2-2.htm 18.10.2009)

3 Там же.

4 Ахиезер А.З. Указ статья // Мир России, 1995, № 1, с. 26.

классический западный вариант демократии совершенно непригоден для особенного российского народа, и вернуться к привычному режиму централизованной власти (при котором, скорее всего, сократится количество свободы, но зато точно станет больше порядка), чем невероятными усилиями пытаться построить «бесполезную» «заморскую» демократию.

Впрочем, символической триаде 2008 г. уже не присуща та отчаянная безнадежность, какую можно было заметить в триадах предыдущих лет и особенно в 90-е. Демократия хотя и предстает «хрупкой» «системой», но Д-символ «удержалась» несет в себе скорее сочувствующий характер, а не обвиняющий.

В целом мы можем констатировать следующее. Демократия по-прежнему остается в разряде «очевидностей» российского дискурса, и, учитывая вовлеченность России в глобализационные процессы и тот факт, что демократия на сегодняшний день безальтернативно признается мировой общественностью как единственно приемлемый, «правильный» вариант политического режима, мы можем предположить, что данная идеологема еще долго будет занимать свою нишу в структуре смыслового континуума нашего общества. Хотя одной из выявленных в процессе исследования тенденций является снижение уровня внимания к данной категории в последние годы (в 2008 г. индекс Fm составил 3%, тогда как в 80-е он колебался от 5 до 9%), что демонстрирует низкую ценность демократических установок в России.

Что касается содержательных характеристик идеологемы «демократия», то они, безусловно, менялись на протяжении всего этого периода. В 80-х гг. советская демократия представала образцом «подлинной» и «истинной», «самой лучшей» демократии, в противовес «мнимой» западной. В 90-х гг. тональность резко

сменилась, - от краткосрочной эйфории (1992 г.) по поводу построения теперь уже «настоящей» демократии ракурс восприятия сместился в сторону критики и неверия в ее возможности. Более того, часто социально-экономические негативные явления, вызванные реформами 90-х гг., напрямую увязывали с попытками установления демократического режима. При этом интересно, что к демократии как к идее, как к некому абстрактному идеалу в общественном сознании сохранялось и сохраняется положительное отношение, однако достижение этого идеала в российских условиях признается невозможным, а значит, и попытки установления демократии бесполезными. В качестве приемлемой и исторически подходящей альтернативы предлагаются «самобытные» варианты демократии -«суверенная демократия», «либеральный авторитаризм » и пр., которые так или иначе предполагают сильную централизованную власть, способную позаботиться о населении. Такие инварианты «классической» демократии, как нам думается, найдут свою поддержку у российского общества, если пообещают быструю стабилизацию и улучшение экономической ситуации в стране.

О.В. ЗАХАРОВА преподаватель кафедры регионоведения и социальной экономики Института социальных наук Иркутского государственного университета*

Захарова О.В. Дискурсивная трансформация категории «демократия» в отечественном социуме. В данной статье автор исследует трансформацию символа «демократия» в отечественном дискурсе за последние 25 лет и выявляет тенденции и перспективы дальнейшей демократизации российского общества.

Ключевые слова: демократия, дискурс, идеологема, категория очевидности, коллективное сознание, символ, социальные изменения, трансформация.

* Захарова Олеся Викторовна, e-mail: olesya-zah@yandex.ru

Zakharova O.V. Discursive transformation of the category «democracy» in Russian society.

The article deals with the discursive transformation of category «democracy» in Russian society in the last 25 years. Author analyses the peculiarities of this transformation and tries to sketch the trends and prospects of the democratization process in Russia.

Key words: democracy, discourse, ideologeme, symbol, social changes, transformation, mass consciousness.